Текст книги "Один Из Шестнадцати"
Автор книги: Олег Петров
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Полигон Тюра-там, февраль 1958 года
Совещание по сборке объекта Е-2 [28]28
в нашей истории «Луна-3» – прим. авт.
[Закрыть]закончилось за полночь, и Главные уже разъехались кто по квартирам, а кто и сразу на аэродром. Королев сидел в одиночестве в своем рабочем кабинете и перечитывал сообщения, принесенное офицером связи. Первое он получил еще днем. В нем говорилось об очердном успешном запуске с мыса Канаверал, и на этот раз в сторону Луны. Начальная траектория аппарата шла с небольшим недолетом, но только что ему принесли еще одну бумагу, и это уже было куда серьезнее.
Допплеровские измерения сигнала с «американца» говорили о только что произведенной коррекции траектории. Аппарат все еще шел с недолетом, но если будет еще одна такая коррекция – то попадание в Луну состоится. Почти сразу новости об этих маневрах начали появляться в западных теле и радио-программах и, судя по тону и подаче материала, эта попытка исправления курса была не последней.
Сергей просто не мог скрыть искреннего восхищения своими заочными коллегами и соперниками. Весь их аппарат весил всего полцентнера – меньше, чем советский ПС, но американцы умудрились запихнуть в него аппаратуру и двигатель для коррекции – достижение на грани фантастики! Становилось немного стыдно за электромеханический вычислитель Е-2, но с другой стороны, нет худа без добра. Теперь его задумки, о которых пока мало кто знает, получат гораздо больше поддержки на самых разных уровнях.
Он поднялся из кресла и покинул кабинет, направляясь к ждавшей его машине. Пора домой, поспать часов пять, и снова собираться в дорогу. Через несколько дней он планировал вновь собрать всех Главных для очередного совещания по создаваемому в ОКБ-1 обитаемому кораблю-спутнику. Благо ракета, способная поднять такую машину, у него теперь была. Блок «Е» отработал в лунном полете почти без замечаний, хотя несколько мелких аномалий телеметрия все же выявила и по ним уже принимались меры. Теперь можно было вплотную заняться кораблем и начинать подбирать будущих пилотов.
От такой перспективы замирало сердце, и он уже заранее отчаянно завидовал тем парням, что пройдут строгий отбор и очень скоро полетят «туда», оставив пятидесятилетнему Генеральному конструктору лишь подготовку техники. Ну что же, со своей стороны он сделает все, что можно и нужно. Все эти ребята, а главное – тот, самый первый, вернутся целыми и здоровыми и смогут полететь снова. Потому что Сергей знал, что очень скоро из знаменитостей и мировых рекордсменов, которые у всех на виду и на слуху эти молодцы превратятся в повседневных космических тружеников и станет их слишком много, чтобы средний обыватель смог их всех упомнить. Наверное, так и должно буть, но как же жаль, что я сам не смогу…
Садясь в машину, Королев усилием воли прекратил очередной приступ жалости к себе. Насчет «никогда» – это мы еще посмотрим, подумал он. Его здоровье в последние месяцы улучшилось настолько, что те редкие врачи, которым он иногда позволял себя осмотреть, только разводили руками. Некоторые пытались выпытывать, как ему это удалось, но Сергей бодро отшучивался, потому что и сам не знал, что ответить. Он подозревал, что и тут проявилась таинственная сила, давшая ему способности к предвидению, но ни доказательств, ни каких-либо материалистических теорий он предъявить не мог. Светилам медицины лучше вообще ничего лишнего не говорить, пусть лучше у них будет небольшой комплекс неполноценности и они наконец-то перестанут мешать работать. Так что, если здоровье и дальше не подведет, можно и успеть слетать самому… Но это потом, через годы. Сейчас, пока есть в запасе несколько дней, у него были срочные и совершенно неотложные дела.
Договорившись с Валентином, Королев мог быть вполне спокоен за будущие «сердца» своих машин. Теперь ему предстояло совершить блиц-облет двух столиц, чтобы обеспечить будущее их «разума».
Москва, сентябрь 2057 года
Рьялхи соображали почти сутки. Иван даже мысленно развлекался, пытаясь представить себе их оперативный штаб, собравший в себе лучших ученых, психологов и любителей кроссвордов. Рабочие группы выступают одна за другой, выдавая теории и предложения одно глупее другого… Ожидая контакта, он слегка задремал прямо в кресле и мельком увидел удивительный сон, где ответ от Рьялхи был более, чем странным:
Хохоча от души, он проснулся и почти полчаса после этого не мог успокоиться. Тем не менее, новый сигнал пришел, и пакет был легко расшифрован посредством серийного номера имплантов ничего не подозревающей Альбины Барсовой.
Оказавшийся внутри архив оказался закрыт ключом, собранным из фальшивого отчета о неисправности имплантов выбранного Иваном оперативника. Это был Нэш Альварес, который наслаждался отпуском после жуткой командировки на одну из центрально-африканских войн, бушующих без перерыва уже полвека. Сам Альварес, понятное дело, пострадать не мог, но насмотрелся таких кошмаров, что начал впадать в депрессию, едва закончив отчет для Рьялхи. Координаторы из Четверки вошли в положение и выдали Альваресу длительный отпуск и кругленькую сумму на личные расходы.
Чтоб залечить душевные раны, Нэш рванул на сказочные берега Кубы и теперь нежился на белоснежном песочке пляжа Варадеро в компании четырех смуглых девушек из не самого дешевего «эскорт-агенства». Удивляясь про себя на тему «нафига так много», Иван немного понаблюдал за неприличной возней, дождавшись момента, когда все пятеро, наконец, отключились. Хмыкнув про себя «оригинально, но многое спорно», Иван подстроил спящему Альваресу небольшую неисправность в контуре связи, о которой тот не узнал ни на следующий день, ни через неделю. Но поддельный отчет, содержащий послание, благополучно убыл «куда следует». Оставив Альвареса в покое под грудой загорелых тел и пожелав тому удачи в нелегком деле победы над стрессом, Иван зачистил все следы дистанционного пребывания своих «демонов» в местных сетях и стал ждать.
Спустя сутки он изучал ответ и продолжал по инерции сомневаться, стоило ли влезать в эту «радиоигру». Полученный текст был совершенно прозаичен:
«Теряем время. Все в силе.»
Коротко и ясно, никаких ребусов. Иван уже посоветовался с Мельниковым и Орловым и те согласились, что теперь подставу со стороны Саргов можно исключить. Пора была переходить к непосредственной переписке. Отправить письмо на указанный в предыдущем послании электронный адрес в Сети было проще простого, для этого у Ивана было достаточно «одноразовых» точек доступа, за долгие годы припасенных как раз для такого случая. Несколько тысяч таких псевдо-терминалов было равномерно и хаотично размазано по «шарику», исключая всякую возможность статистического анализа.
Почесав в затылке, Иван составил первое послание, которое было рекордно кратким:
«Альтернатива?»
Пусть думают, что его сильно интересуют предложения взять его под крыло и защищать от злого и ревнивого Вэя Тьяо. В этот раз на другом конце думали совсем недолго, и ответный импульс заставил себя ждать всего полчаса.
«Возврат к статус-кво возможен. Расследование В.Т. добровольно прекратить нельзя. Ваша ценность потенциально выше.»
Иван недоверчиво встряхнул головой и опять впал в задумчивость. Теперь эти сверхмозги намекают на принудительное закрытие дела с устранением Вэя? Предлагают занять его место в Восьмерке? А труп куда девать? А всем остальным что, память стереть? Ну, дела…
Однако, нужно изобразить заинтересованность. Это тоже можно выразить всего одним словом.
«Цена?»
На той стороне не могли не понимать, что не могут предложить ему больше, чем личная свобода, которая у него уже есть. Интересно, они будут требовать или предлагать? Ответ пришел быстро.
«Ваши наработки и все контакты по вербовке.»
Иван буквально вскочил с места. Вот это поворот! Значит, про шпиона они как минимум догадываются. И сильно подозревают, что это он и есть! И если так, то всем оперативникам уже проверили импланты на предмет ненужных модификаций. И если шпион Саргов в лице Вэя не идиот, то сразу после «побега» Ивана он должен был это предвидеть и «откатить» изменения в своем комплекте, чтобы не попасться! И теперь доказать причастность Вэя к Саргам будет невозможно…
Да, о таком он даже не подумал. Информация, «слитая» с комплекта Вэя, у него осталась, но доказать ее происхождение он не сможет. Но все равно, сообщить надо, ведь именно ради этого он пошел на контакт. Придется в этот раз быть более многословным:
«О Саргах спросите В.Т.»
Далее в сообщении была ссылка на увесистый архив, выложенный на сервер одной уважаемой торговой компании с мировым именем. В архиве была вся информация, которую Иван успел получить с комплекта Вэя Тьяо, включая схемы перепрограммирования, кодовые таблицы и огромный ворох отчетов. Информация была бесценна для предотвращения новых попыток внедрения, но она никак не указывала на личность шпиона. Там не было видео и звука, только текст. Очень много текста. Как только этот файл был полностью выкачан, лежащий на сервере оригинал странным образом самоуничтожился вместе с физическим сервером компании. Ничего, денег у этих буржуев много, завтра запасной сервер поднимут…
И вновь целые сутки не было никакого ответа. Учитывая объем информации, было даже удивительно, что ее смогли обработать и осмыслить так быстро. Видно, и вправду целую рабочую группу собрали. Но в ответе чувствовалось небольшое замешательство.
«Спасибо. В.Т. чист. Нужны доказательства. Безопасность гарантируем.»
Гарантируют, как же… Иван понимал, что бесплатно получив такой подарок, Рьялхи прыгнут выше головы, лишь бы заставить его замолчать. Его физическое уничтожение сейчас решило бы абсолютно все их проблемы. Все до единой. А за Вэем они теперь и так проследят, сами или с помощью Альбины – не суть важно. Ивану Родину нет больше места на этом празднике жизни.
Это, конечно, реальная угроза. А еще – это шанс. Шанс оставить обе стороны довольными друг другом. Нужно только взять паузу и еще раз обсудить с Орловым и Мельниковым детали нового плана…
Ленинград, специальная лаборатория (СЛ-11), февраль 1958 года
Поздно вечером из проходной большого завода на Волковской улице вышел энергичный темноволосый человек средних лет, плотно закутанный в теплый полушубок. На голове его сидел тщательно завязанный мохнатый треух, да и вообще казалось, что февральский Ленинград для него не слишком уютен. В его походке чувствовалась привычка к более теплым местам, и это было абсолютной правдой.
Человека звали Альфред Сарант, и хоть сейчас его имя звучало как Филипп Георгиевич Старос, думал он про себя исключительно по-английски. И все потому, что в действительности он был американским инженером и по совместительству бывшим советским разведчиком. Несколько лет назад он вынужден был бежать из США под угрозой разоблачения и неизбежной расправы. Сейчас он возглавлял небольшую специальную лабораторию по радиоэлектронике, приютившуюся буквально на чердаке большого завода и в штате у него было чуть более двадцати сотрудников.
Старос, несмотря на мороз, захотел пройтись пешком и еще раз обдумать все те эпические перемены, что сегодня свалились на его голову. Началось все с загадочного звонка с указаниями «принять ведомственную делегацию» и приготовить к показу прототипы устройств. Что это были за делегаты, можно было только догадываться, а на вежливый вопрос о ее составе на том конце так же вежливо повесили трубку. За два часа Филипп Георгиевич буквально «поднял в ружье» своих сотрудников и к приезду делегации все было благополучно подготовлено.
Когда к проходной подъехало несколько солидных на вид автомашин и «гости» стали подниматься по узкой лестнице на заветный чердак, Старос стал узнавать некоторых из них. Первым в тесное помещение поднялся Дмитрий Федорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии, царь и бог советской «оборонки». Вторым был Александр Иванович Шокин, ни много ни мало вновь назначенный министр электронной промышленности. Третьим оказался чуть грузноватый человек с огромным лбом ученого мужа и живыми, цепкими глазами, выдававшего в нем незаурядного менеджера и организатора. Впрочем, в тот момент фамилия Королев ничего не говорила Старосу, и только чуть позже, сложив в уме два и два, он стал понимать, кто именно явился на его чердак. [30]30
в реальной истории визит состоялся летом 1959 года и вместо Королева там был главком ВМС Горшков – прим. авт.
[Закрыть]
Гости вели себя дружелюбно, но по-деловому, и сразу попросили продемонстрировать прототипы узлов будущего управляющего компьютера с незамысловатым названием УМ-1. Начальник лаборатории при поддержке друга и соратника Иосифа Берга, [31]31
настоящее имя Джоэл Барр – прим. авт.
[Закрыть]тоже бывшего американца, прочитал небольшую лекцию и показал макет машины и разложенные по столам прототипы узлов. Докладчики специально подчеркнули, что такие габариты, как у этого макета, пока недостижимы. Шокин промолчал, он и так был в курсе, а вот Устинов откровенно впечатлился. Впрочем, он тоже хорошо знал, чем отличается прототип сегодня от серийного изделия завтра.
– Даже если ящик будет больше этого, на корабль влезет, а вот на самолет вряд ли, – беззлобно пошутил он. – Но мы вам поможем, чтобы влезло. А то Сергей Павлович взгляд оторвать от вашего «ящика» не может.
– Не могу, Дмитрий Федорович, уж больно ящик толковый получается, – улыбнулся Королев, и неожиданно обратился к Старосу. – А что с памятью? В каком состоянии куб? Это макет или действующий?
– Матвей, расскажи про память, – дал команду Старос, и взбодренный шефом молодой инженер [32]32
Матвей Гуревич – прим. авт.
[Закрыть]смело шагнул вперед.
– Это наш первый интегральный куб памяти, и он будет работать, когда мы его до конца соберем, – гости улыбнулись, а инженер спокойно продолжал. – Прицнипиальных проблем в рамках нашего экспериментального производства не осталось, но еще предстоит приспособить конструкцию для промышленного изготовления, а это с имеющимися средствами займет…
– Не меньше года, – Берг мгновенно пришел на помощь слегка смутившемуся подчиненному. – Нужен сборочный завод. Нужен завод ферритовых пластин. Нужно производство оснастки…
– Но в нашей машине мы эту память использовать не будем, – закончил общую мысль Старос.
– Минуточку, – недовольно вмешался Шокин, – Филипп Георгиевич, потрудитесь объяснить этот момент. Что это значит?
– Я еще раз дам слово товарищу Гуревичу, – ответил Старос и добавил: – Матвей, расскажи про вашу новинку.
Инженер вытащил из невзрачной картонной коробки какую-то непривычную, но на удивление простую конструкцию, представлявшую собой широкую полиэтиленовую ленту, в которую были впаяны ряды проводов и изогнутый параллельными рядами кабель со спиралевидной металлической намоткой.
– Филиппу Георгиевичу пришла в голову идея… – начал было Матвей, но под строгим взглядом шефа слегка осекся. – В общем, этот медный кабель с обмоткой из железо-никелевого сплава действует так же, как матрица из ферритовых колец, являясь по сути тем же самым. Поперек идут медные шины с маленькими постоянными магнитами. Все это запаяно в полимерную ленту и позволяет наращивать объем памяти, просто добавляя новые слои. А самое главное…
– Можно параллельно считывать данные с кабеля на одной шине! – воскликнул Старос, в волнении прервав доклад инженера. – Вы не представляете, как это все упростит!
– А вы нам объясните, насколько сильно, – мягко потребовал Устинов, не привыкший к такого рода абстракциям. – Памяти можно будет поставить больше?
– Это само собой, – ответил Старос, – но и все остальное станет легче, намного компактнее. Уберутся провода запрета, меньше служебной логики. Увеличится скорость доступа к памяти. Это прорыв!
Старос ничуть не приувеличивал. Любой инженер-электронщик конца 60-х или начала 70-х годов без труда узнал бы в этом устройстве модуль памяти на основе твистор-кабеля, изобретение гениального Эндрю Бобека из Bell Labs. Но здесь и сейчас это была его, Староса, идея, которую он совершенно неожиданно предложил проверить Гуревичу и его ассистенту Шендеровичу, чем вогнал молодых специалистов в полнейший ступор. Идея была столь проста, что даже удивительно, что еще много лет она никому не приходила в голову.
Для самого Староса проблема была только в самом источнике его «озарения». Его рациональный американский ум, еще не успевший пропитаться русской бесшабашностью и фатализмом, просто отказывался верить в вещие сны как источник вдохновения, пока три бессонных ночи спустя усталая и небритая парочка не представила ему вполне рабочий образец. И лишь тогда он, наконец, поверил.
– Ну что же, поздравлю вас, Филипп Георгиевич, – искренне улыбнулся Шокин после минутной паузы, – Вы и ваши сотрудники прекрасно потрудились. Но, как вы понимаете, все еще впереди. Вот товарищи Королев и Устинов – люди заинтересованные, но не будем забывать и про народное хозяйство в целом. Значит, так! – он сделал знак, и один из сопровождающих отдал ему в руки пухлую папку. Шокин достал первый лист, положил на ближайший стол и размашисто подписал. Это было постановление Министерства о создании на базе лаборатории нового КБ с совсем другим бюджетом и возможностями и переводу в подчинение новому суперинституту – НИИРЭ. Согласно этой бумаге, новоиспеченному КБ-2 предстоял переезд в левое крыло огромного здания на пересечении Московского и Ленинградского проспектов, что само по себе было шоком для нынешних обитателей скромного заводского чердака. [33]33
в реальности случилось на год позже – прим. авт.
[Закрыть]
Продолжая свою неожиданную прогулку, Старос усмехнулся, вспоминая, как Шокин подобно фокуснику доставал и подписывал одну бумагу за другой: указ о создании Госкомитета по электронике, указ о включении в цепочку кооперации Ленинградского Ферритового Завода (ЛФЗ), завода «Прогресс» и других, об изменении штатов и окладов, и много чего другого. Неплохое шоу, пусть и заранее подготовленное. Но зато теперь все присутствующие до конца жизни будут знать, что были свидетелями рождения целой эпохи в советской и мировой радиоэлектронике!
Но как же странно думать в этих новых терминах, взявшихся непонятно откуда! Называть двоичный разряд «битом» – это, конечно, удобно и для англоязычного человека даже вполне логично. А вот почему восемь разрядов – это «байт»? Загадка. Однако, словечко прижилось, и «старосята» [34]34
так реально называли сотрудников Староса – прим. авт.
[Закрыть]теперь вовсю щеголяют «байтами», «килобайтами» и остающимися пока в мечтах «мегабайтами». При гостях, впрочем, никто не решился употребить новые термины, но в самом конце встречи этот загадочный человек с фамилией Королев вдруг спросил, сколько памяти будет отведено под команды и сколько под данные. На это Старос ответил, что поскольку их «новая» память намного проще и технологичнее, то они решили пойти дальше и вовсе не разделять адресное пространство команд и данных. То есть, будет доступно примерно 32 тысячи слов, 16-разрядных. Разумеется, часть памяти с базовыми управляющими программами будет запрещена для записи.
– Шестьдесят четыре килобайта – это серьезно, – пробормотал Королев знакомые слова, что шокировало Староса до глубины души. Он даже немного замешкался, но Берг его выручил.
– Мы не всегда можем обойтись только выводом управляющих сигналов или распечаткой на бумаге. Мы хотим поставить один или несколько рядов… семисегментных индикаторов. – Сделав паузу, он важно добавил: – Такое еще никто не делал, но прототип высоковольтного устройства у нас уже есть. И поскольку мы сильно сэкономим в схемах памяти… Думаю, проблем не будет.
Это он, конечно, поспешил, подумал про себя Филипп Георгиевич, вспомнив огромные россыпи дискретных элементов, которые еще предстояло собрать в единое целое. Хотя, в последнее время он узнал много нового о построении подобных схем. Так много, что его сотрудники просто диву давались, откуда у их шефа брались такие озарения и в таком количестве. Впрочем, все эти идеи моментально подхватывались его жадными до новинок сотрудниками, препарировались и, как вскоре выяснялось, неплохо работали на практике. А поскольку практика была в их деле единственным критерием истины, его авторитет рос не по дням, а по часам.
Во время демонстрации работающего прототипа арифметического устройства Старос не преминул порадовать Шокина известием о том, что нашелся неплохой способ пустить в дело огромные залежи нискочастотных германиевых триодов, [35]35
слово «транзистор» получило распространение только в 60-е – прим. авт.
[Закрыть]наработанных промышленностью. Новые решения открывали массу возможностей и содержало в себе несколько принципиальных прорывов в технологии проектирования подобных схем.
Королев спросил про массу готового изделия, хотя бы приблизительно, и Старос назвал максимум – пятьдесят килограммов. Возможно, снизим до тридцати.
– Ну что, Сергей Павлович, – иронично спросил Устинов. – Влезет этот «чудо-ящик» в ваше изделие?
– А куда он денется, Дмитрий Федорович, – довольно ответил Королев, поглаживая бок «железяки». – Сам понимаешь, если в наше влезет, то в ваше и подавно. Вам-то в один конец.
Вот тут-то Старос и понял, что за «изделие» имелось в виду и что за человек этот Королев. Давно ходят слухи о реальных «отцах» советских ракет, и тут вдруг такие гости! Наверняка, это один из главных «ракетных начальников», если не самый главный.
– А сроки? – Королев снова стал серьезен.
– До нашей «реорганизации» я бы сказал, что год, – осторожно начал Старос, тщательно выбирая слова. – Но если мы получим все эти опытные производства и штат, то 5–6 месяцев. Но это только до первого экземпляра, полностью работающего.
– Годится, – сказал Королев. – Я зашлю к вам группу, будем оформлять техзадание. Но мне необходимы ваши гарантии по весу и габаритам. И по срокам, разумеется, тоже.
Старос кивнул, и озвучил еще одну идею:
– Мы можем предоставить вам электрические и… интерфейсные спецификации через месяц. Если смежники не подведут. Для испытаний можем сделать прототип месяца через три-четыре, но он будет тяжелее и больше.
– Уж мы за смежниками проследим, – веско усмехнулся Шокин. – Эти дела у нас на таком контроле, что даже страшно сказать.
– От нас тоже группа приедет, только немного позже, где-то через полтора месяца, – добавил Устинов. – Посмотрим, что вы нам предложите. И от флотских ждите гостей.
Вспоминая этот разговор, Филипп Георгиевич Старос сделал круг и снова вышел к проходной. Потоптался немного, зябко переминаясь с ноги на ногу, и пошел обратно к воротам. Показав пропуск на вахте, пробрался на знакомую лестницу и поднялся на чердак. Это был редкий день, когда никто не задержался на работе – он сам велел всем разойтись и выспаться перед предстоящим переездом. Так что, он стоял посреди полутемной лаборатории в одиночестве и размышлял. Совсем скоро он сам и его «старосята» покинут этот тесный, но ставший таким уютным чердак.
Похоже, его мечта сделать компактную управляющую мини-ЭВМ, от которой не так уж далеко до персонального компьютера (откуда слова такие взялись?!) превращалась в реальность быстрее, чем он мог подумать.
