Текст книги "Искатель, 2014 № 11"

Автор книги: Олег Быстров

Соавторы: Анатолий Королев,Владимир Лебедев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Искушенный читатель, думается, уже догадался, что перед ним начальник уголовного розыска города полковник Ярцев.

Подойдя к театру, пестревшему красочными афишами предстоящих спектаклей, Михаил Яковлевич прочел на доске репертуара: «Сегодня – «Свадьба в Малиновке» и направился к художественному руководителю театра Моисею Львовичу Вишневскому, с которым был довольно хорошо знаком.

Моисей Львович, лысенький и низенький семидесятилетний брюнет, оптимист до мозга костей, сидел за столом в своем маленьком, но уютном кабинетике, перебирал различные бумаги и афиши и мурлыкал себе под нос развеселенький мотивчик.

Увидев вошедшего Ярцева, он, как молодой, выскочил из-за стола и первым приветствовал гостя старой шуткой:

– Какие люди и без охраны! Здравствуй, разлюбезный мой полковник! Какими судьбами? Нужны хорошие места на сегодняшний спектакль? Никаких проблем. Могу предложить место хоть в оркестровой яме: и музыка рядом, и ножки артисточек близко.

– А ты все такой же, Моисей Львович, и годы тебя не берут, – улыбнулся Ярцев, с теплотой пожимая руку Вишневскому. – К сожалению, не до спектакля, дружище. Проза работы привела меня в твой замечательный храм искусства.

– Что-нибудь серьезное? Да ты садись. Перетрем, как сейчас выражаются, твою проблему, и все будет хорошо. Слушай, Михаил Яковлевич, уходи-ка ты из полиции. Зачем тебе сдалась эта нервотрепка, уголовники? Я тебя к себе в театр возьму.

– В театр, говоришь, – улыбнулся Ярцев и сел на стул возле стола. – Старый я для твоего театра, Моисей Львович. У меня свой театр, правда, драматический. Ты привык к своему театру, а я к своему.

– Ну, не хочешь менять профессию – твое дело, – широко улыбнулся Вишневский, выказывая еще довольно крепкие белые зубы. – Предлагаю чай, кофе, а может, коньячку для прояснения мысли?

– Спасибо, ничего не надо. Я постараюсь не отнимать у тебя много времени. Мне хотелось бы поговорить с Викой. К сожалению, не знаю ее фамилии.

– С Румянцевой? – Моисей Львович посерьезнел. – Что она натворила?

– Если другой Вики нет, то, значит, с ней.

– Другой нет.

– Спрашиваешь, что она натворила? Думаю, не то чтобы натворила, а скорее попала в тяжелую ситуацию. Не исключаю, что ее жизни может угрожать опасность.

– Даже так?!

– Если бы ситуация была не настолько серьезной, то я бы тебя и не беспокоил. Что можешь сказать о Вике?

– Только положительное, любезный. Ей двадцать восемь лет. Все еще не замужем. Имеет высшее консерваторское образование. У нас, в Новосибирске оканчивала. По вокалу. У нее очень хорошее драматическое сопрано. В Москву приглашали. Отказалась по семейным обстоятельствам. Живет в большой семье. Отец тяжело болен, два брата школьники. Мать учительница. Вика – ведущая актриса. Ни в каких театральных интригах не участвует. К чести нашего театра, интриги у нас бывают очень редко. Назови мне театр, где их совсем нет? У Вики прекрасный характер. Добрая, веселая… – Вишневский немного замялся, вздохнул и продолжил: – Правда, в последнее время грустная какая-то стала, задумчивая.

– И давно это началось?

– Месяца два тому назад. Я было попытался завязать с ней душевный разговор, но ничего из этого не вышло. Отделалась общими фразами. Все, мол, у нее нормально, только папа сильно болеет. И в коллективе сложилось мнение, что загрустила Вика опять же в связи с тяжелым семейным положением. Ноя, Михаил Яковлевич, немало повидавший на своем веку людей, чувствую, что девушка скрывает что-то очень важное и неприятное для нее, о чем не хочет говорить.

– Или боится говорить.

– Возможно. Но тут я бессилен. Не могу же я силой выбить из нее признание?

– Где сейчас Вика?

– На репетиции. Сегодня, как и всегда, играет главную героиню – Яринку. Мне, как художественному руководителю, стало заметно, что ее героиня немного потускнела, не та в ней стала жизнерадостность, ослаб темперамент. Зритель пока этого не видит. Вику спасает ее талант, чудесный голос. Конечно, я переживаю, но пока молчу.

– Пригласи ее, пожалуйста. Только чтобы никто не знал, что с ней хочет поговорить полковник полиции.

– Это я понимаю.

Через некоторое время Вишневский пропустил в кабинет симпатичную девушку в одежде героини Яринки из спектакля «Свадьба в Малиновке» (в белой, вышитой красным крестиком блузке навыпуск и светлой юбке с фартучком) и, сославшись надела, удалился.

Михаил Яковлевич поднялся со своего места, поздоровался и представился:

– Полковник Ярцев, из городского уголовного розыска.

– Вика, – ответила девушка и уперла тревожный взгляд в пол. Она была хороша собой: природная блондинка (это было заметно из-под сбившегося с места черного парика с пышной черной косой) с большими голубыми глазами, правильными чертами лица и великолепной точеной фигуркой. В таких девушек мужчины влюбляются с первого взгляда.

Ярцев предложил ей стул и сел напротив.

Вика осторожно опустилась на краешек стула и, сложив руки на коленях, тихо спросила:

– Господин полковник, почему – уголовный розыск? Разве я в чем провинилась?

– Есть к тому основания, – ответил Ярцев. – Тебе угрожает вполне реальная опасность.

– Опасность? С какой стороны?

– Ты уверена, что у тебя нет врагов?

– Врагов? – Девушка пожала плечами. – У нас очень дружный коллектив.

– Знаю, – улыбнулся Ярцев. – Это человек не из вашего коллектива.

– О ком вы? – пожала плечиками Вика и, перекинув пышную косу из-за спины на грудь, стала нервно теребить ее конец тонкими пальцами.

– Тебе что-нибудь говорит кличка мужчины – Резаный?

– Резаный? – искренне удивилась Вика. – Никогда даже не слышала.

– Возможно. Может, знакома с Кизимовым Эдуардом Владимировичем?

– С Эдуардом?! Господи, сразу бы так и сказали. – Девушка тяжело вздохнула и, отбросив косу за спину, привязалась грустным взглядом к углу стола. – Я не знала, что у него такая кличка, но то, что Эдуард связан с какими-то нехорошими людьми, в последнее время стала догадываться. Хотя мне он о своих сомнительных связях ни разу не обмолвился. Эдуард утверждает, что он спортсмен, мастер спорта по борьбе, и что на него в сборной России возлагают большие надежды.

– Если он так искусно конспирируется, то как ты догадалась, что он связан с нехорошими людьми?

– По ответам по мобильному телефону.

– Например.

– Речь, как правило, шла о каких-то больших деньгах и каком-то порошке. Не дура же я совсем. Я поняла, что порошок – это наркотики. В общем, меня это насторожило и сильно напугало.

– Тут есть чему напугаться. Резаный сидел в тюрьме, в настоящее время криминальный авторитет. Очень мстительный и беспощадный. У меня есть сведения, что ты хотела с ним расстаться.

– Вы и об этом знаете?

– Работа у нас такая.

– Да, был у нас с Эдуардом разговор об этом.

– О чем конкретно?

– О том, что мне не нравятся его связи с сомнительными людьми. Я, можно сказать, поставила ему ультиматум – или его друзья, или я.

– И как он отреагировал?

Вика тяжело перевела дыхание и печально посмотрела на полковника.

– Он мне ответил тихо, но так зловеще, что у меня мороз по коже пробежал: «Ты, телка, этого не говорила, а я не слышал. И друзья будут, и ты будешь. Попытаешься свинтить – твоя семья пострадает, а из твоего красивого личика сделаю маску ужаса, после чего ни одному мужику не будешь нужна. Даже бомжу».

– Давно был этот разговор.

– Недели две назад.

– Как ты с ним познакомилась?

– Очень просто. Тут, в театре. Месяца два прошло с тех пор. После спектакля он поднялся на сцену и положил к моим ногам огромный букет алых роз. Цветы мне всегда дарили. И большие букеты. Но этот был не просто большой букет, а огромная охапка роз. Я взглянула на него и, честно признаюсь, сразу влюбилась. Высокий, с мужественным лицом, в элегантном дорогом костюме со значком мастера спорта. Он мне показался надежным мужчиной. За такими, говорят, как за каменной стеной. Мне в тот момент показалось, что его сломанный нос не только не портит лица, но даже придает ему какое-то мужество. У меня, конечно, были поклонники, но ни в кого я еще так не влюблялась. Эдуард пригласил меня в самый дорогой ресторан «Сибирская тройка». Денег не жалел. Объяснял их наличие тем, что недавно выиграл звание чемпиона России и получил за это большие призовые. Первое время он был исключительно вежлив и обходителен. Постоянно шутил, рассказывал интересные истории из спортивной жизни борцов. Словом, влюбилась я в него, дура.

– И сейчас встречаетесь?

Вика покраснела и отвела взгляд в сторону.

– Встречаемся. Как ни странно, но я его еще не разлюбила.

– Ничего тут странного нет. Дело личное. Как часто встречаетесь?

– Раз-два в неделю.

– Извини, но я должен задать этот вопрос – где?

– У него в коттедже. Вам нужен его адрес? Вы хотите его арестовать?

– Мы хотим сохранить тебе жизнь, а твоей семье спокойствие.

– Если Эдуард узнает, что я привела к нему полицию, то он меня прибьет.

– С этого момента ты будешь под защитой полиции. Глаз с тебя не будем спускать.

– Хорошо, я согласна. Точного адреса Эдуарда я не знаю, но могу узнать то место, то есть коттедж, куда меня привозят. Дело в том, что за мной к театру приезжает «Мерседес» с тонированными стеклами и увозит к Эдуарду. Охранники надевают на меня темные очки, так что даже через лобовое стекло я не могу сориентироваться, где мы проезжаем. Едем через сосновый бор… Или это где-то в Кудряшовском бору, или в Заельцовском.

– Долго едете?

– Точно затрудняюсь сказать. Может минут двадцать, а может, с полчаса…

– Коттедж на берегу Оби?

– В бору. Реки я не видела.

– Как выглядит коттедж?

Девушка на минуту задумалась.

– Мне он показался таким же, как и другие. Их там много. Большие, двухэтажные из красного кирпича. Да, на коттедже Эдуарда, на центральной башне – жестяной раскрашенный петух. На других коттеджах петухов нет.

– Флюгер?

– Ну да, он самый, поворачивается по направлению ветра. Эдуард говорил, что петух – на счастье.

– Это уже кое-что, – довольно кивнул Ярцев. – Когда предстоит встреча с Эдуардом?

– Неизвестно. Он звонил два дня назад и сказал, что у него какие-то проблемы и в ближайшие дни не увидимся. Обещал позвонить.

– Номер его телефона?

– Не знаю. Не давал. Он звонит на городской телефон вахтеру театра. А вахтер подзывает к телефону меня.

Ярцев протянул Вике свою визитку.

– Если появится новая информация, звони. Это в твоих личных интересах и интересах твоей семьи. Не забывай – положение очень серьезное:

– Я понимаю. Если что – я тут же позвоню. А вдруг Эдуард пришлет за мной машину, предварительно не позвонив? Мне ехать?

– Надо ехать и не показывать вида, что в твоем настроении что-то изменилось.

– Я боюсь. Что будет, если я не успею вас предупредить?

– Веди себя как обычно, и все закончится хорошо. С тобой поедет наш радиомаячок – это такая крохотная электронная штучка величиной с небольшую горошину, он будет показывать твое местонахождение. Мы спрячем его в твою одежду, если, конечно, не будешь возражать.

– Я не возражаю, но очень боюсь.

– Успокойся. Все будет хорошо. Полиция держит ситуацию под контролем.

21

Минуло два дня. После успешной премьеры оперетты «Первая любовь» в зале театра долго не смолкали горячие аплодисменты. Артистов буквально засыпали цветами.

Вику, оттеснив многочисленных поклонников, взяли в полукольцо трое стриженых рослых парней в одинаковых черных костюмах. Они увели актрису за кулисы и-вскоре вывели ее из театра на улицу. Была минусовая температура, и по этой причине Вика была одета в норковый свингер и норковую шляпку. Ее стройные ножки украшали коричневые сапожки из тонкой кожи на высоком каблучке. Лицо у девушки пылало румянцем, и от этого она была еще привлекательнее. Со стороны могло показаться, что актриса возбуждена от внимания поклонников и удачно прошедшей премьеры, однако это было не совсем так. От внутренней тревоги ее сердце бешено колотилось: Эдуард не позвонил, и за ней приехали не двое телохранителей, как обычно, а трое, и все незнакомые. При выходе из театра она спросила у одного из них: «Ребята, а вы кто? За мной другие приезжали». Ответ был вежливый и весьма дружелюбный: «Не волнуйся, красавица. Там, куда мы тебя привезем, тебя примут как английскую королеву. И вопросов больше не задавай».

Вика немного успокоилась, но тем не менее тревога ее не покидала. Волновало ее и то, что она не имела возможности позвонить полковнику Ярцеву.

На улице ее ожидал шикарный серебристый автомобиль «Audi-ТТ». На такой машине она еще не ездила. Из головы не выходила тревожная мысль, куда ее повезут и что с ней хотят сделать. От нервного напряжения у нее даже во рту пересохло.

Между тем новые телохранители, предложив ей сесть на заднее сиденье, поместились с двух сторон, и один из них с улыбкой заметил:

– Извини, красавица, что цветы твои не взяли с собой. У тебя будет столько разных цветов, сколько и во сне не может присниться.

– Куда вы меня везете? – осмелилась спросить Вика.

– Не спеши, все узнаешь в свое время, – с легкой улыбкой ответил охранник с бычьей шеей, сидевший на переднем сиденье. – Поехали, – приказал он водителю.

Автомобиль сделал разворот на сто восемьдесят градусов и в считанные секунды выскочил с территории театра на улицу Романова.

Черные очки на Вику не надели, и она окончательно утвердилась в мысли, что ее везут не люди Эдуарда и, похоже, в другое место.

Машина выехала на Красный проспект и прибавила скорость. Через некоторое время проскочила под коммунальным мостом и, еще добавив скорости, устремилась на Бердское шоссе. В эту сторону Вику раньше не возили.

От самого театра «Музыкальной комедии» за «Audi-ТТ» прицепились «шоколадные» «Жигули» десятой модели с форсированным двигателем: такому двигателю могла бы позавидовать любая иномарка.

В «десятке» – спецназ, пятеро крепких молодых мужчин, одетых в спортивные костюмы и кроссовки. Огромным ростом они не выделяются, однако каждый из них способен уложить троих, а то и пятерых «быков», полагающихся на свои габариты и накачанные в тренажерном зале мышцы. Эти ребята – мастера русского рукопашного боя, тренированные по системе Каданникова. Но на всякий случай, если доведется столкнуться с бандитами-отморозками, у них имеются при себе и надежные пистолеты «Гюрза». Но пистолеты применяются в исключительных случаях. Старший в этой команде майор Родионов.

Майор включил рацию и доложил:

– Товарищ полковник, объект направляется на Бердское шоссе. Маячок работает нормально.

По рации ответили:

– Понял, майор. Маячок видим. В конце Бердского шоссе поменяемся местами… К тому времени вы намозолите им глаза.

– Ясно, товарищ полковник.

– До связи, майор.

Михаил Яковлевич в цивильном костюме, с такой же командой спецназа, как и в «десятке», следовал на своей «Волге» на приличном расстоянии от группы майора Родионова.

Только Ярцев выключил рацию, как раздался сигнал вызова. Звонил заместитель Ярцева майор Пряхин.

– Михаил Яковлевич, мы только что задержали бармена из «Пиковой дамы» – Бориса Гордеевича, – доложил майор, – он оказался сообразительным малым и дал согласие сотрудничать с уголовным розыском.

– Молодец, быстро просчитал свой интерес. И что он рассказал?

– Все его показания насчет наркотиков и фальшивых денег подлежат глубокой проверке, но что касается Резаного и актрисы Вики, вас должно заинтересовать. Короче, Резаный продал Вику.

– Как это продал? Кому? И почему?

– Борис Гордеевич утверждает, что Резаный дословно так ему обмолвился по телефону: «Я, Гордеич, продал Вику. Хотя она мне была небезразлична, но интересы дела превыше всего. Я сглупил, показав ее фото боссу. А он втрескался в нее с первого взгляда. Стал настаивать уступить ее за любые бабки. Делать было нечего: босс ведь. Сошлись на голубом бриллианте в пятнадцать карат». Где находится Резаный сейчас, Борис Гордеевич не знает. И вообще, где его берлога – не в курсе.

– Выходит, мы едем к боссу Резаного?

– Получается так, товарищ полковник.

– Интересно, кто он такой этот босс авторитета Резаного. Наверное, большая шишка. Ничего, познакомимся. У нас есть веский аргумент, чтобы надеть на него наручники – заложница, которую он захватил.

– Вы имеете в виду Вику?

– Кого ж еще? Уверен, что девушка против поездки к нему. Значит, заложница.

– Михаил Яковлевич, тот коттедж с петухом на башне, о котором говорила Вика, нами установлен, и за ним ведется круглосуточное наблюдение. Пока в нем тишина и не замечено никакого движения.

– Где он расположен?

– В Мочище. В бору. Недалеко от Оби. Но реки с его территории не видно. Общество «Обские зори».

– Хорошо. Продолжайте наблюдение. Но аккуратно. Не вспугните дичь. У тебя все?

– Да.

– Тогда до связи.

Выключив рацию, Ярцев на некоторое время задумался: «Кто он этот таинственный босс самого Резаного? И как воспримет появление у себя уголовного розыска? Однако, как бы там ни было, нужно быть готовыми к самому неожиданному развитию событий».

«Десятка» оторвалась на значительное расстояние, и Ярцев приказал водителю прибавить скорость. Для «Волги» не было особой сложности догнать любой автомобиль: двигатель на ней был от мощной спортивной иномарки.

Когда стрелка подползла к отметке сто тридцать километров, «затрещала» рация. Звонил майор Родионов.

– Товарищ полковник, через три километра Бердское шоссе заканчивается.

– Меняемся местами, майор, – распорядился Ярцев, и «Волга» стала приближаться к «Жигулям», чтобы затем обойти их.

Но тут произошло совершенно неожиданное. «Audi-ТТ» стала сбавлять скорость, затем вдруг резко затормозила, из нее выскочили двое парней, молниеносно разбросили поперек трассы ленту «Ежа» со стальными шипами, заскочили обратно в машину, и она рванула с места с бешеной скоростью из-под самого носа уголовного розыска. Несколько секунд – и машина пропала из вида. «Десятка», не успев затормозить, прокатилась всеми колесами по острым шипам. Проколотые шины жалобно вздохнули и испустили дух. «Волга», взвизгнув тормозами, остановилась от пострадавших «Жигулей» метрах в пяти. С обеих сторон трассы перед «Ежом» стали накапливаться машины. Люди Родионова оперативно свернули «Ежа» и закинули его в багажник «Жигулей». Через минуту движение по трассе возобновилось.

– Шустрые ребята, – покачал головой Ярцев, подходя к майору Родионову, – сработали как цирковые артисты. И о чем это говорит, Лев Семенович?

– Похоже, они нас раскусили, товарищ полковник.

– Видимо, да. Думаю, им показалось неестественным, что «Жигули» не Отстают от крутой иномарки.

– Да, это так. И на старуху бывает проруха.

– Ладно, не будем заниматься самоедством. Вызывай эвакуатор и возвращайся со своей командой в управление. Одной группой справимся. А где гнездышко этого таинственного босса – подскажет маячок.

– Зачем рисковать, товарищ полковник? Можно привлечь для оперативной работы любую проезжающую машину. Двумя группами надежнее.

– В этом нет острой необходимости, Лев Семенович. И хозяина «Audi-ТТ» не стоит устанавливать. Уверен, что номера фальшивые. В противном случае эти шустряки не рискнули бы выкинуть на трассу «Ежа». Это же уголовное дело. Все, мы поехали.

Через несколько секунд «Волга», набирая скорость на ровной трассе, слилась с вечерними сумерками. Были видны только ее габаритные огни, которые быстро уменьшались.

Маячок, спрятанный в свитере Вики, работал исправно.

22

Полная луна, залив серебряным светом Обское водохранилище и вереницу шикарных коттеджей на берегу, отодвинула вечерние сумерки в глубь соснового бора.

Среди коттеджей выделялся крайний. Он был трехэтажный, тогда как все остальные – двухэтажные. И охрана у него была усиленная – четверо крепких вооруженных парней. Все остальные коттеджи охранялись невооруженными мужчинами, большей частью пенсионерами. Они были снабжены только мобильными телефонами и могли в случае чего позвонить в полицию.

Хозяин этого роскошного коттеджа неприметный предприниматель, оптовый торговец фруктами Карим Шарифович Валиев. Этот сорокалетний стройный узбек с пышной шевелюрой был весьма красив и нравился женщинам. Если бы он решился откровенно ответить на экспресс-вопросы корреспондента, то ответы его выглядели бы примерно так: богат, даже очень, холост, семейную жизнь отвергает напрочь, а предпочитает время от времени знакомиться с красивыми женщинами, особенно с природными блондинками, денег на которых не жалеет. Алкоголь – коллекционные французские коньяки и шампанское «Вдова Клико». Кофе или чай? Чай. Зеленый. Заваренный по узбекскому рецепту личным поваром Асланом. Пристрастие – ювелирные изделия и автомобили. А если выбирать из двух главное пристрастие? Автомобили. Предпочтительнее – спортивные.

В данный момент Карим находился в прекрасно обставленной столовой на первом этаже коттеджа. Он сидел в кресле возле камина с рюмкой коллекционного французского коньяка «Тессерон». Время от времени пригубливая золотистый напиток, он улыбался, предвкушая новые приятные чувства от встречи с актрисой Викой, которая так ему понравилась на фотографии.

Запиликал мобильный телефон. Карим торопливо включил его.

– Слушаю. Привез? Молодец. Отведи к Зульфие. Пусть примет душ и вообще приведет себя в надлежащий вид. И повежливее с ней. Ты же знаешь, я не люблю насилия. Хочу, чтобы она сама меня полюбила. А ты давай ко мне. Бегом.

Через минуту в столовую вошел охранник с бычьей шеей, ехавший в «Audi-ТТ» рядом с водителем.

– Садись, Мурат, есть серьезный разговор, – сказал Карим, кивнув на свободное кресло. – Наливай коньяк.

– Спасибо, босс, – поблагодарил Мурат. Подойдя к камину, он налил себе коньяку, опустился в кресло и стал греть рюмку в ладонях. – Позволь слово молвить, Карим Шарифович.

– Говори, – Карим прицелился колючим взглядом в лицо начальника охраны, – есть проблема?

– Подозрение, босс.

– Рассказывай.

И Мурат подробно поведал шефу о происшествии на Бердском шоссе, о «Еже», который они раскинули на трассе.

– Предполагаешь, что был хвост?

– Думаю, что да. Интуиция меня еще не подводила, босс. Согласитесь, что «Жигуль» не ездит со скоростью сто тридцать. Это меня и насторожило.

Карим помолчал, поставил рюмку с недопитым коньяком на камин, тронул под носом тоненькую полоску черных усиков.

– Может быть. Тогда возникает вопрос – кто следил? Менты или конкуренты?

– Конкуренты?! – удивился Мурат. – Но кто о нас знает? И кто бы посмел? Скорее всего, это были легавые. Конечно, мы их сделали как последних фраеров, но данный факт меня насторожил.

– А мне интуиция подсказывает, что за вами следили не менты, а люди человека, который знает меня лично, но не в курсе, где моя берлога.

– Вы не шутите, босс? – Мурат залпом выпил свой коньяк. – Кто же этот злодей? Да мы его изрежем на кусочки.

– Мои подозрения сходятся на одном довольно смелом человеке – Резаном.

– Резаном? – в очередной раз удивился Мурат и наполнил рюмку коньяком. – Я не ослышался, босс?

– Не ослышался. Слежка за твоей машиной только укрепила меня в мысли, что Резаный хочет меня предать. Я перестал ему доверять. Надо его убрать. За тем я и пригласил тебя. Никому другому доверить это дело не могу. Ты умный и хитрый, отличный стрелок. Справишься. Гонорар будет двойной. Согласен?

Мурат, чтобы выиграть время, стал медленно цедить коньяк из рюмки.

Карим не торопил.

– Ты займешь его место, – продолжил он. – Кроме того, твоя доля увеличится на десять процентов. Станешь богатым человеком.

– Спасибо за доверие, босс, – вымолвил Мурат и допил коньяк. – Я, конечно, согласен. Однако меня шокировало такое ваше решение. Ведь Резаный ваш лучший друг и самый надежный компаньон.

Карим отрицательно качнул головой.

– Другом Резаный мне не был, но компаньоном действительно был. До последнего времени. Он провалил большое дело. Я не могу ему больше доверять. А когда перестаешь доверять человеку, то он это почувствует и может стать очень опасным. Зачем в таком случае оставлять в живых опасного свидетеля? Это было бы неосмотрительно. Еще комментарии нужны?

– Нет, босс.

– Тогда по рукам?

– Да, босс.

– Резаный, как мне стало известно, ищет за моей спиной новые связи по наркотрафику. Игнорирует меня – своего босса. Значит, хочет свинтить. Самостоятельности захотел.

– Ясно, босс. Дело будет сделано – комар носа не подточит.

– Вот и ладушки. На тебя, Мурат, я возлагаю большие надежды.

– Благодарю, Карим Шарифович!

Налили коньяку и выпили за намеченное важное предприятие. Оба потянулись к тарелочке с нарезанными ломтиками лимона, но… не успели закусить. Двери в столовую распахнулись, и от порога раздались слова, бесстрастные, как тиканье ходиков:

– Руки вверх и не шевелиться. Чуть что, стреляю без предупреждения.

Затем послышался мягкий топот кроссовок, и в столовую вбежали крепкие мужчины в спортивных костюмах. Ища оружие, они ловко ощупали остолбеневших от неожиданности Карима и Мурата. У Мурата был изъят пистолет «Стражник» с глушителем, а у Карима никелированный дамский пистолетик бельгийского производства.

Высокий, атлетического сложения мужчина, первым появившийся в столовой и приказавший поднять руки вверх, сухо произнес:

– Городской уголовный розыск. Полковник Ярцев. Я представился. Теперь ваша очередь.

Отходя от первого шока, Валиев, возмутился:

– Что вы себе позволяете, полковник?! На каком основании врываетесь на территорию частного владения? Вы ответите за это. Я честный предприниматель и не позволю, чтобы со мной обходились таким образом. Рискуете своими погонами, полковник.

– Рисковать – наша работа, – усмехнулся Ярцев и подошел ближе к хозяину коттеджа. – Должен вам заметить, уважаемый честный предприниматель, что пустое красноречие вам не поможет. А насчет оснований – их больше чем достаточно. Для начала предъявите разрешение на хранение оружия.

– Это не мой пистолет, – понизил тон Карим. – Я… я его нашел и собирался сдать в полицию. А у моего начальника охраны, – он кивнул на Мурата, – есть лицензия на оружие, как и у всех охранников. Кстати, как вы сюда проникли? Что с охраной?

– За охрану не беспокойтесь, она отдыхает, обошлось без жертв, – ответил Ярцев, внимательно, разглядывая лицо Карима. – Вы не ответили на мой вопрос. Прошу представиться: фамилия, имя, отчество?

– Карим Шарифович Валиев, оптовый торговец фруктами. Можете убедиться по документам, которые передали вам ваши сотрудники.

– Вижу, что по паспорту вы тот, за кого себя выдаете, – не без иронии заметил Ярцев, листая паспорт предпринимателя. – И гражданство российское. Однако насчет вашей личности у меня возникли большие сомнения.

– Какие сомнения? Я протестую! Я буду жаловаться прокурору.

– Встреча с прокурором вас ждет в ближайшее время. Но вам придется многое объяснить ему. Например, с какой целью вы захватили в заложницы Вику Румянцеву и насильственно удерживаете ее? По статье Уголовного кодекса наказание – до десяти лет лишения свободы.

– Заложницы? У меня нет никакой заложницы.

– Вы утверждаете, что Вика Румянцева, актриса театра «Музкомедии», находящаяся у вас, не заложница?

– Да, я настаиваю на этом. Она добровольно согласилась поехать ко мне. Это могут подтвердить мои охранники и начальник охраны Мурат Азизов, который ездил за ней, – Карим кивнул в сторону понуро стоявшего Мурата и крикнул ему: – Чего молчишь? Скажи господину полковнику, как дело было.

Мурат вздрогнул от окрика босса и быстро заговорил:

– Карим Шарифович правду говорит. Девушка добровольно дала согласие поехать сюда. Никакого насилия не было.

– Другого от вас я и не ожидал, – заметил Ярцев. – Однако Румянцева иного мнения. Мы с ней уже побеседовали. К тому же все ваши действия сняты нами на видеокамеру. В том числе и тот момент, когда вы, чтобы оторваться от погони, выбросили на трассу «Ежа», чем создали на дороге опасную аварийную ситуацию. По счастливой случайности, обошлось без жертв. С вами, гражданин Азизов, беседу продолжит следователь.

По знаку полковника омоновцы надели на Мурата наручники и вывели из столовой.

Карим, покраснев как вареный рак, тихо обратился к Ярцеву:

– Господин полковник, отпустите Мурата и простите нас. Мы ничего плохого девушке не сделали. Я сам против насилия. Хотел договориться с Викой по-хорошему. Готов заплатить за моральный ущерб любые деньги. Может, договоримся? Готов передать вам сейчас же сто тысяч зеленью. Мне не хотелось бы портить репутацию честного предпринимателя…

Ярцев невольно рассмеялся.

– Извините, меня позабавила ваша фраза, сказанная с особым пиететом: «Не хотелось бы портить репутацию честного предпринимателя». Вижу, вы человек с тонким юмором. А вот у меня о вас, любезный, совсем противоположные сведения. За сколько вы купили Вику Румянцеву у Резаного?

Услышав о Резаном, Карим опустил голову. Такого крутого поворота он никак не ожидал. Он предполагал, конечно, что немного прокололся с этой смазливой артисточкой, но надеялся выкрутиться. При упоминании же о Резаном у него заныло под ложечкой и во рту стало сухо. Как опытный зверь, он почувствовал где-то совсем рядом мощный капкан, в который ему ох как не хотелось угодить!

– Что с вами, Карим Шарифович? Вы как будто в лице изменились?

Собрав всю свою волю, Карим пожал плечами.

– Со мной ничего, господин полковник. Я просто задумался. О каком Резаном вы говорите? Что это за человек? И какое к нему отношение имею я?

– У вас короткая память? Хорошо, я напомню. Резаный – это ваш сообщник по криминальному бизнесу. Наркотики, производство и сбыт фальшивых денег. У него вы и Вику Румянцеву купили, как неодушевленную вещь. Эта сделка стоила вам голубого бриллианта в пятнадцать карат.

– Вам и об этом известно?! – непроизвольно вырвалось у Карима, он побледнел. – Откуда вы узнали? Резаный не мог меня продать.

Ярцев, проигнорировав вопрос Валиева, продолжил:

– Вижу, что к вам возвращается память. Это хорошо. Она вам пригодится, когда будете давать показания следователю. Я же вас арестовываю как международного преступника, наркобарона, находящегося в розыске Интерпола. Я сразу узнал вас, Мустафа Рустамович Исламбеков. Вы мало изменились с тех пор, как были сфотографированы в мексиканской тюрьме. Правда, бородку теперь не носите, но и без нее вы хорошо узнаваемы.

Мустафа ничего не ответил. Устало опустившись в кресло, он смежил веки, помолчал, затем тяжело открыл глаза и, посмотрев в лицо Ярцеву со злобой загнанного зверя, тихо процедил:

– Так вот ты какой, козырной мент! Наслышан о тебе. Но от нашей встречи не испытываю особого удовольствия. Хотя, должен признать, присоединяюсь к тем криминальным авторитетам, которые отзываются о тебе не только с ненавистью, но и с определенным уважением.

– Весьма польщен положительными отзывами в мой адрес столь почтенных особ, – усмехнулся Михаил Яковлевич, – это еще раз свидетельствует о том, что я честно выполняю свой долг.