Текст книги "Не сахарные (СИ)"
Автор книги: Оксана Пузыренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Итак, у вас есть время до конца недели, чтобы решить, будете ли вы участвовать и подать заявку. И, конечно, если среди вас есть желающие стать менеджерами – подойдите ко мне. Помните, что для этого необходимо согласие обеих сторон и… Да, Саманта?
Весь класс как на шарнирах повернулся ко мне. Чего это они? Ах да, я же тяну руку, чтобы задать вопрос, который может стать для меня фатальной ошибкой.
– Я могу стать менеджером кого угодно? – Это не тот вопрос.
– Да, но только из своего потока.
– Тогда я могу сейчас изъявить желание это сделать? – И это пока что не тот вопрос.
Оливер Твист удивленно похлопал ресницами, но все же позволительно махнул рукой:
– Безусловно, если ты готова…
Я обернулась на стуле и посмотрела на сзади сидящего брюнета. Дэниэл, удивленный не меньше, чем наш преподаватель, чуть отодвинулся.
– Дэниэл, я могу стать твоим менеджером? – Да, это именно тот вопрос, которым я закопаю себя в могилу.
Парень явно опешил:
– Что?
– Я хочу стать твоим менеджером на этом концерте. Позволишь? – Терпеливо повторила я, а затем с улыбкой добавила: – Доверься мне.
Дэниэл посмотрел на Питера, будто ища поддержку, но, не найдя никакой реакции, снова посмотрел на меня:
– Ну… Хорошо?
– Отлично! Первый дуэт сформировался! Маккартни и Хэйс, я лично внесу вас в список. Саманта – умница, только приехала и сразу грудью на амбразуру, уважаю! – Мистер Оливер был полон энтузиазма.
Я, все еще сидя спиной к нему и лицом к Поэту, улыбнулась парню уголком рта и, сказав одними губами: «Спасибо», повернулась к восхваляющему мою смелость учителю. Что в поступке было самоотверженного – понятия не имею. Но радовался он так, будто за каждую пару «менеджер-протеже» им выписывают премию со стройными рядами нулей.
– Мистер Оливер. – Ох, этот сладенький голосочек моей подруги. – Я бы тоже хотела попросить у Питера быть его менеджером, пожалуйста.
Бедный Ведьма резко обернулся на розоволосую девушку, широко раскрыв голубые глаза.
– Чего?!
Ох, этот семестр будет очень интересным.
***
– Ты не имела никакого морального права так меня подставлять!
– Я тебя не подставляла, а оказала дружескую услугу.
– Когда мы успели стать друзьями?!
– Мы ночевали вместе!
– То что я в бессознательном состоянии заснул на полу твоего дома, а потом из-за врезавшихся в задницу фигурок «Монополии» перебрался в кресло – не значит, что мы стали друзьями навеки.
– Боже, какой ты скучный!
– Ладно, забудь о дружбе. Но ты не находишь, что обычно люди обсуждают что-то, прежде чем предложить это перед всем классом! Или там, откуда вы приехали, так не делают?
– Так и отказался бы от моего предложения, чего ты теперь ноешь?
– Ох, да, чтобы ты и Шот сожрали меня с потрохами?
– Подавимся. И вообще, я жирное не ем.
– Это я то жирный?!
Рыжий и Розоволосая – два ярких пятна моей жизни, ссорились, начиная с перерыва после классного часа, и продолжали до сих пор. Вот и сейчас они завели шарманку, начиная аккурат со звонка, объявляющего о начале большой перемены. Мы успели дойти до столовой, когда столпотворение внутри заставило их прерваться.
– Чего это там? – Спросил Питер.
– Может, раздают бесплатную пиццу? – Предположила я, глядя на внушительное скопление людей.
– Тогда давайте пустим Шот вперед и она своим брутальным видом проложит нам путь к халявной еде… – Предложил вечноголодный Ведьма. Я засмеялась и ткнула его локтем в ребра. – Ауч, у вас с Поэтом есть дурная привычка – бить меня.
Я лишь показала парню язык.
– Раз, раз. Проба горла, проверка связи. – Голос, усиленный микрофоном, разнесся по огромной площади столовой, а в след за ним и многократно усиленный мужской смех. – Эй, академия stART, вы здесь?!
Ученики, пришедшие сюда за хлебом, а получившее зрелище – возбужденно загалдели.
– С вами «Шторм»! И мы раскачаем это место!
Одобрительное гудение и гул толпы, преимущественно визги девчонок, заставило меня поморщиться. Особо рьяная фанатка группы справа от меня вцепилась в мою руку в каком-то подростковом экстазе, но, заметив, кого она схватила, отшатнулась. А я даже зубами не клацнула.
Наконец мы смогли пройти до места, открывавшего обзор на происходящее. Похоже, если мы потратили три академических часа на учебу, Томас Кейн умудрился посвятить это время преобразованию столовой в концертный зал. Прямо сейчас, рядом с окном находилась импровизированная сцена, на которой стояли четыре парня. Мощный детина, выглядевший самым старшим и обладающий длинными, завязанными в хвост волосами, приветливо улыбался из-за барабанной установки. Рядом с ним настраивал свою бас-гитару очаровательный голубоглазый парень, с кудрявыми волосами, которому от силы можно было дать лет 15. За клавишами стоял худощавый темноглазый брюнет, одетый в классику. И, конечно, сам Томас Кейн – перед микрофоном. С беззаботной, игривой улыбкой и ярко-красной гитарой на ремне. В одной школьной рубашке навыпуск, с закатанными рукавами и развязанным галстуком. Вся группа «Шторм» в сборе.
– И сегодня у нас особый день. Вы услышите нашу новую песню, которую мы закончили лишь вчера. – Учащиеся впали в неистовство от этой новости. Еще бы, услышать трек самой популярной группы, возглавляющей все хит-парады, задолго до основного релиза? Нонсенс в мире шоубиза. Самые шустрые ребята начали доставать мобильники – сразу видно будущих пиратов.
Кейн поднял обе руки вверх, ладонями к толпе, внимательно окидывая взглядом присутствующих, явно выискивая своими ярко-зелеными глазами кого-то определенного. Уж не рабу ли вашу?
– Тише-тише! У нас одно условие! Мы не начнем… – Парень со второй гитарой подошел и сказал что-то на ухо Кейну, тот кивнул и продолжил. – Мы не сможем начать, пока главный слушатель не будет стоять здесь.
Беркут показал на место перед собой. Его глаза прищурились, парень явно наслаждался происходящим. Он провел рукой по грифу гитары, отчего жилы и вены на руках парня заиграли как струны на музыкальном инструменте. Он был очень красив, глупо этого не признавать. Парень снова наклонился к микрофону, почти касаясь его губами:
– И хочу сказать, что без этой девушки песня была бы не полной, ведь именно ее появление в нашей Академии и моей жизни дало мне возможность написать эту песню. Давайте позовем мою музу – Саманту Хэйс! – Парень безошибочно протянул свою руку в сторону, в которой находилась я и мои друзья. Он повернулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза. Кажется, я даже заприметила вызов в выражении его лица. Он что, берет меня на слабо? – Давай же, Шот, люди ждут только тебя. Ты сегодня – главный критик.
Я, не смотря по сторонам, все равно, кроме помеси зависти одних, и странного благоговения других, будто я Иисус ступающий по воде, а не девушка, которую позвал солист подросткового бойс-бэнда к сцене, я ничего там не увижу. Я смотрела на Кейна и пыталась напомнить себе, что мне надо ненавидеть этого смешного и невероятно обаятельного парня. Толпа расступалась передо мной, еще секунда и я начну манерно махать рукой, как обычно приветствует подданных королева Великобритании.
Я добралась до группы, все четыре парня (О чем это я? Вся Акажемия!) смотрели на меня. Скрестив руки на груди, я кивнула Беркуту:
– Зачем столько пафоса? Мог дать мне послушать компакт-диск. В современном мире живем, знаешь.
Парень прошел ко мне и, спрыгнув с созданного ими низкого помоста, протянул руку, убирая мне за ухо прядь волос. Его лицо озарила счастливая улыбка, глаза будто горели изнутри, как будто он чертовски рад тем, что затеял все это представление.
– Просто я очень… Очень… Очень хочу выиграть наш спорт, Шот. Мне показалось, что так у песни больше шансов тебе понравится.
Я не смогла сдержать тени улыбки, впрочем, он уже заслужил подачку.
– Ну что ж, я здесь, можете начинать. А то все из-за вас обед пропускают. – Я все-таки не выдержала и по-царски махнула рукой, дав группе отмашку. Он снова задорно улыбнулась и, неожиданно перехватив мою руку, оставил на тыльной стороне ладони короткий поцелуй. Прежде чем я успела возмутиться, он уже вскочил на сцену и крикнул в микрофон:
– Вы готовы?! – О да, толпа была в полной боевой готовности. – Новая песня группы «Шторм» – «Совсем ничего», для всех вас и лично для Саманты Хэйс!
Парень подмигнул мне и сначала зал заполнили звуки клавишных, мгновение раскачки и к синтезатору присоединились ударные, а затем парни прикоснулись к своим гитарам и… И я поняла, почему все девушки мира сходят с ума по Томасу Кейну.
Она красивая девушка. Она такая одна.
Никому не раскрывает свои карты.
Она отлично с этим справляется.
Невероятная любовница, закрывшая сердце.
Каждым вздохом она играет свою роль.*
Голос парня был невероятно сексуальным. Слова песни мгновенно запали мне в душу, то ли от проникновенной музыки, то ли от исполнения Томаса, а может и от текста. Но вот начался припев, и парень закричал в микрофон, отчего на его шее стали отчетливо видны мышцы. Его крик настолько вписался в композицию и был таким потрясающим, что мое дыхание на секунду сбилось, глаза невольно расширились, губы приоткрылись и вообще тело стало жить своей жизнью, ведомое его голосом. Ему помогал второй гитарист, за юным личиком которого скрывался не дюжий вокал.
Нет, я ничего не чувствую, я ничего не чувствую. Совсем ничего.
Был так слеп, что не замечал, что ты делала со мной, просто оцепенел от твоей любви.
А затем, будто не было этого взрыва эмоций, он снова зашептал свою песню, будто не в микрофон, а мне на ушко, как любовник… Его руки бегали по грифу гитары, перебирая струны. Люди вокруг меня буквально сошли с ума, я не удивлюсь, если ученицы начнут скидывать с себя одежды или кидать нижнее белье на сцену. В доказательство моей теории, какая-то миниатюрная рыженькая девушка крикнула мне на ухо:
– Господи, это фантастика! Они умопомрачительны! Как я тебе завидую!
Я никак не отреагировала на этот всплеск фанатских эмоций, но была согласна с каждым ее словом. Они были шикарны.
Я уже не тот парень, каким был раньше.
Точка невозврата тобой уже пройдена.
Дурачила меня, лживая притворщица,
Как плотоядный цветок, заманивающий мух.
На секунду, поймав его пристальный взгляд, и внимательно вслушиваясь в каждое слово солиста, мне стало страшно. Создалось впечатление, будто он знает, какую роль я отвела ему на своем шахматном поле. Но он не может знать, он не может даже догадываться. Но чувствовать? Чувствовать может. Даже сам того не осознавая.
Детка, милая, благодаря тебе,
Подарок, который ты подарила мне, показал всему миру, во что ты меня превратила.
Пилюля, которую я проглотил, не была сильно горькой.
Ты сломала меня, но я выстоял.
Я еще не занималась любовью, но, знаете, думаю, что если бы мне пришлось давать определение голосу этого парня, я бы назвала его чистым сексом. Бархат его голоса идеально переплетался с музыкой, создаваемой его пальцами, руками и чувствами.
Нет, я ничего не чувствую, я ничего не чувствую. Совсем ничего.
Был так слеп, что не замечал, что ты делала со мной, просто оцепенел от твоей любви.
Последние аккорды песни, последний эмоциональный крик солиста, последнее слово и взгляд на меня. Зрители так рьяно захлопали и засвистели, что я искренне удивилась, что никто не вызвал копов или, хотя бы, учителей. Очевидно, концерт был санкционирован с высшим эшелоном власти. Не удивительно, если учесть, что Джеймс Кейн, отец Томаса, отгрохал в Академии компьютерный класс. Не спрашивайте, откуда мне это известно.
Томас, с сексуальной улыбкой плохиша-рокера, снял с себя гитару и, оперев ее о колонку, снова спрыгнул к простым смертным. Игнорируя вспышки телефонных камер и девушек, выкрикивающих его имя с различной степенью придыхания, он снова подошел ко мне. Парень встал почти вплотную, и мне пришлось поднять голову, чтобы встретиться с ним глазами.
– Ну и каков вердикт третейского суда?
Песня была прекрасна. Но… Ему этого знать не обязательно.
– Томас…
– Да?
– У тебя такой сладкий голос… – Я, в свою очередь, тоже наклонилась к нему ближе. – Только вот я ненавижу сладкое. От него зубы сводит.
Он откинул голову и заливисто рассмеялся, потерев шею:
– Черт возьми, Саманта! Неужели тебе не понравилось?
– Этого я не говорила.
– Так значит…
– Значит, что?
Парень откашлялся и, с полагающейся торжественностью, спросил:
– Шот, ты пойдешь со мной на свидание?
Кажется, этот вопрос заставил людей вокруг нас замереть. Парень за барабанной установкой стал выбивать барабанную очередь, как будто мы находились на реалити-шоу. «И что же ответит главная героиня?».
Откуда им знать, что весь сценарий этого цирка уже давно прописан в моем «личном дневнике», и за кожаным переплетом скрываются все реакции Томаса. И, что приятно, пока что парень действует точно по написанному. Молодец, актер.
Я все еще держала руки скрещенными, но теперь сменила позу, чуть отстранившись от Кейна. Потерев большим и указательным пальцем подбородок, я прошлась глубокомысленным взглядом по лицу, а затем и фигуре парня, будто оценивая товар целиком, сверху донизу. Затем я усмехнулась и, встав на цыпочки, наклонилась к его уху и прошептала, не желая кормить жадных до сплетен слушателей:
– В субботу, в 15–00, у Пич-Лэйк. Не опаздывай.
Затем я отстранилась и, хлопнув его ладонями по груди, развернулась и пошла к выходу из столовой.
– Что она ответила, Том?!
– Беркут, она сказала «да»?
– Боже, да конечно она сказала «да», это же Томас Кейн!
– А это – Шот, ты ее не знаешь!
Сопровождаемая этими вопросами и взглядом Томаса Кейна, я вышла из зала. Пообедать сегодня так и не удалось.
*Группа «Шторм» исполняет трек британского музыкального коллектива Fat Cat Cinema – Nothing At All.
Глава 7. Менеджер для Золушки или Крестная фея для Поэта
Саманта
Глава 8. Серые розы
Глава 8. Серые розы
Саманта
До звонка Кейна я безумно хотела спать. После него даже намек на сонливость испарился, растаяв в телефонных гудках. Глухо выругавшись то ли на себя, то ли на телефон, то ли на вселенную, я еще долго сидела у кровати и слушала протяжные гудки в трубке. Потом я честно пыталась заснуть. Поворочавшись с одного бока на другой, попив на кухне молока, покачав пресс, доведя Элизабет до истерики, я все же поняла, что это гиблое дело. Мысли, одна дурнее другой, лезли в мою голову. От желания выпить хоть какие-то таблетки у меня буквально все чесалось и зудело под кожей. Хотя бы успокоительные и здоровый сон обеспечен!
Я почти сорвалась, уже открыла свой тайник, но… В последний момент взяла вместо них ноутбук. Дни сменяются, пора монтировать подарочное видео. В итоге, я просидела за сюрпризом для мэра до четырех утра и поспала всего четыре часа. Если бы не Лиз – спала бы себе дальше. Но нет, меня вытряхнули из кровати и на буксире потащили в академию.
Я со скрипом дожила до большой перемены. Лиз куда-то пропала и я в гордом одиночестве пришла в столовую. С шумным вздохом, привлекая к себе внимания группы девчонок, легла щекой на стол, неэстетично распластавшись на нем. С наслаждением прикрыла глаза. Этот день выдался действительно сложным… И нет, тест по истории искусства с обилием дат и имен давно ушедших из жизни людей не играет решающую роль в нем. Всего вторник, а я просто выдохлась эмоционально.
Услышала, что напротив кто-то отодвинул стул и водрузил себя на него. Глаза открывать совершенно не хотелось, пусть этот смертный, нарушивший мой покой, сам назовется.
– Не часто можно тебя такой увидеть. – Кажется, мое сердце сошло с ума. И да, мне явно стоит показаться кардиологу. Наверняка, он обнаружит у меня тяжелый порок, или шумы, или еще что-то подобное. Иначе как я смогу объяснить, что стоит Поэту лишь открыть рот и сердце подпрыгивает до горла, начиная качать кровь с утроенной силой. Этот парень, с его хриплым голоском, определенно опасен для моего самочувствия. Только вот поздно ли снова пытаться держаться от него подальше? Это было бы даже смешно. А смешной я быть ненавижу. Уж лучше устрашающей.
Открывать глаз я все же не стала, себе дороже. С тех пор как Поэт стал еще красивее, я вообще предпочитаю на него не смотреть. На всякий случай. Зато остальные в этом удовольствии себе не отказывают! Бесит. С деланным спокойствием, я произнесла:
– Какой «такой»? Лежащей на столе в общей столовой?
– Наверное. Но скорее я имел в виду уставшей. Ты вообще сегодня спала?
Не в бровь, а в глаз…
– Сон для слабаков… И с чего ты вообще взял, что я устала? Может, я просто прилегла для… Ну, для каких-нибудь дел. Или без дел. А просто, потому что это здорово. Все сидят за столами, а я вот лежу. Попробуй, тебе тоже понравится.
Тихий смешок Дэниэла заставил и меня чуть улыбнуться. Затем я поняла, что он решил воспользоваться моим советом и лег на стол практически рядом с моим затылком, задевая мои волосы. От ощущения его близости, у меня мурашки побежали по шее… Я сглотнула.
– Ну, в этом что-то есть… – Тихий шепот парня заставил меня открыть глаза и повернуть голову. Кто же мог подумать, что он лежит настолько близко?..
Дэниэл
Вытянув перед собой руку, я лег на нее, располагаясь рядом с головой Сэм. Ее волосы оказались прямо перед моими глазами, сразу заставив меня почувствовать тонкий, сладко-фруктовый аромат ее шампуня. Любит эта девушка сладкие запахи. А с виду и не скажешь. Интересно, что это? Персик? Или что-то более экзотическое, как она сама: необычайная, диковинная среди нас всех… От острого желания запустить руки в тяжелые локоны, пропуская жженый сахар между пальцами, кончики моих пальцев потянуло. Буквально. Я сглотнул, подавляя нахлынувшие эмоции, что девушка вызывала во мне.
– Ну, в этом что-то есть… – Тихо произнес я, имея в виду явно не этот стол…
В следующее мгновение Саманта повернулась ко мне лицом, опускаясь на подушку из блестящих волос правой щекой. С момента нашего знакомства наши лица не раз были так близко друг к другу… Ее серые глаза, оказавшись прямо напротив моих, только перевернутые, как будто мы два персонажа карточной колоды с одной карты, на долю секунды чуть распахнулись, от неожиданности, а затем она медленно отвела свой взгляд… Но не успело мое дыхание выровняться, как она снова посмотрела на меня своими глазами, цвета грозового неба. Посмотрела прямо в душу, открыто, искренне.
Я забыл, что мы находимся в столовой, и наверняка сейчас все смотрят на нас. Ведь все всегда смотрят на Саманту Хэйс, где бы она не появлялась. Но все в этом мире будто стало задвинутым на задний план. Мир вообще исчез. Ушел шум, голоса, запахи карри с кухни. Остались только блестящие, как драгоценные камни, серые глаза на загорелом лице.
– Помнишь, ты говорила, что безумна? – Спросил я шепотом, боясь нарушить то, что происходило. Будто от громкого голоса все треснет и разойдется осколками, возвращая нас в реальный мир. Мир, где мы просто друзья и я ей не ровня.
Она молчала. Все также смотрела на меня, пристально, без тени улыбки. Внимательно изучая мое лицо.
Спустя мучительные секунды ее губы приоткрылись, и тихо, скупо на слова, произнесли:
– Помню. Дэниэл.
Движение ее губ в перевернутом мире стало невыносимо манящим… Кажется, я почувствовал ее теплое дыхание, скользнувшее по моему лбу.
– Это и правда – заразно.
– Ты болен?
– Теряю рассудок.
– Мне стоит держаться подальше?
– Никогда.
Что послужило для меня толчком к этому шагу? Ощущение абсолютно нереальности? Странный диалог? Звук шепота? Не знаю. Но в следующее мгновение мои губы мягко коснулись ее лба. Я почувствовал тепло ее нежной кожи, пара прядей волос защекотали мое лицо. Этот жест казался мне настолько логичным и верным, что я просто не мог его не совершить. Я осознал, что поцеловал девушку, пусть и невинным, каким-то братским поцелуем, но все же поцеловал, лишь тогда, когда отстранился. Я смотрел в ее глаза, сейчас широко распахнутые, были похожи на серебряные звезды, которые только-только появляются на небосводе, сменяя дневное светило… Сейчас эти глаза были всем, что я видел. И они все еще смотрели прямо мне в душу. Как? Не знаю. Пристально, внимательно, молча спрашивая и ища ответ, которого не было.
– Не влюбляйся в меня, Поэт… – Тихо и проникновенно прошептали губы девушки, в близости от меня. Она не сводила с меня взгляда, а я не смел его прервать.
– Слишком поздно, Саманта. – Выдохнул я в ответ и понял, что это абсолютная правда.
– Саманта, здравствуй! – Тонкий голосок над нами заставил обоих резко выпрямиться, как будто скинув пелену наваждения. Мы все еще в академии. Окружены учениками и запахом подобия кофе из кофе-машины.
Рядом стояли три девушки, по виду – первый-второй курс. Они с каким-то фанатичным восторгом смотрели на Саманту. Та окинула их подозрительным взглядом.
– Мы слышали, что ты сделала с Джошем. – Начала одна из них.
Сэми кинула на меня озадаченный взгляд. Она побила парня у всех на виду и даже не запомнила его имени? Как же это в духе Хэйс.
– Кудри. – Пояснил я, и пальцем показал на своих волосах подобие завитушек.
На губах девушки заиграла ироничная улыбка:
– А это. Ну и? Он был чьим-то парнем?
Девушки быстро и синхронно замотали головами, как китайские болванчики, отрицающие такое заявление и наперебой затараторили.
– Нет, но он нас обманул…
– В общем, спасибо тебе!
– Он был подонком!
– Спасибо, Саманта!
– Это все, что мы хотели сказать.
С этими словами девушки ретировались, разве что не кланяясь на отходе.
– И что это было? – Проводила их взглядом сероглазая.
– Очевидно, ты местный Супер Герой. Скоро выстроится очередь жаждущих справедливости.
– Ой, нет. Мне не идет обтягивающее трико. Да и плащи – тоже не мое. Можно я буду Доном Карлеоне? Ну, знаешь, сижу я такая в столовой, а ко мне люди на поклон подходят… А я им: «Ты просишь меня о помощи, но ты просишь без уважения… Ты даже не называешь меня Крестным»…
Девушка так верно изобразила Крестного Отца, что я захохотал.
– Саманта, вот ты где! Мне нужна твоя помощь! – К нам подбежала Китти и упала на скамейку рядом со мной. Это было настолько в тему, что я снова засмеялся.
– О, я же говорил. – Усмехнулся я и погладил не понимающую такой реакции подругу по блондинистой макушке. Та кротко улыбнулась и легла мне на плечо.
– Я помогаю униженным и оскорбленным по понедельникам. Благотворительность – по средам. А сегодня вторник. Дважды мимо и не судьба. Завтра приходи. – Бросила Саманта. Мы с Китти удивленно переглянулись.
– Ты чего?
Саманта смотрела на нас из-за прищуренных глаз, сейчас ее серый взгляд показался мне холодным, как темный ледник. Я посмотрел на Китти, расположившуюся близко ко мне, на свою руку, по привычке обнявшую подругу за плечо, и, кажется, понял. Девушка же, выглядевшая секунду назад обозленной, неожиданно тряхнула головой, будто сбрасывая с себя что-то, либо дурные мысли. Пару раз хлопнула своими длинными ресницами и, когда она снова сфокусировалась на нас, ее взгляд был радушно-обаятельным, а на губах была приветливая улыбка.
– Прости, Кит-Кат. Встала не стой ноги. Потом села не на ту метлу. Ну, знаешь, как это бывает. Что ты хотела?
– Я… Я хочу тоже измениться!
– Дэниэл, ты на нее не чихал? – Улыбнулась Хэйс. – Думаю, тебе стоит обратиться к Лизабет. Она любит играть в стилиста.
Китти заерзала:
– Да, но ее не найти, она все время проводит с Питером! Готовятся к конкурсу, наверное. А я тоже собираюсь участвовать. Вдруг пройду прослушивание… Хотя я не знаю… Там такая конкуренция. Но я неплохо пою, так что… – Китти выхватила из подставки белую салфетку и начала ее накручивать на палец.
Саманта перегнулась через стол и взяла руки Китти в свои. Ее пухлые губы растянулись в добрую улыбку. Давно я не видел такого выражения на ее лице. По крайней мере, не по обращению к кому-то кроме Элизабет. Как будто передо мной сидит другой человек.
– Эй. Я слышала, как ты поешь. У тебя Талант с заглавной буквы «т». А еще, ты очень красивая. И всякие Барби тебе в подметки не годятся. Но, если уверенности не хватает, то почему бы тебе не обрезать волосы? Говорят, что это может жизнь изменить. Бред, конечно, но я вообще-то люблю бред. – Девушка еще сильнее улыбнулась, обнажая зубки и слегка прищуривая красивые глаза, отчего в уголках образовались морщинки.
В груди защемило. Пол царства за фотоаппарат! Мне кажется, если я упущу момент, то уже не увижу такую Саманту.
Китти улыбнулась Сэм в ответ, явно растроганная ее словами. Да что там, я бы сам слезу пустил, не будь я мужиком. Шучу. Не пустил бы. Девушка отстранилась от меня и, взяв прядь длинных волос, задумчиво на нее посмотрела. Но не успела высказать свое мнение на тему, готова ли она прощаться с шевелюрой, как из школьных динамиков, понатыканных в каждый возможный угол, донесся голос нашего диджея – Брауни. Странно, обычно его допускают в радиорубку только по праздникам.
– Привет-привет, красавчики и красавицы академии «stART», а также учителя, конечно. Не то чтобы наши учителя не были красавчиками, и я относил их в отдельную категорию, просто это дань уважения! С вами я, ваш любимый Брауни. А если вы меня не любите – у вас явно проблемы с чувством прекрасного! На календаре вторник, до главного события осталось две недели, а если быть точным – 13 дней! А если вычеркнуть сегодня, то и все 12! Отборочные уже в следующий понедельник! Вы готовы? Я – да! Битва в этом году обещает быть жаркой!
– Его посадили нагнетать обстановку, да? – Кажется, Староста позеленела и стала одного оттенка со своими глазами. Брауни, будто услышав ее вопрос, продолжил:
– И если вы думаете, что я вам здесь за календарь – ошибаетесь! Я выполняю просьбу моего хорошего друга, замаскированную под сводку новостей. Итак, Беркут передает пламенный привет красотке-Шот, и говорит вам: Начинайте!
С этим призывом слова парня сменила музыка, один из треков группы «Шторм», в котором солист, он же Беркут, клялся в вечной любви «своей детке»*. Очевидно, роль последней досталась Саманте. Мне досталась роль парня, у которого сжимаются кулаки и начинается дергаться правое веко. Стоит кое-что объяснить, я по природе пацифист, и когда в моем сознании отчетливо возникают картинки убиения нашего школьного идола – для меня это как минимум, странно. А может, у каждого человека действительно есть своя темная сторона? Ну, тогда мой демон-искуситель имеет пару серебристо-серых глаз.
С первыми звуками музыки в зал начали стекаться ученики, в руках у каждого была ярко-красная роза. По очереди они подходили к нашему столику и пытались вручить цветок Сэм. Та смотрела на происходящее без тени улыбки и цветы не брала. Розы начали класть на стол, и к концу песни перед нами выросла цветочный гора.
– Ого! – Китти взяла один цветок и с улыбкой втянула в себя его аромат. Мне же захотелось сплюнуть. – Кажется, Беркут действительно запал на тебя! Не помню, чтобы он за кем-то так ухаживал… Я не помню, чтобы он вообще за кем-то ухаживал!
Саманта аккуратно подвинула цветы на столе, освобождая место для своих локтей. Приняв удобную позу и положив подбородок на скрещенные пальцы, она задумчиво смотрела на эту охапку. Если сложить все эти цветы в одну ровную кучу, то за ней нашей подруги не будет и вовсе видно. Мне показалось, что, несмотря на напускное равнодушие, ее щеки слегка порозовели. И это чертовски бесило.
Затем девушка, вздохнув, взяла с соседнего стула свой рюкзак, закинула его на одно плечо и, бросив нам с Китти:
– Вы идете? Урок через 10 минут. – Пошла в сторону выхода.
– Эй, а цветы?! – Воскликнула Староста.
Хэйс, не оборачиваясь, подняла вверх правую руку, с блеснувшим на ней браслетом, и потрясла ей в воздухе, выражая что-то неопределенное. Но лично я решил, что она сказала: «Что б они в аду сгорели». Ну, или это чисто мои мысли. Я догнал Саманту уже в коридоре.
– Негоже так раскидываться такими подарками, Хэйс.
– Завидуешь?
– Что? О, да. Я всегда мечтал, чтобы Беркут за мной ухаживал. И как ты догадалась?
Сэм прыснула. Я же не мог сдержать скрытого удовольствия от того, что она не брала с собой цветы. Ни одного. От такого мизерного факта мое настроение значительно подскочило.
– Я поговорю с ним об этом. Обсудим твои тайные чувства и неразделенную любовь.
Кажется, мое настроение снова упало. Вот зачем ей с ним разговаривать? Можно подумать, нельзя его игнорировать. Подумаешь, это не удается почти всем девушкам и женщинам школы stART, но Саманта то явно особенная.
– Не стоит. Он все равно сделал глупость.
– В смысле?
– Ну, я бы в жизни не подарил тебе красные розы.
– Это еще почему? Красный – символ страсти и все такое.
– Думаю, тебе он не подходит…
– Оу, то есть я недостаточно страстная?
Мы уже дошли до класса и Сэми остановилась перед дверью, уперев руку в бедро и вызывающе улыбаясь. Да нет, со страстью у тебя проблем как раз не было, девочка.
– Если не нравится такой ответ, то тогда вот: это банально. Ничего в мире нет банальней красный роз.
– И какие розы достойны быть подаренными мне, нестрастной и небанальной Саманте Хэйс?
Я смотрел в ее глаза, в которых плясали смешинки, и выдал ответ ни на секунду не задумываясь:
– Серые. Как твои глаза.
Хлоп. Хлоп-хлоп. Хлоп. Ресницы Сэм запорхали как бабочки, а лоб немного нахмурился:
– А такие вообще есть?
– Да, и ни один сорт. Думаю, «Серый рассвет» тебе подойдет. Их бутоны лавандово-серые.
Щеки девушки слегка покраснели и она отвернулась, смотря на стену, слегка прикусив губу:
– Либо это отлично отрепетированная многоходовочка: «Как подкатить к девушке», либо ты тайный ботаник-любитель.
– Либо моя мама содержит цветочный магазин.
– Что, правда?
Я кивнул:
– Первый этаж моего дома – цветочная оранжерея и магазин. А на втором мы живем. Мама души не чает в своих цветах. Я как-нибудь вас познакомлю. Если, конечно, хочешь…
Девушка покачала головой, будто желая сказать «нет», но затем посмотрела на меня и, как-то обреченно вздохнув, нежно улыбнулась:
– Да, было бы здорово.
Звонок на урок заставил нас прервать затянувшуюся паузу.
– И где эти двое? – Пробормотала Сэм, садясь на свое место. Питера и Элизабет действительно не было.
Лизабет
– Блин, звонок! Это все из-за тебя! – Я судорожно натягивала гольфы, как обычно бывает, из-за торопливости, они не хотели поддаваться, переворачиваясь на моей ноге.
– Ну, конечно, это я во всем виноват. У вас вообще всегда мужчины виноваты. – Питер, в отличие от меня, вообще никуда не спешил. Он медленно натягивал на себя брюки и задумчиво осматривал сваленные тут и там спортивные снаряды. Да, именно, это был склад спортинвентаря. Зато, здесь жутко удобные маты, чтоб вы знали.
– Не мужчины, а конкретно ты! – Бросила я Питеру обвинение и найденную под ногами рубашку парня. Та накрыла его голову.
Он медленно стянул с себя элемент одежды и посмотрел на разгневанную меня. Рядом с этим парнем у меня было два состояния: гнев и похоть. Кажется, он тоже это понял, и всеми правдами и неправдами провоцировал меня на второе.
