Текст книги "Казино"

Автор книги: Олег Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 18

Петр Ильич возвращался из Лондона в самом радужном настроении. Накануне ему позвонила Тамара, делилась новостями в казино, сказала, что народ валом валит на их выступления и не забывает играть при этом. Она немного поворковала с сыном, пообещав ему скорую встречу, а потом трубку снова взял муж. Он радостно удивился ее нежному тону, обычно она была сдержанна по телефону, и потому летел в Россию не только на крыльях «боинга», но и на крыльях вспыхнувшей вдруг, подзабытой уже любви. Козырев думал в пути о необоснованности своих опасений насчет Заборова, укорял себя за недоверие к жене, с дрожью отвращения вспоминал эпизод с любвеобильной Серафимовой и стоически отворачивался от стройных ножек стюардессы Веры, которая все время норовила наклониться к старушке у противоположного иллюминатора – элегантный пассажир бизнес-класса явно заинтересовал ее…

Конечно же, как истинный трудоголик, он из Шереметьева поехал сразу в казино, да и Тамара предупредила его, что репетирует теперь каждый день – дорвалась до работы. Она даже не встретила его на входе, как было заведено, и Козыреву пришлось ограничиться дружескими объятиями с одним лишь Полом. Тот тоже был чем-то приятно возбужден, что было почти невероятно.

– Что это ты сияешь, как новый «дайм»? – на американский манер спросил Козырев. – Заловил кого-нибудь?

– Заметно? Нет. Наконец-то перестал быть невыездным. Вчера получил заключение.

– Поздравляю. Долгонько тебя рука КГБ душила. Теперь небось попросишь отпуск, чтоб на Канарах оттянуться по полной?

– Зачем тратить деньги, дорогой Пит? У меня есть более выгодное предложение. Пойдем к тебе, кое-что обсудить надо…

Они зашли в кабинет и, не сговариваясь, одновременно взглянули на бар.

– Согласен, – рассмеялся Петр Ильич. – Это дело стоит отметить. Кстати, как тут Панин без меня, ничего не замечал?

– Держится. Но с Макаром что-то часто общается. Для старшего пита – часто.

– А остальные?

– Да все путем. За время вашего отсутствия происшествий не случилось, – в шутку по-военному отрапортовал Машков. – Ну, будем! – Он залпом опрокинул виски в рот.

Петр Ильич с удовольствием последовал его примеру – Лондон прошел всухую.

– Новость такая, – начал Павел. – У Рифата через две недели день рождения. Дата круглая, сороковник. На двоих с братом – восемьдесят.

Козырев не выразил радости, наоборот, с тоской подумал, что нужно будет потратить минимум пару тысяч «зеленых» на помпезный подарок – чеченец был поклонником сувенирного монументализма, – а потом еще и сидеть за огромным столом, не понимая, что говорят на своем языке многочисленные гости.

– Ну и что?

– Он заходил тут без тебя и сказал, что хочет сделать брату живой подарок – привезти в Йоханнесбург наших артистов и устроить ему маленький концерт. Потери обещал возместить.

– Так он там собрался отмечать? Отлично! – не совсем понятно, чему обрадовался Петр. – Кого выбрал? Всех нельзя отпускать.

– Резиновую Зину, Егорыча и Цыгана. С Тамарой конечно же.

– Вот гад! Сильно настаивал?

– Категорически, а ты знаешь, что ему в башку взбредет…

– А, ладно, – махнул рукой Козырев. – И ты, значит, будешь руководителем делегации. Визы надо заказывать. С Сингхом нашим проблем не будет?

– Я, честно говоря, уже запустил механизм. Через Макарова оплату провел. Все на мази.

– Ну и ладненько. Пойду, кстати, навещу свою артистку – обидится еще, – сказал Петр, и они с Машковым направились к лифту. – Черт! Опять забыл Брейну сувенир прихватить. Пойду просто выражу почтение, – решил он вернуться.

– Не ходи зря – к матушке он поехал с моими ребятами, – остановил его Павел.

– А как он?

– Слушай, такой гордый стал после пуска своей системы! Без доклада не войдешь, – рассмеялся Машков. – Хотя, имеет право – за неделю он нам больше заработал, чем эта профура Лиза. Играет через свой компьютер с клиентами, как кукловод с марионетками.

– Ладно, что-нибудь придумаю, когда вернется, – решил Козырев, когда они уже ехали в лифте.

А Боря Рейн в это время летел по первому этажу лечебницы для душевнобольных к комнате для свиданий – он так соскучился по маме! Полиэтиленовая сумка, набитая всякими вкусностями, колошматила его по худощавым коленям, но он не замечал этого.

– Чего нам тут куковать целый час в тачке? Поехали в «Джинсовый мир» потолкаемся, – предложил один из привезших Борю охранников.

– А то! Заводи, – сквозь дрему отозвался второй, и машина выехала со двора…

– Борис Абрамович? – обратился вдруг к Боре какой-то мужчина в белом халате, заглянувший с площадки запасного выхода. – Я новый лечащий вашей матушки. Можно вас на минуточку, а то я с сигаретой.

Боря послушно прошел на площадку и тут же ощутил, как в темноте к его рту прижалась пахнущая чем-то сладким влажная тряпка, – и все вокруг исчезло, осталось только ощущение чужих грубых рук на теле, тряски автомобиля и снова грубых касаний…

Очнулся он в ярко освещенной комнате привязанным к стулу за щиколотки. Руки оставались свободными, и он первым делом вытащил из кармана платок, чтоб вытереть слюну, стекающую по подбородку.

– Вот и ладненько, – сказал «мамин лечащий». – Ведите себя хорошо, и с вашей мамой все будет в порядке. Вот камера, прямо в нее рассказывайте, как в вашем казино организована система облапошивания посетителей. Вот на этой доске можете мелом рисовать ваши любимые схемы, – протянул он небольшую грифельную доску с мелом. – Имена называть громко и отчетливо, понятно? И без глупостей, иначе ваша мама сегодня наконец-то в первый раз заснет. И в последний – наши возможности вы знаете. И чтоб вы забыли о нашей встрече! Ясно?!

– Вы из милиции? – робко спросил Боря, сжимая мел, и, не получив ответа, начал рисовать…

Через час он вышел к своим телохранителям и с хмурым видом сел в машину.

– Что, нехорошо маме? – участливо спросил водитель.

– Маме? – вздрогнул Боря. – Маме-то лучше, – загадочно ответил он.

…В девять вечера, когда жизнь в казино начинала закипать, Козыреву позвонил Купатадзе.

– Петя, дорогой, ты не мог бы зайти ко мне сейчас?

– Что-нибудь важное, Гиви? У меня дел полно.

– А когда я тебя не по делу тревожил? Заходи, посидим, поговорим, вино-кино, понимаешь…

– Ладно, но только на полчаса, – предупредил Петр Ильич.

Эти полчаса растянулись до полуночи.

– Вот, Ладо, познакомься. Это и есть наш сосед, Петр Ильич Козырев, – сказал Гиви, встречая Петра на пороге.

Тот, к кому он обращался, не привстал из мягкого кресла, не улыбнулся приветливо и не протянул руку. Лишь коротко глянул из-под кустистых бровей, и Петр вдруг почувствовал, что этим мгновенным взглядом оценили его одежду, тело, скрытое под ней, и его возможности в бою, слабость, спрятанную в глубине глаз за забралами дымчатых стекол, и… отправили их владельца на шконку рядом с парашей.

– Проходи, Петушок, поговорить надо, – процедил сквозь усы ленивый голос с едва заметным акцентом.

Козырев вздрогнул от внезапного унижения и ужаса, что он один на один, без поддержки Рифата или хотя бы Павла, встретился с самим Ладо, Ревазом Габуния, одним из последних «правильно» коронованных воров в законе, который (это не было тайной) контролировал работу всех игорных заведений города за исключением, быть может, одного лишь «Золотого яйца».

– Не будем тянуть резину, как у вас говорят, – с места в карьер начал Ладо, когда Козырев сел в кресло и начал нервно протирать очки белоснежным носовым платком – это не был прием, маскирующий растерянность, так как очки и вправду запотели от выступившей на его веках испарины. – Пора тебе работать на нас. За работу, – усмехнулся Ладо последовавшему парадоксу, – будешь платить двадцать процентов. Столько, сколько «сливал» Рифату.

– Отчислять сорок процентов вам и ему, – значит, закрыть дело, – решился заметить Козырев. – И что он сам на это скажет?

– Включи, – коротко велел Ладо, и Гиви нажал на кнопку пульта видеомагнитофона.

На экране возник Рифат, сидящий в том же кресле, что и Козырев.

– Ну если вы мне вернете мой «лимон», вложенный в это дело, казино ваше. Эти фраера московские не стоят и капли крови наших с тобой джигитов, батоно Реваз. Клоун для меня – отработанный материал, а Паша… Он всю жизнь служил и тебе послужит, если платить будешь нормально…

Гиви остановил пленку, и Козырев, сняв ненужные уже очки, снова принялся протирать стекла, судорожно соображая, как сохранить свое детище. Ничего, в конце концов, не все ли равно, кому платить подать. Хотя, может быть, оно и к лучшему? Эти дадут Рифату отступного, и тот исчезнет. Он не мог искать от него защиты у властей – слишком повязаны были прошлыми делами, а вот от этого бандитского наезда вполне можно защититься с помощью закона. Зря, что ли, он женат на сестре самого Анатолия Алексанровича Анохина, начальника одного из управлений в Генпрокуратуре. Пора уже тому «порадеть родному человечку».

– На шурина не рассчитывай, – словно услыхал его мысли Ладо. – Включи, – снова велел он Гиви.

Тот послушно нажал на кнопку, и на экране возник чей-то голый зад, ритмично двигающийся под крики: «Да-да! Трахай меня! Сильнее! Сильнее!» А потом в кадре возникли лица Серафимовой и самого Козырева. Экран погас.

«Как противно это выглядит со стороны! – подумал Петр Ильич. – Ну и рожа у нее – как у штангиста при рывке. Да и я хорош… Все, если это увидит Тамара – развод. А Сашенька как же? Нет! Брошусь в ноги, скажу, что был смертельно пьян, – простит. Ради сына, его будущего. И дело наше постарается спасти ради него. Да и любит она меня… Значит, в моем номере установлены камеры. Ай да Гиви! Хорошо, что больше ничего подобного там нельзя было запечатлеть».

– Ты специально поставил камеры в номере, который выделил мне? – спросил Петр у Гиви. – Зачем?

– Да нет, просто этот номер раньше арендовало ФСБ для своих «гостей», а потом мы разошлись, а их «подарки» остались…

– Фильтруй базар! – прикрикнул вдруг Ладо. – А на бабе своей можешь крест поставить, Петушок, – скрипуче рассмеялся Ладо.

Гиви уже без команды запустил кассету, и снова на экране возник козыревский номер, но снятый уже в ином ракурсе. Он был весь уставлен горящими свечами – поначалу Козыреву даже показалось сослепу, что это съемки из какого-то храма. Но потом камера отработала «зумм», и стало понятно, что за алтарь изображен на экране – это была кровать все в том же номере, а на ней в жарких объятиях сплелись два, на этот раз прекрасных, тела – Тамары и Цыгана. Козырев застонал, стиснув зубы. Убить, прямо сейчас ворваться туда и убить, решил он, забыв, что все происходит на экране, а не в жизни. А где они сейчас? Может, там же и так же…

– Видишь, Петя, какой ты добрый: бабой делишься! А башлями почему не хочешь? – ласково спросил Ладо.

– Уф. – Козырев с трудом перевел дух от увиденного, возвращаясь в не менее черную для него действительность.

Да, жизнь рухнула. Но почему – вся? Это только часть жизни: казино, дрянь эта… У него же есть кое-какие деньги, голова на плечах, сын, наконец! Вынуть кассу и рвануть сегодня же в Лондон! А суку эту и не подпускать к Сашеньке! И оттуда же начать дело о продаже казино, чтоб увести его из-под носа Ладо и Гиви. Уж в Лондоне он сумеет выиграть любой процесс – там ни их, ни ее братца не будет… А зачем так сразу? Нужно поднакопить денег, дом потихоньку продать, чтоб не с пустыми руками ехать. А сволочам этим нужно обещать все, что они требуют, чтоб не заподозрили обмана, потом снять пенки по максимуму и смыться.

– Ладно, ваша взяла. Куда мне деваться… – изобразил он полную обреченность.

– Так-то лучше. Но не вздумай кинуть нас. Мы тебя и в Лондоне достанем, и в Швейцарии, – снова угадал его мысли Ладо. – Включи-ка.

На этот раз на экране возник откровенничающий Брейн.

– Как только это дело всплывет, тебя из любого угла назад выдадут, а тут мы тебя встретим в Матросской Тишине – уж там-то наших людей полно, – снова заскрипел смех Ладо. – А так вы неплохую дурилку с этим хлюпиком замастырили. Давай-ка и на остальных столах устраивай такие же – нам много денежек отмыть нужно, да и тебе легче будет должок отрабатывать… Ладно, хватит топтать парня, – решил он. – Гиви, расскажи-ка ему, что он может приобрести, работая на нас.

Гиви с гордостью достал свой любимый планшет с проектом, расписал все его преимущества и перспективы работы Козырева в новом казино в качестве управляющего с долей от прибыли.

– Но чтобы откусить всех этих благ, Петр Ильич, – забыл вдруг Петушка Ладо, – тебе придется на нас поработать дополнительно. Дело в том, что мне совсем не светит делиться с Рифатом, хоть я и обещал ему. Но обещал-то я живому, а с мертвым нечем делиться. Понятно объясняю?

– А чем я могу быть тут полезен? – удивился Козырев.

– Ну, дорогой, ты у нас не только клоун, но и фокусник немного, а? Вот и прояви смекалку. Ладно, иди и подумай как следует. Если что будет нужно – поможем…

Петр вышел абсолютно подавленный случившимся. Но, подходя по стеклянному переходу к своему – к своему ли еще? – казино, он принял обычный деловой вид, и никто из окружающих не заметил в нем перемены и не забеспокоился.

А Тамара, когда он не стал домогаться ее ночью в супружеской постели, как обычно после возвращения из поездок, была даже рада этой единственной возможности забыться и отдохнуть.

Явно же перемены коснулись одного Брейна, к которому на следующее утро пришел Козырев. Сначала тот, чуть не плача, вымаливал прощенье за свою слабость, проявленную в экстремальной ситуации, потом, проявляя настоящие чудеса изворотливости, объяснял, почему вовремя не доложил о случившемся, а чуть позже, получив от хозяина новое непростое задание, воодушевился возможностью искупить свои грехи и начал бурно «генерировать», подбрасывая одну техническую идею за другой.

Через неделю Петр Ильич сообщил жене, что отправляется в Душанбе, на этот раз один, чтобы утрясти кое-какие вопросы по приобретенной системе «джек-пот», потому что часть автоматов, произведенных в Японии, не адаптирована к…

Она, честно говоря, пропустила мимо ушей подробности. Главным было то, что муж будет отсутствовать целых три дня. И дни эти будут принадлежать ей с Сашей! Правда, потом им еще предстоит совместное путешествие на неделю в далекую ЮАР, но ей теперь всего было мало. Она наконец-то дорвалась до своего женского счастья.

Петр улетел поздно вечером, они с Цыганом отработали в темпе свой номер и рванули в другой, гостиничный.

– Сашенька, – прошелестела, как степная трава на горячем ветру, уже лежащая в постели Тамара, – пока ты не лег, может, смотаешься в холл за свечками – эти уже совсем догорели, и нам не хватит до утра.

– Представляешь, я забегал туда сегодня днем, и девушка в киоске сказала, что кто-то все скупил. Придется завтра в городе поискать. Видно, не мы одни любим при свечах.

– «Любите при свечах, живите при всегда…» – тут же пропела она, вспоминая Вознесенского – именно под эту песню когда-то зажгли они с Цыганом свою первую свечу любви…

Через час, когда они дремали, расслабленные, раздалось шипение и им показалось, что в их обнаженные тела впились десятки пчел.

– Что? А? – вскочил Саша, и, увидав, что вся постель осыпана каким-то горящими комочками, вылетающими из свечей, словно из бенгальских огней, схватил подушку и попытался загасить их, но безуспешно.

Тамара скатилась на пол, стряхивая с обнаженной кожи жалящие искры, и присоединилась к нему с одеялом. Но и вдвоем им не удалось остановить уже разгорающееся пламя. Тогда она бросилась в ванную комнату и прибежала оттуда со стаканчиком для чистки зубов, полным воды. В это время уже занимались занавески на окнах и начал тлеть ковер на полу. Жалкий шлепок воды не вызвал никакого эффекта, кроме злорадного шипения пара.

– Бросай все к черту, одевайся и беги! – распорядился Цыган.

– Погоди, еще ничего страшного, мы справимся вдвоем, – возразила она. – И как я тебя брошу?

– Поздно уже, надо вызывать помощь, а тебе нельзя здесь светиться!

Она мгновенно оценила новую опасность, оделась и, прикрыв от коридорной лицо шарфом, бросилась к выходу из гостиницы. Через пару минут, видя, что пламя от фонтанирующих свечей охватило почти всю комнату, Саша быстро накинул на себя халат, позвонил администратору и выскочил в коридор за огнетушителем и за помощью. Та же коридорная неуместно спокойным голосом сообщила о пожаре в службу «01» и, взяв второй огнетушитель, неспешно направилась помогать погорельцу…

На следующее утро в кабинете Гиви Георгиевича состоялось разбирательство.

– Не желает ли господин Сингх разговаривать в присутствии представителя индийского посольства? – перевела вопрос гендиректора «Евразии» его секретарша.

– Нет, – ответил Цыган. – Это дело частное, да и вас, мисс, нет необходимости затруднять. Я говорю по-русски.

– Что ж, – решил Гиви, – идите, Тамара. Мы тут сами побеседуем с гостем и господином Паниным.

Геночка, гордый возможностью попредставительствовать, приосанился. Тамара Александровна, которая должна была присутствовать, как второе лицо в казино и руководитель концертной программы, сказалась нездоровой и находилась дома. Машков же не пожелал ввязываться в денежные дела иностранного гостя.

– Мы могли бы и вдвоем обсудить наши проблемы, – предложил Цыган.

– Ваши проблемы, – поправил Гиви. – Поскольку вы нарушали правила проживания и в результате нанесли ущерб нашему отелю в сумме… – он заглянул в какую-то бумажку, – ста тысяч долларов. А так как это сумма весьма значительная, я считаю, что у вас могут возникнуть затруднения и разрешить их сможет только пригласившая вас сторона. Господин Панин представляет ее интересы. Все случившееся запротоколировано нашими пожарными, и уголовное дело может быть возбуждено в любой момент, если мы не решим проблему полюбовно. Мне, честно говоря, не очень хочется подрывать авторитет моего отеля судом.

«Конечно, – подумал Саша. – А то еще выяснится, что за свечи такие продаются в твоем холле и что за пожарная сигнализация у тебя стоит для вида».

– Вы уверены, что ущерб соответствует названной сумме? – спросил он.

– Конечно, ведь пострадал не только ваш номер – он весь выгорел, но и два номера внизу – от проливки. Счет составлен страховой компанией, хоть случай и не совсем страховой, раз вы – прямой виновник.

– Да уж, – вздохнул Саша. – Но у меня нет таких денег, ни с собой, ни на родине. Самое ценное, что у меня есть, – мой номер, но его никто не купит.

– Понимаю. Тогда вы можете рассчитывать только на казино. Может быть, оно вас поддержит, как своего гостя…

– Мы ничего не можем решать без Петра Ильича, – вставил Геночка. – Он прилетит только послезавтра.

– Что ж, до тех пор документы господина Сингха полежат у меня в сейфе. Я не имею в виду, что вы… исчезнете, но так будет спокойнее…

В полдень в квартире Козырева раздался телефонный звонок. Тамара, вся в примочках от ожогов, сняла трубку. Это был Петр. Его голос снова, как и в прошлую поездку, сопровождался эхом, характерным для разговора из Душанбе через спутник. Расстроенная Тамара сообщила ему о случившемся и попросила не задерживаться, чтоб поскорей выручить Цыгана из беды. Петр искренне посочувствовал ему и обещал сделать все, что в его силах…

– Во, во! Смотри, как он дергается, козел. Чуть яйца себе не опалил! – радостно закричал Козырев, не отрываясь от экрана видеодвойки и кладя трубку спутникового аппарата в квартире Гиви, куда он убыл в «командировку» на самом деле. – Теперь он у меня попляшет. Я его так подставлю на этом деле, что он света белого не взвидит! Ты мне и эти кадры перекатай, где эта сучка гасит на себе огонь.

– Зачем? – удивился Гиви, сидящий рядом. – Ты, дорогой, садист или мазохист?

– Для дела, Гиви, для дела… – уклончиво ответил Петр.

Глава 19

Петр Ильич «вернулся» из Душанбе в полдень. Он даже пару дынь в оплетке прихватил на Центральном рынке для убедительности. Тамара встретила его в халате до пят.

– Чего это ты барствуешь? – удивился муж. – Всегда ходишь в шортах и маечке, а тут обломовщину развела. И почему ты дома, а не репетируешь с Цыганом?

– Ой, да не до того сейчас! Дай бог, к ночному выступлению нам собраться.

– Ага! Значит, у нас есть время! – шутливо завопил Петр, подскочил к жене и распахнул на ней халат, словно собирался прямо в прихожей провести сексуальную атаку. – Эт-то что еще такое?! – удивленно спросил он при виде красных пятен на ее стройных ногах. – Как же ты выступать будешь?

– Это ожоги. Представляешь, я загорала в солярии, и там взорвалась лампа. Больно было! Ну а на сцене я просто непрозрачное трико надену…

– Что-то у нас кругом пожары, – усмехнулся Петр. – Как наш погорелец, кстати, не запил с горя?

– Держится. Слушай, надо сегодня же заплатить Гиви за ущерб, иначе, если страховщики дадут ход делу, Цыган может крупно подзалететь. Начнутся всякие проверки личности, не дай бог, кто-то вспомнит его – и все! Ведь загремит парень по полной. Ничего себе, скажет, в гости пригласили…

– А кто его просил каких-то шлюх в номер таскать и фейерверки там устраивать? – нанес удар муж. – Трахался бы себе по-тихому, как все, так он еще свои восточные фокусы затеял… Нет у меня сейчас ста тысяч свободных! Дела идут неважно, и в Душанбе пришлось потратиться…

– Сними с кассы вечером!

– Еще чего! У нас каждый день проверки.

– Но что же делать? Черт! Надо мне было открыть счет в московском отделении банка. Пошла бы сейчас и сняла свои деньги. А так, с твоим мудрежом вечным, я и в Лондоне не могу ими распорядиться.

– Во-первых, они не такие уж и твои, – заметил муж. – Они – наши! А мудреж мой с двойным подписанием распоряжений очень даже оправдан. И ты не снимешь деньги с нашего счета без моей подписи, чтоб расфукать их по магазинам, и я ничего не решу один, если меня тут под дулом пистолета заставят чек подписать. Мы с тобой связаны моим мудрежом навеки.

– Ага, до смерти одного из нас…

– Правильно. Вот замочат меня бандюки какие-нибудь, тогда ты и станешь через полгода полноправной наследницей, а так уж потерпи немного.

– Да ладно тебе, Петя. Но что же с Цыганом делать? Он же, между прочим, в ЮАР не сможет полететь, пока не расплатится. Значит, и я не полечу. А так хочется! Сделай что-нибудь, Петушок. Он заработает там и рассчитается с тобой. А?

– Ладно, поговорю я с Гиви, – пообещал Козырев.

Видимо, разговор двух бизнесменов прошел успешно, потому что уже вечером документы были у Саши на руках, и они с Тамарой на радостях блестяще отработали ночью свой номер в казино, несмотря на потрясения трехдневной давности…

Незаметно приблизился день отлета в Йоханнесбург. Тамара хлопотала дома, собираясь в дорогу, а Саша, живущий теперь в комнате отдыха крупье-мужчин, занимался укладкой реквизита.

– Ну и в чем ты собираешься щеголять в южноафриканской столице? – спросил Петр, появляясь на пороге. – Не в этом же спортивном костюме, – показал он на единственный сохранившийся наряд Цыгана, в котором тот теперь разгуливал по подсобным помещениям казино.

– Что ж делать, придется отсиживаться в гостинице, или где нас там поселят, – спокойно ответил Саша. – Будь я дома, в Индии, – выглядел бы щеголем…

– Нет, так не годится, – решил Козырев. – Заур парень гостеприимный, примет вас в доме, а там бывают, по слухам, весьма уважаемые гости. Ну ладно, сразу после выступления он вас посадит за праздничный стол прямо в ваших сценических нарядах, это даже экзотично будет. А в чем ты потом собираешься ходить? Короче, вот тебе штука баксов, пойди купи что-нибудь, время еще есть, а потом прошу ко мне в кабинет на важный разговор…

Через час в кабинете Козырева появился недорого, но со вкусом одетый вполне европейский джентльмен с чуть восточной внешностью.

– Вот теперь совсем другое дело! – похвалил Петр. – Теперь ты спокойно пройдешь пограничников и таможню, а то они могли бы принять тебя за транзитного иммигранта-нелегала и задержать. А мне нужно, чтоб ты выглядел безупречно.

– Это еще почему?

– Видишь ли, есть у меня к тебе небольшая просьба. Или поручение, если хочешь. Ты же знаешь, что мне пришлось оплатить ущерб от твоего пожара…

– Да. Еще раз спасибо, – сдержанно поблагодарил Саша. – Я обязательно расплачусь с тобой, как вернусь. Уверен, что мне удастся «зарядить» в ЮАР несколько выступлений. Там живет много индусов, и они будут рады поддержать соотечественника…

– Это еще вилками по водке писано, как говорит Панин, а вот я тебе предлагаю вполне реальный способ заработать, хоть немного и нелегальный, что ли. Решишься?

– Смотря что нужно сделать.

– Ничего трудного для тебя, йога и глотателя мечей. Всего-то проглотить двадцать таких контейнеров. – Козырев достал из кармана округлый комок беловатого вещества, упакованного в тонкую прозрачную пленку, размером с крупную маслину. – Это легко и абсолютно безопасно.

– Героин? – сразу догадался Цыган. – Ты хочешь превратить меня в глотателя смерти?

– Ну почему сразу – смерти? Да, это «герыч», как говорят специалисты. Я специально летал за ним в Душанбе. Но это не для продажи, а для конкретного потребителя, для Заура. Я многим обязан не только Рифату, но и его брату. А он, понимаешь, «торчок». Это и подарок к юбилею, и отдача моего старого долга одновременно. Только никто о нем не должен знать: ни Рифат – он борется с болезнью брата, ни Машков. Никто! Поэтому я и обращаюсь к тебе. А уж благодарный Заур отвалит тебе пару сотен за риск – вот ты и рассчитаешься за все, да еще и в прибыли будешь. Решишься?

Цыган подумал с минуту о чем-то своем и… согласно кивнул.

– Вот и хорошо, – обрадовался Петр. – Лететь вам почти двенадцать часов, поэтому заглотишь ты это дело перед выездом в аэропорт, чтоб в дороге не «разрядиться». По второму разу это глотать будет очень невкусно, – рассмеялся Козырев. – Так что за полчаса до выезда прошу ко мне.

– Не волнуйся, я умею управлять своим организмом.

– Нет уж, береженого Бог бережет…

Когда все уже стояли в холле, а микроавтобус, который должен был отвезти «делегацию» в Шереметьево, загруженный вещами и реквизитом, урчал внизу, прогревая двигатель, на втором этаже все еще шел процесс другой загрузки.

– …Шестнадцать, семнадцать… в масло макни, легче пойдет, – подсказал Петр Цыгану, который слегка уже давился очередным контейнером. – Вот черт! – вдруг удивился он. – А где же двадцатый? Заур мне этого не простит и не заплатит еще. Наверно, я его дома уронил. Ладно, глотай последний и поезжайте, а мне придется домой заскочить – все равно я еще видеокамеру там забыл взять для Тамары.

– А ты успеешь до вылета? – спросил Саша, с трудом проглотив последнюю «маслину».

– На «мерсе»-то? Да я еще и вас обгоню!

Отъезжающие погрузились и уехали, а Петр Ильич бросился в «бункер» Брейна.

– Ну что ты тянешь, придурок! – грубо напустился он на «технического гения». – Наладил наконец камеру? Если сорвешь мне операцию – убью!

– Все в порядке, все в порядке, – залепетал Борис. – Я же не виноват, что эти японцы тут намудрили. Через часок все будет работать как часы. Да и успеете вы: там же еще регистрация, досмотры всякие…

– Ну смотри, если через час не будешь готов… – пригрозил Козырев и вышел.

Регистрация на эксклюзивный чартер (Рифат арендовал весь Ту-154, чтоб не соседствовать ни с кем из посторонних – гулять, так гулять) давно уже прошла, и группа ждала, когда освободится специальная секция таможенного досмотра – ее высокое начальство решило проконтролировать улетающего олигарха по полной программе. Рейс даже решили немного задержать, потому что группа досмотра багажа запарилась, перекладывая и проверяя целый арсенал, обнаруженный ею в контейнерах Цыгана – лучшем месте для перевозки чего-нибудь незаконного, с чем ассоциировался у таможенников преуспевающий чеченец.

Сам Рифат с пустыми руками прошел через таможню и кайфовал в баре «дьюти-фри» в ожидании своих обремененных ручной кладью попутчиков.

Наконец в зале появился Петр Ильич. Он сунул в руки жене сумку с видеокамерой и поманил за собой Сашу.

– На, глотай быстренько, – вынул он последнюю упаковку, когда они зашли в пустой туалет. – Запей водичкой, чтоб легче было. И постарайся не есть несколько часов, – не дай бог, прорвется.

– Помру?

– Запросто, – пообещал Козырев. – Ну счастливо. Запомни, что о твоем грузе должен знать только Заур. Прилетишь – сразу скажи, что привез заказ. Да, и захвати вот эту кассетку – посмотрите с Тамарой в полете. Там очень забавные кадры с нашим сыном. Мы ее давно потеряли, а тут случайно нашел ее дома…

При прохождении магнитных ворот Цыган вдруг «запищал». Он выложил все, что было металлического в карманах, но «страж» не унимался. Напрягшийся таможенник хотел уже было пригласить его на личный досмотр, но Саша, который уже с трудом сдерживал волнение, вдруг догадался, в чем дело.

– Один момент, офицер. Я понимаю, в чем дело. Я много летал, но в первый раз столкнулся с такой чувствительной системой, как ваша. Дело в том, что у меня в груди вставлена металлическая пластина. На нее и реагирует магнит.

– А как я проверю, что это так?

– Ее даже видно снаружи, – сказал Сомнат Сингх, распахивая пальто и рубашку на груди. – Видите, как блестит металл в этой дырочке? – показал он на аккуратное отверстие в коже, за которым поблескивала шина, скрепившая когда-то его проломленную грудину.

– А почему она не зарастает? – полюбопытствовал успокоенный таможенник.

– Она меня кормит в некотором роде, – улыбнулся Цыган. – Именно сюда я упираю острие меча во время выступлений.

– Этого не делает никто в мире, кроме господина Сингха, – с победной улыбкой, окончательно снявшей напряжение, сказала Тамара.

– Ну тогда проходите пожалуйста, – сказал офицер. – Но на будущее неплохо бы обзавестись справочкой…

– Столько лет прошло, а ваша бюрократия все молодеет, – невесело пошутил Саша, когда они шли по летному полю.

Самолет уже пятый час находился в воздухе. Как только наступила полночь, Рифат собрал всех за праздничным столом в переднем салоне – наступил день его рождения. Все веселились вовсю: пили, пели русские и чеченские песни, обнимались, словно не шла в это время война далеко на севере, в южной для России Чечне, лакомились острыми кавказскими блюдами, которые вез в нескольких коробках Рифат, чтоб порадовать в день рождения своего близнеца… Один только Цыган отказывался от всего, боясь повредить капсулы у себя в животе, ссылаясь на расстройство желудка. Посадка на дозаправку в Аддис-Абебе прошла почти незамеченной…

Когда взлетели снова, захмелевшему Рифату захотелось зрелищ. Для начала он заставил Леонида Егорыча показать свое умение манипулировать картами, долго пытался что-то повторить из его фокусов и, разгорячившись неудачей, расшвырял колоду по всему салону. Понаблюдав, как ее собирают, ползая по полу, стюардесса и ее добровольная помощница Резиновая Зина, хозяин-барин возбудился и потребовал, чтоб последняя тут же исполнила свой коронный номер на столе.