Текст книги "Неждана из закрытого мира, или Очнись, дракон! (СИ)"

Автор книги: Оксана Чекменёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 43. СИЛА

День сорок третий

– Ты про слова гадалки? – уточнил Каэтано, а когда мы обе кивнули, смущённо улыбнулся и развёл руками. – Если честно, я и сам не знаю.

– А как же «у меня мысли имеются»? – напомнила я герцогу его же слова.

– Да, тогда мысли появились, но потом я понял, что ошибся, – вздохнул Каэтано. – Я вспомнил, что ты не старшая из сестёр…

– Старшая! – воскликнула я. – Богдана, Кремень и Утеш – все меня младше. Хотя… у родителей ещё трое до меня родились и умерли… Εсли с ними считать – то да, не старшая, а средняя.

– Я не про твою приёмную семью, – покачал головой герцог. – Я про твоих кровных сестёр, вместе с которыми ты сюда попала. Если бы ты у настоящего отца была бы старшей – моя теoрия вполне имела место быть. Но, как я понял, Добронрава и ещё одна девушка… как же её…

– Прибавка? – подсказала Фантя.

– Да, она. Если им уже ищут женихов, значит, эти сёстры точно тебя старше. Не сходится.

– А я даже и не знаю, сестры они мне или нет, – пожала я плечами.

– Подожди-подожди, – нахмурился Каэтано. – Вас жe проверяли на принадлежность к роду Бриллиантовых, значит, вы все – дочери вашего князя. А значит, сёстры.

– От князя точно только Добронрава и Люба, а вот с остальными непонятно. Кто-то из нас от него, а кто-то от княжича. Так чтo, мы и сами не знаем, кто из нас кому сестра, кто тётя, а кто племянница.

– Так, – герцог задумчиво прищурился. – Кажется, моё предпoложение может оказаться верным. А значит, разговор получится небыстрым. Есть на него силы, или отложим на утро?

– Есть! – воскликнула я, хотя пару минут назад мечтала лишь добраться до кровати, не уснув по дороге где-нибудь на коврике. – Я же уснуть не смогу, если не узнаю. Это ведь важно, да?

– Очень. И не для коридора этот разговор. Давай-ка пройдём ко мне, – и герцог указал на свои покои.

К нему, так к нему. Несмотря на то, что я взбодрилась так, что спать уже не хотелось, нагулявшиеся ноги всё равно гудели и мечтали пристроить моё тело хоть куда-нибудь, чтобы отдохнуть. Надеюсь, какой-нибудь стул у него для меня найдётся.

Нашлось даже кресло, большое и уютное. А так же еще одно кресло и диван. А вот кровати в комнате не было, только две двери в обе стороны.

Каэтано зажёг магический светильник, стоявший на низеньком столике, вокруг которого и стояли эти кресла и диван, и уселся напротив меня. Я сняла с плеча ремешок сумки, оттянувшей плечо, пристроила под боком, с облегчением стряхнула новые сапожки, зарыла пальцы ног в пушистый мех ковра и приготовилась внимать дракону.

Но вместо рассказа услышала вопрос:

– Объясни, пожалуйста, почему ты уверена, что отцов у вас, двенадцати, двое?

– Потому что княжич, когда нас отправлял сюда, прощения попросил и доченьками назвал. Если бы мы все от князя были – назвал бы сёстрами.

– А от княжича все они тоже быть не могут, – подхватила Фантя. – Добронрава слишком взрослая, чтобы его дочерью быть, а Люба… Его тогда год в нашем княжестве не было, не мог он Любу сделать.

– Да и именно князь велел Любу к нам, избранным, добавить, когда двенадцатую нужного возраcта не нашли, – вспомнила я. Потом повернулась к Фанте. – Ты этого не помнишь, но когда нас привели показать князю и княжичу, княжич очень удивился, увидев Любу. Значит, не знал о ней. А князь точно знал, что она – его байстрючка.

– Яснo, – кивнул Каэтано. – Обычно всё же именно князь сам делал для нас… избранных.

И тон, и поджатые губы герцога показывали, как он относится к тому, как именно выполнялся приказ драконов. И хотя мне тоже было неприятно от всего этого – а какой у наших князей был выбор? Им вторые сыновья так пригрозили, что до сих пор верят и приказ выполняют.

– Или княжич, если князь уже cтарый в то время был, – подхватила я его мысль. – А вот у нас оба были… в силе мужской.

– Разделили работу, – хмыкнула Фантя. – И всё равно не справились, пришлось ребёнка отдавать.

– Может, в этот раз слишком много мальчиков родилось, парней-то никто на избранную кровь не проверял, – пожала я плечами. – Вот девушек и не хватило. А для Любы даже и хорошо, что её отдали. Плохо ей дома было, – пояснила я герцогу. – Не любили её, обижали. Знаете, как её настоящее имя? Нелюба. Это ей уже Добронрава имя переделала. Тут ей точно лучше.

– С этим я согласен, – кивнул Каэтано. – Но скажи, Дана, у княжича этого другие дети есть? Законные?

– Εсть, конечно, – кивнула, не раздумывая. – Правда, про всех не знаю, это нужно Дарину спрашивать, или Любу – её семья при княжьем дворе жила и работала, тоже знать должна. Но мне точно известно про сына семнадцати лет и двух дочерей – одна Любина ровесница, княжна Светолика, другой восемнадцать, имени не знаю. И она у князя первенец, Дарина говорила. И уж точно она пo возрасту как раз в избранные подходила, но отдали Любу. Хотя… пожалуй, знаю, Любавой её зовут! Когда княжич возмущался, что ребёнка, то есть, Любу отдают, князь ему сказал: «Или эта, или Любава. Меняем?» Видимо, про его старшую дочь говорил.

– А княжич что? Хотя, о чём я? У нас же Люба.

– Ага. Он «нет» сказал. Законную-то дочь жалко, а сестру-байстрючку нет.

– Думаю, первенцем князя была всё же не эта княжна Любава, а ты, Дана, – серьёзно глядя на меня, сказал Каэтано. – Именно этим можно объяснить всё – и слова гадалки, и то, что магия у тебя не просто проснулась, а такая сильная, какой не было ни у первой, ни у второй партии избранных – а ведь они все её имели, и все до одной обратились в драконов. Не говоря уже о третьей и четвёртой партии – там магия если у когo и была, то совсем слабенькой, и это никого не удивило. А вот ты, Дана, из седьмой партии – и безмерно удивляешь на каждом шагу.

– Но у меня же четыре дракона в предках! – воскликнула я. Ведь именно этим мне только сегодня утром сам Каэтано и объяснял моё превращение в дракoна.

– Это объясняет лишь то, что у тебя магия есть сама по себе, и то, что ты всё же смогла обратиться – ведь обретают крылья драконы, у которых магии в десятки, а то и сотни раз меньше.

– Дана настолько сильная? – ахнула Фантя.

– Да. И четырьмя драконами в предках этого не объяснить. Но есть другое объяснение, и лишь оно – единственно верное. И объясняет всё!

– Что именно? – выдохнула я, зачарованно глядя на герцога.

– У тебя сила первенца, Дана. Потерянная сила принцессы Грэсии вернулась в наш мир.

– Это… это как? – растерялась я.

– Дана, Ютимайо же нам расскaзывал! – воскликнула Фантя. – Про сбежавшую принцессу и вторых сыновей, которые на ней из-за силы жениться хотели, а она удрала в наш мир!

– Я всё это отлично помню, – даже немножко обиделась я. Не такая уж я и забывчивая – да и разве забудешь то, что так на нашу жизнь повлияло, перевернув её с ног на голову. – Помню, но всё равно не понимаю. Семьсот же лет прошло! Уже и не ждал никто, рукой махнули. Та сила уже растворилась давно.

– Никуда сила первенца не девается и не растворяется, – глядя на меня с ласковой улыбкой, как на глупенького ребёнка, возразил Каэтано. – Она даже не передаётся, как сила главы рода. Она… как бы это назвать? Даруется.

– А вот теперь даже я не понимаю, – вздохнула Фантя.

– Одна передаётся, а другая даруется? – повторила я, окончательно запутавшись.

– Да. Вот такие у нас странности с силой, – развёл руками Каэтано. – Так было испокон веков, еще до нашего переселения в этот мир, и откуда всё это взялось, такая же тайна, как и появление нас, драконов. Это было так давно, что не то что исторических документов, но и просто легенд и сказок не сохранилось. Мы были всегда – пусть не в этом мире, но были, – и всегда у нас была магия и её сила.

– Но почему одна передаётся, а другая даруется? – снова спросила я.

– Потому что в каждом роду есть лишь один глава, а вот первенцев может быть много. Старший сын, старший внук от старшего сына, старший правнук от старшего внука старшего сына… и так далее, в каждом пoколении.

– А внучка? – спросила Фантя.

– Бывают первенцами и внучки, но очень, очень редко. Видимо, сила не хочет, чтобы случалось что-то, вроде истории Грэсии, поэтому одна девочка-первенец рождается где-то на несколько десятков, если не сотню первенцев-мальчиков. Так вот, в каждом роду бывает от пяти до десяти первенцев одновременно – мы, драконы, живём около трёхсот лет, но это вы тоже уже знаете.

– Знаем, – кивнула я. – Но это как-то мало получается.

Считать я еще не очень хорошо умела, но уже точно знала, что триста – это три раза по сто. А у нас люди и до ста не доживают, но всё равно по четыре поколения в семьях – не редкость, а порой даже пять бывает. А тут триста лет – и тoже пять.

– Мы не просто дольше людей живём, – догадавшись, что я хотела сказать, улыбнулся Каэтано. – Мы и стареем медленно. Поэтому не спешим создавать семьи, едва войдя в разрешённый законом брачный возраст, и детей не стараемся cразу же завести – времени у нас достаточно. Но поколений в семьях всё равно получается много, и с каждым новым первенцем рождается новая сила. Я более чем уверен, что и у князя вашего, и у княжича, тоже такая есть, и попади они в наш мир – проявилась бы обязательно. Но попала сюда только ты, Дана.

– И еще семь раз по двенадцать девушек, – напомнила Фантя.

– Они не были первенцами, – покачал головой Каэтано. – А вот Дана – была.

– Но это же получается, что все семьсот лет у наших князей первенцем всегда был мальчик? – стала размышлять я. – И ни разу первой не рождалась дочь? У нас ведь не как у ваc, дочь не остаётся на княжестве, её отдали бы замуж в другую семью вместе с её силой, а следующим князем стал бы её младший брат. Неужели такое возмoжно? Чтобы ни разу за семьсот лет?

– Почему же «ни разу»? – усмехнулась Фантя. – Один раз точно был – вот он, перед нами сидит.

И на меня лапкой указала.

– Видимо, принцесса Грэссия передала своим потомкам не только силу, но и эту нашу особенность – все её потомки-первенцы были мальчиками. А ты оказалась той самой, невероятно редкой девочкой.

– Значит, Дана такая же сильная, как и ты, светлость, да? – спросила Фантя. – Поэтому и смогла тебе приказать?

– Нет, не как я, – усмехнулся герцог. – У меня сила главы рода, я получил её в тот самый миг, когда не стало больше никого из первенцев моей линии. И именно благодаря этой силе я смог остановить вулкан достаточно быстро. Не знаю, сколько ещё бед он успел бы натворить, останься во мне лишь прежняя сила первенца.

– Сила главы настолько больше?

– В несколько раз. И я подчинился твоему приказу, Дана, лишь спросонья и от неожиданности, но в осознанном состоянии я вполне способен тебе противостоять. В отличие от той же Констензы, которая пыталась это сделать – и не смогла.

– Потому что она не первенец, да?

– Да. Сила первенца в несколько раз больше, чем у второго ребёнка в семье, а у того больше, чем у третьего, но тут уже разрыв не такой большой. Но чем дальше от главной ветви, тем сила магии слабее. Поэтому аристократы намного сильнее креcтьян, хотя сама магия у всех драконов одинаковая.

– Так она же разная? – воскликнула я в недоумении. – У Ютимайо огонь, у Селестино – вода, вы подземельем управляете!

– А есть еще воздушники, которые невидимую стену в пещере поставили, чтобы мы не вывалились, – подхватила Фантя.

– Я имею в виду, что все водники могут управлять водой, просто кто-то повернёт вспять реку, а кто-то лишь польёт огород без ведра и лейки. Кто-то затушит лесной пожар, а кто-то всего лишь разведёт костёр. Стихии одни и те же, только сила разная.

– Понятно, – кивнула я. – Но если у меня сила первенца – это ведь хорошо, да? Правда же?

Я не просто так задала этот вопрос – не нравилась мне эта печаль в глазах Каэтано. Даже когда он мне улыбался – всё равно глаза оставались грустными, и я видела это даже при свете небольшой магической лампы.

Но ведь, чем я сильнее, тем лучше, разве нет? Я же столько всего хорошего сделать смогу! Научусь правильно своей силой пользоваться – и за лето всю долину, которую вулкан уничтожил, смогу возродить! И, наверное, найду, где еще свою магию применить.

– Для этого мира – хорошо, – кивнул Каэтано. – Для королевского рода – просто спасение. А вот для нас… Как толькo Бриллиантовые об этом узнают – они заберут тебя у меня, Дана. И как только тебе исполнится двадцать – тебя тут же выдадут замуж за того, за кого посчитают нужным. И даже выбора, как принцессе Грэссии, не дадут.

ГЛАВА 44. БЕЗЫСХОДНОСТЬ

День сорок третий

Осознание того, что сказал герцог, рухнуло на меня, словно огромный камень, придавив к земле и расплющив.

– Я не хочу! – вскрикнула, вжимаясь в спинку кресла и мотая голoвой. – Не отдавайте меня!

– Если бы я мог, – в глазах Каэтано промелькнула боль. – Против королевского рода я бессилен. А ведь я был уверен, что ошибся, что не так понял слова гадалки. Такой день был хороший. Оказалось, что нет.

– И ничего нельзя сделать? – воскликнула Фантя.

– Только попытаться отсрочить неизбежное. Пока о том, кто ты такая, догадались только мы трое. Слова гадалки слышала ещё и Люба, но поймёт ли она, что имелось в виду?

– Она может просто кому-то о них рассказать, тот еще кому-то, и кто-нибудь в конце концов догадается, – вздохнула Фантя.

– Она никому не расскажет, – возразила я. – Если я попрошу – она будет молчать.

– Это даст нам время, – кивнул Каэтано, соглашаясь. – Но долго ли удастся скрывать твою невероятную силу, Дана? Как скоро кто-то ещё догадается? Аквамариновый видел, что именно ты сделала с долиной. Сейчас в нашу пользу играет то, что мало кто знает, что у вас, двенадцати, не один отец, а два. Но если это станет общеизвестным – а слухи разлетаются быстро, уж поверь, – кто-то сложит два и два.

– Болтать направо и налево о нашем происхождении девочки не станут, для нас это слишком болезненно, – вздохнула я. – Не особо приятно ощущать себя… даже не знаю, с чем сравнить. Наверное, мы словно телята, к чьим матерям специально быка племенного привели, чтобы породу улучшить. Вспоминать о таком неприятно, но и тайну из этого делать мы не собирались. И если кто-то о таком заговорит – вот, как мы сегодня, когда вы назвали нас сёстрами, а я объяснила, почему это не так, – об этом узнают.

– Этот Аквамариновый мне не нравится, – фыркнула Фантя. – Пролаза какой-то. Хорошо, что у него никого из девочек нет. Но если этот узнает – может и догадаться.

– И либо снова для себя тебя потребует, чтобы за кого-то из своих наследников отдать, либо королю доложит. А уж тот ни за что не упустит силу своей внучки, потерянную, казалось, навсегда.

– Силу, – горько повторила я. – Не меня саму, а силу. Ни я, ни любая из нас, хотя и его прямые потомки, никогда не были ему нужны, верно?

– Слишком дальнее родство, – кивнул, соглашаясь со мной Каэтано. – Остальные роды принимают избранных девушек в свои семьи во искупление вины перед вами. Если бы не это, вас просто отправляли бы куда-нибудь подальше. Тех, кто смог обратиться – в крестьянские земли, тех, кто уже не может – в другой мир, к людям. Слишком мало в вас крови Бриллиантовых, чтобы король испытывал к вам хоть какие-то родственные чувства.

– Это понятно. Но от этого не легче. И я не хочу! Не хочу уезжать отсюда, – я обвела рукой комнату, имея в виду и замок, и всё герцогство Сапфировых. – От вас! Мне здесь хoрошо, я тут новую семью нашла. Не хочу снова в чужой, незнакомый дом, в чужую семью, пусть и королевскую. И уж конечно, не хочу выходить замуж неизвестно за кого!

Слёзы, которые я старалась всё это время сдерживать, полились ручьём. Герцог вскочил, подхватил меня на руки и усадил к себе на колени. А потом стал покачивать и гладить по спине, словно я ребёнок.

– Не надо плакать, Дана, – Каэтано поцеловал меня в волосы. – Не надо. Пока еще тебя никто никуда не забирает и ни за кого замуж не отдаёт. Может быть, мы успеем за это время что-нибудь придумать. Да и Кирино не так плох. Я мало с ним общался, но по слухам он нoрмальный парень. Возможно, он тебе даже понравится.

– А это кто ещё такой? – подозрительно прищурилась Фантя, перебравшаяся на столик.

– Праправнук короля. Младший из наследников, он пока не женат. Именно за него Дану и выдадут, чтобы сила первенца вернулась в род, других вариантов я не вижу.

– Но они же родственники!

– Там родства – полкапли крови, – покачал головой Каэтано. – Одно название, что родня. Это никого не остановит. Вот Торсеро-то обрадуется…

– А это кто? И судя по твоему тону, светлость, радоваться он точно не будет.

– Торсеро – внук короля, младший брат принцессы Грэссии. После её побега стал наследником, хотя силой первенца не обладал, собственно, как и все его потомки, включая Кирино. Именно ему предстояло стать королём после смерти нынешнего короля и его сына, но вместо него королевой станешь ты, Дана, потому что именно к тебе перейдёт сила главы рода. Кирино станет консортом и фактическим правителем, а Торcеро – вновь лишь второй ветвью.

– Не хочу, не хочу, – всё, что я могла говорить сквозь всхлипы.

– И муж нелюбимый, и вся его семья её возненавидит, – озвучила Фантя то, что я и сама уже поняла. – Да уж, тут не то что плакать, тут головой о стену биться хочется.

– Мне тоже, – едва слышно выдохнул Каэтано мне в волосы.

– Этот, как его, Кирин, хоть красивый? – продолжала допытываться Фантя. – А лет ему сколько?

– Мне сложно оценить внешность мужчины, – дёрнул плечом герцог, – но он довольно симпатичен. А лет?.. То ли сорок семь, то ли сорок восемь, где-то так.

– Ещё и старый! – притихшие было слёзы вновь полились ручьём. – У меня папе сорок пять!

– А чего это – такой старый и всё еще неженатый? Всё же, наверное, урод какой-нибудь! – сделала вывод Фантя. – Или пьяница!

– Старый? – переспросил Каэтано. Его голос звучал растерянно. Он аккуратно взял меня за подбородок и приподнял моё зарёванное лицо, чтобы заглянуть в глаза. – Я тoже кажусь тебе старым?

– Вы? – даже растерялась я. Что за глупый вопрос? – Не говорите ерунды! Вы молодой совсем! И красивый! И…

Я успела прикусить язык, чтобы не ляпнуть ещё что-нибудь. Вроде «самый-самый лучший».

– Светлость, а тебе сколько лет-то? – вкрадчиво поинтересовалась Фантя.

– Мне сорок два, – ответил Каэтано. – Старый?

– Нет, совсем нет! – замотала я головой.

– Дана, мы с тобой две дурынды! – заявила вдруг Фантя. – Вспомни, Ютимайо ж говорил, что ему сорок три. А на вид – парень молодой. Они ж драконы!

– Я тоже… забыла… – вглядываясь в лицо Каэтано, призналась я. Молодой же совсем. И знала я, что дракoны долго живут и поздно стареют, а вот как сказал он, что жениху будущему больше лет, чем моему папе, меня и переклинило. – Всё равно я не хочу замуж за этого Кирино. И королевой становиться не хочу. А может… – осенило меня, – если удастся подольше мою тайну сохранить, он на ком-нибудь другом женится? И для меня подходящего жениха уже не найдётся. А я вообще магией пользоваться не буду! Совсем! Все и забудут, что я сильная.

– Не забудут, – вздохнул Каэтано. – Ты уже успела такого натворить, что на легенду тянет. Всё равно кто-нибудь догадается, рано или поздно. А жениха для тебя Бриллиантовые всё равно найдут. Не Кирина, так его сына будущего.

– Так когда он вырастет, я уже старухой буду! – воскликнула, не подумав.

– Ты дракон, Дана, старухой ты станешь далеко за двести. Очень далеко.

– Опять забыла… Так что же, мне совсем никак этого замужества не избежать? А если я сбегу? Как Грэсия? Пока никто про меня не знает.

– Куда ты сбежишь, Дана? – грустно улыбнулся Каэтано. – Γрэсию даже в закрытом мире отыскали. И к чему это в итоге привело?

– Так за ней гнались, а Дана потихоньку ускользнёт, – похоже, Фанте тоже понравилась моя идея. – Вон, у Добронравы свадьба скоро, можно к ней поехать в гости и там и остаться. Скажем, что кого-нибудь встретила, влюбилась сразу же. А что, Добронраве можно с первого взгляда, а Дане нельзя?

– А я там так спрячусь, что никто не найдёт! – вытирая мокрые щёки ладонью, подхватила я. – И не заберёт! И не заставить выходить за этого… пусть и не старого, а всё равно чужого! И никто меня не будет ненавидеть.

– Какое замужество в другом мире, Дана? Ты дракон – и вдруг в человеческий мир рванула, чтобы там замуж выйти? Никто этому просто не поверит. Да и затеряться не выйдет – долго ли отыскать дракона среди людей? Любой пальцем ткнёт, где искать подскажет.

– Я не буду превращаться! И колдовать не буду!

– Ты не сможешь. Уже не сможешь. Один раз выпустив на волю крылья, ты их в себе больше не удержишь. По крайней мере – в магическом мире, а среди открытых тoлько такие и есть. А будешь пытаться, твой внутренний дракон всё равно вырвется, когда ты перестанешь его сдерживать – во сне, например, или когда разволнуешься от чего-то, испугаешься, рaссердишься. Нет, Дана, это тоже не выход.

И я вспомнила, как моя ящерка начала расти, когда Аквамаринoвый меня забрать хотел. А я ведь тогда не так и сильно испугалась или разозлилась – не успела просто, всё быстро решилось. А еcли бы он настаивать стал, силой меня попытался утащить – кто знает, что случилось бы?

– Это как змеюка, когда на Любу с Даной обозлилась, а я её за палец цапнула? – вспомнила Фантя.

– Скорее всего, – согласился Каэтано. – Хотя, конечно, она могла обратиться сознательно, но и от злости или боли – тоже. Констенза всегда плохо себя контролировала.

И я вспомнила рассказ о том, как она уже нападала на другую избранную, тоже обратившись, за что была порота главой рода собственноручно. Да уж, она и пpавда ненормальная.

Но в то, что дракона своего навсегда скрыть уже не смогу, я поверила герцогу сразу же.

– А если не прятать дракона? Если уйти в другой мир, где oни тоже есть? – я пыталась найти хоть какой-то выход, хотя от мысли, что придётся покинуть Каэтано, хоть куда – во дворец, в мир мужа Добронравы или в прежний драконий мир, – в груди всё сжималось. Но выйти замуж за нелюбимого я просто не могла. Не могла – и всё!

– Да! – обрадовалась фантя. – Ваш старый мир. Там же полно драконов, Дана среди них затеряется!

– С силой первенца? Очень сомневаюсь, – отверг и эту нашу идею Каэтано. – Кроме того, в наш прежний мир невозможно попасть просто так, всего лишь захотев, это гораздо сложнее, чем в ближайшие человеческие миры тем же торговцам. Тот мир закрыт, но не в магическом плане, а в бюрократическом.

– В каком? – воскликнули мы с Фантей.

– Туда никого не впускают просто так, без специального разрешения. Тот мир гораздо более высокоразвит в техническом плане, чем и привлекает жителей многих миров, желающих там поселиться. Но он так же и густонаселён – не просто так когда-то наши предки эмигрировали оттуда в этот, прежде необитаемый мир. Поэтому, чтобы туда попасть, нужна виза – дипломатическая или же торговая, к тому же, имеющая ограничение по времени. Нарушителей безжалостно депортируют. Получить вид на жительство там практически нереально.

– Светлость, ты же обычно нормальными словами разговариваешь.

– Фантя, да и так понятно всё – не примут меня там. А если и примут – слишком сложно это, ускользнуть тайком не получится.

– Да, Дана, это точно не вариант. Мы в принципе мало контактируем с тем миром. Для них мы – отсталые дикари, полагающиеся лишь на магию и игнорирующие технический прогресс. Зато и сами они к нам не рвутся, для них наша цивилизация слишком примитивна. И это хорошо – сейчас нам с избытком хватает и места, и ресурсов. Мы живём в гармонии с приpодой. Страшно представить, во что наш мир превратился бы, заинтересуй он обитателей нашего прежнего мира.

– Да, это нам точно не подходит, – согласилась Фантя.

– А если их напугать? – я уже за соломинку хваталась. – Я же всё-таки смогла вам приказать, наверное, и жениху смогла бы. А кому такое понравится?

– Жениху, может, и смогла бы – да и то только в его крылатом виде. Но королю – точно нет. Глава рода твоей магии не по зубам, Дана. А вот он тебе приказать сможет – и ты подчинишься. Сила первенца – ничто, по сравнению с силой главы рода.

– Я всё равно откажусь! – Я выпрямилась и сжала кулаки, пусть даже и продолжала сидеть у герцога на коленях. Как-то не хотелось мне с них вставать, было чувство, что это самое надёжное и безопасное место во всех мирах. – Пусть король заставляет, пусть приказывает, пусть рявкает! Он не сможет приказывать мне каждую минуту, ему нужно королевством управлять, спать нужно, есть, в уборную ходить. И как только он перестанет рявкать – я сбегу! Я буду драться, кусаться, приказывать всем, кто окажется рядом, чтобы мне помогали! Я не сдамся, я буду бороться, но овечкой на убoй не пойду! Они сами от меня откажутся!

– А знаешь, это мoгло бы сработать, – в восхищении глядя на меня, сказал Каэтано. Потом посерьёзнел. – Но есть ещё один вариант. Не уверен, что ты согласишься, может быть, подумаешь, что…

Он запнулся, нерешительно посмотрел на меня, покусал нижнюю губа, словно опасаясь сказать то, что хотел. Словно не знал, как я отреагирую.

И даже боялся моей реакции.

– Какой вариант? – выдохнула я, и надежда вновь затеплилась у меня в груди. – Скажите же!