Текст книги "Искатель, 2014 № 11"

Автор книги: Олег Быстров

Соавторы: Анатолий Королев,Владимир Лебедев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Оперативники уже успели выхватить из наплечных кобур свое оружие, но раненый лейтенант, заваливаясь на бок, выронил пистолет на пол.

Сафронов кинулся в погоню. Дважды он стрелял в незнакомца на бегу, однако оба раза промазал. Преследуемый тоже выстрелил два раза в преследователя, но не попал. Одна из пуль буквально шоркнула по волосам младшего лейтенанта, но смерть пролетела мимо. Только холодком от нее потянуло.

При повороте на первый этаж Сафронов значительно сократил расстояние до беглеца и удачно выстрелил. Незнакомец схватился за левое плечо, но, обернувшись, выстрелил в ответ. И здесь произошло одно из чудес, которые бывают редко, но все же происходят. Развив большую скорость, младший лейтенант запнулся о свою собственную ногу и стал падать одновременно со встречным выстрелом. Пуля прошла у него под правой рукой, пробив материю пиджака. Не запнись он – пуля бы точно угодила в грудь. Упав, Сафронов сильно ударился головой о бетонную плиту. С трудом поднимаясь на ноги, он услышал громкий стук подъездной двери. Момент для погони был упущен. Вверху раненый товарищ. Что с лейтенантом?

В голове у Сафронова гудело, будто после тяжелого угара. Он не видел и не ощущал крови, наплывающей с головы на щеку. Покачиваясь и держась за стены, вошел в лифт и поднялся на восьмой этаж.

Перепуганный хозяин квартиры, в одних трусах, трясущимися руками перебинтовывал побледневшего лейтенанта. Меркурьев лежал на раскладушке и виновато улыбался.

– Как же мы с тобой, Костя, лопухнулись? – тихо вымолвил он. – Провел он нас с кошкой, подлец. У тебя кровь. Ты ранен?

– Нет. Запнулся и ударился о бетонную плиту. Ты-то как? Куда тебя?

– Под ключицу. Ничего, не смертельно.

– Я уже вызвал «скорую», – вставил виноватым голосом хозяин квартиры.

– Ты его упустил? – спросил лейтенант, тяжело дыша.

– Да. Не вовремя запнулся. Я его ранил в левую руку.

– Доложи майору Пряхину. Пусть кинолога с собакой пришлет. Может, пес возьмет след. – Лейтенант устало закрыл глаза и замолчал, дышал тяжело и шумно.

Возле открытой двери продолжала жалобно мяукать кошка. Задняя нога у нее была привязана тонким сыромятным ремешком к сточной трубе, проходящей «сквозняком» через весь этаж.

Сафронов отвязал кошку, и она тотчас же убежала вниз по лестнице. Подбирая гильзу от пистолета незнакомца, младший лейтенант обратил внимание на небольшой кусочек картона, валявшийся в полуметре от двери. Подняв его, прочел про себя: «Превет от Леньки Понтелеева. Палковник Ярцев, теперь ты седьмой».

«Собирался, видно, оставить у трупа очередной жертвы, – подумал младший лейтенант, пряча «визитку» в карман и доставая мобильный телефон. – Однако поспешил написать, гусь лапчатый».

Подошедший Глушков, одетый в шаровары и рубаху, осторожно тронул младшего лейтенанта за рукав пиджака и с нотками вины в голосе заметил:

– Константин, у вас кровь на голове. Давайте перевяжу.

– Пустяки, – махнул рукой младший лейтенант, – до свадьбы заживет.

Неловко помявшись возле, Глушков тяжело вздохнул.

– Знаете, служивый, я сейчас изменил свои взгляды на полицию. Мы часто неверно судим о ней. Вы простите меня. Ваш товарищ из-за меня пострадал.

– Вы здесь ни при чем, – отозвался Сафронов, набирая на мобильном телефоне номер майора Пряхина. – Это наша повседневная работа.

На их этаже остановился лифт. Из него стали торопливо выходить люди в белых халатах.

Прибывший с кинологом Джек понюхал «визитку» «Леньки Понтелеева» и уверенно взял след. Пробежав от дома метров шестьдесят, до парковки машин, он остановился и закрутился на месте. Потом виновато посмотрел в глаза кинологу сержанту Нефедову.

– Все, приехали, – разочарованно вымолвил сержант и посмотрел на капитана, возглавлявшего оперативную группу. – Выходит, что преступник приехал сюда на авто, на нем и укатил: наверное, и мотор не выключал. Этого следовало ожидать.

10

В кабинете Ярцева пахнет крепким кофе. На столе перед полковником и майором Пряхиным – три «визитки» от «Леньки Понтелеева», гильза от пистолета «ТТ», пахнущая сгоревшим порохом, и фотографии, сделанные старшим лейтенантом Алексеем Кузнецовым.

Даже несведущий человек мог определить, что все «визитки» написаны одним и тем же лицом. Малограмотным. Почерк скорее ребенка, чем взрослого человека.

– Что скажешь, Анатолий Григорьевич? – спросил Ярцев своего заместителя.

Майор потер ладонью, шрам на лбу, ответил озабоченно:

– Положение серьезное. Думаю, что этот Фартовый отрабатывает заказ покойного Беса. Недолго осталось ему бегать. Придет на сделку в ночной клуб – там мы его и упакуем.

– Да, это пока единственный вариант, – согласился Михаил Яковлевич. – Жаль, что Кузнецов упустил его после выхода из «Пиковой дамы». Знать бы – где сейчас его лежка.

– Старший лейтенант потерял его след в Нахаловке. Значит, там и притаился. Он ранен и, полагаю, пока не высунется. Будет зализывать рану. Знает, что его раскусили. После осечки с бывшим помощником прокурора Глушковым он перестанет следовать своей алфавитной схеме нападений. Во всяком случае, очередность соблюдать не будет.

– Это плохо, – вздохнул Ярцев. – Теперь от него всего можно ожидать. Раненый зверь наиболее опасен. Нахаловка – что муравейник. Там непросто отыскать человека, который прячется. Не будешь же обыскивать каждый барак. На это нам никакой прокурор санкции не даст. Какие у тебя соображения по «визиткам»?

Пряхин пожал плечами.

– По-моему, с «визитками» все предельно ясно. Из них видно, что Фартовый человек малограмотный, злой и наглый.

– Ты уверен, что их писал сам Фартовый?

– А кто ж еще? Не в бюро же услуг ему было обращаться.

Но полковник не согласился.

– Мне думается, что «визитки» писал не сам Фартовый, а ребенок под его диктовку.

– Ребенок?

– Да. Например, какой-нибудь второклассник. Фартовый не хотел оставлять уголовному розыску своего почерка. И это еще раз наталкивает меня на мысль, что под личиной Фартового прячется не кто иной, как сам Бес.

– Бес? – удивленно переспросил Пряхин и, поднявшись, заходил по кабинету. – Извини меня, Михаил Яковлевич, но это ерунда. Что тебе дался этот Бес? Покойничек он, а ты все о нем.

– Чувствую я его, Анатолий Григорьевич, шестым чувством. И это мое чувство обострилось после того, как старший лейтенант Кузнецов увидел Фартового без кепки. Форма черепа Фартового не дает мне покоя. Она такая же, как и у Беса. К тому же концы сходятся на шестой колонии. Правда, на фотографиях Фартовый в кепке, с бородой, шрама на щеке не видно и снят далековато. Просто теряюсь в догадках. Да ты сядь, что мелькаешь перед глазами, как маятник. Какие твои планы на самое ближайшее время?

Майор сел на прежнее место и решительно заявил:

– Товарищ полковник, предлагаю немедленно нагрянуть оперативной группой в шестую колонию. Предварительно, конечно, запастись у прокурора Кемеровской области санкцией на обыск. Мы ведь с вами не сомневаемся, что в этой колонии действует лаборатория по производству фальшивых денег. К тому же там распространяются наркотики среди заключенных. У нас есть веское доказательство – записанный на пленку разговор Изольды, Муслима и Фартового. Разве этого мало?

– Недостаточно, майор, недостаточно, – покачал головой Ярцев. – Нужно точно знать то место, где спрятана лаборатория. Как правило, такие лаборатории очень хитро законспирированы. Может так случиться, что покрутимся поблизости, да и уйдем ни с чем. Еще извиняться придется. Вот когда возьмем в «Пиковой даме» с поличным продавцов наркотиков и покупателей, тогда будет как раз.

– Вы полагаете, что Фартовый, если удастся его взять, нарисует нам путеводитель до самой лаборатории?

– При сделке будет не один Фартовый. И ты, Анатолий Григорьевич, не хуже моего знаешь, что в подобных ситуациях преступники, как правило, начинают топить друг друга, зарабатывая лично себе смягчающие обстоятельства. Ведь каждый из них хочет погостить на зоне как можно меньше. Или я не прав?

– Тут нечего возразить, – согласился майор.

Помолчали. Пряхин кинул в рот леденец. Михаил Яковлевич на этот раз не улыбнулся. У него было очень серьезно на душе. Он о чем-то усиленно думал, уставившись невидящим взглядом в окно.

Раздавшийся телефонный звонок вывел полковника из задумчивого состояния.

– Полковник Ярцев. Слушаю вас.

– Слушай внимательно, полковник, – в трубке раздался уже знакомый злой голос, и Ярцев жестом попросил майора нажать на клавишу магнитофона. Пряхин нажал и тут же выскочил из кабинета. Ему надо было засечь место нахождения звонившего и попытаться задержать его. – Я очень внимательно тебя слушаю, Бес, – неторопливо ответил Ярцев, чтобы растянуть время разговора. И Беса он назвал преднамеренно, дабы выбить звонившего из колеи и прочувствовать его реакцию.

В трубке на некоторое время воцарилась тишина, Ярцев подумал, что его оппонент на этом и прекратил разговор, но тот снова подал голос.

– Какой еще Бес, полковник? Я Ленька Пантелеев. Никакого Беса не знаю.

– Хорошо, пусть Ленька Пантелеев. Хочу дать тебе совет.

– Я в ментовских советах не нуждаюсь.

– Больно ты гордый, Ленька, но безграмотный. Пантелеев пишется через букву А, а ты пишешь через О. Пошел бы ты лучше в вечернюю школу, чем душегубством заниматься. В конце концов за все свои злодеяния придется платить по счетам.

– Ты, полковник, кончай порожняк гнать. Вот с тобой рассчитаюсь и завяжу. Я переменил планы. Теперь твой номер первый. Знаешь, почему?

– Скажешь – буду знать.

– За мою рану. Мусор мне в кость попал. Нетрудно догадаться, что это ты легавых на хату поставил. Ты умный, козырной мент, разгадал мою схему. Мне надо было с тебя начать.

– Что же тебе помешало?

– Хотел, чтобы ты помучился, ожидая смерти.

– Вот, Бес, ты себя и выдал. Только ты называл меня козырным ментом. Что же прячешься под чужим погонялом. Хочешь присвоить себе славу крутого убийцы Пантелеева? Но тебе далеко до того Пантелеева, который наводил ужас на весь Петербург времен НЭПа. Тебе, Бес, немного осталось погулять на свободе…

– Не гони пургу, полковник, – перебил «Ленька Пантелеев», – думаешь, я валенок, не знаю, зачем ты баланду травишь? Легавые сейчас прослушивают меня и засекают координаты. Вон уже едут. Ну, козырной, жди свою пулю…

Разговор оборвался.

Через минуту в кабинет заскочил возбужденный майор Пряхин.

– Товарищ полковник, только что сообщили из. опергруппы, что Пантелеев звонил вам из автомата на углу психбольницы, что на Владимировской. Но ребята чуть-чуть опоздали. Ушел подлец. Как сквозь землю провалился.

– Он заметил полицию, – невесело усмехнулся Ярцев, – о чем и поставил меня в известность. Оперативники на полицейской машине поехали?

– Конечно. У нас других авто нет.

– О чем еще говорить? Ладно, ты иди, Анатолий Григорьевич. Мне надо побыть одному.

Когда майор ушел, полковник попросил секретаршу Леночку сварить ему самого крепкого кофе.

Через некоторое время, потягивая из чашки терпкий бодрящий напиток, Ярцев глубоко задумался. «Ленька Пантелеев, Фартовый и Бес. Одно это лицо или нет?»

Полковник колебался. Мнение его разделилось поровну – пятьдесят на пятьдесят. В одном он уже не сомневался, что Пантелеев если и не сам Бес, то лично с ним был знаком и сейчас отрабатывает заказ. Если все же это Бес, то становится понятным, почему он не признается в этом. Наверное, удачно законспирировался и дорожит своим положением. Есть еще два способа проверить Бес это или другой человек. Первый – эксгумация трупа на зоне, где, как утверждает начальник колонии, был похоронен Бес.

Этот способ сложный и для получения разрешения от прокурора нужны веские доказательства. Пока их нет. Есть только предположения и догадки. Остается последний, не очень надежный. И болезненный для двух человек. Для него, полковника Ярцева, и, главное, для Вадика Баранова, бывшего сына Александра Баранова, то есть Беса. Михаил Яковлевич неплохо разбирался в психологии и чувствовал, что. каким бы отъявленным бандитом ни был Бес, он мог попытаться разыскать своего бывшего сына (по суду он был лишен отцовства). Зачем бы он стал разыскивать Вадика? Да хотя бы для того, чтобы попросить у него прощения. У жестокого убийцы пробудилась совесть? Маловероятно. Абсурд. Но не исключено. У Беса на воле никого не осталось кроме бывшего сына. Но захочет ли Вадик видеть бывшего отца, убившего на его глазах маму? Это другой вопрос. Бес не привык считаться с мнением других. Но попытаться найти Вадика он может. Если сделает попытку, то это точно Бес. Тогда останется выяснить, каким образом он воскрес. А может, вообще не умирал?

Михаил Яковлевич положил тяжелую ладонь на телефонный аппарат, подумал, подумал и, тяжело вздохнув, набрал номер директора детского дома № 3.

Трубку долго не брали, но вот наконец в ней раздался неспокойный женский голос.

– Алло, слушаю вас.

– Маргарита Семеновна? Здравствуйте! Это полковник Ярцев из городского уголовного розыска. Не забыли меня?

– Михаил Яковлевич, если мне не изменяет память?

– У вас прекрасная память, Маргарита Семеновна.

– Здравствуйте, полковник! – Голос директора оживился. – Если бы вы знали, как я рада вашему звонку. Сама хотела позвонить, но не решалась.

– Почему, есть проблемы?

– Одна имеется. Но очень серьезная. Однако не хотелось бы о ней говорить по телефону. Есть на то причина.

– А если я к вам подъеду?

– Когда?

– Прямо сейчас.

– Я буду очень рада. Примите мой совет – езжайте не один. И оружие не забудьте.

– Так серьезно?

– Думаю, что да. Оно может пригодиться.

– Тогда выезжаю. Немедленно.

Полковник достал из верхнего ящика стола пистолет Макарова, передернул затвор, поставил пистолет на предохранитель, накинул гражданский плащ, сунул пистолет в карман и торопливо направился на улицу, к своей «Волге».

Садясь в машину, спросил у водителя:

– Сержант, оружие при себе?

– Как всегда, товарищ полковник. Предстоит стрельба?

– Может быть. Как на фронте. Только передовой не видно. Она везде.

11

Улица Черемховская. Детский дом № 3 – серое двухэтажное здание с отбитой местами штукатуркой. Вокруг клены, березы, рябины. Опавшие листья усеяли двор, отчего он выглядит большим красно-желто-зеленым ковром. Зеленого цвета меньше. Преобладает красный – это постарались клены.

Ребятни во дворе нет. Время послеобеденное. Мертвый час.

Ярцев приказал водителю оставаться в машине и глядеть в оба, а сам прошел внутрь здания. При первом же взгляде в глаза бросалась бедность заведения. Пол дверь и окна просили свежей краски, стены не отказались бы от красивых картин и красочных стендов, но им приходилось довольствоваться одной лишь доской информации, на которой были приклеены приказ директора и график дежурств по дому.

У входа полковника задержал охранник – маленький человечек преклонного возраста с бледным лицом и в очках с мощными линзами.

– Вам к Маргарите Семеновне? – сурово переспросил он и потребовал документ. Затем долго сверял фотографию на удостоверении полковника непосредственно с оригиналом. Он смотрел в лицо Ярцева снизу вверх с таким удивлением, словно впервые увидел высокого атлетически сложенного человека. Наконец разрешил: – Проходите. Маргарита Семеновна на втором этаже. Дверь против входа.

– Благодарю.

В кабинете директора – скромнее скромного. Мебель старая, потертая, изготовленная, похоже, вскоре после Великой Отечественной.

Маргарита Семеновна низенькая, круглолицая женщина в возрасте, с мягкими добрыми чертами лица, чем-то напоминала народную любимицу, композитора Пахмутову.

Поздоровавшись, она постеснялась полковника и не села за свой директорский стол, а присела на скрипучий стул возле торца стола. На лице ее Ярцев уловил нешуточную тревогу.

– Маргарита Семеновна, вижу, что вы чем-то встревожены. Что у вас произошло?

– Вы представляете, вчера заявился, кто бы вы думали? Александр Баранов, которого осудили за убийство год тому назад и лишили отцовства. Вадик, его бывший сын, воспитывается у нас.

– Александр Баранов?! – не сдержал удивленного возраста Ярцев.

– Он самый.

– Продолжайте.

– Так вот, этот уголовник потребовал, чтобы я устроила ему свидание с Вадиком. Это какая была бы травма для мальчика, если бы он вновь увидел бывшего отца, убившего на его глазах маму! Он и так много пережил. Только успокаиваться начал. Меня от страха и негодования всю заколотило нервной дрожью. И как я только сообразила соврать этому мерзавцу! Сказала, что Вадик и еще трое ребят заболели гриппом и находятся в инфекционном отделении больницы номер восемь. И что никого туда не пускают, даже и пытаться не нужно. Сказала, что пусть он приходит сюда через неделю. Тогда и повидается. Про себя я подумала, что за это время свяжусь с полицией и посоветуюсь, как мне быть дальше. Но Баранов словно прочитал мои мысли. Он мне зло так сказал: «Если ты, тетка, меня обманула, то тебе не жить. Я схожу в восьмую больницу, проверю, там ли мой сын. А ты запомни: если позвонишь в ментовку – я тебя прикончу. Твой телефон на телефонной станции будут прослушивать мои друзья. И мобильник тоже. У меня везде свои люди».

– Ну, насчет прослушки он загнул, – заметил Ярцев. – Хотел вас запугать. Боялся засветиться. Маргарита Семеновна, вы уверены, что это действительно был Александр Баранов?

– А кто ж еще? Он. Сначала я его не узнала. Обросший: борода, усы. Говорю ему: «Я вас не знаю. Первый раз вижу. Баранов вроде не такой был». Тут он отклеивает бороду и усы, они у него оказались бутафорскими, и говорит: «А теперь узнаешь?» Я так и обомлела. Он, убийца! Шрам на всю левую щеку и на верхнюю губу. Смотрю на него, и дар речи потеряла. Думаю: «Что это у нас за законы, если убийцу через год на свободу выпускают?!»

– Законно его никто не выпускал, Маргарита Семеновна. Разберемся. Недолго побегает.

– Как он ушел, то я сразу позвонила в восьмую больницу и договорилась с дежурной сестрой. В случае чего она подтвердит присутствие в их больнице Вадика Баранова. Михаил Яковлевич, если этот уголовник появится у нас или в восьмой больнице, то его…

– Арестовать? – перебил Ярцев.

– Ну, да. Как это у вас называется…

– На «живца»?

– Вот-вот.

– Думаю, что он не объявится ни у вас, ни в больнице. Во всяком случае, в ближайшее время. Он хитрый и в то же время трусливый. Он не уверен, что вы не сообщите в полицию о его визите. На всякий случай попугал вас и смылся. Тем не менее для вашего спокойствия приставим к вам оперативного работника. Так что ничего не бойтесь и работайте спокойно.

Ярцев поднялся со стула и в волнении заходил по кабинету. Через некоторое время, взяв себя в руки, остановился перед директором.

– Скажите, Маргарита Семеновна, как он, Вадик? Кто-нибудь пытался его усыновить?

– Пытались, – вздохнула директор и грустно покачала головой. – Но Вадик категорически отказывался. Одна пара, очень зажиточные люди, так его уговаривала, но Вадик ни в какую. Мальчик по секрету сказал мне такую фразу, после которой я стала решительно всем отказывать.

– Какую фразу?

– Это наш с Вадиком секрет. Я вам не могу сказать.

У Маргариты Семеновны вдруг осекся голос, она отвернулась и промокнула повлажневшие глаза платком.

– Простите меня за то, что я вас растревожил, – сказал Ярцев и, сев рядом, обнял директора за плечи. – Простите, Маргарита Семеновна. Я вас хорошо понимаю. Для вас каждый ребенок как родной. Но у меня к вам одна просьба.

– Какая, Михаил Яковлевич?

– Не могли бы вы пригласить Вадика?

– Вадика? Зачем?

– У меня к нему серьезное предложение.

Маргарита Семеновна медленно поднялась со стула, не спуская широко открытых глаз с полковника.

– Я догадываюсь, какое, – тихо сказала она и часто заморгала.

– Вы правильно догадались. Я хочу усыновить Вадика.

– Михаил Яковлевич, вы хорошо подумали? Назад дороги не будет. Вадик только об этом и мечтает.

– Вы уверены, что он мне не откажет?

– Теперь я могу сказать ту фразу, которую мне по секрету сказал Вадик. Он сказал, что ему хочется, чтобы у него был такой папа, как полковник дядя Миша.

– Он мне говорил такие слова, – севшим вдруг голосом ответил полковник. – Я их хорошо помню.

– А как к этому отнесется ваша супруга?

– Это наше общее решение.

– Хорошо. Подождите, – тихо вымолвила Маргарита Семеновна, торопливо направляясь к двери. На губах ее зародилась чуть приметная улыбка.

Михаил Яковлевич с волнением ждал.

12

Через некоторое время Маргарита Семеновна привела в кабинет худенького черноволосого мальчишку в клетчатой рубашонке и вылинявших, но еще крепких джинсовых брючках. В распахнутых больших серых глазах Вадика, устремленных на Михаила Яковлевича, можно было прочесть боль от пережитого, грусть, тревогу и ожидание чего-то светлого, перемены к лучшему.

Директор, стараясь говорить спокойно, что ей явно удавалось с трудом, обратилась к Ярцеву:

– Михаил Яковлевич, я сказала Вадику, что вы хотите поговорить с ним и больше ничего не сказала. Я вас оставлю на некоторое время вдвоем, мне нужно по делам. – И, круто развернувшись, она поспешила удалиться.

– Вадик, ты меня помнишь? – спросил Ярцев сорвавшимся от волнения голосом.

Вадик ничего не ответил, опустил глаза и утвердительно кивнул.

Сдерживая наплывающие на глаза слезы, полковник тихо спросил:

– Вадик, ты хочешь стать моим сыном и жить вместе?

Не поднимая глаз, Вадик опять ничего не ответил и только головкой кивнул в знак согласия.

– Значит, мы договорились? – совсем осипшим голосом произнес Михаил Яковлевич и присел на корточки возле мальчишки.

Вадик, не поднимая головы, вновь утвердительно кивнул и, вдруг сорвавшись с места, бросился к полковнику и прижался к его груди.

– Я ждал, что ты за мной придешь, – тихо прошептал он.

У полковника не хватило сил что-либо ответить ребенку. Он осторожно прижал к себе хрупкое тельце Вадика, и скупые слезы сами собой побежали по его щекам. Вот несколько горячих капель упало на шею Вадику, и он с тревогой спросил:

– Ты плачешь? Почему?

– Это от радости, сынок, – прерывистым шепотом ответил Михаил Яковлевич. – Не обращай внимания. Бывает, что и полковники полиции плачут…

13

Ночь выдалась прохладной. На редких лужицах обозначился тонкий ледок. Октябрь все же.

К часу ночи лучшие силы городского управления полиции блокировали ночной клуб «Пиковая дама». Но блокировали так, что посетители, желавшие войти в это заведение азарта, обмана и разврата, не могли заметить присутствия работников правопорядка.

В клубе были освещены все окна, оттуда доносилась громоподобная музыка, за плотными шторами дергались тени танцующих.

Полковник Ярцев, руководивший операцией, подозвал к себе капитана Захарова, возглавлявшего ударное подразделение ОМОНа.

– Василий Ильич, хочу напомнить: при штурме постарайтесь сработать аккуратно, без жертв. Не дайте охране клуба хоть раз выстрелить. Главная задача – задержать с поличным продавцов наркотиков и покупателей. Нет сомнения, что сделка будет происходить в кабинете директора Изольды Хасановны. После того как прибудет машина с товаром, отсчитывай пять минут – и вперед. Никому не курить и не разговаривать. Притаитесь, как мыши, почуявшие кошку.

– Все будет сделано в лучшем виде, товарищ Полковник, – заверил капитан. – Ребята у нас прошли огонь, воду и медные трубы, не одну «малину» брали, а в Чечне бандитские группировки уничтожали.

Ярцев кивнул и отпустил капитана.

Еще минут двадцать снаружи клуба стояла тишина.

Но вот из-за поворота вынырнул джип с зажженными подфарниками и, подъехав к металлическим воротам, замигал фарами, но сигналить не стал. Через минуту ворота отъехали в сторону, и машина исчезла в темном дворе клуба. Ворота закрылись.

«Похоже, это «наша» машина с товаром», – подумал Ярцев и по рации приказал капитану: – Василий Ильич, готовь бойцов! Время пошло.

Через пять минут омоновцы и оперативные сотрудники угрозыска стремительным броском ворвались в помещение «Пиковой дамы». Никто из охранников клуба не успел даже попытаться оказать сопротивление полиции. Все охранники были уложены лицами в пол, а на заведенных за их спины запястьях рук сомкнулись стальные браслеты наручников. Не было среди охранников лишь нового их начальника Глеба Сорокина.

В кабинете хозяйки клуба полицейских ждал неожиданный сюрприз. Такого крутого поворота событий даже полковник Ярцев за свою долгую милицейскую практику не припомнил.

Когда в это помещение забежали омоновцы, то они увидели стоящего спиной к дверям Глеба Сорокина с пистолетом Стечкина в руке, на котором был глушитель для бесшумной стрельбы. На полу, у стола, два трупа и в кресле третий. На столе два больших открытых черных кейса.

Появление полиции в святая святых клуба – кабинете самой хозяйки – было шокирующей неожиданностью для Глеба Сорокина. И не успел он выйти из шокового состояния, как оказался обезоруженным и в наручниках.

Направляясь к убитым, Ярцев приказал на ходу капитану Захарову:

– Вызывай следователя прокуратуры по Заельцовскому району, судебно-медицинского эксперта и эксперта-криминалиста.

Подойдя к пострадавшим, полковник печально покачал головой. То, что все трое были мертвы, не вызывало сомнений. У каждого трупа пулевое ранение было посредине лба. Чувствовалась профессиональная рука убийцы. Красавица Изольда (Шахерезада) с побледневшим лицом лежала навзничь, откинув одну руку в сторону, а вторую неловко подогнув под себя. В ее открытых глазах застыл немой вопрос: «Как ты посмел?» В метре от нее, также на спине, раскинув руки и ноги, лежал смуглый черноволосый мужчина в черном костюме в полосочку. «Наверное, это и есть Муслим, брат Изольды», – предположил полковник. Третий труп привлек большее внимание Ярцева. Этот бородатый и усатый мужчина с открытыми узкими глазами откинулся на спинку мягкого кресла, уронив руки на широкие подлокотники. Короткая кровавая струйка стекла у него с середины покатого лба на переносицу. На полу, возле кресла валялась черная кожаная кепка. Голова трупа напоминала формой вытянутую дыню. Ярцев осторожно потянул за бороду на левой щеке трупа. Борода затрещала клеем и стала отделяться от щеки, на которой стал четко обозначаться шрам.

– Бес! – вслух произнес Ярцев. – Ты меня не очень сейчас удивил. С самого начала я подозревал, что ты не в могиле на зоне, а бродишь среди живых, принося людям горе.

И финиш у тебя закономерный.

После этого полковник подошел к открытым на столе кейсам – один из них был набит доверху пачками американских долларов, а второй прозрачными пластиковыми пакетами с белым порошком.

– Ничего не трогать до прибытия следственной бригады! – приказал Ярцев.

Подойдя к лежащему на полу лицом вниз бывшему начальнику охраны, а теперь заурядному убийце Глебу Сорокину, полковник хмуро спросил:

– Ну что, гражданин Сорокин, как ты докатился до жизни такой? Воспользовался доверием хозяйки клуба. Ответь, что тебя толкнуло на это чудовищное преступление? Молчишь? Можешь не отвечать. И без того все ясно. Решил махом разбогатеть? В один прием прибрать и наркотики, и деньги, привезенные Бесом. Все вроде рассчитал. Пистолет с глушителем – никто не услышит. Сразу преступление не обнаружится. Будет время скрыться. Разумеется, и берлогу себе заготовил. Одного ты не учел, Глеб Сорокин. Того, что полиция работает и таких, как ты и тебе подобные, непременно запрячет за решетку. Дело только во времени.

– Меня нельзя судить, – подал нервный голос Сорокин. – Я контуженный в Чечне.

– Ах, вон оно что! – усмехнулся Ярцев. – В случае чего ты надеялся на то, что тебя признают невменяемым? Напрасно надеешься. Ты совершил расчетливое хладнокровное убийство. И от ответа тебе не уйти.

И Сорокин вдруг раскис.

– Гражданин полковник, я хочу дать показания.

– Показания? Прямо здесь?

– Да, здесь и сейчас.

– Но что ты можешь дополнить на словах к этой ужасной картине, автор которой ты сам?

– Мне есть что сказать вам. Но только один на один.

– Право же, здесь, при убитых, не место для беседы. А в другое помещение я удалиться с тобой не могу, пока не прибудет следственная бригада и не сфотографирует тебя на месте преступления вместе с твоими жертвами.

Сорокин нервно, прерывисто задышал.

– Но это займет немного времени. Этот разговор нужен не только мне, но и вам. Поверьте, я не кручу вола. Все очень серьезно.

– Но почему тебе не рассказать следователю?

– Нет, только вам.

– Мне не совсем понятен твой выбор.

– Потому что вы козырной мент. Я только вам могу довериться.

– Козырной мент?! Это тебе Бес сказал?

– Да. Он вас очень ненавидел и в то же время уважал. Он мне говорил, что вы порядочный, честный мент, но так как вы его захомутали и отправили на нары, он все равно вас пришьет. Но он не успел этого сделать. Ему просто не повезло. Считайте, что я спас вам жизнь.

– Так ты это и хотел мне сказать? За твою якобы услугу я должен буду помочь тебе выкрутиться из этой чудовищной истории? Однако, Глеб Сорокин, ты очень большой шутник. Ты будешь отвечать по всей строгости закона. Закончим этот бессмысленный разговор.

– Нет, полковник, вы меня неправильно поняли. О Бесе я к слову сказал. Он здесь не при делах. Попросите всех выйти. Я же не убегу в наручниках. Тем более от козырного мента.

– Хорошо, я готов тебя выслушать, – согласился полковник, – при условии что все, что скажешь мне, повторишь следователю.

– Я повторю, – выдохнул Сорокин.

Ярцев попросил присутствующих выйти в коридор. Когда они остались вдвоем, Сорокин попросил разрешения сесть, так как лежа на полу ему было тяжело говорить.

Получив разрешение и сев на полу, он откинулся на бок кресла, на котором находился труп Беса.

– Я вам все скажу, гражданин полковник, а вы не перебивайте меня, так как времени, как я понимаю, у меня немного.

– Я вас слушаю. – Ярцев нащупал в кармане диктофон и включил его.

– Гражданин полковник, в шестой колонии, что находится в Кемерово, действует лаборатория по производству фальшивых дензнаков – американских долларов и российских рублей.

– Я в курсе, – заметил Ярцев.

– Вы знаете? От кого?

– Нами записан разговор в этом кабинете Изольды, ее брата Муслима и Фартового, то есть Беса.

– Да?! – поразился Сорокин. – Значит, мы с вами работали параллельно. – Но вы не знаете, где эта лаборатория находится конкретно. Вы бы ее не нашли.

– Дело времени.

– Я вам его сокращу.

– Продолжайте.

– Вход в лабораторию находится в ближнем к колонии гараже, принадлежащем Фартовому.

– Мы знаем этот гараж. Но почему у Беса стало новое погоняло?

– Насколько мне известно, это погоняло ему дали на «шестерке». Он хорошо играл в карты, ему фартило. Поэтому зэки его и нарекли Фартовым.

– Кто руководит лабораторией? Кум?

– Он самый. Майор Ляхович Остап Тарасович. Он и наркотой торгует среди заключенных. Не сам, конечно, а через надзирателей. Хорошую прибыль на этом наваривает. Зэки в «шестерке» неплохо зарабатывают. У них там кузнечное производство и швейное поставлены на довольно высокий уровень. Ляхович и придумал финт с похоронами Беса. Ему нужен был верный связной с Изольдой. Товар – деньги – товар. Ведь раньше сам кум возил бабки в «Пиковую даму». Дело это рисковое, а он человек осторожный, рисковать лишний раз не любит. «Похоронив» Беса, майор состряпал ему новую ксиву на имя Фартышева Леонида Артемьевича и пустил по маршруту. Бес рад был такому повороту.