Текст книги "Казино"

Автор книги: Олег Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Да, случай для «афганца» редчайший. Первого вижу, который не рассказывает о своих подвигах, – заметил Машков.

– А как они сейчас себя чувствуют? – спросил Саша. – Небось в героях до сих пор ходят?

– Ну да, – усмехнулся Козырев. – Часть у ларьков пивных вспоминает «минувшие дни», часть в бандиты подалась, а еще часть, видимо самых «боевых», возглавила всякие фонды и фирмы. Эти до того довоевались в мирное время, что друг друга на кладбищах взрывали. Не слышал в своем далеке о взрыве на Котляковском?

– Нет.

– Шумное было дело. До сих пор тянется, – вздохнул Петр Ильич. – Целое поколение подкосил этот Афганистан. И тебе, вижу, досталось. Эк куда занесла война.

– Как же ты в Индию попал, Саша? – спросил Машков.

– Наши уже уходили из Афганистана, и к нам в Чарикар прилетел вертолет. Эвакуировать лабораторное оборудование и остатки охранения. Он попал в сильную бурю перед Гиндукушем – они там в январе всегда случаются, – и пилот не смог свернуть на Хорог и пошел ущельем на восток. Ну и заблудился в горах, влетел на территорию Северного Пакистана, где и рухнул на границе с Индией. Один я в живых остался – сумел сгруппироваться при падении. Вылез из-под обломков и зашагал, если это можно так назвать, вниз, на огни в долине. Оказалось, что это уже Индия. Там меня кашмирцы подобрали, обогрели. Они вроде в Индии живут, а вроде и нет. Это спорная территория с паками. Пробыл я у них целых три года. Пока в себя пришел, пока кое-как на остатках урду и хинди, что в интернате учил, разговаривать научился – нас же там все больше о революции, выполнении плана и колхозах говорить учили. А потом с их бродячим цирком в Амритсар попал, где и остался.

– Но почему ты не заявил, что ты советский, не пошел в посольство? – удивился Козырев.

– Чтоб меня выслали и посадили на родине?

– За что? За то, что ваш вертолет упал?

– За то, что я один из него спасся, и никто не знал, летел ли я в нем или просто рванул на Запад, точнее, на Восток. У меня и документов никаких не было, кроме личного номера.

– Да, ситуация, – согласился Машков. – А как же ты легализовался в Индии?

– Проще некуда! Там у них нет паспортов. Паспорта только заграничные выдают. А для их получения достаточно предъявить водительские права или справку от старосты деревни. У Наллу как раз муж умер – вместе с нами циркачил, – вот я и стал по его справке Сомнатом Сингхом.

– Да, досталось тебе, – оценил одиссею Цыгана Пал Палыч. – Так как, принимаешь наше предложение?

– А меня не загребут в Москве? – с сомнением спросил Саша.

– Не те нынче времена. В Москве тысяч двести китайцев обитает без всяких бумаг, новых твоих соотечественников тоже тысяч десять наберется, где уж тут загребать звезду индийского цирка, прибывшую по контракту на гастроли с визой и всем прочим.

– Так ведь нет у меня визы в Россию!

– Нет, так будет! – радостно пообещал Машков. – У меня тут все схвачено, и тебе за полчаса в российском консульстве выдадут визу.

– А что значит – схвачено?

– Вот Робинзон Крузо! – повторил свою шутку Пал Палыч. – Приедешь в Москву – узнаешь.

– Вообще-то соблазнительно в родных местах побывать, – решил Цыган. – Да еще и подработаем мы с Наллу, машину наконец купим.

– А вот с Наллу проблемы, – нахмурился Машков. – Две визы мне не пробить, пожалуй.

– Но как же я без нее выступать буду? У нас же двойной номер!

– А мы Тамару Александровну попросим тебе поассистировать. Пит говорит, что она спит и видит себя на сцене. Ну? Заметано?

– Что ж, попробуем… – нерешительно согласился Саша. – Только бы Наллу меня правильно поняла.

Наллу все поняла правильно, и колесо судьбы Александра Заборова начало потихоньку катиться вспять.

Глава 16

В десять вечера, когда Лиза расслаблялась с чашкой кофе в комнате отдыха перед вторым выходом к столу, в ее сумке зазвонил мобильник.

– Да-а, – протяжно, на московский манер, отозвалась она.

– Это я, Олег. Нам нужно встретиться с тобой.

– Где и когда? У меня минут десять…

– Там же, где в первый раз. Через две, – коротко ответил он и повесил трубку автомата в холле «Евразии».

– Зин, – сказала Лиза своей коллеге, дремавшей в кресле по соседству, – я сбегаю в отель прокладок прикупить, если будут спрашивать.

– Счастливая, – приоткрыв один глаз, сказала та.

– А ты что, того?

– Похоже на то, – вздохнула Зина. – Тошнит и в сон даже за столом клонит.

– Обсудим в следующий перерыв, – пообещала Лиза и упорхнула.

Майдан ожидал ее в номере.

– Ну что случилось? – спросила она.

– А ты не знаешь? Панин разрешил мне и Санину эксклюзив на твоем столе. По штуке.

– Етитская сила! – побледнела Лиза. – Значит, идем с тобой ва-банк? А ты молодец, выбрал момент, когда Тамара Александровна куда-то по своим цирковым делам завеялась. Фиг бы она вам разрешила играть. Ну ни пуха ни пера нам.

– К черту. Значит, так, я две игры проведу влегкую, чтоб не вызвать у этого бульдога подозрений, а ты накати ему немного удачи. А уж потом расставлю чипы на максимум, чтоб снять сразу побольше, и мы его подсечем и вытащим на свет божий.

– А ему-то что, если ты выиграешь?

– Ему? Если я в целом обойду его по выигрышам, он мне еще десять штук добавит в возмещение моих ставок. Понятно?

– Круто! Все, я побежала.

– Мы в полночь начнем, запомни. Подгадай свое расписание, чтоб мы на Зинку или Данилу не нарвались.

– Хорошо… – пообещала Лиза.

Ровно в полночь у Лизиного стола сошлись, словно дуэлянты у барьера, два самых заметных игрока «Голден эг». Гена Панин поколдовал на пульте в углу, и на транспаранте над первым столом, сменив бегущую строку «непрерывности» вспыхнула надпись: «Эксклюзивная игра. Ставки от ста до тысячи у.е.». Кое-кто из посетителей заметил это, и тут же по залу пронесся тихий ропот, прерываемый отдельными громкими «ах!». Любопытствующие мигом отлипли от других столов и потянулись к месту поединка.

Санин и Майдан согласно правилам – на виду же – обменяли каждый свои десять тысяч долларов на рубли, потом вместо них получили в кассе по сотне черно-золотых – сотенных кэш-фишек.

– Начнем, пожалуй! – словами Ленского предложил Олег, когда они вернулись к столу, и усмехнулся, уверенный, что в дуэли его ждет судьба Онегина.

Лиза приветливо улыбнулась обоим и обменяла каждому по пятьдесят чипсов на игровые сотенные фишки. Толпа вокруг стола возбужденно зашелестела.

– Что ж, кому-то из нас должно сегодня повезти, – громко, для окружающих, заявил Майдан. – Есть примета, что в рулетку везет новичкам и пьяным дамам. Мы с вами, Егор Константинович, не дамы и не новички в этом деле, но вот за этим столом играем впервые. Как вас зовут, милая девушка? – сыграл он почти натурально.

– Лиза.

– Смотрите, «бедная Лиза», не сделайте и нас бедными, – рассмеялся Санин. – Надеюсь, рука у вас легкая.

– Господа, делайте ваши ставки! – спокойно ответила на все любезности крупье.

Санин раскидал свою первую тысячу по полям ставок в хаотичном порядке, рискнув даже поставить на две конкретные цифры – чем черт не шутит? – мечтая сорвать с одной из них три с половиной, перекрывающие затраты на ставки. Майдан ответил примерно тем же. Лиза, коротко взглянув на расстановку фишек противников, объявила, что ставки сделаны, и пустила колесо и шарик. Они определили Санина как победителя – тому удалось проиграть на двести долларов меньше, чем Олегу. Бульдожьи глазки Егора Константиновича засветились победной радостью – он считал, что начало – не лиха беда, а тенденция. Так, по крайней мере, обычно случалось в его практике за карточным столом.

В следующем розыгрыше фортуна чуть скосила глаза в сторону Майдана, и он не только не проиграл, а еще и снял тысячу на красном и первой четверке, поставив на них по сотне. Санин тяжело засопел, мысленно добавляя к преимуществу противника свои десять тысяч «гарантии», и стал еще больше напоминать злобного бульдога перед атакой. Оба противника заметно подобрались и приступили к расстановке фишек перед третьим розыгрышем, словно к неспешной шахматной игре, в которой у каждого был один противник – случай. Майдан «подобрался» совершенно искренне, потому что расставлял свою ударную комбинацию, стараясь снять максимальную пенку с попадания шарика в одну конкретную цифру, которое должна была обеспечить Белка. Эта цифра, черная семерка, стояла как раз самой дальней от сладостного упругого живота Лизы, обтянутого сукном мини-юбочки, который почему-то вдруг заметно часто задвигался от ее дыхания.

«Волнуется Белочка! – подумал наблюдавший за ней краем глаза Олег. – Только бы не сплоховала».

Он и сам поймал себя на том, что дышит чаще обычного, и его руки, расставляющие стопки фишек, вспотели. Чтобы не засветить свою явно просчитанную до мелочей систему расстановки фишек, Майдан ставил их в хаотичном порядке, будто импровизируя, хотя на самом деле, по убывающей, она выглядела так: тысяча на семерку должна была принести тридцать пять штук, чтоб не вызвать подозрений, он поступился швалью между ею и соседними цифрами, которая могла бы принести ему еще семнадцать тысяч, но не удержался от соблазна «стрита» с ними, гарантирующего одиннадцать штук. Так же Олег пренебрег шестикратной прибылью от «сикс лайна», включающего семерку, но компенсировал потери, «забив» тысячами первую дюжину и среднюю колонну, что давало приход в четыре тысячи. Для подстраховки, по привычке, он поставил две беспроигрышные тысячи на черное и нечетное, включающие семерку. А в конце, жадность фраера сгубила, ткнул тысячу снова на первую четверку, куда входила семерка, показывая, что будто бы верит в повторение предыдущего успеха на этой ставке. В сумме, проставив семь тысяч долларов, он снимал с казино ровно шестьдесят и возвращал свои семь. Получив их, вполне спокойно можно было мусолить оставшиеся полторы тысячи долларов ставочного фонда и даже немного выиграть на общих основаниях. Получив в конце игры компенсацию от Санина в десять тысяч – тому совсем уж нереально будет обойти его в соперничестве, – Майдан выигрывал не сотню конечно же, но тысяч восемьдесят как минимум…

Господин Санин тоже раскидал несколько своих ставок на три тысячи, играя если не наобум, то по какой-то ему одному известной системе, и Лиза уже приготовилась объявить игру, когда к столу пробился бритоголовый громила с явно кавказской внешностью и без слов воткнул башню из десяти стодолларовых фишек на… ту же дальнюю от Лизы семерку, чуть не рассыпав аккуратный столбик чипсов Майдана.

– Молодой человек, – приторно вежливо обратился к нему Майдан. – У нас тут идет эксклюзивная игра, и мы не намерены принимать в нее кого бы то ни было.

– Нэ понял? – повернулся к нему всей тушей лысый. – Эта казино! Я плачу дэнги – я играю.

– К вашим услугам соседние столы, а этот занимаем только мы с партнером по договоренности с администрацией. Для нас как для членов клуба делают исключение. Понятно? – вступил в беседу Санин.

– Гдэ этот администрация?! Говорить хочу! – возмутился сын гор.

Тут же к столу подскочил Гена Панин, который стоял до этого в сторонке бок о бок с главбухом Макаровым, вылезшим ради редкого зрелища из своего медвежьего угла.

– Господа, в чем проблема? – втерся он между Майданом и гостем столицы.

– Геннадий Георгиевич, дорогой, мы же договорились об эксклюзивной игре! – обратился к нему Санин. – Объясните вашему гостю, что в ней могут участвовать только двое.

Гена понимал, что кто платит, тот и заказывает музыку. С другой стороны, каждый новый игрок обещал еще больший доход заведению. И еще неизвестно, от кого можно ожидать больших неприятностей: от соперников, уже увлеченных игрой, или от этого явно бандита.

– Минуточку, господа, позвольте мне посовещаться с нашим консультантом, – пробормотал он и шмыгнул к Макарову, которого никто не знал как главбуха заведения, а он вполне мог сойти при своей представительной внешности за некоего таинственного консультанта.

– Иван Давыдович, что делать?

– Молодой человек, здесь все решаете вы как исполняющий обязанности управляющего. Но мне кажется, что в наших интересах допустить к игре любого желающего, если он согласится играть по максимальной ставке. Да и не было у вас уговора, что они будут играть только вдвоем.

– Ладно, попробую уговорить их.

Геночка снова пробился к столу:

– Господа, у нас не было уговора об ограничении числа играющих. Ведь так? В общем, прошу вас пойти навстречу интересам казино и разрешить нашему гостю играть, но по максимальной ставке. Вы согласны?

Майдан с Саниным переглянулись и согласно кивнули – им не терпелось продолжить дуэль.

– А вы? – повернулся Панин к кавказцу.

– Нэт проблэм, дарагой, – довольно улыбнулся тот, ощерив золотые зубы.

– Начинайте, Лиза, – распорядился Панин.

Майдан постарался перед решающей игрой перехватить взгляд Белки, чтоб подбодрить ее, но она неотрывно смотрела почему-то на руку кавказца, лежащую на столе, с толстого пальца которой посверкивал бриллиантовой Большой Медведицей внушительный перстень.

Она глубоко вздохнула, запустила колесо и шарик и, как положено, произнесла: «Ставки сделаны, господа. Больше ничего не принимается».

Брейн скучал в своей хай-тековской келье. Еще недели две назад он горел на работе, захваченный изготовлением и наладкой своего последнего детища – системы управления колесом, обещавшей беспроигрышную работу казино на первом столе, волновался в ожидании ее запуска и исполнения своей сверхсекретной и сверхответственной миссии по опустошению карманов богатых клиентов заведения. Но пауза, которая возникла в связи с отъездом Козырева и Машкова, выводила его из себя. Уж он и в шахматы наигрался со своим компьютером, и во всех «стратегиях» победил, которыми тот был напичкан – Петр Ильич ни в чем не отказывал своему подопечному, – и с Катей, скучающей в отсутствие своего шефа, чуть ли не «секс по телефону» устраивал ежедневно по местной линии… Ничто не могло избавить от нарастающей скуки. Оставалось только наблюдать на своем мониторе, дублирующем все аппараты большой камеры, за жизнью казино. Время от времени он включал и свое детище, наблюдая, как бегает шарик и крутится колесо на первом столе. Он уже безошибочно различал, чьи руки появляются в кадре и запускают игру, подтверждая свою правоту включением общего плана стола, на котором были видны крупье с инспектором и игроки. Он уже и по характеру движения шарика мог угадать, кто его запускает, в чем Брейну помогала его следящая система. Борис не переставал удивляться способности новенькой, Лизы, как сказала ему Катя Арефьева, безошибочно вкатывать шарик в выбранное ею для выгоды казино гнездо.

Вот и сегодня он решил перед сном «прогуляться» по залу, чтоб пожить хоть и виртуальной, но все-таки жизнью.

Его взгляд тут же зацепился за транспарант над первым столом, где были объявлены огромные ставки. Тогда он включил свою систему, чтоб понаблюдать, как его любимица, а за столом работала именно Лиза, будет справляться со столь ответственной игрой: не дрогнут ли ее ловкие, изящные ручки в процессе перекладывания денег из карманов доверчивых богатеев в сейф Козырева?

«Мне бы такие денежки, – вздохнул Борис. – Я бы тогда смог выписать маму из больницы и нанять ей любую сиделку. А тут: видит око, да зуб неймет!»

Он отследил две игры и не заметил ничего особенного, не считая, конечно, необычно высоких ставок. Но в третьей, когда он увидел, как на игровом поле скапливаются ставки на тысячи долларов, что означало стотысячные выигрыши при особо удачном для игроков стечении обстоятельств, Борис напрягся, а рука его автоматически потянулась к накрытой крышечкой, совсем как на пульте пуска ядерных ракет, кнопке включения своего детища. Он решил, что, несмотря на запрет Петра Ильича, можно, в виде исключения, для спасения своей заочной любимицы, помочь ей не попасть впросак и не быть уволенной за проигрыш казино. Но тут на мониторе общего вида стола возникла фигура еще одного игрока, лысого верзилы, и произошла некоторая заминка. Во время ее Брейн запустил оценочную программу и быстренько ввел в компьютер расстановку и достоинство ставок на игровом поле. Система высветила семерку, как самую нежелательную ячейку для попадания шарика – с точки зрения казино конечно же.

Каково же было удивление Бориса, когда после запуска шарика компьютер высветил ту же семерку как цель, в которую непременно должен попасть шарик после броска крупье. Он настолько растерялся, что не успел включить автоматическую программу управления системой, и ему пришлось просто-напросто нажать на красную кнопку «зеро», подобно пилоту, дергающему за красную ручку для выстрела спасительной катапульты…

Когда шарик послушно замер в ячейке с нулем, зрители вокруг стола ахнули, а одна дама средних лет с лицом председателя животноводческого совхоза сказала «Вау!» и выронила из синеватых керамических зубов жвачку.

Майдан поднял глаза на Лизу, встретил ее растерянный взгляд и понял, что она удивлена не меньше него. Он видел по ее броску, а уж у него-то был глаз наметанный, что «зеро» никак не должно было выпасть.

«Нет, все-таки рулетка – это случай, – подумал он. – В данном случае – несчастный для меня».

Олег посмотрел на своих партнеров по игре. Господин Санин воспринял все не только спокойно, но даже с радостью – он стал свидетелем крупного проигрыша своего соперника. А вот кавказец жутко разозлился. Он буквально испепелял Лизу взглядом, наблюдая, как она сгребает со стола россыпь проигравших фишек.

«Горца можно понять, – подумал Майдан. – С трудом дорваться до такой игры и сразу обмишулиться. А я-то, я-то что буду делать? Я же спустил почти все свои игровые деньги. А оставшиеся десять штук придется отдавать Санину – у него-то игра еще впереди. Надо что-то делать, надо что-то делать…»

Он перехватил взгляд Лизы, едва заметно нахмурил брови и снова поставил одну тысячу на самую дальнюю от нее на диске цифру – десятку. «Я уж сделал все для твоего удобства, милая. Только не подведи на этот раз. Теперь уж не до жиру, лишь бы в минус не попасть!» – мысленно обратился он к ней. И тут же на десятку влез со своей тысячей грузин. Санин выстроил какую-то замысловатую комбинацию из своих ставок и приготовился ждать удачи. Лиза чуть дрожащими руками запустила колесо и шарик.

Брейн еще не успел пережить свою удачу – он исправил ошибку симпатичной ему девушки, когда Лиза сделала новый бросок, и система высветила его цель – десятку, на которой стояли две ставки по тысяче. Тут уж он настолько удивился, что чуть не забыл нажать на спасительное «зеро», не то что включить режим.

«Да что же это она делает?! – удивился он. – Господи! Так она же в сговоре с этими игроками! А я-то, дурак, спасал ее. Но если она работает на них, значит – против казино. А от него зависит мое существование и жизнь мамочки!»

Теперь Брейн уже не спасал какую-то смазливую аферистку, а, словно рыцарь во всеоружии своего создания, стоял на защите родного заведения.

Когда в очередное «зеро», как в водоворот, затянуло его последнюю игровую тысячу, Майдан понял, что здесь дело нечисто и ему уже точно не дадут сегодня выиграть. А это значит, что рушились все его надежды на светлое будущее. Белый пароход с уютным казино внутри уплывал от одесского причала в туманную даль без него…

Лиза явно в растерянности. Но что может повергнуть в нее такого аса, как Белка? Только какая-то техническая хитрость. Они когда-то обсуждали все эти штучки с колесами и оба смеялись. Он еще спросил ее, не тормозит ли колесо на ее столе, или не приседает ли сам стол на одну из ножек. Она тогда ответила, что колесо работает идеально, совсем как на тренировочном столе. Значит, влияют на него откуда-то извне. Тут он вспомнил, что неделю назад казино открылось чуть позже обычного. Бармен еще сказал тогда, что их электрик, какой-то Брейн, завозился с лампой над первым столом. Если дело в ней, тогда это что-то связанное с магнитным полем. А что, если…

– Егор, ты не против, если я возьму маленький тайм-аут – пропущу одну игру. После таких пролетов нужно прийти в себя.

– Я тебя понимаю, – согласился Санин, внутренне радуясь – он уже сознавал, что побеждает в схватке с местным королем рулетки.

– Можно я воспользуюсь твоим мобильником? – спросил Майдан, видя, что грузин снова тупо ставит тысячу на заветную дальнюю от крупье цифру.

– На, – протянул телефон Санин и снова начал раскладывать свои фишки по полям игровой таблицы.

– Поставь тыщонку рядом с грузином, – негромко попросил Майдан, чуть задыхаясь от осенившей его догадки. – Поставь! Я отвечу, если проиграешь.

– Ответишь, – пообещал Санин и последовал совету.

Когда Белка пустила колесо и шарик, Олег набрал на мобильнике службу точного времени, умоляя мысленно, чтоб номер не оказался занятым. Жестяной голос начал сообщать, который час в Москве, и вдруг на него наложилось какое-то прерывистое пищание, постепенно замедляющее свой ритм, перед тем как смолкнуть. В подтверждение догадки Майдана шарик снова не попал в гнездо, обещавшее крупный выигрыш, хоть он уже точно заметил: Лиза накатывала именно на него. Все встало на свои места. Кто-то, скорее всего тот самый таинственный монтер Брейн, управлял работой колеса через лампу, с которой недавно возился. Ай да Козырев, ай да сукин сын! Надо бы еще как-то ухитриться осмотреть эту чертову лампу, прежде чем поднимать шум. Но не лезть же на стол для этого при всем честном народе – еще подумают, что Майдан свихнулся из-за проигрыша.

Неожиданно ему на помощь пришел кавказец. Когда колесо перемололо в пыль уже третью тысячу его долларов, он сгреб часть фишек с игрового поля – все равно они уже ему не принадлежали – и запустил ими в лицо Белки.

– Сука дешевая! Ти нэ правильно играешь! Я все правильно дэлаю, а ти… билядь!

Что касается первого слова в этой тираде, Олег и сам его произнес про себя, когда после броска Лизаветы он стал на несколько тысяч «зеленых» беднее. Но последнее!

«Да еще и „оскорбление действием путем бросания мелких предметов в потерпевшую“ – так, наверно, запишут менты в протоколе», – успел подумать Майдан, прежде чем его литой кулак встретился с уже расплющенным кем-то гораздо раньше носом кавказца. Он тут же резко присел, уворачиваясь от двух медвежьих лап, пытающихся ухватить его голову.

«Борец! Потому и ловит в нос», – промелькнуло в этой голове, в то время как тело Майдана в ловком прыжке взлетело на стол и покатилось в сторону бледной от страха Лизы, якобы уклоняясь от следующего захвата зверюги. Олег замер лицом вверх точно под лампой и, прищурившись от бьющего в глаза света, рассмотрел-таки зрачок видеокамеры в ее центре. Но уж больно долго он любовался им и радовался своему открытию – дикий сын гор успел тушей взгромоздиться на стол, сметая остатки фишек, и, ухватив мертвой хваткой Майдана за кашемировое плечо пиджака от «Луи Феро», предплечьем начал вдавливать его кадык в позвоночник. Свет лампы начал меркнуть в глазах Олега…

Видя, как закатываются глаза ее любовника и его лицо наливается кровью, Лиза схватила первое попавшееся под руку оружие, а это оказалась двухсотграммовая литая башенка «долли» для обозначения выигравшего номера на игровом поле, и с размаху опустила ее на лысый череп с жирной складкой на затылке. Кавказец обмяк и с мясным шлепком свалился со стола на пол.

– Охрана! – заверещал петушиным голосом Панин, с явным опозданием сзывая гвардию Машкова, которая поразболталась в его отсутствие и не оказалась вовремя в гуще событий. – Собирайте фишки! – распорядился он, когда молодцы набежали. – Отойдите, отойдите, господа, не мешайте работать! – прикрикнул он на зевак, бросившихся за халявным «выигрышем», рассыпанным на полу. – Дама, дама! Положите фишку на стол – все равно ее не обналичат!

Двое охранников подхватили еще не пришедшего в себя Майдана и застыли в нерешительности, не зная, куда его нести.

– Тащите его в нашу комнату отдыха, – распорядилась Лиза. – Там есть аптечка.

Она пустилась было за ними следом, но ее ухватил за руку стоящий у колонны Макаров.

– Что ж ты наделала, дура? – прошипел он в нежное девичье ушко. – Ты же колонула человека от Гиви на три штуки! Он тебя закажет!

– Да я на него изо всех сил играла, но не вышло! Сама не понимаю, что случилось. Отдам я эти три штуки… – оправдывалась Лиза, высвобождая свою руку из потного плена.

– А за пробитый череп ты чем заплатишь? У тебя что, шахер-махер с этим красавцем?

Он не дождался ответа, потому что Белка уже бежала по коридору к своему пострадавшему любимому.

В это время второй пострадавший грузно поднялся с пола, своротил ударом пудового кулака стойку рулеточного колеса и, выкрикивая ругательства и угрозы на двух языках – своем и понятном всем, убыл по направлению к «Евразии», откуда и прибыл накануне.

– Охрана! Запомните этого господина, и чтоб ноги его больше не было у нас! – «дал хозяина» на зрителя Панин, когда тот его уже не слышал.

В это время Майдан, лежащий на диване в комнате отдыха, открыл глаза. Первое, что он увидел, придя в себя, были две фигуры стоящих рядом охранников в черных костюмах и бледное лицо Лизы, склонившейся над ним с ваткой нашатыря.

– Все, ребята, спасибо. Вы идите, а я поухаживаю за нашим гостем.

– Но надо еще с управляющим разбираться, – нерешительно возразил один из них.

– Да никуда он не денется, – махнула рукой Лиза, не уточняя, кого она имеет в виду: Панина или пострадавшего виновника происшествия.

Охранники вышли.

– Ну вот, не хватало еще, чтоб этот ваш Панин выставил мне счет за разгром. А где господин Санин?

– А он как раз остался поговорить с Геночкой, видимо, чтоб отмазать тебя.

– Он мне нужен. Ну что, Белка, я смотрю, ты не только меня кинула сегодня, но и своего клиента от Гиви? – спросил Майдан без всякой злобы.

– Ты догадался?

– А ты бы с дураком связалась? – ответил он вопросом. – Я еще и о другом догадался. Ты ведь работала на меня?

– Конечно.

– И радовалась небось, что этот козел с «Большой Медведицей» ставит на мои номера – все тебе легче. Ан не вышло! Всех нас переиграл ваш Брейн.

– Кто?

– Да есть тут у вас монтер один.

– А-а, вспоминаю. Когда я тут, с понтом, училась, клеился ко мне охранник. Хвост распускал: мол, на самых важных постах стоит, в начальниках ходит. Так он говорил, что есть тут одна секретная камера, в которой мозг всего заведения прячут. А это же по-английски «брейн». Но видеть его никогда не видела…

– И правильно. Таких людей надо прятать и беречь. Короче, над твоим столом стоит какая-то магнитная штука, которая тормозит колесо. И камера в лампу вмонтирована. Ты же чувствовала, что колесо тебя не слушается?

– Да я чуть не поседела от страха! А предупредить тебя не могла – столько глаз вокруг было. Слушай, Майданчик, на сколько ты попал – на десятку? Я тебе отдам все, не волнуйся…

– Это ты не волнуйся. Хотя тебе и стоит… просто слинять отсюда куда подальше. Ведь Гиви и амбал этот тебя не простят.

– Ничего, выслушаю, покаюсь. Ведь ничего не докажешь…

– Слушай, когда две голодные акулы сходятся, маленькой рыбке лучше лечь на дно, даже если она и золотая, – погладил Майдан черные волосы Лизы, у корней которых едва заметно посверкивала огненная рыжина.

– Боюсь, что да. Но куда мне деваться? Только жизнь стала налаживаться. В Москве, – горестно вздохнула Лиза. – И вот все псу под хвост из-за какого-то Брейна.

– Рано сдаваться, Белочка. Ну-ка колись, кто еще в казино работает на Гиви?

– Иван Давыдович Макаров, главбух, – после недолгого раздумья сказала она.

– Хочешь, угадаю? Это тот жирный старик, что был в зале?

– Ну да!

– То-то он нарисовался, когда кацо появился. И вы, значит, на пару тут вместо троянского коня пасетесь? Он большой человек в казино?

– Серый кардинал.

– И ничего не знал об этой химии. Значит, в курсе только Козырь, да еще Машков этот, наверно. А Геночка? Он чей?

– Пришел как друг Козыря, но, похоже, переметнулся к Макару. Тоже свою игру играть хочет, как все здесь. Он тронком карман набивает, как семечками…

– Понятно… Понятно… А что хочет твой Гиви? Только отмывать бабки своих земляков или чего-то большего?

– Знаешь, когда он меня вербовал на эту работу, сказал как-то, что сделает меня своим управляющим в казино…

– Теплее. Даже горячо. Теперь ясно, что…

В этот момент дверь отворилась – и на пороге возник Иван Давыдович.

– Ну-с, как тут у вас дела, молодой человек? Пришли в себя? Очень, очень неприятная история получилась. Вы, девушка, идите работайте – там все привели в порядок, а мы побеседуем с пострадавшим.

Лиза покорно вышла, а Макаров присел на освободившийся стул.

– С кем имею честь? – привстал на диване Майдан.

– Иван Давыдович Макаров. Я тут бухгалтерией ведаю… Да вы лежите, лежите, молодой человек. Пришел вот как раз денежные дела и обсудить.

– Скажите, а вы с господином Саниным уже пообщались, с моим другом-соперником? Он бывший депутат и очень влиятельный человек. Очень жаль, что его коснулась эта история, – пустил пробный шар Майдан.

– Конечно, конечно. Мы тут посовещались с управляющим казино и решили возместить вам ваши расходы, связанные с игрой, не состоявшейся из-за ошибки нашей службы безопасности – это же надо было какого-то бандита пропустить!

– Что ж, это по-джентльменски, – признательно улыбнулся Майдан.

– И Егор Константинович так сказал! Вот что значит – друзья. Простите, на какую сумму вы потратились, делая ставки?

– Видите ли, мы с Егором купили кэшей на десять тысяч каждый, а теперь у меня, сами видите, – вывернул карманы, вставая, Олег.

– Хорошо, тогда мы вам по десять тысяч и вернем. Пойдемте в мой кабинет, там у меня сейф…

Олег последовал за Макаровым, обдумывая на ходу свои следующие ходы. По дороге к ним присоединился и Санин.

– Ну как ты? – спросил он.

– Нормально. Спасибо этой дилерше, Лизе. Игра сорвана – форс-мажор. Расстаемся по нулям? Я уж и не помню, сколько выиграл, – прикинулся чайником Майдан.

– Да хрен с ним. Хватит, поиграли. Перейду снова на карты – там спокойнее…

Санин первый получил назад свои десять тысяч вместе с извинениями и вышел, а Олег, заметивший, что в сейфе главбуха хранится еще вполне достаточная сумма, решил брать быка за рога, не отходя от кассы. Он получил свою десятку и сел в кресло, словно приготовился к долгому разговору. Макаров поднял на него удивленный взгляд.

– Что-нибудь еще?

– Да, Иван Давыдович, еще. Еще шестьдесят тысяч.

– Это еще за что?!

– Вам известно понятие упущенной выгоды? Так вот, в результате сегодняшнего инцидента я потерял именно столько из потенциального выигрыша.

– Вы Нострадамус? Или Ванга? Откуда вы могли знать, что выиграете?

– Дело в том, что Белка накатывала не вашему отморозку с перстнем, а мне. Вы понимаете, о чем я говорю?