Текст книги "История Халифата. Том 3. Между двумя гражданскими войнами, 656—696"

Автор книги: Олег Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Но внутренняя жизнь мусульманской общины была навсегда изменена шестилетней гражданской войной, происшедший во время нее духовный раскол так и не был никогда преодолен, она уничтожила табу на убийство мусульман мусульманами, открыв путь дальнейшим междоусобицам, и разрушила слитность религиозного и политического авторитета главы государства. Последнее не означало разделение власти на светскую и духовную. Формально, а для большинства мусульман и реально, халиф объединял в своем лице и то и другое, но появилось убеждение, что можно признавать политическую власть халифа, не признавая его религиозного авторитета, и почитать иных духовных лидеров. Более того – появилась непримиримая и беспощадная внутриисламская оппозиция в лице хариджитов.

Примечания

[+1] Наиболее надежным свидетельством следовало бы считать сообщение со слов Хасана: «Вынесли мы его ночью из его жилища и пронесли мимо мечети ал-Аш'аса, потом пронесли за нее (ила аз-захри) около ал-Гарии» [Исфах., М., с. 126], которое подкрепляется свидетельством Абу Михнафа о погребении Али «на площади (рахба) около ворот кинды» (там же). Мечеть ал-Аш'аса б. Кайса, вождя киндитов, несомненно, находилась в квартале киндитов, через который шла дорога на юг через ворота кинды [Massignon, 1963, с. 37, рис 1]. Погребение Али около ал-Гарийа упоминают и другие авторы [Куфи, т. 4, с. 145; Йа'к., т. 2, с. 252]. Ал-Вакиди говорит о погребении в резиденции (дар ал-имара) около мечети [Таб., I, с. 3469], но уже во время ад-Динавари, в конце IX в., место погребения Али было неизвестно [Динав., с. 230]. Ал-Мас'уди наряду с указанными версиями приводит и совершенно легендарные: о захоронении в Медине рядом с матерью и о том, что по дороге в Медину, в Таййских горах, верблюд, на котором везли гроб с телом Али, подох и гроб упал в вади (и там пропал?) [Мас'уди, М., т. 4, с. 289; Мас'уди, Ме., т. 2, с. 358].

[+2] Таб., I, с. 2461.

[+3] Речь Хасана перед присягой приводится в нескольких вариантах, восходящих к одному источнику (Абу Михнафу?), но с разной степенью полноты и небольшими вариациями в пределах описок или вариантного написания в рамках того же согласного скелета [Куфи, т. 4, с. 145–146; Динав., с. 230; Йа'к., т. 2, с. 253; Исфах., М., с. 32–33; И. Абу-л-Хадид (со ссылкой на ал-Исфахани), т. 2, с. 264–265]. Текст целиком или в значительной части фальсифицирован; так, после сообщения о кончине Али, человека, которого пророк посылал вперед и которому помогали архангелы, сообщается (как благоволение Аллаха), что он скончался в ту же ночь, когда скончались Муса б. Имран и Йушу' б. Нун (Иисус На-вин), и был вознесен на небо Иса сын Марйам, и был ниспослан Коран. О дате кончины двух первых персонажей спорить трудно, но вознесение Христа никак не совпадает с датой смерти Али по христианскому календарю (воскресенье 17 рамадана 40 г.х. = 24 января 661 г.). Можно допустить, что Хасан плохо разбирался в датах христианского календаря, но трудно его заподозрить в том, он не знал дня, к которому относили ниспослание первого откровения (лайлат ал-кадр): ночь на 27 рамадана. Это хронологическое отождествление явно порождено опиской какого-то сочинения, в котором вместо 17-го появилось 27 рамадана (ср.: Куфи, т. 4, с. 144), но не могло прозвучать на следующий день после кончины, сразу после похорон.

[+4] Таб., I, с. 3452.

[+5] Динав., с. 229.

[+6] Зуб., с. 131; Таб., I, с. 3466; Исфах., М., с. 26. Стихи приводятся в разных вариантах.'

[+7] Наубахти, с. 20; Наубахти, пер., с. 128.

[+8] Куфи, т. 4, с. 150.

[+9] И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263 (по ал-Мадаини).

[+10] Минк, с. 463.

[+11] Исфах., М., с. 34.

[+12] Куфи, т. 4, с. 149. Тот же текст с некоторыми разночтениями см.: И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263 (со ссылкой на ал-Мадаини).

[+13] Йа'к., т. 2, с. 254.

[+14] Куфи, т. 4, с. 151–152. По композиции (упоминание споров мусульман после смерти Мухаммада, особых прав курайшитов на халифат, глухо упомянутое лишение Али прав на халифат его предшественниками и призыв присягнуть Хасану) текст ал-Куфи совпадает с посланием, приводимым Ибн Абу-л-Хадидом (т. 2, с. 263), с той только разницей, что в первом сообщается о передаче власти от Али Хасану, а во втором, более обширном, это начало отсутствует, а главное – ответ Му'авии на эти несколько различающиеся письма – один и тот же. Это заставляет предположить, что послание, приведенное Ибн Абу-л-Хадидом, не первое после смерти Али, а второе, ал-Куфи же их соединил, несколько сократив.

[+15] Ал-ахзаб («полчища») – союзники мекканцев, осаждавших Медину в 5 г.х. (см.: т. 1, с. 131 – 133), отсюда же и название 33-й суры Корана, которое И.Ю.Крачковский неверно перевел как «сонмы», считая, что под ал-ахзаб подразумеваются сонмы ангелов, помогавших Мухаммаду [Кор., пер., с. 581, примеч. 10]. В данном случае (и во многих других) этим термином обозначаются враги ислама вообще.

[+16] Исфах, М., с. 36. Более краткие версии, но буквально повторяющие многие выражения см.: Куфи, т. 4, с. 151; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263, из существенных отличий этих версий можно отметить утверждение, что власть Хасану вручил Али.

[+17] Так у ал-Исфахани и Ибн Абу-л-Хадида: сарухта бы тухмати [Исфах., М, с. 36; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263], у ал-Куфи, по тексгу которого дается перевод, стоит невразумительное сарухта минхум.

[+18] Куфи, т. 4, с. 152–153; то же послание со ссылкой на ал-Мадаини см.: И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263–264.

[+19] Исфах., М., с. 33; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 265.

[+20] Таб., И, с. 15.

[+21] У ал-Куфи (т. 4, с. 152–153) и ал-Исфахани [Исфах., М., с. 36–37] приводится по одному ответу Му'авии, их содержание лишь несколько совпадает в начале, поэтому имеет смысл привести текст ответа Му'авии по ал-Исфахани. После славословия Мухаммаду и упоминания того, что мухаджиры и ансары решали вопрос о передаче власти после пророка, «хотя это и неприятно тебе», он продолжил: «А ведь ты, по нашему мнению и мнению [других] людей, человек, не подозреваемый [в дурном], не плохой и не порицаемый, и мне хотелось бы сказать тебе благоразумное слово и дать доброе напоминание. Этой общине, когда она разошлась во мнениях после своего пророка, не были неведомы ваши достоинства и ваше превосходство, и ваше родство с пророком, и ваше место в исламе и среди его последователей. И решила эта община отказаться от этого дела в пользу курайшитов из-за их положения относительно пророка. И решили праведные люди из курайшитов и ансаров и всех других простых людей, чтобы управлял этим делом курайшит, старейший в исламе, наиболее разумеющий об Аллахе и наиболее любимый им среди них и самый сильный из них в деле Аллаха. И выбрали они Абу Бакра. И было это выбором и мнением обладателей разума, и религии, и достоинства, и заботы об общине. И запало вам в душу осуждение их, а их не за что осуждать, и в том, к чему они пришли, – нет греха. И если мусульмане увидели среди вас того, кто совершенно достаточен, или соответствует своему положению, или предоставляет защиту женам мусульман, и не отдали это дело кому-то другому, желая [именно] его, и совершили этим то, в чем видели благо для ислама и его приверженцев, то воздаст Аллах им за ислам и его приверженцев.

Я понял, к чему ты меня призываешь в отношении примирения, но положение между нами сегодня такое же, в каком были вы и Абу Бакр после пророка – да благословит его Аллах и да приветствует его и его род. Если бы я знал, что ты лучше меня поддержишь порядок среди подданных и лучше оградишь эту общину, будешь лучше управлять, и будешь тверже собирать средства, и будешь изворотливее в отношении врагов, то я ответил бы тебе [согласием] на то, к чему ты меня призываешь, и считал бы, что ты больше подходишь для этого. Но я знаю, что я дольше тебя управляю и опытнее тебя в отношении этой общины, больше тебя [понимаю] в политике и старше тебя годами. А тебе больше подобает ответить мне согласием на занятие мною того положения, которого ты требуешь от меня. Войди в мое подчинение, и тебе достанется это дело после меня, и то, что находится в казне Ирака, будет тебе, сколько бы там ни было, перевезешь это, куда захочешь. И тебе будет харадж любого округа Ирака, какого ты захочешь, для обеспечения твоих расходов, который будет собирать твой уполномоченный и привозить тебе каждый год. А тебе надлежит не замышлять дурного, и не браться за решение дел, и не противиться тому, в чем я вижу повиновение Аллаху Великому и Славному. Да поможет нам Аллах. Повинуйся же ему, ведь он слышит и отвечает на молитвы. И мир» [Исфах., М., с. 36–37].

Оба послания с небольшими вариациями приводятся в «Шарх Нахдж ал-балага», причем вариант ал-Куфи сопровождается ссылкой на ал-Мадаини, а приведенный выше – ссылкой на ал-Исфахани [И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 263–264, 265–266]. В обоих случаях дальше сразу говорится о выступлении Му'авии в поход против Ирака, что могло бы свидетельствовать о том, что перед нами два варианта одного послания, но, как мы старались показать, перед нами два разновременных послания, и не исключено, что второе относится ко времени переговоров об отречении Хасана.

[+22] Исфах., М., с. 39–40.

[+23] По сведениям ал-Йа'куби (т. 2, с. 255), Му'авийа выступил в поход через 18 дней после смерти Али, но это невероятно хотя бы потому, что весть о кончине Али, переносимая со скоростью 120 км в сутки по кратчайшей дороге через пустыню, дошла бы до Дамаска за 8–9 дней, собрать войско и выступить в поход через 10 дней было бы невозможно. Противоречит этому и другое сообщение того же автора, что ХасаН бездействовал два месяца [Иа'к., т. 2, с. 254].

[+24] Куфи, т. 4, с. 153–154.

[+25] Согласно ал-Куфи (т. 4, с. 153), Хасан вышел из Куфы с войском «в сорок с небольшим тысяч»; после посылки двенадцатитысячного заслона у него должно было остаться около 30 000 человек. Численность армии в 40 000 человек вроде бы подтверждается раздававшимися позже упреками Хасану, что он отдал власть, имея за собой 40 000 воинов [Куфи, т. 4, с. 164; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 262], но предвзятость этих утверждений не вызывает сомнений, тем более что упрекавшие называли и совершенно невероятную цифру – 100 000 [Пс.-И. Кут., т. 1, с. 260], а численность авангарда возрастает до 40 000 [Таб., II, с. 8].

[+26] Таб., II, с. 2.

[+27] Йа'к., т. 2, с. 255.

[+28] Динав., с. 230.

[+29] Исфах., М., с. 41. Этот текст воспроизведен также у Ибн Абу-л-Хадида (т. 2, с. 265) с концовкой: «…в чем любовь его и одобрение, если захочет Аллах» (в сокращенном виде см.: Динав., с. 230). Краткий вариант ал-Куфи: «О люди, вы ведь присягали мне, что будете в мире с теми, с кем буду в мире я, и будете воевать с теми, с кем буду воевать я. И, клянусь Аллахом, я явился, не питая ненависти ни к кому из этой общины ни на Западе, ни на Востоке. Подлинно, то, что вам было ненавистно в язычестве, и дружелюбие, и безопасность, и взаимное согласие (ислах зат ал-байн) лучше раскола, и страха, и взаимной ненависти, и вражды, которые вам нравятся. И мир» [Куфи, т. 4, с. 154].

[+30] Динав., с. 230.

[+31] Там же, с. 230; Исфах., М., с. 41; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 266.

[+32] Таб., II, с. 1–2.

[+33] Там же, с. 1. Л.Вечча-Вальери считает это высказывание Хасана при присяге свидетельством изначального намерения Хасана пойти на соглашение с Му'авией [EI2, т 3, с. 248].

[+34] Куфи, т. 4, с. 157

[+35] Согласно ал-Исфахани, Кайс после измены Убайдаллаха напомнил оставшимся воинам о злоупотреблениях Убайдаллаха и его трусливом бегстве из Йемена, а потом спросил их, предпочитают ли они сражаться без имама или готовы подчиниться неправедному имаму. Воины предпочли первое и атаковали сирийцев Видя упорство Кайса, Му'авийа начал переговоры с Хасаном. После отречения Хасана Кайс возвратился в Куфу, но отказался присягать Му'авии [Исфах., М., с. 42–43]. По другим сведениям, Кайс, узнав о ранении Хасана, воздерживался от боевых действий [Куфи, т. 4, с. 156–157]. Согласно ад-Динавари, воины Кайса предпочли присягнуть Му'авии, после чего Кайс возвратился в ал-Мадаин [Динав., с. 235]; об отказе воинов Кайса от сражения сообщает также Авана [Таб., II, с. 4].

Аз-Зухри сообщает, что Убайдаллах вступил в переговоры с Му'авией лишь после того, как узнал о намерении Хасана отречься. Кайс же, по его словам, принял от Му'авии чистый лист с предложением вписать любую сумму вознаграждения; от денег Кайс отказался и вписал в чистый лист условие не преследовать и не ущемлять права сторонников Али [Таб., II, с. 7–8].

[+36] Динав., с. 231. По другим данным, Хасан к моменту подписания соглашения еще не оправился от ранения [Йа'к., т. 2, с. 255].

[+37] Таб., II, с. 7.

[+38] Куфи, т. 4, с. 157.

[+39] Таб., II, с. 3–4, 5.

[+40] Куфи, т. 4, с. 158–159.

[+41] Таб., II, с. 5 (по аз-Зухри).

[+42] Куфи, т. 4, с. 159–160. У ад-Динавари несколько иные условия. 1) никого из иракцев не будут преследовать; 2) Хасан будет ежегодно получать харадж Ахваза, а Хусайн – по 2 млн. дирхемов; 3) хашимиты будут иметь преимущество перед абдшамс в жалованье и руководстве молитвой [Динав., с. 231]. Ат-Табари приводит условия в двух случаях, и в обоих говорится только о 5 млн. дирхемов [Таб., II, с. 3].

[+43] Куфи, т. 4, с. 159–160.

[+44] Исфах., М., с. 43.

[+45] Халифа, с. 134.

[+46] Так у ал-Куфи (т. 4, с. 160); согласно ал-Исфахани, воины Кайса предпочли атаковать сирийцев и загнали их в лагерь [Исфах., М., с. 42] Аз-Зухри же сообщает, что Кайс заключил в Маскине договор с Му'авией и тот предоставил ему карт-бланш [Таб., II, с. 8].

[+47] Наиболее полная дата – воскресенье 21 раби' I 41/25 июля 661 г. – восходит к ал-Хорезми [Илья, с. 141], что согласуется с одним из сообщений ат-Табари о вступлении Му'авии в Куфу 25 раби' I или джумады I [Таб., II, с. 7]; разница в четыре дня между 21 и 25 раби' I может объясняться временем, которое потребовалось Му'авии на дорогу от Анбара до Куфы (160 км). Другие даты: передача власти в середине джумады I [И. Абдалбарр, с. 144], заключение договора в раби' II и вступление в Куфу 1 джумады I [Таб., II, с. 9], заключение договора в раби' II или джумаде I [Халифа, с. 187]. Совершенно невероятная дата – присяга в Куфе в зу-л-ка'да 40 г.х. [Йа'к., т. 2, с. 256]. Если эта дата имеет какую-то связь с реальностью, то может относиться либо ко времени выступления Му'авии в поход, либо к возвращению его из Куфы (с ошибкой на один год), последнее тем более вероятно, что восстание Фарвы также отнесено к 40 г.х. [Йа'к., т. 2, с. 257].

[+48] Куфи, т. 4, с. 161–162; Исфах., М., с. 47 (со ссылкой на него – И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 268).

[+49] Куфи, т. 4, с. 164–165.

[+50] Там же, с. 163; Таб., II, с. 6; Йа'к., т. 2, с. 256 (очень коротко), Исфах., М., с. 47; И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 264. Ср.: Kohlberg, 1982; Jafri, 1989, с. 155–156.

[+51] Hodgson, 1955. Х.Джафри, отражая шиитскую точку зрения, считает, что шиизм родился в момент, когда в обход Али халифом был избран Абу Бакр [Jafri, 1989, с. 27–28].

[+52] Балаз., А., т. 4А, с. 138 (последняя фраза добавлена из «Шарх Нахдж ал-балага» [И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 262].

[+53] И. Абу-л-Хадид, т. 2, с. 262. Ал-Исфахани приводит два отрывка из этой речи: 1) со слов Абу Исхака Амра б. Абдаллаха ас-Саби'и. «Я слышал, как Му'авийа говорил в ан-Нухайле: „А если – нет, то все, что я дал Хасану ибн Али, у меня под этими ступнями, я не буду соблюдать это»«; 2) со слов Са'ида б. Сувайда: «Молился с нами Му'авийа в ан-Нухайле в пятницу во дворе, потом обратился к нам с речью и сказал: „Я воевал с вами не для того, чтобы вы молились, и постились, и совершали хаджж, и платили закат, – вы это делаете, – а сражался я с вами, чтобы властвовать над вами, и Аллах дал это мне, хоть вам это и неприятно» [Исфах., М., с. 45]. Первое сообщение вряд ли можно считать свидетельским, так как Абу Исхак умер в 129/746 г. [Sezgin U., 1972, с. 132], и маловероятно, чтобы в 661 г. он был совершеннолетним. И то и другое сообщение не привязаны к конкретным событиям. У ал-Балазури пересказ этого выступления сведен к одной фразе: «Не будет вам от меня пощады и жалованья, если не избавите меня от них» [Балаз., А., т. 4А, с. 138], так же краток и ат-Табари: «Не будет вам от меня пощады, если не избавите меня от ваших безобразий» [Таб., II, с. 10].

[+54] Балаз., А., т. 4А, с. 138–139 – раби' I или джумада I; Халифа (с. 188) датирует джумадой 41 г.х., без указания номера месяца и не упоминая участия Фарвы. Поскольку же следующее восстание Хаусары б. Зира' Халифа датирует джумадой И, то ясно, что предыдущее могло быть только в джумаде I, как свидетельствует ал-Балазури.

[+55] Халифа, с. 188 (вместо Хаусары б. Вада' назван Хаусара б. Зира').

[+56] Балаз., А., т. 4А, с. 141.

[+57] Куфи, т. 4, с. 168–169 (вместо Буера фигурирует его брат Амр); Таб., II, с. 11–12.

[+58] Таб., II, с. 11–14.

[+59] Там же, с. 10–11.

[+60] Ат-Табари сообщает, что в 42 г.х. Буер был послан с карательной экспедицией в Аравию (Медина, Мекка, Йемен). Он пробыл в Медине месяц, казнил всех причастных к убийству Усмана, перебил группу бедуинов из бану ка'б (хавазин) и побросал их тела в их же колодец [Таб., II, с. 22]. Эти сведения явно относятся к его походу 40 г.х.

[+61] Таб., II, с. 15.

[+62] Там же, с. 67.

[+63] Балаз., Ф., с. 409; Таб., И, с. 17.

[+64] Балаз., Ф., с. 396; согласно очень коротким заметкам Халифы, в 42/662-63 г. был завоеван только Сиджистан, а в 43/663-64 г. – Руххадж и Забулистан [Халифа, с. 189, 190]. В персидской «Истории Систана» путаются события первого и второго наместничества Ибн Амира [Т.Систан, с. 88, 91; Т.Систан, пер., с. 111, 113–114], более того, поход на Сиджистан приписывается самому Абдаллаху б. Амиру, а командующим вместо Абдаррахмана б. Самуры назван ал-Ахнаф б. Кайс и поход датирован 41 г.х.

[+65] Халифа, с. 190; Балаз., Ф., с. 433.

[+66] Феофан датирует заключение договора 17-м годом правления Константа II (657/58 г.) [Феоф., т. 1, с. 347, т. 2, с. 218]. Арабские историки не знают его; намеком на него может считаться рассказ о совете Амра б. ал-Аса Му'авии перед походом к Сиффину послать императору, готовившемуся напасть на Сирию, богатые подарки, чтобы откупиться от него [Минк., с. 37; Зуб., с. 301].

[+67] Феоф., т. 1, с. 248, т. 2, с. 218–219. По его сведениям, переезд произошел в 20-м году правления Константа II (660/61 г.); в «Истории Византии» переезд на Сицилию произошел в 663 г. [Ист. Виз., т. 1, с. 370].

[+68] Халифа, с. 189, 190. Ибн Абдалхакам относит этот поход к 40 г.х., связывая его с именем Му'авии б. Худайджа [И. Абдх., с. 194; И. Абдх., пер., с. 213].

Комментарии

[*1] Когда согласились с курайшитами, что халиф должен быть из курайшитов, но на том же основании близости к пророку Али имел больше прав на халифст-но, чем Абу Бакр.

[*2] Букв «под моим ступнями»

[*3] «Люди киблы» – мусульмане.

Глава 4. ХАЛИФАТ МУ'АВИИ

ХАРАКТЕР НОВОГО ПРАВИТЕЛЯ

Новый, шестой по счету, халиф был немолод, под шестьдесят, и неказист на вид: коренаст, коротконог, с непропорционально большой головой, большие глаза навыкате придавали лицу грозное выражение, а любовь поесть добавила к этому большой живот и толстый зад; он умел ценить острое слово и заразительно хохотал, трясясь всем телом и заваливаясь на спину [+1].

В отличие от своих предшественников, он пришел к высшей власти с богатым административным и политическим опытом, накопленным за 20 лет управления Сирией и Палестиной. Кроме того, прожив столько лет в одной из наиболее развитых областей Средиземноморья, он обладал значительно более широким культурным горизонтом по сравнению с теми халифами, которые не покидали пределы Аравии.

Характеризовать Му'авию как человека непросто в силу предвзятости информации, исходившей либо от шиитов или аббасид-ских историков, стремившихся его очернить, либо от сирийских почитателей Му'авии, превращавших его в идеального правителя [+2]. Противопоставление его «праведным» халифам и его правления как светского царствования (мулк) правлению предшественников, основанному на религиозном принципе, не выдерживает критики. Конечно, он был сыном врага Мухаммада, но отец искупил свою вину перед исламом, потеряв зрение в сражении при Йармуке; конечно, его старший брат Ханзала погиб, сражаясь против Мухаммада при Бадре, но его сестра Умм Хабиба Рамла была одной из первых мусульманок и женой пророка. Му'авийа поздно принял ислам, но затем по крайней мере два года был секретарем Мухаммада и записывал его откровения, а впоследствии с его слов передавали хадисы, не подвергая сомнению их достоверность. Правда, секретарство Му'авии позволило потом Умаййадам и их сторонникам распространять хадисы, в которых доказывалось уважительное отношение пророка к Му'авии [+3].

Му'авийа, будучи халифом, представлял весь обширный клан внуков и правнуков Умаййи, в котором прежде не играл первостепенной роли. Прочность положения в тогдашнем обществе помимо официального статуса и богатства определялась еще и численностью того круга мужских родственников, который обозначался понятием 'ашира, включавшим в себя братьев, их сыновей и внуков. В этом отношении позиция Му'авии была не особенно сильна. У него было шесть братьев, двое из которых давно умерли (Ханзала, как сказано, был убит, а Йазид умер от чумы, не оставив сыновей), а остальные жили в Медине; двое из них, Утба и Мухаммад, были с Му'авией при Сиффине, два других в этой связи не упоминаются. Определенных данных нет, но, похоже, говорить о дружном клане сынов Абу Суфйана не приходится.

Семья самого Му'авии была сравнительно невелика. Не в пример многим высокопоставленным современникам, по многу раз женившимся и разводившимся, он женился лишь четыре или пять раз [+4], а в описываемое время имел лишь двух жен (были, конечно, еще и наложницы, но они в счет не шли, и биографы их редко упоминали); одна из них, курайшитка Фахита бт. Караза, родила двух сыновей, первый из них, Абдаррахман, по которому Му'авийа носил кунйу Абу Абдаррахман, умер в младенчестве, второй, Абдаллах, был болезненным и слабоумным. Вторая жена, Майсун, дочь вождя куда'итов Бахдала б. Унайфа ал-Калби (бану калб входили в группу куда'а), родила единственного сына, на которого он мог надеяться, Йазида. В 661 г. ему исполнилось 15 лет, так что опорой отцу он мог стать лишь через несколько лет.

Отсутствие других сыновей породило легенды, связывавшие это с хариджитским покушением. По одной из них, мечом была повреждена «совокупительная жила» ('ирк ан-никах), согласно другой – врач, опасаясь, что меч был отравлен, предложил два средства: одно из них болезненное, а второе – безболезненное, но ведущее к бесплодию, Му'авийа выбрал второе, сказав: «Есть у меня Йазид, и мне достаточно» [+5]. Действительно, все сыновья и четыре дочери родились до покушения, только не надо забывать, что к тому времени ему было под шестьдесят.

Насколько можно судить по генеалогическим сочинениям, мужское потомство братьев Му'авии было также сравнительно невелико: в общей сложности число сыновей и внуков Абу Суфйана не превышало полутора десятков человек, тогда как параллельный род ал-Хакама был вдвое больше: за спиной его главы, Марвана б. ал-Хакама, стояло 12 сыновей и 8 братьев с племянниками. Марван не сразу смирился с необходимостью Признать первенство Му'авии: как мы видели, он после гибели Усмана не искал у него поддержки, а присоединился к Талхе и аз-Зубайру и лишь после их гибели стал искать покровительства у своего троюродного брата, хотя и не упускал случая подчеркнуть многочисленность своего рода [+6]. Рис. 2. Генеалогическое древо Умаййадов (88 KB)

Му'авийа предоставил ему почетный пост наместника Медины, который, впрочем, по реальной значимости не мог сравниться с наместничеством Египта, Куфы или Басры. Правда, несколько позже Му'авийа поручил ему дополнительно управление Меккой и Таифом. Примечательно, что своим родным братьям Му'авийа не предоставил ни одного значительного поста, предпочитая родственникам чужих, но дельных людей. Лишь первые два года его правления братьям поручалось руководить паломничеством, что было почетно, но не требовало особых талантов.

Можно представить, что единственный сын, способный стать преемником, должен был пользоваться особой любовью и вниманием отца. С одной стороны, он получил обычное мусульманское образование: изучал Коран, заучивал хадисы со слов отца и близких к нему сподвижников пророка, от отца же мог он получить знание курайшитских генеалогий; с другой стороны, у своих бедуинских родственников он постигал искусство верховой езды и тонкости поэтического творчества, впитывал бедуинские обычаи и представления, а вместе со стихами и пением приобщался к винопитию, в котором недавние христиане, калбиты, не видели особого греха. Вместе с тем их общество приучало без излишнего почтения относиться к мусульманским ценностям. Мировоззрение Йазида складывалось в полном соответствии с бедуинским представлением, что душевные качества человек наследует не от отца, а от брата матери (хал).

И до Му'авии многие курайшиты женились на калбитках, калбитками были две жены Усмана (в том числе Наила), существенная разница заключалась в том, что Му'авийа жил в окружении калбитов, в стране, где они господствовали. Их родственная поддержка обеспечивала ему устойчивость и политическое долголетие. В ответ он отличал их высокими жалованьями, подарками и почетными местами на своих приемах [+7].

При всей значимости поддержки калбитов главной причиной устойчивости его положения были все-таки личные качества: талант выбирать людей, на которых можно опереться, умение обращать в свою пользу слабости людей и не обращать внимания на мелкие уколы или неучтивости, если они не затрагивали главного – его власти. Му'авийа будто бы сказал в ответ на вопрос, как он может спустить человеку, который был с ним груб: «Я не мешаю людям и их языкам, пока они не мешают нам и нашей власти» [+8]. Все средневековые авторы отмечают его снисходительность к мелким проступкам и разумную сдержанность (хилм): «Когда он слышал от человека неприятное, то отрезал ему язык подарками или прибегал к хитрости, посылая его на войну командующим. Большинство его поступков было уловками и хитростью». Сам он говорил о себе: «Я не применяю меча там, где мне достаточно бича, и не применяю бича там, где мне достаточно языка. Даже если бы меня связывала с людьми одна волосина, и то я не порвал бы ее: если бы они потянули ее, я бы ее отпустил, а если бы они ее отпустили, то я потянул бы ее» [+9].

Этот прием, хорошо известный удильщикам, в большинстве случаев срабатывал и в политике Му'авии. Он старался не создавать лишних врагов и был сдержан даже по отношению к явным врагам. Так, когда делегация мединцев, приехавших выразить верноподданнические чувства, привезла с собой в качестве материального доказательства преданности Абдаллаха, сына одного из героев Сиффина, Хашима б. Утбы, и Амр б. ал-Ас стал настаивать на его казни, говоря, что от змеи родится только змея, Му'авийа ограничился заточением его в темницу, заметив: «Не вижу в помиловании ничего, кроме добра» [+10]. На его решение мог повлиять полный достоинства ответ Абдаллаха на брань Амра, а может быть, и желание одернуть своего слишком возомнившего о себе советника. О некоторой настороженности по отношению к нему может свидетельствовать упоминавшийся в конце предыдущей главы отказ назначить сына Амра наместником Куфы.

Умение балансировать между интересами противоположных сторон хорошо демонстрирует такой эпизод: Буер б. Абу Арта в присутствии Зайда б. Умара (сына халифа Умара и внука Али) стал бранить Али, Зайд ударил его палкой по голове до крови. Му'авийа не встал на сторону своего верного Буера, а выговорил обоим: Зайду за то, что ударил «саййида сирийцев», а Буеру сказал: «Ты бранил Али, который его дед, и к тому же он – сын амира верующих Умара, неужели ты думал, что он стерпит это?» Горечь выговоров он подсластил потом подарками обоим [+11].

Этот эпизод заставляет с сомнением отнестись к широко распространенному мнению, будто Му'авийа ввел проклинание Али с минбаров соборных мечетей, особенно если учитывать его уважительное отношение к Хасану, хотя Хасан и позволял себе иногда шпильки в его адрес. Однажды на приеме (маджлис) у Му'авии, где разговор перескакивал с одной темы на другую, Му'авийа выразил удивление тем, что Аиша считает, будто он занимает пост халифа не по праву. Сидевший рядом с ним, но ниже, Хасан сказал: «Могу сообщить тебе и более удивительное, чем это». – «Что же?» – «А то, что ты сидишь в центре маджли-са, а я – у твоих ног». Му'авийа расхохотался, а потом спросил, верно ли, что на Хасане лежит большой долг. Услышав, что на него перешел долг отца в 100 000 дирхемов, Му'авийа распорядился погасить его и вдобавок дать лично Хасану еще 100 000 и столько же ему – для раздачи родственникам [+12]. Этот рассказ прекрасно свидетельствует, как Му'авийа умел «отрезать языки подарками».

Пожалуй, единственное прямое свидетельство проклинания Али в первые годы правления Му'авии содержится в его наставлении Мугире б. Шу'бе при назначении наместником Куфы: «Не уставай бранить и порицать Али и призывать милость и прощение [Аллаха] на Усмана, порочить сторонников Али, прогонять их и не прислушиваться к их жалобам» [+13]. Но наставления подобного рода – наиболее ненадежная часть сведений средневековых источников, к тому же данный текст приводится без ссылки на информатора, который слышал бы это наставление своими ушами. Наконец, принимая его за достоверное, пришлось бы признать, что никакого указания на публичное про-клинание в мечети не имеется, речь идет лишь об общем направлении политики. В других же случаях, где рассказывается о выступлениях сторонников Али против властей, мотив возмущения публичными проклятиями отсутствует.

Следует отметить еще одну черту характера нового халифа – его веротерпимость. Предшествующие халифы тоже не воздвигали гонений на иноверцев на подвластных территориях (что не исключало жестокостей во время завоеваний), но у них не было возможности, сидя в Медине, лично соприкасаться с христианским миром, в гуще которого 20 лет жил Му'авийа. Его доверенным секретарем, ведавшим всей канцелярией, был христианин Сарджун (Сергий) [+14]. В Дамаске действовали 12 церквей, и в праздники по его улицам шли крестные ходы, он, как мы видели, молился у христианских святынь Иерусалима, молился как мусульманин, но выказывал им почтение и, вероятно, имел представление о связанных с ними верованиях.