Текст книги "Искатель. 2013. Выпуск №5"

Автор книги: Олег Азарьев

Соавторы: Юрий Соломонов,Валерий Бохов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Валерий Бохов
МОРЯКИ С СУХОГРУЗА

В Баренцевом море в штормовых условиях перевернулся и затонул сухогруз «Одесса». Тела моряков не обнаружены. Предположительно экипаж насчитывал тридцать человек. Предписано всем судам, находящимся в акватории Баренцева моря, обращать внимание на плавающие обломки.

Редко когда в июне в Баренцевом море бывают шторма. Этот начался 1-го июня и отправил на дно несколько суденышек-ра-ботяг.

Двое суток свирепый шторм трепал жалкий спасательный плот.

Пятерых моряков, находящихся внутри плота, кидало друг на друга, жестко швыряло на стенки, неоднократно переворачивало плот, бросало с волны на волну, поднимало на гребни волн и опускало с высоты так стремительно, что у них замирало сердце, подкатывало к горлу, и все, что из пищи и слизи еще было внутри, вырывалось наружу.

Влага, пот, грязные тела, моча и остатки пищи заполняли это маленькое пространство; воздух внутри плота был плотен и неприятен.

Морякам не удавалось передохнуть ни минуты в эти двое суток.

На третьи сутки боцман, очнувшийся раньше других, понял, что шторм затих и их уже никуда не несет и не тащит. Больше того, они были неподвижны! Совсем неподвижны! Все матросы провалились в тяжелый сон. В верхнем иллюминаторе боцман, с трудом разлепив глаза, увидел яркий солнечный свет и… радугу. Заставив изломанное тело приподняться, он увидел, что радуга перекинулась через огромное водное пространство.

Еще он обнаружил, что плот их неподвижно стоит на огромном скальном языке, полого спускающемся к воде.

– Ребята, подъем, мы на суше!

Началось вялое шевеление тел.

Во рту у каждого из матросов было сухо, и языки их еле ворочались.

– Еще бы малость поспать.

– Пора раздраивать люки!

– Воды бы! – сквозь сон прохрипел кто-то.

– В кошелях между иллюминаторами пристегнуты термосы с водой, – голос боцмана набирал силу. – Передохнем чуть-чуть, и надо будет просмотреть продуктовые ящики, оглядеться! – Он с усилием расстегнул молнии матерчатой дверцы.

* * *

Мурманск, ул. Ленина, 64

Здание Управления уголовного розыска МВД

по Мурманской области

10 июня

– Лейтенант Шелабнёв! Вы Ленинградскую школу МВД окончили?

– Да!

– Я тоже. Вы, я смотрю документы, уроженец нашей области?

– Да, так точно. Я из Кандалакши!

– Знаете, значит, Кольский, иные районы области, хорошо?

– Да, пришлось в свое время поездить.

– Это вам здорово поможет в работе. Нам приходится много передвигаться. Самим или с привлечением СОБРа, или Мобильного отряда особого назначения.

– А в основном, какого вида преступления у нас бывают?

– Ну, мы с тобой будем в основном заниматься убийствами. Это значит – розыскные мероприятия, засады, облавы, погони, кропотливая работа с документами.

– А что еще, товарищ капитан, из правонарушений встречается в области?

– Много краж разного рода. Автомобили, прочие транспортные средства. В сельской местности, так как вокруг много воды – морей, озер, рек, – крадут лодки, моторы, бензин. Иные направления деятельности МВД – против наркотиков, захвата людей, торговли людьми. Без дела не сидим.

Много преступлений и происшествий связано с употреблением…

Вот, например, пропала продавец одного сельского магазина. Родня не заявляла об исчезновении. Такой родни просто-напросто не было! Но покупатели-то есть! Заволновались! Еще бы! Который день собираются у магазина, а так было уже три дня, а продавец отсутствует! Оказалось, забурилась она с приезжими рыбаками на острова! Гуляй, открытая душа! Наслаждайся родной природой! Любуйся на закаты у моря!

Или ребята напились. Дело было в одном поморском селе зимой. И помчались на двух тракторах по льду. Или на рыбалку, или наперегонки решили прокатиться. Возле островка одного сначала один трактор нырнул под лед. Потом – другой. Один «гонщик» выплыл, другой нет.

Еще такие случаи были. Типичные для наших мест. Как известно, в полярную ночь у людей сдвигается верхняя надстройка. Биочасы сбиваются. Все-таки это монотонное, сонное время ломает психику людей, и очень здорово ломает! Настроение угнетенное, состояние подавленное. Душа требует какой-то встряски! И встряски добиваются таким способом: напьются и стреляют по тещам.

– О подобном слышал, – сказал лейтенант. – Ведь даже на настроение очень влияет наша погода!

– Советую взять в архиве несколько дел, ну, два-три, – продолжал капитан. – Почитать! Войти, так сказать, почувствовать атмосферу!

* * *

Прошел час, затем еще один.

Понемногу внутри плота возобновилось оживление. То одна сонная фигура, то другая, приподнималась, осматривалась. Наконец кто-то поднял и закинул наверх полог. Дышать стало легче. По одному моряки стали вылезать наружу.

Каждый, кто появлялся на воздухе, видел скальный выступ, далеко выдвинувшийся в море, на который вынесло плот, широкий песчаный пляж, манивший размять усталые ноги и скрюченные тела.

– Да, поставь тут пальмы – и не отличишь от какой-нибудь Бразилии с ее Копакабамой.

– Где же этот Шойгу, где его хваленая спасательная авиация? – Главный механик окинул взглядом безоблачное небо. – Флотские где? А береговая охрана, наконец?

– А ведь радист стучал, выстукивал сигналы! – заметил один из моряков.

– Так Шойгу же перевели куда-то, я слышал, – поправил Женя Никитин главмеха.

– Интересно, кто-нибудь еще, на других плотах, спасся? – спросил рыжий механик, из-за сморщенного лица, изборожденного многочисленными морщинами, прозванный Изюмом. – Море-то кругом совсем чистое!

– Три плота всего было. Все три у нас на судне были десятиместные Зодиаки. Первыми, сейчас скажу, – боцман наморщил лоб, – сели палубная команда, штурман, кок и радист. На другом плоту пошли: капитан, трюмная команда, крановщики. Я ему еще крикнул, что я – с мотористами, как и предписано. Мы последние и покинули корабль. Спасжилетов, я смотрю, никто из нас так и не взял!

Вскоре все разбрелись. Двое – боцман и Изюм – сняли с себя грязную одежду и стали полоскать ее в воде, натирая изредка песком. Прополоскав белье, развесили его на ближайших деревьях.

– Советуем и тебе, Олег Кириллыч, постирать одежду и голышом походить, пока высохнет, – сказал Изюм появившемуся из леса Терехову.

– Ребята! Туда, налево, за ручей, не ходите – пасмурно там, болото там гнилое, мрачное. Ели темные, в лишайниках. Какое-то гиблое место! Змею видел. Черная, без пятен на голове; наверное, гадюка! – Эту новость принес Леха, высокий парень со светлым чубом и фамилией Светлов.

– Ну вот, а в какой-то ученой книжке я читал, что за Полярным кругом змей не бывает! – подал голос главмех Олег Терехов.

– Так, сидя в кабинете, писать хорошо, удобно! – поддержал разговор боцман Василия.

– Кабинет, букет, паркет! Это же то что надо для умственной работы! Закон моря! – Изюм не мог обойтись без своей любимой присказки.

Из леса вышел пятый пассажир плота, Женя Никитин.

– Ого! Стираетесь! Надо будет тоже! А там, в трех минутах ходьбы, рыбачья изба, ребята. Посмотрим?

– Айда!

В удалении от берега, на продолжении каменистого лба, среди высоченных сосен стояла изба, срубленная из сосновых бревен среднего размера. Венцы сруба были надежно прошпаклеваны высохшим мхом. Крыша покрыта толем. В окна вставлены стекла. Широкий навес примыкал к избе.

– Да тут зимовать можно, ребя! – засмеялся Леха. – Так хочется надолго остаться здесь, отдохнуть от всего!

Всей гурьбой ввалились вовнутрь помещения.

– Смотрите! Полати! Все разом поместимся! – обрадовался Олег.

– Самое главное, печь сложена! Каменка! И котел в нее вмазан. – Юрий Васильевич Кирьянов задумался. Это для бани или пищу варить? Во всяком случае, воду кипятить есть где!

– Тут и запас дровишек, топор есть наточенный! – Никитин Женя был восхищен. – И спички с солью. А вот и посуда – миски, кружки, чайник. Жить можно, и неплохо!

– Нам, ребята, следует определиться – старшего выбрать нужно. Иначе порядка не будет! Как за столом без тамады! – пояснял боцман Василия. – Определим, кто продукты выдает, а кто вещи.

– Боцман, ты что – рвешься старшим стать? – Леха удивленно поднял брови.

– А почему нет? – вопросом на вопрос ответил боцман. – Впрочем, можем обсудить! Муштровать вас я не собираюсь! Но порядок нужен! А то кто в лес, кто по дрова.

– Мне лично команды ваши – до лампочки. Без команд хочу побыть! Без командиров! А то с детства и до старости – окрики, команды, командиры, приказы, распоряжения! Всю жизнь!

– Боцман прав: иначе – раздрай. Кто куда, а я на рынок! Да пусть он и будет, раз речь завел. Тем более ему привычнее эта роль! Он и пограмотнее и толковее многих, – встрял в разговор Изюм.

– Тогда так, – произнес боцман. – Беру на себя командование. Разобрать продукты и вещи, которыми укомплектован плот. Все – в избу. Этим все займемся. Плот вымыть, разложить на пляже для просушки, оранжевым вверх – вдруг нас искать будут! А еще плот пригодится для ловли рыбы. Что еще? За вещи отвечает Изюм. А продукты хранить и выдавать кому поручим?

– Женьке Никитину, может? – предложил главмех.

– Давайте, я согласен!

– Ну а воду набирать будем по очереди. Я – первый, – сказал Юрий Васильевич, – далее по алфавиту: Изюм, Никитин Евгений, Светлов Алексей, Терехов Олег Кириллыч. Надо найти, во что ее наливать. Дрова заготавливать тоже будем по очереди – по двое в порядке, обратном алфавитному.

Из плота вытащили вещи и перенесли к избе, под навес: плавучий якорь с линем, два весла, две губки, черпак, тросы. Две непромокаемые сумки, в которые сложили ручную помпу и ручные насосы.

В избу принесли остальное: ремонтный набор, несколько ножей, инструкцию по пользованию плотом, набор инструкций по выживанию в море, карту сигналов бедствия, набор для ловли рыбы, пять теплоизолирующих накидок, фальшфейеры, химические источники света, парашютные ракеты, сигнальный фонарь в водонепроницаемом корпусе, батарейку и лампочку, сигнальное зеркальце, свисток, аптечку первой помощи, таблетки от морской болезни, сухие пайки, питьевую воду в двадцатилитровой канистре и в термосах, мерный стаканчик для питья.

На чердаке нашли две лучковые пилы, три лопаты, котел, корыто, несколько ведер – видимо, туда их засунули, чтобы забредший медведь не помял.

Протопили печь. Она работала исправно. В избе стало уютно.

Тельники, сушившиеся на ветвях деревьев, казались стайкой зебр, забредших полакомиться свежей зеленью.

– Предлагаю сегодня перекусить сухим пайком с чайком и залечь – выспаться!

Предложение боцмана все восприняли с одобрением.

– Никто сегодня нас так и не искал! – подвел печальный итог дня Олег Терехов.

– Очень похоже, что нас не ищут! И на свете нас нет! Мы ведь без паспортов! Мы – неучтенные единицы! – подхватил Леха.

– Владелец судна, знаю, не заинтересован нас найти. Он торопился скорее в рейс нас выгнать. Торопил меня: «Шестнадцать человек набрали, и ладно, – пояснил боцман. – Вам идти недолго». А тридцать человек – это по штатному. Зачем ему рваться сюда, прерывать отдых на Мальдивах? Да и страховку он так и так получит!

– Это сколько же нас, мотористов, должно было быть? Шесть? – спросил Женя.

– Шесть – это само собой, по двое в три смены. А еще седьмой – освобожденный от вахт главный механик, – пояснил Олег Кириллыч.

– Ребята, нам надо еще решить – возвращаемся в Мурманск, к семьям, у кого есть? Документы восстановить! Или побездельничаем, отдохнем, поразгильдяйничаем? – Леха вопросительно всех оглядел. – Давайте подумаем! Мне отдых больше нравится! Хоть я и женат! Надоело – вечно пилит, пилит и пилит! Как на лесопилке! Посмотрим, как она там без меня побудет!

– Леха! А больше женатых и нет у нас! Не обзавелись! Закон моря! – прояснил ситуацию Изюм.

* * *

Прошло две недели.

Матросы обжились в рыбацкой избе.

Размеренная жизнь: рыбалка для желающих, обязательные хозяйственные работы, готовка пищи – все это способствовало тому, что они полностью оправились от пережитого шторма.

Периодически все поглядывали на небо и вдаль, на море, – не плывет ли спасительный шлюп, не летит ли воздушный спасатель. Но движения в воздухе и на воде не было никакого.

Мысленно они смирились с тем, что про них забыли. Забыты и властью, и Богом.

Им даже нравилось, что о них никто не вспоминал.

Детство и юность их прошли в слободках и маленьких поселках в разных краях страны. Это были портовые и шахтерские поселения. Росли они в тесных и душных бараках и лачугах. Среди грязи, нечистот, в нищете, неудобствах.

Дрязги, драки, мат, ругань, пьянство – привычная для них обстановка.

Тяжелая жизнь, тяжелый быт, тяжелый труд. И безвылазная, непреходящая бедность.

За плечами у каждого из них была мореходка, куда они вырвались из неустроенности быта и угнетенности состояния. Куда их позвала какая-то романтика, какое-то светлое пятно. А потом, перед гражданкой, служба на флоте – тоже жизнь не сахар, без разносолов.

Что они видели? Даже каникулы и отпуска проводили там же, где жили. А тут они принадлежали полностью себе, могли делать что хотели. Чувствовали себя так же, как когда-то беглые люди, становившиеся вольными казаками. Свобода!

Как выразил однажды их настроение Изюм: «Двадцать четыре часа – и все наши. Закон моря!»

«Да, списали нас, ребята, с довольствия», – вздыхал иногда кто-нибудь из моряков.

Свободное время каждый заполнял по-своему, каждый нашел занятие по душе.

Светлов Леха осуществил давнюю мечту – сделать рогатку и поохотиться на зверя или дичь где-нибудь в глуши. Рогатку он смастерил классную, и именно такую, какой представлял ее в своих мечтах. Деревянная часть – рогуля – была выполнена из березы. Леха считал, что это могла быть и карельская береза, хотя кроме Карелии, по мнению специалистов, она нигде не росла. Но очень уж плотной была древесина с характерной структурой. Резину Леха взял из ремнабора. Клубок суровых ниток ему удалось найти в избе; нитки он использовал для прочного соединения растяжек и рогули. Но самым сложным делом оказалась заготовка метательных снарядов, чем послужили ему тщательно подобранные одинаковые по величине камешки морской гальки – окатыши.

Несколько дней Леха «набивал» руку. А потом, добившись точного попадания в намеченный листик дерева, ушел на охоту и принес трех морских тупиков. Чтобы не лезть в холодную воду, Лехе пришлось их долго караулить. И дождался, когда небольшая стайка тупиков села на берегу. Это здорово разнообразило рацион моряков. Спустя два дня он ушел на охоту и принес новую добычу – большого баклана и крякву.

Видя такие охотничьи успехи, разнообразившие их пищу, другие моряки тоже стали мастерить орудия охоты.

Боцман смастерил лук. Женя Никитин – более экзотическое орудие, миску.

Но обо всем по порядку.

Материал для лука нашелся. Леска была в наборе для ловли рыбы; для составного лука подошла подходящая березка и найденные в лесу рога оленя. То есть плечи, или лучи, лука и были составными. Самое главное – парные части должны были быть одинаковыми. На их вырезание и скобление и ушло, в основном, все время. По ходу дела возникла проблема: чем срастить составные части? Юрий Васильевич пришел к выводу, что более всего подходят тоненькие корешки дерева. Их он увидел на краю леса, где тянулись к небу корневища вывернутой из земли сосны. Длинные нити корешков, образуя широкую бороду, свисали с могучих корней. День он продержал пучок отобранных корешков в воде. Отмокшие, они стали гибкими и хорошо вязались. Но тут возникла новая проблема – леска при натяжении тетивы все время рвалась. Преодолеть этот недостаток Юрий Васильевич пока не мог – замены леске не было.

Матросы советовали Юрию Васильевичу смастерить копье – в нем нечему было рваться. Но совет так и остался советом.

Женя к своему выбору орудия пришел так. Где-то он слышал, что в каком-то из лагерей один из вертухаев постоянно измывался над зеком. Измывался так, что тот несколько раз кидался на него с кулаками. За что этот зек был неоднократно бит и отсиживал за каждый такой проступок в карцере.

И вот у зека появилась навязчивая идея – обязательно отомстить надзирателю. Но охранник, видимо, почувствовав это, стал избегать близких встреч с зеком.

Чтобы дать выход скопившейся злобе, зек энергично стал расплющивать закатанный в валик, ободок миски. Обыкновенной алюминиевой миски. Видимо, что-то интуитивно подсказывало зеку, что именно надо делать. И он делал. Он взял твердый камень. Используя его как молоток, он стал плющить, утончать ободок миски. Постепенно аккуратными ударами он довел толщину края миски до толщины бритвы. Чрезвычайно тонкой и острой бритвы. Носил он ее под телогрейкой, засунутой краем за ремень. Снаружи миска не была видна, но в любой момент достать ее можно было легко.

И вот – кульминация этой истории! Однажды охранник прошел мимо зека. Оба они находились по разные стороны колючки. Охранник подошел к вышке, на которую должен был полезть, как это он делал регулярно во время несения службы. Занес ногу на ступеньку лестницы, замер на мгновение. Этого хватило зеку, чтобы мгновенно выхватить свое остро отточенное орудие и с силой пустить его в ненавистного врага. Последний рухнул с перерубленной шеей как подкошенный.

Вот такая история – выдуманная или нет, неизвестно, – вдохновила Евгения Никитина на работы по изготовлению такого метательного орудия.

У моряков вошло в привычку оглядывать пустой горизонт.

– Никто не искал нас и не ищет! – периодически восклицал кто-то.

– Богом забыты мы! – это произнес уже Изюм, описав положение, в котором они оказались.

– А мне очень нравится вольница! Очень! Век бы так жил-поживал, – вздохнул Леха.

Олег Кириллович все свободное время посвятил тому, что учился обращению с ножом и топором. К концу недели он уже добился приличных результатов. Пень, который был выбран в качестве мишени, был весь в следах попаданий ножа и топора.

Ножей в хозяйстве всего было четыре. Один нож постоянно таскал боцман. А три оставшихся Терехов взял себе, для упражнений.

Однажды лес огласился криком торжества, издаваемым Жекой:

– Убил, я убил! Миской! Прямо срезал!

Оказывается, миской была убита белка. Женя Никитин стал героем дня.

Вечером, собравшись, наскоро пожалев зверька, Изюм поведал историю о белке-летяге из своего детства:

– Стояло лето. Мы, ватага ребятни, играли в прятки. Иногда удавалось поиграть! Между поселком и лесом было достаточно места для нас. Одиночные деревья на лугу, овражек, ямки – всего этого нам хватало для игры.

Вдруг кто-то из ребят истошно закричал:

«Белка, белка! Смотрите, белка бежит!»

Между нами огромными скачками стремительно неслась белка. Каждый, мимо кого она пробегала, делал шаг или несколько шагов ей навстречу и непременно кричал: «Белка! Белка!»

Маленький оранжевый комочек несся мимо нас и вдруг взмыл на верхушку одиноко стоящего дуба.

«А давайте поймаем ее?» – это предложил самый старший из нас – Игорь. Нам было по семь-восемь лет, а Игорю исполнилось уже двенадцать.

Поляна была обширной. Вокруг дуба было много места, где мы встали, образовав кольцо. Между нами было расстояние в два-три метра.

«Вот так и стойте. Ей некуда деться – она в кольце. Если соскочит – хватайте, а я полезу за ней».

И он полез за белкой, а она, по мере его приближения, забиралась все выше и выше. И вот, когда Игорю оставалось до жалкого пушистого комочка рукой подать, белка вдруг сиганула.

Из всех ребят она выбрала меня, самого маленького по росту.

– Такты и сейчас не великан, – заметил, смеясь, Женя Никитин.

– Ну да. Продолжу! Она летела прямо на меня. Страха у меня не было. Я тянул руки вверх, чтобы поймать ее. Я видел маленькое тельце, широко раскинутые четыре лапки и развевающийся хвост. Мне показалось, что в маленьких бусинках-глазках зверька бились испуг и отвага. Все случилось мгновенно – белка вдруг изменила направление полета и под самыми моими руками пролетела, приземлилась возле моих ног и яркой стрелой умчалась в чащу. Одним словом – закон моря!

– А вот еще о белках, – это заговорил Леха. – Однажды с опытным охотником я был в лесу. Он увидел белку, показал ее мне и говорит: «Вот посмотри, как можно попасть белке в глаз дробиной, если, как пишут в книгах, дробь летит кучно с разбросом метр на метр. Это можно, лишь когда белка выглядывает из-за дерева и торчит только ее голова, а шкурка защищена стволом».

Вот заговорили – и вспомнил я о детстве. У нас в Кеми любимая игра была – «Саранча». К кому-нибудь домой приходим мы, подростки, и все, что есть из еды, – съедаем в момент!

Правда, и еды-то особенно не было – картофель да соленая треска. Другой еды мы и не знали!

Общие разговоры за обедом или после ужина все чаще сворачивали на темы о женщинах. Если раньше достаточно было только мечтательно произнести три слога «Ба-бу-бы», и все понимающе улыбались или смеялись, то теперь все готовы были на эту жгучую тему говорить подольше.

– Слушайте, – как-то сказал главмех, – так кто же на нас посмотрит таких – обросли все как деды!

Изюм однажды спросил у компании:

– А знаете ли, что на Сахалине бригады рыбачек есть? Вот сюда бы занесло бригаду какую-нибудь, а? А что? Вполне реально – дикий смерч несет их сюда. А здесь мы встречаем! Без цветов! Но можно, конечно, и с цветами – вон иван-чай всюду растет, – широким жестом показал Изюм. – Закон моря!

– Ребята! Слышу моторку! Кто-то усердно вспахивает море. И похоже, прямо сюда идет! Скажу, тридцать лошадей, никак не меньше! – главмех обратился в слух.

– Я один пойду встречу! На всякий случай, не выходите! – предупредил всех боцман. – А то напугаем! Узнаю, что да как!

Моторка красиво описала дугу и, не снижая скорости, понеслась к берегу, к тому месту, где в море впадал ручей; там, заметно подскочив, моторка буквально прыгнула на пляж. Человек, одетый в телогрейку и высокие болотные сапоги, с ведром в руках, сошел на берег. Он подошел к самому глубокому месту ручья и стал кружкой, которая была в ведре, зачерпывать и наливать в ведро воду.

– Бог в помощь! – подошел и поприветствовал его Юрий Васильевич.

– И вам всего!

– Здравствуйте!

Незнакомец обернулся к боцману. Лицо у него было круглое, с тонкими ниточками усиков и бакенбардами. Равнодушное лицо; никакого любопытства не проявляло оно. Глаза какие-то пустые, оловянные, невидящие. Голову его покрывала бандана защитного цвета. Как-то не вязалась его внешность – безразличное лицо, холеные усики и бакенбарды – с моторкой, ватником и сапогами.

«Никогда не видел таких глаз у человека. Неприятный типчик. Наверное, много времени проводит у зеркала», – подумал Юрий Васильевич, а вслух сказал, чтобы как-то расположить к себе, проявив участие:

– А как катерок обратно на воду выведете?

– Приливная волна скоро придет, поднимет. А таскать воду так поближе будет!

– А кто вы, откуда?

– Кто, кто. А сами-то откуда тут взялись?

– Мы тут на рыбалке, – боцман решил пока не говорить всего: Уж больно агрессивно начал беседу незнакомец.

– Мы? Это кто же «мы»? Что за «мы»? И много этого «мы» здесь? – очень неприязненно заговорил прибывший.

– А вы ведь так и не представились! – как можно сдержаннее сказал Кирьянов.

– Так и вы, я не знаю, что за птица? Что за гусь такой подозрительный?

– Я вам ответил на этот вопрос!

– А откуда прибыли? Небось, браконьерничаете? Браконьеры долбаные!

– Кто вы? – настойчиво спросил боцман.

– А у вас право на ловлю рыбы есть, лицензия имеется? И сколько вас? На плоту путешествуете? – незнакомец обратил внимание на спасательный плот, разложенный на скале.

– Мы на надувном катамаране плаваем, – Юрий Васильевич решил пока не раскрывать карты.

– Тельняшку надели и думаете, что уже бывалый мореман? Так сколько вас?

Юрий Васильевич уже начал тихонько закипать. От беспардонной речи. От того, что незнакомый человек так и не назвался. От того, что тот так пренебрежительно относился к ним. В правой руке, которая была у него в кармане, он стискивал рукоять ножа.

– Нас несколько человек, – ответил боцман.

– Вот такие, как вы, браконьеры, месяц назад убили моего напарника. Он всплыл у берега, надутый уже, с большой огнестрельной раной в груди. Мне бывший коллега, вместе в милиции служили, вызвонил и на опознание пригласил. А моторку напарника или забрали, или утопили. А тех так и не нашли.

– А как же утопить смогли? У моторки отсеки непотопляемости есть с пенопластом, да и просто с воздухом.

– Так там сливные отверстия на что, мореман!

– Вы говорите, напарника? А сами-то вы кто? – боцман был последователен и напорист.

– Я – лесник с кордона. Вон мой остров виден. За водой я или сюда, или на берег мотаюсь. Вы в домике обосновались?

– Да, в избе.

– А хозяин избы с вами?

– Нет, мы одни там!

– Значит, без спросу! Сейчас наберу воду и сходим посмотрим, что вы за гуси лапчатые. Какие документы есть, паспорта, лицензии, там? Может, красная рыба где припрятана, сети браконьерские, снасти запрещенные? Все проверим! Браконьеры! Я выведу вас на чистую воду! Ловить они приехали, сволота! Только вред от вас, поганцев! Может, вы и есть те самые браконьеры гребаные, что моего напарника застрелили?

Лесник наклонился, чтобы продолжить набирать воду.

Услышав последние слова, Юрий Васильевич сдержать себя уже не мог. Он не мог вынести такого обращения, таких обвинений. Кровь забурлила у него в висках. Он на какой-то миг потерял контроль над собой; выхватил из кармана нож и с силой вонзил его в спину лесника, под левую лопатку. Лесник шумно плюхнулся в воду.

В избу боцман вошел пошатываясь.

– Ребята! Я убил человека! – растерянно, шепотом сказал он.

– Так мы все слышали! Весь разговор был слышен! Мы перед избой стояли. Ветер в нашу сторону дул, и ни слова не пропустили! Не вы, так мы сами его порешили бы, – это сказал Леха Светлов.

Боцман попил воды и тяжело выдохнул:

– Уфф! Как тяжело мне сейчас, если б знали! Как он довел меня! До сих пор не успокоюсь. – Руки Юрия Васильевича дрожали, он обессиленно опустился на полати. – А его, знаете, совсем не жалко!

– Пойдемте, ребята, надо того пристроить. – Главмех решительно двинулся к двери. – Не на виду же его держать!

Изюм остался с боцманом, остальные трое пошли к моторке. Прилив уже начался, и лодку качало на слабой волне. Жека Никитин вытащил якорь, привязанный почему-то к банке моторки, и оттащил его подальше к кустам. Надежно зацепил его за выступающий корень.

– Все, никуда теперь не денется!

Ноги лесника лежали на песке, а голова его была в ручье. Над водой выступала только часть банданы.

Они решили снять с лесника ватник, одежду и сапоги.

– После стирки кто-нибудь, может, и наденет, – сказал главмех. – Давайте-ка в болото, подальше с глаз отнесем его. Только повнимательней смотрите – змеи!

Рубаху и майку лесника они использовали как рукавицы, обмотав руки. Женя Никитин сказал, что в болото полезет только в сапогах.

– Смотри-ка, часы его ходят! Возьму их! – Леха приложил к уху снятые с лесника часы. Увидев гравировальную надпись, прочитал: – «Никифорову С. С. – лучшему надзирателю года. Учреждение 3515.1988 год». Что это за учреждение. Зона?

– Вряд ли, – вступил в разговор Терехов? – Это тюрьма. Отнесли труп так, чтобы он не был виден с берега. Положили за кочку, на которой росло несколько хилых берез. Наломали еще лапника с росших недалеко елей. Закидали труп еловыми ветвями.

* * *

Мошкодёры – сборщики мха и агар-агара – сообщили, что нашли в болоте на мысе Толстик труп мужчины. Труп был гол и бос и завален лапником.

Нашли его по исходившему от него запаху.

Бригада мошкодеров была сформирована в Архангельской области. То, что они не смогли опознать найденный труп, удивительно не было – они ведь «люди не местные».

Труп мошкодеры оставили на месте. Ждали приезда полиции.

– Опознание – это уже наша работа, лейтенант. Поедем вместе. Одному тебе будет сложно. Сегодня третье июля. Труп обнаружен вчера. Выезжаем завтра.

– Кто нам понадобится для опознания, на твой взгляд?

– Я бы с собой на этот мыс Толстик пригласил людей из ближайших населенных пунктов. Для начала, – лейтенант посмотрел по карте, – из Лесозавода.

– Правильно рассуждаешь, лейтенант! Заедем по пути. Отправимся на машине до Кандалакши, там возьмем катер или моторку. Захватим полиэтиленовый мешок для груза двести. Патологоанатома пригласим из Кандалакши. Необходимые звонки я сейчас сделаю. Опознание опознанием. Но у меня возникает еще такой вопрос. Убийца или убийцы были на Толстике. Куда они могут рвануть? Если по морю, то могут уйти на Терский берег. Могут пойти в Кандалакшу. А могут запилить и до Архангельска. А по суше? Добравшись до нее, могут выбраться на трассу Мурманск – Питер. Вот куда они пойдут потом – на север или на юг? Давай так, лейтенант. Позвони по поводу морского пути, чтобы там, в Кандалакше, Умбе, Архангельске, ожидали. А я позабочусь о постах на трассе. В Карелию, на всякий случай, позвоню – сопредельная сторона. Ну, за дело!

– Есть, товарищ капитан!

* * *

– Завтра снимаемся, подальше от этого места. Хорошо? – спросил боцман.

– На моторке этого! Там бензина – канистра еще полная, я по весу понял. – Жека довольно посмотрел на всех. – А вот кто «Ямаху» осилит?

– Я с японцами с удовольствием повожусь, – согласился Изюм. – С «Хондой» я управлялся, понравилось!

К вечеру, повозившись с «Ямахой» и несколько раз запустив двигатель, Изюм с каждым пытался поделиться тем, как легко запускается двигатель:

– Зверь, да и только! Настоящий зверь! Цепочку на корпус накинул, оборота на три верхний винт бензобака открыл для поступления воздуха. «Опен» для тока бензина, понятное дело, повернул и скорость между «черепахой» и «зайцем» выставил! Все! И не надо полчаса дергать за «сим-сим», как это на наших моторах делается. На кнопочку нажал, на маленькую черную кнопочку, – и все, заревел! Закон моря!

– Ну что, ребята, предлагаю сейчас и пойти. Ноги будем делать! Ночи сейчас светлые. На камни не напоремся! Уберем только плот, чтобы в глаза не бросался!

Собрались моряки в пятнадцать минут.

Женя и Леха разулись, сняли брюки, чтобы их не намочить, и стали выводить катерок на глубокую воду. Когда все наконец расселись в лодке, то смотрели только на сияющего Изюма. Сегодня, похоже, был его праздник. В сухом отсеке, на пайолах, разместилась канистра с питьевой водой и на ней свернутые накидки. Боцман кивнул, давай, мол, Изюмчик.

И Изюмчик дал. Дал так, что небо, казалось, раскололось от грохота.

– Потише, – все разом закричали ему.

Изюм чуть сбросил скорость, но все равно – моторка стремительно выскочила из-за мыса на водный простор; тугой порыв встречного ветра прянул каждому в лицо, взбил волосы; и вот вскоре зоркие глаза моряков могли разглядеть: справа – высоченную заводскую трубу, там угадывалось скопление множества домов поселка; слева – широко раскинувшееся село с церковью, поставленной в пол горы.