Текст книги "Чёрная река"
Автор книги: Олаф Локнит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава шестая
Ожидаемая встреча
Велитриум
3-я весенняя луна 1286 года по основанию Аквилонии.
Риго добрался до Боссонии быстрее, чем рассчитывал. В гавани Вегельина стояла в ожидании товара парусно-гребная аквилонская галера направлявшаяся на Полночь. Оказалось вполне достаточно показать владельцу судна подорожные и уплатить вперед десять монет серебром. Ветер был попутный, дул со стороны моря, иногда гребцы брались за весла, за время плавания останавливались всего один раз. Риго вздохнул с облегчением на рассвете восьмого дня пути, когда из зыбкого тумана показались высокий берег, деревянные пристани и крутые стены самого крупного форта Боссонии.
Велитриум только просыпался, у ворот и на угловых башнях отчаянно зевала стража из числа наемников, обвисли мокрые пуантенские знамена с серебряными леопардами – все последние дни не прекращались дожди. Первым делом пуантенец направился к «Синему петуху».
Госпожа Ормеа всегда поднималась перед восходом солнца, забот по хозяйству было превеликое множество, следовало присматривать за кухней и начинать готовить еду для постояльцев. Огромная женщина подобно богине-громовержице внезапно появлялась то на дворе, то в конюшне, подгоняла прислугу низким голосом и вообще выглядела в утреннем тумане существом почти потусторонним.
– Граф Риго! – взревела Ормеа, едва пуантенец въехал в ворота постоялого двора и спешился возле коновязи. – Откуда? И где варвар с Эмертом? Остались в Тусцелане? Что ты здесь делаешь один? Комната нужна?
– Зачем столько вопросов сразу? – поморщился пуантенец, еще не привыкший к оглушающей речи хозяйки. – Встреть, накорми, устрой лошадок на конюшне, тогда и поговорим как достойные люди. Кстати, граф Кертис здесь?
– Уехал, по-моему, в Галпаран, – сказала Ормеа. Попутно рявкнула на конюха, чтобы занялся лошадьми «его милости». – По делам.
Вернется со дня на день. Устал с дороги? Сейчас покушаешь, и спать – почитай, ночь еще!
– Не могу, я к Просперо с донесением…
– Что, пикты беспокоят? – хмыкнула Ормеа. Она была уверена, что Риго приехал из Тусцелана.
– Пикты? Это было бы самое простое…
Подкрепившись, Риго отправился в крепость, к управе. Над боссонскими лесами поднялся бледный солнечный диск, ветер разогнал дымку. В форте начался обычный день, с привычными заботами и тревогами.
– Срочная депеша для его светлости Просперо, – обратился Риго к десятнику пуантенской гвардии дежурившему внизу. – Дело не терпит отлагательств.
– Давай сюда, – вытянул руку десятник. – Передам.
– Лично в руки, – покачал головой Риго. – Нужна личная аудиенция.
– Может, тебе еще встречу с государем Нумедидесом устроить? – нахмурился страж. – Его светлость не принимает.
– Сообщи, что доставлено послание от сотника Конана Канах, – продолжал настаивать Риго. – Его светлость ожидает депешу уже несколько седмиц!
– Ладно, доложу, – смилостивился десятник. – Оставайся здесь.
Вернулся десятник очень быстро, причем его отношение к Риго резко переменилось – теперь он смотрел на визитера не безразлично-лениво, а с большим интересом.
– Топай за мной. Просперо примет тебя немедленно. Что ж ты сразу не сказал?
– Сказал, – огрызнулся Риго. – Депеша срочная! Да видно уши у тебя не па том месте растут.
– Знаешь сколько таких депеш за день приходит? – примирительно сказал страж. – Десятки! Причем одна важнее другой! Чего стоишь, идем.
Его светлость, как видно, проснулся недавно – сидел за столом без колета, в рубашке с кружевами по вороту и рукавам. Глаза красные, наверняка не выспался. Волосы взъерошены.
– Риго, младший граф Кастельно, – поклонился пуантенец.
– Сын старого графа Гугона? – удивился Просперо. – Что же связывает тебя с Конаном?
– Я наемник, – чуть покраснел Риго. – Теперь служу в Тусцелане. Я ездил вместе с Конаном в Пуантен по поручению вашей светлости.
– В самом деле? – усмехнулся герцог. – И что же, вы таковое поручение исполнили? Невероятно!
Пергаментный свиток перекочевал в руки Просперо. Герцог пробежался взглядом по строчкам, затем перечитал заново, уже куда более внимательно. Машинально потянулся к серебряному стаканчику с легким белым вином.
– Глазам своим не верю, – пробормотал Просперо. – Я был уверен, что Кертис неудачно пошутил, настояв на этой авантюре! Граф убеждал меня, что Конан Канах при большом желании может запросто прогуляться на Серые Равнины и привести ко мне в гости самого Нергала, однако… Риго, ты ведь дворянин Пуантена и не имеешь права лгать своему герцогу! Это правда? Вы нашли Биркарта и его сокровища?
– Да, ваша светлость. Дело было сопряжено с большими трудностями и некоторыми осложнениями, но мы действовали по вашему приказу и посчитали, что для его выполнения могут быть использованы любые средства.
– В письме сообщается, что Биркарт лично явится в Велитриум для встречи со мной. Заодно даны рекомендации по… по встрече. Ты читал послание?
– Нет, ваша светлость. Письмо адресовано герцогу Просперо и я был не вправе…
– Прочитай, я дозволяю.
Риго взял пергамент, исписанный аквилонскими значками стилизованными под нордхеймские или киммерийские руны. Конан вкратце сообщал, что приказ исполнен (подробности не приводились), что вскоре Биркарт из Абсема и его сыновья непременно появятся в Велитриуме приблизительно через две седмицы после отправки этого письма, но для того, чтобы их задержать понадобятся некоторые усилия…
Далее следовало подробное описание того, что следовало сделать. Не последняя роль отводилась самому Риго и, как ни удивительно, громкоголосой владелице «Синего ястреба». Впрочем, ничего особенно странного в этом не было, Ормеа, как женщина с внушительным опытом и хваткой бывалого пирата, могла серьезно помочь. Да и в число вышибал «Ястреба» входили трое хмурых личностей из числа бывших корсаров, не пожелавших бросать своего капитана. Может, они и не молоды, но сноровки не потеряли.
Внизу приписка: едва письмо будет получено, герцог должен отправить строжайший приказ наместнику Гайарда – захватить митрианский монастырь Солнечного Луча, находящийся в полулиге от города. И очень внимательно пошарить в его подвалах.
– Монастырь? – не понял Просперо. – При чем здесь монастырь Солнечного Луча? Я хорошо помню, его построили зим двенадцать назад на пожертвования какого-то благочестивого дворянина, пожелавшего остаться неизвестным…
– Иштар Лучезарная, – внезапно догадался Риго. – Неизвестный дворянин? По-моему, он наоборот, очень известен! Сокровищницу Биркарта где только не искали – в горах, в Рабирийских пещерах, на островах Полуденного океана, а месьор барон все эти годы прятал награбленное под носом у властей Пуантена! Темнее всего – под свечой! Кто мог подумать, что жреческая братия осмелится хранить сокровища, добытые неправедным путем!
– А если Конан ошибается? – нахмурился Просперо. – Воображаю, какой шум поднимется, когда в монастыре ничего не найдут! Отцу и мне потом придется очень долго мириться со жрецами, эта братия злопамятна и жадна. Монахи нас окончательно разорят… Доказательств-то Конан не приводит никаких!
– Доверьтесь киммерийцу, ваша светлость, – убежденно сказал Риго. – Этот человек знает, о чем говорит! Не верите мне, послушайте графа Кертиса – в Латеране хорошо знают, кто такой Амра-лев!
– Ну хорошо, – поразмыслив, согласился герцог. – Надеюсь, Конан действительно не ошибается, поскольку такие ошибки непростительны и наказуемы. Гонца в Гайард отправлю сегодня. Могу я поинтересоваться, как вы отыскали Биркарта?
Риго смутился, не зная, что сказать. Безьерская история выставляла Конана в невыгодном свете, она выглядела оскорбительной и недостойной. Просперо, однако, настаивал, и Риго пришлось рассказать о необычном замысле киммерийца. Умолчал только о некоторых деталях – например, о Фальконе и участии в интриге месьора Рамалеса.
К великой неожиданности Риго, герцог постоянно прыскал со смеху, а затем расхохотался до слез.
– Давненько добрые подданные моего отца не получали эдаких щелчков по носу! – рыдал Просперо. – Сбили с них спесь, а? Воображаю себе лица Безьера, Рыжего Кочета и всех остальных, после того как… Ох, не могу! Потрясающе! Они-то думают, что в Пуантене каждый дворянин сам себе король и герцог, а тут появляется какой-то киммерийский варвар и все это скопище королей ставит в неудобное положение!..
– Я не совсем вас понимаю, ваша светлость, – промямлил ошеломленный Риго.
– Ты все отлично понимаешь, друг мой! Ты ведь родился в Пуантене, знаешь наши обычаи и традиции!
Все правильно. В отличие от других Великих герцогств – Шамара, Гандерланда, Таурана, и Боссонии, – в Пуантене любой благородный человек владеющий пусть даже самым крошечным земельным леном почитал себя единовластным повелителем, почти независимым от герцога, и уж тем более короля, находящегося где-то в отдаленной Тарантии. Дело в том, что еще триста зим назад, до восшествия на престол Сигиберта Великого, Пуантен был государством независимым от Трона Льва и более тяготел к Зингаре, чем к Аквилонии. По большому счету, Великое герцогство тогда являло собой буйную дворянскую анархию, где владыка Гайарда был всего лишь первым среди равных.
Сигиберт недаром получил свое прозвище – Завоеватель. Первым делом он решил, что Аквилония обязана владеть важнейшими сухопутными торговыми путями, значительная часть которых проходила через Пуантен, двинул свои непобедимые легионы на Полдень, разгромил в пух и прах дворянское ополчение и подписал с Великим герцогом вассальный договор. Однако, порядки почти не изменились: спесивые пуантенские графы платили подати в казну Тарантии и Гайарда, но особого почтения к высшей власти не испытывали.
Достаточно сказать, что когда Троцеро ввязался в войну в пиктами, две трети дворян Пуантена остались дома, не желая поддержать его светлость. Древние уложения обязывали благородных участвовать в войне только когда враг нападает непосредственно па Пуантен, ну а если герцогу взбрело в голову повоевать за пределами своих земель – пускай воюет сколько угодно, ему никто мешать не собирается. Исконные вольности не оспоришь и традициями не пренебрежешь.
Посему, реакция Просперо на события в Безьере оказалась предсказуемой: молодой герцог недолюбливал своих вассалов, равно как и они выказывали почтение к Трону Леопардов только на словах. Отдельные сумасброды, наподобие того же Рыжего Кочета, так вообще устраивали немыслимые в других государствах финты – несколько зим назад граф Фуа, раздосадованный повышением налогов вдруг решил принести присягу королю Зингары, но умный старик Фердруго вежливо отказал, поскольку не хотел ссориться с Вилером. Ныне, когда власть в Тарантии принадлежала Нумедидесу и его шайке, пуантенцы окончательно распоясались – некоторые втихомолку поговаривали о том, что времена Сигиберта давно прошли, пора бы сбросить ярмо, надетое великим государем на шею Пуантена. Это уже граничило с государственной изменой.
Конан однажды сказал Риго, что Троцеро вместе с сыном отнюдь не зря потратили большую часть казны на создание наемного войска: несколько тысяч отборных головорезов собранных со всего Закатного материка будут хорошей опорой в случае, если придется усмирять разнузданных вассалов или, бери выше, сопротивляться (подумать страшно!) Высокой Короне.
Герцоги Гайарда ведут род от Первых Королей, что не менее почетно, чем быть представителем династии Эпимитреев, ныне занимающей Трон Льва.
Таким образом, если Нумедидес не обзаведется наследниками (а этого точно не случится, король слишком стар и отягощен многими хворями) Троцеро или его сын теоретически могут рассчитывать на корону Аквилонии… Риго предпочел варвару не отвечать: во-первых, такие разговоры слишком опасны, ибо ставят под сомнение божественное происхождение власти, данной людям Митрой и другими богами, а во-вторых, нe только династия Гайарда происходила от Алькой с Олайетом. Родословие герцогских семейств Гандерланда или Таурана не менее благородно, если один из Великих герцогов решится захватить Трон Льва, гражданской войны не избежать.
… Отсмеявшись, Просперо вновь стал серьезен. Взглянул на Риго.
– Конан не говорил, сколько золота может быть скоплено Биркартом? Это очень важно, мне не хотелось бы узнать, что вся кутерьма началась из-за нескольких тысяч золотых.
– Не знаю, – покачал головой Риго. – Можно посчитать. Барон Абсем разбойничает полтора десятилетия, на его совести грабежи десятков купеческих караванов, сборщиков податей да и просто… кхм… одиноких путников. Сумма, должно быть, немалая.
– Я всегда знал, что варвары хитроумны и здравомыслящи, но чтобы настолько? – задумчиво произнес Просперо. – И прежде всего – варвары надежны, нордхеймские наемники показали себя с наилучшей стороны. Жаль что Конан, единственный киммериец в войске Черной реки…
– Киммерийцы вообще-то домоседы, – сказал Риго, знавший по рассказам Конана о нравах его соплеменников. – Можно сказать, нам повезло в том, что всемогущая судьба заставила варвара покинут родные горы…
– Оставим лирику, – нахмурился Просперо. – Ты понял, что нужно делать? Вот и замечательно, поди потолкуй с хозяйкой этого… как его?.. «Синего ястреба».
– Я остановился на этом постоялом дворе ваша светлость, госпожа Ормеа будет немедленно осведомлена.
– Как только понадобится – немедленно приходи, тебя пропустят ко мне в любое время дня и ночи. Буду ждать известий.
* * *
Конану давненько не приходилось заниматься таким сложным делом. Поиски человека, который решительно не желает, чтобы его нашли, редко заканчиваются удачей. В давние, а равно и не столь отдаленные времена за киммерийцем охотились много и охотно – да вот к примеру всего два года назад, когда варвар потерял благосклонность короля Фердруго и его величество отдал приказ немедля явить под его светлые очи обнаглевшего капера, осмелившегося посягнуть па суда Башни Кордавы!
Началось все с того, что в одно прекрасное утро капитан Конан, командовавший караком «Вестрел» совершил непростительную ошибку, о которой ему впоследствии пришлось всерьез пожалеть.
Если придерживаться истинного изложения событий, утро было не слишком прекрасным. Оно было самым обыкновенным – серенький рассвет неподалеку от побережья Шема. Заштилевший «Вестрел» покачивался на тихих волнах в ожидании, когда ветер разгонит туманную хмарь и можно будет определиться, куда идти дальше.
Явление из-за непроглядной степы тумана медленно ползущей торговой галеры было воспринято командой как неожиданный подарок судьбы. Абордаж был проведен образцово – на галере даже пикнуть не успели. За исключением какого-то разряженного типа, в самый неподходящий момент выскочившего на палубу и начавшего увлеченно размахивать рапирой, в надежде отбиться от окруживших его морских волков. Нежданному защитнику досталось веслом по голове, после чего оказалось, что в этом мире его больше ничто не волнует.
К тому времени окончательно рассвело и выяснилась еще одна интересная подробность. Над галерой развевалось знамя Зингары. Свои ограбили своих. И не такое случается…
С того времени для «Вестрела» начались сплошные неприятности. Сначала выяснилось, что не обошлось без свидетелей (хотя любой из команды мог поклясться, что в то утро на десяток лиг в округе не маячило ни одного паруса). Свидетель оказался достаточно умен, чтобы не мчаться с доносом в Коронный замок, а попытаться извлечь из печального положения карака пользу для себя. Заодно выяснилась и личность убитого и это добавило трудностей – убитый оказался дальним родственником короля, направлявшимся по делам короны в Шем.
Вопрос был поставлен предельно ясно: или капитан «Вестрела» соглашается выполнить некое довольно опасное поручение, или Фердруго узнает, кто послужил причиной смерти его родича.
К сожалению для нанимателя, его далеко идущим планам не суждено было осуществиться, хотя Конан честно пытался исполнить все взятые обязательства. В игру вмешались новые участники, и события приняли иной, совершенно непредсказуемый оборот. В итоге кое-кто отправился на встречу со своими предками, команда «Вестрела» слегка разбогатела, но, к общему огорчению, лишилась своего любимца – юнги Вайда по прозвищу Крысенок. Карак вернулся в гавань Кордавы.
Корсары были глубоко уверены, что их злоключения на этом закончились, но, как выяснилось, заблуждались. Кто-то все же доложил королю о событиях далекого туманного утра. «Выстрелу» стало необходимо как можно исчезнуть. Фердруго не простит убийства (пусть и невольного), любимого родственника к тому же в последнее время между королевскими корсарами и правителем страны были не самые лучшие отношения. Несколько команд, недовольных порядками в городе, взбунтовались и ушли на Барахас, а на прочих капитанов власти Кордавы начали поглядывать с плохо скрываемым подозрением.
Кроме того, была еще одна немаловажная вещь, ради которой стоило поскорее выйти в море. Это какой же мерзавец осмелился заикнуться, что капитан «Вестрела» нарушает присягу? Единственный раз – не в счет!
Конан искренне полагал себя вполне честным человеком. Раз уж он пообещал служить короне Зингары – варвар сдержит свое слово. Ошибки бывают у всех, да и кто бы мог подумать, что на дурацкой тихоходной галере окажется не то внучатый племянник, не то пятиюродный брат его величества!
Рассказывать о продолжении этой малоприятной истории долго, но закончилась она далеко не лучшим образом. Заступничество принцессы Чабелы, дочери и прямой наследницы Фердруго, не помогло – ее высочество симпатизировала варвару, особенно после невероятно опасного приключения с «Короной Кобры» в которой Конан и принцесса невольно приняли самое живое участие. Чабела, отличавшаяся железным характером и истинно зингарским упрямством вначале уговаривала отца, потом ставила условия, затеи и вовсе поругалась с венценосным родителем, однако не менее упрямый Фердруго в наказание заточил дочь в ее собственных покоях и объявил награду за голову Амры-льва. Очень приличную награду, надо заметить.
Забегая далеко в будущее скажем, что после смерти пожилого монарха унаследовавшая трон Чабела (теперь уже не принцесса, а полновластная королева) отменила данный указ – Конан к тому времени занял престол Аквилонии и разыскивать по обвинению в преступлении короля соседней дружественной державы было, по меньшей мере, нелепо. Кроме того, Чабела и варвар сохранили дружбу на всю жизнь. Однако, пока Фердруго был жив, на киммерийца велась оживленная охота – к ней подключились пираты Барахас да и некоторые бывшие соратники по корсарскому ремеслу.
Варвару пришлось незамедлительно уносить ноги. Он оставил корабль на попечение первого помощника, Сигурда из Ванахейма, высадился на берег в Шеме и направился на Полночь, подальше от Побережья. Из Асгалуна в Ианту, из Ианты в Бельверус, оттуда в Бритунию. Оторваться от погони удалось в Немедии, варвар ушел от преследователей только благодаря выработанном долгими годами умению заметать и путать следы – за спиной киммерийца маячили лучшие охотники за головами способные отыскать человека хоть в Вендии, хоть в Пасиртайской степи. Последнего из охотников Конан убил на границе Трона Дракона и Бритунии.
Скрываться пришлось почти год. Варвар за это время успел поработать охранником купеческих караванов ходивших между Пайрогией и Султанапуром, потом прибился к отряду Ночной Стражи, осенью активно поучаствовал в подавлении мятежа бешеных оборотней в Пограничье. А когда решил, что ярость короля Фердруго поостыла, вместе с Эмертом отправился в Боссонию – уж на Черной-то реке вряд ли встретишь людей, слышавших о приказе короля Зингары доставить к нему Амру-льва живым или мертвым!
Необходимо упомянуть, что Копан получил письмо от принцессы Чабелы – на всякий случай он оставил верной подруге сведения о некоторых хороших друзьях, да и кто обратит внимание на сложенный вчетверо и запечатанный воском лист пергамента на котором написано: «Отвезти в Аквилонию, Тарантия, улица Черного коня, таверна «Свинья и ухват», передать хозяину, чтобы сохранил для КК». Ничего особенного, обычное послание, каких тысячи.
Варвар, однако, по пути в Боссонию задержавшись в Тарантии на два дня, зашел в «Свинью и ухват», встретился с содержателем грязноватого заведения (им был знакомец времен знаменитой банды Одноглазого Ордо) и вскрыв печать прочитал достаточно ясное: «Отец, кажется, про тебя забыл. Все равно будь осторожен. Люблю. Ч.»
– Любит она, надо же… – проворчал Конан, сжигая пергамент в очаге. – Интересно, сколько поклонников Чабела успела сменить за последние два года? Но все равно приятно…
Киммериец отдавал себе отчет в том, что если бы очень захотелось, он сумел бы стать неплохим охотником за головами. Тот, кто умеет прятаться и уходить от погони всегда отыщет другого человека хотя бы потому, что отлично знает как можно оставаться незаметным. Конан, однако, твердо знал, что это ремесло не для него – всегда можно найти занятие поинтереснее.
Задачка поставленная Просперо – изловить легендарного Биркарта из Абсема – варвару показалась достаточно сложной для того, чтобы взяться за ее решение. Но оказалось, что известные слова Сигиберта Завоевателя, «в простоте – половина победы» применимы и к легендарному разбойнику. Ухватить его за хвост оказалось довольно легко, главное теперь не выпустить в самый последний момент!
* * *
– А ну вставай! – грохотнуло над ухом Риго. В тот же момент его шлепнули но спине с такой силой, что сбилось дыхание. Меховое одеяло смягчило удар лишь отчасти. – Вставай, лежебока! Рассветает!
– Тысяча зеленых демонов! – взвыл пуантенец. – Ормеа, я тебя убью однажды!
– Попробуй, – жизнерадостно осклабилась великанша. – Подеремся на абордажных палашах? Можно на не заточенных! Спорим, что я тебя сделаю после первых двух ударов лезвие о лезвие?
– Не будем спорить, – моментально отказался Риго и протер глаза большими пальцами. – Что стряслось?
– Депеша тебе, от Амры. Возьми.
– Эрлик-воитель, наконец-то!
Прошло шесть дней с появления Риго в Велитриуме. Все это время он обильно ел, много спал и постоянно тревожился за Конана. Госпожа Ормеа, убежденная, что мужчина обязательно должен быть крупным и сильным закармливала тощего пуантенца буквально на убой но, что характерно, дополнительных денег за это не требовала. Ей вполне хватало того, что Риго был другом Амры-льва. Периодически Ормеа подсовывала пуантенцу ласковых и сговорчивых девиц из числа кабацкой прислуги (платила им сама), непререкаемо утверждая, что это помогает от прыщей на роже. И верно, помогает.
Отказаться от столь радушного гостеприимства было невозможно. Ормеа, сама детей не имевшая, приютила Риго под своим обширным крылышком и теперь иногда называла потомка графов Кастельно «сынком». Никто не спорит, зингарка была добрая, по уж больно навязчивая, громкая и грубоватая!
Не взирая на отдельные недостатки, Ормеа прекрасно разбиралась не только в ремесле кабатчицы, но и понимала толк в сомнительных авантюрах – пиратского прошлого не изживешь. Хозяйка говорила Риго, что на море ей пришлось пережить и ужасный пожар на корабле, когда карак забросали горшками с горючей смесью катапульты с боевых галер Асгалуна, и пять кораблекрушений, и самые кровопролитные сражения. Так что поимку какого-то разбойника ей можно поручить с чистой совестью. Ормеа не подведет.
И не подвела. Но давайте обо всем по порядку.
«Письмо» оказалось написанным на кусочке дерева, на щепочке. Всего три слова рунами, вырезанными ножом: «Будем завтра. Готовьтесь».
– Что значит «завтра»? – вслух сказал Риго. – Завтра – это сегодня, или следующий день? Как доставлено? Ормеа?
– Щепочку принес голубь, из Далариума, городок ниже по течению Громовой.
– Знаю, я там был. И что дальше?
– Ты ведь знаешь, хозяева постоялых дворов в ближайшей округе всегда содержат голубятни. Предупредить о состоятельном путешественнике, или наоборот, о возможной опасности. Я отправляла туда пяток своих голубей, это один из них. До Далариума двадцать семь лиг но прямой, голубь прилетел в четвертый полуночный час, значит был отправлен вечером. «Завтра» – это сегодня. Если едут па лошадях и вышли с утра, значит объявятся к закату. Если на корабле – в середине дня, к четвертому-пятому часу после полудня.
«Разумно, – подумал Риго. – С хозяйкой не поспоришь. И как поступать теперь?»
Ормеа быстро разрешила все сомнения, диспозиция была расписана подробно и заранее. Командовать хозяйка умела лучше, чем готовить, хотя ее медвежатина с сыром и чесноком в Велитриуме почиталась за божественное яство. Даже герцогу на трапезу относили, гвардейцы отрекомендовали!
Вышибалы в «Синем ястребе» были изрядные. Три бывших пирата, двоим уже исполнилось сорок пять, последнему, самому грозному, было глубоко за пятьдесят. Звали его Ортегой из Альяла, что в неподалеку от Мессантии, королевство Аргос. Конан об этом человеке отзывался с уважением, а это многое значит.
Ортега ничуть не выглядел грозным. Все привыкли, что кабацкий вышибала больше напоминает серого горного медведя, плечи шире дверного косяка, ростом с дом, рожа зверская. Да ничего подобного! Месьор Ортега ростом был невелик, поменьше Риго, сложения худощавого и на первый взгляд довольно хлипкого, коротко обрезанные волосы седые, лицом приветлив и симпатичен. Похож на добродушного дедушку, опекающего выводок внучат. Но если Ортега выходил из себя, он превращался в монстра. В Нордхейме таких именовали словом «бьерсерк», что на аквилонский переводилось примерно как «бешеный», хотя на самом деле его точное значение таково: «медведь-оборотень». Сила медведя и неистовство оборотня, сочетаемые в одном человеке…
Когда зингарка решила обосноваться в Велитриуме, кое-кому это не понравилось – кабацкое дело спокон веку принадлежало боссонцам, чужаков сюда не пускали. Так вот, Ортега в одиночку отбился от девятерых громил присланных содержателями других постоялых дворов Велитриума. Пятерых убил, трех покалечил, последнего, самого молодого, живым-здоровым отправил к заказчикам – передать, что если кто-нибудь еще раз побеспокоит госпожу Ормеа, могут возникнуть осложнения. Какие осложнения? Очень просто: Ортега сам, в одиночестве, придет поговорить по душам, а закончится такой разговор весьма печально. Еще вопросы есть?
Вопросов не было, Появление «Синего ястреба» в Велитриуме теперь не вызывало лишних возражений.
Поговаривали о том, что Ортегу невозможно убить. Ранить – сколько угодно, но от ран аргосец оправляется быстро, словно боевой пес. Когда в прошлом году пикты атаковали Велитриум и попытались штурмовать форт, Ортега четырежды был ранен стрелами и отравленным дротиком, однако выжил и через три дня встал на ноги. Он с одного удара мог завалить любого буяна, пускай и самого здоровенного. Ортега никогда, ничего и никого не боялся – страх исчез навсегда после памятного пожара на караке, о котором так любит рассказывать хозяйка.
В жизни обычной Ортега был вежлив, сдержан, вина пил мало и ухлестывал за сравнительно молодой вдовой державшей па соседней улочке лавку по торговле сукном.
Эту лавку, кстати, все подозрительные личности ошивавшиеся в Велитриуме, обходили стороной – знали, что вдовушку опекает непредсказуемый вышибала. Риго потерял дар речи, когда узнал, что бывший пират происходит из весьма уважаемой в Аргосе дворянской семьи – он тоже был ненаследным сыном, отправившимся искать приключений…
– …насколько они опасны? – вопрошал аргосец, когда хозяйка приказала ему обговорить все подробности предстоящего дела с Риго. К молодому дворянину Ортега относился с полнейшей серьезностью, не взирая на внешнюю невзрачность и нежный возраст. Если Риго ходит в команде (пускай и сухопутной!) того самого Амры-льва, значит он того достоин. Каким оружием владеют? Чего от них ждать?
– Я знаю только о младшем брате, Валериусе, – ответил Риго. – Конан… То есть Амра-лев, говорил, что Валериус наверняка не способен ни на что большее, кроме обычного боя на мечах. Однако, у Валериуса есть магические предметы. Их называют «спящими».
– Понимаю, видел однажды, – кивнул Ортега. – Я имел дело с магией… Достаточно произнести нужное словечко, и волшебство пробудится. Откуда ты знаешь про это?
– Я… мне…
– Не нужно мямлить, – улыбнулся вышибала. – Ты маг, правильно?
– Откуда ты знаешь?
– Не следует недооценивать наблюдательность других людей. Ты явно не человек меча. Сидишь в своей комнате, читаешь книжку. Прости, я в твое отсутствие заглянул, поинтересовался. Это ведь сочинение Гунтрамна Тарантийкого, «Магия Равновесия»?
– Ортега, никто не должен знать о том, что я владею магическими способностями.
– Никто знать и не будет. Я неразговорчив. Но я обязан понимать, с кем имею дело. Продолжим. Мы говорили про амулеты Валериуса.
– Один из них отличает правду ото лжи. На что способен второй амулет я не знаю. О третьем могу сказать только то, что он выглядит как прыгающий тигр. Медальон из серебра, в нем заключена немалая сила, я это чувствовал.
– Ай, как скверно… – покачал головой Ортега. – Я однажды видел «Коготь тигра». В Стигии, зим двадцать назад.
– «Коготь тигра»? – сдвинул брови Риго. – Что это?
– Вещь редкая и во многом примечательная, – сказал пожилой вышибала. – Распространенное заблуждение гласит: боевую магию могут применять только Тьма и Свет, Равновесие предпочитает решать дела миром. Ничего подобного! Магия Алого Пламени способна сопротивляться. Ее сила – в природе. Пробуждая «Коготь тигра» ты призываешь на помощь мощь природной жизни, воплощающуюся в огромную полосатую кошку из джунглей Вендии, которая будет защищать своего хозяина. Этот предмет редок и очень дорог, их было изготовлено всего штук пятьдесят или чуть больше… Если один из семьи Абсем владеет «Когтем тигра», возможно таковой есть и у двух других. Ты ведь колдун? Сможешь остановить его пробуждение?
– Не уверен, – сказал Риго. – То есть, вообще не смогу. Колдовской предмет сильнее, моих способностей не хватит. Я придерживаюсь магии Света и потом я никогда не учился волшебству всерьез!
– Ничего страшного, как-нибудь прорвемся. Магию можно обмануть, можно попросту не допустить ее использования… Положись на меня и госпожу Ормеа.
– Тогда каков твой план? Что ты собираешься делать?
– Молод ты еще, Риго. Полагаешься на «планы». Амра-лев четко приказал: когда в «Синем ястребе» появятся необычные постояльцы, приготовить для них комнату для общей встречи и держать арбалеты наготове. Этим я и займусь. Беги к его светлости, пускай приходит…
Задуманное Конаном слегка отдавало сумасшедшинкой. В письме герцогу варвар указывал, что Биркарт вместе с сыновьями попадется в ловушку, приманкой в которой будут непосредственно Амра-лев и таинственный «заказчик», сиречь его светлость Просперо. Сам Просперо отнесся к этому с любопытством, но без особой ретивости. Дворянским обычаям было противно участие в сомнительных спектаклях авторство которых принадлежало варварам из Киммерии. Впрочем, уговаривать Просперо не пришлось – наследник трона Гайарда понимал, что на кон поставлено немалое количество золота, которое позволит армии Черной реки продержаться хотя бы до следующей осени или даже зимы.
