Текст книги "Искатель, 2014 № 11"

Автор книги: Олег Быстров

Соавторы: Анатолий Королев,Владимир Лебедев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Может, не стоило его отпускать? – с сомнением проговорил Никола.

– Ерунда, – отмахнулся Мрачный. – Птичка арендованная, летун не при делах. Использовали втемную. Ну, спросят его, куда он нас отвез? Ну, покажет он место – и что? Здесь можно найти сотню мест для посадки, толку-то. А лишний грех я себе на душу не возьму. И тебе не позволю.

Они направились в глубь острова, туда, где виднелись останки судоремонтного завода. Вик глазел по сторонам: доки, краны, какие-то громоздкие Механизмы, предназначения которых он не знал. Кое-где высились потрепанные судовые корпуса без надстроек, казавшиеся чудовищными дохлыми рыбами, выброшенными на берег. Все вокруг было ветхим, проржавевшим, давно пришедшим в негодность. Мелкий белый песок, сейчас серый от влаги, замел пути узкоколеек. Мерзость запустения и разрухи.

Однако Мрачный уверенно вел между полуразрушенных построек и ржавых остовов, ориентируясь по каким-то своим, только ему ведомым приметам. Время от времени он подавал особые знаки рукой, и Вик понял, что путешествие их не остается незамеченным. Где-то между развалин доков и гор строительного мусора были устроены секреты с часовыми, и при необходимости незнающий человек вряд ли прошел бы здесь и треть того пути, что преодолели они.

Внезапно Мрачный остановился у невзрачного приземистого строения, не отличавшегося видом от многих других, налепленных здесь впритык, и толкнул скрипучую дверь. Открылся вход в подземелье – металлическая, тоже основательно проржавевшая лестница. Справа, из темноты, тут же показались ружейные стволы, но Мрачный буркнул что-то, и стволы исчезли.

Спускаться пришлось довольно глубоко, потом потянулся горизонтальный бетонный коридор, освещенный редкими фонарями. Было холодно и сыро, но дозоров больше не наблюдалось. Наконец в неприметной нише показалась еще одна дверь. Мрачный набрал код на пульте (пульт выглядел совершенно новеньким, в отличие от всего того, что попадалось на глаза ранее) и с усилием распахнул тяжелую бронированную створку.

– Вот мы и на месте, – удовлетворенно выдохнул он.

Здесь располагался вполне жилой бункер: калорифер создавал приятное сухое тепло, имелась мебель в виде стола со стульями и продавленного дивана. Под потолком горела яркая лампа. В углу особняком стояло кресло, в котором восседал Гром.

Вид главаря Неукротимых с последней их встречи не изменился: все та же грива нечесаных волос, перетянутая тонким ремешком, и байкерский наряд, и неизменная сигара в руке. Только похудел Гром, и взгляд стал настороженным, как у человека, готового немедленно выхватить оружие.

– Ну, заходи, – с легким сомнением проговорил он. – Давно не виделись. С чем явился?

Вик тяжело плюхнулся на стул, перевел дух. Гром встретил его теми же словами, что и тогда, в избушке. Сколько всякого случилось с тех пор, а фраза и интонация остались прежними. Может, это знак и удастся еще вернуть жизнь в прежнюю колею?

– Вик у нас теперь супертягун, – сказал за Вика Мрачный. – Валит людей пачками, даже машинкой какой-то хитрой обзавелся…

Никола со Столбом прошли к дивану. Столб освободился наконец от конденсатора, который таскал все это время на плечах, и поставил его в углу. Мрачный расположился на стуле, напротив Вика. Помощники Грома пытливо смотрели на вора.

– Позовите Опера, – спокойно произнес главарь. – Без него я разговоров о тягачестве не веду.

Усевшийся было Столб дисциплинированно вскочил и покинул бункер через другую дверь в углу, которую Вик сразу не заметил. Не прошло и минуты, как явился главный специалист по витаксу. Подсел к столу, с любопытством уставился на Вика. Вик без слов выложил на стол генератор.

– О, – обрадовался Опер, – блокиратор поля! Интересная игрушка. Но у нас такие тоже есть. Зачем он тебе, Вик?

– Я знаю ему лишь одно применение, – тихо проговорил тягун. – И сейчас эта штука для меня как намордник для бешеного пса.

Он рассказал им все. Как рассказал бы близким друзьям, потому что во всем мире не осталось других людей, готовых выслушать исповедь пробитого тягуна. Зато нашлось бы множество охотников либо пристрелить его на месте, либо запрячь вновь на сбор витакса. Как запрягают вола тащить непосильный груз.

Дымил сигарой Гром. Кивал и время от времени бормотал что-то себе под нос Опер. Сумрачно, но сочувственно смотрел на Вика Мрачный.

На столе мирно помигивал красным сигналом прибор. Тем самым, что расположен под значком перечеркнутой волны.

– И что думаешь делать дальше? – спросил Гром, когда тягун умолк.

– Не знаю, – честно признался тот. – Точнее, знаю две вещи. Первое, я должен посчитаться с Залеским. Второе, нужно вызволить Софью. А потом…

– Первое поддерживаю, – откликнулся Гром. – Этого подонка нужно просто утопить в собственном дерьме. И тут я тебе помощник. По поводу второго – сомневаюсь. Девочка сама влезла во все это. Подставила тебя, смерть Баса на ее совести. Заслужила ли она помощи и прощения – не знаю. Но и решать не мне. И, наконец, насчет «потом»… Опер, что скажешь?

– Ты можешь не знать, Вик, но технология блокировки поля не такая уж новая штука. – Опер поудобнее уселся на стуле. – Феномен кокона известен давно, другое дело, что ему пока не могут найти достойного применения. К легальным носителям он неприменим, эти люди имеют право сдавать витакс и получать подпитку в ви-пунктах. Конституциональное право! К тягунам?.. Была идея вооружить похожими машинками ви-контролеров, но когда ее применять? Тягуна надо вначале поймать и доказать, что он тянул. Остаются только «пробитые». Но явление это столь редкое и столь легко ликвидируется в клети, что ради нескольких случаев пробоев поля нет смысла выпускать большое количество таких блокираторов. Вот и существует прибор в виде нескольких моделей…

– Что ты сказал?.. – пораженно прошептал Вик. – Легко ликвидируется в клети?!

– Да. Это у вас, в среде тягунов, усердно поддерживается миф об опасности «пробитого». И работа эта ведется, прежде всего, ви-контролем и «ге-бе». Им выгодно, чтобы вы шарахались друг от друга. Не верили, даже убивали. Вы и так-то сугубые индивидуалы, работаете строго в одиночку. А вот еще сказочка об опасности пробоя, чтоб погорячее было. Вашим противникам выгодна всеобщая подозрительность и вражда. Не хватало еще, чтобы тягуны объединились в собственную федерацию и профсоюз! – хохотнул он.

Вик потрясенно молчал. Он уже поставил на себе крест, прикидывал, как бы поэффектней хлопнуть на прощание дверью, а тут… Легко ликвидируется в клети!

Впрочем, поражены объяснениями специалиста были все. Мрачный слушал, открыв рот. Никола со Столбом сидели тихо, как мыши, не пропуская ни одного слова. Только Гром невозмутимо пыхтел сигарой. Возможно, он все-таки читал труды по теории биополя.

– И ты можешь это сейчас сделать? – подался Вик к Оперу. – Ну, закрыть прореху?

– Да без проблем, – улыбнулся специалист. – Если, конечно, шеф не будет возражать… – покосился он в сторону Грома.

– Не будет, – пыхнул дымом тот. – Шеф возражать не будет.

– Только вот тягуном ты уже быть не сможешь. Это единственная правда из того, что наплел тебе Залеский, – закончил мысль Опер. – Тут уж так: клеть поле залатает, утечку снимет, но и восприимчивость заблокирует наглухо. Спонтанную восприимчивость, ту, которая позволяет тебе тянуть. Влить витакс через ту же клеть по обычной методике – пожалуйста! Это вполне возможно. Но вот тянуть… нет, уже нельзя.

И тут блокиратор ожил. Незаметный до сей поры индикатор – красный, в левом верхнем углу прибора – тревожно замигал. Все отпрянули, только Опер рассмеялся:

– Аккумулятор садится. Это ж портативная модель. Так что решай быстрее…

– Да уже решил все!.. – вскинулся Вик.

– А может, это?.. – неожиданно навалился на стол Мрачный. – Может, повременим? – И обернулся к Грому: – Шеф, ты б видел, как этот парень спецназовцев валил! Любо-дорого! Это ж оружие невиданной силы! Вик, будем содержать тебя в лучших условиях. Опер за этим приборчиком проследит, чтоб работал как часы. Подзарядит там, сделает, что нужно, и… В виде разовых акций, а?! Ну, хотя бы против наиболее опасных представителей тоталитарного витакс-режима!

Все молчали. И смотрели на Вика. Он буквально чувствовал физически, как перспектива обладания таким оружием кружит голову – Мрачному, Николе, Столбу. Даже Оперу!

Только Гром невозмутимо курил сигару.

– Как тебе такое предложение, вор? – спросил он так, будто речь шла о покупке новых туфель.

А Вик вспомнил автобусную остановку. Девчонок, падающих под дождем. Бар. Камеру с женщинами. Валерку Безменова по прозвищу Шестопер. Будь оно все проклято! Ведь мечтал же он стать художником, и быть может, еще станет им?..

– Клеть, – тихо и внятно сказал он.

– Так хоть на время! – застонал Мрачный. – С Залеским разобраться! Черные Бессмертные голову поднимают, говорят, собирают свои эскадроны. Если их сейчас не прижать, потом лиха хватим! Хотя бы самое горячее погасить, а потом уже!..

– Клеть, – без тени сомнения повторил Вик.

– Эх! – махнул в сердцах рукой Мрачный. – Такое бывает раз в сто лет, а вы…

– Отставить, Мрачный, – закрыл обсуждения Гром. – Человек сделал выбор, и я его уважаю. И человека, и выбор. Не каждый согласится быть постоянным проходом в преисподнюю. Я бы, например, не согласился. Опер, готовь аппаратуру…

– Да она у меня всегда готова, – улыбнулся специалист, похожий более на недоучившегося студента.

– Но ты расплатишься со мной витаксом, вор, – повернулся главарь к Вику.

– С удовольствием, – откликнулся тот. – Я даже знаю, где его взять.

35

В тот жуткий, незабываемый вечер Софья чуть не умерла. От страха, разочарования, обиды. Нет, больше всего, наверное, все-таки от страха.

Как все изменилось в один миг!

Залеский, это конопатое ничтожество – ведь только и умел, что жрать ветчину, каждый раз запинаясь при слове «хамон»! – вдруг стал совсем другим человеком. Жестким, как подметка, и опасным, как нож в рукаве. И голос стал другим, и фигура. Даже нос-пипка на широкой ряшке побелел, и от этого стало почему-то совсем жутко. Хотя казалось бы, куда уж больше…

А когда схватил он ее за плечи и поставил перед Виком! Думала – все, смерть пришла! У Витьки глаза такие были – с такими глазами убивают. Она знала. А этот подонок орал – что, высушишь нашу подружку, как осенний листочек?! Бедный, желтый листочек, что летит по воле холодного ветра, нигде не находя себе пристанища. Лишь хрустнет под каблуком равнодушного прохожего, спешащего по своим делам.

Но Витька не смог. Он никогда бы не смог ее убить. И его скрутили. Нет, как крутили ему руки, она не видела. Может, и не было такого, просто пошатнулся Вик, когда ворвался в комнату тот бугай со своим приборчиком. Качнулся, еле на ногах устоял. Значит, все-таки скрутили…

А руки – это ей. Грубо, сильно, так, что лопатки чуть не вывернулись. Эти мрачные отвратительные типы – засунули в ванную комнату, лучшего ничего придумать не смогли. Один – длинный, с рябым лицом, стоял рядом, взглядом раздевал. Еще бы чуть-чуть, и под юбку бы полез. Она уже нашарила сзади на полочке флакон с шампунем. Массивный, стеклянный. Попробовал бы, вмиг по головенке своей похотливой схлопотал – мало б не показалось…

В комнате бубнили: говорил в основном. Залеский, но иногда и Витькин голос прорывался. О чем говорят, не разобрать, и от этого снова стало жутко и пусто на душе. Захотелось немедленно, вот прямо сейчас оказаться где-нибудь далеко-далеко. Например, под теми растрепанными ветром пальмами. И чтоб рядом были Вик и Бас. Живые и невредимые…

Потом все ушли. И этот рябой, и Вика увели – все протопали через коридор. Заглянул только Залеский, усмехнулся:

– Поживешь пока здесь. Это ж твое любимое гнездышко, не так ли? И заруби на своем хорошеньком носике – никаких звонков, встреч, квартиру вообще не покидать вплоть до дальнейших моих распоряжений. Сидеть тихо, как мышь. И тогда, может быть, останешься живой. А будешь меня слушаться, станешь, быть может, еще и богатой. Чтоб скучно тебе не было да чтоб глупостей не наделала ненароком, оставляю Эдика. Нормальный парень. Только хвостом перед ним поменьше верти, не провоцируй…

С тем и ушел.

Софья выбралась в комнату. Комната стала чужой, холодной, и пахло в ней чужими людьми, а вот беда была ее собственной. Она прошла к бару – конька не было. Вообще ничего не было: ни конька, ни будущего, ни надежды.

– На вот, – протянул флягу Эдик, коренастый тип в полупальто.

Она приложилась к горлышку – какое-то ужасное пойло, но крепкое, и скоро стало все равно. Мир покачнулся и поплыл, и, чтоб удержаться в этом неверном, зыбком мире, она рухнула на диван – единственный островок обманчивой стабильности во всей этой дикой истории.

Прошло пять тягучих, одуряющих дней. Бесконечно тянулся шестой. Эдик, несмотря на бандитскую внешность, оказался действительно приличным молодым человеком. С разговорами не приставал, вообще не приставал. Сидел в кресле у окна, листал толстые спортивные журналы и бюллетени скачек. Звонил несколько раз на тотализатор, это Софья заметила, но интереса к женщине не проявлял.

Еду им приносили из ресторана, Эдик вежливо спрашивал, чего бы ей хотелось поесть. Софья вначале капризничала, делала немыслимые заказы. Потом надоело, отмахивалась – закажи, мол, что-нибудь на свой вкус. По ее же просьбе приносили коньяк. В первые дни пила сама, пила много, к вечеру становилась совершенно пьяной и падала лицом в подушку.

Охранник смотрел на все это равнодушно. Однако скоро пить одной стало невмоготу, и Софья пригласила Эдуарда. Тот вначале отнекивался: он, мол, на работе, нельзя. Но Софья уговорила. Не родился еще мужчина, которого она не смогла бы уговорить. За рюмкой коньяка поболтали «за жизнь». Не слишком откровенно, но это ведь только на первый раз. Потом отношения стали более простыми, человечными, что ли, как-то само собой наладилось общение. А еще чуть позже Софья стала ловить на себе уже совсем другие его взгляды.

Ох, уж природу таких вот взглядов она чувствовала позвоночником! А что, хоть какое-то разнообразие в тоскливых тюремных буднях…

Залеский не появлялся, но люди от него приходили. И приходили не пустыми: вначале объявились те три чемодана, что наполнили Вик с Басом. Потом канистры стали прибывать с небывалой скоростью – по две-три в день. На вчерашний вечер в углу комнаты выстроились в ряд десять канистр. Пять тысяч лет витакса!

Это был уже не стартовый капитал, это был прямой билет в мир бессмертных. И Софья заказала ужин. На двоих. С хорошим сухим вином и свечами.

– Мы пять дней живем бок о бок, Эдик. Давай хоть раз поужинаем по-человечески.

Эдик кивнул. Эдик улыбнулся – давай поужинаем, это так невинно…

Обстановку Софья создала почти интимную. Именно «почти» – поспешишь, людей насмешишь. Оделась так, что кое-чего еще не видно, но фантазию уже будоражит. Она всегда это умела – подвести к самой грани и… – не так скоро, дорогой, дай мне чуть-чуть времени… Под вино и легкие закуски пошел легкий, чуть хмельной разговор. И улучила момент – спросила про планы, виды на жизнь, надежды и мечты. А после аккуратно и ненавязчиво перешла к десяти заветным чемоданам.

– Ты представь себе, Эд, – так она стала называть его с начала ужина, – какое будущее можно построить на этой куче денег! Мир распахнется перед тобой! Вот скажи, просто интересно, сколько тебе нужно времени, чтоб заработать столько денег на службе у Залеского? И как бы ты их потратил?

Эд смеялся, корчил задумчивые рожицы, пытался что-то высчитывать, не забывая заглядывать в декольте. Все в шутку, конечно же. Софья не мешала: ни смеяться, ни заглядывать. Софья тоже перечисляла, куда бы она вложила такой капитал, и тоже шутила. И только потом с горечью добавила:

– А ведь там большая часть витакса – моя. Да-да, не удивляйся, Эдик. Моя была идея, да и исполнение тоже. И люди были мои. А теперь этот прохвост приберет все к своим рукам. Хорошо, если кинет какие-нибудь крохи… А то вовсе пристукнет. Зачем ему рядом женщина, которая сделала его богатым? Живое напоминание…

Эдик оказался мальчиком сообразительным, сразу понял, что шутки кончились.

– Нам не уйти с таким куском, Соня, – так стал он называть ее после второго бокала вина. – У Залеского длинные руки: достанет и заберет чемоданы вместе с нашими головами.

– Еще вчера я думала так же. А позавчера и помыслить не могла ни о чем подобном. Но сегодня… У Залеского сейчас очень трудные времена, ему бы самому ноги унести.

– И откуда информация? – насмешливо спросил Эдик. – Ты ж тут в полной изоляции.

– В изоляции, – согласилась Софья, – но не в такой уж полной. Это ведь мое гнездышко, я сама его обустраивала. Кое-что предусмотрела…

– Ты хочешь сказать?.. – поразился собеседник.

– Да, – кивнула Софья, – маленькая щелочка во внешний мир у меня осталась.

Она блефовала. Нещадно врала, рассчитывая лишь на свое обаяние и фактор внезапности. Еще – на умение убеждать мужчин.

– Да! Да, Эд! – Она кинулась к нему, обвила шею руками, выдохнула жарко и сладко, прямо в лицо: – Я знаю, что говорю! У нас совсем мало времени, но если сейчас – прямо сейчас! – мы прихватим эти чемоданчики и скроемся, никто нас не найдет! У меня есть документы. Мы сможем покинуть страну. Ты представляешь, как мы заживем – только ты и я!

– У меня здесь мать… – пролепетал охранник.

– К черту! У меня здесь прошла вся жизнь, и что из того? Когда-то нужно принимать решения – такие, которые меняют судьбу! Твою маму мы сможем забрать позже, это не проблема. Ну?! Ну же – решайся! У тебя есть машина?..

– У меня есть машина, Сони, – послышался от двери насмешливый знакомый голос.

Они отпрянули друг от друга, будто школьники, застигнутые строгим учителем за чем-то постыдным. В дверях стоял Залеский.

– Даже фургон, – продолжал полковник, входя в комнату. У двери остались стоять истуканами двое крепких ребят в беретах. – Десять конденсаторов длительного хранения не такой маленький груз, тут нужен транспорт посолиднее. А вы неплохо проводите время, ребята. Вино, хорошие закуски. И планы! – конечно, грандиозные планы от госпожи Станкевич! Эдик, ты проникся?

На охранника было жалко смотреть.

– К сожалению, у меня совершенно нет времени. – Залеский стал серьезным. – Мальчики, начинайте носить конденсаторы в машину.

«Береты» опрометью бросились выполнять приказание, а командир повернулся к Эдуарду:

– Ты только что предал меня, парень. По себе знаю, эта стерва умеет уговаривать, но ты меня предал. А что делают с предателями?

Эдик съеживался на глазах, будто из него разом выпускали весь витакс вместе с воздухом.

– Ладно, не трясись, пока я тебя убивать не буду, – закончил Залеский. – Послужи пока. Когда погрузим конденсаторы, уберешь этих двоих. Быстро и тихо. И сядешь за руль. Может, еще заслужишь место рядом со мной. Преданностью! – он поднял палец вверх, – только преданностью!

Охранник быстро-быстро закивал головой, начал сползать со стула, а полковник уже смотрел на Софью:

– И все-таки ты ехидна, Сони! Никогда нельзя ни положиться на тебя, ни оставить без присмотра. Стоит отвернуться, и раз! – у собственных губ обнаруживаешь бокал с отравленным коньяком! Или что вы там сегодня пьете…

Софья смотрела на Залеского с ненавистью. Страха не было, паники не было, ничего уже не было. Только ненависть.

– Такой ты мне нравишься даже больше, девочка, – хмыкнул то ли безопасник, то ли бандит. – Но вот тебя я, пожалуй, с собой не возьму. Сыт я твоими выкрутасами по горло. Вокруг полно красивых женщин, и все они покупаются за деньги или витакс. Дело лишь в цене…

– Позвольте с вами не согласиться, господин Залеский, – вдруг раздалось от дверей.

Все обернулись одним движением: спутанные, давно не чесаные волосы, стянутые ремешком, грубоватое, но по-своему красивое лицо с резкими чертами, клепаная «косуха» и ботинки с высокими берцами.

– На мой взгляд, каждая человеческая жизнь не имеет цены. Если не брать в расчет витакс, конечно…

– Гром! – взвизгнул Залеский. – Нет! Тебя сейчас не должно быть здесь!

– Почему? – удивился главарь Неукротимых. – Потому что спецназ штурмует Змеиный остров? С применением авиации и тяжелой техники. Да, сейчас там все объято пламенем. И я, стало быть, должен гореть вместе с развалинами судоремонтного завода?

– Ты должен гореть в аду! – вырвалось у Залеского. – Ты уже пару часов как должен валяться дохлый в компании своих головорезов!

Словно в ответ на его слова за спиной Грома появились здоровенный молодец, по глаза заросший щетиной, и жилистый мужик с мрачным лицом. Эдик, словно проснувшись, дернулся, и тут же грохнул выстрел. Охранника отбросило на сервант, тело медленно сползло, оставляя на полировке темный след.

– Со Змеиного есть много путей отхода, – философски проговорил Гром. – И не только по воде. Но мы здесь по другой причине.

Он чуть отодвинулся, и в комнату вошел Вик.

В Софье все дрогнуло – Вик! живой! все тот же смелый, честный, благородный Вик!

Залеский изменился в лице. Слова, готовые сорваться у него с языка, застряли в глотке. Все, что он смог, – выставить перед собой руку с растопыренной пятерней.

Но Виктор шел к врагу размеренной походкой человека, прибывшего для свершения определенной миссии.

Приблизился.

Между ними остался один шаг.

– Вы знаете, Залеский, с какого объекта происходит отток витакса в первую очередь? – спросил Вик. – А если контакт с объектом будет максимально плотным? Например, вот таким?

И он резким движением схватил врага за горло и сжал.

Залеский захрипел, вцепился пальцами в руку Сухова, но ни оторвать ее от себя, ни вывернуться сил у него не было.

– Вот и все, Залеский, – проговорил Вик. – Вспомни напоследок Себастьяна Лагеря. Да и других тоже – а их было много – вспомни.

Свинцовая бледность залила лицо полковника, губы посинели. Он захрипел совсем уже страшно, ноги дернулись и подогнулись. Вик отпустил руку, и тело рухнуло на паркет с грохотом, словно сбросили вязанку дров для камина.

– Эй, как это ты его Вик?! – подал голос Гром. – Ты ж у нас теперь не по части тяга. Или снова всех нас обманул, вор?

– Да уж какой тут тяг. – Вик склонился над телом, пощупал пульс. – Готов. Сам сдулся. Видно, сердце у негодяя было ни к черту. Не выдержало, так сказать, грандиозности планов. Да и смог бы тянуть – с него бы не стал. Мусор один…

Софья не верила ни своим ушам, ни своим глазам. Вик уже не тянет витакс, но убивает Залеского одним прикосновением? В комнате, всего в метре, стоит легендарный Гром? Что за чертовщина здесь происходит?

Виктор будто услышал ее мысли:

– Да, Соня, я больше не тягун.

Спросила с испугом:

– А кто ты?

– Не знаю, – честно признался Вик.

– Вот, кстати, – вступил в беседу Гром, – пора бы тебе, Вик, определяться. Войсковая операция на Змеином уже, наверное, окончена. Сейчас там разберутся, что штурмовали голые камни, и начнут поиски. Нас будут искать – есть за что, но и тебе шлейф трупов не простят. То, что многое свершилось по незнанию или по принуждению, вряд ли зачтется.

– А ты куда, Гром? – спросил Вик.

– Мы уходим на другой берег Змейки. В городе сейчас будет слишком опасно. Поставим новую базу, нарастим мышцы. И вернемся, все начнем заново. Нас, знаешь ли, совершенно не устраивает нынешнее распределение витакса. А что до тебя… Ты мог бы высосать нас всех, как леденец, По приказу Залеского. Но не сделал этого. Да и раньше я кое-что о тебе слышал, среди блатных тоже иногда люди встречаются. Однажды я тебе уже предлагал присоединиться, так что предложение остается в силе.

– Но я ж не тяну больше… – грустно усмехнулся Вик.

– Зато опыт какой! – хохотнул Гром. – Оперу давно нужен помощник в его изысканиях в области витакса.

– Опять же разобраться надо, как «пылесос» с конденсатором реагирует? – встрял неизвестно откуда вынырнувший Опер. – И как эта система воздействует на тягунов? Все твои беды, Вик, начались с этого. Вот и покумекаем…

– В крайнем случае, будешь рисовать для нас листовки, – продолжил с улыбкой Гром. – Шутка. Дел в этом мире для нас с тобой найдется с избытком, брат. Итак, заканчиваю дискуссию. Витакс, неправедно нажитый преступником Залеским, я объявляю конфискованным в пользу фракции Неукротимых. Решать судьбу Софьи Станкевич не имею права, да и не хочу этого делать. И нам пора. Тут еще прибрать нужно, – показал он в сторону мертвых тел. – И внизу двое холодных.

Вик повернулся к Софье.

Вик шагнул к Софье:

– Пойдем со мной, – сказал он. И посмотрел – совсем не так, как когда-то на речке. И не так, как смотрел, когда миловались они в гнездышке.

«Пойдем, я не смогу без тебя!» – крикнули его глаза.

А Софья глаза опустила.

Ах, мой славный, мой честный, смелый и благородный Вик. Какой лес, какая база? Что мне там делать – стирать белье твоим новым товарищам? И самое главное: разве можно из вашего подполья попасть в мир бессмертных?

Молчание повисло между ними глухое, как пыльный занавес на сцене всеми забытого театра. И нерушимое, как окончательный приговор.

– Пошли, брат, – хлопнул Вика по плечу Гром. – Боюсь, эта дама не горит желанием разделить твою судьбу. Бог ей судья. Пошли.

– Прощай, – проронил Вик и развернулся к двери.

И уже на выходе не выдержал, обернулся, прежде чем навсегда покинуть эту квартиру: Софья, сидящая на диване, как птица со сломанными крыльями, и Гром с усмешкой сыплет к ее ногам горсть жетонов на витакс:

– Это вам, сударыня, на первое время. Чтобы с голоду не помереть…