Текст книги "Горячий контакт (СИ)"

Автор книги: Олег Леконцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 24

Проспал? Ох и влетит!

Дернулся на кровати, сел, очумело огляделся вокруг, не сразу понимая, где нахожусь. Мне приснилось, что мы всем набором проспали, и в казарму входит Коромысло, чтобы и избирательно и всему курсу раздать подарки по-русски, после которых суматошно на душе и тяжело на теле. Ибо что может стать с бедным организмом после двадцати километров в полной выкладке, мы один раз уяснили. Коромысло он и в Африке Коромысло.

Но это оказался только страшный сон. Я облегченно вздохнул, спросил сколько время, многофункциональный комнатный комп сообщал, что до шести часов еще двадцать минут. И я даже по курсантскому распорядку имел полное право на сон. А тем более находясь в гостинице в чине старшего лейтенанта.

Свалился обратно в кровать. Укрылся одеялом с головой, задремал.

– Доброе утро, господин Савельев, – проснулся я в очередной раз. Кто это? Дернулся в очередной раз, не зная, как отреагировать. Да ведь это я сам дал вчера компу команду на подъем в шесть ноль-ноль. Тьфу!

От злости на себя бестолкового сон окончательно прошел. Да и проспал я почти девять часов, достаточно. Поднялся, совершил гигиенические процедуры. Попросил комп включить визор. Из-за ранней поры ничего интересного не шло и тогда попросил включить вчерашние восьмичасовые новости, поразившие меня.

У нас в курсантской жизни никто не был отрезан от аудио– и теле– информации. Но заниматься ее поглощением мы не могли – времени не хватало даже для сна. Чудаков, готовых пожертвовать несколькими минутами личного времени, чтобы проглотить несколько кадров, среди нас не оказалось.

А вчера вечером, после обеда, оказавшегося ужином, у меня оказалась масса времени. И я принялся за единственное развлечение, которое было доступно в гостиничном номере – вперился в пластик телеканала визора.

За эти несколько месяцев, пока я был на курсах, набор телепрограмм не изменился. По-прежнему шли «Выиграй копеечку», «Изба на курьих ножках – 3», «Женюсь в четвертый раз» и прочая белиберда. Набор теленовостей тоже не изменился. Только марсианскую экспедицию из разряда пропавшей без вести стали считать условно погибшей – у них должен был закончится кислород. Те же лица, те же события, те же оценки…

Привычная жвачка. После некоторого оживления интереса, вызванного перерывом, наступило прежнее тупое рассматривание видеопластика. И когда я вдруг увидел себя, чуть не свалился с кровати.

Бодрый мужской голос принялся рассказывать о двух сбитых вражеских тарелках, при этом упорно отказываясь назвать их типы. Не говорить же о том, что это оказались родные сушки. Диктор принялся рассуждать о любви к родине, о моей готовности сложить голову за родной город. Я покраснел. Ни о чем таком даже близко не думал. Но не смотря на вычурность, сюжет мне понравился. И вот сегодня решил посмотреть еще раз.

Потом решил позавтракать. К моему удивлению, несмотря на раннее время, народу было больше – человек двадцать. Или здесь ночной образ жизни?

Вчера взял комплексный обед, но, судя по набору кнопок терминала и содержанию меню в мониторе представлялась возможность и индивидуального набора блюд. Чуть не соблазнился, но народ все прибывал, образовывались очереди и задерживать генералов, адмиралов и штатских, без погонов, но очень солидных, не хватило наглости. Схватил свой комплекс, спрятался за крайний стол, проглотил завтрак из стандартных семи блюд и удрал себе в номер. А то еще прицепится какой-нибудь дядя с большими звездами…

Чимиров позвонил около девяти. Поздоровался и сообщил, что они будут около гостиницы через полчаса. Вежливо поинтересовался, удобно ли мне. Мне было, разумеется, удобно. Но за вопрос спасибо. Коромысло просто бы объявил, держа по стойке смирно, о готовности через десять минут, а опоздавшие получили наказание в виде дополнительного физупражнения.

Прошелся вибратором по кителю и брюкам, вычистил ботинки, собрал немудренные пожитки, которые на всякий случай брал собой, помня, что у меня сегодня последний день прописки в гостинице и вышел.

Охранник на выходе – немолодой, но крепкий лысеющий ветеран козырнул первым. Я недоуменно ответил, прошел процедуру опознания на турникете и вышел на улицу. Внешне гостиница выглядела как обычное четырехэтажное здание, в котором располагалось какое-то учреждение. Парадный выход у него располагался с противоположной стороны и его название осталось для меня тайной.

Недалеко от меня остановились две девчушки, закурили. Сам я не курил и на курящих девчонок смотрел косо. Но фигурки у этих были что надо, с учетом того, что на Новосибирских курсах единственной особой, на которую можно было смотреть, являлась медсестра с плаката ООН «Защитим Землю», то вы понимаете, что я вылупил на них глаза.

Заметив мужское внимание, девушки кокетливо изогнулись, захихикали, но чувствовалось, что особого интереса я для них не предоставлял, а поведение было рефлекторным. Одна, похихикав, сразу отвернулась, другая еще раз скользнула взглядом по моему многофункциональному комбинезону, игравшему роль легкой шинели и тоже отвлеклась на свои мысли. Затем вытащила лист визора и уткнулась в него.

Я разочарованно хмыкнул. Звездочки старшего лейтенанта их не прельщают. И значки, свидетельствующие, что перед ними боевой пилот. Хотя здесь в радиусе столицы таких, как я, наверняка превеликое множество. А красотой я не блещу, не блондин в два метра с голливудской улыбкой.

И тут среди девиц началась суматоха. Они тыкали в пластик и посматривали на меня с таким видом, словно я был злостный неплательщик алиментов, которого разыскивает полиция.

Одна из них активировала таблетку видеосвязи.

– Да я тебе говорю, – возбужденно затараторила она, – точно Савельев. Вчера же показывали. Да, лейтенант. Лети скорее.

Вот она слава знаменитости. Я горделиво развернул грудь, готовясь испытать шквал аплодисментов и может быть, если повезет, поцелуев, но рядом села «Волга», из которой вышел Чимиров. Он весело поздоровался за руку и, не позволяя мне, сам открыл заднюю дверь машины. Углом глаза я проследил за выпученными лицами девушек. Вот, не надо быть беспамятными. Узнали бы сразу, может быть даже номерами видеофонов обменялись.

Чимиров сел рядом, проследил за моим взглядом, подметил мечущихся девчонок.

– Быстро, разу видно истребителя, уже с девчонками познакомился.

– Не успел, – обескураженно признался я.

– Ну, брат, ни чем помочь не могу. Все по минутам расписано, как только мне сообщили расположение резиденции, в которой будет проводится церемония награждения, сразу же рванул за тобой. У нас в кармане час, но с учетом прохождения всех колец охраны, это в обрез.

Я скептически отнесся к пессимизму провожатого и, как оказалось, совершенно зря. Нас начали проверять еще в воздухе. Кибер-пилот от натуги мигал огоньками, ведя неслышные переговоры с компами охраны, Головин тоже несколько раз связывался с охранниками, а пару раз пришлось подключиться Чимирову. Достали и до меня. Чимиров попросил положить руку на коробочку сканирования и сообщить звание и фамилию. Я послушно выполнил требование.

Но это оказались только цветочки, на земле нас проверили уже около «Волги», а затем буквально на каждом повороте. Скуки ради я начал считать количество колец охраны. Их оказалось восемь. Еще несколько пропустило нас, не выдавая себя, только у моих сопровождающих пропуска, нацепленные на лацкан пиджака, пищали, сообщая о сканировании. Даже в раздевалке, где сдавали верхнюю одежду, гардеробщик первоначально предлагал пройти сканирование.

Пришли. Мы оказались в небольшой комнате. Чимиров сказал:

– Все, дальше нам нельзя, пройди в дверь, там встретят. Действуй строго по инструкции. После награждения мы тебя найдем.

Я открыл и шагнул в большую комнату, даже скорее не в комнату, а в актовый зал. Огляделся, ища куда присесть и застыл. На расстоянии буквально вытянутой руки было столько товарищей генералов и адмиралов, что хватило бы на штаб крупного военного округа. И еще бы осталось несколько человек для комплектации следующего. Я со своими погонами старшего лейтенанта был на положении сторожа на профсоюзном кладбище.

Сидевший неподалеку генерал-лейтенант дружелюбно произнес:

– Садись, старлей, здесь к чинопочитанию относятся мягче.

Я последовал его совету и сел в ближайшее кресло. Через некоторое время стремительно вошел человек в штатском. Распорядитель, как я понял. Он предложил пройти в наградной зал.

Разумеется, я и не подумал ринуться вперед, а скромно встал, ожидая, пока пройдут чины повыше. В итоге пристроился в конце очереди, с облегчением увидев, что есть и ниже званием – около меня стоял рослый старший сержант в форме космического десанта. На вид ему было лет тридцать, явный контрактник, с тяжелым подбородком и цепким взглядом. Волкодав, к такому попадешь в темном переулке, разорвет голыми руками. Я постарался отойти от него, но старший сержант, немного растерявшись в окружении такого количества людей с крупными звездами на погонах, предпочел держаться при мне. Пришлось состроить рожу наглого лейтенанта и подмигнуть ему.

Десантник оттаял и совершенно по-детски улыбнулся, сразу потеряв вид громилы. Так и пошли.

Зал подавлял. С высоким потолком, весь в золотой лепнине и тяжелых блестящих тканях, на которые даже смотреть было дорого, весь залитый солнечным светом (естественным или искусственным – понять было сложно) он даже усомниться не давал, что мы находимся не на глубине почти пятьдесят метров, а на поверхности земли.

Распорядитель, подождав пока мы рассядемся и оглядимся, попросил тишины.

– Президент прибудет через двадцать минут, – сообщил он. – При его входе необходимо по правилам встать. Очередь награждения будет определятся уровнем наград, а в случае равенства – званием и временем представления к награде. После награждения, опять же согласно статусу, президент проведет церемонию присвоения новых званий. У вас есть вопросы?

Вопросы возможно и были, но поскольку распорядитель выразительно посмотрел на пластик с бегущими цифрами времени, все предпочли промолчать.

– Я буду называть фамилию, выходите, получаете награду или новое звание, говорите «Служу России» и садитесь. С ответным словом предлагается выступить генерал-полковнику Мишину. Вы готовы, Сергей Никитич?

Седовласый генерал, имеющий самое высокое звание среди присутствующих, согласно кивнул.

Я с удовольствием смотрел на репетицию спектакля под названием «Награждение и присвоение очередных званий военнослужащим сухопутных сил, ВМФ и ВВКС Российской армии» и поэтому только моргнул, когда распорядитель под конец объявил:

– Первым награждается старший лейтенант Савельев.

Почему я? Едва не возмутился. Потом размышления пошли по-другому пути: чем же меня награждают, если я иду первым? Я рассчитывал на орден «Мужества», но он не имеет такого высокого статуса. Или здесь весь генералитет собран для получения следующих званий, а десантник вызван для награждения медалью «ХХ лет беспорочной службы»?

Пока я занимался самокопанием, пытаясь разобраться, почему я такой хороший, зазвучали фанфары. Появился президент. Мы встали. Президент поздоровался с нами и предложил сесть.

Началась церемония награждения. Первым, как и объявлялось, вызвали меня.

– Старший лейтенант Савельев.

Я пошел, чувствуя свою деревянную походку, развернулся и встал рядом с президентом. Распорядитель, заглянув в шпаргалку, начал читать текст наградного листа. Получалось страшно красиво: проявив бесстрашие и героизм…, самоотверженные действия…, вступил в бой, несмотря на большую возможность погибнуть…, высокое мастерство и профессионализм…

Поскольку текст писался при мне еще на Новосибирских курсах, он меня не удивил. Я сделал мужественное лицо, чтобы подтвердить зачитанное.

Весь мой кураж прошел, когда текст закончился объявлением награды: орден Святого Георгия 4-ой степени.

Шла война, а вместе с ней гибли люди и раздавались награды. Нередко эти процессы совмещались и отличившиеся награждались посмертно. Но, несмотря на рост числа наград в военное время в отличие от мирного, Георгии раздавались скупо. Даже четвертой степени за двадцать лет было выдано не больше ста. У меня задрожали колени. Президент нацепил мне орден, полюбовался. Честно признался:

– Редко вручаю, очень редко. Даже сам не привык к его виду.

Распорядитель незаметно дал мне сигнал рукой, мол, давай, поворачивайся.

Я отдал честь и твердым (по возможности) голосом спросил:

– Благодарю за награду. Разрешите идти?

Плавный ход церемонии внезапно был нарушен. Радушно улыбаясь, президент, вместо того, чтобы согласно кинуть, вдруг сказал:

– Не разрешаю.

Я уже делал шаг, чтобы поскорее уйти и поэтому споткнулся. Углом глаза заметил, что распорядитель также пришел в затруднение, не понимая хода действий своего патрона.

А президент уже обращался к аудитории:

– Уважаемые господа! Товарищи! Все вы профессиональные военные и знаете цену воинских поступков. Знаете цену подвигам и жертвенного героизма. Но бывает еще одна категория воинских побед, которой даже трудно подобрать определение. Именно таким поступком прославился лейтенант Савельев.

Несколько месяцев назад проклятые сарги решили парализовать основу комической обороны Земли – уничтожить Центральные системы управления, чтобы затем нанести сильные удары по наиболее жизненно важным центрам и парализовать оборону землян. Они использовали несколько трофейных кораблей, как наших, так и наших союзников, направив их к ЦСУ как якобы заблудившихся. На самом деле они имели задачу нанести мощный ракетно-бомбовый удар с использованием ядерных боеприпасов.

И им почти все удалось. Пять из шести земных ЦСУ оказались частично или полностью разрушенными и не могли руководить подотчетными им участками обороны. Лишь Новосибирский ЦСУ уцелел благодаря нашему лейтенанту, который действовал самостоятельно, более того, даже вопреки прямого приказа высокопоставленного офицера, проявившего легкомысленность и непонимание обстановки. В результате, служащие ЦСУ пусть и не совсем эффективно, но сумели организовать противодействие саргам. План саргов провалился. И хотя нашим западным и азиатским союзникам был нанесен серьезный удар и они понесли большие потери и экономические убытки, но костяк обороны уцелел. Новосибирский ЦСУ несколько недель контролировал почти все зоны обороны Земли, а затем были восстановлены поврежденные объекты.

В связи с этим Совет Безопасности ООН, собравшись на экстренное собрание некоторое время спустя нападения саргов на ЦСУ, в том числе принял решение наградить российского гражданина лейтенанта Савельева Дмитрия Николаевича высшим орденом человеческой конфедерации «За заслуги перед человечеством» 2-ой степени.

Приехали, что б мне от счастья расплакаться!

Глава 25

Президент поздравил всех награжденных, выпил бокал шампанского. Подошел ко мне, попросил проводить до выхода из наградного зала. Задал несколько незначащих вопросов. Я выдавил несколько незначащих ответов. Впрочем, кажется, они его особо и не интересовали. Президент остро поглядывал на меня и на какой-то момент благосклонно кивнул. То ли я окончательно провалился, то ли сдал какой-то экзамен.

А затем он спросил, нет ли у меня просьб или пожеланий. Я мысленно пожал плечами. Что можно попросить – квартиру, именной Су, новый мундир, чин полковника… Все неактуально.

– Просьб нет, товарищ президент!

– Смотри, если появятся, передай в президентскую администрацию или своему главкому.

Он пожал мне руку и ушел походкой человека, страшно перегруженного заботами. Я даже пожалел его. Можно представить, сколько ему приходиться работать. М-да…

Чимиров и Головин ждали меня в той же комнате, из которой проводили. При моем появлении они первоначально несколько минут изучали ордена. Нет, конечно, они видели их в подробности на цифровых фото, но в реальности, как признался Головин, впервые, хотя и служили в наградном отделе.

Особенно их заинтересовал орден ООН. Меня, кстати, тоже. Президент надел его слишком быстро, чтобы я ощутил всю его прелесть. Размером с доброе блюдце, он был сделан из золота и серебра и украшен бриллиантами. На обратной стороне был выбит порядковый номер – двадцать третий.

– Орел ты, Савельев, – вздохнул Чимиров, – еще молодой, а уже такие ордена получил. Знаешь, сколько за текущий год орденов Георгия выдано?

– Сколько?

Один – твой. Ладно. У тебя просьбы есть?

Я помялся и все же решился.

– А нельзя в какой-нибудь ювелирный магазин залететь. Средненький.

Хочу десять тысяч рублей потратить из имеющихся шестнадцати, в большинстве полученных как денежное приложение к наградам. Я со своими заслугами получал зарплату в двести тридцать рублей. Можно представить, сколько я собирался потратить на стервочку Валечку.

Чимиров задумался, помолчал, переглянулся с Головиным. Тут изогнул нижнюю губу, подавая какой-то сигнал.

– Хорошо, – решил Чимиров, – человек, награжденный двумя высшими орденами, достоин некоторых поблажек. Десять тысяч – деньги для покупки драгоценностей небольшие. Но мы тебя заведем в небольшой закрытый распределитель, где продают безделушки с драгоценными камнями и благородными металлами со значительной скидкой.

«Волга» понеслась по московским улицам и остановилась около неприметного здания.

– Вот тебе пропуск, – протянул мне Чимиров кусок пластика, мы прилетим через полчаса и будем тебя ждать на противоположенной стороне улицы. Можешь не торопится, выбирай тщательно.

Я выбрался из машины, поежился на холодном, пропитанном влагой воздухе, и поспешил зайти в здании. В небольшом фойе от стены сразу же отлепился неприметный человек и заявил:

– Извините, но магазин не работает.

Мне же только сейчас стало понятно, что я прибыл в магазин. Почему-то не на внешней, выходящей на улице стене, а в фойе висела пластиковая вывеска «магазин «Ювелир».

Неприметный, похоже, охранник, начал вежливо тянуть меня за рукав. Не зная, что делать – не морду же ему начистить, я растеряно протянул пропуск. Неприметный сразу успокоился, взял пропуск и вставил его в приемник турникета. Тот зажужжал, посчитал предложенный довод весомым, загорелся зелеными огоньками и открыл проход.

– Это другой разговор, – признал охранник, – проходите.

Я зашел в магазин, который оказался достаточно обширным. Для осмотра его витрин понадобиться не один день. Особенно такому «специалисту» как я, видевшему драгоценности только с экрана планшетника.

К счастью, администрация магазина учла возможность проявления такой ситуации. Передо мной возникла девчушка в фирменном платье и прощебетала:

– Вы хотите что-то подобрать?

Я благодарно ей улыбнулся:

– Спасибо за помощь. А то я здесь потеряюсь. Мне нужна недорогая безделушка стоимостью тысяч в десять.

Она подумала и уточнила:

– А что это должно быть: кольцо, брошь, как у вас, заколка, или еще что-то.

– У меня не брошь, а орден. Давайте посмотрим, что у вас есть, а то я с ходу не разберусь.

Девушка бросила любопытный взгляд на орден и начала искать подходящую вещь. Впрочем, долгих поисков не потребовалось. Лично мне понравилась малахитовая заколка для волос с мелкими алмазами. Зеленое должно подходить к золотистым волосам Вали Любаревич. Хотя, конечно, сама безделушка выглядела достаточно просто. Но что делать, больше денег я выбросить не мог.

– Послушайте, офицер, а вы обменяйте свою брошь на более качественную заколку, – предложила немолодая женщина, стоящая за прилавком и наблюдавшая за моим выбором. Что они тут орденов не видят? Но мое подозрение, что я покупаю не самый качественный товар, окрепло.

– Девушка, – растянул я губы в широкую улыбку, – я бы не против, да только это высший орден ООН «За заслуги перед человечеством». Продаже и обмену не подлежит.

Женщина заинтересовалась и попросила разрешения посмотреть поближе. Я разрешил. И две продавщицы – моя провожатая, разумеется в стороне не стояла – принялись очарованно исследовать бриллианты и золотую чеканку.

Затем продавщица постарше нырнула куда-то под прилавок и вынырнула с небольшим ящичком.

– Вот, – она показала мне коробочку с заколкой гораздо красивее, чем выбранная мной.

– Она, конечно, подороже, но я вам продам за те же десять тысяч. Нам это разрешается в порядке исключения.

– Большое спасибо, – искренне поблагодарил я. Вот эта безделушка действительно стоила волос красавицы доктора.

Внезапно зазвонил телефон, который мне вчера выдали мои провожатые. Я включил, ожидая, что Чимиров и Головин сообщат, что они прибыли. Но соединился со мной незнакомый человек, с ходу сообщивший, что со мной будет говорить главнокомандующий ВВКС Захаров. Как он меня нашел по этому телефону?

– Савельев? – голос главкома был усталым.

– Так точно, товарищ генерал-полковник!

– Ты мне нужен. К семи сможешь быть у моего кабинета?

– Смогу, товарищ генерал-полковник, – сообщил я, даже не обратив внимания, сколько сейчас времени.

– Прилетишь со своими провожатыми, а там я тебя отправлю на своем транспорте в Химки в полк.

– Есть!

– Тогда все.

Главком отключился, а я озабочено поглядел на индикатор часов. Оставалось еще два с половиной часа. Я поблагодарил щедрых продавщиц, расплатился за покупку и поспешил к «Волге». Чимиров и Головин пунктуально уже были на месте и мы полетели.

С появлением гравитационного летающего транспорта пробки в Москве в целом рассосались, но большое количество машин вынуждало лететь медленно и мы потратили больше часа, чтобы добраться до здания, где располагался аппарат главкома ВВКС. Попрощался с представителями наградного отдела, поблагодарил их за помощь. Они в ответ пожелали дальнейших успехов и улетели. Вот уж собачья работа у мужиков!

Посмотрел на часы. Оставался еще один час. Огляделся. Неподалеку находилось кафе, где обслуживались только военные. Появились уже и такие. Общество на глазах милитаризовывалось. По ощущениям, пора бы перекусить. Иначе в полку придется ходить с протянутой рукой в поисках куска хлеба.

Зашел, разделся в гардеробной. Гардеробщик, пожилой, по виду отставной военный, увидев ордена, вытянулся, козырнул. Я благосклонно кивнул в ответ. У раздаточной была небольшая очередь. Пристроился в конце, рассчитывая, что она быстро пройдет.

– Товарищ старший лейтенант, – ко мне неспешной походкой направлялся вальяжный мужчина, видимо, директор. Я что-то делаю неправильно? – Кавалеры ордена Святого Георгия проходят вне очереди.

Посмотрел на очередь. В большинстве стояли старшие офицеры, даже один генерал.

– Да я лучше постою, – промямлил в ответ, не решаясь проталкиваться через старших по званию.

Директор понял причину моей скромности.

– Для нас большая честь обслужить кавалера ордена Святого Георгия, – сказал он, чуть ли не силой усадил за столик, – Ниночка, представь меню старшему лейтенанту.

Ниночка, оказавшаяся светловолосой женщиной средних лет, принесла меню и мы с ней быстренько выбрали скромный ужин из трех блюд. Меня несколько смущали любопытные взгляды окружающих военных, косящихся на ордена.

– Разрешите, молодой человек, – к столу подошел с подносом тот самый генерал, которого я заметил в общей очереди.

– Конечно, – я вскочил, приветствуя старшего по званию и возраста.

– Садитесь, садитесь, – он с интересом посмотрел на ордена, – я – начальник отдела по распространению боевого опыта штаба ВВКС Коровин Михаил Николаевич. В бытность свою на службе, а служу я уже четвертый десяток, видел эти ордена, но никогда сразу у одного пилота, да еще с таким невысоким званием. Судя по погонам, у главкома вы еще не были.

– Никак нет, мне назначено на девятнадцать, – я попытался сообразить, в чем заключалась связь главкома и погон, но быстро зашел в тупик и решил бездумно плыть по течению.

Генерал выпытывал подробности моей биографии и под это мы скушали ужин, я расплатился и генерал предложил проводить меня. Поскольку я ни разу не был в штабе главкома, то согласился.

В приемной главкома сидел только майор, явно адъютант. При виде меня, он сощурил глаза, пытаясь понять, что надо здесь наглому старлею. Появление Коровина заставило его вскочить и сообщить, что Захаров занят.

Генерал махнул рукой и сообщил, что старшему лейтенанту Савельеву назначено на девятнадцать. Майор мельком посмотрел в монитор встроенного в стол компа и кивнул.

– Подождите немного, – предложил он. Генерал ушел, а я присел на одно из стульев. Впрочем, главком разделался с вопросом быстро, из его кабинета вышло несколько генералов, заставивших меня и адъютанта вскочить.

Адъютант что-то спросил по терминалу и кивнул мне на дверь. Пробежав по обмундированию на предмет его порядка и постучал в дверь, дождался приглашающего возгласа и вошел.

Кабинет главкома, в отличие от кабинетиков командиров на Новосибирских курсах, был обширным, скорее всего, для проведения совещаний.

– Пройди-ка сюда, посмотрю, какой ты с орденами, – поощрил меня Захаров отойти от дверей.

Я прошелся к столу, за которым сидел главком и вытянулся по стойке смирно.

– Здорово, – оценил он, – садись. Да не так далеко, а на соседний стул.

Он внимательно заглянул мне в глаза.

– Нам пришлось решать одну задачу, орден ООН высокого достоинства и вторая степень может выдаваться чинам не ниже полковника и равным ему штатским должностям. А ты у нас всего лишь старлей.

Я покосился на орден, который все же мне выдали. Почесал затылок в попытке решить проблему.

Захаров улыбнулся:

– Ты наградное удостоверение смотрел, нет? Посмотри.

Я торопливо вытащил удостоверение, заглянул в листок пластика. Там было написано на английском сolonel Savelyev. Вопросительно посмотрел на Захарова.

– На заседании совета безопасности ООН президенту Российской Федерации было предложено попытаться обойти это ограничение в статуте ордена. Представитель нашей страны обещал передать президенту и тот решил его просто – присвоил тебе звание полковника. Когда тебя в армию призвали?

Я посчитал. Пять месяцев назад.

– Уже полковник. Так и в генералы недалеко.

Он залез в один из ящиков своего стола и вынул пару погон.

– Сначала я хотел вручить тебе их перед строем, но подумал, что это лишнее. Двигаем мы тебя быстрее, чем запланировано.

– Кем запланировано? – вырвалось у меня.

Главком нахмурился от своего прокола. Он промычал что-то невразумительное и протянул удостоверение полковника, уходя от скользкой темы:

– Поздравляю. Теперь покомандуй эскадрильей.

Он помог мне сменить погоны и удовлетворенно кивнул:

– Теперь смотрится очень солидно. В двадцать два года – полковник. Сильно.

Я покраснел от похвалы главкома и гордости за себя. Иду по стопам Наполеона?

Захаров меж тем перешел к другой проблеме:

– Мне кажется, твой потенциал в качестве моего представителя исчерпан.

Я был такового же мнения:

– Так точно. В дивизии наведен порядок, мелкие же недостатки могут исправляться командирами в их текущей деятельности. Между тем появление в дивизии столь полномочного офицера стесняет деятельность дивизионного начальства.

Главком удовлетворенно кивнул.

– Что же. Все вопросы, которые были у меня, исчерпаны. У тебя есть что-то ко мне?

– Никак нет!

Я встал, понимая, что аудиенция заканчивается.

Главком начал на кнопку терминала:

– Отправьте на моем катере полковника Савельева к Ладыгину, – и мне: – желаю дальнейших успехов. Надеюсь, что генеральские погоны не задержатся.

Он благожелательно улыбнулся мне и проводил до двери, что служило, как я понимал, признаком большого благожелательства.

– Я предупредил Ладыгина, чтобы тебя встретили, – напоследок сказал он, – но не сказал о твоих орденах и звании. Сыграй там заключительную сцену «Ревизора».

В приемной адъютант сообщил мне, что генеральский катер ожидает меня у парадного входа и вдруг вздохнул:

– Как вы круто поднимаетесь. Зашли страшим лейтенантом, а вышли полковником. Не подскажите, как это возможно?

В голосе майора не было никакого намека на насмешку и я ответил серьезно:

– Количество звездочек соответствует количеству сбитых вражеских машин. А также числу ранений.

Он посмотрел на мою голову и не стал расспрашивать, каких. Мое мнение об адъютанте сразу выросло. Не все оказываются сволочи и глупые подхалимы.

Сел в роскошный катер. Пилот знал цель полета и молча поднял машину. За несколько минут мы оказались в Химках.

Катер смело вторгся за периметр территории штаба дивизии и опустился на плац перед штабом. Там нас уже ждали. Все дивизионное начальство во главе с Ладыгиным толпилось около крыльца.

Я поблагодарил пилота, вышел из катера, который сразу же поднялся в воздух и улетел. Остановился, красуясь. Красавец мужчина, хоть на плакат. Сумка через плечо, шинель через левую руку. Орден на шее, орден на груди, погоны полковника на плечах.

Ладыгин не выдержал, подошел. Не веря глазам своем вперся сначала в погоны, восхищенно присвистнул. Потом взгляд перешел на ордена. Долго их изучал. А вокруг в благоговейной тишине стояли штабисты и случайно оказавшиеся военные. И тоже пялились, не в силах оторвать взгляды, кто от орденов, кто от погонов.

Наконец, Ладыгин пришел в себя.

– Надеюсь, – вполне серьезно спросил он, – у тебя нет в кармане предписания вступить в командование дивизией?

Я решил сдерзить.

– Пока нет.

Слово ПОКА сильно резануло по ушам присутствующим, но они сделали вид, что не поняли подтекста ответа. Ладыгин не испугался мелкого шантажа, добродушно засмеялся:

– Нахал ты, Савельев, и редкостный хулиган. Хорошо, на одной стороне деремся, а то бы не только мультик снял о моем полете, с землей бы перемешал.

Мы поболтали еще немного и я отправился в полк. Ибо награды – наградами, а завтра наш полк ставился на боевой дежурство и я, как пилот и командир эскадрильи, должен быть в общем строю… если Валя не перестанет капризничать и допустит к полетам.

Полковник Ардашев встречать меня не вышел. У командира полка много хлопот и командир эскадрильи в звании старшего лейтенанта хоть и не последняя шестеренка в полковой колеснице, но и далеко не первая.

Дежурный на КПП полка настолько обалдел, что назвал меня почему-то товарищем капитаном и отрапортовал словно командиру полка, что в полку никаких происшествий нет.

Я благосклонно кивнул этому балбесу, по недоразумению оказавшегося на посту дежурного и прошел к своей эскадрилье. Пилоты после ужина отправились к боксам с машинами. Особых забот у них не было, но простая прогулка на свежем воздухе выглядела откровенным ничегонеделанием, а тут можно было и поболтать и машины прогнать по полному эксплуатационному циклу. Здесь же были ее высокопревосходительство доктор Любаревич и ее верный оруженосец санитар Сергеич. Медики явились по объективной причине – один из механиков порезал руку. Но что-то мне говорило, что мелкий порез мог бы залечить и санитар. В лучшем случае, медсестра. М-да.