Текст книги "Искатель. 2013. Выпуск №5"

Автор книги: Олег Азарьев

Соавторы: Юрий Соломонов,Валерий Бохов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, договорилась, – заметил Костя снисходительно. – От райского наслаждения до черт-те-чего. Тоже мне, Робинзонша.

Петя попросил у Кости сигарету, щелкнул его зажигалкой.

– Не знаю, как Костя, но и я чувствую почти то же самое, – медленно заговорил он. – Остров – как запертая комната. Никуда не уйти, что бы тут не случилось. Даже друг от друга… Правда, комнату можно отпереть. А вот остров… – Он вздохнул. – Одно меня радует: утром взойдет солнце, и страхи умрут.

Марина несогласно фыркнула.

– Ну, спрячутся. – Петя затянулся сигаретой. – Просто мы с тобой, Маринка, сегодня впервые на необитаемом острове. А завтра поплещемся, позагораем, обвыкнемся и после заката выясним, будет нам снова что-то мерещиться или нет. А вдруг все твои страхи за день соленой водичкой смоет? Притремся к острову и забудем все эти нелепые жутики и кошмарики.

– А что скажет наш предводитель? – спросила Марина.

Костя хмыкнул. Он точно не помнил, что испытывал в прошлом году с приятелями и приятельницами на этом островке. С самого приезда они крепко пили и отчаянно блудили, и он позже с трудом припоминал, что они вообще делали. Но сейчас ему тоже было немного жутко. Потому он и вытащил гитару – пошуметь песнями. Но в том, что и ему не по себе, он не признался бы ни Пете, ни тем более Марине – ни при каких обстоятельствах.

– А ничего, – насмешливо сообщил он. – И пошли спать. Поздно уже! – Он встал, бросил окурок на багровые угли, шагнул к палатке. Потом обернулся. – Ты идешь, Мариша?

Марина нехотя поднялась и, придерживая на плечах плед, подошла к нему.

Петя тоже встал. «Говоришь, ничего? – подумал он, глядя на друга. – Знаю я тебя. Раз ничего, значит и тебе тут бздовато. Красуешься перед нами. И не перед нами, а перед Маринкой. Ладно, красуйся дальше, скаут без страха и упрека».

– Костя! – окликнул он. – Оставь сигареты. И зажигалку.

Костя засунул зажигалку в пачку сигарет и бросил пачку Пете. Он с нетерпением ждал того момента, когда останется в палатке вдвоем с Мариной. Ему бешено захотелось почувствовать ладонями ее упругое тело, а губами – ее шею, податливые губы, копну ее волнистых волос, почувствовать ее покорность, ее готовность отдать себя…

– Костик, я вообще-то на матрасе спать буду, – сообщила Марина и повернулась к Пете. – А ты спать не идешь?

Петя уронил окурок в песок у костра, сунул пачку с сигаретами за резинку плавок и скучным голосом ответил:

– Пройдусь по бережку перед сном. Половлю кракозябров.

– Не забудь котелки помыть, – напомнил Костя.

– Весь вечер только и мечтаю…

Когда Костя, недовольно бурча под нос, заволок сопротивляющийся матрас в палатку, и они с Мариной скрылись за пологом, а по стенкам палатки запрыгали карикатурные тени в желтом пятне фонаря, Петя собрал грязную посуду, нырнул в свою палатку за фонариком, а затем, загребая босыми ногами остывший песок, медленно пошел к лодке. Он догадывался, чем сейчас Костя и Марина займутся. Ему неприятно было бы слушать вздохи и стоны из их палатки. Он решил подольше задержаться на берегу, может быть, отсидеться в лодке, наедине с ночным морем – черным, маслянистым, слабо поблескивающим, подвижным и оттого опасным и завораживающим. И пусть волны заглушат ночную жизнь их привала.

Петя шел к лодке в тусклом свете молодого месяца и множества ярких звезд, обсыпавших небо. В одной руке он нес большой котелок, в который положил котелок поменьше с мисками и ложками, а в другой – походный двусветный фонарь. Сейчас фонарь был включен на рассеянный боковой свет, и слабое желтое пятно моталось по песку под ногами.

Петя вглядывался в темноту, откуда доносился угрожающий шум невидимых волн, пытался разглядеть лодку. Днем разгруженную лодку они с Костей почти полностью вытащили на берег… Вот и смутный силуэт ее, немного наклоненный на один борт.

Петя поставил фонарь на землю, светом к морю, прошел пару шагов и почувствовал, как босые ступни погрузились в водно-песчаную смесь. Он уронил большой котелок под ноги (в котелке лязгнули миски с ложками) и сел на корточки. Достал маленький котелок, поставил рядом с большим. Потом оглянулся на палатки. Они едва виднелись в отсвете угасающего костра.

«Интересно, что они там сейчас?.. – сумрачно подумал Петя, чувствуя тяжесть в груди. – Уже начали? Или только укладываются?.. – Он сжал зубы. – Да хрен с ними, в конце концов!.. Что мне, нечем заняться? Вот сейчас буду с удовольствием железо драить… До оргазма». Он взял большой котелок, зачерпнул им песок с водой, сунул руку внутрь и, стараясь ни о чем не думать, начал сильно и зло оттирать подсыхающую кашу.

Когда в чистый большой котелок были сложены выдраенные маленький котелок, миски и ложки, Петя медленно выпрямился, потирая занывшую от неудобной позы поясницу, взял котелок и фонарь и отнес подальше от прибоя. Фонарь он погасил, и темнота сразу стала гуще. Он взглянул на тлеющий костер, потом решительно развернулся и пошел к лодке. Ему захотелось посидеть в этой старой, видавшей виды посудине, поглядеть на звезды, послушать, как накатывают на берег волны. Успокоиться. Отрешиться… Посудомойные радости отрешиться не помогли. Только добавили усталость и раздражение. И мысли о Косте и Марине тоже никуда не делись, он лишь отгонял их, как назойливых и опасных ос.

Петя коснулся носа лодки, на ощупь прошел вдоль корпуса к корме. Волна резко ударила его по ногам выше колен.

«А море-то к ночи разошлось, – подумал Петя, невольно делая два шага назад. – На шторм, конечно, не тянет. Однако не сволокло бы лодку в воду. – Он взялся рукой за влажный борт. – Вымоет песок из-под кормы, и не заметим, как унесет наш крейсер. Вот хохма будет!»

Следующая волна была мощнее. Она с такой силой ударила в корму, что лодка содрогнулась. Мелкие брызги осыпали всего Петю. Вода забурлила вокруг ног, потащила песок в глубину. Петя почувствовал, что его ноги тоже ползут вместе с песком. Его вдруг охватила паника – на миг показалось, что вода уже поборола его и сейчас утянет с берега в черную бездну. Даже дыхание перехватило, как будто он уже тонет. Петя судорожно и крепко вцепился руками в качнувшийся навстречу борт, перегнулся и неуклюже упал на влажное дно лодки.

«Прямо-таки девятый вал, – подумал он успокаиваясь. – Ладно, подождем, что дальше будет. Если начнет подмывать дно, я почувствую – лодка будет покачиваться… Не пришлось бы прерывать ласки влюбленных и бурлачить лодку дальше на берег. – Он злорадно хмыкнул. – Вот облом будет для Кости!..»

Он кое-как устроился на носу, на сыром настиле, пахнущем деревом, водорослями и рыбой, жалея, что не прихватил спальник, но возвращаться к палаткам не было желания. Вытянул ноги, достал из пачки сигарету и зажигалку, поднял голову и загляделся было на звезды, но тут большая волна снова гулко ударила в лодку, прошуршала вдоль корпуса, плюхнулась на берег.

Петя с беспокойством прислушался к журчанию убегающей воды, закурил и спрятал пачку в плавки. Присутствие Марины на острове его стесняло. Лучше бы они приехали сюда чисто мужской компанией. Два парня и всего одна девушка на острове, да еще когда она нравится обоим, и не просто нравится, но и вызывает весьма определенные чувства и желания… Впрочем, он думал, что все в порядке, все в прошлом, что ничего такого не будет, никаких эмоций… И так ошибся! Да, Костя точно сглупил, когда взял ее на остров. А он, Петя, просто идиотище, раз без боя уступил Марину. Как же! Благородство. Дружба. Последнее слово остается за дамой… А Костя? Поступил бы он также? Этот вопрос постоянно мучил Петю. Вот только задать его другу он не решался, опасаясь, что Костя оскорбится. Да и скажет ли правду? Дружба дружбой… Где-то он слышал, что мужскую дружбу могут разрушить лишь две вещи – женщины и деньги. «Хотя, нет, не только, – сказал он себе. – Любые отношения может разрушить еще и раздутое тщеславие. А у Кости его и так больше, чем надо. Боюсь, заматереет со временем дружище, и попрет из него чванство, как гной из прыща. Будет ли тогда вообще узнавать старых друзей? Станет ли принимать товарищеские замечания или будет считать, что все замечания – суть, производные тайной зависти? Будут, конечно, и завистники. Только вряд ли среди них окажусь я. Да только ему ведь не объяснишь… Впрочем, возможно, я не прав, может, ничего такого и не случится. Будет он по-прежнему всем друг и хороший парень… со званиями и наградами. Если такое, конечно, бывает в жизни… А Марина?.. А что – Марина?..»

Петя вдруг вспомнил, как он вошел в читальный зал и увидел Марину. Она была похожа на Брижит Бардо – еще юную и еще не крашеную под блондинку. Он давно заприметил ее в коридорах института и тогда же решил познакомиться. Случай был весьма подходящий – стул рядом с ней пустовал. Петя направился прямо к ее столу. Он почему-то был уверен, что уйдет из читального зала вместе с этой девушкой…

И все поначалу складывалось прекрасно.

А потом появился Костя. Для него Марина была не первым институтским трофеем. И не последним, считал Петя, хотя Костя убеждал его, что такого, как с Мариной, у него не было ни с кем, что это – настоящее. И что он вовсе не отбивал Марину. Ну, просто вот так вот все получилось: просто Костя оказался более привлекательным, и Марина потянулась к нему. Чего уж там? Расслабься, друже… Петя верил и не верил в это, но не стал выяснять отношения. С лучшим-то другом. Он уступил. А вот Марина, пожалуй, и впрямь «втюхалась» в этого героя-любовника.

Одиночество и немного водки настроили Петю на критический лад. И мысли у него были под стать – тяжелые, хмурые, сонные. Задремать мешал разве что бодрящий ветерок, пропитанный запахами моря.

Петя прикурил новую сигарету от окурка, выбросил окурок за борт и снова задумался. Косте всегда везет, – наверное, поэтому он такой решительный. Везунчик. Аура у него, что ли, такая… или генетика… И всегда ему достается лучшее. И легко. Да и вообще нашему Косте, даже когда что-то не складывается, не о чем беспокоиться. Ведь папа его – богатый человек и начальник, у которого Костя единственный сын и наследник. Костя и сам умный парень, в жизни он наверняка немалого добьется. И даже без отцовской поддержки. А с поддержкой добьется еще большего. Правда, впрочем, такова, что сам он никогда и никому не признается, что с поддержкой. Возможно, и себе. Не при его самовлюбленности.

Нет, конечно, Костя надежный человек, настоящий друг. Во всяком случае, пока. Поддержит, поможет, подскажет. Петя не раз убеждался в этом. Правда, сам Костя никогда не попросит ни поддержать, ни помочь, ни подсказать. Мол, сами с усами. Одно дело – быть покровителем, а другое – быть под покровительством. Нравится ему быть покровителем, непогрешимым лидером. Впрочем, он лидер и есть. С ним Петя не стал бы спорить за лидерство. По дружбе. Пусть себе тешится. Покоритель вершин. Одинокий герой на гигантском постаменте. Властелин мира и повелитель стихий…

А что у самого-то Пети? Если прямо и честно. Родители – люди очень среднего достатка. Вернее, мать. Отец, нестарый еще человек, умница и силач, – сочетание, которое случается крайне редко, – два года назад умер от разрыва сердца прямо на работе. Так что мать и младший брат – небольшая подмога, скорее моральная. А еще точнее – балласт. Вот и выходит, что Петя, как и Костя, тоже пробивается наверх сам. Но – без подстраховки. «Для Кости его жизнь вроде как репетиция – не удалось раз, попробует другой, – думал Петя. – А у меня вроде как смертельный номер – не выйдет в первый, второго раза может и не случиться… Конечно, с подстраховкой рисковать не страшно, риск-то минимальный». Зато он может гордиться – пусть лишь перед собой – тем, что хоть с Костей и дружит, но не пользуется им, как рыба-прилипала, поскольку считает, что если воспользуется, то дружбы на равных не будет, а значит не будет вовсе. А он не хочет быть другом из милости, другом второго сорта. Уж лучше добиться в жизни меньшего, но говорить с Костей на равных. И за Марину он не стал бороться, потому что и в самом-то деле выбор остается за женщиной. «И что мне было делать? – размышлял Петя горестно. – Костя выбрал Марину. И я выбрал Марину. Даже раньше Кости… Но Марина-то выбрала Костю. Не драться же мне с ним на дуэли – из-за ее выбора! Он-то тут причем? А если бы она осталась со мной? Да и какие дуэли в эпоху заказных убийств!.. Морду набить никому из нас троих я и то не могу, – и друга почем зря потеряю, и Марину не верну, а себе и рад бы – да не получится… Она ведь ясно сказала, что уважает, мол, да и только… Недаром говорят: сучка не захочет – кобель на нее не вскочит. А поверить, что эта парочка – Ромео и Джульетта… что у них безумный амур-лямур… Поверю лишь тогда, когда они женятся…»

Еще одна большая волна с размаху врезалась в корму лодки, пена плюхнулась через борт. Петя почувствовал, как лодка покачнулась и сдвинулась с места, подхваченная водой. Он резко поджал ноги и сел. «Пора звать подмогу, – подумал он озабоченно. – А то заробинзоним тут не понарошку…» Он щелчком отбросил окурок в сторону и спрыгнул за борт – ногами в мокрую песочную кашу. Волна тут же шарахнула его сзади, словно дала пинка, – он едва на четвереньки не встал. И почему-то подумал: «Вот и природа с твоими рассужденьями не согласна».

Петя быстро пошел по остывшему песку к лагерю. Вдруг вспомнил о котелках и фонаре, вернулся, нашарил их и снова поспешил к палаткам.

В палатке Кости было тихо: то ли уже закончили, то ли так и не начинали.

Петя поставил котелки и фонарь возле кострища, включил фонарь на боковой свет, ладонью похлопал в стенку палатки и громко сказал:

– Подъем! Аварийная ситуация!

В палатке зашевелились.

– Ты чего орешь? – недовольно спросил голос Кости.

– Лодку смывает.

– То есть…

– Пошли – сам увидишь.

– Я же говорила – нечего сюда переться, – послышался сердитый голос Марины. – Дождались шторма.

– Никакого шторма нет, – сообщил Петя мягким тоном. – Просто по ночам стихия всегда суровеет. А мы этого не учли.

– Ничего, подтянем повыше, и все будет в порядке, – успокоил ее Костя, выбираясь из палатки. Он включил фонарик, и они с Петей почти бегом отправились к лодке.

В свете фонарей стало видно, что песка на отмели заметно убавилось и корма их посудины покачивается и подпрыгивает на волнах. Тогда они встали по бокам лодки и крепко взялись за борта. И тут же вал соленой воды нахлынул, ударил в спину, намочив их по пояс, обдал брызгами, забурлил под ногами, потащил с песком назад, в черную глубину.

– Как накатит новая волна – толкаем на берег! – скомандовал Костя. – На счет «и – раз». Дружно!

3

Прохладный ветерок с резким запахом водорослей прокатывался вдоль острова. Костя с наслаждением подставлял ему лицо, голые плечи, грудь и живот. Море было смирным, оно едва колыхалось, будто за ночь утомилось и наконец-то задремало. Тишину нарушал только легкий плеск у самого берега.

За ночь береговая линия островка немного изменилась. Костя заметил это, когда перед рассветом выскочил из палатки и пробежался от лагеря к лодке, от лодки вдоль берега к холму и обратно к палаткам. Отмель на дальнем конце острова, у самого подножия холма, заметно расширилась, зато волны смыли метра два пляжа с плоской стороны островка – с той стороны, где стояли палатки. Впрочем, до палаток оставалось не меньше пятнадцати метров. «Надеюсь, за сегодня-завтра море не дотянется до лагеря, – подумал Костя подавленно. – Хотя, черт его знает, это море!.. А в общем, подождем до вечера. Если что – перенесем пожитки на холм. – Он с ненавистью взглянул на лодку. – Вот только, надеюсь, это корыто не придется тащить туда же». Затем он помочился в кустики, поприседал и попрыгал возле палаток, размахивая руками, чтобы размяться после несладкого сна в спальном мешке. При этом Костя разглядывал берег, прикидывая, достаточно ли далеко вытащили они лодку ночью, и решил, что нормально, – от кормы до полосы мокрого песка оставалось не меньше четырех-пяти шагов. «Круто мы ее протащили – в темноте да с перепугу. И откуда силы взялись?.. А вот как мы ее обратно толкать будем?.. Хотя, может, берег за эти дни еще подмоет…»

Затем с опаской и надеждой он бросил взгляд на небо. Заря на горизонте стремительно светлела перед восходом солнца. В далекой голубизне – ни туч, ни облаков. Значит, непогоды не предвидится. Хотя и в этом нельзя быть уверенным. Как и в прогнозах метеорологов, обещавших неделю прекрасной погоды.

Из-за горизонта показался ослепительный, режущий глаза край солнца.

– А вот и рассвет! – громко и радостно сказал Костя и раскинул руки, словно собирался обнять светило.

Когда заспанная физиономия Пети высунулась из палатки, Костя сидел возле разведенного им костра, подкидывая в огонь деревянный мусор, собранный поблизости. Над огнем висел котелок с водой, рядом с Костей стояла початая бутылка пива.

– Привет, любитель поспать, – сказал он Пете. – Наверное, приятные сны снились.

Петя посмотрел на запястье – на отцовское наследство, старый, бывалый, но все еще пылевлагонепроницаемый «Ориент».

– Ничего себе – поспать! Только шесть тридцать девять. Да еще после вчерашних героических усилий… – Он повертел головой. – Маринка-то – никак все еще дрыхнет?

– Ну, даме можно. Она вчера тоже старалась с этой лодкой.

Петя выскочил из палатки и рысцой помчался за кустики. Костя подкинул в костер последние две щепки, отхлебнул из бутылки и довольно зажмурился. Нет, все-таки это была хорошая идея: поробинзонить в тесном дружеском кругу хотя бы несколько дней. В прошлом году было не то… Пьяная толпа, косячки с травкой, таблетки, девки, готовые на все и со всеми… И едва закончилась выпивка, все погрузились на катер и отправились восвояси, попутно рыгая за борт. А потом гордо рассказывали: какой был кайф на острове… Костя кайфа не испытал. Как говорится, идея была хороша, а вот исполнение – ни к черту… Зато сейчас и впрямь кайф.

Обратно Петя возвращался не спеша, обхватив себя руками за голые плечи. Постоял перед костром, согреваясь. Вчерашний день, а вернее, поздний вечер у костра, да и ночное приключение с лодкой ему понравились. Хорошо бы и дальше так…

– Прохладно, – сообщил он с недовольством и поежился. – Пока солнце не разгорелось, надо утеплиться. – Он скрылся в палатке и вскоре появился оттуда в темно-зеленой футболке с эмблемой какой-то фирмы. Присел перед костром и, слегка морщась, помял себе мышцы на плечах. – Здорово мы ночью попахали.

Ночью, когда они вытаскивали лодку подальше на берег, очередная волна подталкивала и лодку и Костю с Петей сзади, и поначалу они споро продвигались на берег. Потом волны перестали доставать до парней, а затем и до лодки. И тогда началось самое трудное. На счет «и раз» они тянули и толкали лодку носом вперед, песок противно скрипел под днищем, мокрые плавки неприятно липли к телу, а лодка едва двигалась. Между выкриками Кости «и раз» они поминали всевозможные грыжи, громко матерились и часто устраивали короткие передышки.

Потом прибежала Марина. Они втроем уперлись плечами в корму и, ругаясь и крякая от натуги, понемногу двигали тяжелую лодку все дальше и дальше, пока Марина не упала на колени, выдохнув: «Я в ауте». Тогда Костя выпрямился, посветил фонариком за корму и объявил: «Хватит! Приплыли!»

Они вернулись в лагерь и, чтобы согреться и расслабиться, выпили при свете большого фонаря граммов по пятьдесят спирта из Костиного НЗ, разбавив его водой, угрюмо закусили остатками окорока с хлебом и последними тремя солеными огурцами, покурили, перебрасываясь пустыми фразами, чтобы не чувствовать себя потерянными и одинокими, и только в третьем часу ночи разбрелись по палаткам.

– Пива хочешь? – спросил Костя.

– Лучше чаю… Давай пиво не будем сейчас дуть. Выкопаем перед купанием бутылок пять и оставим в воде. Пусть и дальше охлаждается. Представляешь, солнце, жара, жажда – и холодное пиво с сушеными кальмарами. – Он улыбнулся. – Бесподобно!

– Ты кальмаров прихватил? Молодец! Тогда – будь по-твоему.

В котелке забулькало. Петя принес из палатки пакеты с сахаром и заваркой и пустой черный пакет для мусора.

– Надо бы прибраться.

– Давай. – Костя благосклонно кивнул. – Я сегодня повар, а ты, значит, мусорщик.

– А что? Как говорили марксисты-коммунисты: любой труд почетен.

– И бесплатен, – добавила Марина из палатки.

– Похоже, все проснулись, – заметил Костя.

– С вами поспишь, – проворчала Марина. – Орёте над ухом. Я вас давно уже слушаю.

– А подслушивать за старшими нехорошо, – заметил Петя. Он сосредоточенно собирал в мешок остатки ужина – одноразовые стаканчики, целлофановые пакетики, пустые банки.

Марина вышла наружу, расчесывая щеткой жесткие черные пушистые волосы.

– Было бы что подслушивать… – Кивнула на костер. – Костик, ты что, готовить собираешься? Я, например, есть не хочу.

– И я тоже, – подхватил Петя.

– Только чай, – сказал Костя, высыпая в кипяток заварку. – С сахаром. Можно с сухарями или сушками. У кого что?

– Сухарики у меня, – сообщила Марина, сладко потягиваясь.

– Сушки у меня, – сказал Петя, завязывая мешок с мусором. – Но сначала я окунусь.

Марина в красном купальнике – две узенькие полоски – загорала на своем надувном матрасе. Матрас, покачиваясь, плавал в нескольких шагах от берега, на мелководье. Марина расслабившись, дремала. На ее лицо и большие черные очки падала тень от длинного козырька белой бейсболки.

– Я пошел, – сказал Костя. В руке он держал маску и трубку. Мелкие волны, ласково журча, перетекали через черные ласты.

Петя, жмурясь от яркого солнца, приветственно поднял руку и тотчас уронил обратно. Он лежал на песке у воды кверху животом, раскинув руки и ноги, как лягушка на лабораторном столе. Ноги его омывали мелкие волны.

Марина подняла голову, спустила очки на кончик носа и заботливо сказала:

– Костик, далеко не заплывай. И долго не плавай. А то мы будем волноваться.

– Я не буду! – подал голос Петя. – Плавай, сколько хочешь. Можешь плыть хоть в Америку.

Костя ополоснул маску, натянул на лицо, приладил трубку и прогнусавил на прощание:

– Хрен тебе! Мне и тут неплохо.

Петя усмехнулся. Еще бы тебе тут плохо было! Море, солнце, девушка…

Костя сунул загубник в рот и попятился на глубину. Когда зашел по пояс, плюхнулся в воду, как тюлень, и заработал ногами, быстро удаляясь. За ним оставался пенный след, словно вместо ласт у него был катерный винт. Отплыв метров на сто, Костя нырнул – ласты взметнулись над водой и ушли в глубину.

Петя, щурясь, проводил друга взглядом, потом нехотя поднялся, поискал глазами торчащие из мокрого песка бутылочные горлышки с цветными крышками. Жара его разморила, а до пива было целых два шага. Петя дополз до пива на четвереньках. Возле бутылок присел на корточки, взял одну за горлышко и вдруг подумал, что если такой размякший выпьет пива, то непременно заснет и обгорит на солнцепеке. И тогда весь день пропадет, а, может, и весь отдых. Он посмотрел на море. Сначала надо бы освежиться, хотя после солнцепека вода покажется ледяной. Он поколебался, но не передумал. Взбаламучивая воду ногами, с отчаянным воплем пробежал несколько шагов вглубь и рухнул в прозрачную воду.

Задремавшая было Марина вздрогнула, резко приподнялась и чуть не свалилась с матраса. Петя тут же вынырнул, встал на дно (воды было чуть выше пояса), пофыркал, протер глаза.

– Петя! Что за идиотский вопль? – осведомилась Марина.

– Это для самоуспокоения. – Петя подплыл к матрасу. – Чтобы не так холодно было. – Он брызнул на Марину водой.

– Ну-у! Ты что! – возопила Марина, отмахиваясь. – Чем дурака валять, сплавал бы, посмотрел, где там Костя.

– Щас! Ты же знаешь, я на глубину не плаваю.

– Да? Как-то не обращала внимание.

– Еще бы! Все твое внимание приковано к великолепному Константину.

– Зануда… И плавать не умеешь. Сухопутная зануда.

– Почему? – оскорбился Петя. – В бассейне я от борта до борта дважды проплываю. Причем вдоль, а не поперек. Дважды, конечно, не рекорд мира, но на дальность тренироваться негде и незачем. А здесь не бассейн. Здесь глубина. В море, как только я понимаю, что подо мной глубина больше моего роста и уцепиться не за что, я тут же пытаюсь руками нащупать дно. – Петя осторожно лег на спину в воде. – Прямо рефлекс какой-то!

– И откуда же он у тебя?

Петя снова встал на ноги, провел по затылку ладонями, сгоняя с волос воду.

– Я в детстве дважды тонул… Но неудачно, как видишь. С тех пор и рефлекс. Я после второго раза лет шесть море вообще видеть не мог. Потом, правда, сменил гнев на милость… Кстати, вон трубка Костина торчит из воды. И к нам двигается.

Неподалеку вынырнул Костя, с шумом и плеском подплыл к Пете, выплюнул слюнявый загубник, поднял маску на лоб, несколько раз вздохнул всей грудью.

– А вот и наша подводная лодка, – сообщил Петя. – В док вернулась.

– Классное тут дно, – чуть задыхаясь, проговорил Костя. – Красивое. Прямо как в тропиках. Берег немного дальше резко обрывается – сразу метров на пять вниз.

– А рыбы много? – спросил Петя.

– Есть. И крупная.

– Наловил бы к ужину.

– Руками, что ли?

– Ножом. Или вилкой. Никто вилку не захватил?

– Придумаем что-нибудь, гарпун какой-нибудь, – пообещал Костя, снимая маску и ласты, и двинулся к берегу. – А щас я пива хочу. Ледяного!

– А я-то про пиво чуть не забыл, – заметил Петя. – Зафлиртовал тут с дамой… Маринка, ты будешь?

– Позже, – сказала Марина. – Все не выдуйте без меня! – Она сползла наконец с матраса и не спеша поплыла в море.

Когда бутылки были откупорены, Костя прилег на полотенце, а Петя присел на песок рядом.

– Насчет ножа… – проговорил Костя задумчиво. – Надо будет взять с собой.

Петя взглянул на него с недоумением.

– Ты серьезно решил за рыбой поохотиться? Не получится ведь.

– Да нет, не охотиться.

– Тогда зачем?

– На всякий случай.

– И что это за случай такой – всякий?

– Для защиты… может быть.

Петя как раз делал большой глоток пива и едва не поперхнулся.

– Чего-о? Защиты? Гигантского осьминога ты там обнаружил, что ли?

– Да была там одна рыбка…

– Загадками говорите, дяденька.

– Акулу я видел.

– Акулу!?

Костя кивнул и присосался к горлышку. Марина вдруг с силой замолотила по воде руками и ногами, направляясь к берегу, и встала во весь рост на мелководье.

– Петя! – сказала она испуганно. – Ты что это сказал? Или мне послышалось?

– Костя говорит – акулу видел, – нехотя откликнулся Петя.

Марина выскочила на берег, забыв о матрасе. С берега пристально оглядела морскую рябь.

– Шутите, негодяи! – сказала она, успокаиваясь.

Костя с громким чмоканьем оторвался от бутылки и серьезно сказал:

– Я не шучу. Это была настоящая местная акула.

Марина сделала по пляжу шаг от моря. Петя ехидно заметил:

– Маринка, ты чего пятишься? Акулы на берегу не охотятся.

Она круто развернулась к парням, сорвала очки с носа.

– Дурак! – Глаза у нее блестели, а губы дрожали, должно быть, и от страха, и от намерения заплакать.

А она и в самом деле струхнула, отметил вдруг Петя с изумлением.

– Ну, я же не знал, что ты настолько… их не любишь, – сказал он извиняющимся тоном. – А с другой стороны, все мы на берегу, никаких акульих плавников на горизонте не наблюдается. И вообще, Косте, наверное, показалось.

– Это была акула, – объявил Костя упрямо.

– Откуда в Азове акула? Разве тут есть акулы? Дельфины есть, бычки есть, а вот акулы… они в Черном море водятся. Может, это был дельфин?

– Акула. Из Черного моря заплыла. Заблудилась, наверное.

Петя состроил зверскую рожу и посмотрел на Костю – тот допивал бутылку.

«Что ж ты, засранец, не мог сказать, что обмишулился?» – подумал Петя укоризненно. Впрочем, он понимал, почему Костя стоит на своем. Природная гордость не позволяла ему признать, что обознался. Чтобы он – да ошибся?.. Лидеры не ошибаются. Лидеры всегда правы и верным путем ведут свое стадо. Даже если впереди пропасть… И кстати говоря, возможно, он и впрямь перепутал рыбью породу. Много ли он видел натуральных акул? Да еще живьем.

Костя бросил бутылку на песок.

– Не дрейфь, Мариша, – подбодрил он подругу. – Местные акулы маленькие – не больше метра-полутора. Такая не слопает. Да и на мелководье она вряд ли заплывает.

– Слопает не слопает, а понадкусывает наверняка, – дрожащим голосом откликнулась Марина. – Пока туда-сюда, до берега добраться… Запросто кровью можно истечь. И откуда ты знаешь, заплывает она или нет? Полтора метра – вполне заплывет. Особенно голодная.

Костя посматривал то на Марину, то на Петю. Его забавлял испуг Марины.

– Тут полно рыбы. С чего бы им голодать? – возразил он. – Да что ж ты их так боишься?

Марина вздохнула и присела на песок. Слабенькие волны едва дотягивались до ее узких красивых ступней.

– Не знаю. В детстве посмотрела фильм про акулу. Спилберга, кажется. «Зубы»… нет, «Челюсти». И наш один, старый. «Последний дюйм». И с тех пор жутко боюсь их… И купаться здесь, уж точно, не смогу.

– Как все запущено… – пробормотал Петя, пряча улыбку.

– Мариша, – сказал Костя ласково. – Что бы то ни было, оно уже уплыло.

Увидев акулу, он в первое мгновение не на шутку перепугался. Но потом, прикинув ее размеры, не стал паниковать, но и не стал знакомиться ближе, а неторопливо начал отгребать к берегу. Сейчас он успокоился, и его потянуло на подвиги. Это Петя пусть плавает вдоль бережка, где петуху по куриные яйца… Да и Маришку хотелось поддразнить.

«Нет, что я видел не дельфина, это точно, – лениво размышлял он. – Правда, в длину акула была не больше метра. Хотя в воде размеры искажаются. И вела она себя мирно. Сытая, наверное, была. Надо бы сплавать – присмотреться, если она не свалила отсюда подальше. И нож взять не мешает. Хрен их разберет! Может, это был акулий детеныш. А где дети, там и родители. В «Аквариуме» рассказывали, что акулы в местных водах небольшие. Так что на монстра вряд ли нарвусь. А вдруг мамаша или папаша – кто у них там главный? – что-нибудь не то подумает и решит оборонять от меня любимое чадо?.. Вот нож и пригодится. Главное сейчас – заставить себя встать, снова напялить всю эту амуницию и войти в воду… Мужик я или нет?»

– Петя, не в службу, а в дружбу, принеси мне мой нож из палатки, пока я причиндалы надевать буду, – проговорил Костя деловито.

– Ты это куда собрался! – вдруг взорвалась Марина. Она вскочила, поскользнулась, выпрямилась и пошла на Костю. – Охренел что ли?

– Неужто наш отчаянный команданте решил сразиться с акулой? – заметил Петя.

– Нет, просто нырнуть еще разок хочу. А что? Мне тут кто-то запретит? – Костя откинулся назад, оперся на локти в независимой позе.

– Ты что, издеваешься?! – гаркнула Марина отчаянным голосом. – Или совсем ополоумел?! Специально это делаешь? Нервы мои решил проверить? Нырнуть он хочет! Акулу в три ряда зубов чмокнуть!.. Мачо из себя строишь?