Текст книги "Искатель, 2014 № 11"

Автор книги: Олег Быстров

Соавторы: Анатолий Королев,Владимир Лебедев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Михаил Яковлевич поймал себя на мысли, что сидит неподвижно над первым томом дела, уставившись неподвижным взглядом в одну точку на сером потолке. Он не знал, сколько так просидел, но «врубился», где он сейчас находится, после того, как его осторожно тронул за руку подошедший архивариус.

– Товарищ полковник, вам плохо?

– Нет, Захарыч, все нормально. Просто задумался.

Архивариус понимающе кивнул и, отходя, заметил:

– Здесь есть о чем задуматься, – и он указал на стеллажи с уголовными делами. – Но если все принимать близко к сердцу, то можно свихнуться.

– Да, это так, Захарыч, – кивнул Ярцев и вышел в туалет.

Умывшись холодной водой, он привел себя в порядок и вернулся к уголовному делу.

Листая страницы дела, искал протоколы допроса Баранова, в конце которых была запись – прочитано лично, с моих слов записано верно. Подпись.

Таких записей набралось с десяток только в первом томе. Во втором и искать не стал. Почерк этих записей и отдаленно не походил на почерк «визитки», оставленной на месте убийства судьи Алферова. Вздохнув, полковник прекратил бесполезное занятие.

Вот на глаза попалось Заключение судебно-психиатрической экспертизы обвиняемого. В тексте выделено прописным шрифтом – СКЛОНЕН СИМУЛИРОВАТЬ ПСИХИЧЕСКОЕ ЗАБОЛЕВАНИЕ. В конце вывод комиссии – ВМЕНЯЕМ.

Подумал: «Зря трачу время. Прав был следователь Логинов».

Тем не менее на всякий случай стал переписывать в блокнот фамилии участников процесса по делу – сотрудников полиции, следователя, работников прокуратуры и суда, свидетелей обвинения Баранова А. М. На это ушло немало времени. Полковник и сам себе не смог бы ответить, зачем он это делает. Ведь Бес убит. Неужели он может воскреснуть из мертвых? И поймал себя на неприятной мысли: «А может, у меня у самого крыша поехала от всей этой уголовщины?»

Сдав дело в архив, он забрал свое удостоверение, попрощался с Захарычем, с удовольствием вышел на свежий воздух и сел на ближайшую скамейку.

День выдался солнечным, тихим и теплым. Мимо, шурша ногами по желто-красному ковру опавших листьев, проходили люди. Кто спешил, а кто прогуливался неторопливо. Вот откуда-то взялась группа школьников младших классов и с визгом устроила кучу малу, потом стали обсыпать друг друга сухой листвой, затем стремительно, как и появились, куда-то исчезли. На рябинах сидели хохлатые свиристели и усердно клевали красные, как кровь, ягоды. Жизнь шла своим чередом.

Михаил Яковлевич, привыкший, по обыкновению, перепроверять полученную информацию (пусть она была получена даже из самого надежного источника), решил позвонить начальнику колонии, где содержался Бес.

Набрав на мобильном телефоне нужный номер, он быстро связался с подполковником Зыковым.

– Семен Иванович? Здравствуйте! Вас беспокоит полковник Ярцев из Новосибирского городского УВД. Мне хотелось бы уточнить информацию по поводу заключенного Баранова по кличке Бес, который содержался у вас.

– Здравствуйте! – ответил густой бас. – Это Михаил Яковлевич?

– Да.

– Я в курсе вашего вопроса. Мне сегодня звонил Юрий Юрьевич. Я вам повторю, что говорил и Воробьеву. Александр Баранов по кличке Бес застрелен часовым неделю назад во время попытки побега. Так что этот человек больше никого не побеспокоит. Если вам нужен официальный ответ, то сделайте запрос по всей форме. С ответом не задержу.

– Нет, не нужно, Семен Иванович, – вздохнул Ярцев, – мне достаточно вашего слова. Спасибо! До свидания.

Выключив мобильный телефон, Ярцев направился к своей «Волге», припаркованной за углом здания облсуда. Садясь в машину, предложил водителю:

– Сережа, время обеденное, так что давай заедем в ближайшее кафе, перекусим, а после этого поедем в прокуратуру Железнодорожного района.

– Но у меня с собой нет денег, товарищ полковник. Я бутерброды беру на работу.

– Не дело всухомятку питаться. Так желудок недолго испортить. В молодости бывает незаметно, а потом скажется. Поехали. Похлебаем чего-нибудь горяченького. А денежный вопрос пусть тебя не беспокоит. Я приглашаю.

Возле кабинета следователя Логинова люди. На лицах скорбь, у некоторых на глазах слезы. Не такая уж редкая картина в любой прокуратуре или отделе милиции.

Дверь кабинета открылась, и вышедший Станислав Геннадьевич позвал:

– Шмаков Григорий, зайди.

Но, увидев полковника Ярцева, следователь остановил высокого угрюмого парня.

– Подожди, Шмаков.

Поздоровавшись за руку с полковником, Логинов пропустил его в кабинет, прикрыл за собой дверь и быстро прошел за свой стол.

– Располагайся, Михаил Яковлевич. Рад тебя видеть.

– Взаимно. – Ярцев снял фуражку, положил ее на край следовательского стола и поправил пятерней густые волосы. – Вижу – не вовремя?

– А днем у меня всегда дел по ноздри и выше. Сейчас вот суицидом занимаюсь. Один совсем еще молодой семнадцатилетний парень обкурился травки и спрыгнул с балкона девятого этажа. Разбился в лепешку. Я уже очумел от этих наркоманов. Более половины дел со смертельным исходом связаны с наркотиками: то передоза, то суицид, а то разбой или грабеж. Деньги-то на дозу надо где-то добывать. Куда катимся – не знаю. Какие у тебя новости? По выражению лица вижу, что не очень веселые.

– Это верно, – кивнул Ярцев. – Ты оказался прав. В архиве только время потерял. Почерка, даже приблизительно похожего на почерк «визитки» убийцы судьи Алферова, в уголовном деле не нашел. Ну, а как у тебя? Что с Актом криминалистической экспертизы?

– Акт у меня. Макаров сам привез.

– И каков результат?

– Пусто, Михаил Яковлевич. Отпечатков убийцы на ноже нет. Или стер, или работал в перчатках. Похоже, готовился к своему злодейству.

– Понятно, – покачал головой полковник, – это наводит на мысль, что убийца не дилетант, а расчетливый и опасный субъект.

– И что из бывших зэков, раз встал на путь мести.

– Да, это несомненно. Надо думать дальше. Пока ни малейшей зацепки. А ведь не исключено, что он готовит второе убийство. Но кто его очередная жертва? Пока мы можем только догадываться, что фамилия намеченной жертвы начинается на букву Б. Но ведь может и опять на букву А?

– Возможно. Но, может, и на букву Б не окажется жертвы. Алфавит большой.

– В этой схеме зацепиться не за что, хотя я и выписал из уголовного дела фамилии всех потенциальных жертв. Человек двадцать пять набралось.

– Из дела Беса? – прищурился Логинов.

– Скажем так, из дела, которое рассматривал судья Алферов и по которому мне угрожал расправой Бес.

– Ты опять о Бесе?

– Это к слову. Будем считать, что убийца кто-то другой, но, я уверен, что он каким-то образом связан и с этим уголовным делом, и с самим покойничком Бесом. Знаешь, Станислав Геннадьевич, мне не дает покоя вот какая мысль. А что, если эту месть Бес поручил человеку, который ему проиграл в карты и который должен был освободиться?

– Толковая мысль, – хмыкнул следователь. – Эта версия имеет право на существование и проверку. Очень интересная мысль. Я думаю, в этом случае Бес рассуждал так: «Мне сидеть двадцать лет, а за это время многие намеченные жертвы по разным причинам рассосутся по России, поди их потом сыщи!»

– Вот именно, – кивнул Ярцев и, надев фуражку, поднялся. – Есть над чем подумать. Ладно, не буду тебе мешать. До свидания!

– Успехов тебе, полковник!

Выйдя из прокуратуры, Михаил Яковлевич поехал в управление.

В управлении его ждал сюрприз.

4

Поднявшись в свой кабинет, Ярцев повесил во встроенный шкаф плащ, положил на полку фуражку, причесался у зеркала и сел за рабочий стол.

Только он собрался покумекать над списком потенциальных жертв, как зазвонил телефон.

Сняв трубку с аппарата, он обронил в нее привычное:

– Полковник Ярцев. Слушаю вас.

В трубке раздался явно искаженный мужской голос. Так обычно говорят, когда во рту конфета или другой посторонний предмет.

– Полковник, а теперь твой номер восемь. Не забывай – я слежу за тобой. Постоянно. Готовься к загробной жизни. Закажи себе хороший дубовый гроб. Пока есть время. Очередь будет быстро двигаться. Ну, пока.

В трубке раздались прерывистые гудки.

Михаил Яковлевич медленно опустил трубку на аппарат и задумался.

Сказать, что начальник уголовного розыска города сильно перепугался после такого угрожающего звонка, было бы большим преувеличением. Каких только угроз полковник не наслушался за долгие годы работы в угрозыске по телефону, не начитался в подкинутых записках и присланных по почте письмах. Однако такой реальной угрозы до сих пор не было. И, честно признаться, у Ярцева остался на душе весьма неприятный осадок.

«Но почему восьмой? – спросил он себя, только сейчас осознав цифру восемь. – Неужели что-нибудь…»

Телефонный звонок прервал его мысль. Звонил дежурный по управлению капитан Крылов, сменивший майора Гусева.

– Товарищ полковник, только что позвонил подполковник Николаев, начальник Заельцовского отдела полиции. Он сообщил, что в ночном клубе «Пиковая дама» убит начальник охраны. Там есть один пикантный нюанс, поэтому подполковник и попросил доложить вам.

– Какой еще нюанс?

– Записка на убитом, адресованная вам.

– Мне?

– Да.

– Что в ней?

– Как сказал подполковник Николаев, в ней написано: «Привет полковнику Ярцеву из городского угрозыска!» И подпись: «Ленька Пантелеев». Может, вас это заинтересует?

– Да, капитан, это происшествие меня заинтересовало. Я немедленно еду в «Пиковую даму».

Надев плащ и фуражку, Ярцев нажал кнопку быстрого дозвона на мобильном телефоне.

– Майор, выдвигайтесь на обусловленную позицию к ночному клубу «Пиковая дама»! – приказал он. – Я сейчас еду в клуб. Ждите от меня звонка.

5

Зайдя в ночной клуб «Пиковая дама», Ярцев сразу же поймал себя на мысли, что в подобных заведениях, которые процветают исключительно за счет азарта, разврата и изощренного обмана клиентов, чувствует себя неуютно. С первой же минуты у него возникало жгучее желание поскорее покинуть эту клоаку и выйти на свежий воздух. Однако долг службы диктовал свое поведение, и полковник, будучи до мозга костей служакой в хорошем смысле слова, следовал своим правилам. Сторонний наблюдатель не смог бы заметить на его спокойном и строгом лице даже малейших признаков неуважения к собеседнику, но, напротив, отметил бы внимание и дипломатическую корректность.

В клуб подтягивалась совсем юная публика и люди средних лет. Они растекались по интересам. Кто в бильярдную комнату, кто катать тяжелые шары – это боулинг. Кто в зал, куда пускают только за дополнительную плату, – это казино.

Неожиданно раздался оглушительный грохот, словно рядом произошел сокрушительный обвал в горах. Но через минуту прекратился. Это немножко размялся оркестр. И был не горный обвал, а музыка. Обычная музыка ночного клуба. Под нее несколько позже будут дергаться ломкие фигуры пацанов и девчонок. Бум – живот вперед, бам – живот назад. И все. В правой руке – бокал с недопитым шампанским, в левой – дымящаяся сигарета. Облака табачного дыма будут разъедать глаза. Кто не захочет танцевать – сядет около стены и, разбросав руки в стороны, будет кайфовать, закатывать мутные глаза под лоб. Спиртным от парней и девчонок не будет пахнуть – это действие наркотиков. Вся эта оргия наркоманов начнется после полуночи. И что примечательно, схожая картина почти во всех ночных клубах. Читатель может сказать: «А куда смотрит наркополиция?» Наркополиция свое дело делает, но наркомания в настоящее время приобрела ужасающий масштаб, на фоне которого успех наркополицейских кажется весьма скромным.

Предъявив служебное удостоверение охраннику, Ярцев. попросил проводить его к директору клуба.

Здоровенный бугай с тремя-золотыми зубами в верхней челюсти только слегка скользнул ленивым взглядом по удостоверению полковника и равнодушно пробасил:

– Вам, наверное, на место убийства Бирюкова? Я провожу. Там еще подполковник из полиции.

– Хорошо, проводите к подполковнику, – согласился Ярцев. – К директору зайду позже.

Охранник молча пошел вперед, а Ярцев последовал за ним.

Вскоре они вошли в мужскую курилку, где подполковник Николаев, невысокий грузный мужчина с наметившейся сединой в черных волосах, беседовал на скамейке с молодым блондином в форме охранника.

Заметив полковника, Николаев поднялся, поздоровался за руку с Ярцевым и сказал охраннику:

– Спасибо, Валерий Викторович, я вас больше не задерживаю.

Когда охранник, попрощавшись, ушел, Ярцев пригласил жестом подполковника сесть и опустился на скамейку напротив.

– Павел Лукич, – сказал он, – вам не кажется, что в этом ночном клубе как будто ничего и не произошло? Во всяком случае, как я заметил, обслуживающий персонал именно так себя и ведет.

– А что вы хотите, Михаил Яковлевич, – вздохнул подполковник. – Ночной клуб. Сюда приходят зарабатывать деньги, и личная трагедия одного остальных нисколько не волнует. Был человек – и нет человека. На его место примут другого. Желающих много. Новое время диктует новые нравы. Горько все это видеть. А жаль Бирюкова Антона. Двое детей остались без отца. Я ведь его хорошо знал. Антон у меня работал, в уголовном розыске. До капитана дослужился. Затем перешел в Центральный райотдел. Там ему квартиру пообещали, но так и не дали. После этого он уволился из органов и поступил в этот ночной клуб в охрану. Как-то при встрече Антон похвалился, что в ночном клубе за день получает больше, чем в милиции за целый месяц. Я его не осуждаю. А что осуждать? Каждый человек имеет право выбора. Жаль, конечно, мужика. Но что поделаешь. Такая, видно, у него судьба. А судьбу, говорят, на телеге не объедешь.

– Это верно, – согласился Ярцев и произнес: – Что-то быстро оперативная группа покинула место происшествия.

– Да здесь, собственно, и делать-то нечего было. Полагаю, что мотив этого убийства – месть.

– Кому? Бывшему работнику милиции или охраннику?

– Конечно, бывшему оперу. Мало ли сотрудники милиции в прошлое время нажили врагов за время своей опасной и неблагодарной работы.

– Как это все произошло?

– Картина выяснилась такая: охранник Валерий зашел в туалет и увидел своего начальника охраны, то есть Антона Бирюкова, лежащим на полу навзничь с огнестрельной раной во лбу. Кабинка возле него была открыта, и окошко над кабинкой распахнуто. В это окошко вполне мог пролезть взрослый человек. Правда, не такой толстой комплекции, как я, да и не вы с вашим атлетическим сложением. Врач констатировал смерть пострадавшего, эксперт-криминалист сделал необходимые снимки, снял на дактилоскопическую пленку отпечатки пальцев на ручке двери, поискал отпечатки на раме окошка, но не нашел. На том все и закончилось. Труп упаковали в пластиковый стандартный пакет и отправили в морг для проведения судебно-медицинской экспертизы. Да, выстрела никто не слышал. Похоже, убийца стрелял из пистолета с глушителем. Свидетелей, кроме охранника Валерия, обнаружившего труп, не оказалось.

– Гильзу не нашли?

– Нет. Наверное, преступник подобрал ее. Вас, Михаил Яковлевич, я побеспокоил только потому, что убийца записку оставил на ваше имя. Вот.

Подполковник подал клочок картона, на котором знакомым Михаилу Яковлевичу корявым почерком, карандашом было написано: «Привет палковнику Ярцеву из гарадского угрозыска!» Подпись: «Ленька Понтелеев».

– Это уже вторая «визитка» от убийцы за подписью «Ленька Понтелеев» на мое имя, – раздумчиво проговорил полковник. – Первая была возле трупа судьи Алферова.

– Во-о-н оно что! – присвистнул Николаев. – Значит, этот мерзавец имеет какие-то претензии к вам лично или просто издевается над всем уголовным розыском города.

– Думаю, и то и другое, – ответил задумчиво Ярцев и отчетливо вспомнил, что в списке потенциальных жертв, который он составлял по уголовному делу в архиве, была и фамилия капитана милиции Бирюкова Антона Афанасьевича. Вот тебе и буква Б. Получается, что преступная схема работает. Чтобы она перестала работать, нужно действовать на опережение.

– Павел Лукич, мне бы хотелось осмотреть само место преступления, – сказал полковник и поднялся.

– Пожалуйста. От входа направо, последняя кабинка.

И они отправились в туалет. В ночном клубе никому до них не было дела.

Туалет ночного клуба, надо признать, выглядел идеально. На полу черный кафель с бронзовыми прожилками между плиток, по стенам морские солнечные пейзажи из кафеля – ныряющие дельфины, экзотические рыбки, медузы, пальмы на островках. С зеркального потолка разливают яркий свет две люстры из цветного богемского стекла, сантехника цвета морской волны, ручки на кабинках и краны у раковин – с полосками позолоты. Зеркала, зеркала… Все это великолепие обволакивал тончайший аромат французской туалетной воды.

– В таком туалете жить можно, – покачал головой подполковник Николаев.

– И все это за счет обманутых клиентов, – отозвался Ярцев, направляясь к последней из восьми кабинок.

Николаев показал на пол возле кабинки.

– Вот здесь Бирюков и лежал. В общем, смотреть здесь нечего. Была лужица крови под головой, но пол уже замыли.

Ярцев кивнул и вынул из кармана складную лупу.

– Посмотрим в кабинке.

Зашли в просторную кабинку – чистота, воздух свежий, словно в весеннем лесу. Это, видимо, от автоматических дезодорантов. Окошко над кабинкой закрыто.

– Кто закрыл окошко? – спросил полковник.

– Техничка, когда замывала пол.

– Вы ее допрашивали?

– Как и многих. Но ответ один. Словно сговорились. «Я ничего не знаю, никакого подозрительного человека возле туалета не видела». В общем, никто из персонала не хочет иметь никаких отношений с полицией.

– Выходит, в клуб может пройти человек с оружием?

– Получается так. Я хотел задать этот вопрос директору клуба. Но его еще нет.

– Вы ее знаете?

– Кого – ее?

– Директора клуба.

– Она – женщина? Нет, не знаком.

– Да, женщина. Изольда Хасановна Хабибулина. Из современных леди, крутых. Мне приходилось иметь с ней дело. За ее плечами две ходки на зону. Талантливая мошенница.

– Ничего себе! – покачал головой Николаев. – Можно себе представить, какие моральные принципы она прививает персоналу родного коллектива.

– А чего удивляетесь, коллега, сколько сейчас в депутатах ранее судимых субъектов, а тут всего лишь ночной клуб. – Ярцев не стал распространяться, что к этому клубу у него особый интерес. Совсем недавно он напал на героиновый след, который тянулся к «Пиковой даме». Но след был очень слабый и требовал тщательной проверки. Тут важно было не вспугнуть наркомафию, чтобы выявить весь наркотрафик.

Раскрыв складную лупу, Михаил Яковлевич стал тщательно рассматривать через нее дверную ручку, унитаз, бачок, стены. Открыл окошко. Подтянулся. Чтобы удержаться в нем, пришлось упереться в противоположные стены ногами. Долго и внимательно рассматривал раму через лупу. Придя к каким-то выводам, он спустился на пол, наморщил лоб, потер в задумчивости подбородок и осведомился у наблюдавшего за ним подполковника:

– Павел Лукич, техничка протирала здесь стены после происшествия? Когда замывала кровь на полу.

– Нет, – решительно произнес Николаев. – Пол вымыла, и все.

– А вы в тот момент никуда не отлучались?

– Нет.

– Может, кто другой заходил с тряпкой в эту кабинку?

– Исключено. Я никого не подпускал.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– А теперь посмотрите сюда. – И Ярцев показал лупой на четкий след от своего ботинка на кафельной плитке стены. – Чтобы вылезти отсюда через окошко, нужно упереться в стену ногой, после чего на кафеле остается след. В этом мы сейчас с вами убедились. Однако, как мы теперь знаем, после убийства стены были чистыми. О чем это говорит? Думаю, о том, что убийца через окошко вообще не лазил. Ни сюда, ни обратно. Поэтому и эксперт-криминалист, как вы говорили, следов на раме не обнаружил.

– Вы хотите сказать, что преступник зашел в туалет из помещения клуба и тем же путем вышел?

– Теперь я в этом уверен. А в туалете им была сделана инсценировка – распахнуты дверь и окошко. В этой ситуации меня настораживает то, что убийца чувствовал себя довольно непринужденно. Это очень странно. Удивляет и то, что в туалете во время убийства будто бы никого не было, хотя поверить в это весьма трудно.

– А может, кто и был, но скрывает эхо от полиции, – высказал свое предположение Николаев.

– И я так полагаю. Похоже, здесь всем приказано держать язык за зубами при любой неблагоприятной для клуба ситуации.

– Круговая порука?

– Я в этом убежден. И на сотрудника полиции здесь смотрят как на человека самого низкого сословия, с которым даже разговаривать не хотят, не то что делиться с ним сокровенными мыслями и тайнами. Тут все отношения, как мы уже говорили, построены на деньгах.

Попрощавшись с подполковником, Ярцев поднялся по мягкой ковровой дорожке на второй этаж и остановился перед дверью с витражом на восточные мотивы. Это был кабинет хозяйки клуба Изольды Хасановны. Полковник уже бывал в этом шикарном кабинете, около года тому назад. Сегодня он преследовал определенную оперативную цель. Повод подвернулся кстати.

Коротко постучав в дверь, Михаил Яковлевич чуть выждал и потянул за позолоченную ручку с изображением головы льва.

Навстречу ему уже шла темноволосая, с короткой стрижкой, смуглая восточная красавица (без преувеличения). Чуть выше среднего роста, с точеной фигуркой и выразительными миндалевидными глазами. Одета она была в облегающее фигурку бордовое с искоркой вечернее платье с укороченным рукавом и в тон платью туфли на тончайшей шпильке. Излишне смелое декольте украшала золотая цепочка с рубиновой подвеской в форме вытянутой слезы. В ушах небольшие серьги-гвоздики – рубиновые росинки. А вот на мизинце левой руки красовался перстень с крупным рубином, примерно карат на двенадцать. Он так и бросал кровавые лучики во все стороны, будто внутри него горела миниатюрная электрическая лампочка. Словом, к Ярцеву по мягкому роскошному ковру беззвучно, с улыбкой на пухлых призывных губах подходила Шахерезада. Но звали ее – Изольда Хасановна Хабибулина. Кто бы мог подумать, что эта изящная тридцатилетняя красавица, от которой глаз невозможно отвести, дважды отбывала срок в местах отдаленных и строгих за мошенничество в крупных размерах. Но так как Изольда была умная и хитрая, то вела себя на зоне прилично и выходила на свободу досрочно. Упомянули мы о Шахерезаде не случайно. Шахерезада – это было зэковское погоняло Изольды. Вот так. Не редко внутреннее содержание человека не соответствует его внешнему облику.

– Какие люди навестили мою скромную персону! – широко улыбнулась Изольда, выказав ровные белоснежные зубки, и протянула полковнику нежную ладонь. – Рада, очень рада вас видеть, Михаил Яковлевич.

– Здравствуйте, Изольда Хасановна, – улыбнулся в ответ Ярцев, осторожно пожимая протянутую ладонь. – Мне тоже приятно вас видеть. Около года не виделись. Все не было повода зайти.

– Повода или причины, полковник? – лукаво рассмеялась Изольда. – Это разные вещи. Не так ли?

– Вы, как всегда, правы и с каждым днем становитесь все прекраснее. Право же, я даже свои вопросы забыл, как только вас увидел. Вы просто чаровница. Мгновенно берете в плен мужчину. Не знаю, может ли кто перед вами устоять!

– А вы, полковник? По-моему, вас никакими чарами не возьмешь.

– Я что, я – полицейский. Себя я не имел в виду.

– Однако я, Михаил Яковлевич, не заслуживаю столь лестных комплиментов, – продолжала улыбаться Изольда. – Вы их говорите чисто из приличия, а не от души.

– Отнюдь. Позвольте с вами не согласиться.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– Благодарю.

Ярцев опустился в роскошное, из мягкой светлой ткани кресло возле стола, и ему показалось, что он сел на белое пушистое облако. Хозяйка клуба села на край такого же кресла напротив и предложила:

– Коньяк, кофе?

– Спасибо, спиртное на службе не пью, но от кофе не откажусь.

– Одну минуточку, – проворковала Изольда и порхнула к столу. Того момента, когда она оказалась к гостю спиной, полковнику оказалось достаточно, чтобы прилепить под столешницей крохотный радиочип.

Между тем Изольда приказала кому-то по телефону принести в кабинет два кофе и вернулась на прежнее место.

– Нетрудно догадаться, по какому поводу вы нанесли мне столь приятный визит, – с легкой искусственно-завлекающей улыбкой вымолвила она. Но тут же улыбка с ее лица улетучилась, и она уже более грустным тоном продолжила: – Очень жаль Антона Афанасьевича. Большая потеря для клуба и семьи. Семье мы, конечно, окажем материальную помощь. Бирюков был очень хорошим начальником охраны. И кому он помешал?

– Да, вы угадали, Изольда Хасановна, именно по этому делу я к вам и зашел попутно. Действительно, кому Антон Бирюков помешал? Какое-то странное убийство.

Изольда уже не улыбалась, хотя сохраняла приветливое выражение лица. Она внутренне сосредоточилась. Она хорошо понимала, кто перед ней сидит и что неосторожное слово с ее стороны может обернуться для нее большими проблемами.

– А вы, я вижу, свой прекрасный перстень носите по-прежнему на мизинце, – вымолвил Ярцев. – Это означает, что ваше сердце свободно, но к вступлению в брак вы пока не готовы. Почему? Ведь у любой женщины заветная мечта – выйти замуж, завести детей, жить своей семьей. Природой так заведено.

– Замужество не для меня, полковник. Не гожусь я для семейной жизни. У меня характер не женский, а мужской. Ни с каким мужчиной не уживусь. Судьба, видно, у меня такая – прожить до старости одинокой волчицей. Если, конечно, доживу до старости.

– Ну, зачем так мрачно. Если такая красавица будет впадать в глубокий пессимизм, то что остается некрасивым?

– А я, полковник, стала все больше сознавать, что не в красоте счастье и не в богатстве.

– А в чем же?

– В душевном спокойствии.

– Тут я с вами полностью согласен. Извините, что случайно затронул неприятную для вас тему.

– Ничего. Проехали.

После легкого стука в дверь вошел молодой стройный официант. Он катил перед собой тележку, на которой дымились две чашки с кофе, чудесный аромат тут же распространился на весь кабинет.

– Кофе, Изольда Хасановна, – учтиво вымолвил он, слегка склонив кудрявую голову.

– Спасибо, можешь идти! – обронила хозяйка, чуть-чуть повернув голову в сторону официанта.

Когда официант бесшумно вышел, прикрыв за собой дверь, Изольда указала взглядом на кофе и предложила:

– Прошу, полковник. Черный, крепкий и без сахара. Такой, какой вы любите.

– Благодарю! – улыбнулся Ярцев и взял чашку с ароматным напитком. – Однако, Изольда Хасановна, у вас удивительная память. Вы запомнили, какой я люблю кофе. Спасибо!

– На здоровье!

Изрльда отпила из своей чашки маленький глоточек, поставила чашку на прежнее место и, пристально посмотрев в лицо полковнику, спросила:

– Михаил Яковлевич, а с каких это пор на рядовое убийство выезжает сам начальник уголовного розыска города? Что, у вас более серьезных дел нет? Или нет помощников? Я понимаю, когда убили судью Алферова, – другое дело. А просто охранника, пусть даже он был начальником охраны… Таких убийств сейчас, к сожалению, немало.

– Откуда вы знаете, что я был на месте убийства судьи?

– Обижаете детским вопросом, господин полковник. Сарафанное радио. О том убийстве весь город говорит.

– Да, сарафанное радио – могучий источник информации. А вы, случайно, не слышали по этому радио, кто убил судью?

– Я законопослушный предприниматель, господин полковник. Если бы узнала – тут же бы, без промедления, позвонила вам.

– Я в этом не сомневаюсь, Изольда Хасановна. Вы, может быть, думаете, что я лично преследую какую-нибудь определенную цель, раз приехал сам, а не прислал рядовых оперативных работников?

– У меня на этот счет закралось некоторое подозрение, – заставила себя улыбнуться Изольда. – Уверяю вас, я соблюдаю законы и вовремя плачу налоги. Меня не в чем подозревать, господин полковник. Неделю назад у меня была налоговая проверка. Никаких замечаний. Можете посмотреть документы.

– Я вас ни в чем не подозреваю, уважаемая Изольда Хасановна. А налоги не по моей части, – улыбнулся в ответ Ярцев и пригубил кофе. – Я бы сам и не приехал, если бы меня не пригласили.

– Вас пригласили?! – похоже, искренне удивилась Изольда.

– Да, пригласили.

– Кто же, если не секрет?

– Никакого от вас секрета. Ленька Пантелеев пригласил.

– Ленька Пантелеев? – На этот раз по лицу хозяйки клуба промелькнула тревожная тень. – Кто такой?

– Как, вы не знаете, кто такой Ленька Пантелеев?

– Нет. Просветите, пожалуйста.

– Это очень странно.

– Что тут странного? Разве я могу быть знакома со всеми людьми нашего огромного города?

– Странно то, что в вашем клубе убивают начальника охраны, убийца оставляет дерзкую записку на мое имя и вы об этом не знаете. Создается впечатление, словно убили не начальника охраны, а раздавили ботинком таракана, и никто этого не заметил.

По лицу Изольды было заметно, что она несколько растерялась. Чтобы как-то скрыть свою растерянность, она принялась мелкими глоточками отпивать кофе.

– Тут я виновата, – вздохнула красавица и кончиками пальцев поправила возле уха волосы, хотя в этом не было надобности. – Я сегодня немного задержалась, и эта страшная трагедия произошла в мое отсутствие. Надеюсь, вы не будете меня допрашивать по поводу того, где я задержалась. У женщин бывают свои секреты.

– Помилуйте; какой допрос, – обронил Ярцев. – Я – ваш гость. Наверное, я вас утомил своими неприятными разговорами?

– Что вы, полковник! Еще кофе?

– Спасибо, достаточно. У вас просто восхитительный кофе. Смогу ли я угостить вас таким же замечательным напитком, если вы зайдете ко мне в гости?

– Вы имеете в виду полицию, господин полковник?

– Разумеется. Домой я бы не рискнул пригласить такую красавицу. Во-первых, я рисковал бы получить отказ, а во-вторых, в случае вашего согласия это могло бы привести к распаду моей семьи. А мне бы этого не хотелось.

– Опасный вы человек, полковник, – намеренно вздохнула Изольда и поставила пустую чашку из-под кофе на тележку. – Мне думается, вы большой соблазнитель женских сердец, только не хотите в этом признаться. Однако лучше уж вы заходите сюда в гости, чем мне идти в вашу полицию.

– В вашу? А может, полиция наша, народная?

– Не ловите на слове, Михаил Яковлевич. Я оговорилась.

– Да шучу я, Изольда Хасановна. Мне просто приятно с вами беседовать. Молодость вспоминается. Извините за неуместную философию. Вот записка убийцы, которую он адресовал мне.

Ярцев протянул кусочек картона, на котором, как известно, было написано: «Привет полковнику Ярцеву из городского угрозыска!» И подпись: «Ленька Понтелеев».

Изольда взяла картонку, медленно прочла и, возвращая ее, с возмущением вымолвила:

– Негодяй! Как только земля таких уродов держит?!

– Изольда Хасановна, может, Антону Бирюкову кто угрожал? Он кого-нибудь опасался?

– Нет, ничего в этом роде не припоминаю. Не замечала, чтобы он кого-то боялся или опасался. Антон был довольно смелым человеком. И общительным. В охране его уважали. Однако следует признать, что охрана допускала в своей работе небрежность.