Текст книги "Рецепты Апиция. Миссия 3 (СИ)"

Автор книги: Олег Мамин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Ещё была мысль, что Апиций тоже познал тайну пространства, но нет, Домициан прикинул по карте: все события укладываются в одну линию по времени, если бы Апиций перемещается, скажем на скакуне, или верблюде. Нет никаких скачков и непоследовательности.

Значит, остаётся только одно объяснение: боги на стороне врага Домициана! Скормил Юпитеру Баала, и тот теперь его поддерживает. А Домициан ещё думал, зачем тот в Пальмиру отправился.

И это даже не самое отвратительное. Гораздо больше императора смущало то, что он далеко не всем поступкам Макуса может найти объяснения. Не, допустим, в Пальмире есть храм Баала. А что ему сделала Петра? Что он вообще про неё знает, ведь он там даже не был никогда, и насколько проверили специальные люди, род Габиев не имеет никаких конфликтов ни с кем, имеющим хоть какое-то отношение к этому городу.

Или Александрия. Зачем жечь Библиотеку? Ещё понял бы если бы Апиций попытался украсть книги, но жечь?

И вообще, зачем ему вообще задерживаться в этом городе?

Впрочем, ответ на это вопрос он получил спустя пять дней. К нему обратились с жалобой от имени верховного жреца Египта (exp.: хем-нетер-тепи, «первый слуга бога»). Некий колдун, чья «личность скрыта в синем тумане», идёт вдоль Нила и разрушает святилища Бэса и его супруги.

Этот «колдун» говорит на латыни и греческом, так что египтяне сделали вывод, что он римлянин. Ну, а синий туман Апиция в Александрии видели, легко связали с ним.

Жрец просит императора унять гнев, и отозвать своего слугу, ведь в задержке поставок зерна египтяне не виноваты. Как только проблема с монстрами будет решена, они с радостью продолжат торговлю.

Бэса Домициан не знал, пришлось расспрашивать в жреческой коллегии. Оказалось, что это изначально не один бог, а много мелких (и по функциям, и по размеру) божков, постепенно слившихся в один образ, но лишь формально, по сути они до сих пор так и изображаются как карлики, сопровождающие других богов или богинь. Собственно как-то так им и поклоняются, как второстепенным существам, имеющих одно на всех имя-титул. Они покровители домашнего очага, борцы со злом, покровители семьи и защитники детей... и всё такое прочее.

Абсолютно непонятно, почему Маркус на него нацелился, когда имеется такой большой выбор. Вероятно, он послабее других, раз полное слияние не случилось, он так и остался множеством сущностей, но даже так египетские боги не настолько слабы, как забытые древние из Междуречья.

Только узнавая подробности, Домициан начал понимать, чем обусловлен выбор: бесов изображают на домашней утвари, чаще всего на кроватях. А ещё, когда богиня-мать в гневе, только карлик-бес может её успокоить и тогда она спит крепким и здоровым сном.

Домициан специально переспросил, есть ли у египтян бог сна. Оказалось, что нет. Один из элементов души, называемый Ба, способен путешествовать в сновидениях и перемещаться между миром живых и мёртвых. Изначально он имелся только у богов, но сейчас считается, что он есть у всех людей. Это воплощение чувств и эмоций, и перед судом Осириса предстаёт именно Ба.

«То, что Апиций называл душой», – подумал Домициан, услышав толкование. Всё-таки римляне под душой подразумевают нечто иное: единого мнения нет, философы спорят, но так сказать среднее по больнице, по их представлениям таково, что человек состоит из трёх частей: тела, души и призрака. Именно призрак попадает в загробный мир, а душа воспаряет в небеса. Это что-то вроде жизненных сил, то, что оживляет тело, при этом и наделяя разумом, но она не является тонким слепком человека. Апиций же всегда говорил неверно, смешивая понятия призрака и души. А вот призрак у египтян тоже имелся – Шуит. Но и Ка очень похоже.

Домициан не стал вникать в эту сложную тему, их целых девять, и, похоже, римские жрецы не очень хорошо разбираются в том, что за что отвечает: постоянно пересекаются описания, нет чёткого разделения.

Главное, что стало понятно, что ничего не понятно, и придётся делать то, что так не хотелось: беседовать с покровительницей Минервой.

Это не так просто, как может показаться. Когда-то Маркус Габий хорошо это описал: как будто на голову надели бронзовый колокол и постучали по нему. Несколько часов придётся отлёживаться, а потом ещё страдать какое-то время. Даже шёпот богов способен разорвать смертного на части, потому не каждый может говорить с ними. Домициану, обладателю полной Сферы, или его отцу, имеющему их пять – можно пережить такую «беседу».

С тяжёлым сердцем Домициан обратился с мольбой к Минерве, прося у неё помощи. И она явилась на зов любимого из смертных.

– Домициан, возлюбленное дитя моё! Юпитер разоружил меня, и я не смогу тебя защитить. Но это не значит, что не смогу помочь.

– Благодарю тебя, о, мудрейшая! – с трудом терпя звон в голове, поклонился Домициан, уже стоящий на коленях перед статуей.

– Протяни компас. Я знаю, он у тебя.

Конечно же, смертный послушался. Статуя вытянула палец и коснулась артефакта, что после случая с Астартой вообще не казалось удивительным.

– Теперь ты сможешь найти твоего врага, – прозвенело в голове. – Но я должна тебя предупредить: не относись к нему как к человеку! Он многое сделал для богов Рима, и старшие боги ему покровительствуют. Но я не могу смотреть без содрогания на то, что он творит в Египте. Сейчас Лары рода Габиев уже настолько сильны, что даже с моей помощью тебе будет трудно пробиться на его землю. Постарайся настигнуть его вне его родовых земель.

– Побережье? Или домус в Риме? – с трудом сохраняя себя в сознании, вопросил смертный, догадавшись, что дело в египетских Бэсах.

– Лары везде, где Габии установят святилище. Так что воздержись от необдуманных поступков. Я дам тебе совет. Когда встретишь...

Эта фраза уже была пределом сил Домициана, и он потерял сознание от перенапряжения. Всё-таки он не медиум. Каждый раз, общаясь с богами, он чувствует сопротивление, что им тяжело пробиваться через невидимую защиту его Сферы.

Правда, он не так уж и много общался с богами, но бывало, ибо достоин как первый из людей.

14

Домициан открыл божественные врата в храме Минервы и переместился туда, куда указывал компас. На расстояния дальше видимости человек не может переместиться без помощи богов, так что понадобилась помощь покровительницы.

– О! Здорово, что зашёл, – раздался знакомый голос Маркуса Габия Апиция. Он звучал радостно, но судить о его эмоциях можно было только по звуку: несмотря на невыносимую жару, тот был одет в тёмный плащ-балахон с глубоким капюшоном. – Твой Дар мог бы пригодиться. Вот, хочу египтянам сделать ответный подарок. Как думаешь, они будут довольны, если убрать пороги на Ниле?

Апиций указал на реку:

– Вон те камни надо убрать, а потом вон те, – указал он на валуны, торчащие из воды чуть ниже по течению. – Я карту составил. Всего в пяти местах достаточно воздействовать, и на лёгких лодках уже можно плавать до второго порога. Там я ещё не был, но, думаю, тоже найдётся простое решение. Даже удивительно, что египтяне сами не занялись этим.

– Они боятся гнева бога реки, – автоматически ответил шокированный такой простотой Домициан. Он ожидал чего угодно: драки, угроз, даже в тайне надеялся на раскаяние и мольбу о прощении. Но вот такого разговора, будто ещё утром расстались на вполне дружеской ноте, а теперь вот случайно встретились... Нет, определённо из них двоих сумасшедший именно Апиций!

– О! А я таком и не подумал, – Апиций взял камень и швырнул его в воду, от чего Домициан вздрогнул, подумав, что в него полетит. Но нет. Это было бы даже хорошим исходом по сравнению с тем, что сделал Маркус далее. Он заорал: – Эй! Хапи! Выходи! Мой друг Домициан пришёл убить тебя! (exp.: Хапи – бог Нила)

У Домициана аж сердце едва не остановилось. Пару ударов точно пропустило. А что, если и в самом деле выйдет?!

– Ты чего напрягся-то? Он только за разливы отвечает. Кстати, мы сейчас в Асуане, месте зарождения его культа. Так что он наверняка нас слышал.

– Анукет, – сказал Домициан.

– Что?

– Богиня Нила и первого порога. Её разрешения нужно спрашивать, – пояснил император, всё ещё пребывая в шоке.

– Зачем? Если надо, пусть выйдет и озвучит претензии. Я так понимаю, ты не против помочь?

– Не заговаривай мне зубы, Апиций! – вдруг Домициан очнулся от оцепенения и взревел. – На тебя жалуются египетские жрецы! Зачем разоряешь святилища Бэса?!

– А ты не знал, что у бесов нет определённого места культа? Они наподобие римских ларов. Я в каждый дом не лез. Догадайся, кто пострадал больше всех? Ха-ха! Этот старикашка получил от меня весёлый поджопник! Это было действительно смешно. Если бы не защита на ноге, наверное, синяк бы набил об его костлявый зад. Ха-ха! Кстати, странно, что ты про богиню порога знал, а про Бэса – нет. Как её звать-то?

– Анукет... Ты опять мне зубы заговариваешь?!

– А чего ты хотел-то? Говори как есть. Подраться хочешь? Силы проверить? Только не забывай, что пока ты всё время посвящал собиранию коалиций против брата и прочим интригам, я развивал Дары и постигал божественный мир. Тебе стоило сто раз подумать, прежде чем делать меня врагом.

– Я подумал даже больше ста раз! – рявкнул Домициан, раздражаясь. Он и в самом деле был готов сразиться, но чувствовал, что Апиций не врёт. Он в самом деле стал сильнее, правда, непонятно насколько.

– А вот с этим тебе бы надо завязывать. Вон какой дёрганый стал.

Апиций опять употребил слово неуместно, подтвердив свою личность, до сих пор скрытую туманом. Только он так одновременно и коверкает латынь, и оставляет её понятной. «Завязывать». Почему-то сразу было понятно, что это то же самое, что и прекращать, несмотря на отсутствие очевидной связи между словами.

– Апиций! Прекрати!

– Ох. Вас не поймёшь. Римские боги говорят: «Разори ещё пару культов», – а ты: «Прекращай». Идёшь против воли богов?

– Я говорил с покровительницей, она мне помогла тебя найти, чтобы остановить.

– Я подзабыл, кто твой покровитель?

– Минерва.

– О! Неожиданно... Богиня мудрости покровительствует такому глупцу!

– Не забывайся, Апиций! Я император Рима! Моя власть...

– А я тот, кто стоит выше и ссыт тебе на голову! – перебил ублюдок Габиев и скинул капюшон. Даже злиться сил не осталось. – Я уже не совсем человек. Так что у тебя нет надо мной власти!

Вместо глаз у собеседника сияли два тусклых синих огня. Не пламя, а просто свет. Пугающий, пробирающий до костей.

– Что с тобой случилось? Ты одержим злым духом? – римляне такими понятиями не оперируют, но за время путешествия по восточным провинциям легиона, Домициан наслушался таких историй. В районах, окружающих Сирийскую пустыню, ла и в ней самой, такое считается обычным делом.

И такие же глаза были у Сайлы, когда в её тело вселилась Астарта. Потому Домициан и предположил, что Апиций не совсем тот, за кого себя выдаёт.

– И это говорит мне тот, кто впускает в свой разум всякую мерзость из божественного измерения. Низших тварей, пиявок, сосущих энергию.

– Ты опять за своё?

– Что ты хотел? Говори уже, и я отпущу тебя.

– Отпущу? – опять взревел Домициан, не выдержав такого высокомерия по отношению к себе. Первому среди римлян.

– А ещё оспаривал, что глупец. Где, ты думаешь, мы находимся? – Апиций скривил ехидную улыбку.

– В твоём реалистичном сне всегда был Марк, взрослый мужчина. И там был город из бетона, железа и стекла...

– Догадался? Нет, я не рядом с тобой. Просто теперь для меня расстояния не имеют значения. Почти как для тебя.

– То есть это не я тебя нашёл, а ты меня призвал к себе?

– Отчасти верно, но если бы не компас, я не справился бы. Так что поблагодари от моего имени Минерву за помощь, ха-ха. Сам я, пожалуй, остерегусь с ней говорить.

Домициан попытался придумать причину, по которой Апиций не хочет обратится с благодарностью к одной из главных богинь Рима, но не смог придумать веских причин. Не мессианином же он стал, в конце-то концов?!

Апиций продолжил, игнорируя отстранённый взгляд Домициана. Он знал, что тот может мыслить параллельно. Даже если задумался, то всё слышит и запоминает.

– Хотел тебе сообщить несколько неприятных известий. Блокировка морских путей – не моих рук дело. Я раздумывал над этим, но решил, что из-за того, что правитель болван, народ рима не должен страдать. Так что думай, кто мог посмотреть идею в моей голове, ха-ха.

Домициан, естественно, понял намёк.

– А ещё хотел предупредить: не доверяй Минерве. И... я уже говорил тебе и не раз: не пользуйся Даром усиления интеллекта! Он сводит с ума быстрее остальных. Под разные вопросы каждый раз подбирается разный «помощник», а они оставляют следы в твоей Сфере. Это не то же самое, что иметь одного-двух покровителей.

– Не начинай опять этот греческий театр. Что не так с Минервой?

– Тебе лучше знать. Я далеко. У меня свои дела, – синие огни вместо глаз зажглись чуть ярче, и у императора появилось ощущение, что некая сила копошится у него внутри черепа. Не в мыслях, а на физическом уровне.

– А ты не боишься, что я тебя сейчас убью? – такой недружественный жест вызвал приступ холодной ярости у первого среди римлян.

– Ты же знаешь, что боги бессмертны, да? – и Апиций захохотал. Немного безумно, немного обречённо и совсем чуть-чуть угрожающе. Но ни капли не весело.

А потом мир поплыл, исказился, краски сначала поблёкли, а после того, как он стал серой хмарью, постепенно превратился в сплошную черноту.

Домициан почувствовал, что в его теле сейчас хозяйничает кто-то посторонний. И это уже не Апиций: тот действовал как с помощью едва заметного дуновения ветра, а это воздействие мощное и грубое. Нет, не существо из божественного мира, как его который раз уже пугает Апиций. Эта сила человеческая.

Наивность! Какая наивность! Император с полной Сферой такого никому не может позволить!

И он вытолкнул всё инородное из себя и сделал это максимально грубо.

– Очнулся? Спасибо, Авл! Ты и в самом деле великий целитель! Эти его легионные ничего не смогли сделать, – женский голос принадлежал не супруге, а Юлии, племяннице.

– А мне показалось, что Авл хотел навредить моему мужу, и именно это его пробудило, – Домицилла, оказывается, тоже здесь. Видимо, по другую сторону кровати.

Глаза открыть не получалось, веки словно заклеили. Император провёл по ним рукой, стерев какую-то густую мазь, наложенную поверх глаз. Такой состав используют, чтобы лишить зрения пробуждённых, у кого открыты глаза. Этот запах ни с чем не спутать, если однажды его вдохнул. Он готовится из клопов, которые при прикосновении испускают жуткую вонь.

Не волшебные, самые обычные, но почему-то работает. Правда, там ещё что-то есть, чем целители не делятся, но на запах волшебная добавка особо не влияет. Скорее всего эта вонь просто для маскировки, чтобы не разгадали по запаху простенький секрет.

– Что происходит? – продолжая стирать состав с глаз, Домициан сел на кровати. – Авл, почему ты не в плавании с Геркулесом?

– Уже вернулись. И я сразу поспешил к тебе, о император. Твоя племянница привела меня к тебе прямо с борта галеры, чтобы незамедлительно помочь.

– Сколько прошло времени?! – запаниковал император.

– О, не беспокойся, дорогой, – Лонгина успокоительно взяла его за руку. – Всего три дня. Тебя нашли без сознания перед статуей Минервы. Твои доверенные целители из легиона поддерживали жизнь всё это время, пока не пришёл Авл и не испортил всё.

– Испортил? – завопила Юлия. – Да он его спас!

– Богоравный Домициан был в божественном мире и говорил с богами! – не менее громко возразила официальная супруга. – Я больше доверяю мнению галльского целителя! Я и сама вижу, что всё не так просто!

– А ну, замолчали! Обе! – гаркнул Домициан, схватившись за голову: из-за крика «звон» едва снова не лишил его сознания. За три дня последствия общения с богами должны бы пройти, а раз нет – значит, оно (общение) закончилось только что.

Тут два варианта: либо Апиций не соврал, что он уже не человек, либо это был не его морок, а боги устроили встречу на их территории.

В то, что он говорил не со своим врагом, поверить трудно – всё в нём от Апиция. Жесты, интонации, манера вести разговор... Впрочем, для богов это не должно быть преградой. А вот сказать плохо о его покровительнице, одной из трёх главных богинь Рима, такое мог вытворить только Маркус.

– Оставьте меня. Все. Хочу видеть только Геркулеса. Мне нужны подробности того, что произошло в море.

– Авл там был... – начала было Юлия. Он являлся её протеже, при правлении брата именно она способствовала тому, что при смене императоров доверенный целитель остался тот же.

Именно поэтому Домициан не доверяет обоим: и Веспасиан, и Тит умерли от болезни! Хорош целитель!

Кто-то распускает слухи, что божественного отца отравил Тит, а Тита – Домициан, но это слишком маловероятно. Если бы не вторая часть слуха, про самого нынешнего императора, он, возможно, и поверил бы в вину брата. Но сам-то он знает, что брата не травил!

Не позволил помочь – это да, было. Но ведь не травил же!

Геркулес пришёл через три часа. Дело не в нерасторопности, просто в этом мире нет ни мобильников, ни быстроходного транспорта. Пока гонец нашёл его, пока тот сам пришёл из порта во дворец. Это не быстро.

– Мой император, богоравный Домициан! – командующий флотом склонил голову и ударил кулаком себе в грудь.

Домициан уже привёл себя в порядок, и встреча происходила не у ложа болезного, а в его кабинете. Впрочем, звон в голове ещё стоял, от него никакие целители не могут помочь. Куда им против божественного влияния. Они даже не понимают, как это лечить, не видят причин. Да и не так уж много возможностей для изучения феномена: боги не каждому отвечают.

– Не шуми. Говори спокойно, – помахал рукой император. – Почему так быстро вернулись?

– Не все вернулись. Путь из Египта чист. Им я лично занимался. А от второй части флота, отправленной в Сирию, пока нет известий.

– Подробности?

– Прости, император, но у меня их нет. Когда мы пришли, всё уже было кончено. Там прямо на поверхности плавала тысяча тел чудовищ, которых раздирали обитатели нашего мира. И морские, и птицы.

– Есть версии?

– Мы собрали несколько тел для осмотра. Похоже, их уничтожило чудовище ещё большего размера.

– А те были мелкие?

– Разные. Какие-то с человека, какие-то с половину биремы.

– И какого же размера было чудовище, расправившееся с ними? Есть предположения?

– Так... Того, который с бирему, пополам перекусило.

– И вы сбежали, испугавшись его? – император спросил без гнева. Он, наверное, похвалил бы за положительный ответ: смысла терять флот в неравной схватке без шансов на победу не было. Не Апиций, чай. В безумную драку не полезут. Правда, император забыл, что в большинство "драк" его... хм... пусть будет знакомый, лез только из-за него. Из-за его просчётов и самонадеянности.

– Нет, император. Мы попытались найти его, но... Не знаю как тебе сказать, – Геркулес виновато склонил голову.

– Не бойся. Не рассержусь, – прозвучало строже, чем хотел Домициан, но префект флота всё равно ответил чётко:

– Апиций пришёл к нам во сне. Не только ко мне, ко многим. Сказал, чтобы передали тебе, что вопрос улажен. И ещё...

– Ну же? Почему из тебя всё надо тянуть как под пыткой?

– Он просил добавить, что не стоило так поспешно от него убегать. Голова будет болеть. И сказал, что для исправления недуга нужно вытолкнуть часть застоявшейся божественной силы через третий глаз. Пока она не станет выливаться легко. Сказал, что бы ты это делал под присмотром Авла. Вот мы и рванули к тебе на помощь. Он же с нами уплыл от тебя.

Геркулес опять понуро опустил голову:

– Прости император, я не смог спросить, что это значит! Не знаю, что за третий глаз такой!

– Не ори! – чуть прикрикнул Домициан и потёр виски. – Скажи лучше, а у вас после этого сна головы болели?

– Не сильно, но да, было дело. Даже плыть пришлось без флейтиста. И так в голове звенит, а этот ещё со своей дудкой... – на лице Геркулеса заходили желваки, намекающие, что человеку, просто делавшему свою работу, досталось ни за что. – Прошло, правда, быстро. Не как у тебя, о, богоравный. Мне Авл помог.

– Всё. Свободен. Теперь оставь меня. Мне нужно поразмыслить, – разум со скрипом зацепился за последнюю фразу, ещё не понимая, что в ней неправильно.

На самом деле думать Домициан не мог из-за мигрени. Всё, что он хотел – это избавиться от неё, но рецептом Апиция, переданным через Геркулеса, пользоваться побоялся. Что если это какая-то ловушка? Вдруг навредит себе?

Зато даже с головной болью Домициан уловил нестыковку по времени. Он проснулся всего несколько часов назад, значит, не мог знать про «убежал от Апиция», как это передал Геркулес, если он сам в это время уже не плыл по Тибру. То есть речь о нескольких днях, если не неделях – уточнять смысла нет. Это случилось явно ещё до разговора с Минервой, и, возможно, до того, как египтяне отправили жалобу на «колдуна, сокрытого синим туманом».

Думать не получалось, каждая мысль вызывала приступ ломоты в висках. И Домициан принял самое мудрое решение из возможных: прилёг отдохнуть, и, если получится, поспать обычным, не волшебным сном.

– О, ты вернулся! – Апиций сидел за столом в том самом кабинете из будущего, где когда-то выдавал Домициану книги. – А я всё сказал. У меня больше нет для тебя сообщений.

– Разве я мог прийти в твой сон сам? Не по твоему желанию?

– Просто кто-то хочет помешать нашей игре в мессию и лжемессию... Не только тебе покровительствует Минерва, – хозяин кабинета хмыкнул. – Спроси у этого, – Апиций сделал в воздухе жест пальцем, будто перелистывает страницу. Не свитка, естественно, а тех книг, какими он делился с Домицианом, с очень тонкими страницами. Его мануфактуры до сих пор не могут делать настолько тонкую и бумагу.

Из ниоткуда появился образ, вроде портрета, но очень реалистичный. Домициан знал этого человека.

– Скажи, можно ли избавиться от головной боли, если вытолкнуть энергию из головы через третий глаз?

Маркус посмотрел на Домициана как на абсолютного сумасшедшего, а потом сделал жест, будто сгоняет муху с еды, и император проснулся. Уже было темно, солнце давно зашло.

Голова просто раскалывалась! Боль, кажется, удвоилась!

– Эй! Кто там есть! Целителя мне! – заорал император, и из глаз сами собой брызнули слёзы. Его много раз ранили, он испытывал боль и посильнее, так что умел терпеть, но сейчас испытал что-то сверхъестественное, не просто физическое ощущение, а будто травму души. Именно она и стала причиной слёзовыжималки, похожей на рыдания от обиды.

Поспешно он стёр неподобающую мужчине и воину влагу с глаз, постарался взять себя в руки, пока не пришли посторонние. А они появились быстро. Все трое: Авл тоже заявился. И Домициан не стал его прогонять, а, наоборот, приветствовал с радостью. Мол, опытный человек не помешает. Особенно, если двое доверенных лиц присмотрят за его действиями.

– Голова. Очень сильно болит. Будто циклопы сдавливают виски могучими руками, – пожаловался пациент.

– Я не вижу причины, ты здоров, о богоравный Домициан, – сделал заключение целитель-галл.

– Согласен с коллегой, – второй легионный целитель подтвердил диагноз соратника, слегка заикаясь.

– Не имел ли ты связи с богами, император? Я вижу в тебе переизбыток божественной энергии в области головы. Тебе нужно от неё избавиться, – Авл презрительно, с превосходством, глянул на коллег-целителей.

Он приподнял голову пациента и резким движением влил тому в рот какое-то приторно-сладкое зелье. Сопротивляться Домициан не мог, целительский дар воздействовал на тело и рот сам по себе открылся, и проглотил эту гадость император тоже рефлекторно.

– Скоро тебе станет легче. Боль уйдёт, – улыбка на лице целителя стала гнусной.

– Авл! Говори, что ты со мной сделал, когда устанавливал Сферу? Что это была за ошибка?! – спрашивать, что за отраву в него влили смысла не было – Домициан и так чувствовал, что он теряет контроль над Дарами.

Он посмотрел на доверенных целителей, желая призвать на помощь, но те смотрели куда-то в сторону, будто ничего особенного не происходит. Взгляды абсолютно безразличные, с такими же ждут своей очереди клиенты перед дверями патрона.

– Никакой ошибки, о великий император, – титул Авл произнёс с иронией. – Всё в соответствие с волей твоего отца Веспасиана, преждевременно ставшего богом, и нашей покровительницы Минервы, великой богини мудрости!

– Разве ты не поклонник Асклепия, как и все твои собратья? – Домициан так сосредоточился на сопротивлении отраве Авла, что не посчитал важным уточнить, что значит «преждевременно стать богом». Нет, понятно, что иносказательно так называют смерть, но почему «преждевременно»? Неужели Авл и в самом деле имеет к отношение к смерти отца?

– Ты же сам под её опекой! Если мудрейшая Минерва прикажет, то все нижестоящие, в том числе и божества, обязаны подчиниться.

– Как она подчиняется Юпитеру? – вспомнилась история, что тот её «разоружил».

– Он не при чём. Ты её творение. И я горжусь, что по её повелению сотворил то, чего до меня не делал ни один смертный.

– Творение?

– Откуда у тебя полная Сфера, Домициан? Если бы заполучить её было так просто, то каждый бы носил такую! Вспомни, сколько лет не видели такого одарённого!

– Это последствие смерти воплощения древнего божества. Об этом говорят на каждом углу в империи.

– И многие получили такой же подарок от того существа? – ехидно спросил целитель.

Голова всё ещё болела, но Домициан и раньше обдумывал, чем он и его приёмный сын отличаются от других. К сожалению, у него только один пример перед глазами – Апиций. С ним почти всё понятно, он душа из иного мира, запертая в теле обитателя этого. Его связь с потусторонним миром очень сильна.

Сын точно не такой, Домициан устраивал ему проверки. Скорее всего, он похож на поколение героев, его рождение имеет какое-то отношение к тому «богу-хризантеме». Маркус каждый раз пошло улыбался, когда произносил это словосочетание. Да, мальчишка чуть умнее сверстников, развивается быстрее, но он не обладает чертами ни Маркуса, ни Сайлы.

С той тоже всё понятно – в ней проявилась другая сторона божественного дара. Она медиум. Апиций объяснил, когда возвращались в Рим после... хм... инцидента. Это особое устройства тела, призрака и души. Чтобы она пробудилась, как говорит Апиций, «надтреснула», даже вселения божества недостаточно.

А что Домициан? Какое касательство к миру богов имеет он? Обычный одарённый, но почему-то при соприкосновении с божественным, он и самом деле единственный из легиона трансформировался в героя.

– Не напрягай свою больную голову, богоравный император, – титулование прозвучало с издёвкой. – Не надейся, ты был рождён как смертный, боги не имеют к этому отношения. Это я создал тебя! Ты мой эксперимент! Теперь каждый сможет иметь полную Сферу, если на то будет воля нашей матери Минервы!

– Я так и знал, что это не твоя, смертного, заслуга. Правда, не вижу богине смысла помогать тебе? – Домициан не оставлял попыток разузнать чуть больше, хотя мыслительные способности оставались так себе из-за ломоты в висках. Апиций говорил, что это клише такое – слишком умные до сумасшествия злодеи болтливы потому, что любят красоваться, а никто не может понять их задумки. Так что за такой формулировкой скрывалось что-то вроде «ну же, похвастайся, подними свою значимость; выложи всё, что знаешь».

Не подвёл Авл. Запел.

– Нерона не зря покарали боги! Он сжёг книги, где рассказывалось о том, как устроен мир! Но остались те избранные, кто это помнит. Мы записали всё по памяти.

Боги не просто так сходят в этот мир! Сказал бы «в наш», да это не так. Это их мир, их творенье, над которым они теряют контроль. Это их поле битвы. А мы – их фигуры. Как солдатики, которых проклятый Апиций подарил твоим сыновьям. Они играют нами так же как и твои мальчишки. Но они не могут оставаться здесь надолго, чтобы оказывать на нас постоянное влияние. Этот мир слишком несовершенен, чтобы долго выдержать их присутствие. Даже медиумы или пифии – это только временное вместилище. Но Яхве смог. Взгляни, что происходит теперь? Его последователи захватили Азию, Италию, часть Сирии. У них есть архонт в Александрии!

– То есть я рождён, чтобы сражаться во имя Минервы?

– Мы все рождены только для того, чтобы поклоняться богам и исполнять их волю. И ты не властен надо мной, глупый маленький император! Я – следую воле богов! Ты не можешь противостоять мудрой Минерве!

– Это словоблудие мне не интересно. Я прикажу тебя казнить на кресте как изменника, – Домициан открыл рот, чтобы позвать преторианцев, но не смог крикнуть: Авл каким-то неведомым Домициану образом воздействовал на него своим Даром.

А двое его верных целителей всё так же молча смотрели в сторону.

Эх, не зря говорят, что целители – это одна банда разбойников! И, кажется, Домициан теперь знает, кто в этой банде главарь.

– Ну, же, глупенький император! Вытолкни из себя плод!

Домициан непонимающе уставился на Авла. Вопроса задать он не мог, способности говорить ему не вернули.

– Я сделал тебя инкубатором. Ха-ха! Каждый раз, пользуясь способностями третьей Сферы, ты собираешь божественную силу в себе. В голове, в мозге. Твоя голова болит не от самого факта разговора, от того, что она переполнена. Ну же, вытолкни её через третий глаз! Я так давно мечтал о полной Сфере. Мы все, братья-целители этого желаем!

Всё-таки Домициан, получивший много благословений богов, не такая уж лёгкая цель. Паралич с тела он сбросить пока не смог, потому что не следил за тем, как на него тогда воздействовали, а вот дар речи вернул:

– Почему я? Разве не было цели попроще, чем сын императора?

– А кто сказал, что ты единственный? Вас таких десятки, в кого я подсадил семя. Не многие самостоятельно устанавливают Сферы, просят целителей помочь. Ха-ха! Но никто не смог развить его как ты. Уж не знаю, в чём твой секрет, но ты мне обязательно расскажешь! Думаешь, сможешь заблокировать боль своим Даром? А что если я буду разрывать связи со Сферой и соединять их вновь? Ты ещё не забыл, насколько это неприятно?

– Так кинжал у тебя? – Домициан знал лишь один способ разорвать зацеп, и потом восстановить.

– А кому ещё обожествлённый Веспасиан мог доверить такое сокровище, как не слуге его владельца?

– Этот кинжал принадлежал Минерве? – удивился император.

– Болван! Я же целитель! Это кинжал Асклепия! – Авл вынул из ножен резной нож, и тот засиял божественной силой. – Ты и так правил уже слишком долго для такого никчёмного человека. Я лишь надеюсь, что ты не хочешь без всяких пыток рассказать мне, как смог развить третью Сферу?

Авл очень гнусно улыбнулся и сделал шаг к «пациенту», крутя резным лезвием так, чтобы отблески божественной силы играли в аурном зрении. Его завораживал волшебный блеск. Домициану он тоже мог бы понравиться при иных обстоятельствах.