Текст книги "Революгеддон. Сказка для младших офисных сотрудников (СИ)"

Автор книги: Олег Гешпенстов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Наконец, в очередной раз госпожа Яго протянула ему вытянутую руку и сказала:

– Как можно быстро попробуй схватить этот брелок с моей ладони!

Антон сделал молниеносное движение и вдруг почувствовал, что держит в руке заветные ключи.

– Ну что ж, – улыбнулась госпожа Яго, – Пришло тебе время покинуть меня. Но

вначале ты должен выбрать себе подходящее оружие. Пойдём со мной, в кладовую.

Антон долго осматривал разные предметы в кладовой и никак не мог найти себе подходящее оружие.

– Госпожа, Яго, посоветуйте мне что-нибудь, – попросил Антон.

– Что ж, мой ученик, возьми оружие, которое лучше всего подходит против твоих врагов. Лучше, чтобы оно было одновременно и острым и тупым, и тяжёлым и лёгким, и для одной руки и для двух.

– И острым и тупым, и тяжёлым и лёгким, – шептал Антон. – Но где же взять такое? – его взгляд вдруг упал на ящик с инструментами и инвентарём, стоявший в самом дальнем углу сарая.

– Нашёл! Нашёл! – закричал он, – Вот же оно! Как же я раньше об этом не подумал...

Скоро Антон уже прощался со своей мудрой учительницей.

– До свидания, госпожа Яго! Вы многому меня научили, – говорил Антон, когда она провожала его до ворот парка.

– Прощай, мой ученик. Как ты собираешься пробраться к своим через толпы мёртвых хотела бы я знать?

– Но ведь теперь я воин, боец, я пробьюсь даже через полчища врагов.

– Да, конечно, – улыбнулась госпожа Яго, – Но иногда даже великим бойцам бывает непросто. Зачем всё усложнять, если решение иногда лежит на поверхности, а иногда даже у тебя в руке? – и она показала головой в сторону.

Антон посмотрел туда и увидел, что рядом со входом в парк стоит красная хонда-седан. Он поднёс руку с брелком к глазам, нажал на скрытую пружину и в руке у него оказались ключи от машины.

– Это моя машина, – сказала госпожа Яго, – Бери её, я разрешаю. Не думаю, что в ближайшее время она мне понадобится.

Глава 14. Подготовка к XXIX съезду

Уже начался ноябрь, а Екатерина Александровна Морковенко всё ещё не знала о состоявшемся Втором Октябрьском восстании. Всю неделю с его начала она провела дома, так как заболела гриппом и потому не ходила на службу. Она была сотрудником столичной мэрии. Екатерина Александровна даже не была в курсе, что ехать ей уже некуда, что мэрия уже захвачена скелетами Красной гвардии и ходячими мертвецами. Телевидение в её районе уже не работало, а интернет Екатерина Александровна не любила, поэтому и не узнала о всех этих драматических событиях. Муж её умер три года назад, поэтому жила она одна, подруг не было, и никто не мог сообщить ей новости.

В тот день Екатерина Александровна почувствовала себя намного лучше и всё-таки решил пойти на работу. Она приняла душ, легко позавтракала, оделась на службу и по своему обыкновению стала молиться на образа в позолоченных рамах, которые украшали её спальню.

Несмотря на то, что раньше она преподавал научный коммунизм, Екатерина Александровна любила молиться. Человек должен во что-то верить, хоть в Ленина, хоть в Бога. Тем более, нужно было подождать, пока за ней не прибудет как обычно служебная машина с шофёром.

Прошло уже немало времени, а машина что-то не появлялась. Екатерина Александровна даже начала волноваться.

В дверь позвонили. Она бросилась открывать, думая, что там шофёр, но это оказались два странных рычащих типа. Они были совершенно невменяемые, ходили как неживые и стали к ней приставать. При этом издавали нечленораздельные звуки. Екатерина Александровна вытолкала всю эту пьянь снова за дверь и снова стала молиться.

Снова позвонили.

На этот раз перед дверью стояли трое. Двое впереди и один сзади, лицо последнего она не видела. Это были очень прилично одетые мужчины. Двое впереди – брюнет лет тридцати пяти был в элегантном сером пиджаке и сером галстуке, другой, весь затянутый в черную кожу с головы до ног, как крокодил – кожаная кепка, кожаная длиннополая куртка, высокие сапоги, на маленьких глазах – круглые очочки. Третий был в матерчатом чёрном плаще и кепке и стоял отвернувшись.

Екатерина Александровна не ожидала такой большой делегации, но дверь всё-таки открыла.

– Здравствуйте, меня зовут Новиков, – сказал мужчина в сером элегантном пиджаке и без приглашения прошёл в комнату, другой, тот что весь в коже, как крокодил, последовал за ним. Третий почему-то постеснялся заходить.

– Екатерина Александровна?

– Да, это я, – опешила она. – Чем могу быть полезна?

– Ведь вы ещё преданы делу Партии? Я имею в виду КПСС? – сказал Новиков и сел на диван без приглашения, Гамигин в обличие Свердлова последовал его примеру.

– Да...то есть нет...то есть да, – замямлила Екатерина Александровна и почему-то посмотрела на образа в золотистых рамках.

– Готовы ли заняться организацией нового XXIX съезда возрожденной Партии?

– Э...э...А вы собственно кто, господин...э...э...товарищ Носиков, кажется? – Екатерина Александровна чувствовала себя неуверенно, – Мне кажется, такой съезд надо будет согласовать с мэрией.

– Разве Вы не смотрите телевизор? Не слышали новости? – удивился Новиков.

– Нет...сегодня ещё не смотрела.

– Так вот, в Москве состоялось Второе в истории Октябрьское восстание! Все здания в наших руках, капиталистические власти бежали!

– Не может быть! – поражалась Екатерина Александровна. – И мэрия?

– И мэрия, где Вы работаете, тоже в наших руках.

– Не может быть!

– Может! А да, я ещё не представился, как следует...Вы спрашивали кто я? Я представитель очень крупного общественного деятеля, которого Вы, без сомнения, хорошо знаете.

– Да? И кто же это? – полюбопытствовала Екатерина Александровна.

– Давайте, он зайдёт, наконец, внутрь и сам вам всё расскажет. Нехорошо такому известному человеку стоять за дверью.

– Конечно! Конечно! – прошептала Екатерина Александровна и поправила причёску

Дверь открылась и на пороге показался Он. Когда Екатерина Александровна увидела Его, то сердце у неё ушло в пятки. Это был точно Он! Никакой не двойник! Ведь она столько раз видела Его в Мавзолее. Она знала каждый изгиб этого крутого лба, этих нахмуренных бровей, этих революционных щёк. Это был Он – Великий деятель, Вдохновитель и организатор Октябрьского восстания, основатель Партии – Владимир Ильич Ленин!

Екатерина Александровна почему-то упала на колени, а могущественная фигура плыла к ней, как привидение, потом взяла её руку своей твёрдой и холодной ладонью и поцеловала морозящими, как кронштадский лёд, губами. Тут её стало дурно, и она опустилась на пол.

– Новиков, я же приказывал подготовить женщину к встрече со мной! – разозлился Бэл, пока двое его помощников обмахивали Екатерину Александровну и брызгали ей воду на лицо. – А ты что наделал?

– Виноват, шеф! Я пытался! Кто же знал, что она такая чувствительная!

Когда Екатерина Александровна очнулась, над ней стоял Владимир Ильич Ленин и укоризненно, как ей показалось, смотрел на неё.

– Екатерина Александовна, – сказал вождь мирового пролетариата, – Вы нам очень нужны! Очень!

– Кто Вы? – зашептала Екатерина Александровна и опять хотела потерять сознание, но Новиков вовремя подсунул ватку с нашатырным спиртом.

– Вы же знаете, кто я, – настаивал Владимир Ильич. – Зачем тогда спрашиваете? Я вернулся. Я должен снова сделать Революцию, потому что этот город вновь погряз в капитализме. Понятно?

Екатерина Александровна кивнула, хотя ей было ничего не понятно.

– Чтобы осуществить свой замысел, чтобы осуществить новую, на этот раз Мировую революцию, – продолжал Ленин, – Я должен провести новый съезд КПСС, девятнадцатый по счёту, пригласить туда большевиков со всей планеты...Новиков, Новиков, лови её...

Екатерина Александровна хотела вновь умереть, но Новиков опять её реанимировал.

– Вы готовы мне помочь, Екатерина Александровна? – вкрадчиво шептал Ленин, и она поверила каждому его слову, каждому его звуку, и вся прежняя её жизнь показалась ошибкой.

– С Вами, Владимир Ильич, куда угодно! – шепнула она и тут же прыгнула на ноги.

Новиков опешил от такой внезапной резвости.

– Приказывайте, Владимир Ильич! Мы забыли о Вас! Но теперь Вы с нами! И мы уже не свернем с прямого, как стрела, пути социализма! – воскликнула Екатерина Александровна.

– Вот и хорошо! – Великий вождь улыбнулся, и ей показалось, что в комнату заглянуло яркое и благородное, как все светлые идеалы, солнце. Ослепило и тут же померкло.

– Только образа уберите, – сказал Ленин-Бэл и почему-то поежился.

– Да! Да! Кончено! – Екатерина Александровна бросилась убирать образа. Для Вас всё, что угодно, Владимир Ильич!

Через час она уже сидела в здании Московской городской думы, где располагался штаб восстания, на заседании оргкомитета по подготовке XXIX съезда КПСС. Председательствовал великий, несравненный, всеми уважаемый вождь мирового пролетариата, сам Владимир Ильич. Он сидел во главе длинного стола, на котором были аккуратно расставлены микрофоны, бутылочки с водой и маленькие тарелки с печеньем. Те двое, которые приехали к ней вместе с Владимиром Ильичом, сидели рядом с вождём – мужчина в кожаной одежде и по левую, брюнет в элегантном пиджаке с красным галстуком – по правую руку. Остальных присутствующих Екатерина Александровна не знала. Все они были какие-то больные, потому что скрывали свои лица под разными накидками и масками скелетов. Сама она сидела между военным, который весь был затянут в шинель и с руками и ногами, обмотанными бинтами, и господином в щеголеватом сером пиджаке с модным красным галстуком, который всё время держался за голову.

– Товалищи! Позвольте я представлю вам членов нашего олганизационного комитета! – начал Владимир Ильич. – Сплава от меня, мой пледанный солатник, товалищ Свелрдлов. Я думаю, мне не нужно рассказывать вам о его подвигах. Слева мой помощник и советник, товарищ Новиков. Он, к сожалению, не делал с нами Пелвую Октябльскую леволюцию, но готов участвовать во Втолой, и уже залекомендовал себя как истинный большевик и пледанный член Палтии. Кломе того, здесь плисутствуют наш налком иностланных дел. Встаньте пожалуйста, господин Бобловский!

Тот, что был справа от Екатерины Александровны, встал, всё также держась за голову.

– И наш налком внутленних дел, товалищ Чапыгин.

Военный с другой стороны от Екатерины Александровны встал и поднёс руку к фуражке.

В этот момент ладонь его отвалилась и со стуком упала на пол. Военный бросился её поднимать.

'Бедный инвалид', – подумала Екатерина Александровна.

– Итак, – продолжал Владимир Ильич, – Наша задача – олганизовать пловедение нового XXIX съезда КПСС. Это будет не плосто, наш национальный съезд, но настоящий интелнационал. Мы плигласим к нам пледставителей социалистических палтий из не менее, чем солока стлан. Наш пледанный товалищ, Екателина Александловна Малковенко будет заниматься всей олганизационной частью. Единственно кто может нам помешать – это воолуженная интелвенция со столоны капиталистов длугих госудалств. Наша юная социалистическая леспублика снова в кольце влагов! Товарищ Бобловский, доложите, пожалуйста, обстановку на флонтах!

Военный снова встал, на этот раз по струнки смирно, и сиплым голосом стал докладывать:

– Обстановка в целом на фронтах удовлетворительная. Нами заняты все районы Москвы и часть Подмосковья. Идут бои в районе Одинцово, Фрязино, Балашихи, Коммунарки. Красная гвардия успешно захватила ряд военный складов с новейшим вооружением, включая противотанковые комплексы и зенитно-ракетные установки, поэтому все попытки противника организовать танковые атаки или задействовать авиацию захлебываются. В настоящее время белые власти больше заняты борьбой с болезнью, которую они называют 'зомби-лихорадка'. Это заражение живых людей от укусов наших товарищей. Москва и область объявлены на карантине, но так называемые 'санитарные мероприятия' белых властей эффекта не дают. Толпы наших полуживых товарищей уже идут на Смоленск и Тверь. Жители, находящиеся на территории белых, в панике покидают эти районы.

– Можем ли мы организовать рейсы для наших зарубежных гостей в Москву? Будет ли это для них безопасно?

– С этим не будет проблем. Мы организуем работу гражданских аэропортов.

Белые не будут сбивать пассажирские самолеты с делегатами-социалистами, так как это будет грозить им международным скандалом. Главное, чтобы они сами захотели сюда поехать.

– Вы возьмете на себя обеспечение их безопасности, товарищ Бобровский, – приказал Владимир Ильич.

– Есть! – рявкнул военный и тут же полез под стол, потому что когда он поднял руку к фуражке, отвалилась другая его рука. Он полез под стол её поднимать, наконец, достал, и держа левую руку в правой, стал энергично махать ею в воздухе для подкрепления своих слов:

– Будьте спокойны, Владимир Ильич! Мы не пустим орды капиталистов в Москву! Все делегаты будут под нашей защитой!

– Отлично! – похвалил его Бэл в обличие вождя мирового пролетариата. – Теперь заслушаем доклад нашего наркома иностранных дел. Что вы скажите, товарищ Бобровский, не испугаются ли к нам приехать иностранные делегаты?

Дипломат не стал вставать, вместо этого даже как-то вальяжно развалился на стуле. Он всё ещё придерживал свою голову одной рукой у подбородка, как будто у него болели зубы.

– Не думаю, что с этим будут проблемы. Наши товарищи в других странах тоже люди не робкого десятка. Конечно, кто-то из них откажется ехать в осажденную Москву из соображений безопасности, но большинство, уверен, согласится. Мы готовим списки для направления приглашений в более чем сорок стран. Можно ожидать, что точно прибудут делегации из таких преданных делу социализма стран, как Китай, Северная Корея, Куба, Вьетнам. Предвижу, что наши товарищи в Европе и США также не окажутся равнодушными к нашим призывам. Международный интернационал снова возродится! И человечество снова пойдёт в светлое коммунистическое будущее! – с жаром заговорил нарком иностранных дел и даже стал помогать себе руками, жестикулируя. Он совсем забыл, что нужно держаться за голову. Та болталась на его шее, пока он говорил, как флюгер на ветру. Вдруг она оторвалась и скатилась прямо на колени Екатерины Александровны.

– О, господи! Что же это! – совершенно не по-марксистски крикнула Екатерина Александровна и потеряла сознание.

Когда она снова очнулась, над ней склонился Новиков. Она лежала навзничь на полу. Он расстегнул ей верхнюю пуговицу кофточки и обмахивал бумажным листом, видимо черновиком совещательного протокола. Двух монстров – военного и гражданского – и след простыл. Екатерина Александровна подумала, что ей это всё приснилось. Однако за столом по-прежнему сидели Владимир Ильич и Свердлов.

– Как она? – спросил вождь мирового пролетариата.

– Ничего. Приходит в себя, – сообщил Новиков и принялся снова заботливо её обмахивать. При этом погладил золотистые, растрепавшиеся волосы.

– Не трогайте меня! – Екатерина Александровна резко выпрямилась.

На лице Новикова появилась смущенная и одновременно наглая улыбка.

– Знаете, товарищ Новиков, – сказал Бэл, – Отвезите товарища Морковенко домой! А мы с товарищем Свердловым ещё немножко посовещаемся.

– Будет сделано! – гаркнул Новиков.

Через десять минут он уже сидел в черном партийном гелендвагине и вёз Екатерину Александровну, которая отдыхала на переднем сидении, домой.

По дороге встречались толпы зомби, которые равнодушно смотрели на них жёлтыми немигающими глазами через стекла автомобиля. Бойцы Красной гвардии приветственно им салютовали, увидев на машине мигалку и красную революционную звёздочку.

Когда они подъехали к дому Екатерины Александровны, Новиков повернулся к ней и сказал:

– Когда будете у себя дома, заприте все окна и двери и никуда не выходите. Иначе на Вас могут напасть. Открывайте двери только Владимиру Ильичу, товарищу Свердлову и мне. Понятно?

– Понятно, – покорно сказала Екатерина Александровна и хотела выйти, но Новиков удержал её за талию.

– А поцелуйчик!

– Вы что, с ума сошли товарищ! – взвизгнула Екатерина Александровна, вырываясь.

– Я бы на Вашем месте не упорствовал, – посоветовал Новиков, осклабившись, – В конце концов, мы возможно два оставшихся живых человека в этом мертвом городе.

Когда Бэл и Гамигин остались вдвоём, Гамигин зашептал озабоченно и торопливо своим естественным голосом:

– Повелитель, у меня плохие новости.

– Что случилось?

– Помните древний манускрипт, который хранили жрецы? Люди нашли его, один старик, учёный, почти его расшифровал.

– И что с того? Ты хотел мне сообщить всего лишь это, Гамигин? После завтра под видом съезда я соберу представителей сорока народов. Под предлогом клятвы мне, как вождю революционного пролетариата, мы возьмём кровь у каждого из представителей сорока племён. Мы смешаем эту кровь в рубиновой чаше, произнесём заклинания и тогда я стану Правителем мира! Кто может мне помешать? Ха-ха-ха! – Бэл засмеялся адским смехом, так что стены комнаты задрожали от страха.

– Повелитель, – зашептал Гамигин, – Возможно нам помешают.

– Кто? Кто на это осмелится?

– Я же говорю, Повелитель, группа людей расшифровала манускрипт. Но это ещё не всё, среди них есть Избранный.

– Что? – нахмурился Бэл, брови его сдвинулись, словно тектонические плиты, и образовали складку. – Что же ты раньше мне не сказал?

– Вы были заняты, Повелитель, к тому же я не думал, что кто-то сможет прочитать древние письмена. Их понимали даже не все жрецы.

– И где? Где же эти твои людишки? – бушевал Бэл.

– Они здесь, в городе, не могут выбраться. Они окапались в старой крепости на востоке города. У них где-то полсотни людей и много оружия.

– Так, – сказал Бэл и принялся ходить по комнате, заложив руки за спину, -Вызывай наркома обороны!

– Есть!

Дверь отворилась и на пороге появился тот самый мертвяк во френче и фуражке, который так напугал Екатерину Александровну.

– Товарищ Бобровский, вам поставлена боевая задача, – чеканил Бэл по-командирски каждый звук. – Группа белогвардейцев и контрреволюционеров окапалась на востоке Москвы в старой крепости. Возьмите сотню бойцов Красной гвардии и немедленно отправляйтесь туда! Перебейте всех вооруженных белогвардейцев, но гражданских не трогайте. Они нужны мне живыми для допроса. Товарищ Свердлов отправится с вами, будет наблюдать за операцией и проводить допрос.

– Есть, Владимир Ильич! – Бобровский встал по струнке смирно.

– Да, и вот ещё что... – сказал Вил, подумав. – Возьмите с собой один пулемёт.

Глава 15. Последний оплот

Старая крепость спала крепким сном героя-богатыря. Даже Белкин не отправился сегодня на рейд по причине простуды. Он расставил шестерых часовых в ключевых точках обороны и отправился на боковую. Эти шестеро тоже клевали носом. Мертвяки почему-то были особенно тихи в эту ночь. Ни один из них не приближался на расстояние выстрела к караульным вышкам и крепостным стенам.

Лиловые тени бродили вокруг крепости. Часовые то и дело вздрагивали от дрёмы и светили фонариками, прощупывая мглу. И каждый раз – ничего. Тихо – значит тихо, значит просто повезло, значит, ночь прошла хорошо. Часовые успокоились, расслабились, а лиловые тени, наоборот, двигались ещё интенсивнее, всё быстрее. Они скапливались то здесь, то там, и скоро окружили старую крепость плотным тёмным кольцом.

Один из часовых не выдержал и закурил. Никотиновый дым привлекает мертвяков, и Белкин строго настрого запретил своим бойцам это развлечение. Но люди есть люди. Часовой всю ночь стоялл на посту, дежуря на башне, под остроконечной крышей, всю ночь вглядывался в лиловые тени, и, под конец, решил, что сегодня у врагов выходной – ни одного из них не видно даже на горизонте – и он достал заначенную пачку, одну сигарету, сунул в рот и поджёг. Кончик её горел во тьме как маячковый огонь. Часовой с удовольствием затягивался и ждал рассвета, нового дня, а значит новой жизни.

Он не замечал, что лиловые тени у его вышки всё больше сгущались. Одна из них выделилась из общего скопления, бросилась к желтой стене и быстро-быстро, как ниндзя полезла наверх на вышку.

Часовой предвкушал свою смену, вспоминал о своей пропавшей семье, и задумался, не успел среагировать. Кто-то схватил его за шею, одновременно ударив сзади по сгибам ног. Колени его подкосились, он пытался закричать, но из сжатого горла не вылетело ни единого звука. Нападающий сжимал его горло, пока кровь не перестала поступать к мозгу и не наступила смерть. Только тогда он опустил безжизненное тело на пол башни.

Примерно тоже самое происходило в разных концах крепости. Часовые были либо задушены, либо им перерезали глотки.

Белкин, спавший чутким по-военному сном, проснулся от касания его горла холодной стали. Он ещё, не проснувшись, ударил наотмашь и успел выбить нож. Сон тут же слетел с него. Капитан мгновенно вскочил и, держа двумя руками нападающего, ударил его локтем в голову. Захват противника немного ослаб, и это позволило Белкину бросить его в угол и включить свет. Капитан увидел в углу скелета в пестрой защитной одежде с зеленым платком на голове и ножом в зубах. Скелет заскрежетал разбитыми зубами и прыгнул в окно.

Белкин со всей силы ударил в небольшой медный колокол, висевший в его кабинете. Бойцы повыскакивали в чём были, из своих постелей. Многие успели схватить оружие и побежали к своим позициям под тревожный колокольный звон. Мгла осветилась вспышками выстрелов.

В то же время Бобровский вбежал в помещение бывшей булочной, которая теперь служила штабом по штурму крепости, и стал докладывать Свердлову-Гамигину:

– Товарищ командир, к сожалению, наша диверсионная группа не до конца справилась с задачей. Часовые убиты, но глава крепости жив. Похоже, тихого штурма не получилось!

Гамигин в облике Свердлова посмотрел на Бобровского и спокойно проговорил:

– Плохо, товарищ! Я особенно на тихий штурм и не рассчитывал, но всё-таки можно было постараться и сделать всё лучше! Теперь придётся идти туда и самому во всём разбираться!

Белкину удалось организовать слабую, но действенную оборону. По всей линии заграждений шли бои. Автоматные очереди и хлопки гранат были повсюду. Ещё не проснувшиеся до конца бойцы заняли точки обороны и поливали огнём из имеющихся автоматов штурмовые колонны Красной гвардии, которая гнала впереди себя, в качестве живого щита, толпы мертвяков. Люди стреляли точно в голову нападавшим – за несколько недель в крепости, они уже хорошо знали своего противника – дробили очередями гнилые мозги и черепа, а когда те приближались – рубили кости и головы мечами и топорами. Многие скелеты ползали по земле в поисках своих голов или конечностей. Через час боя Белкину стало казаться, что их положение не так уж безнадежно: атака явно захлебнулась, штурмовые колонны Красной гвардии отступали, отстреливаясь на ходу. У него было семь погибших – шесть часовых, убитых отрядом скелетов-диверсантов и один, погибший уже в ходе боя. Наконец, нападавшие отошли, выстрелы смолкли, отряды Красной гвардии заняли ближние здания и на время прекратили штурм. Белкин, который наблюдал за всем этим из окон башни, где располагался кабинет начальника бывшего рынка, и оттуда же отдавал команды, вытер лоб, покрытый потом.

– Что теперь будет, капитан? – спросила с трудом поднявшаяся по винтовой лестнице, Марго. Она ковыляла на двух костылях.

Белкин обернулся и посмотрел на неё замутненным свинцовым взглядом. За Марго на башню поднялись профессор Сокольнический и Настенька.

– Не знаю... ...Долго нам всё равно не продержаться, – пробормотал Белкин. Он теперь совсем не походил на того самоуверенного и грозного Великого Магистра, каким они видели его раньше.

– Выше нос, командир! – Марго похлопала его по плечу. – Не всё ещё потеряно!

– Это да, – грустно сказал капитан, – Но если они перегруппируются и снова пойдут в атаку, то нам несдобровать.

Но он ошибся. Нового штурма не было. Вместо этого за массивными воротами тюрьмы замелькал на высоком шесте белый флаг. Это была делегация парламентеров.

Белкин дал указание через открытые окна башни, чтобы его бойцы пропустили человека с флагом.

Парламентёр был весь, с ног до головы, затянут в чёрную кожу – сапоги, двубортная долгополая куртка, фуражка. На глазах у него были очки, и Белкин вспомнил очень далекую картинку из учебника истории, он уже видел там это лицо, но кто это точно сказать не мог.

– Меня зовут Яков Свердлов, – крикнул парламентёр, и голос его эхом прокатился по зданиям в узком внутреннем дворе тюрьмы. – У меня есть приказ Реввоенсовета Москвы захватить этот центр контрреволюции и перебить всех внутри! Но я не буду этого делать! Я отведу наши отряды и даже предоставлю безопасный коридор, чтобы вы смогли покинуть город, но только под одним условием.

Свердлов сделала паузу.

– Среди вас есть человек, которого древней вавилонский манускрипт, называет Избранным. Вы не знаете и никогда не сможете понять, какой силой он обладает. Выдайте мне этого человека, и вы все получите свободу и безопасность! Если вы этого не сделаете, то погибните все до одного!

– Свердлов посмотрел вверх, и как показалось Белкину, ему в глаза глянула отвратительная бездна.

– Повторяю, выдайте этого человека, и я отпущу вас всех! Я даю вам время на раздумье – до 12 часов вечера! В 12 часов я снова приду сюда и потребую ответа. Я всё сказал.

Белкин приказал, чтобы его выпустили.

– По крайней мере, у нас есть время до двенадцати часов, – сказал капитан и закурил. – Ну, и где же ваш Избранный?

Марго пожала плечами.

–А я думала, у вас в Ордене запрещено курить, – сказала она, посмотрев на дымящуюся сигарету во рту капитана.

– Смылся, наверное, а нам за него погибать, – пробурчал Белкин, не обращая внимания на её колкость, и не успев раскурить первую сигарету, полез за второй.

– Нет! Он не сбежал! Я в этом уверена! – заявила Марго.

– Профессор, а Вы что скажите? – повернулся Белкин к Сокольническому, – И чего эти монстры требуют с нас этого так называемого Избранного, когда его нет с нами?

– Видите ли, – сказал профессор, – Последнее время я прочитал множество древних материалов о вавилонских демонах. Насколько я понимаю, они не знают, как Избранный выглядит, они лишь чувствуют его и могут узнать, если тот близко к ним приблизится. Они понимают, что Избранный где-то рядом, поэтому будут осаждать нашу крепость, надеясь на то, что он проявит себя раньше времени, и демоны смогут прикончить его, прежде чем он полностью обретёт свою силу.

– И что же, я и мои бойцы погибнут, а ваш Избранный так и не явится?! – воскликнул Белкин. Он наклонился к Сокольническому и взял его за плечо:

– Профессор, профессор, ведь вы же умный человек! Прочтите ещё раз манускрипт, о котором говорил этот монстр, быть может, там написано, что нам делать! Вы понимаете, от этого сейчас зависит, уйдем мы живыми отсюда или умрём в стенах этой крепости!

– Хорошо, хорошо, – профессор был очень смущен, – Я ещё раз прочитаю его и попробую ещё раз расшифровать другим методом. Там осталось ещё много тёмных пятен. Скан манускрипта есть у Настеньки в планшете.

Все вдруг посмотрели на Настеньку. Она весело что-то тыкала в своем ай-поде, не обращая на них внимания, и её лазоревый бант прыгал из стороны в сторону, когда она поворачивала голову то туда, то сюда.

– Хорошо, – сказал Белкин и выкинул сигарету в окно, спохватившись, что табачный дым может повредить ребёнку, – Только умоляю Вас, профессор, сделайте это быстро! К двенадцати часам снова явится это чудовище.

Потянулись тоскливые часы ожидания. Белкин сидел у окна и молча курил одну сигарету за другой. Профессор что-то разглядывал в планшете и то и дело разговаривал с сам собой, отпуская фразы вроде 'Эх...этот знак имеет двойное значение' или 'Если предположить, что этот клинышек стерся, а этот просто механическая царапина, то получится вот это...'. Марго надеялась каждую секунду, что придёт Антон и поминутно вздыхала. И лишь Настенька мирным сном ребёнка спала на руках у Марго. Скоро начало вечереть. Белкин подошёл к огромному сейфу начальника рынка, который стоял в углу, открыл тихо, так чтобы не разбудить Настеньку, дверцу, достал пару автоматов, несколько обойм и пистолет, и стал возиться со всем этим у открытого окна. Он уже выкурил две пачки и достал третью.

Электронные часы на руке Марго показали полдвенадцатого, а Антона всё не было.

– Ну, что, – сказал Белкин, – Я же говорил, что смылся Ваш кавалер! А Вы мне не верили! Вот, возьмите на всякий случай пистолет.

Марго покраснела и взяла оружие. Настенька открыла один глаз, и тут же его зажмурила, наверное, уже не спала, но по-детски претворялась, что спит.

– Что-нибудь узнали, профессор? – спросил Белкин.

– Нет, ещё нет...хотя...дайте мне ещё час и я смогу утверждать, что расшифровал его полностью.

– Нет у нас Вашего часа! Нет! – схватился за голову Белкин.

Он зарядил оба автомата и положил их рядом с окном, потом снова сел и стал курить.

– Если начнётся стрельба, все сразу прячьтесь за этим сейфом, – сказал он и кивнул в сторону угла, – И без глупостей. Ясно?

– Ясно! – ответили ему хором Марго, профессор и Настенька.

– Вот и хорошо, – буркнул он и достал ещё одну сигарету.

Электронные часы на руке Марго показали двенадцать, и тут же за воротами тюрьмы замелькал белый флажок на шесте. Белкин вздрогнул, когда увидел его, хотя долго этого ждал.

Снова появился адский человек в кожаном наряде.

– Ну, что, – начал он, – Вы подумали над моим предложением? Где Избранный? Приведите его ко мне, и я обеспечу вам безопасный коридор для выхода!

Белкин высунулся в окно, чтобы парламентёр хорошо его видел:

– Я капитан Белкин, глава этой крепости, Магистр Ордена. Мы не можем выполнить вашу просьбу. Тот, кого вы ищете, был среди нас, но ушёл. Он покинул нас ещё две недели назад, и теперь мы не знаем, где он находится. Я даю вам слово офицера, что его среди нас сейчас нет! Пожалуйста, прекратите осаду! Мы ни в чём не виновны. Дайте нам спокойно уйти отсюда!

Лицо парламентера потемнело, и Белкину показалось, что глаза его стали огненными, словно раскаленные угли.

– Вы лжёте! – крикнул парламентёр. – Мы знаем, что Избранный среди вас! Вам долго не продержаться! У нас есть пулемёты!

Он повернулся и пошёл по направлению к воротам. Как только парламентёр исчез, раздались выстрелы и топот. Белкин выругался, разбил окно автоматом и дал очередь по скоплению темной массы, которая стала напирать на ворота. Он выпустил всю обойму, слез с подоконника и стал вставлять другую, перемотанную скотчем.

– Не хочу вас пугать, ребята, но похоже нам крышка! – сказал он сгрудившимся за металлическим сейфом профессору и Марго с Настенькой на коленях.

Белкин выглянул в окно. Там, в начинающемся вечере, сверкали автоматные очереди и гремели взрывы. Скелеты лезли на стены через колючую проволоку, которая не причиняла им никакого вреда. Защитники отбивались, как могли, сдерживая штурмовые отряды Красной гвардии. Кое-где уже они уже шли в рукопашную.