Текст книги "Поиск дорог (СИ)"

Автор книги: Оксана Букия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Дима выдохнул.

– И кто же стоит за всем этим?

Южарин покачал головой.

– Кто бы не стоял. Дело закрыли несколько дней назад. Впрочем, думаю ты без труда сможешь сложить два плюс два. Сильных фигур в нашем городе, которые могут провернуть такое дельце не так много. Вернее, совсем не много. Вернее – один.

– Солонский, – почти не задумываясь произнес Дима, – ему под силу провернуть подобное. Да и репутация у него не самая лучшая.

– Сейчас он метит в политики. Ему не с руки мараться в подобном деле.

– Если я смогу договориться с женой Плахова, убедить ее, что полиция в состоянии ее защитить, она поможет нам выйти на того, кто заплатил Астаровой за подделку документов. Мы сможем возобновить дело об ее убийстве.

Следователь молчал. Барабанил пальцами по столу.

– Оно в следственном комитете.

Дмитрий, не мигая, смотрел на Южарина. Тот тяжело вздохнул, подтянув к себе кружку собеседника.

– Сколько мы с тобой знакомы?

– Уже больше трех лет.

– Не плохой ты мужик, Димыч. Только словно не здешний. Мне иногда кажется, что ты вообще из другого мира к нам прибыл, – он сделал несколько больших глотков. – Паршивцы!

– Кто? – не понял Дима.

– Те, кто тебя сюда послал.

Сильверов откинулся на спинку стула.

– Согласен, – слегка прикусил он губу, – мерзавцы.

Дима остановил мотоцикл через дорогу от подъезда дома, где жила Алла. Наверное, стоило позвонить. Он медленно снял шлем. Утром, после их ночи она накормила его вкусным завтраком, и просто сказала «до свидания». Он тоже ушел, даже не спросив, может ли еще позвонить.

Интересные ощущения. После стольких лет добровольного заточения своего «я» вновь чувствовать себя просто человеком. Мужчиной. Не жить в ожидании приступов. Проживая дни от одного к другому. Расплачиваясь за ошибки прошлого.

Около подъезда стояла дорогая машина. Рядом молодой парень, такой же, под стать своему автомобилю. Дорого одетый, ухоженный, лощенный. Из дома вышла Алла. В короткой юбке, туфлях на высоком каблуке, в одной руке она держала сумочку, на сгибе локтя другой висела тонкая курточка.

Парень подошел к ней, положил руки на талию и поцеловал в щеку, задержав губы у ее лица, дольше, чем, если бы это был дружеский поцелуй. Она засмеялась и что-то ему сказала. Дмитрий не расслышал слова, но хорошо слышал и голос, и интонации, звучавшие в нем.

Дмитрий скривил губы, надел шлем. Сам виноват. Его здесь никто не ждал. Она не его.

Он ничего не знал о ней. Дорогая машина, роскошный пентхаус на крыше высотки, стоящей на берегу моря, работа искусствоведа в частной картинной галерее. Конечно, за несколько часов он смог бы узнать о ней все. Зачем? Она – солнечный зайчик, промелькнувший на руинах его жизни. Надо уметь ценить даже мимолетные мгновения счастья.

Те полчаса, которые он спал, ему снились золотые листья, шуршащие под ногами. Из этого вязкого, не приносящего удовольствия сна, его выдернул дверной звонок. Дима рефлекторно бросил взгляд на часы. Уже за полночь.

На пороге стояла Алла, обнимая себя руками и клацая зубами от холода.

– Что случилось? – он посторонился, пропуская ее в дом. – Почему ты мокрая?

Ее волосы липкими прядями падали на плечи, на спину.

– Ты не можешь не задавать вопросов? Или у тебя это профессиональное, опер?

Дима развернулся, ушел в ванную за полотенцем. Алла стала промокать волосы, смотря на него обвиняющим взглядом.

– Для тебя это не имеет никакого значения? – спросила она.

– То, что ты вламываешься ко мне, когда тебе заблагорассудится?

– То, что было между нами. Та ночь. Я только и думаю о ней. Самой лучшей ночи в моей жизни. И о мужчине, с которым я ее провела. Тебе все равно?

– Нет, я хотел…

– Заткнись! – Алла швырнула в него полотенцем. – Не желаю слушать больше твоего спокойного менторского тона.

Он хлопнул глазами, проглотил уже приготовленные слова и подумал, что может, ее выставить за дверь. Не хватало ему только истерик посреди ночи.

Она вся дрожала, ее одежда была такой же мокрой, как и волосы. Алла подошла к нему, прижалась. Ему ничего больше не оставалось, как подхватить ее на руки и отнести в спальню.

– Никогда! Никогда! Никогда! – шептала она, пока он снимал с нее юбку, кофточку, чулки. – Никогда больше не приду к тебе.

– Я еще ничего не сделал! – возмутился Дима, перехватывая ее руки, которые уже потянулись к его рубашке и, прижимая над головой к простыням, – а уже не угодил.

– Вот именно! И пока что-нибудь не сделаешь, чтобы я была рядом, не приду к тебе больше.

– Ты – маленький сумасбродный рыжик.

– А ты – невыносимый ежик.

– Ты же вроде говорила, что ты гроза и укротительница всех ежей?

– Но я не говорила, что меня не ранят колючки.

Утром Дима пил кофе, когда она пришла заспанная, вся взъерошенная, встала, облокотившись на косяк.

– Я ужасно себя вела вчера. Прости.

– Прощаю, – великодушно произнес он.

– Мы были в клубе, я выпила пару коктейлей.

– Пару?

– Тебе нужно знать точное количество? – ее глаза с вызовом сверкнули.

Дима поднял руки вверх, показывая, что он не собирается воевать.

Она стояла, переминаясь с ноги на ногу.

– Можно в душ?

Мужчина кивнул. Чуть поколебался, вытащил ключи из кармана джинсов, положил на стол.

– Это тебе. Если вдруг еще захочешь быть со мной, можешь приходить в любое время. Я буду ждать и всегда буду рад тебя видеть.

Алла молчала, не отрывая глаз от ключей. Дима начал нервничать. Он и так уже опаздывал на службу, первый раз за многие годы. И она молчит. И он не может уйти, пока она не скажет, что обязательно еще придет.

– Этого достаточно? – несколько резко спросил мужчина. – Это подходит под твое определение что-нибудь сделать, чтобы ты снова пришла?

По ее губам расползалась довольная улыбка.

– Пока да.

– Димыч, я кое-что узнал по твоему делу, как ты меня просил, – Южарин позвонил через неделю после их разговора в баре.

– И?

– За несколько дней до своей смерти потерпевший обратился с запросом аж к самому губернатору края. У него были знакомые, которые обещали помочь.

– А пока суть да дело, на всякий случай решил повеситься.

Миша вздохнул.

– Он был пьян в ту ночь.

– Весомый повод. Особенно если вспомнить, что ждет с утра.

– Димыч, не будь занудой. Это не в моей компетенции. Самоубийство подтверждено, дело закрыто. Остальное это уже не наша забота. Пусть с этим ОБЭП, прокуратура разбирается.

– Что его жена? Она же должна знать о делах мужа?

– Ей-то что? Она его первая наследница. Счета, недвижимость, автомобили, все получит она. К тому же отношения у них были не очень в последние годы. Помнишь, что она сказала, когда мы приехали на вызов? Что он был со своей шлюхой в ту ночь. Вот ее и допрашивайте.

– Только вот никаких доказательств ее словам нет. С девушкой той так и не удалось поговорить.

– Она не обязана с нами разговаривать. Ты же не можешь доказать, что она там была. Значит, и к делу ее не пришьешь.

– Ты знаешь, что любовницей Тереховского она стала за месяц до произошедших событий? А еще месяц тому назад она была любовницей Солонского.

На этот раз в трубке задумчиво молчали.

– Давно узнал?

– Нет. Стал собирать информацию по этому делу. Вот и накопал.

– И что? Эти девицы так и кочуют всю жизнь от одного богатого папочки к другому. Была с одним, потом с другим. Что здесь необычного?

– Сам знаешь. В таких делах не может быть слишком много совпадений. Это не мыльная опера, где все можно свалить на случайности.

– Даже если так, у тебя нет оснований, чтобы возобновить дело. Тереховский покончил жизнь самоубийством, жена подтвердила, что, когда тот пил был склонен к необдуманным поступкам, Солонский разбогател еще на несколько миллионов. Только это все не наше дело.

– Я понял. Спасибо, Миш, – Сильверов положил трубку. Встал, прошелся по кабинету. Достал из ящика стола дротики, начал методично запускать их в мишень. Один за другим. Ровно в центр.

Что он, на самом деле, прицепился к этим разборкам. Один денежный мешок не поделил что-то с другим. Только один оказался умнее, изворотливее и удачливее. Второй не смог вовремя смириться. Его какое дело?

Дротик с силой врезался в мишень. Так, что та чуть не соскочила со стены. Дима отошел еще на несколько шагов, пока окончательно не уперся в противоположную стену.

Ну, не может он спокойно смотреть на белые нити, которые так и торчали со всех сторон из этого дела! Никогда не мог. Характер его дрянной постоянно кричал об этих нитях. Мешали они ему. Выстроить баланс. Тот самый хрупкий баланс справедливости, без которого нельзя спокойно жить в этом мире. Да и ни в каком другом.

Солонский – крупный бизнесмен, меценат, покровитель искусства и науки, а еще некоторых видов спорта, развивающегося в их городе семимильными шагами. Руководитель благотворительного фонда. Такой улыбчивый и приветливый на всех глянцевых страницах.

Только вот не раз уже проскакивало его имя в том или ином деле. Не раз адвокаты заминали скандальные стороны жизни известного благодетеля.

Что сейчас? Парня этого посадили за убийство собственной тетки, старушку замочили, Тереховского повесили. Еще эта девочка, его любовница, с которой тоже ничего не понятно, вдруг исчезла. Дима очень хотел поговорить с ней. Однако найти не смог.

Да и само дело так быстро замяли, что никто ничего не успел понять. Раз, два – самоубийство. Три, четыре – все хвосты отдали следственному комитету. Пять, шесть – убрали всех свидетелей. Семь, восемь – все чисто, деньги попилены, все чистоплюи в белом. Что еще? Ах, да! Девять, десять – запретили им совать свои любопытные носы.

Глава 18

Без вас все стало совсем не так. Мы все время ждали, что вы вернетесь и все будет по-прежнему. Прошло уже столько миноров, что уже вряд ли можно в это верить. В Эфраноре все больше ходит слухов вокруг вашего исчезновения. Самая частая и обрастающая многими подробностями сплетня, что вы уехали в Мюрджен и скоро станете избранником княжны Эйлин.

Его величество в бешенстве. Он требует, чтобы мы вас нашли. Совсем недавно он отдал приказ, как только вы пересечете границу Астрэйелля доставить вас к нему. Будьте осторожны, особенно при въездах в крупные селения и города.

К письму прилагаю документы на имя Димоника Тайгетте. Возможно вам они пригодятся.

Еще я хочу, чтобы вы знали: я всегда помню кто дал мне возможность чего-то добиться в этой жизни, кто помогал, наставлял, был примером. И кому я благодарен за предоставленный шанс. Если вам нужна будет помощь, я готов служить вам и дальше. Без разницы на какой стороне баррикад вы находитесь.

Клит.

Дим задумчиво смотрел на исписанный лист бумаги. Новости не радовали. Кари все-таки успела исполнить первую часть своего плана, и он теперь нежелательная персона в собственном государстве. Конечно он мог бы лично предстать перед императором, покаяться, рассказать о том, что узнал и заверить в своей преданности и желании служить лишь на благо Дома Эллетери.

Иланди перевернул лист. На обратной стороне оказалась небольшая приписка.

«Не знаю насколько вам это интересно: на ваше место его величество назначил Симаса Олафури».

Димостэнис презрительно фыркнул, настолько это известие было неожиданным. Олафури младший – повеса, любитель молодых девиц, вина и развлечений. Сильный одаренный, но явно не стремящийся ни к каким обязанностям. Головная боль своего отца, который был самым старшим в Совете и уже через несколько аров готовился передавать полномочии своему непутевому отпрыску. Правда, того это нисколько не смущало, и он не считал нужным забивать свою жизнь скучными и отягощающими делами.

Зачем Аурино сделал это? Лишний раз доказал, что служба имперской безопасности и ее бывший глава настолько незначимы и бесполезны, что справиться с этой должностью может любая бездарь?

Так или иначе империя ему больше не дом. Так же, как и Мюрджен. Закрытые двери. И вновь входить в какую-либо из них Димостэнис не собирался. Покинув княжество, он остановился в крупном портовом городе на юге Астрэйелля недалеко от границ с владениями Пантерри. Именно в этом городе находился один из территориальных штабов его бывшей службы и пересыльный пункт, который он когда-то использовал, если уезжал из столицы и нужно было поддерживать связь.

Нет, он не ждал никаких известий, но привычка все проверять и не пускать на самотек взяла вверх. Послание от Клита было полной неожиданностью, однако если верить бывшему помощнику, то он на грани крупных неприятностей. Что имел в виду Аурино под «проводить к нему» было не понятно. И как он сам воспримет, если его попытаются задержать, тоже непредсказуемо.

К имению подъехали три всадника. Тихо спешились. Тихо постучали. В доме так и не зажглись окна, когда вышел прислужник и впустил поздних гостей.

Какая эта была уже ночь? Десятая, как Дим покинул портовый город на юге и девятая, как он наблюдает за домом Милоры.

Меньше чем через сэт гости вышли из дома и прошли в задние постройки. Они нагрузили лошадей и выехали со двора. Дим тихо скользил среди спящих домов. Ночь была его помощницей. К тому же посетители Милоры тоже не шли протоптанными дорожками. Почти сразу свернули к реке. Там сели на плот и ушли вниз по течению.

Димостэнис выругался, поминая всех жителей Бездны. Поодиночке и всем скопом.

Он бежал, следуя течению реки, продираясь сквозь кустарники и деревья. Река петляла, то прибавляла ход, то замедляла свое течение, то неслась вниз, то снова поднималась вверх. Дим даже не подозревал, что эта река может быть такой длинной. К тому же он потерял плот из вида, и оставалось лишь ориентироваться на свою интуицию, а еще надеяться, что небеса все же воздадут за его упорство.

Небеса не торопились. Дим в отчаянии пнул очередную корягу и остановился. Нет смысла без цели бегать по лесу. Он их потерял.

Выдохнул. Ничего, он попытается еще раз.

Димостэнис уже хотел возвращаться, когда увидел плот, медленно движущийся назад. Он сел на землю и стал ждать. Через несколько сэтов он вновь увидел плывущее судно.

В этот раз Дим сумел продвинуться дальше в своем преследовании, а когда плот проскользил мимо него в третий раз он наконец нашел то место, где они причаливали к берегу.

Там их ждали еще четверо. Быстро, без шума перегрузили мешки с лошадей на телегу, спрятали плот и пошли в лес.

Дим тихо свистнул. Через пару мен в плечо ткнулся Серебряный.

– Ну что, дружок, ты со мной? – он кивнул на ровную сейчас, спокойную гладь воды.

Конь фыркнул, посмотрел на хозяина и первым пошел в реку.

Телега оставляла следы, догнать путников не составляло труда. Правда идти ночью по незнакомому лесу было нелегко. Боясь заблудиться и отстать, Димостэнис подошел к людям достаточно близко. Они шли медленно, продираясь сквозь густые ветви деревьев, объезжая бревна, завалы, большие колдобины. Однако делали они это уверенно, не наугад, знали куда ступать и следовали хорошо известным им путем.

У каждого был неяркий огневик, освещающий дорогу, а сам обоз был защищен энергетическим полем. Очень интересные плетения. Дим таких еще никогда не видел.

Один из путников, самый молодой в их компании, насторожился. Его лошадь повела ушами, тихонько заржала. Димостэниса обдало холодом. Он резко повернулся к Серебряному. Однако тот стоял спокойно, всем своим видом демонстрируя полное безразличие.

Парень всматривался вглубь леса. Дим замер и остановился. Обоз удалялся, а он все стоял на месте. Когда процессия ушла достаточно далеко, он, уже не опасаясь быть замеченным, потянулся к своему истинному дару. Чем глубже он проникал в лес, тем сильнее ощущал его. Чувствовал скрип веток, мягкий шорох листьев, энергетику людей, идущих впереди. По крайней мере тех, кто имел дар. Или возможно он чувствовал те охранные линии, которыми был закрыт обоз. Так или иначе, этого было достаточно, чтобы не потерять след и оставаться незамеченным.

Дим уверенно шел за людьми, легко обходя трудные места и уворачиваясь от веток. Лес сам помогал ему. Небо стало светлеть. Еще немного и Талла покажется на небосклоне. Его любимое время суток.

Безмятежность, как это бывало уже не раз, прорезали острые нити. Яркие, сочные, живые они отделялись от полотна, безжалостно истончая его и калеча. Тревога, злость, ярость. Что-то вывело из равновесия идиллию этих мест. Оно возмущалось, звало его на помощь.

Зов.

Дим снова услышал его, почувствовал всей кожей. Он должен был узнать, что происходит. Он стал приближаться к путникам. На поляне, где те остановились полсэта назад, было тихо. Димостэнис осторожно раздвинул ветви деревьев и замер.

Девять крупных зверей стояли перед людьми. Лобастые головы, мощные лапы, длинные мускулистые тела, сильные, покрытые, как броней толстой шкурой, которую не пробить ни арбалетным болтом, ни проткнуть ножом.

Ласы.

Ласы, Бездна их задери! Дим чуть ли не в первый раз в своей жизни не поверил своим глазам. Раньше он видел этих существ только на картинках, когда им рассказывали теорию Большого Энергетического взрыва. Одни из выродков прошлого мира, мутанты, выжившие после катаклизма, как ярхи или лайяны[9]. Однако летуны сумели успешно адаптироваться в новом мире и установить связь с их главными обитателями, а вторые навсегда ушли в глубину морей и превратились скорее в легенды, чем в живых существ. Ласы же, приверженцы земной стихии, живущие как раз вот в таких трудно проходимых чащобах, так и не признали главенство людей и представляли собой реальную угрозу.

Хищники стояли, не двигаясь, словно чего-то ждали. Зазвенела тетива лука. Стрела, ударившись о толстую, как броня шкуру, отскочила, не причинив животному никакого вреда.

Следующим был энергетический удар. Очень схожий по стилистике с охранными линиями. Дим покачал головой. Для ласов, как и для ярхов были необходимы энергопотоки стихий, чтобы подпитывать свой организм. Обработанная шактом энергия являлась для них лакомым кусочком. Убить их выбросом силы было практически невозможно. Они дети этого мира и мать-природа хорошо позаботилась о них.

Вспыхнула яркая нить, ударилась о морду ласа, прошлась по шкуре и растаяла, уходя под кожу, не причинив ни малейшего вреда. Это бы не вызвало удивления для тех, кто общался с ярхами. Летуны точно так же поглощают энергию всем своим существом, но путники вряд ли имели в своей жизни возможность общения с такими существами, у них просто не выдержали нервы.

На ласов посыпался град стрел и энергетических формул. Впрочем, не принося тем никакого вреда. Хищники угрожающе выступили вперед, приблизившись к людям. Стали отчетливо видны уродливые, покрытые броней морды со страшной пастью, мощные, мускулистые тела.

От этих тварей не спастись: не убежать и не победить.

Димостэнис глубоко вздохнул. Освободил хьярт – тот больше ему был не нужен. Опустился на землю, положив на нее руки, закрыл глаза. Пробрался сквозь завесу нитей, на которые были разодраны стихии, почувствовал их боль, как свою. Нащупал пульс земли.

Каждое новое слияние с мирозданием становилось более легким и безболезненным. Вот и сейчас он ощутил дружеские объятия земли, и они не были не приятны или болезненны, как в первые разы его единения со стихиями. С ним здоровались, как со старым другом.

Последний вдох человека и он вновь стал вселенной. Наполняясь восторгом своего бытия и могущества. Он просил о помощи. Пульсирующие точки на поверхности земли. Биение сердец. Их много. Они предоставляют угрозу. Их надо уничтожить.

Тело скрутила боль.

Стихии разгневанными фуриями набросились на него. От бешеного давления, казалось, лопнет голова. Он уже почти не ощущал себя, не мог сделать даже вдоха.

Что пошло не так?! Он просто хотел помочь людям! Он хотел защитить!

Дим открыл глаза, его трясло. В самом прямом смысле этого слова – он лежал на телеге, которая ехала по густому лесу. Грудь болела. Он повел глазами в разные стороны, пытаясь рассмотреть, что происходит вокруг него.

– Не стоило его брать с собой, – тот самый молодой парень, которого Дим приметил с самого начала.

– Энтони за него поручился, – мужчина без дара, аров шестидесяти. Высокий, большой, крепкий. – Это брат его избранницы.

– Их мы тоже не особо знаем, – буркнул первый.

– Он, между прочим, нас спас, – тихо протянул здоровяк.

– Брать его с собой не разумно.

– Пусть Конн решает.

Дим приказал себе расслабиться. Сдержанность и смирение. Вот две опоры его будущей жизни. Разве он не этого хотел? Чтобы его оставили в покое и не ждали от него каких-либо свершений, не использовали, не смотрели сквозь призму его необычного дара. Быть равным среди равных, не брать на себя никакую ответственность, ни о чем не заботиться, не контролировать. Трястись в телеге среди пыльных мешков, наполненных зерном и ни о чем не думать.

Сзади послышался протяжный вой.

Всадники стали подстегивать лошадей. Однако животные, и без того перепуганные сами, неслись сквозь лес. Вой усилился и пробирал до самых внутренностей, заставляя животных гнать через заросли и кусты, не разбирая дороги. Трещали и ломались ветви, ветер бил по ушам, тоскливо сливаясь с протяжным завыванием. Телегу трясло.

– Волки, – произнес кто-то из путников.

Это было понятно. Ласы не умели так протяжно стонать. Впрочем, радостнее от этого не становилось. Дим помнил тех зверюг, которые напали на него при знакомстве с лесом.

Сзади послышался топот.

– Это еще что? – обернулся молодой.

Громкое ржание стало ему ответом. Димостэнис улыбнулся и сел. Терпение – это конечно полезная штука, но от такой тряски у него уже все тело ломило. Он встал на телеге и перепрыгнул на спину своего жеребца.

– Привет, дружочек, ты как всегда вовремя.

Дим быстро огляделся. Поймал взгляд художника. Не самый дружелюбный.

– Держи своего жеребца прямо. Все время прямо, – посоветовал здоровяк, – а то он себе ноги переломает.

Дим кивнул с благодарностью. Он и сам это прекрасно понимал, поэтому все время натягивал поводья, сдерживая Серебряного, похлопывая по морде, успокаивая.

Наконец лес закончился, и они все оцарапанные, с изодранной одеждой выскочили на широкую прогалину, где их встретили первые лучи восходящей Таллы. Обоз остановился. Люди стали спешиваться, облегченно улыбаясь друг другу. Мокрые, взмыленные лошади тяжело дышали.

Надолго останавливаться не стали. После всего пережитого задерживаться в лесу не хотелось никому. Они пересекли поляну, прошли через небольшой проселок и вышли в поселение.

[9] Лайяны – существа, живущие на глубине морей, подпитываются водной стихией.