Текст книги "Один Из Шестнадцати"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Пасадена, центр управления полетами
Апрель 1958 года

Вернер Фон Браун был обрадован и расстроен одновременно. Так получается, что он в третий раз оказался в роли догоняющего, и в лучшем случае сможет только свести дело вничью. На карту было поставлено многое, и надежность «Тор-Эйбл» опять нависала дамокловым мечом. Пришлось вводить еще более строгие проверки, строить исполнителей, грозить, наказывать, поощрять и контролировать все лично.

Как результат, ракета отработала неплохо, но все же на грани фола, и чтобы спасти миссию и вернуть аппарат на траекторию попадания пришлось использовать все три коррекции. Благо, компьютер теперь постоянно включен в контур управления аппаратом. Теперь «Пионер-2» был уже почти в полутора тысячах километров от Луны, постепенно ускоряясь под действием гравитации. Телеметрия показывала, что все нормально, и вскоре должна была включиться и камера. Сработал замок, и два грузила стали удаляться от аппарата, разматывая тонкую полимерную ленту, перераспределяя момент и замедляя скорость вращения до более комфортных двух оборотов в минуту. Примитивнейшее устройство, но кто бы догадался? Еще несколько секунд – и начал идти сигнал с камеры.

На экране приемного устройства появилась Луна, или, точнее, ее кусочек. Все-таки, несмотря на жесточайшие весовые ограничения длиннофокусный объектив поставили не просто так. Да и камера была совсем не такая, как предполагалось ранее. Подключившиеся к работам кудесники из МИТа создали настоящий шедевр, поставив две сканирующих линейки, чем компенсировали угловые возмущения от механической развертки и уменьшили время чтения кадра в несколько раз. Увеличение массы компенсировали, сняв одну пару корректирующих двигателей. Риск был минимален, и он вполне оправдался. Выжав еще буквально несколько граммов веса, заменили всенаправленную антенну на остронаправленную, чтобы выиграть в уровне сигнал/шум и увеличить скорость передачи.

Сейчас на верхней части экрана был ясно виден огромный край вала Коперника, а почти посередине картинки любой, кто хоть немного знаком с селенографией, узнал бы темную равнину Моря Облаков. Справа мелькнули Птолемей и Альфонс, но быстро уплыли за пределы кадра, как и Коперник.

Тишина в зале управления повисла невероятная. Почти «живая» картинка, мерцающая на нескольких мониторах, шла в прямой эфир большинства телеканалов мира, и это тоже было удачным решением, потому что шоу выходило необыкновенное. Уже сейчас разрешение снимков сравнялось с лучшими земными, и каждые 3 секунды на магнитные бобины центра в Пасадене записывался новый кадр. Два с половиной километра в секунду, Земля принимает кадр за кадром, а Луна все ближе и ближе…

Наверх, прочь из кадра уплыли Рейнгольд и Ландсберг, а вниз – Буллиальд с его широким, рельефным валом и окружающая его мелочь. Теперь главной деталью чуть выше и правее центра картинки стал мрачный, темный Фра Мауро с приклеившимися к нему более свежими и сохранными Парри и Бонпланом. Все новые и новые мелкие детали вплывали в кадр, и зрители все сильнее ощущали огромную скорость, с которой аппарат несся к своей гибели…

Теперь в поле зрения не осталось ничего, кроме почти ровной темной равнины с россыпями мелких кратеров. В такой близи уже появились искажения картинки из-за ограниченной скорости сканирования, которые еще предстояло устранить обработкой. Вдруг, картинка замерла. Обе линейки успели пройти две трети пути, сканируя кадр через строчку, и лишь в центре был небольшой участок, где они пересекались и картинка была осмысленной. Кратеры, ямы, холмы…

Гром апплодисментов взорвал зал, и Вернер устало выдохнул. Пошел по рядам, пожимая море рук и улыбаясь всем подряд. Все-таки хорошо попали, подумал он, специально-то не целились, но район Фра Мауро не самый худший вариант. Находится почти в центре диска, больших перепадов высот нет, рядом на выбор морская и материковая формации. Чем не место для будущей посадки?

А идея прямого телеэфира позволила неплохо взбудоражить общественность и почти затмить достижение русских. Хотя, это только общественность может так подумать, а специалисты в курсе, что догонять придется еще долго. Браун прекрасно понимал, что «Луна-2» для русских – это пройденный этап. И хотя возможны дополнительные запуски аналогичных аппаратов, но у русских уже явно готовится что-то еще. Что это может быть? Если в направлении Луны, то это старт с промежуточной околоземной орбиты, гораздо более точный. Тогда возможен выход на окололунную орбиту и детальная съемка поверхности в течение как минимум нескольких дней. И опять, крыть пока что совершенно нечем…

С другой стороны, Брауну теперь предстояла замена первой ступени на недавно начавший летать «Атлас», а это уже почти 120 килограммов к Луне! Можно сделать несколько интересных научных миссий, включая выход на орбиту Луны. Точность, правда, будет никакая… Список рекомендаций по доработкам «Атласа» был впечатляющий, но месяца через два можно было надеяться на первый испытательный полет. А потом еще полгода – и можно будет забыть суррогаты на верхних ступенях как страшный сон, когда в строй вступит следующая, более тяжелая версия «Атласа». Вот тогда и посмотрим, кто кого! А «Тор», теперь уже надежный и отработанный носитель, пойдет в дело. На очереди несколько научных аппаратов и очень интересный эксперимент по дальней связи…

А еще, через несколько дней будет официально анонсирован давно одобренный руководством НАСА проект «Меркурий», работы по которому начались еще в конце прошлого года. Скрывать такие намерения нельзя, да и бессмысленно это. Русские наверняка работают над аналогом, правда, запас по массе у них раза в три больше. Но в три – это уже не в тридцать! Хотелось бы делать первый корабль с запасом на будущее, но никак не втиснуть это будущее в менее, чем полторы тонны… «Меркурий» станет одноместным пробным шаром… То есть, конечно, пробной капсулой…

«Атласы» позволят протянуть еще года полтора, а потом «Сатурн-1» избавит Штаты от проблем с грузоподъемностью…

Москва, посольство США, подвал, сентябрь 2057 года

– Ты был прав, Ник, – признал Дорман, перебирая распечатки. – Это дело становится все интереснее. Теперь этот Иван Родин, морской змей его подери…

– Да еще и покойник, – поддакнул посол Фаррел. – Причем не очень свежий покойник, полвека с лишним. И вдруг кто-то его ищет в наше время, и едва этот кто-то узнает, что этот чертов Иван учился в одной группе с Мельниковым, дорогой академик получает инфаркт, впадает в кому и умирает.

– И его кремируют на следующий же день, не устраивая панихиды, – недоверчиво добавил Дорман, все еще перебирая бумаги. – Мотивируют все это последней волей усопшего. А на заднем плане у нас маячит что?

– Телешоу, Совет по истории и лично президент Орлов, – повторил Фаррел известные обоим факты. – А мы как не понимали ничего, так и не понимаем!

– И что рассказала эта пожилая леди, которая с ними училась? – поинтересовался Дорман. – Только не говори, что ты к ней никого не засылал.

– Старушка на редкость коммуникабельна, – хмыкнул посол. – Рассказала все о своем предыдущем визитере, который под видом журналиста спрашивал ее про этого Ивана. Но ничего нового, никаких фото и видео, только словесный портрет. Молодой парень большого роста, чуть за два метра. Это не Иван, точно. Старушка уверена, что Иван погиб именно тогда, в прошлом веке.

– Час от часу не легче, – вздохнул адмирал. – А что с остальными уликами?

– Улики – это громко сказано, – посетовал посол. – Но раз уж мы расконсервировали наш источник, то пришлось отнестись серьезно. Получается, есть связь между фактом неполадок с вертолетом президента, списанием проекторов и пропавшими студентами. Я не могу сказать, что все здесь логично, это скорее интуитивное ощущение. И знаешь, чем больше я смотрю на эти данные, тем больше убеждаюсь, что мы на верном пути. А если учесть изменившийся график президента Орлова и его кабинетные сидения…

– Ты знаешь, ведь совсем не факт, что он все это время сидит в кабинете, пока двери заперты, – предположил Дорман. – Вполне возможно, что он куда-то отлучается. Наверняка, оттуда есть выходы и в систему бункеров, и в метро. Так что за два-три часа можно в любой точке Москвы оказаться, если надо с кем-то встретиться, и вернуться обратно в кабинет.

– Или тот, с кем он встречается, сам проникает в Кремль, – продолжил мысль посол. – Вряд ли президент станет сам бродить по тоннелям. Нужна охрана, и рано или поздно можно засветиться. Может быть, они встречаются в одном из бункеров. Мы более-менее знаем про старые кремлевские бункеры, но про то, что там могли прорыть за последние полвека, не знаем ничего.

– Похоже на правду, – призадумался адмирал. – Теперь надо постараться понять, что за чертовщину они там задумали. Поиграем в варианты?

– Их не так много, – рассудил посол, задумчиво прохаживаясь. – Если они задумали некий проект с применением этой самой экспертной системы, то возможно, создали компактную рабочую группу, изолировав ее в одном из бункеров.

– И студенты, разумеется, в эту группу вошли, – продолжил Дорман. – А «покойный» Мельников курировал проект и сам во всем этом деле по уши. Телешоу нужно, предположим, для массового и бесплатного просчета сценариев. Тогда можно обойтись скромными ресурсами и небольшой командой посвященных, секретности ради. Сходится?

Они переглянулись и одновременно кивнули. Логика таких построений казалась очевидной, но не слишком ли все просто? Правильно говорят, что одна – это хорошо, а две – мутант…

– Едем дальше? – предложил дипломат. – Если бункер недалеко от Кремля, президент может легко участвовать в процессе, а точнее, контролировать его. А когда некто отыскал связь с Мельниковым и вышел на его знакомую, дорогого академика либо убрали, по-жесткому, либо просто спрятали с глаз долой, инсценировав смерть и спешно устроив кремацию для отвода глаз. Правда, не очень ясно, как…

– И судя по всему, этот загадочный Иван Родин – одно из главных действующих лиц, если не самое главное, – закончил мысль адмирал. – Если он жив и скрывается, то ему сейчас 85 лет, как и академику. Хотелось бы знать, что такого необычного этот дед сумел придумать, что даже президент заинтересовался и сменил график… Собственно, в этом и проблема, да, Ник? ЗАЧЕМ?

Посол выдержал небольшую паузу и, вздохнув, метнул на стол стопку распечаток.

– Это еще не все, Джин, – тихо сказал он, выкладывая последнюю порцию информации. – В отчетах этого нет. Наш источник, несмотря на свою полезность, удивительно близорук. Он заметил аферу с проекторами, но совершенно не заметил то, что было прямо у него под носом.

– И что же это? – адмирал аж подобрался, как под обстрелом.

– Бюджет, Джин, – посол сделал особое ударение на первом слове. – Всего лишь бюджет, а точнее, проект бюджета будущего года. Скажу тебе на словах. Бюджет Роскосмоса предлагается увеличить в ДВА С ПОЛОВИНОЙ раза. Как тебе такой расклад?

В ответ адмирал выдал длинную военно-морскую тираду, после чего слегка потрясенно замолчал, переваривая услышанное.

– Вот и я так подумал, только в сухопутных терминах, без якорей и прочего, – усмехнулся дипломат, передавая Дорману совсем небольшую распечатку. – Ознакомься, на что денежки предлагается потратить.

Дорман резво выхватил бумагу и вчитался в текст. Дежавю в чистом виде. Он снова присвистнул от удивления.

– Дополнительные носители и корабли? Сертификация ядерного тягача? Посадочные полосы? Удвоение флота ретрансляторов? Лунная навигационная система, ЛУНАСС? Лунная орбитальная станция?

– Там в конце самое интересное, – нейтрально подсказал посол.

– Новые тренажерные комплексы и два дополнительных набора в отряд космонавтов, – потрясенно прочитал адмирал. – Да, это посильнее главного калибра будет… Наши-то знают?

– Знают, – проинформировал посол. – Проект только пару дней как представлен, но нигде это не прозвучало вслух. Ты понимаешь, что это значит?

– Они что-то нашли, – кивнул адмирал. – Может, базу инопланетян на Луне, или летающую тарелку захватили… Бред, но я сейчас совершенно не удивлюсь чему-то такому. Или просто научный прорыв, где не ждали. А этот псевдо-покойный старичок, Иван Родин, ключ ко всей этой истории. Что мы про него знаем?

– Ничего, – скептически ответил дипломат. – И это самое паршивое. Как и Мельников, он собирался заниматься ядерной физикой, но погиб совсем молодым. Больше ничего наша старушка не помнит, а других свидетелей нет. Ни родственников, ни друзей Ивана она не видела и не помнит. По документам было несколько дальних родичей, но они все давно умерли. Никто из живущих нашего Ивана знать не мог. Единственная зацепка – тот липовый журналист.

– Значит, все, что у нас есть, это примерный рост и словесный портрет, – расстроился Дорман, – Негусто, но попробуем его найти. Если этот парень еще в Москве, есть ненулевой шанс. Камер тут много, и ко многим, как я понимаю, есть доступ?

– Мы еще раз задействуем наш источник, – решил посол. – У него до сих пор хорошие связи в мэрии… Хоть и жадная тварь, но ради такого дела заплатим, сколько захочет. Не обеднеем.

Дорман молча кивнул и опять погрузился в непростые размышления. Теперь он знает намного больше, чем час назад, но стало ли от этого легче? Русские явно что-то нашли, но что это может быть? Зачем экспертная система и проекторы? Зачем такой космический рывок и метеоритный дождь из денег? Зачем русским дополнительная наземная и орбитальная инфраструктура?

Оставалась надежда, что Ник и его источник помогут найти этого липового журналиста огромного роста, а вслед за ним – и самого Ивана Родина. Мельников, скорее всего, тоже жив и даже вполне здоров. И теперь два этих секретных старца, доживая свои дни в одном из кремлевских бункеров, пытаются завершить какой-то проект, над которым в тайне работали всю жизнь. И этот проект, если удастся, может обеспечить русским рывок в технологиях, которого допустить нельзя! Точнее, даже не так. На этот рывок возрождающаяся Америка должна ответить достойно и симметрично, и пусть прогресс идет своим чередом!

Завод ОКБ-1, Калининград-6, май 1958 года

Сергей Королев не спеша шел по цеху, сопровождаемый местным начальством, и разглядывал стапеля, на которых уже высились удивительные формы первых «Востоков». Рядом с ним шагал Феоктистов, главный проектировщик. Константин Петрович редко бывал в хорошем настроении, но сейчас его состояние было почти эйфоричным.

Давно уже забылись обиды и недоумение, охватившие проектировщиков в конце лета прошлого года, когда Королев внезапно прекратил преждевременную, на его взгляд, разработку крылатого обитаемого корабля, проводимого группой Максимова. [39]39
  Глеб Юрьевич Максимов, будущий ведущий разработчик АМС – прим. авт.


[Закрыть]Это было тем более странно, потому что такой аппарат сочетал в себе ракету и планер, два типа летательных машин, к которым Главный был неравнодушен.

Была сформирована особая группа, которую возглавил Константин Феоктистов, перешедший из НИИ-4. Королев буквально за уши оттащил проектировщиков от крылатой схемы и заявил, что первый обитаемый корабль должен выглядеть совершенно иначе. На вопрос, как именно он должен выглядеть, Главный усмехнулся и выложил на стол папку, которая тут же пошла по рукам.

И посыпались вопросы. Почему такая «фара», а не, к примеру, сфера или цилиндр? А чтобы управлять при спуске и иметь меньшие перегрузки. Из чего сделать теплозащиту? Думайте сами! Пластик, эпоксидные смолы, кварцевые или графитовые волокна. Есть модный материал – нейлон, можно сделать соты и укрепить фенольной смолой. Думайте, за вас никто это изобретать не будет! А какой двигатель? Две дублирующих двигательных установки с общими баками, топливо самовоспламеняющееся, там все нарисовано. Управление? Будет компактная бортовая ЭВМ. Да, Константин Петрович, это будет надежное и проверенное решение. Ручное управление обязательно, разные нехорошие случаи непременно будут…

Шумели долго, но закончилось все приливом энтузиазма. Почти никто не спорил с концепцией в целом, только кто-то из молодых посетовал, что, мол, будем строить бочку, а не настоящий корабль для космоса. Королев улыбнулся и просто сказал – постройте сначала эту «бочку», научите ее летать, а там посмотрим, какой звездолет у вас получится в следующий раз.

Наконец, кто-то обратил внимание на размашистую надпись на папке: ТЕМА 1К («ВОСТОК»). Почему «Восток», спросил молодой инженер из группы Лебедева.

– Потому что, товарищ Молодцов, ветер с Востока преобладает над ветром с Запада, – серьезно ответил Главный и вышел, оставив после себя немую сцену. [40]40
  в реальности В.В.Молодцов и был автором этого названия, если не преукрашивает, но его уже не спросишь – прим. авт.


[Закрыть]

Теперь, спустя несколько коротких месяцев, на стапелях опытного завода уже формировались первые серийные «фары» спускаемых аппаратов и цилиндры приборных отсеков. Два первых экземпляра, изготовленные полукустарным способом, набитые регистрирующей аппаратурой вместо штатной начинки, уже успели слетать по суборбитальной траектории на испытание теплозащиты. Первая капсула разбилась, не вышел парашют, но вторую удалось спасти вместе с бесценными данными…

Новым, полноценным машинам до окончательной сборки было еще далеко, поэтому у аппаратов был слегка «растерзанный» вид. Ранний прототип управляющей ЭВМ, присланный Старосом, не помещался в свой штатный «закуток» и поэтому был подключен к системам корабля извне, но на начальном этапе это было даже удобно. Толстые и не очень кабели тянулись повсюду, везде стояли стремянки, стропила и стрелы, а люди в белых халатах лихо ползали по ним, иногда будто бы даже нарушая законы всемирного тяготения.

Королев не выдержал, подошел поближе. С интересом обошел вокруг ящика с ЭВМ, коснулся ладонью панели, на которой ярко горели в ряд не очень понятные цифры, словно в фантастическом кино о будущем. С улыбкой пожал руку подошедшему Олегу Макарову.

– Как вам новая техника, Олег Григорьевич? – поинтересовался Королев. – Не подведет?

– Чудеса, Сергей Павлович, – скромно улыбнулся в ответ совсем еще молодой Макаров. – Техника волшебная. Были у нас сомнения, но теперь я даже не представляю, как бы мы делали все по-старинке.

– Вот поэтому вас, самых молодых, и привлекаем, – веско подтвердил Королев. – У вас мозги свежие, пластичные. Те, кто постарше, пусть делают более привычные вещи. Они не поймут вашей специфики, или поймут не сразу.

– Тут вы правы, – чуть погрустнел Макаров. – Мы с чистого листа все изучаем, кадров нет. Передний край… Если бы не Филипп Георгиевич и его «старосята»…

– Ничего! – подбодрил его Главный. – Скоро у нас эти машины во всех институтах изучать будут, а чуть позже и в школах. Будет у вас смена. Но вам самое трудное предстоит – быть первыми. Что у вас сейчас происходит?

Макаров явно с огромным энтузиазмом пустился в объяснения.

– У нас впервые заработало сопряжение систем корабля и нашей машины, – гордо начал он, но потом чуть замялся. – АЦП работают, сигналы по шине проходят. Но у нас пока нет полностью рабочих систем, поэтому для пробы мы подключили… временно… освещение.

– Тут без ЭВМ никак! – Королев не удержался и одобрительно захохотал. – Но суть вашего эксперимента понятна. Покажете, как работает?

– Конечно, – Макаров снова был в своей стихии. – Вот, посмотрите на пульт…

Королев увидел, как Макаров уверенно надавил грубоватого вида клавишу, рядом с которой прямо на железный бок ящика был наклеен кусочек пластыря с рукописными буквами «ПРГ». Увы, присланный Старосом прототип был далек от промышленных стандартов. Потом молодой инженер нажал несколько цифровых клавиш, и на верхнем индикаторе под такой же наклейкой «ПРГ» выстроились в четкий ряд ярко-зеленые цифры «101». Завершило процедуру нажатие клавиши «ДА».

– Я запустил нашу программу с номером 101, – прокомментировал Макаров. – Это очень простая программа, которую мы написали именно для этой цели. Теперь для нас она активна, мы можем с ней работать.

– А почему остальные индикаторы не горят? – спросил Королев, показав рукой на темные полоски ниже. – Почему программа ничего не показывает?

– Потому, что мы еще не сказали ей, что показывать, – снова поспешил объяснить Макаров. – Нам нужна переменная с адресом «ноль», то есть самая первая для нашей программы.

Он нажал клавишу «АДР», ввел «ноль», тут же отобразившийся в одноименном поле и два раза нажал «ДА». На самом нижнем индикаторе в поле отображения данных загорелась одинокая единичка.

– Программа считывает нужный… порт и выводит полученную цифру, – объяснил Макаров. – Единичка означает, что свет сейчас горит. Если погасить свет вручную, то высветится ноль.

Королев пристально взглянул на полусобранный корабль и обратил внимание на полоски яркого света, пробивающегося изнутри.

– Интересно, – заметил он. – Значит, вы повесили питание освещения на общую шину, через простую самодельную схему сопряжения, и теперь можете считывать ее состояние. А менять можете?

– Запросто, Сергей Павлович, – подтвердил довольный инженер. – Вы сами попробуйте, это несложно.

– Доверите, Олег Григорьевич? – серьезно уточнил Королев, внутренне уже приняв предложение. – Тогда говорите, что нажимать.

– Почти то же самое, – начал инструктировать Макаров. – Кнопка «АДР», это значит «адрес». «Ноль», это адрес переменной, потом «ДА», потом новое значение переменной, то есть «ноль» и еще раз «ДА».

Едва Королев вторично нажал на «ДА», как полоски света, тянущиеся из недр корабля, исчезли.

– Кажется, работает, – прокомментировал Главный с довольной улыбкой. – Молодцы, только теперь подключите что-нибудь более нужное. Что у вас на очереди?

– Сначала связь и телеметрия, – объяснил инженер. – То есть та ее половина, которая будет работать через ЭВМ. А потом по порядку, как собирались, с хвоста. Высотомер, парашюты, система мягкой посадки. Когда Филиппп Георгиевич пришлет нам первый летный «ящик», можно будет начать сбросовые испытания, как планировали.

– Отлично, – подбодрил его Королев широкой одобряющей улыбкой. – Времени мало, американы от нас не так сильно отстают. Нельзя давать им шанс.

– Можно… вопрос, Сергей Павлович? – слегка запинаясь, решился Макаров. – Кто полетит на нашем корабле? Когда будет отбор пилотов?

Королев задумался на пару мгновений, стараясь подобрать правильные слова. Он знал, что перед ним будущий «летающий инженер», но все-таки будущий. А здесь и сейчас…

– Поймите меня правильно, Олег Григорьевич, – доброжелательно начал Главный. – Мне самому страсть как хочется сесть в нашу машину и полететь. Но мы с вами инженеры, а не пилоты, а нам сейчас для первых испытаний нужны именно пилоты. Поэтому, для начала, будем набирать летчиков. И это случится уже очень скоро, потому что я хочу, чтобы эти ребята плотно работали с вами с самого начала и знали свой корабль до последней гайки. Поэтому, первыми полетят они, а мы с вами, Олег Григорьевич, будем работать на своих местах. Чуть позже, когда дорожка в космос будет проложена, полетят другие. Например, ученые и инженеры. И если мне, если честно, уже поздно, то вам, такому молодому, просто пока чуть-чуть рано. Вы сейчас нужны здесь, на своем месте.

– Понимаю, – скромно кивнул Макаров. – Спасибо, Сергей Павлович. Я не подведу.

Королев и не сомневался в способностях молодого инженера, более того, был абсолютно уверен в нем. А вопрос с пилотами решится уже совсем скоро. Хоть и был соблазн попробовать переманить опытных летчиков-испытателей калибра Мосолова или Васина, но если подумать, то их опыт может даже пойти во вред. Дело совершенно новое, и опытным испытателям придется ломать многие представления и привычки, а это большой риск. Лучше набрать строевых истребителей, достаточно молодых, не успевших еще застыть в своем профессионализме и кастовости. Учить их будет не в пример легче…