Текст книги "Революгеддон. Сказка для младших офисных сотрудников (СИ)"

Автор книги: Олег Гешпенстов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 5. Жил, жив, будет жить

– Гамигин, где ты? – крикнул Бэл.

– Я здесь Ваше Величество!

Стояла осенняя полночь. Всего несколько людей было на площади, но и они слегка удивились, увидев полного двойника Ленина, общающегося с белым пони, который дышал огнём.

– Гамигин, в чьё тело я вселился? Этот негодяй уже попортил его своей пыхолкой!

– Повелитель, Вы находитесь в теле великого человека, известного вождя, которому построили эту гробницу прямо за Вами. Он умер, но его тело сохранили. Кто-то принёс сюда кольцо для вызова Вас на поверхность и активировал его. Плутовские жрецы замаскировали его под Кольцо Всежизния, артефакт, воскрешающий мёртвых. Они даже придали ему некоторые свойства последнего.

– И кто же мог меня вызвать?

– Это я! Это я Ваше Величество! – раздался тихий голос из темноты.

Гамигин цокнул копытом и осветил как прожектором мостовую своим огненным взглядом. Щурясь от яркого света, встал и отряхнулся человек в рыжем костюме и с портфелем, он поднял с брусчатки свою кепку и надел её.

– Это что ещё за ничтожество? – прохрипел Бэл, схватил его за шею и поднял в воздух.

– Это я вызвал Вас, Владимир Ильич! Меня зовут Афанасий, – кричал Новиков, болтая ногами в воздухе.

–Ты жрец?

– Да, я жрец! Почти что, жрец. Умоляю, поставьте меня! Ведь это я, я Вас оживил, Владимир Ильич! Я жрец, я могу даже это доказать!

– Ну докажи, смертный! – прохрипел Бэл и поставил его на землю.

Новиков достал из портфеля одну из ручек с Микки-Маусом и бумагу.

– Видите, у меня есть волшебная жреческая палочка. Я сейчас напишу ей что-нибудь, а потом буквы исчезнут. Вы сейчас увидите, только найду бумагу...

– А-а, халдейский фокусы, – махнул Бэл своей белой ладонью.

–Хотите, я подарю Вам эту ручку? – Новиков протянул её Бэлу.

Тот легко дунул и оплавил её огненным дыханием.

– Гамигин, ты бы поверил этому шарлатану? – Бэл посмотрел на своего адского слугу.

– Нет, конечно, но он может быть нам полезен, Повелитель, – сообщил пони.

– Вот и я так думаю...Вы, жрецы, вечно показываете подобную чепуху. Я ещё три тысячи лет назад насмотрелся такого на базарах.

– Вот видите! – взбодрился Новиков. Он ничего не понял из слов двух демонов, но уже увидел, что тело Ленина ожило и обладает чудовищной силой, и этот пони тоже с ним, и они могут легко убить его, Новикова, а значит нужно во всём с ними соглашаться.

– Владимир Ильич, я готов быть Вашим слугой, Вашим, так сказать, полномочным представителем здесь, в Москве! – пропищал он.

– Может ты и свою душу готов нам отдать? – поинтересовался Гамигин.

– А что я получу взамен? – спросил Новиков, и голос его дрогнул. Странно, конечно, что вождю мировой революции нужна чья-то душа. Но с другой стороны, если она есть, то почему бы её и не продать (Он даже и не знал, что обладает таким ценным товаром).

– Ты будешь богат. Ведь именного этого ты хочешь?

– И я буду богат, даже когда вы захватите власть?

– Именно так, ты будешь богаче всех в этом городе!

– Тогда я согласен, согласен, – прошептал Новиков.

– Ну, вот и хорошо, – заключил Бэл. – Тогда подпишем сразу два договора. Гамигин, подготовь бумаги!

– Есть, Повелитель, – белый пони мгновенно испарился и тут же снова появился со стопкой документов на спине. Теперь у него на носу были очки.

– Вот, милейший, подпишите, пожалуйста, там, где стоят галочки в трёх экземплярах и поставьте сегодняшнее число, можете использовать вместо стола мою спину.

– Подожди, – остановил его Бэл, – Пиши вот этой ручкой, которой я тебе даю. Не смей мне тут фокусы выкидывать! Вначале проколи себе палец стержнем.

– Я что, должен расписаться кровью? – уточнил для верности Новиков.

– А то как же! – захихикал Гамигин. – Всё должно быть по процедуре!

– Я понимаю, сам когда-то возглавлял юрлицо, – сказал Новиков и стал читать документы.

Договор купли-прожи души

Собственник, Афанасий Иванович Новиков, передаёт все права на владение, пользование и распоряжение своей душой королю Востока, предводителю 66 легионов злых духов, демону Бэлу, который отныне именуется новым Собственником, а в обмен получает вечное богатство... – дальше Новикову неохота было читать, тем более что первое предложение и так сильно потрясло его.

'Так вот, кто стоит перед ним! Это не Ленин ожил, а древний демон вселился в его тело! Глупый студент не знал, что кольцо вовсе не даёт воскрешения, но вызывает демонов!'

– Чего вылупился? – прикрикнул Гамигин. – Подписывай давай! Подписал? Молодец! Дату, дату поставить не забудь! Сегодня 17 октября. Теперь бессрочный трудовой договор. Подписал? Ну, просто красава! Теперь на нас будешь работать! Добро пожаловать в фирму, так сказать, ха-ха.

– Гамигин, теперь всё готово? – осведомился Бэл.

– Нет, Господин. Это только договор купли-продажи. Ещё надо Свидетельство о переходе праве собственности зарегистрировать.

–Так регистрируй быстрей! Чего ты ждёшь! Развели бюрократию! – разозлился король Востока.

– Как скажите, господин! – белый пони исчез и через секунду снова появился.

– Повелитель, говорят на это нужно пять рабочих дней.

– Я сказал немедленно!

– Есть!

Гамигин явился снова и на этот раз радостно доложил:

– Ваше приказание исполнено, Повелитель!

– Отлично! Ты что там ещё задумался? – Бэл посмотрел сумеречным взглядом на Новикова.

– Он размышляет о том, сможет ли он потом этот документ в суде оспорить! – сказал проницательный Гамигин.

– Разве что на Страшном суде, ха-ха, разве что на Страшном суде, детка! – сказал Бэл, и вся площадь наполнилась его хриплым раскатистым хохотом.

В странном деревянном доме ? 22, с девятью остроконечными башенками, ещё не погасли окна. Профессор Сокольнический устал от всех этих утомительных визитов. Он сел в своё любимое кресло и открыл книгу. Сначала к нему без спросу заявился какой-то мошенник под видом немецкого археолога, затем полиция. Остаётся надеяться, что преступника поймают и кольцо вернут. Какой суматошный день! Всё это начинает действовать ему на нервы.

Он посмотрел на Настеньку, которая мирно себе играла в куклы на полу и что-то болтала на каком-то детском, тарабарском, непонятном даже, ему профессору языке.

Ох уж, что с ней делать! Родители оставили ему внучку, сами как всегда уехали в тёплые страны, а он, видите ли, должен её развлекать. А она сидит себе целыми днями в помещении, в куклы играет или в свой любимый айпод. Пожалуй, проветриться ей надо, а то заболеет ещё, сидя постоянно в четырех стенах.

– Настенька, давай завтра куда-нибудь сходим. Ты погуляешь немного. Брось ты этот компьютер.

– Давай, деда. А куда?

– Давай я тебе завтра Кремль покажу и ещё можно в Третьяковскую галерею зайти, там картины интересные. Хочешь?

– Хочу в Кремль! Хочу!

– Можно ещё Красную площадь посмотреть.

– Там Ленин лежит?

– Да, внученька. Там ещё много известных людей – Свердлов, Будённый, Жуков. Ещё там похоронены люди, которые во время революции погибли.

– Так, – прохрипел демон Бэл, – С этим вопросом мы разобрались. Но это только начало. Мне нужно войско! Я хочу захватить этот город! Где мои 66 легионов адских духов? Гамигин, почему они ещё не здесь?

– Прошу прощения, Повелитель, они не могут прибыть.

– Почему это не могут?

– У них слишком много работы. По всей земле происходят конфликты, теракты, катастрофы. Им нужно быть там.

– И что же, нельзя даже один жалкий легион собрать?

– Боюсь, что нет Повелитель. Нам придётся формировать армию на месте.

– Что ж мне нужно хотя бы полсотни испытанных бойцов. Есть в этом городе такие? – обратился Бэл к Новикову.

– Э...я не знаю...думаю, что есть...

– Не знает он. Зачем же мы тебя наняли, если ты ничего не знаешь? Если все здесь такие как ты, то конечно, никого достойного мы не найдём. Ты смотри, можем и уволить.

– Да, можем и уволить, – сказал Гамигин и выпустил струйку огня из ноздрей.

Новиков попятился и чуть не упал.

– Что это за деревья у меня за спиной? – продолжал Бэл.

– Это ели, ёлки то есть, – залепетал Новиков.

– Видим, что не палки, – отрезал Бэл. – Гамигин, посмотри там, в этой человеческой энциклопедии, которую ты мне называл, и доложи. От этого мошенника нет никакого проку. Гамигин цокнул копытом и перед ним появился, зависнув в воздухе, черный планшет.

– Я вспомнил, вспомнил, Повелитель, – у Новикова словно началось просветление. Там, за этими елками похоронены разные известные люди.

– Так, предположим... А вон там что? Я чувствую тут много мёртвых в земле, – показал Бэл в сторону Кремлевской стены.

– Это братские могилы бойцов, которые погибли во время революции, Повелитель, – сказал Гамигин,

– Бойцы? Революционеры? Значит, храбрые были люди. Это мне нравится. Сколько их, Гамигин?

– Три-четыре сотни, Повелитель.

– Отлично! Я верну их к жизни, и они станут моей гвардией!

– Да, но есть одна проблема, Повелитель.

– Что ещё?

– Если мы вернём их души, то они не будут Вам подчиняться. Они поверят лишь тому, кто начал революцию, в которой они погибли, тому кто вёл их в бой.

– Кому же?

– Владимиру Ильичу Ленину, – нервно выдохнул Новиков.

– Он прав, Повелитель. Это был их великий вождь.

– Но ведь я в его теле, ха-ха! Я и есть Ленин!

– Голос у Вас очень хриплый, и ещё Ленин, он немного картавил, – вспомнил Новиков.

– А вот так лучше? Ха-ха-ха, товалищи! Новая Октябльская Социалистическая Леволюция не за голами!

– Так лучше, – согласился Новиков.

– Итак, товалищи! Нам нужно сфолмиловать боеспособный отляд, котолый за одну ночь, максимум одну ночь и следующий день захватит все ключевые позиции в этом голоде! Телефон, телеглаф...

– И мобильную связь, – подсказал Гамигин.

– И мобильную связь! За лаботу! Гамигин, начинай!

Пони поскакал к ближайшей могиле и цокнул копытом. Из-под него выскочили искры и рассыпались в воздухе голубовато-рыжим огнем. Тут же земля в этом месте зашевелилась, заколыхалась, оттуда показалась костяная рука скелета, потом еще одна. Гамигин перемещался по площади и везде, у края каждой могилы, проделывал тот же самый трюк.

Скоро уже вся площадь была полна скелетами. Луна освещала их безглазые черепа, их белесые кости. Они вставали и строились, сами, без команды, в шеренги и ряды, и у каждого отряда был свой командир. Гамигин подошел к Бэлу, и тот зашептался с ним.

– Сколько их?

– Триста, Повелитель. Мало, конечно, но те из них, которые убьют человека и попробуют его плоть, превратят этого человека в такого же как они живого мертвеца. Так мы обратим весь город в наших слуг.

– Отлично, Гамигин. Но мне не нравятся, как они выглядят. Посмотри на их лохмотья. Моя армия должна быть хорошо одета и обута. У неё должны быть оружие, знамена, барабаны. Где всё это взять?

– Осмелюсь, доложить, Повелитель, – зашептал Новиков, который старался быть ближе к Бэлу и Гамигину, потому что лес скелетов вокруг пугал его ещё больше, – Осмелюсь доложить, что вон там – Исторический музей. – Вы можете найти там всю необходимую одежду и оружие.

– Отлично! Теперь моя гвардия не будет ни в чём нуждаться! – провозгласил Король Востока.

– Красная гвардия, – подсказал Новиков.

– Вот именно, моя Красная гвардия сокрушит Москву!

– А почему собственно Москву? – задумался Гамигин. – Ведь революция в здешних местах в 1917 году в Петрограде, то есть в нынешнем Петербурге началась...

– Ну, и что теперь? В Петербург твой переться? – разозлился Бэл. – Нет уж, начнём здесь, раз мы здесь оказались. Вперёд!

Глава 6. Второе октябрьское восстание

Через час они уже стояли на площади. Триста революционных бойцов-скелетов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, виднелись шинели и буденовки, длинные френчи и папахи, кожаные куртки и кепки. Белые торчащие рёбра были перевязаны пулеметными лентами, из-за ремней высовывались наганы и гранаты, а костяные пальцы сжимали винтовки со штыками. Между рядов стоял даже пулемёт 'Максим'. У каждого построенного в колонну отряда был свой знаменосец и командир.

Пошёл первый в этом году снег. Крошечные, лебяжьи хлопья, которые не могли создать прочный покров, падали на землю и таяли, но упав на кости скелетов, и дырки глазниц, так и оставались там, превращаясь в иней.

Бэл вышел на середину площади, заложив руки за спину и стал расхаживать туда и сюда.

– Мои гвалдейцы! Именно вы осуществили Октябльскую Леволюцию. Вы погибли за плавое дело! Но поганые капиталисты не длемали! Ваши гелоические подвиги напрасны! Посмотлите воклуг! На эти дологие магазины! На эти припалкованные лоскошные машины! Капитализм победил!

Скелеты озирались и с презрением оглядывали всё вокруг.

– И тогда я лешил велнуться! Чтобы сделать новую Леволюцию! И навсегда, слышите, навсегда похолонить капитализм! Я, ваш вождь, снова с Вами!

– Да! Да! – кричали скелеты, и эхо прокатывалось по площади.

– Мои испытанные бойцы, готовы ли вы пойти за мной?

– Да! Да!

– Готовы ли вы снова отбить у булжуев Москву!

– Да! Да! Бей буржуев! Веди нас, Владимир Ильич!

– Тогда вперёд, за мной!

Лейтенант ОМОНа Смирнов стоял со своими бойцами в плотном оцеплении, перекрыв узкий переулок на одном из центральных бульваров. У него был бинокль и мегафон. Слева, у его бокового кармана, болталась рация, которая то трещала, то что-то командовала, то снова трещала.

Первые, красноватые лучи солнца начинали залетать на блестящие вороные каски и весело по ним прыгать. Лейтенант зевнул. Кто же в такую рань проводит шествия? Они что там, эти митингующие, совсем спятили? Смирнов вспоминал ещё тёплую и родную кровать с тёплой и родной женой.

Его подняли по тревоги, как и многих таких же как он полицейских. Ночью по телевизору показали экстренный выпуск новостей. Полицейское руководство лишилось сна, когда отовсюду стали поступать тревожные сводки о каких-то толпах ряженых в центре Москвы, которые якобы даже пытаются захватывать здания.

'Ха, как бы ни так! Ничего у них не выйдет! Разбегутся, как тараканы, как только нарвутся на хоть один наш хорошо вооруженный отряд ОМОНа' – думал Смирнов и снова зевнул.

Он посмотрел на свой взвод: стена квадратных металлических щитов, суровые лица за стеклянными забралами, блестящие каски, в руках – резиновые дубинки. Когда-то давно, ещё в детской энциклопедии, лейтенант читал про римских легионеров, про их дисциплину и мужество, про то, как иногда об их небольшие, но сплоченные отряды разбивались одна за другой волны варваров. Он всегда думал, что его бойцы – это продолжатели дела легионеров. Противостоять хаосу и беспорядку, иногда даже в меньшинстве – вот их великая задача!

Он оглядел боевой порядок. Первый ряд держал плотно сомкнутые щиты, второй, третий и четвертый, немного их опустили, но были всё равно наготове. Пятый ряд был малочисленный, но вооруженный ружьями с резиновыми пулями, на случай если дела пойдут совсем нехорошо. За пятым рядом готовились к возможной атаке два водомёта. В тылу у отряда стояли наготове три грузовика с бойцами резерва.

'Ну, пусть только попробуют! Пусть только сунутся!' – подумал Смирнов и приложил бинокль к глазам.

И тут показались они. Пестрая толпа с красными знаменами.

Смирнов выступил вперёд, поднёс мегафон ко рту и закричал:

– Товарищи коммунисты! Немедленно освободите улицу! Ваше шествие не согласовано! Вы мешаете проходу людей и движению транспорта!

Ноль эффекта. Он и без бинокля прекрасно видел, что толпа всё приближается. Впереди шёл человек, очевидно двойник Ленина, в таком же черном пиджаке и черной кепке как у него.

'Да, что они там, ополоумели что ли! – недоумевал Смирнов, – ещё двойника зачем-то притащили!'.

– Уважаемые граждане, вы нарушаете закон! Повторяю, немедленно прекратите несогласованное шествие!

Толпа все приближалась. Теперь он видел, что у некоторых ряженых в руках самые настоящие винтовки.

'Мать твою, да у них оружие!' – изумился лейтенант и схватился за рацию, чтобы вызвать подкрепление, но её разбил откуда-то прилетевший кирпич, при этом отколовшийся осколок чуть не выбил ему глаз.

– Ща я вам покажу! – выругался он и скомандовал:

– Водомёты пли! Применить резиновые пули! В толпе есть оружие!

Водомёты, словно огромные киты, развернулись и обдали толпу наступавших водяным залпом. Но те не остановились. Резиновые пули стали шлепать тут и там по их рядам, но они всё также шли вперёд.

– Дьявол, что делают! – выругался Смирнов.

Двойник Ленина махнул рукой вперёд, а сам остался сзади. Три-четыре десятка ряженых выставили вперёд бутафорские винтовки со штыками и бросились к стене из стальных щитов.

'Йо...' – только и успел подумать лейтенант, как верзила в костюме моряка-балтийца налетел на него и сбил с ног. Он упал и увидел прямо перед своим лицом улыбку из гнилых зубов и две пустые глазницы черепа, направленные на него, как дула револьверов.

'Ну, что, допрыгался, юнкер!' – спросило чудовище и тут же впилось ему в шею своими жуткими зубами.

Капитан Белкин с трудом открыл глаза. Голова его трещала, как надколотый орех. На брусчатку под ним что-то капало, и ему потребовалось время, чтобы понять, что это его собственная кровь. Он лежал, упершись головой в стену. На первой взгляд казалось, что он всё также находится на Красной площади в лунную ночь, но потом капитан решил, что каким-то образом попал прямиком в ад: всю площадь занимали скелеты в цветастых формах. Они лязгали оружием и били в барабаны. Между их рядами расхаживало то чудовище в тёмном костюме, в которое он безуспешно стрелял, а с ним – белый пони. И вдруг он увидел его. Опять этот рыжий! Новиков!

У капитана до сих пор шумело в голове. Он с трудом понимал, что собирается сделать. И всё же преступник должен быть арестован. Долг полицейского превыше всего. Капитан встал, подобрал пистолет и шатаясь побрёл к своей цели.

Скелеты увидели его, но без приказа не стали нападать. Так как шёл он самым решительным, хоть и не совсем твердым шагом, они даже расступились и пропустили полицейского. Бэл пока не видел Белкина. В это время он стоял спиной к капитану и копался в груде экспонатов и одежды, принесённых скелетами из Исторического музея. Бэл примерял на себя наряд рыцаря XII века, участника Второго крестового похода – на голову надел продолговатый, похожий на ведро, но без забрала, шлем, а в левую руку взял синий треугольный щит с белым широким крестом. Он стоял к спиной, о чём-то шепчась с Гамигином. Первый заметил капитана Новиков.

– Повелитель! Повелитель! – заверещал он, – Повернитесь! Это тот самый человек, который стрелял в Вас!

Бэл, казалось, не слышал его. Белкин подошёл совсем близко, вытянул руку с пистолетом и нажал на курок. Выстрела не было. У Белкина всё поплыло перед глазами. Тьма накрывала его. Он ещё несколько раз щёлкнул курком впустую.

Бэл, наконец, повернулся и с любопытством посмотрел на капитана.

– Да это тот самый, – подтвердил Гамигин. – Кажется, у него кончились патроны. Ой, как не к стати.

У капитана в голове всё закружилось. Ноги его стали ватными. Он вздёрнул руки кверху, пытаясь сохранить равновесие. Пистолет вылетел из его руки и угодил в лоб Новикову.

– Ай! Да что же это, Повелитель! – заорал Новиков, потирая лоб, – Вы так и будете смотреть на этого террориста? Ведь это он! Он в Вас стрелял!

Капитан понял, что больше нет силы противиться той слабости, которая внезапно охватило его тело. Он стал падать, но Бэл удержал его, схватив за шею своёй рукой в кожаной перчатке.

– Так это ты пытался меня убить? – ехидно спросил Бэл. – Слабоват ты для этого! Ох, слабоват капитан Белкин!

– Откуда...Вы...знаете...моё...имя, – прохрипел капитан, вглядываясь в лицо, знакомое с детство, которые теперь было покрыто синими трупными пятнами. А глаза! Ах, эти глаза! Белкин только один раз посмотрел в них, и ему показалось, что он заглянул в бездну, в которой клокотало пламя и били огненные водопады. Чудовище наклонилось к нему и прошептало:

– Я всё знаю о тебе капитан, ты правильно догадываешься, ведь я не Ваш революционный вождь Ленин, я значительно древнее его!

Глаза капитана вылезли на лоб. Его рот беззвучно открывался и закрывался. Он хотел вздохнуть, но не мог. В лёгких вдруг кончился весь воздух. От жёстких пальцев, сжимавших его горло, по всему телу расползались ручейки жгучей, нестерпимой боли. Он хотел заорать, но и голос куда-то пропал, словно его и не было.

– Кто ты? Кто ты? – в ужасе шептал Белкин.

– Дарт Вейдер, конечно же, – съехидничал Гамигин, но Бэл бросил на того сердитый взгляд и Гамигин затих.

– Остришь, Гамигин. Вот сам и разбирайся с ним! А мне мараться не хочется! – Бэл отпустил капитана, так что тот снова грохнулся на брусчатку, швырнул щит ему под ноги, надменно развернулся и пошёл к Кремлю, где уже развивался революционный красный стяг с чёрным черепом и костями на красном фоне.

– Ну, всё, тебе конец, капитан Белкин, – процедил сквозь зубы Гамигин. Ему было досадно, что Повелитель обиделся на него за неуместную шутку.

– Откуда Вы знаете моё имя?

– Ха, – усмехнулся Гамигин, – Вот, люди! Говорящая лошадь тебя не смущает, смущает лишь то, что именно она говорит! Дарёному коню в зубы не смотрят!

С этими словами Гамигин выдохнул огромное облако огня с чёрной серой, которое опалило подмётки ботинок на ногах капитана Белкина.

– А! А! А! – заорал он. Капитан схватил рыцарский щит с белым крестом, и прикрыл им голову. И очень вовремя. Поток огня ударился в щит, так что тот стал горячим, как сковородка. Но капитан не стал ждать нового огненного залпа, вскочил и помчался со всех ног в сторону Васильевского спуска, с трудом удерживаясь от того, чтобы не бросить своё единственное оружие, – раскалённый кусок железа с белым крестом.

Гамигину вдруг стало неохота преследовать его:

'В конце концов, – подумал он, – Для меня это как-то не солидно. Я скоро стану вторым лицом в этом городе. И что за каждым вот так вот гоняться? Есть же исполнители. Нужно учиться делегировать полномочия! Здесь, в Москве так принято. Никто ничего не делает сам, только заставляет других что-то делать'.

Он сплюнул сернистую слюну и подозвал к себе одного высоченного мертвеца-гвардейца с красным бантом на рукаве.

– Догонишь капитана и убьёшь его, понял? Головой отвечаешь! – приказал Гамигин. – То есть я хотел сказать, черепушкой своей.

Бэл радовался успеху своих штурмовых отрядов. Старые революционеры не подвели его. Эти триста бойцов подобно тремстам спартанцев стоили целой армии. Теперь он даже был рад, что его легионы не могли вовремя явиться. Один из красных командиров, скелет-верзила в шинели, перевязанной крест-накрест кожаными ремнями, в буденовке с красной звездой подошёл к нему для доклада.

– Владимир Ильич! Передовые кордоны врага в центре опрокинуты. Скоро перейдём к захвату ключевых зданий!

– Отлично! Так делжать!

– Владимир Ильич, вы постоянно находитесь на передовой и совершенно безоружны. Пожалуйста, примите от нашего отряда этот кинжал.

– Спасибо солдат! – Бэл заткнул за пояс морской кортик, который подал ему буденовец.

– Владимир Ильич, можно один вопрос? – робко спросил скелет.

– Да, конечно! В чём дело, солдат?

– Владимир Ильич, бойцы спрашивают о ваших спутниках. Что это за говорящая лошадь с Вами? И кто этот рыжий, с лицом капиталиста?

– К чему эти воплосы, солдат? Один из них мой боевой конь, второй – мой секретарь.

– Спасибо, Владимир Ильич! – горячо поблагодарил верзила-буденовец, – Теперь всё ясно. Извините за сомнения!

Когда он почтительно удалился, Бэл подозвал к себе Гамигина:

– Слушай, говорящая лошадь, ты можешь принять вид кого-нибудь из известных большевиков, соратников этого Ленина? Видишь, народ смущается.

– Не вопрос, Повелитель! – он исчез и появился в образе коренастого мужчины в очочках, целиком одетого в кожу – кожаное пальто, сапоги, кепка.

– Это ещё кто? – удивился Бэл.

– Председатель Московского Реввоенсовета Яков Свердлов к вашим услугам!

– Свелдлов? Ну, хорошо, всё лучше, чем лошадь. Ладно, с этим мы лешили. Что у нас дальше по плану?

– Телефон, телеграф...административные здания...

– Да, это я помню. Но ещё что-то было...

– Я бы посоветовал, Повелитель, – зашептал Новиков, – Захватить сначала Министерство финансового развития. Ведь нам, то есть новой советской власти, потребуется много денег, армию там содержать, аппарат управления...э...э...ваших советников...

– То есть ты себя имеешь в виду? – усмехнулся Бэл. – Обогатиться, значит, за счёт трудового народа захотел? – он похлопал Новикова по спине, и тот несколько смутился, – Но ты плав, товалищ советник, как говолится, финансы решают всё! Вперёд, Гамигин! На Министелство финансов!

Министр финансов Вениамин Иванович Желтопузовский, прислонившись здоровенным животом к подоконнику, смотрел через окно во двор здания Министерства на памятник известному поэту и недоумевал. Повсюду – в Интернете, по радио, по телевизору с утра шли сообщения о каком-то мятеже в городе, а он ничего про это не знал. Якобы люди с красными флагами устроили шествие, прорвали несколько полицейских кордонов и даже готовились к захвату зданий. Возглавляет их некто, похожий на самого Владимира Ильича Ленина, очевидно двойник. Желтопузовский подумал о том, что стало бы с ним в действительности, если бы Владимир Ильич вернулся. Он вспомнил о своей пятикомнатной квартире в центре столицы, о трёх внедорожниках, записанных на тёщу, о даче с бассейном, выложенном генуэзской кафельной плиткой, и содрогнулся. Хорошенькое дело, социалистическая революция, но только без экспроприации, без экспроприации!

Вениамин Иванович отошёл от окна, накинул поверх костюма утеплённую куртку и взялся за ручки двух чемоданов – одного стандартного, чёрного, второго – квадратного, обитого жёлто-зелёной крокодильей кожей. В первом были личные вещи Вениамина Ивановича, как то электрическая бритва, несколько пар носков и трусов, зубная щётка, зарядка для телефона – в общем всё то, что можно было взять с собой в долгое путешествие; во втором – жёлтом – был уложен аккуратными рядами и новенькими купюрами, номиналом по сто, целый миллион американских долларов.

Вениамину Ивановичу потребовалось немало сил, чтобы вытащить оба чемодана в коридор, обычно этим занимался водитель, а тут он вдруг куда-то подевался. Он совсем не привык к физическим упражнениям, и оживлённо пыхтел, как паровоз. Вениамин Иванович уже было стал запирать свой кабинет, поставив один, чёрный чемодан на пол, а ручку второго, жёлтого, всё ещё прочно сжимая в левой руке, как его вдруг окликнули появившиеся словно из неоткуда двое незнакомцев в кожаных кепках.

– Вениамин Иванович, куда это Вы так быстро собрались? Как же Вы забыли о своих старых знакомых?

Вениамин Иванович повернулся, но 'старых знакомых' совершенно не узнал. Впрочем, лицо одного из них – в тёмном костюме – было смутно его знакомым, может быть, это был актёр, которого он видел в детстве в кино, но в каком и где он сейчас уже бы не вспомнил, второго, в очках он точно видел впервые. Однако именно этот тип бросился к нему обниматься и целоваться, как будто встретил своего одноклассника.

– Вениамин Иванович, как же я рад Вас видеть! Сколько лет, сколько зим!

Незнакомый господин в очках буквально задушил его в объятиях, да ещё со словами 'Дайте-ка я Вам помогу, ведь Вам, наверное, тяжело?' вдруг отобрал у него драгоценный чемодан.

– Нет, нет! – заверещал Вениамин Иванович. – Спасибо, я сам донесу!

– Хорошо, – согласился очкатый незнакомец и вернул чемодан Вениамину Ивановичу, но только тот вздохнул с облегчением, как лицо незнакомца вдруг преобразилось и стало по официальному серьёзным, а голос сухим и категоричным:

– Вениамин Иванович Желтопузовский, Вы обвиняетесь в получении взятки от неустановленного лица!

– Что? Кто вы такие?

Незнакомец вытащил из нагрудного кармана потёртое удостоверение:

– Мы представители Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, ВЧК.

Вениамин Иванович попятился было, провёл рукой по вспотевшему лбу, но потом вдруг собрался с мыслями (надо сказать, что он вообще славился среди других министром своей невозмутимостью) и громко возмутился:

– Позвольте, какая ещё ВЧК! Сейчас нет такой комиссии! И от кого же я получил эту... простите...взятку?

– От меня, конечно же! Неустановленное лицо это я! – ликующе сообщил очкарик, и лицо его исказилось дьявольской улыбкой. Вы обвиняетесь в получении взятки миллином...

'Чёрт, они знают, что там миллион долларов, а значит, отберут, даже если это просто бандиты. Время-то неспокойное, в городе мятежи, вот они под шумок и шуруют', – подумал Желтопузовский и от этой мысли чуть не упал в обморок.

– Подождите падать, ещё рано, – сказал очкарик, удерживая бывшего министра за галстук, – Вы даже ещё не знаете, в чём Вас обвиняют. Давайте проверим, что у Вас в этом чёрном чемоданчике. Желтопузовский с облегчением вздохнул.

– Конечно, конечно, проверяйте! Я всегда готов сотрудничать с...э-э...компетентными органами.

Очкарик стремительным движением открыл чёрный чемодан, и Желтопузовский расплылся в улыбке, предчувствую, как следователь с удивлением увидит его непримечательную начинку.

– Внимание! Здесь деньги! Целый миллион долларов! – закричал торжествующе очкарик.

– Да что же это такое? – только и смог пролепетать бывший министр. – Это же чертовщина какая-то! Здесь этого не было! Не было! Вы всё подбросили!

– Конечно, подбросил, – сказал очкарик, – Поэтому я их и заберу. – Он закрыл чёрный чемодан и поставил его на пол. – А в получении денег вы и не обвиняетесь.

– А в чём же тогда? – не понял совсем сбитый с толку Желтопузовский.

– Итак, Вениамин Иванович Желтопузовский, Вы обвиняетесь в получении взятки в размере одного миллиона...

Тут Гамигин сделал многозначительную паузу и продолжал:

– Одного миллиона чертей!

– Что, что за бред Вы несёте! Каких ещё чертей? – Желтопузовский неожиданно пришёл в себя. – Я так сразу и понял, что Вы – сумасшедший и не имеете права меня арестовывать!

Он двумя руками схватил свой жёлтый чемодан, но не удержал его в руках, створки его распахнулись и на покрытый линолеумом пол посыпались, весело пища и разбегаясь во стороны по коридору, тысячи чёрных, лохматых чертят.

Желтопузовский грохнулся на пол, и от удара его тяжёлой туши коридор содрогнулся. Гамигин нагнулся, взял из кармана бывшего министра ключи от хранилища и сказал, всё это время скромно державшемуся в стороне Бэлу:

– На первое время миллиона нам хватит, Повелитель, а там залезем в хранилище.

Он взял чемодан с миллионом, и насвистывая 'Интернационал', пошёл за Бэлом к выходу.

Капитан Белкин очнулся только на каком-то бульваре, и то, потому что выронил крестоносный щит и чуть не поскользнулся на нём. Он пребольно упал, но когда встал, то потёр голову и вдруг понял, что всё, что с ним происходило – было не сон. Он подобрал щит, решив, что лучше иметь хоть такое оружие, чем ничего, и осмотрелся.