Текст книги "Один Из Шестнадцати"

Автор книги: Олег Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Мыс Канаверал, 29 января 1958 года

Яркая звезда в небе и далекий гул – очередной «Тор», четвертый подряд, благополучно доставил макет боеголовки в лежащую почти в двух с половиной тысячах километров от старта точку Атлантики. Напряжение в комнате управления заметно спало, и Джек Бромберг, [15]15
  Jack «Thorhead» Bromberg, реальный персонаж – прим. авт.


[Закрыть]менеджер проекта «Тор», с облегчением затянул потуже ослабленную в нервном ожидании петлю галстука. Похоже, эта штучка все-таки будет летать не через раз, а как положено.

Обернувшись, он встретился взглядом с чуть снисходительным взглядом бывшего немецкого ракетчика и теперь, как ни странно, его собственного босса.

– Ну что, Джек, все еще сомневаешься в наших методах?

Этот чертов немец еще и издевается! Джек фыркнул, но это получилось у него как-то по-доброму. Вернер Фон Браун, словно прочитав его мысли, улыбнулся своей харизматичной тевтонской улыбкой, под которую, казалось, вот-вот грянет из репродукторов «Хорст Вессель».

– Вот тебе, Джек, и максимальная дальность. Теперь начинаем гнать малую серию, но сначала небольшой отдых, до понедельника. Распусти всех по домам на пару дней и оформи как положено.

– Расстреливать никого не нужно? – Буркнул Джек, посмеиваясь про себя. Да, этот наци знает себе цену. Но и дело свое он тоже знает, этого не отнимешь.

– Сегодня что, четверг? Тогда не нужно, – серьезно ответил Браун. – Ответ от Белла пришел?

– Я отправил пакет к тебе в офис, не вскрывая. Знал бы, что ты будешь сегодня здесь, а не в бункере – взял бы с собой.

– Ладно, потом прочитаю, – Браун остановился и на мгновение задумался, массируя лоб. Джек удивился, насколько свежо выглядел немец на фоне всех остальных, учитывая, что побегать и понервничать ему пришлось не меньше прочих, а то и побольше. Железный человек, не чета некоторым старым развалюхам…

Что и говорить, «работать под немцами» нравилось далеко не всем. Несколько ученых еврейского происхождения устроили форменный скандал, требуя не просто сместить Брауна с его поста, но и вообще лишить гражданства и выслать из страны, но большинство, посмотрев, как тот организовал работу и насколько дела пошли быстрее, поменяло мнение и стало «втягиваться» в процесс. Но это было не все, далеко не все.

Джек видел и знал многих талантливых инженеров и организаторов, наделенных могучей интуицией и обширными знаниями, но такого уровня компетентности, который демонстрировал его «трофейный» босс, ему встречать не приходилось.

Еще в начале лета, когда до назначения Брауна было еще очень далеко, до Джека дошли кое-какие слухи и благодаря связям в определенных структурах несколько правильно составленных доносов. Суть была в том, что Браун зачем-то зачастил на заводы «Рокетдайн» и в их «мозговой центр» в Канога Парк. Как хороший менеджер, привыкший не пускать такие вещи на самотек, Джек отслеживал эти перемещения немца с некоторой опаской. Но однажды к нему на стол лег перечень из двенадцати пунктов, исчерпывающе описывающих «детские болезни» и недоработки семейства моторов S-3. Там было много интересного, начиная с недостаточного контроля чистоты трубопроводов при сборке и заканчивая слабыми креплениями валов турбонасоса, приводящие к резонансу и разрушению подшипников. По каждому пункту были даны подробные рекомендации по устранению, и вскоре оказалось, что документ составлен самим Брауном после всего лишь третьего визита на завод.

Разумеется, Браун был кровно заинтересован в безупречной работе этих моторов (на его «Юпитерах» стояли именно они), но у него не было полномочий как-то повлиять на менеджмент компании. Джек, уверенный, что такое невозможно придумать, пытался и со своей стороны пробить глухую стену недоверия двигателистов, ведь на его «Тор» тоже ставились эти моторы, но подрядчик был частным, независимым, и менеджер проекта мог только «писать письма». Некоторые самые вопиющие недоделки исправили, но двигатели продолжали иногда гореть, а ракеты иногда падать, хоть и не так часто, как раньше. Браун тогда выкрутился, и для своего исторического запуска выбрал из имевшейся партии один двигатель, тщательно проверив его силами своей команды. Пронесло.

Но про дар предвидения Брауна уже тогда ходили легенды. Модификации, сделанные в августе нескольким «Юпитерам» и превратившие их в «Юноны» поражали своей точностью и продуманностью, начиная с изменения схемы прокладки кабелей и заканчивая решением не отделять спутник от последней ступени ракеты. Действительно, иначе кто бы его увидел, этот апельсин!

Когда Браун доказал, что держит слово и получил от президента карт-бланш, события ускорились настолько, что стало трудно за ними даже следить, не то, что влиять. Почти сразу же он явился в Канога Парк с несколькими соратниками-заместителями (как говорили потом свидетели – со своим взводом СС) и провел несколько милых, доверительных бесед с руководством «Рокетдайн», после чего вновь вручил им свой список, в котором на этот раз было на два пункта больше. Стоит ли говорить, что все проблемы были устранены в рекордно короткие сроки.

И теперь они вместе учили летать «Тор», который был нужен не только военным, жаждавшим заполучить возможность «достать» столицу СССР с территории Англии, но и Брауну, у которого были на эту машину свои серьезные планы. Но процесс стал не только более жестким, но и более осмысленным, и это тоже было причиной неуемной активности немца, хотя казалось бы, например, что он понимал в радиоэлектронике? Тем не менее, ребята из ЭйСи (AC Spark Plug) почти сразу признали в нем своего, когда тот с ходу выдал им несколько идей о том, почему гироскопы системы управления «уводит» больше, чем должно быть по расчетам. Паразитные токи в контурах – это не новость, но конкретно в этот случай было почти невозможно поверить, если бы не факты. Разобрались, и получили точность наведения даже на несколько процентов выше расчетной. Но откуда он знал?!

А баки! Оригинальнейшая идея с изменением схемы фрезеровки законцовок сняла почти пять процентов массы и увеличила дальность. Когда все проверили и убедились, что это реально, на все вопросы немец лишь усмехался и говорил – запомните, с любой конструкции можно снять десять процентов массы, если захотеть. У Джека не шла из головы мысль, что Браун кого-то цитировал, но кого?..

Джек совсем не удивился, когда услышал от Брауна о начале серийного производства «Торов», и это при том, что операция по развертыванию боевых ракет на британских островах, для которой уже давно придумали кодовое название «Проект Эмили», было отложено минимум на год в связи с начавшейся «разрядкой». Браун рвался в космос, и на этом пути «Торы» его вполне устраивали как временное решение, позволяющее быстро создать легкий носитель. Чуть форсированные моторы и чуть уменьшенный сухой вес первой ступени – это была лишь часть собираемой Брауном головоломки, позволяющая вытащить почти 150 килограмов на орбиту или около полусотни – к Луне! Пусть до русских ракет с их тоннами пока далеко, но это уже не «апельсинами» швыряться! К тому же оставались неплохие заделы для модернизации – уже сейчас с подачи неугомонных немцев на кульманах в «Дугласе» рождалась еще более мощная версия «Тора» с удлинненными баками, а в «Локхиде» уже чертили перспективную вторую ступень – Джек еще не слышал названия «Аджена», но примерно знал, что вместе в форсированным «Тором» она вытащит больше тонны на низкую орбиту!

Оставался вопрос точности наведения верхних ступеней, но и тут Джек был уверен, что Браун знал, что делал, недаром он так плотно общался со спецами из фирмы Белла, ведь без радиокомандного устройства хотя бы для отсечки двигателя последней ступени в Луну ни за что не попасть, точности не хватит!

Джеку вдруг захотелось посмотреть на спутницу Земли в хороший телескоп. Жаль, что сейчас день и только начавшая стареть Луна еще не взошла над чуть затуманенным океанской дымкой горизонтом. Было бы интересно посмотреть на те места, где в самом ближайшем времени может оказаться неодушевленный посланец с Земли, пусть и разбившийся при этом в лепешку. С той стороны океана, где сейчас ночь, Луна видна прекрасно. И кто-то, возможно, прямо сейчас смотрит на приборы и измеряет углы, уточняя траекторию для своей ракеты и нещадно гоняя движок логарифмической линейки, или на чем там эти русские считают, после «Спутника» до последних тупиц дошло, что не на счетах!

Да, никто не хотел бы видеть «красную Луну» у себя над головой, но пока все, что Джек мог с этим поделать – это работать в полную силу и надеяться, что и у русских все не так «шоколадно», как это кажется с другой стороны «железного занавеса».

Джек Бромберг был опытным администратором, отлично разбирался в технических вопросах и знал, что такое границы возможного и как трудно выйти за их пределы. В данном случае он был и прав, и неправ одновременно. Хоть у русских, безусловно, далеко не все было «шоколадно», но именно в этот момент на далеком полигоне Тюра-Там из ворот МИКа неторопливо выезжал мотовоз с ракетой, под коническим обтекателем которой пряталась первая в истории автоматическая межпланетная станция, которой суждено было всего через пять дней вспышкой яркого взрыва потревожить вечный покой лунных гор.

Москва, август 2057 года

– Вы хорошо помните нынешнего академика Мельникова, когда он был студентом? Можете рассказать о нем?

– О, я помню намного больше, чем могу рассказать, вы уж извините… Что именно вы хотите услышать?

– Да что угодно, Елена Васильевна. Где вы вместе бывали, с кем общались? Друзья, однокурсники? Вечеринки, каникулы? Можно без подробностей, которые вы так хорошо помните…

– Хорошо. Борис тогда еще не остепенился, поэтому можно сказать, был типичным студентом. Веселым и немного сумасшедшим. И друзья у него были под стать. Вот Яша Алексеев, например. Такой проныра! Очень хваткий был парень, через него многие наши ребята находили подработки. Прожить на стипендию было невозможно, а родители подкармливали далеко не всех.

– Да и карманные деньги в таком возрасте лишними не бывают.

– Вы так говорите, юноша, будто сами давно вышли из этого возраста.

– Извините, стараюсь быть хорошим журналистом и смотреть на события с точки зрения того, с кем беседую. Продолжайте, прошу вас.

– Да… Однажды, ребята поистратились, и две недели по ночам торчали на вокзале.

– Зачем?

– Вагоны разгружали, представляете? Яша целую аферу провернул, с привлечением первокурсников. Им же можно было поменьше платить… Время было такое.

– И все ребята с вашего курса участвовали в этой афере?

– Почти все. Деньги тогда все перевешивали, сами понимаете. А здравый смысл в первую очередь.

– Но кто-то отказался?

– Несколько самых осторожных. А вот Ваню слишком осторожным не назовешь, но он по другой причине… Они с Борисом обычно не разлей вода были, но в тот момент между ними был небольшой разлад…

– А Ваня – это?..

– Лучший друг Бориса. Он давно погиб, еще в том веке. Он со всеми дружил, такой умница…

– Погиб? А как его фамилия, не помните?

– Ну как же не помнить, помню. Родин. Ваня Родин.

– Э… А… Ммм… Ух, ты… Тааак…

– Что с вами, юноша? Вы не можете его знать. Он погиб лет за тридцать до вашего рождения.

– Нет, все в порядке. Извините, вспомнилось кое-что. У меня на работе был один Иван Родин, но это, конечно, совпадение. Вы очень интересно рассказываете, продолжайте, пожалуйста… Не будем слишком долго говорить о покойниках…

Упомянутый покойник был зол и мрачен, но старался не подавать виду и старательно прослушал «интервью» до самого конца, одновременно в который раз изображая скучающего горожанина. Очень удачно сработала «закладка», оставленная еще несколько лет назад…

Иван Родин выбрался из тихого зеленого дворика на пересечении с Рождественкой и свернул на Кузнецкий Мост, обдумывая невеселые новости. Получается, что Вэй Тьяо оказался пронырой не хуже Яши Алексеева, мир его праху. Отыскал их с Борисом однокурсницу, Алену Азарову, прикинулся журналистом и вытянул-таки из нее заветную фамилию. Теперь Вэй поймет, что архивы университета зачищены специально. В те былинные времена еще никто не цифровал документооборот учебных заведений, а выкрасть несколько бумажек было несложно… По задумке никто, кроме нескольких седых стариков, не мог знать, что некий Иван Родин учился в одной группе с Борисом Мельниковым. А теперь Вэй поломал эту комбинацию, и придется что-нибудь придумывать…

А началось все с телешоу. Естественно, такое событие привлекло внимание не только Вэя Тьяо. Вон, американцы уже копают, целого адмирала заслали, да и немцы сделали стойку(или сидку?), как полицейский доберман на тротиловую шашку. Что совершенно невозвожно скрыть – так это новообразованный академический Совет, «придумавший» телешоу, и его связь с Президентом. А там и имя Мельникова всплыло, все-таки доверенное лицо. Американцы и Вэй принялись копать под академика практически одновременно, но янки пока не сообразили проверить архивы, тут хитрый наблюдатель их опередил. Но даже если янки тоже отыщут Алену, им это не поможет. Они ведь не знают, что искать надо Ивана Родина, якобы погибшего в прошлом веке…

Пожалуй, это уже становится опасно. Вэй явно чувствовал и понимал, что идет по следу. Нужно предупредить Бориса и постепенно ограничить его публичное присутствие. Спускаясь по широким ступенькам, Иван проверил охранные схемы «демонов» и на всякий случай огляделся. Он уже был в нужном переходе, в боковом закутке, а наверху гудела улица Петровка. Иван еще раз убедился, что его никто не видит и, открыв неприметрую железную дверь, двинулся дальше. В секретные тоннели попасть совсем не сложно, если знаешь несколько вот таких неприметных дверей и имеешь подходящие электронные ключи. А еще лучше – технику, способную их взламывать. Иван предпочитал возвращаться в бункер, не повторяя маршрут, каждый раз по-новому…

Еще несколько минут блуждания по совершенно темным поздемным катакомбам – и в лицо, наконец, ударил ветерок, густо запахло креозотом, а в открывшемся черном провале тоннеля блеснули рельсы…

Полигон Тюра-там, 29 января 1958 года

Вот казалось бы, еще года не прошло с даты вывоза первой «семерки»! А традиция пешком провожать ракету до старта уже так прочно вошла в обиход, что всем казалось, будто всю жизнь топали за мотовозом кто по шпалам, а кто и прямо по голой степи. Колеса почти неслышно перестукивают на стыках, скорость очень небольшая, никто не отстает. Космическая идиллия.

Королев аж сбился с мерного шага, вспомнив, насколько тщательно готовили именно эту ракету – и давно отработанный, казалось бы, «пакет», недавно попавший в аварию, и летящий впервые блок «Е», ну а про сам аппарат и говорить не приходится – гоняли в хвост и в гриву. Воронежцы [16]16
  ОКБ-154, ныне КБХА, г. Воронеж – прим. авт.


[Закрыть]нещадно сожгли на стенде несколько своих «пятерок», [17]17
  РД-0105 – прим. авт.


[Закрыть]и теперь после доработок это была фактически уже «девятка», аналогичная двигателю третьей ступени позднего «Востока». Не подведет!

Валентин Глушко молча шел рядом, и Сергей не мог не отметить, как тот переменился за последние месяцы, причем в лучшую сторону. Сидящие в нем старые обиды, часто двадцатилетней давности, и неуемная гордость, переходящая в абсолютно неконструктивный гонор, вдруг, показав свою отвратительную сущность, куда-то почти исчезли. Было видно, что Валентин снова, как в молодости, не на шутку увлекся работой, а получив полномочия и почти неограниченную поддержку, стал работать с невероятной отдачей.

Сергей с удивлением признавался самому себе, что и сам стал относиться к Валентину по-другому. Ему тоже было что припомнить старому другу и сопернику, но сейчас, на пороге столь великих свершений все это стало казаться таким далеким и таким мелким, что и в телескоп не разглядишь. А Луна – вот она, висит на виду, желтая и почти круглая, всего три дня после полнолуния прошло, и наша машина (не моя, не его, а наша!), которая сейчас медленно катится по этим рельсам к стартовой позиции, скоро окажется там, где-то среди гор и кратеров видимой стороны ночного светила. Нет, товарищи, вы только вдумйтесь в это!

– Что-то Борис разулыбался, – вдруг нарушил молчание Глушко. – И озирается больше обычного.

– Молодец, пусть запоминает, как дело было, – усмехнулся в ответ Сергей. – Мы, конечно, теперь все на кинопленку снимаем, но живые свидетели тоже нужны. А Борис потом книжку напишет про нас с тобой.

– Думаешь, когда-нибудь… можно будет?.. – Глушко не договорил на полуслове, но Сергей его прекрасно понял. Оба были достаточно честолюбивы, и полная безымянность из-за тотальной секретности их безмерно тяготила.

– Я надеюсь, что дождемся, и желательно при жизни, – мрачно пошутил Королев.

Глушко слегка приуныл, а потом по-мальчишески отчаянно махнул рукой. – Да какая разница, лишь бы полетела. Лишь бы полетела, – повторил он.

– Полетит, – тихо сказал Королев. – Я всего три часа спал, но зато как младенец. Даже без снов. Хорошая примета.

– Я тебе почему-то верю, – странным голосом ответил Валентин. – Даже не знаю, почему. Я вот в другое поверить не могу.

– Что на Луну летим? – Сергей сам еще не до конца верил.

– Вот именно. Мы еще год назад про такое и не думали.

– Не мы, а вы, – посмеиваясь, будущим афоризмом ответил Королев. – Пока некоторые на ярмарке тщеславия по совместительству торговали, некоторые другие по ночам докладные в Москву писали и планы с Келдышем обсуждали.

– Да молодец ты, Серега, – не обиделся Валентин. – Много чего про тебя болтают, но я-то знаю… Такие горы свернул…

– Не я один, – Королев на мгновение остановился и покачал головой. – Без тебя, без Володьки, Бориса и остальных ничего бы я не сделал, пророк хренов…

Махнув рукой, Сергей зашагал дальше. Валентин все так же шел рядом с ним, оба молчали минуты три.

– Валентин, – тихо сказал наконец Королев. – Мне нужен крепкий тыл. Опора в делах. Не друг и не жилетка, в которую поплакаться можно, а железобетонная глыба, как наш стартовый стол. Понимаешь?

– Я понимаю. – на выдохе ответил Глушко, чуть убыстряя шаг. – Но и ты должен понимать, что мы с тобой как два медведя в одной берлоге.

– Вот именно. Поэтому хочу знать, что нас ждет. Пойми, Валентин – Королев снова остановился, – Мне ли не знать, что у тебя на душе? Как тебя гложет то, что Главный – я, а не ты! Не спорь, я же вижу. На твоем месте со мной было бы то же самое. Но я должен знать…

Королев оборвал фразу на полуслове, но Валентин все понял. Оба помолчали, шагая под перестук колес еще с минуту.

– Ты хочешь знать, не всажу ли я тебе нож в спину в самый критический момент, когда все будет зависеть от нашей кооперации? – вдруг прямо спросил Глушко.

– Неплохо сформулировано, – усмехнулся Сергей. – И у тебя нет теперь возможности уклониться от прямого ответа. Что скажешь?

В этот раз Валентин обошелся без пауз.

– Знаешь, еще полгода назад я бы ни за что не поддержал этот разговор, если бы он состоялся.

– Полгода назад я бы его и не начал, – парировал Королев.

– А потом начались твои, Сергей, «чудеса». Ну, ты же понимаешь, о чем я. Разболтанный трубопровод, клапана задом-наперед, кабели на корпус и все прочее. Я до сих пор понять не могу, откуда ты узнал?..

– Если б я сам понимал, – Сергей старался не врать, но и говорить всей правды не мог. – Это как наитие какое-то, или видение. Вот знаю, что такой «бобик» есть, и все тут. Или вижу правильную компоновку какого-то узла, после чего на старую смотреть не могу.

– Вот, – Валентин говорил совсем тихо, – Народ чего только не говорил. А я сам не знал, что думать, пока…

– Пока сам не увидел, да? – абсолютно спокойно спросил Королев, глядя на ошарашенного соратника. – Ты же без моих подсказок понял причину автоколебаний и поставил гасители на магистрали? И что самое главное – до того, как это могло в реальном полете вылезти.

– И ты знал? – Валентин слегка сник, но виду не подавал.

– Знал, и тоже не сразу понял. А потом увидел другие твои доделки по 107-му [18]18
  речь про РД-107, мотор первой ступени «семерки» – прим. авт.


[Закрыть]и чертежи форсированного варианта – и все стало ясно.

– Сергей, ты же коммунист, – попытался было возразить Глушко, но Королев с усмешкой перебил его.

– Как и ты, но на три года раньше в партию вступил. Я, конечно, коммунист и материалист, но что ты предлагаешь – забыть и не обращать внимание? Ведь все сбывается! Сколько времени мы сэкономили, только честно?

– Полтора года, а то и два, – подумав, вздохнул Валентин. – Я не предлагаю забыть, я просто хочу понять, что это? Откуда? С какой стати нам делают такие подарки?..

– И какова будет цена? – договорил Сергей. – Меня тоже это гложет, но останавливаться поздно. Мои американе ждать не будут, тут и гадалка не нужна. Фон Браун хоть и фашист, но инженер и организатор он выдающийся. И промышленность в Штатах пока мощнее нашей, как ни крути. Нужно пользоваться любой возможностью.

– Да, выхода нет, – вновь вздохнул Валентин.

– Так что там насчет ножа в спину? – переспросил Сергей. – Мы теперь чуть лучше знаем друг друга, давай попробуем все это направить на пользу дела.

– Собственно, что тут говорить, – начал Валентин. – Эта сила, чем бы или кем бы она ни была, уже определилась. Я вижу только свои двигатели и все, что с ними связано. Ты видишь все и обо всем. Давай исходить из этого. Ты Главный, я зам.

– В самом деле? – въедливо спросил Сергей. – А ведь если ты сам станешь Главным, тогда этот «дар» может к тебе перейти? Неужели нет такой мысли?

– Есть, конечно, – Валентин невесело хмыкнул. – От тебя ничего не скроешь. Может, ты и мысли читаешь?

– Не читаю. У моих подопечных, – Сергей с любовью глянул в сторону ракеты, – собственных мыслей пока нет, не доросли еще.

Тут Королев немного покривил душой. Он уже давно знал о своих замах много такого, о чем они и сами не догадывались. И самое неприятное – о себе он тоже много чего знал, и хорошего в этом было мало. А амбиции Валентина (как личные, так и технические) будут неизбежно расти и очень скоро превзойдут критическую массу «чисто двигательной» работы. Валентин станет стремиться к большему и конфликт будет неизбежен, а из-за чего именно – не так важно, повод найдется. Василий Мишин с удовольствием встанет на сторону Королева и вдвоем они выдавят Глушко на периферию, а кто тогда будет делать двигатели? Королев знал, что в будущем КБ Кузнецова сможет строить хорошие и надежные двигатели, но для этого им потребуется лет десять на становление, ведь у них сейчас нет ни опыта создания ЖРД, ни испытательной базы, даже стендов нет! Чем это кончится – Сергей тоже видел, и это был один из самых страшных его снов, [19]19
  еще бы, увидеть как наяву все четыре аварийных пуска Н-1 – прим. авт.


[Закрыть]допустить такого он не имел права. Валентина нужно удержать любым путем, не допустить раскола в Совете Главных!

– Но все равно ты мне до конца не доверяешь, – прервал паузу Глушко. – Я тоже тебя понимаю.

– Ты не любишь работать в рамках, тебе в них тесно, – согласился Сергей. – Поэтому я готов тебе эти рамки существенно расширить. Если мы договоримся.

– Прямо тайный сговор какой-то, – усмехнулся Валентин. – Но я готов выслушать.

– В ближайшие месяцы все будет примерно как сейчас, только еще лучше, – сказал Королев, сосредотачиваясь. – Поэтапно форсируем «семерку», делаем обитаемый корабль, садимся на Луну, с четвертой ступенью можно попробовать на зуб Марс и Венеру.

– Это я примерно представляю, – вставил реплику Валентин. – А дальше что?

– Дальше, – усмехнулся Сергей, сильнее запахнув пальто от внезапного порыва ледяного ветра. – Дальше у нас будет новая ракета. Точнее, семейство. Двигатели для нее нужны совсем другие, и кроме тебя делать их некому. Но это не все.

– Да говори уже, – буркнул Валентин, не скрывая волнения.

– Могу сделать тебя головным по этому новому семейству. – выдал Королев, внимательно следя за реакцией собеседника.

– Что?! – Валентин буквально подпрыгнул на месте.

– Что слышал, – развеселился Сергей, но тут же опять перешел на серьезный тон. – Думаешь, я сам не хочу заняться тяжелыми носителями? Сейчас у нас есть «семерка», это легкий вес. Даже если водород на верхнюю ступень впихнуть – это не больше десяти тонн на орбиту. Новая ракета в первом варианте, назовем ее Н-2, должна тянуть вдвое больше – порядка двадцати тонн. Ее тяжелая родственница, пусть Н-1, должна выводить больше ста, а лучше сто тридцать, иначе людей на Луне нам не видать.

– Унификация по двигателям? – Глушко уже погрузился в мысленные вычисления.

– Обязательно, и максимум унификации по остальным узлам, если возможно. Но не любой ценой, сам понимаешь. С унификацией тоже можно пересолить. Ну что, заинтересовался?

Валентин немного помолчал, переваривая информацию.

– Ищешь, где подвох? – усмехнулся Королев. – Не ищи. С подвохом ты сейчас разговариваешь. Просто у меня кроме ракеты на шее висит все остальное, включая обитаемый корабль, Луну и прочие светила, научные и политические. Так что новая ракета твоя, но общее руководство все равно на мне, тут ничего не сделаешь, в монастырь я не уйду.

– Пойми меня правильно, я просто стараюсь понять, откуда в тебе такие перемены? – спросил наконец Глушко, все еще одолеваемый скепсисом. – Тяжелая ракета, на которой на Луну полетим! Это же твоя мечта! Как и моя, впрочем. И наверняка подход у нас будет разный. Будем спорить до бесконечности, письма в Президиум писать…

– Ну, это как посмотреть, – Королев улыбнулся, – Хочешь, расскажу тебе про керосинку твоей мечты? Однокамерную, под 700 тонн тяги? С такими хитрыми кольцевыми форсунками и насадкой на сопло? [20]20
  речь, конечно, про все тот же F-1 – прим. авт


[Закрыть]Правда, насчет однокамерной схемы у меня есть некоторые сомнения, потянем ли оснастку…

– Верю, – вздохнул впечатленный Валентин. – Что же получается, если мы оба видим самое оптимальное решение, то и спорить не придется?

– Наверняка придется, – Успокоил его Сергей. – Споров на наш век хватит, но исключительно по делу. Но мы не потеряем, к примеру, два года из-за выбора топливной пары, потому что товарищ Глушко продавливает «вонючку», а товарищ Королев – керосин. И когда товарищ Глушко заартачится – не будем ждать десять лет, пока какое-нибудь непрофильное КБ научится движки на стенде прожигать или хотя бы этот самый стенд построит…

– Я согласен, – выпалил Валентин.

– Уверен? – Королев победно прищурился. – Подумай, мы пока не приехали.

– Я согласен! – повторно почти крикнул Валентин. – Я даже готов стать твоей жилеткой, если исполнишь обещание. Если все будет, как ты говоришь – я не подведу. У тебя будут лучшие двигатели и лучшие носители. По рукам?

– Ну что же, рад слышать, – Королев мощно пожал протянутую руку. – Сначит, средний и тяжелый носитель делать тебе. На сегодня у нас есть другие дела, но когда все это закончится – поговорим более подробно.

Валентин кивнул, и они вдвоем зашагали за успевшей уйти вперед ракетой. С этих пор среди ракетчиков начались разговоры про «тандем» двух Главных, нашедших, наконец, общий язык после стольких лет негласной борьбы характеров и амбиций. Довольно часто они оставались вдвоем после совещаний, чтобы поговорить о чем-то своем, о чем никому другому знать было не положено. И почему-то сложилось так, что потревожить их в эти моменты мог только один человек. Звали этого человека Борис Черток.

Выйдя из лифта на двухсотметровой глубине, мрачный Иван прошагал в глубину бункера, ища взглядом коллег. Мельников был там, а вот молодежи нигде не было видно. Хотя о чем можно беспокоиться. никаких сигналов тревоги пока не было.

– Как «отличники»? – с ходу начал Иван, усмехаясь аналогии.

– Гуляют «отличники», – с ходу подхватил игру академик, не отрываясь от карты Луны на мониторе. – То есть, отдыхают, конечно. Что у тебя нового, хорошего?

– Все довольно хреново, – обрадовал его Иван, садясь в кресло напротив и наливая ароматный чай из не успевшего остыть чайника. – Янки вышли на Совет и на тебя лично. Этот Дорман просто молодец, очаровал всю женскую часть персонала и даже некую часть мужской. Внимательно выслушал всю болтовню и взял след.

– Согласен, хреновее некуда, – покачал головой Мельников, все еще не оборачиваясь.

Горячий переслащенный чай действовал тонизирующе и почти разгонял хандру. Не все же время расстраиваться…

– Ты же оптимист, – с чувством подколол Иван, – Должен верить в бесконечные возможности. Вэй Тьяо на тебя тоже вышел.

– Опаньки, – Мельников аж отвернулся от своих мониторов и вытер испарину со лба, глядя на Ивана в упор, словно впервые видел. – Ладно, буду качать оптимизм… Мы же и такой вариант обсуждали…

– Давай чуть позже поговорим о мерах противодействия, – добавил позитива Иван. – Варианты предложим Верховному. Вплоть до дезинформации о твоей возможной отставке или болезни. В деле может появиться даже твоя любимая оградка на Ваганьково.

Мельников в ответ лишь равнодушно махнул рукой и молча попытался вернуться к работе.

– Что там у тебя такого важного случилось? – спросил слегка удивленный такой реакции друга Иван. – Тебя даже оградка не берет сегодня…

– В Луну попали, – коротко выдал Мельников, – И место определили очень точно – до двух километров. Были бы у них компьютеры и алгоритмы хотя бы из восьмидесятых – подняли бы точность почти на порядок. Молодцы, что не стали играть в секретность и подключили к этой задаче Джодрелл Бэнк и других, они очень помогли своими измерениями.

– Класс! – Иван с энтузиазмом подкатил свое кресло к монитору, вглядываясь в тонкий пунктир траектории. – А мы тут до сих пор не знаем точного места падения нашей «Луны-2»!

– Да уж, а искали все, кому не лень, – едко поддакнул Мельников. – Даже X-Prize учреждали, все без толку! Исходных данных, увы, просто нет.

– Потом специально откроем новый, «чистовой» портал и запишем, как оно на самом деле было! – решительно рубанул рукой Иван и вдруг снова вгляделся в экран. – А вот кстати, я не понял! У нас что, попадание в ту же точку получилось?!

– Так оно и есть – ухмыльнулся академик, – По странному совпадению точка почти там же, где у нас, в Океане Бурь, только южнее. Самое смешное, что этот район уже окрестили, как и в «прошлый раз» – Sinus Lunicus. То бишь, Залив Лунника. Воистину, мировой резонанс. Седова по привычке на руках носят.

– А что в Америке? Опять уныние? – впечатленно спросил Иван.

– Как ни странно, скорее здоровый азарт, – поправил академик. – Эйзенхауэр направил в Москву письмо с поздравлениями, где выразил надежду на скорейшее совместное исследование Луны и космоса вообще. Напирал на успех сотрудничества. Все примерно так, как мы и хотели.

– Теперь вся надежда на Брауна и его «эсесовцев», – кивнул Иван.

– Да, сейчас ставка на «Тор-Эйбл», – подтвердил Борис. – Уже три огневых испытания провели, из них два с разделением. Изменения на второй ступени минимальны, там и так все было неплохо, а вот третью они радикально переделали. Двигатель остался тот же – «Альтаир», как и стабилизация вращением, но радикально улучшили систему зажигания и программно-временное устройство. Очень сильно подняли точность стабилизации.