Текст книги "Меч света (СИ)"

Автор книги: Олег Карачевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 46 страниц)

– Так как же тут оказался Тарфельд?

– Тарфельд – бунтарь. Он верит, что его соплеменники борясь против Тьмы стали сами её рабами. И он не теряет надежду донести это до остальных. Моя первоочередная задача – помочь ему в этом. Ведь если мы не сможем их убедить, наш Мир ждут ещё более чёрные времена, чем времена Чёрной Империи и Чёрного Дракона вместе взятые.

Каждый вечер, после захода солнца, все рассаживались возле общего костра и начинали петь песни. Гномы хором пели на своём языке. Пару слов я успел узнать, потому примерно представлял, что песни были про золото, шахтёрский и кузнецкий труд, а так же про злого дракона, который выгнал их из родных пещер. Иногда пел Тарфельд. Он пел звонким высоким голосом. Про древних героев, про Эренгора, про войну против Тьмы, и про древнего эльфийского короля Алистара, который победил в неравном бою Демона Глубин. После песен он с гномами всегда обменивался едкими замечаниями по поводу умения петь. Один раз в полнолуние хоровым пением решили порадовать волки. Лойе сказал, что сейчас они споют про древнюю историю любви. Они больше часа выли на луну, но никто не рискнул их прервать. Мне и самому понравилось их пение, оно мне чем-то было близким, что я даже начал улавливать в нём смысл, который вкладывали певцы.

Леший сидел на большом плоском валуне, изредка поправляя дрова в костре длинной палкой. Справа от него сидел Тарфельд, слева – гоблин преклонных лет, чьё лицо в свете костра выглядело особо устрашающим. Остальные беспорядочно расселись вокруг огня. Волков не было – они появлялись в лагере только днём, да и, как известно, огня побаиваются.

–Граспль, так когда ты собираешься его допрашивать?– спросил кто-то из гномов.

Грасплю этот вопрос, видимо, не понравился.

–Ещё рано. Он ещё слишком слаб,– отрезал он.

–А вам не кажется, что он может быть опасным?

–Ты тоже опасный,– возразил Тарфельд, которого поддержал дружный смех.

–Но подумайте сами: его обнаружили возле кольца утром, а мы все туда боимся заходить и днём.

–Говори только за себя,– снова возразил эльф.– Днём там нет ничего особого, только мрачно. А ночью лишь чудищ чуть больше, только и всего.

–Но ты же не был в самом городе.

Тарфельд тут же собрался возразить что-то резкое, даже раскрыл рот, его вдруг опередил один из гоблинов:

–Стойте! А откуда нам вообще известно, что он вообще был за кольцом, вдруг он просто смог как-то проскользнуть?

–Ага, вдруг. Никто не может войти в лес без ведома Граспля при всём желании. Даже самый сильный маг на это не способен,– непререкаемым тоном возразил старый гоблин.

–Я просто думаю,– вдруг сказал леший в своей обычной манере, глядя куда-то в даль,– что истина кроется в самом проклятии Агандара.

Все вдруг утихли. Тарфельд, который снова собирался что-то сказать, открыл, а потом опять закрыл рот, не выдав ни звука.

–С тех пор осталось очень много неясного и неоднозначного,– продолжил Граспль. Его и без того угрюмый голос стал и вовсе печальным, будто он готов был расплакаться. Этим он мне напомнил одного призрака.

–Мне тогда было всего девяносто шесть. И я хорошо помню, как мой дядя (он жил тогда в этих местах) говорил с магом, решившим защищать город, как раз перед самым проклятием: "Почему ты можешь уйти? Ты ведь всё равно не можешь изменить!". А тот отвечает: "Я буду ждать того, кто сможет".

–Что меня всегда изумляло в людях, так это их упрямство,– рассмеялся кто-то в полной тишине. – И ты хочешь сказать, что он говорил именно про этого?

–Так что, люди снова будут править? – испугано пискнул какой-то маленький гоблин.

Атмосфера немного разрядилась, и все посмеялись над беднягой. Но громче всех, тем не менее, смеялся Тарфельд.

–Фини, ты когда-нибудь вообще видел человека? – спросил эльф.

–Ну, кроме того, вообще-то, нет...

–Не следует воспринимать всерьёз всё, что рассказывают о людях. Ведь те, кто правил Тёмной Империей, по существу, не были людьми. К тому же, я, например, не слышал, чтобы люди приходили ночью и крали маленьких непослушных гоблинов.

Тут почему-то смеялись только гномы.

–Тебя, в принципе, не в чем винить, – в конце концов смягчился Тарфельд. – Риндол далеко отсюда, а с остальных мест их оттеснили сразу же после крушения империи. Да и люди все разные, почти как гоблины, – на эту шутку эльфа снова почему-то смеялись только гномы.

–А вот я что-то не верю, Тарфельд, что ты был в самом Риндоле. Неужели люди просто так тебя пропустили?– насмеявшись спросил старый седой гном.

–Между прочим, ко мне там относились с большим почтением, чем к вам. Единственное просили держаться подальше от таверн и кабаков, а то какой-нибудь пьяный охотник спутает меня с проклятым и подумает, что он ещё в рейде. К тому же сколько раз повторять, что путь в Риндол для нас никогда не был закрыт.

–Хватит препирательств,-вдруг посуровел Граспль.-Ссор нам тут ещё не хватало.

–Так ты решил, что всё-таки с ним делать? – спросил старый гном.

–Всему своё время.

–Ладно. Тогда, ребята, нашу, родную – запевай! – вскрикнул гном подымаясь.

–Пора спать,– спохватился Тарфельд и в следующую секунду на поляне не осталось ни одного гоблина.

Я вернулся в жилище лешего. А тем временем над лесом разносился стройный гномий рев:

"В глуби самой высокой из гор

Руду рыли мы на подбор..."

– Граспль! Иди сюда! Я уверен, ты такого точно никогда не видел, старый хлыщ!

Мы все подошли к дозорному отряду.

– Смотри какой у нас трофей!

Гном пнул нечто замотанное в старые плащи. Когда мы подошли ближе, он усмехнулся и с омерзением стал разворачивать. Внутри было замотано нечто, даже НЕЧТО, несколько похожее на громадную собаку. Даже не так. В моём мире даже самые большие собаки раза в полтора-два меньше. Читатель, в твоём мире вообще нет собак? Что же, представь себе большое, сплюснутое с боков тело, длинную морду, на вытянутой вперёд шее, громадную пасть со громадными страшными клыками. Что отличало мертвое чудище, так это лапы. Они были значительно мощнее и толще. А когти были таких размеров, чтобы наверно даже лазить по горам.

– Должен признать, не видел.

– В последнее время даже мертвяки ОТТУДА не вылазили. Мы даже беспокоиться начали. А теперь вот эта дрянь! – гном сплюнул.

– Они теперь постоянно будут лезть?

– Граспль, откуда оно могло взяться?

– Походу, кто-то просто не закрыл за собой двери, – сказал леший.

– Какие ещё двери?

– Граспль, ответь, такое теперь постоянно будет вылазить?

– Мы с  этим только чудом управились!

– Должен вас успокоить, прорваться могло не больше двух-трёх.

– Граспль, эта тварь точно не из Проклятого Города. Оттуда приходят только мертвяки. Эта тварь точно из ада! А если он – Предвестник!? – кивнул стоящий напротив меня гном. В первый момент я не совсем понял, меня он имел в виду или чудище.

– Панику разводить не стоит, – тихо сказал Граспль. – Никаких Последних Дней не будет. Если кому и стоит бояться – то это малышу. Адские гончие всегда преследуют тех, чей запах улавливают при проникновении через щели.

– Ты знаешь об этих тварях?

– Наслышан, – уклончиво вздохнул леший.

Собравшиеся зашумели.

– Тихо! – грякнул Граспль. Я даже вздрогнул, на столько неожиданным казалось, что леший столь маленького роста, предпочитавший говорить почти шёпотом, может так громко крикнуть, – Если вы мне не верите, что же давайте посмотрим. Проведём испытание. Малыш, идём со мной.

К этому времени я уже успел привыкнуть, что все гномы, которых я был в два раза выше, и сам Граспль, который был в два раза ниже гномов, все называли меня малышом. Без лишних споров, я пошёл за лешим. Остальные следовали за нами чуть на расстоянии, то и дело поглядывая на меня с опаской. Мы прошли через хащи, пока не углубились в самый старый и дремучий лес. Чем дальше мы шли, тем тише и спокойнее становилось. Наконец, мы вышли на поляну, где стояла полная тишина. Даже гномы не решались прервать её своими разговорами и будто затаили дыхание. Тишина была столь всеобъемлющей, что деревья, казалось, издавали еле слышный шёпот, будто переговариваясь между собой и обсуждая незваных гостей.

Граспль вопросительно посмотрел на меня из под бровей.

– Что я должен делать? – попытался спросить я как можно тише. Тем не менее, мой голос прозвучал необычайно громко и эхом разнёсся по лесу.

– Для начала, – еле слышно начал Граспль, – попытайся услышать шёпот леса.

– Я и так его слышу, – теперь мне удалось сказать это еле слышно.

– Так чего же ты ждёшь? – Граспль снова вопросительно на меня посмотрел.

Я попытался изобразить на лице максимальное недоумение.

– Сделай же как они просят, в конце концов, – Граспль выглядел почти рассерженным.

Тут-то меня и осенило. Деревья только засмеялись.

– Та нет, он только прикидывается и игнорирует нас, – сказала Берёза.

– Истинно вам говорю, этот олух вообще глухой! – возразил Клён.

– Ну что вы так сразу к молодому человеку! Ей богу, господа, – качала ветвями Осина.

– Я ему, громко, и даже по слогам всё произнёс! Он даже ухом не повёл! – спорил Орех.

– Да! Истинно, говорю вам! – вторил ему Клён.

– Ну, может люди не умеют водить ушами?

– Да даже если не умеют, он же должен был хоть как-то отреагировать.

– Господа, вы что, людей раньше не встречали? Им всегда нужно сначала привыкнуть к нам.

– Может и надо, но этот олух худший из людей! Истинно, говорю вам!

– Но он же как-то общался с многоуважаемым Грасплем!

– Умение издавать звуки ещё не говорит о наличии слуха!

– Истинно, говорю вам!

– Уважаемые коллеги, – прервал их спор Дуб, – молодой человек уже на вас смотрит с недоумением. Как ещё столь благовоспитанные и образованные учёные могут устраивать столь глупый спор? Давайте всё же будем снисходительны. Слово молодому человеку!

– Что я должен делать? – Я попытался спросить уже так тихо, чтобы не услышал даже Граспль.

– Он точно издевается! Истинно, говорю вам!

– Что ж вы так сразу? Ей богу, коллега!

– Когда он задавал этот вопрос в прошлый раз, я ему раз десять повторил! Истинно говорю вам, мне ещё десять раз повторить?

– Коллега, будьте снисходительны, что с людей взять?

– Хорошо, истинно говорю вам – не вопрос.

Клён наклонился в мою сторону.

– Молодой человек, эти благосклонные господа считают вас посланником Ада? – он махнул веткой в сторону гномов. – Что ж, это просто проверить. Порождения Ада не совместимы с силой Жизни! Истинно, говорю вам! Всё, что от Вас требуется – это продемонстрировать умение Силы Жизни. Надеюсь, мне не нужно повторять это ещё раз?

Я отрицательно замотал головой.

– Восхитительно! Истинно, говорю вам!

– Перейдём к самому испытанию, – сказал Дуб. – Молодой человек, как вы могли заметить, я уже очень стар. Можно сказать, я самое старое дерево в этом лесу. По этой причине мне всё труднее и труднее исполнять обязанности председателя Учёного Совета. Мне уже давно пора на покой. Но я не могу оставить своих коллег и должен подготовить себе должную замену. Посмотрите. Вон у моих корней! Видите, молодой человек? Да. Именно.

– Да, этот оболтус уже пророс, но дальше расти не хочет! Необычайное разочарование, истинно говорю вам!

– Коллеги, это всё только лишняя трата драгоценного времени, – подал голос Кипарис.

– Ну, что вы так сразу? Дайте росточку шанс! Ей богу, господа!

– Просто мы никак не можем прийти к согласию. То ли его так утомляют наши научные дискуссии, то ли ему не хватает Жизненной Силы. Так что сейчас мы решим целых две проблемы разом!

– Истинно, говорю вам!

Я внимательно посмотрел на поросль Дубочка. "Дальше можете не говорить, я понял, что вы от меня хотите", – мысленно сказал я.

– Тогда приступай, – сказал Дуб.

– Удачи, истинно желаю тебе!

– Да, удачи! Ей богу, удачи!

Я опустился на корточки перед Дубочком.

Найди в себе силы Жизни. Те, которые помогали тебе, когда ты болел. Те, которые не давали тебе отчаяться, когда постигали неудачи. Те, которые заживляли тебе раны. Те, которые поддерживали тебя, когда весь белый свет был не мил. Ощути свою связь со всем Миром! Со всей Вселенной! Ощути каждую песчинку, каждую травинку! Ощути, как струиться СИЛА! Ощути, как эта Сила проходит сквозь тебя! Я – Мощь Гор! Я – Бурный Поток, что наполняет каждого! Я – Ветер Перемен!

Всю ту Силу, всю ту Мощь, что через меня струилась, всю её я до последней капли передал Дубочку. Слабое молодое деревце, которое не могло своими корнями пробиться через землю, иссушенную старыми деревьями. Свет проходил через мои руки и наполнял каждую его клетку. Не стоит экономить силы, чем больше ты их отдашь, тем больше тебе воздастся. Я наполнял его ещё и ещё. Вот корни пробились вглубь. Вот пошёл в рост ствол. Вот листья стали проклёвываться один за другим. Вот пошли в рост ветки. Вот корни пошли мимо корней старых деревьев. Мгновение – и я даже не заметил, как передо мной уже стоял молодой взрослый сильный Дуб.

– Охо-хо! Так что господа? Предвестник Конца или Спаситель?!

Все деревья засмеялись. Смеялся даже Граспль. Гномы, которые и так не могли проронить ни слова, вообще потеряли дар речи.

– Коллега, вы проиграли мне оба наших спора! Ей богу!

– Истинно. Да.

Клён опустил ветки. Я смотрел то на него, то на Осину.

– Вообще-то, вы оба были правы. И да, ваши глупые споры ему тоже будут поперёк горла, – громко сказал я, не особо беспокоясь, что услышат не только гномы.

Смеялся теперь только Старый Дуб. Он так согнулся от хохота, что ему пришлось облокотится на сыночка.

Граспль потащил меня за руку. Мы молча удалялись от поляны. Гномы всё ещё не могли обрести дар речи. Только их топот говорил нам, что они не отставая следуют за нами. Но и их топот не заглушал хохот Старого Дуба, хотя тот с расстоянием становился всё тише и тише.

Мы вернулись в лагерь. Труп чудища был там же, где его и оставили.

Один из гномов толкнул Граспля локтем. Никогда не думал, что без дара речи у кого-то может быть столь выразительная мимика! Леший кивнул. Гномы, всё так же молча, собрали дрова и подготовили труп к сожжению. На закате они собрали громадное кострище. Пока оно горело, все кроме меня были при деле. Леший что-то шаманил, наверно чтобы удостовериться, что адская гончая не возродится и никого не будет преследовать по ночам.

– Граспль, – начал я когда он закончил, – ты говорил, что оно пришло вслед за мной по моему запаху.

– Да.

– Я сам его привёл в этот мир?

– Не совсем. Видишь ли, в Нави много существ, которые только и видят, как бы пролезть в Явь. Сделать они это могут только там, где в Яви появляются трещины. Ты такую трещину образовал, но закрыть – не умеешь. Да и не думаю, что вообще хоть кто-то умеет. Такие трещины затягиваются сами. Иначе наш мир бы уже давно кишел существами из Нави, а не нашими родными кикиморами и василисками. Потому я уверен, что много таких тварей проскочить не могло.

– Если они знают мой запах, то мне нельзя тут дальше оставаться!

– А куда ты пойдёшь? Наш мир не самый мирный и полон опасности. У тебя есть чем удивить противника в бою? Я знаю только двух героев, которые побеждали всех в бою и стоили целых Армий. Это Эренгор и Алистар. Всё! При этом оба они были детьми вождей, их к войне готовили с младенчества. А Алистар к тому же победил Огненного Демона Глубин и получил часть его силы. У Эренгора же был Меч Экскалибур, которым он разрубал всадника в полном доспехе от плеча до седла. Ты и правда думаешь, что сможешь в бою победить воина, который с детва учился умению владеть оружием? Или что встретив монстра, для которого вся его жизнь – охота, ты вдруг скажешь ему, что это он твоя жертва, а не наоборот?

– Оставаясь тут, я подвергаю вас опасности!

– А если уйдёшь, то что ты сделаешь?

– Как минимум, я собью его со следа!

– Не хочу тебя огорчать, но когда я говорил, что Навьи твари запомнили твой запах, я имел совсем не то, что ты чувствуешь, когда принюхиваешься. Или история с Дубом тебя ничему не научила? Каждый из нас имеет связь с окружающим миром. Ты же – имеешь связь со всей Вселенной. Навьи твари эту связь чуют. Поэтому если одна из них уже взяла след... Они найдут тебя, где бы ты ни был.

Громадный костёр прогорал, но отдельные языки пламени всё так же устремлялись ввысь. Я сел, скрестив руки на коленях и опустив голову, смотрел как рассыпаются в жаровнях остатки монстра. Гномы подкинули ещё дров, пламя разгорелось с новой силой.

– Вижу я тебя не убедил. Тогда хотя бы подожди, пока мы не найдём ещё парочку этих монстров.

– Сколько при этом из вас погибнет, прежде чем вы всех убьёте? Готовы ли на это гномы?

– У гномов есть предания, что рано или поздно придёт Спаситель, не из нави, не из яви, после которого в мире наступит Добро и Благодать. Так что считай, за тебя они теперь сами с радостью костьми лягут.

В ответ я ничего не ответил и продолжил смотреть на огонь.

– Шмыгль!

– Да, Гшашпль?

– За этим – следи. Чтоб он никуда далеко не ушёл. А то ещё споткнётся о кочку и сломает себе шею.

Когда все угли догорели, я пошёл спать.

Сон. И снова платформа метро. Та же самая. Те же самые безликие люди, которые спешат туда сюда. И вот... И вот я вижу... Её! Именно ЕЁ! Она оборачивается... Её волосы, чернее ночи, развиваются в этом красивом танце... Она смотрит на меня... Наши взгляды встречаются! Да! Это – ЕЁ ВЗГЛЯД! Я улыбаюсь... Она отвечает своей очаровательной улыбкой... ДА! Это – ЕЁ Улыбка! Мы идём на встречу друг другу. Люди будто плывут мимо нас, оминая как вода камни. Два камня... Один из которых Самое Дорогое Сокровище Вселенной! Две планеты... Две звезды.. Идущие на встречу друг другу. Мы берёмся за руки. Я закрываю глаза, кладу голову на бок. И Чувствую Тепло Её Губ....

Из огня да в пламень

Нет такого «нет», сказанного кем-то другим, которое нельзя было бы воспринять как «да, но только если очень хочешь». Пока Шмыгль спал, мне удалось раздобыть средних размеров походный рюкзак. Туда я сложил до отвала провизии, которой бы мне хватило на пару месяцев. Среди вещей в лагере я нашёл гномью шубу. Гномы были столь широкоплечи, что она пришлась мне впору как короткая куртка. Её рукава были мне коротки и доставали только до локтей, но это было терпимо. Больше ничего из их вещей подобрать было нельзя. Сапоги если и налазили – были жутко неудобными. О штанах даже речь не завожу. Так что я решил остаться в своей одежде и кроссовках, одолжив на время только куртку. Подумаешь, будут косо смотреть, зато, если придётся бегать от монстров или новых зомби, я буду уверен, что смогу убежать. Жаль нет времени оставить благодарность или попросить разрешения у владельца куртки. Или шубы. Или что оно там было для него.

Среди оружия я взял небольшую хорошую секиру. Можно и голову кому-то проломить, да и для рубки дров сойдёт. Также я думал захватить короткий прямой меч. Он мне поначалу показался слишком коротким, я передумал его брать, всё равно выброшу где-то в канаву. Затем я взял лук, и неполный колчан стрел. Лень было долго искать остальные. Взяв всё, что я хотел забрать, я прикинул общий вес, и решил, что меч я тоже смогу нести. Лучше брошу где-то в канаве, чем буду жалеть, что не смог без него защититься.

Быстро, пока меня никто не заметил, я пошёл прочь из лагеря. Солнце ещё не встало. Свои часы я так и не переводил, потому они всё также показывали, что сейчас – глубокий вечер. Из своего мира у меня помимо одежды остались только эти часы, да складной многофункциональный нож. Кто его знает, сколько миров я ещё пройду с этими часами, не переводить же время каждый раз!

Поперёк тропы сидело два гнома. Они смотрели куда-то в чащу и не обратили на меня внимания. Я проследил за их взглядом. Там как раз шла битва с такой же тварью, как перед этим приносили в лагерь показать лешему. Один из них то и дело хватался за секиру, но второй его останавливал.

– Стой! Кому говорю! Забыл, что говорил Граспль? Мы не должны пустить эту тварь в лагерь, если прорвётся!

Дела у ребят шли не очень. Я решил не досматривать итог боя. Когда я отошёл на несколько шагов, сзади послышался крик.

– Охо-хо! А ты говорил ушастый плохо стреляет!

– Правильно говорил! Он с десяток стрел выпустил! Не мог раньше попасть?

Солнце уже перекатило через полдень, когда я вышел к опушке леса. В высоте кружила какая-то хищная птица. Я думал, это просто орёл, пока она вдруг не спикировала вниз на одиноко стоящего барашка, и, схватив его огромными когтистыми лапами, взмыла вверх с такой скоростью, что практически мгновенно превратилась в едва заметную кляксу в высоте. Потом я ещё долго смотрел, как гигантский орлан уносит свою добычу.

– По крайней мере, теперь можно не опасаться, что он нападёт на нас,– прозвучал сзади голос Тарфельда, когда птица скрылась за холмами.

Эльф всё ещё с опаской поглядывал в даль, сжимая свой лук. У Граспля я одолжил подобный, но чуть поменьше, гоблинской работы. Когда я двинулся вперёд в сторону холмов, где скрылась птица, Тарфельд побежал за мной, стараясь не отставать.

– Я еле тебя догнал. Кстати, а не секрет, куда ты идёшь?

– Понятия не имею.

– Классно! Не против, если я с тобой?

– Давай,– безразлично ответил я.

– Кстати, там, у Граспля я не успел спросить твоё имя. В смысле, как тебя зовут.

– Как хочешь, здесь у меня нет имени,– всё также безразлично сказал я продолжая идти, так что Тарфельду постоянно приходилось переходить на бег чтобы не отставать.

Затем начался подъем на холм. Я привык ходить быстро и эльф, который был к тому же ниже ростом, чуть отстал, но пока мы достигли вершины, он даже не запыхался.

– Знаешь, даже у людей всегда есть имя. Его просто не может не быть,– не переставал говорить он. – Даже у всех вещей есть имя. Это... И куда ты так спешишь? Ладно, можешь не говорить. Зачем идти медленно, если открыты все дороги. Ты как вольный сокол, куда хочу, туда лечу, и всё равно куда.

– Точно.

– Знаешь, будет справедливо, если я не буду придумывать, чего-то сверх такого и буду звать тебя на языке своего народа. Вольный сокол подходящее сравнение, у нас это звучит "АнСар". Ну как?

– Как хочешь. Не имею ничего против.

Спускались мы молча. Глядя на меня Тарфельд то и дело хихикал. Я же старался не обращать на него внимания.

– Что смешного?

– Я тут подумал, что у меня идеальная возможность стать свидетелем чего-то великого! И мне будет обидно, если ты сломаешь себе шею за следующим буреломом.

– Почему все так уверены в моей беспомощности?! Неужели я и правда произвожу впечатление человека, который ничего не умеет?

– Давай на спор? Спорим, что ты не сможешь подстрелить даже куропатку, если мы одну встретим?

– По рукам!

Возможность нам представилась уже через несколько шагов. Не исключаю, что глазастый эльф из далека заметил упитанную птицу, именно потому предложил такой спор. Она сидела на дереве, до которого было не менее сотни шагов. Мы прокрались чуть ближе. Я осмотрел свой колчан. Сначала достал стрелу с прямым оперением, затем положил её обратно и стал перебирать стрелы, пока не нашёл стрелу с перекрёстным оперением. Она хоть и летит помедленнее и больше сносится ветром, зато при полёте жужжит, а не свистит, так что птица обратит на неё не больше внимания, чем на жука. Тарфельд хмыкнул. Я вложил стрелу в лук, чуть натянул тетиву, и прицелился. Вот цель. Если до неё сто шагов, целься на палец выше. Если двести – на два. Поправка на ветер справа. Теперь полагайся на силу и волю Вселенной! Натягиваем тетиву до предела. Прицел... Пли!

Стрела пролетела рядом с птицей и спугнула её с ветки. Реакция Тарфельда была мгновенной. Он молниеносно вскинул лук и выстрелил практически не целясь. В следующую секунду птица вдруг рухнула вниз. Снайперский выстрел, нечего сказать!

– Было лучше, чем я предполагал, – усмехнулся он. – Твоя стрела пролетела почти рядом с ней. Но только почти. Ты забыл, что стрелять нужно между ударами сердца, и у тебя слишком дрожали руки. Но это решается практикой. Давно учился стрелять?

– Мы с друзьями сами делали луки и тренировались стрелять по неподвижным мишеням.

– Вас некому было учить. Потерянное поколение. Всё с вами понятно. Но если вы, сироты, сумели выжить – то не всё с вами так плохо. Я так и быть, не буду проверять, какой ты боец и не думаю убеждать тебя вернуться к Грасплю.

– Что, боишься сирот?

– Будешь смеяться – да. Один раз сталкивался с одним таким в бою. Ни отца, чтобы научил держать меч, ни матери, чтобы научила держать лук. А ведь же как-то выживают! А про схватку – я молчу. Я слишком ценю собственную жизнь и не лезу зря на рожон. Им же на собственную – плевать. Они бросаются в любую схватку, будто хотят в ней погибнуть. Ведь спрыгнуть со скалы для Воина – Позор! А умереть от меча – Честь!

Тарфельд выругался на эльфийском. Я даже не смогу передать это нечто, похожее на смесь квеньи, французского и древнегреческого. Да и вам это не к чему, дорогой читатель, ведь в вашем Миру скорее всего нет ничего похожего.

Мы подобрали куропатку и я долго искал свою собственную стрелу, но так и не смог её найти. Это было плохо, так как стрел с жужжащим оперением у меня било мало. Эльф вручил мне несколько штук своих, сказав, что он будет свистящими добивать ту дичь, которую я распугаю. Когда мы пошли дальше, он передал мне птицу, сказав нести её за обе ноги. Затем он долго рассказывал, как правильно стрелять при разных условиях. Закончив лекцию, он спросил:

– Так ты дошёл до самого города?

Сначала я не понял, что он имел в виду, затем нашёлся что ответить.

– Дошёл.

– Не подумай, я из чистого любопытства спрашиваю. Просто я тоже хотел до него дойти. Но меня внезапно такая дрожь пробила, когда вокруг только мёртвые деревья остались!

– Дойти туда – не проблема. Проблема вернуться обратно.

– Ладно, даже не буду спрашивать, как тебе удалось проскользнуть мимо Граспля. Скажи, в самом городе... каково оно?

– Пусто и безжизненно. После захода солнца – толпы мёртвых. Ничего интересного в общем.

– Так в самом городе что-то нашёл?

– Нет, ничего.

– Только не говори, что ты туда лез за мечом!

– Каким мечом?

– Не притворяйся! Я тебя сразу раскусил! Всё золото, которое есть в Проклятом Городе – проклято. Оно даже драконам не надо! За чем же ещё лезть в эту дрянь? Единственная достопримечательность – по легендам там остался Экскалибур, легендарный Меч Света, которым Эренгор сокрушил силы Тьмы! Признаюсь честно, я и сам туда лез только за этим мечом. Так что, ты нашёл Меч?

– Думаешь, если бы я его нашёл, я бы без него пришёл на опушку леса? Нет в городе никакого меча! – мне очень захотелось убедить в этом Тарфельда. Наверно чтобы у него не возникла идея вновь кинуться в Агандар и остаться в нём в виде зомби.

– Ты всё проверил?

– А что я должен был проверять? В центре города на вершине холма есть камень. В камне – пустая дырка, будто кто-то когда-то вонзил в него меч. Что ещё я там должен был искать?

Признаюсь честно, на камни с дырками я тогда не обратил внимания. Просто в моём мире тоже были легенды про Экскалибур. И в этих легендах герой, по имени Артур, достаёт этот меч из камня, после чего становится со временем Королём. Так что я решил украсить свой рассказ этой деталью. Тарфельд же поверил как чистой монете.

– Ты думаешь, что тот, кто вытянул Меч из камня не стал бы его оставлять в городе?

– А для чего ему его там оставлять? Или ты не знаешь больше легенд, как наш дорогой Экскалибур теряют где-то в другом месте?

– Я слышал легенды, что меч из города унёс ученик Неназываемого. Но я к этой версии относился с сомнением, слишком много нестыковок.

– Например?

– Ну, например то, что по легенде ученик унёс меч значительно раньше, чем был повержен сам Неназываемый. А ведь по легендам про Эренгора, он повергнул Неназываемого именно этим мечом!

Тарфельд готов был поставить под сомнение и мою версию и весь мой рассказ.

– Не скажу, что у меня была возможность всё обыскать, я и сам еле успел покинуть городские ворота с самым заходом солнца. Но с уверенностью могу сказать, что меча в Агандаре быть не может. Если бы был, я бы его нашёл. Ты думаешь, что у тебя самому будет возможность там всё перерыть? Огорчу тебя. Когда зашло солнце, мне до ворот осталось всего сто шагов. Эти сто шагов – самое страшное, что я пережил за всю жизнь. А потом мертвяки меня долго преследовали.

– Как же тебе удалось от них отвязаться?

– Я знаю несколько уловок.

– Поделишься?

– Нет, оно тебе не нужно.

Пока мы шли, эльф продолжил меня донимать. Вплоть до того, что стал утверждать, что не верит, что я был в городе.

– Хорошо, – сдался я. – Когда они меня догнали, я остановился, сделал рукой вот так, – я выставил руку вперёд, – и сказал: " Я даю вам покой!"

– И всё? Сработало? Нужно будет проверить.

Эльф мечтательно закатил глаза.

– Только не думай это проверять в Агандаре. В самом городе оно не работает. Мне пришлось отбежать на порядочное расстояние, прежде чем удалось их развеять.

Эльф поёжился.

– Так ты и правда некромант...

– С чего ты взял?

– Название города вычеркнуто из всех летописей! Даже те, кому оно известно бояться произносить его в слух! Я сам узнал его однажды лишь случайно.

Мы какое-то время шли молча.

– Знаешь, я всё время думал, что ты врёшь. Начиная от того, что ты был в самом городе, и кончая тем, как ты отпугнул мертвяков. Хотел вывести тебя на чистую воду! Ха! Теперь я понимаю, что ты просто не хочешь раскрывать свои секреты. Что ж, у тебя есть на это полное право. Может оно и к лучшему. Мне может и слишком опасно их знать.

Мы дошли до небольшой реки и пошли вдоль её берега.

Внезапно Тарфельд повеселел.

– Давай договоримся! Если кто-то будет спрашивать, то тебя нанял я, чтобы ты добыл меч в Проклятом Городе. И именно я тебя провёл мимо соглядаев Граспля. А ты ему этого не сказал, чтобы он на меня не злился. Идёт?

– Не вопрос, мой работодатель в любом случае не сильно жаждет известности.

– Вот и хорошо!

– Тарфельд, ты чьи интересы представляешь?

– Я? Алирских бунтовщиков! А ты?

– Я тоже Алирских бунтовщиков!

Тарф согнулся от хохота.

– Не хочешь сознаваться, ну и ладно. Я и так понял, что с тебя ничего не вытянешь. Кстати, это хорошее место для привала.

Мы скинули рюкзаки. Я насобирал в окрестности дров и хвороста. Тарф развёл костёр и приготовил добытую дичь на вертеле. Мы сытно поели.

При разведении огня эльф явно использовал какую-то магию. Но гордость, а так же легенда матёрого некроманта не позволили мне поинтересоваться по этому поводу.

Мы легли спать как есть, ведь никто из нас не брал одеял или спальников, в виду лишней поклажи. Вокруг были бескрайние ночные просторы и ясное чёрное ночное небо. На нём мигали яркие звёзды, которые складывались в незнакомые созвездия. В лагере у меня не было возможности толком рассмотреть небо. Да и оно было зачастую затянуто тучами. Теперь же я смотрел на него и понимал, что я действительно в другом, незнакомом мне Мире.