Текст книги "А жить, братишки, будет можно!"

Автор книги: Олег Буркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Живой!

Михолап довольно улыбнулся…

…По горной тропе двигались, возвращаясь в полк, Александр и его разведчики. Следом за ротным, возглавлявшим колонну, шагал Михолап, который нес на плечах свою «добычу» – связанного по рукам и ногам часового.

Неожиданно Александр резко остановился и, вскинув вверх правую руку, упал на землю. Остальные тоже залегли.

Навстречу разведчикам по тропе неторопливо шли двое афганцев с автоматами. Один из них тоже волок на себе связанного по рукам и ногам человека с кляпом во рту.

…Перед «духами», словно из-под земли, выросли могучие фигуры десантников. Сухоруков, Абдуллаев, Мороз, Макаед и Кошкин бросились на афганцев, повалили их на землю и мгновенно обезоружили. Когда «духи» были связаны, а их рты – надежно заткнуты кляпами, Александр подошел к человеку, которого афганцы несколько минут назад несли на себе: он лежал на земле, испуганно озираясь по сторонам.

Склонившись над ним, Александр осветил фонариком лицо человека и едва не вскрикнул от удивления. Повернувшись к Абдуллаеву, Александр шепотом протянул:

– Мать честная, это ж майор, из нашего госпиталя. Забыл фамилию…

Сухоруков вытащил изо рта майора кляп, и военный врач в ту же секунду огласил воздух пьяным воплем:

– Чё такое, бля?! Ты кто такой?

Александр быстро засунул ему кляп обратно в рот. Майор недовольно замычал.

Сухоруков криво усмехнулся и бросил Абдуллаеву:

– Да он пьяный! В дымину!

…Александр и его разведчики приближались к афганскому городку, на окраине которого стоял парашютно-десантный полк. Михолап нес на себе часового, который по-прежнему находился без сознания, а Макаед – пьяного майора, который всю дорогу что-то мычал. Следом шли на своих ногах двое взятых в плен «духов» со связанными руками, которых подталкивал в спину Абдуллаев.

Когда до полка оставалось уже недалеко, Александр взмахнул рукой, дав команду остановиться.

Михолап и Макаед, облегченно вздохнув, положили свою ношу на землю. Майор начал мычать еще громче.

Александр кивнул Макаеду на майора.

– Вынь кляп.

Тот быстро наклонился над военным врачом и выполнил приказ.

Уже малость протрезвевший майор тут же, не скрывая радости, выпалил:

– Вы из десантного полка, мужики?

Александр улыбнулся.

– Оттуда. А ты? Из гарнизонного госпиталя?

Майор торопливо кивнул.

– Из госпиталя. Хирург.

Александр подошел к майору и развязал ему руки и ноги. Военный врач тут же поднялся на ноги и начал разминать затекшие конечности.

Он виновато шлепнув себя ладонью по лбу.

– Ну, я, блин, попал! – майор вскинул голову. – Ко мне в гости приехал друг, из Кабула. Мы с ним выпили. Потом, как всегда, не хватило… Взял машину да и рванул ночью в город за поддачей. Там дукан есть, который работает допоздна…

Майор со злостью выругался.

– Купил я водки – и обратно, – продолжал военный врач. – А недалеко от госпиталя уазик заглох. Я вылез посмотреть, что да как, а тут меня кто-то сзади по башке…

Поморщившись, он дотронулся до затылка.

– До сих пор болит… Короче, очнулся я, когда они меня уже волокли на себе. Как барана.

Майор подошел к Александру вплотную и, схватив своими маленькими ладошками его за руку, благодарно потряс ее.

– Спасибо, капитан! Век не забуду!

Александр махнул свободной рукой.

– Да ладно… Тебе б еще машину найти. А то что скажешь начальству?

– Думаю, «духи» ее не взяли, – майор махнул головой в сторону. – Там, где заглохла, и стоит.

– Далеко?

– Не, где-то в километре от госпиталя.

Сухоруков повернулся к Абдуллаеву.

– Мирхамид, тут рукой подать… Возьми с собой Кошкина. Помогите майору найти машину.

Абдуллаев весело тряхнул головой.

– Поможем!

…Майор, Абдуллаев и Кошкин шли по улочке городка, ведущей к гарнизонному госпиталю. Вскоре они увидели вдалеке УАЗик, который стоял на обочине дороги.

Майор радостно взмахнул руками.

– Вот она!

Военный врач и десантники приблизились к машине.

Абдуллаев кивнул на уазик.

– Сам доедешь или довезти?

– Да сам, сам!

Майор запрыгнул на водительское кресло и начал поворачивать ключ зажигания. С третьей попытки УАЗик завелся.

Военный врач повернул голову к десантникам и махнул им на прощание рукой.

– Ну, все, мужики! Еще раз спасибо! Заезжайте в гости!

УАЗик тронулся с места и, набирая скорость, помчался в сторону госпиталя…

…Утром командир полка подполковник Ремизов сидел за столом своего кабинета, довольно потирая руками. Напротив него устроился на стуле Александр.

Ремизов восхищенно цокнул.

– Не ожидал. Вместо одного «языка» – сразу трех!

Сухоруков смущенно пожал плечами.

– Так получилось.

– Зашибись получилось! – Ремизов хлопнул по столу ладонью. – Сегодня же подпишу тебе представление на орден.

***

Поздно вечером генерал-лейтенант Сухоруков и генерал-майор Столяров стояли у стола в кабинете главного военного советника, склонившись над разложенной перед ними картой. Оба выглядели усталыми и крайне озабоченными.

Сухоруков распрямился и раздраженно передернул плечами.

– Когда они собираются отмечать годовщину этой… своей революции?

Столяров тоже оторвался от карты и уныло вздохнул.

– Ровно через неделю.

Сухоруков отрицательно помотал головой.

– Не сможем, Иван Ильич, мы сделать им подарка, о котором нас просит президент, – он пристально посмотрел Столярову в глаза. – И ты знаешь об этом не хуже меня.

Василий Егорович решительно рубанул ладонью воздух.

– Я разрабатывать плана этой операции не буду. И тебе не позволю… Завтра я скажу ему об этом лично.

…Роскошный кабинет президента Малагии был обставлен дорогой и красивой мебелью, но – очень безвкусно.

Маршал Малулу, редко носивший гражданское платье, изменил в этот день своей привычке и восседал во главе длинного стола из красного дерева в белоснежном костюме-тройке.

Над головой Малулу, на стене, красовался его собственный портрет огромных размеров в золоченой раме. Рядом с президентом, учтиво склонившись, стоял его переводчик – тоже одетый в белый костюм молодой африканец, окончивший в прошлом году Московский университет дружбы народов.

Генерал Сухоруков устроился за столом на его противоположном конце: главного военного советника и маршала Малулу разделяло не меньше десятка метров.

Стараясь не глядеть на Малулу, Василий Егорович твердо произнес:

– Чтобы взять этот город, нам придется перебросить туда, где можно начать наступление, очень много частей с других участков фронта, – Сухоруков достал из кармана носовой платок и вытер взмокший от напряжения лоб. – Это – очень опасно. Ваших частей едва хватает на то, чтобы держать оборону. Если сепаратисты начнут наступление на любом из этих оголенных участков… Они быстро прорвут нашу оборону и через сутки окажутся на подступах к столице.

Переводчик, наклонившись к самому уху Малулу, быстро переводил. Когда он закончил, надменное лицо Малулу исказила злая гримаса.

Гневно сверкнув глазами и хлопнув ладонью по столу, президент бросил короткую фразу на своем языке.

Переводчик повернулся к Сухорукову и сказал:

– Город должен быть взят.

Повысив голос, президент произнес еще одну фразу – длиннее.

Молодой африканец перевел:

– В годовщину революции мы должны продемонстрировать всему миру нашу военную мощь.

– Вы можете отдать своим генералам любой приказ, – едва сдерживаясь, чтобы не сорваться, ответил Василий Егорович. – Но я разрабатывать план этой операции, – генерал тоже негромко хлопнул ладонью по столу, – отказываюсь.

Выпучив налившиеся кровью глаза, Малулу вскочил из-за стола.

Испуганный переводчик шарахнулся в сторону и застыл на почтительном расстоянии от президента. Брызгая слюной, тот начал выкрикивать фразу за фразой.

Подождав, когда президент закончит, переводчик, стараясь подражать интонации Малулу, резко отчеканил:

– Вас прислали сюда, чтобы помогать нашей революции. А Вы – играете на руку ее врагам!

Сухоруков отрицательно помотал головой.

– Я участвовать в этом не буду. И Вам не советую.

Как только молодой африканец перевел это, Малулу, едва не задохнувшись от злости, резко выбросил свою правую руку вперед – в сторону двери кабинета – и бросил короткую фразу.

Опустив глаза, переводчик сказал Сухорукову:

– Господин президент не желает Вас больше видеть.

Пожав плечами, Смирнов поднялся.

– Честь имею, – произнес генерал и, сухо кивнув головой, быстро покинул кабинет…

…В приемной президента Малагии сидел, дожидаясь Сухорукова, генерал Столяров.

Когда Василий Егорович вышел из кабинета Малулу, Столяров вскочил со стула.

Остановившись рядом со своим заместителем, Сухоруков со злостью выпалил:

– Этот болван ничего не хочет слышать! А если мы пойдем у него на поводу, то и ему, и его революции наступит пи...дец!

…После того, как Сухоруков покинул кабинет, президент Малагии несколько секунд напряженно морщил лоб, думая, как ему поступить, а затем сорвал с телефонного аппарата трубку, поднес ее к уху и рявкнул:

– Соедините меня с Москвой!

***

Кроме Татьяны Ивановны в ординаторской нейрохирургического отделения не было ни души. Она сидела за своим столом и, раскрыв историю болезни одного из пациентов, вносила в нее записи.

– Неплохо бы назначить ему курс реабилитации…, – по привычке рассуждала вполголоса Сухорукова. – Скипидарные ванны, бассейн…

Она торопливо записала то, что произнесла вслух, в историю болезни.

– …и массаж, – подняв указательный палец вверх, добавила Татьяна Ивановна.

– Насчет скипидарных ванн не знаю, – раздался совсем рядом с ней голос генерала Сухорукова. – А вот от бассейна с массажом я бы тоже не отказался!

Уронив ручку, Татьяна Ивановна вскинула голову и едва не вскрикнула от удивления: на пороге ординаторской, прислонившись плечом к дверному косяку и широко улыбаясь, стоял Василий Егорович в «гражданке».

Сухорукова ойкнула, вскочила из-за стола и бросилась к мужу.

– Вася!!! – радостно выдохнула она.

Супруги заключили друг друга в объятья. Татьяна Ивановна целовала мужа в губы, лоб, щеки… Наконец, отстранившись от него, Сухорукова принялась разглядывать Василия Егоровича в упор, ласково гладя рукой по его седым волосам. Генерал, блаженно улыбаясь, жмурился от счастья.

Татьяна Ивановна укоризненно покачала головой.

– Почему не позвонил, что прилетаешь? Я бы встретила.

– Не успел. Меня вызвали срочно.

В глазах Сухоруковой мелькнула тревога.

– Что-то случилось?

Генерал махнул рукой.

– Не волнуйся. Советников часто вызывают в столицу.

– А зачем вызвали?

Василий Егорович пожал плечами.

– Пока не знаю.

Генерал подмигнул жене.

– Но на «ковер» в министерство обороны мне идти только в понедельник. А поэтому…, – он положил свои руки на плечи Татьяны Ивановны. – Поэтому все выходные буду дома.

– Здорово! – глаза Сухоруковой лучились от счастья. – Я так по тебе соскучилась. Прошло полгода. А, кажется, целая вечность…,

Она прижала ладони к щекам. Спохватившись, Сухорукова посмотрела на наручные часы и облегченно вздохнула.

– Плановых операций у меня сегодня нет. Так что заведующий отпустит. Подожди пару минут. Я отпрошусь у него, и мы вместе поедем домой.

…Василий Егорович с каменным лицом сидел за столом кабинета, перебирая бумаги, которые достал из привезенного с собой портфеля.

Татьяна Ивановна была уже на кухне, где орудовала у плиты. Поставив на нее сковородку, она крикнула:

– Сейчас я поджарю тебе на скорую руку твою любимую яичницу с помидорами! А уже на ужин приготовлю что-нибудь повкуснее.

Словно не слыша ее, генерал тяжело вздохнул и положил перед собой чистый лист бумаги. Он взял со стола ручку и начал что-то на нем писать.

Прервавшись, Василий Егорович недовольно поморщился, зачеркнул написанное и начал писать снова. Опять зачеркнул.

Тихо выругавшись, Сухоруков отшвырнул ручку в сторону и беспомощно обхватил руками лицо.

В кабинет зашла Татьяна Ивановна. Увидев мужа в такой позе, она удивленно застыла на месте.

– Вася, что-то случилось? – в голосе жены прозвучала тревога.

Опустив руки, Сухоруков повернулся к жене и натянуто улыбнулся.

– С чего ты взяла?

Татьяна Ивановна подошла к мужу и положила голову на его плечо. Генерал обнял жену и прижал ее к себе.

Сухорукова пристально посмотрела ему в глаза.

– Ты точно от меня ничего не скрываешь?

Василий Егорович поцеловал ее в лоб.

– Все в порядке, Танюш. Наверное, просто устал с дороги.

– Ну, так и ляг и поспи.

Она отстранилась от мужа и ласково потрепала его по плечу.

– Давай. Сон – лучшее лекарство.

Василий Егорович улыбнулся.

– Пожалуй, ты права.

Он встал из-за стола и направился в спальню. Татьяна Ивановна вышла из кабинета следом за ним и снова двинулась на кухню…

…Одетый Сухоруков лежал на не разостланной постели, подложив под голову руки. Его отстраненный взгляд упирался в одну точку на потолке…

…В прихожей зазвонил телефон. Татьяна Ивановна быстро вышла из кухни в прихожую и подняла трубку.

– Алло.

Через секунду Сухорукова изменилась в лице.

– Без сознания?!

Она решительно сжала губы.

– Хорошо, скоро буду.

Положив трубку на аппарат, Татьяна Ивановна направилась в спальню.

Когда она вошла в нее, Сухоруков привстал с постели и вопросительно посмотрел на жену.

Прямо с порога жена бросила:

– Срочно вызывают в больницу.

– Что-то серьезное? – спросил генерал.

– Да. Помнишь, я рассказывала тебе про парня, с которым произошел несчастный случай на стройке? Осенью?

Василий Егорович наморщил лоб.

– Припоминаю… Десантник? Который служил в Афгане?

– Да, он самый. Там его Бог миловал. А здесь, – Сухорукова беспомощно махнула рукой. – Сестра его сутками дежурила в больнице. Такая славная девочка…

Сухоруков кивнул.

– Да, да, ты говорила.

– Случай был очень тяжелый. Я сделала ему три операции подряд. Мы выписали его пару месяцев назад. И вот сегодня этого парня снова доставили к нам на «скорой», – Татьяна Ивановна вздохнула. – Боюсь, придется делать ему еще одну.

– Когда вернешься?

– К ужину постараюсь.

…Сухоруков остался в квартире один. Он встал с постели и вернулся в свой кабинет.

Усевшись за стол, генерал взял с края стола и поднес к глазам старую фотографию в простенькой рамке, на которой они стояли в обнимку с Мурашовым в далеком 1943 году.

Василий Егорович снова поставил ее на стол – прямо перед собой.

Его рука потянулась к телефону. Сухоруков снял с аппарата трубку, поднес ее к уху и медленно набрал номер.

– Алло… Приемная генерал-полковника Мурашова? … Он у себя? … Соедините меня, пожалуйста… Кто звонит? Сухоруков. Генерал-лейтенант Сухоруков, – уточняя, добавил Василий Егорович.

Несколько секунд Сухоруков, заметно волнуясь, ждал.

Когда он услышал в трубке ответ, вмиг посеревшее лицо Василия Егоровича стало похожим на лицо обиженного ребенка.

Упавшим голосом он произнес:

– Хорошо, я перезвоню позже.

Тяжело вздохнув, генерал положил трубку и подпер подбородок рукой.

– Очень занят, – глухо повторил Сухоруков фразу, произнесенную адъютантом Мурашова по телефону.

Грустно покачав головой, Василий Егорович снова поднял трубку и набрал уже другой номер.

– Алло… Коммутатор «Акации»? Девочки, соедините меня с Чуйкиным… Генерал-лейтенант Сухоруков.

Несколько секунд он тревожно ждал. Услышав на другом конце провода ответ, генерал нервно потер ладонью лоб и недоверчиво спросил:

– В командировке? А куда он уехал? Не знаете…

Даже не сказав телефонистке «до свидания», Василий Егорович со злостью швырнул трубку на аппарат и с горечью произнес:

– Ну, вот и остался ты без старых друзей.

Генерал снова с грустью посмотрел на фотографию на столе, а затем резким движением руки отпихнул ее подальше.

Василий Егорович выдвинул нижний ящик стола и достал из него большую деревянную коробку. Сухоруков поставил коробку на стол и раскрыл ее.

В коробке лежал наградной пистолет, на рукоятке которого красовалась медная табличка с выгравированной на ней надписью: «Лейтенанту В.Е.Сухорукову от командующего 1-ым Украинским фронтом».

Василий Егорович вытащил пистолет из коробки…

…Татьяна Ивановна оперировала Павла. Вокруг стола, на котором он лежал, стояли Наталья Николаевна и медсестра. Наталья Николаевна с восхищением смотрела, как Сухорукова делала скальпелем одно движение за другим…

…В коридоре перед входом в операционную на скамейке сидела Ирина с печальными, заплаканными глазами.

Сухорукова вышла из операционной. Она сразу заметила Ирину и направилась к ней. Ирина вскочила и бросилась навстречу врачу.

Они сблизились. Ирина посмотрела на Сухорукову с надеждой.

– Как он?

– Не волнуйся, операция прошла хорошо, – устало сказала Татьяна Ивановна. – В реанимации Павел пробудет всего несколько дней. Потом ты сможешь его увидеть.

Ирина прижала руки к груди.

– Спасибо Вам!

– Не за что, – Сухорукова улыбнулась. – Снова взяла отпуск за свой счет?

Ирина молча кивнула…

…Сухорукова сидела в ординаторской за своим столом, разглядывая рентгеновские снимки. За соседним столом внимательно читала историю болезни Павла Наталья Николаевна.

В ординаторскую зашел заведующий нейрохирургическим отделением Цариков. Он уселся за свободный стол. И Сухорукова, и Наталья Николаевна подняли головы и повернули их к заведующему.

Цариков громко сказал:

– Ну-с, коллеги. Хотелось бы услышать Ваше мнение о том, что нам делать с этим парнем дальше.

Цариков посмотрел на Татьяну Ивановну.

Сколько операций он уже перенес? Четыре?

– Да, – ответила Татьяна Ивановна. – И ему необходима еще одна. Однако…

Сухорукова развела руками.

– Я боюсь, что он может ее не выдержать. Поэтому я считаю, что хирургические вмешательства пора прекратить. Попробуем терапию.

Цариков согласно кивнул и перевел взгляд на Наталью Николаевну.

– Полагаю, Вы придерживаетесь того же мнения?

Слегка покраснев, Наталья Николаевна опустила голову.

– Татьяна Ивановна всегда была для меня непререкаемым авторитетом… Но…, – она покраснела еще сильнее. – Вы лучше меня знаете, что терапия в подобных случаях не дает почти никакого эффекта…

Цариков и Татьяна Ивановна переглянулись: оба выглядели удивленными.

– А если сделать Павлу еще одну операцию, – продолжала Наталья Николаевна, – у него появится шанс не просто жить, но даже со временем встать на ноги.

– Наташенька, я не спорю, – с легким раздражением произнесла Сухорукова. – Если мы сделаем Павлу еще одну операцию, шанс встать на ноги у него действительно может появиться. Однако…

Татьяна Ивановна взяла со стола рентгеновский снимок и потрясла им в воздухе.

– Риск слишком велик. А поэтому я категорически против…

…Генерал Сухоруков сидел за столом и держал наградной пистолет в правой руке. Пальцами левой он задумчиво поглаживал медную табличку с выгравированной на ней надписью.

Василий Егорович закрыл глаза и медленно поднес пистолет к голове, уперев его ствол в висок.

Раздалась громкая трель входного звонка.

Василий Егорович вздрогнул и открыл глаза. Он быстро положил пистолет обратно в коробку, встал и пошел открывать…

…Сухоруков распахнул дверь и едва не вскрикнул от удивления: на пороге квартиры стоял Чуйкин в генеральской форме.

– Юра! – широко раскинув в стороны руки, радостно воскликнул Василий Егорович.

– Не ждал?!

Широко улыбаясь, Чуйкин переступил порог, и друзья крепко обнялись.

Чуйкин похлопал Сухорукова по спине.

– Ну, здравствуй, блудный сын! С возвращением на родную землю!

Освободившись из объятий друга, Сухоруков вопросительно посмотрел ему в глаза.

– Когда ты узнал, что я прилетел?

– Утром, в штабе ВДВ, – Чуйкин хохотнул. – Я же приехал в командировку, в Москву. Сегодня собирался обратно в Гайжюнай. А тут – такая новость. Ну, я и рванул к тебе – в Тулу.

Спохватившись, Сухоруков отступил в сторону.

– Чего мы с тобой стоим у порога? Проходи!

…Друзья зашли в кабинет Василия Егоровича. Увидев коробку с пистолетом, которую он впопыхах даже не успел закрыть, Сухоруков встал у стола и попытался загородить ее спиной, но было поздно: Чуйкин заметил пистолет.

Командир Гайжюнайской дивизии удивленно и сердито посмотрел на друга.

– Та-а-к, – укоризненно протянул Чуйкин и кивнул на оружие. – Ты что задумал?

Он сердито засопел и выразительно покрутил пальцем у виска, а затем подошел к столу, вежливо отодвинул Сухорукова в сторону, вытащил из коробки пистолет и сунул его к себе в карман.

– Верну, когда буду уверен, что дурь эта у тебя прошла, – буркнул Чуйкин и, не сдержавшись, добавил. – …твою мать!

Он махнул рукой.

– Я не знаю, что у тебя там в Африке произошло… Слухи ходят разные, – Чуйкин вскинул голову. – Но что бы ни случилось, ты об этом, – генерал похлопал по пистолету, спрятанному в карман, – даже не думай, понял?

Чуйкин раскрыл принесенный с собой портфель и достал из него бутылку армянского коньяка. Он поставил бутылку на стол и подмигнул Сухорукову.

– Закусить у тебя чем-нибудь найдется, генерал?

…Сухоруков и Чуйкин сидели на кухне. На кухонном столе стояли початая бутылка коньяка, две хрустальные рюмки и блюдечко с нарезанными дольками лимона. Рядом с блюдечком лежала распечатанная плитка шоколада.

Чуйкин сочувственно покачал головой.

– Ну, теперь я понимаю… Почему тебя срочно отозвали. Прогневил ты африканского царька.

Генерал взял в руку бутылку и наполнил рюмки коньяком. Поставив бутылку на стол, он потрепал Василия Егоровича по плечу.

– Но я хочу, чтобы ты знал: какое бы решение по тебе не приняли, Чуйкин был и всегда останется твоим другом.

Чуйкин поднял рюмку.

– За нас с тобой, Василий!

Сухоруков тоже поднял рюмку.

Генералы чокнулись, выпили и потянулись к закуске. Сухоруков взял с блюдца дольку лимона, Чуйкин отломил от плитки кусочек шоколада.

В прихожей громко зазвонил телефон.

– Извини, – бросил другу Сухоруков.

Василий Егорович поднялся и вышел из кухни с долькой лимона в руке.

В прихожей Сухоруков снял с трезвонящего телефонного аппарата трубку и поднес ее к уху.

– Сухоруков слушает.

Долька лимона выпала у него из пальцев, потому что на другом конце провода он услышал бодрый и приветливый голос генерал-полковника Мурашова.

– Привет, Василий!

– Володя?! – все еще не веря своим ушам, радостно выдохнул в трубку Сухоруков. – Здравствуй!

– Ну, как долетел? Нормально?

– Нормально… Я как приехал в Тулу, сразу набрал тебя. А адъютант сказал, что ты занят.

– Я действительно был занят. Проводил совещание. Только освободился, – объяснил Мурашов и, помедлив, спросил. – Как настроение?

Василий Егорович поморщился.

– Какое у меня может быть настроение? В понедельник иду на «ковер» к министру…

Поколебавшись, Сухоруков тихо спросил:

– Может, тебе уже известно его решение? Если знаешь – говори. Я готов ко всему, – он рубанул ладонью воздух. – В отставку так в отставку.

Василий Егорович вздохнул.

– Или есть варианты хуже?

Мурашов крякнул.

– Не буду скрывать: разозлил ты многих. Причем на самом верху… По телефону я тебе всего сказать не могу. Но то, что у нас есть товарищи, которые привыкли рубить головы сплеча, толком ни в чем не разобравшись, для тебя не секрет… Поэтому по кабинетам мне походить пришлось. И биографию твою рассказывать не раз и не два.

Мурашов усмехнулся.

– Короче. Про десятое управление, которое направляет за границу военных советников, можешь забыть. Про командную должность – тоже. А вот про другую…, – выдержав паузу, генерал-полковник выпалил. – Преподавателем в Академию генерального штаба пойдешь?

Волнуясь от радости, Сухоруков прижал руку к сердцу.

– Значит, не увольняют?

Мурашов снова усмехнулся.

– Всего лишь понижают в должности. Зато должность предлагают ни где-нибудь, а в столице! – генерал-полковник повысил голос. – Ну, так пойдешь или нет? Что мне сказать министру?

– Да чего ты спрашиваешь?! – счастливо улыбаясь, заорал в трубку Сухоруков. – Конечно, пойду!

Мурашов удовлетворенно хмыкнул.

– Значит, договорились. Квартиру в Москве быстро не обещаю. Но служебную комнату мы тебе дадим сразу. В двух шагах от академии.

Василий Егорович весело тряхнул головой.

– Да Бог с ней, с квартирой! Главное, что оставляют на службе!

***

Подполковник Ремизов и капитан Александр Сухоруков стояли недалеко от штаба полка. Ремизов нервно курил, Александр, опустив голову, виновато переминался с ноги на ногу.

Подполковник тяжело вздохнул.

– Месяц назад ты мне вместо одного «языка» притащил сразу трех. А потом…, – командир полка раздраженно махнул рукой. – Прямо как сглазили тебя. Дважды ходил в свободный поиск – и оба раза возвращался ни с чем.

Александр натянуто улыбнулся.

– Бог любит «троицу», товарищ подполковник.

– Надо, Саня, – Ремизов провел ладонью по горлу. – Во как. Комдив требует… Чуть ли не каждый день. А генерал – он, сам знаешь…

– Знаю. Будет Вам «язык», – твердо произнес командир разведроты…

…Двадцать пять солдат роты Сухорукова – весь второй взвод во главе с его командиром лейтенантом Трепачевым – спешились с бэтээров километрах в пяти от афганского городка, на окраине которого располагался советский гарнизон. Разведчики построились в две шеренги, ожидая дальнейших распоряжений Александра, стоявшего неподалеку вместе с Сельяновым и Абдуллаевым.

Фоменко посмотрел на маячившие вдалеке вершины гор, бросил взгляд на солдат, напряженно о чем-то думая…

Через несколько секунд в глазах командира роты мелькнуло созревшее решение. Он повернул голову к Сельянову.

– Есть предложение, Вова.

Сельянов с интересом придвинулся к Сухорукову. Абдуллаев тоже навострил уши.

Александр снова посмотрел в сторону гор.

– Охотиться на банду в горах и ввязываться в серьезный бой… Ради одного «языка»…, – Александр поморщился. – Слишком дорогое удовольствие.

Сельянов согласно кивнул.

– Не то слово. Потери могут быть такие, что…

Сухоруков задумчиво прищурился.

– А вот если выманить небольшую группу «духов» сюда. На равнину…

Александр подмигнул Сельянову.

– Уткой подсадной когда-нибудь был?

Сельянов, подозрительно хмыкнув, отрицательно помотал головой.

– Пока не приходилось.

Сухоруков ухмыльнулся.

– Значит, придется.

– Именно мне?

Александр хлопнул Сельянова по плечу.

– Не тебе одному.

Александр снова посмотрел в сторону гор.

– На солдата «духи» не клюнут. Даже если оставить бойца одного: вроде как отстал от своих, потерялся… Двумя-тремя бойцами их тоже не выманишь. Не станут рисковать…

Сельянов согласно кивнул.

– Ради солдата не станут. До нашего гарнизона – рукой подать.

– И части правительственных войск этот район прочесывают часто, – сказал Абдуллаев.

Александр хитро прищурился.

– А вот чтобы взять в плен офицера. Или двух…

Сухоруков подмигнул Абдуллаеву.

– Сколько «духам» обычно платят? За пленного капитана?

Абдуллаев улыбнулся.

– Разные лидеры оппозиции – по-разному, – переводчик цокнул языком. – Но много. Очень много… Примерно, как за двадцать солдат.

Александр хохотнул.

– А за капитана со старлеем? Примерно, как за сорок?

Абдуллаев утвердительно кивнул.

– Не меньше.

– Значит, ради двух офицеров «духи» бы рискнули, – уверенно произнес Александр.

Сельянов посмотрел на Сухорукова в упор.

– Что ты задумал?

Александр озорно тряхнул головой.

– Дуэль!

Сельянов и Абдуллаев изумленно вскинули брови.

– Какую еще дуэль? – растерянно протянул переводчик.

– Да без разницы. Главное, чтобы «духи» поверили. Что два офицера сцепились между собой – не на жизнь, а на смерть, – Александр почесал затылок. – К примеру, из-за бабы.

Командир повернулся к Сельянову.

– Только, чтобы поверили… Все натурально должно быть. Понятно? Будем стрелять друг в друга. Матом орать… В общем, надо сыграть. Как в кино.

Сельянов тяжело вздохнул и без особого энтузиазма бросил:

– Понятно.

– Да не ссы. Все получится, – Александр, подбадривая своего заместителя, снова хлопнул его по плечу. – Знаю я одно место, у подножья горы – километрах в пяти отсюда. Там мы будем торчать, как три тополя на Плющихе. «Духи» заметят сходу – можешь не сомневаться. Засекут – и сразу решат: два «шурави» свалили подальше от своих, чтобы выяснить отношения. Ну, и не захотят упускать такую добычу…

Александр весело хлопнул в ладоши.

– Как только заметим их приближение, сообщим по рации нашим, – Александр кивнул на застывших в строю солдат. – Которые будут в засаде, километрах в двух. Ближе нельзя, а то «духи» заметят, – Александр снова хлопнул в ладоши. – Ну, а остальное – дело техники. Дадим им бой и возьмем «языка». Много их быть не должно. Так что справимся.

Сухоруков вскинул голову, азартно блеснул глазами и окинул Сельянова и Абдуллаева вопросительным взглядом.

– Ну, как мой план?

Абдуллаев пожал плечами.

– Вроде, нормально. Должно сработать.

Сельянов с сомнением вздохнул.

– Главное, чтобы поверили…

Александр хохотнул.

– Ну, уж это, Вова, зависит от нас с тобой. Сыграем хорошо – поверят…

…Сухоруков и Сельянов остановились на краю плоской, широкой и ровной каменистой террасы почти у самого подножья высокой горы и оглянулись по сторонам.

С террасы была хорошо видна залитая солнцем вершина, до которой было еще топать и топать.

Офицеры были здесь как на ладони: их можно было легко заметить со склонов всех окружающих гор – причем, за несколько километров от террасы.

Но именно это Александру с Сельяновым было и нужно.

Сухоруков снял с себя рацию и положил ее на землю.

Александр оглянулся, прикидывая, как им лучше расположиться, чтобы разыграть «дуэль».

Увидев метрах в пятидесяти от себя подходящий камень, командир показал на него рукой.

– Видишь вон тот? С трещиной?

Сельянов кивнул.

– Прячься за ним!

Сухоруков скосил глаза еще на один валун, находящийся буквально в нескольких шагах от него.

– А я – сюда.

Сельянов послушно направился к камню с трещиной.

Сухоруков шагнул к своему валуну…

…Александра лег на землю, укрывшись за камнем так, чтобы из-за него было удобно вести огонь.

– Все должно быть натурально, – процедил он себе под нос.

Александр приладил у плеча автомат и навел его ствол на Сельянова, уже тоже залегшего за своим камнем. Командир роты увидел, что Сельянов, как и он, привел в готовность автомат.

Высунувшись из-за камней, оба смотрели друг на друга, как и договаривались – сердито сдвинув брови. Изображая взаимную ненависть, оба с трудом удерживались от смеха.

– Ну, щас я тебя порешу! – громко заорал Сухоруков и дал короткую очередь в сторону Сельянова.

Пули раскрошили камень, за которым укрылся заместитель командира роты.

Сельянов мгновенно ответил Александру длинной очередью, взбившей фонтанчики земли у основания валуна, за которым залег Сухоруков.

Александр, вжав голову в плечи, тут же нырнул за камень.

Сельянов тоже спрятался за валуном.

Несколько секунд оба выжидали, не высовываясь из своих укрытий…

– Как ты хочешь умереть? – войдя в роль, почти с настоящей ненавистью прокричал из-за камня Сухоруков. – От пули? Ножа? Или удара прикладом по башке?

Сельянов раскатисто и язвительно захохотал.

– А хрена! Не доставлю я тебе такого удовольствия! – громко завопил он в ответ.

Откатившись на несколько метров в сторону, Александр сменил огневую позицию.