Текст книги "Экзамен по социализации (СИ)"
Автор книги: Оксана Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Мира, а когда его усыновили? И почему ты осталась в детском доме?
– А, – отмахнулась она снова, как всегда это делала в таких случаях. – Долгая история. Потом как-нибудь расскажу.
Этим она обозначила безусловную границу – дальше вопросы задавать смысла нет. Ну и как же, господин Хорошенький и Беленький, вести допрос в таких условиях? Потянулась за бутылкой и с удивлением обнаружила, что жидкость там плещется на донышке. Ну ничего себе мы! Я, кажется, выпила меньше Миры, но все равно довольно много – почему же я не пьянею?
Мы перемусолили косточки всем одноклассницам, перешли на учителей, но вскоре вернулись и Макс с Беловым.
– О! Костик! – радостно поприветствовала Мира.
– Ого, – прокомментировал Макс, так и оставаясь у стены.
Белов тем временем уже уместился между нами:
– Да я смотрю, вы тут неплохо сидите! Не помешаем?
Мира потрепала его светлую шевелюру:
– Не помешаете. Ну чего ты такой хорошенький, а? Почти как Макс.
Костя чуть было не положил ей благодарную голову на плечо, но встрепенулся:
– Как это «почти»?
– Ну да, – терпеливо пояснила девушка. – Макс – самый красивый. А ты после, уж извини!
Сам предмет ее обожания приподнял бровь, видимо, не приходя в восторг от состояния сестры.
– Если бы Макс не был моим братом, я бы его сразу захомутала! – продолжала Мира.
– Если бы меня кто-то и захомутал, – подхватил Макс, – то только ты. Так что нам крупно повезло, что мы родственники. Мне уж точно. Не хотел бы я быть… захомутатым.
Белов расхохотался, а я поднялась на ноги. Ну как поднялась… Покачнулась и чуть не рухнула обратно, сумев приземлиться на диван. При этом было не стыдно, а очень смешно.
– Ого-го, – в мой адрес Макс выдвинул чуть более развернутую рецензию.
– Бухая Николаева… – с каким-то диким восхищением протянул Костя. – Уж и не думал, что доживу до такого дня.
– Костик, – снова встрепенулась Мира и только сейчас я поняла, что она по сравнению со мной была вполне себе трезвой. Лишь немного навеселе. – А оставайся опять сегодня у нас? Кино посмотрим!
Опять? Хм. Но меня мама бы ни за что не отпустила на такую ночевку…
– Да легко! Только мне домой надо – вещи там, форма, учебники. Макс, свозишь туда-обратно?
Макс достал из кармана ключи, но его сестра сказала:
– Слушай, а пошли пешочком? Вдвоем. Мне прогуляться надо. Поболтаем, погуляем?
Ее брат убрал ключи обратно в карман, посчитав вопрос решенным. А Белов посмотрел на меня, будто спрашивая, до чего я уже успела докопаться и откуда начинать копать ему. Я же в это время соображала – а мне-то что делать? Но Мира и тут вставила свое слово:
– Даш, мы купим еды какой-нибудь на обратном пути. И еще вина! А ты свари картошки, пожа-а-алуйста, – она умоляюще заломила руки.
– Без проблем! – ответила я, качнувшись в сторону кухни.
Макс присоединился ко мне после того, как закрыл за ними входную дверь. Сел за стол и заявил:
– Я готовить не умею, так что на меня не рассчитывай.
– Да ничего, – я достала большую кастрюлю с верхней полки. – Я сейчас быстро почищу и поставлю!
Меня заметно шатало и хотелось смеяться. Понимая, что это действие алкоголя, я держала себя в руках, но где-то внутри какие-то барьеры оставались размытыми.
– Макс, а если бы твоя сестра влюбилась в Белова, что бы ты сказал?
Он уперся локтями в стол.
– А что я должен говорить?
Я чистила картошку, но и успевала посматривать на него. Такой же тухлый тухляк, как и всегда.
– Ну, ты не был бы против?
– А с чего мне быть против? Даша, тот факт, что ты ненавидишь Костю, не означает, что все его должны ненавидеть.
У меня от возмущения даже картофелина выпала из руки и плюхнулась в воду.
– То есть у меня никаких объективных причин нет?
– Даша, успокойся. Давай сюда, я почищу.
Он решил, что я настолько пьяна, что могу порезаться? Я не отдала ему нож, показывая, что раздражена его словами.
– Даш, – он примирительно продолжил. – Ты тогда, в самом начале, не была готова к такой ситуации, поэтому и стала жертвой. Теперь готова – разве сама не видишь разницу? А Костя… ты для него стала точкой отрыва. Он до тебя тоже к такой ситуации готов не был. Постоянные упреки от отца, бесконечное сравнение со старшим братом, который, в отличие от него, на олимпиадах брал первые места. Мать, которой и дела нет до сыновей – только салоны и спа. У него это не находило никакого выхода. И тут ты, безропотно принимающая всю его накопленную злость… Вот его и понесло.
Ничего себе! Удивлена, что Макс знает о жизни Белова такие подробности.
– И по-твоему, это его оправдывает? Я должна после этой информации забыть обо всем?
– Никому ты ничего не должна. Я просто высказал свое мнение, – ругаться с Максом совершенно невозможно. Даже неинтересно. Значит, не будет и возмущения, если я перейду границу?
– Сменим тему? Мира рассказала мне про твоего приемного отца. Он был хорошим человеком. Мне очень жаль.
– На самом деле, не был, – ответил Макс, но, словно не замечая этого за собой, почесал пальцем висок. – Но для меня он был хорошим. Спасибо.
– Расскажи мне о нем, – я решила немного надавить.
– Да как-то и нечего особо рассказывать, – он задумался. – Он усыновил меня в пятнадцать. Всегда был рядом. Потакал моим прихотям.
– Прихотям? – это в исполнении Макса прозвучало как-то особенно фальшиво. – У тебя вообще есть прихоти?
– Ну ладно. Моей единственной прихоти, – смирился собеседник. – Даже первую проститутку он сам привел ко мне, – оценил удивленный взгляд. – Уверен, что если бы не он, я бы, возможно, и спятил. А так – живу себе, получаю удовольствие.
– Макс, – я отложила нож и вытерла руки полотенцем. – Мне очень интересно, а как ты это делаешь? И почему это так важно для тебя?
– Я сейчас не готов прочитать тебе курс по соблазнению. А важно… наверное, потому, что все остальное для меня неважно. К тому же, удовольствие в неограниченном количестве – через мой «фильтр» по внешности и поведению проходят многие, я не привередлив.
– А я вот даже не целовалась ни разу, – зачем-то заметила я.
– И к чему ты мне это говоришь? Чтоб я посочувствовал?
Вино это во мне, приподнятое настроение или предыдущий разговор с Мирой, а скорее – все накопленное за два года, вылилось в дальнейшее:
– Нет! Но… Слушай, а я бы прошла твой «фильтр»?
Он смотрел на меня теперь еще более серьезно.
– Нет, – на удивление в глазах решил ответить: – Потому что я тебе даже не нравлюсь. Поверь, я это очень четко ощущаю – наверное, поэтому проколов практически и не бывает.
– Не нравишься, это правда. В смысле, нравишься, но только как друг, – я шагнула к нему. – Но это просто любопытство – что в тебе такого, что даже у Яны крышу снесло?
Он прищурился и даже слегка улыбнулся.
– Даш, сначала «я еще ни разу не целовалась», а тебе, похоже, очень интересно, каково это. Прибавляем к этому внезапное любопытство к моему «фильтру»… Ты сейчас случайно не ведешь к тому, что раз нам обоим все равно, то почему бы и не сделать это?
Я не знаю, что на меня нашло! Просто собака, сорвавшаяся с поводка! Шагнула еще ближе. Он встал со стула.
– Ну раз ты сам это озвучил, то почему бы и нет?
Он не отдалялся, не отступал, даже наклонил чуть ближе голову, но при этом взял меня за плечо, чтобы я не смогла приблизиться еще.
– Знаешь, многим девушкам я сразу говорю, что дальше ничего не будет. Но, кажется, никто из них до конца в это не верит. Но ты-то точно знаешь.
– Подожди-ка, мы сейчас говорим о сексе или о поцелуе?
– Я в принципе не говорю о поцелуях без секса. Предложи мне что-то большее, подруга Миры, за которую Мира меня убьет.
– О, – я осеклась. Конечно, мне было интересно узнать, что означает на практике словосочетание «заниматься любовью», но не так, не сейчас, не с человеком, к которому ничего не чувствую и который ничего не чувствует ни к кому.
– Тогда сделаем так. Я готов в любое время, ты это знаешь. Я опущу свое высказывание про «фильтр», потому что мне наплевать, как ты ко мне относишься. Если созреешь избавиться от своей девственности, с которой носишься, как с писаной торбой, я помогу тебе в этом. Но для твоего же блага, приходи только в том случае, если по-прежнему не будешь ко мне ничего испытывать. Потому что потом наши отношения в любом случае развалятся, и это отразится на сестре.
– Ну ничего себе! Если ты со всеми так флиртуешь, то я просто диву даюсь! Или ты меня просто решил отпугнуть? – да что за демон в меня вселился?! – Макс, поцелуй меня. А то я буду чувствовать потом стыд за все произошедшее – типа решилась, а вот так резко отказали.
– Ты будешь чувствовать стыд в любом случае, поверь мне, – Макс улыбался. Макс! Улыбался! – Ладно, уговорила.
Он положил руку на мой затылок и наклонился еще сильнее. Я чуть было не засомневалась в таком поспешном решении, но все же не отпрянула. Макс просто чмокнул меня в губы, а потом шутливо оттолкнул, снова усаживаясь за стол. А я… рассмеялась. Всему. Его улыбке, своей смелости, его честности – всему, что со мной теперь происходило. И нет, Макс ошибся в том, что я обязательно потом почувствую стыд – ничего подобного! Никогда! Не от действий в присутствии Макса.
Картошка почти доварилась, когда вернулись Мира с Беловым. Я хлопнула Макса по плечу со словами:
– Я сама открою. А ты пока перестань улыбаться, а то сестра свернет тебе шею до того, как мы успеем что-то объяснить.
И домой меня отвозил тоже он – вот так мы неожиданно и сдружились окончательно и бесповоротно. После ужина Мира уже не захотела никуда ехать, а Белов составил ей компанию в просмотре комедии или в распитии купленной бутылки вина.
– Ты правда не переживаешь из-за того, что они так много времени стали проводить вместе? – решила я все-таки уточнить у ее брата.
– Я понять не могу – ты ревнуешь, что ли? Ну, так и скажи Мире – она поймет.
– Белов из тех, кто может спокойно причинить девушке вред! – доказала я свою невиновность в выдвинутом обвинении.
– Хотел бы я посмотреть на того, кто захочет причинить моей сестре вред, – ответил тот, не моргнув глазом.
На прощание, еще в машине, я потянулась к нему и снова поцеловала в щеку, вызвав очередной проблеск улыбки:
– Вот так, Максим Танаев. Мы с тобой целовались и теперь практически родные люди! Так что привыкай, дорогуша, – и такое в жизни случается!
Комментарий к Глава 7. Щит
Блин, ну я не знаю, почему главы такие огромные и такие сопливые! Оно как-то само! Недовольных прошу высказываться, довольных – улыбаться) И высказываться) И улыбаться))) Кому-то пора баиньки
========== Глава 8. Допрос с пристрастием ==========
Мы сидим на полу и нервно переглядываемся, будто любое неверное движение способно спровоцировать взрыв атомной бомбы. Карты прижимаем ближе к груди. Мира кидает последнюю – и… Макс забирает свою взятку. Затаиваем дыхание, глядя на то, как из его руки прямо в центр круга летит червовая дама. Сердце останавливается, но это еще не конец… Еще есть шанс – и неплохой! Огромный, невероятный шансище! И потом – тихий спокойный голос, вдребезги разносящий всякую надежду и последнюю мечту на счастье:
– Хвалю, – и контрольным в голову демонстрирует короля.
– Да блин! – хором отзываемся мы с Беловым. Костя скидывает оставшиеся карты, потому что понимает, что теперь уже точно Мира, которая ведет счет, произнесет:
– Все, партия. Да черт тебя дери, брат! Хоть бы иногда поддавался!
– Как это? – искренне интересуется Макс.
На самом деле Мире грех жаловаться. Она набирала тысячу не меньше раз, чем он. Оба они идеально «считали» карты, проигрывали, только если с раздачей не везло. Белов же выигрывал гораздо реже, чем они, но немного чаще, чем я, научившаяся играть только неделю назад, поэтому произносит замогильным голосом:
– Еще партейку распишем? А то у меня какое-то чувство неудовлетворенности осталось.
Все соглашаются. Мира чертит на новом листе линии, заодно спрашивая:
– Так чего ты там про учительницу рассказывал? – она вернула его к разговору, начавшемуся до того, как Макс «сел на бочку».
– А, да просто говорю, что видел Снежную Королеву вчера. Она в соседнем доме живет. Пупс у нее такой, год ему с чем-то. Мамашка стала, счастливая вся, про школу расспрашивала. Даже и не скажешь, насколько она крутой училкой была. Она у нас в девятом классе английский вела, – пояснил он Танаевым, – просто отличная! Правда даже года не отработала, в декрет свалила.
– Ага, – вынуждена была я с ним согласиться. – Вообще самая лучшая. Хоть и молоденькая совсем. Такая… на Макса чем-то похожая. Вроде спокойная, как мамонт, а взглядом к стенке приколачивает.
– Точно, – подхватил Белов. – И дрючила нас, как никто больше. А произношение у нее зверское. Она, короче, всю жизнь в Англии жила, но кто-то из родителей – русский, поэтому она на двух шпрехает идеально. А уж такая холодная, как гребаная Мэри Поппинс…
Мира откинула листок, а Макс положил на пол колоду, после чего они переглянулись.
– Где, ты сказал, она живет? – спросил парень.
Немного странная реакция удивила и Белова:
– Спакуха, Казанова. Она молоденькая, но даже тебе не по зубам. И дите у нее…
– Где? – повторил Макс вопрос, показывая, что его невозможно будет увести в сторону.
Белов недоуменно глянул на меня, будто я могла ему объяснить, что происходит, но потом ответил:
– Так рядом с моим домом. У нас детская площадка общая, она там с ребенком гуляет по вечерам. Вчера ее видел в пять. А что?
Танаевы уже поднимались на ноги:
– Поехали, сейчас начало шестого, – полностью прояснил ситуацию Макс, а Мира добавила:
– Познакомиться хотим с этой вашей… Снежной Королевой. Представите ей новых учеников?
Белов проворчал что-то вроде «да она вообще вряд ли до нашего выпуска в школу вернется» и «почему при приеме в гимназию не требуют справку от психиатра?», но ему никто не ответил. Я тоже была в полном недоумении. Даже в машине все попытки заговорить сходили на нет. Хоть с Беловым начинай общаться, честное слово!
К счастью, учительница оказалась на площадке. День был относительно теплым, поэтому она сидела на скамейке с книгой в руках, а ее маленький сын, вероятно, уснул в стоявшей рядом коляске.
– О, Костя, – она оторвала взгляд от книги и широко улыбнулась – раньше я за ней такой эмоциональности действительно не замечала. – И Даша? Здравствуйте, здравствуйте.
Мы поприветствовали ее тепло, а я мельком успела заглянуть и к мирно сопящему малышу.
– Я вот почему-то так и думала, что вы встречаться начнете, – заявила она.
– Да нет, мы не встречаемся! – ответила я, стараясь не сильно шуметь.
– Встречаемся, но не сильно, – добавил Белов.
Танаевы почему-то застыли поодаль, и только теперь медленно подходили. На лице у Миры было какое-то странное удивление: широко распахнутые глаза и подрагивающие губы, будто она хотела что-то сказать, но не знала, что именно.
Снежная Королева повернулась к ней… И тут же поднялась со скамейки, постепенно приобретая похожее выражение.
– Ты… Но как же тебе удалось…
Теперь Мира улыбалась с явным облегчением:
– Привет, – как-то неуверенно она обратилась к нашей учительнице.
– Привет, – та даже протянула к ней руку. – Седьмая? Это ты мне писала?
– Девятая, – ответила Мира с трогательной улыбкой, будто вот-вот заплачет. – Писал мой брат.
– Брат? – голос Снежной Королевы резко изменился. Лишь теперь она увидела только что подошедшего Макса. И выронила книгу на землю. Теперь уже выражение радости на ее лице быстро менялось на… удивление? Скорее, страх.
Мира с Максом переглянулись, не понимая, что вызвало такую реакцию. Ну, а уж мы с Беловым вообще ни черта не понимали, так и стояли, отвесив челюсти.
– Костя, Даша, – Мира шагнула к нам. – Пожалуйста, оставьте нас сегодня. Она – наша старая знакомая. Мы хотели бы поговорить…
Белов соображал быстрее меня и в руки себя брал успешнее:
– Старая знакомая? Верю. И как же зовут вашу старую знакомую?
И ведь действительно, ее имя-отчество мы, кажется, не упоминали, называя ее по привычке Снежной Королевой. А Мира явно не знала ответа на этот вопрос, стушевавшись. Но тут вмешалась сама учительница:
– Костя, пожалуйста!
Продолжать настаивать на своем неуместном присутствии было бы глупо, поэтому я кивнула, подхватила Белова за локоть и повела с детской площадки. Он заговорил, только когда мы вышли на аллею, ведущую к моему дому:
– И что ты об этом думаешь? У меня вообще никаких версий не вызревает.
– У меня тоже, – я вдруг почувствовала в себе решимость. – Но знаешь что, Белов, они скрывают от нас слишком многое, чтобы называться нашими друзьями!
– Согласен. И это… сейчас… было охереть как странно.
– Именно! Надо уже просто взять их и вытрясти! Лучше по одному, вдвоем они непобедимы. Мира? – предложила я, как мне казалось, более слабое звено.
– Нет, лучше Макс – он хоть и не такой разговорчивый, но относится ко всему проще. И увиливать не умеет. Берем и трясем!
– Завтра Мира идет в парикмахерскую после школы! – вовремя вспомнила я.
– Зашибись! Значит, завтра после школы мы составим Максу тесную компанию.
– По рукам, Белов.
– По рук…
– Даша? – перед нами стояла моя мама.
– Ой, – сказала я.
– Здрасьте, – по-своему ойкнул Белов.
Она смотрела на него с тщательно скрываемым любопытством. Наверное, до сих пор втайне так и подозревала, что я встречаюсь с Максом, а тут совершенно незнакомый парень провожает меня домой. Это хорошо, что я ей про действующих лиц своих трагедий не рассказала, а то бы она сейчас шлепнулась в обморок, узнав, что это тот самый говнюк.
– Здравствуй…? – вопросительное выражение оставляло паузу для имени. Пришлось представить:
– Мам, это Костя – мой одноклассник. Мы у Танаевых сидели, вот и пошли… эмм… вместе. Костя, это моя мама – Мария Сергеевна.
– Очень приятно, – угрожающе заявила мама. – А то я уж думала, что в Дашином классе, кроме Танаевых, других учеников и нет. Белов ведь, да? Я встречалась с твоими родителями. Ты на маму очень похож.
Костя кивнул, а я внутренне выла. Ну вот зачем эти приветственные речи? Не могла, что ли, тихонько мимо пройти? А если бы я с парнем своим шла после свидания, то вообще бы от стыда сгорела.
– Пойдем, Костя, чай у нас выпьешь, – добила родительница и, не слушая монотонные возражения, потащила нас в подъезд.
Родители специально, что ли, обучаются в какой-нибудь спецшколе доводить любую простейшую ситуацию до крайней неловкости? Отец не ударил в грязь лицом, гаркнув:
– Доча! Что-то ты повадилась разных мужиков в дом водить! – доброжелательно протягивая Косте руку. – Ты уж определись, всему району голову не морочь.
На иронично изогнутую бровь Белова пришлось прокомментировать:
– Макс с Мирой вчера на ужин приходили.
В общем, чаепитие вышло крайне неудачным. Одноклассничек мой держался из последних сил, отвечая на какие-то вопросы мамы, и при первой же возможности свалил. А после его ухода мне еще пришлось краснеть под вопросительно-удивленными взглядами однофамильцев.
– Да не встречаюсь я с ним! – не выдержала я слишком многозначительной паузы. – Просто у Танаевых сидели вместе!
Но любопытство их я, кажется, утолить не смогла, позорно бежав в свою комнату. Успокоившись, я вспомнила о сегодняшних странностях. Вот тут, действительно, было, о чем подумать.
На следующий день после уроков мы действовали по оговоренному сценарию. Выпроводили Миру в парикмахерскую, подхватили Макса под руки, усадили в его же машину и заявили, что очень хотим к ним в гости. Основное представление должно происходить за стенами их жилища, чтобы не привлекать внимание прохожих.
Белов подтолкнул озадаченного Макса к дивану и прищурился, оценивая фронт работ.
– Так, Танаев, сейчас ты нам все выложишь! Отвечай на вопросы без утайки! Откуда вы знаете Снежную Королеву, а?
Макс почесал висок:
– Может, пусть лучше сестра на ваши вопросы отвечает? Вас давно надо посвящать в курс дела, но из нее рассказчица получше…
– Ну уж нет! – Белов вовремя сообразил, что Макс просто снова отводит разговор. – Здесь и сейчас! Сдавай-ка, партизанишка, полицаям свой отряд, – получил довольно задумчивый отрицательный взмах головой и добавил: – У нас с Николаевой куча орудий пыток!
– Валяйте, – Макс откинулся на спинку дивана. – Вечер обещает быть томным.
– Ну, ты сам напросился! – Белов возмутился такому спокойствию и подошел к жертве допроса ближе, осторожно протянул руку и, не дождавшись реакции Макса, воткнул палец ему в ребра. Не знаю, чего он добивался, но подопытный даже не поморщился, терпеливо ожидая, к чему приведут эти пересчеты его ребер.
– Ты чего? Совсем щекотки не боишься? – уточнил Костя.
– Не очень-то, – и без этого ответа все было предельно очевидно.
– Та-а-ак, – экзекутор оставался разочарованным недолго. – Значит, включаем тяжелую артиллерию! Будем бить по самому больному, прямо ниже пояса!
«Пациент» почему-то не испугался. Возможно, что даже ему стало интересно, что это означает. В это время Белов занырнул в комнату Макса и вынырнул оттуда с его ноутбуком.
– Запаролен? – уточнил он грозным голосом.
– Неа, – ответил хозяин, подыгрывая, чтобы узнать, что же будет дальше. Мне тоже было очень интересно.
Белов включил ноут, минуты две рыскал в поисковике и потом с торжествующей улыбкой повернул монитор к Максу, объясняя:
– Будем использовать самый подлый способ, а именно – психологическую проблему нашего неразговорчивого клиента. Посмотрим, как он запоет после порнушки! Ха-ха, пулемет Максим, испугался?!
«Пулемет Максим» не особо испуганно глянул на него, как на полного придурка, и я в этом с ним внутренне согласилась. В общем-то, нам не слишком многое было известно о его психической травме, а вдруг он сейчас слетит с катушек и изнасилует потом нас обоих? Хотя по спокойному лицу Макса было видно, что этого вряд ли можно опасаться.
Белов запустил видео, сопровождающееся фальшивыми охами и хлюпающими звуками. Я не знала, куда именно отвести взгляд, чтобы случайно не покраснеть, но Костя в это время подлетел ко мне, схватил за талию и плюхнул на диван рядом с Максом.
– Это для усиления эффекта! Будешь играть у нас роль женщины, Николаева! Справишься?
Все это было уже до невозможности смешно, но я старалась держать себя в руках, уперев взгляд в потолок.
– Так, напарница, проверяй, есть ли там эффект? – он содрал меня с потолка и кивнул на ширинку Макса, которая внешне признаков потусторонней жизни не подавала.
– Не буду я проверять! – возмутилась, однако, едва сдерживая хохот.
Сам Макс и спас меня от припадочного веселья:
– Ты бы хоть что-нибудь с сюжетом нашел, чтоб не так скучно было, – а потом прокомментировал разочарование Белова: – На меня порно не влияет. Вообще. Суть моей проблемы не в возбуждении, а в обязательном человеческом присутствии. Долго объяснять… В общем, не влияет. У тебя будет гораздо больше шансов, если ты сейчас об меня сам тереться начнешь. Не знаю, что из этого получится, но со своей стороны обещаю хотя бы попытаться.
– Нет! – Белов выставил вперед открытую ладонь. – Этот вариант мы пока попридержим.
Сам он наклонился к экрану и, вероятно, попытался все же уловить суть сюжетной линии.
– Вообще, что ли, не влияет? – это было скорее любопытство, чем часть допроса. – Прям нисколечки? – продолжал он разговор с самим собой. Поразился, но смирился: – Ну да ладно.
Он захлопнул ноутбук, после чего демонстративно глубоко задумался, уперев кулак в лоб. Еще через несколько секунд выдал:
– Так, Николаева, все варианты, которые ты предложила, мы уже перебрали, – так это я предложила?! – Значит, будем переходить к более жестким мерам! Тащи кастрюлю с ледяной водой! Я его подержу, а ты обольешь!
Макс зыркнул сначала в мою сторону, но тут же снова посмотрел на Костю. Сощурился.
– Ой-ё… Николаева, а чего он на меня так смотрит? – тот отпрыгнул на шаг назад. – Николаева! – уже с некоторой долей истерики. – Сделай что-нибудь! Мне еще рано умирать!!! Да-а-а-ашка!
Я уже смеялась в голос, аж слезы на глазах выступили:
– А что я могу сделать, Белов? Я вообще не знаю, чем его пронять можно! – чуть подумала и вспомнила: – Только знаю, как ему настроение поднять!
– Действуй, любимая, действуй! Спаси меня, родимая! – верещал Костя, хотя Макс даже не шелохнулся. Конечно, он переигрывал, но в целом сцена выходила презабавной.
Я обхватила Макса за шею и чмокнула в щеку. Потом наклонила голову, чтобы заглянуть в лицо. Максим по-прежнему смотрел исподлобья на Белова. Пришлось повторить. И еще пару раз. И еще десяток, все время не выпуская его шею, чтоб не увернулся.
– Во-во, Николаева, работает, – шепотом, будто боясь спугнуть утихомирившегося зверя, забормотал Белов. – Продолжай. Щас мы его размягчим, как булку в молоке.
Лицо Макса оставалось хмурым, но уголок рта чуть дрогнул – словно он сдерживался, чтобы не начать улыбаться.
– Ага! – победоносно воскликнула я, показывая пальцем, что все вижу. Этого Макс уже вытерпеть не смог, отвернулся от меня, но улыбался во весь рот. Белов ржал, аж пополам сложившись. Я снова попыталась обнять Макса, чтобы продолжить казнь, но тот легко отбивался и мне даже на секунду показалось, что я слышу тихий смех.
– Все, все! Хватит! – взмолился он о пощаде. – Костя, оттащи от меня эту лизунью уже в конце концов!
– Лизунья, к ноге! – сквозь смех поддержал тот друга. Я обиженно надулась и отодвинулась от Макса, хотя перестать улыбаться возможности не было.
– Ну что, – Белов вспомнил о цели всего этого бардака. – Созрел для ответов?
Макс снова откинулся на спинку дивана, продолжая улыбаться.
– Костя, я просто думаю, что Мира рассказала бы лучше…
– Ты мне друг или портянка? – уточнил Белов.
– Друг, – уверенно выбрал Макс. – Просто… Так всего много… Я не знаю, с чего начать, чем закончить и, вообще, как об этом говорить.
Теперь Белов уже не смеялся, говоря серьезно и тихо:
– Давай тогда постепенно. Хорошо? Мира – твоя родная сестра?
Макс задумался ненадолго. Я испугалась, не слишком ли резко начал Костя. Но, возможно, он прав, делая ставку на наши взаимоотношения. Дружбы не бывает на пустом месте. Дружба – это, помимо прочего, и отсутствие тайн. В крайнем случае, Макс не ответит ничего. Но он ответил:
– Если ты имеешь в виду, одни ли у нас с ней биологические родители, то нет. Но мы вместе с самого рождения, поэтому роднее не бывает.
Я сначала напряглась, но быстро сообразила: они не врали, что являются братом и сестрой. Для них все так и было, независимо ни от чего другого. Они говорили так, как чувствовали, потому что всех тонкостей каждому не объяснишь. И решила тоже задать вопрос:
– А Снежная Королева… Вы ее знаете по детдому? Она тоже была там?
Макс повернул лицо ко мне и смотрел в глаза долго-долго, просчитывая, может ли мне сказать правду:
– Не по детдому. Туда мы попали только в двенадцать. Мы знали ее еще раньше. По другому месту. Я называю его просто «дом», а Мира – «ад».
Веселье схлынуло волной мурашек. И я, и Белов знали, что он не врет. И от этого стало еще страшнее, просто до льда по венам. Что-то на самом деле жуткое было в их детстве, и психологические травмы Макса – не пустой звук. Все это оттуда. И их нерушимая связь, большая, чем у близнецов, – оттуда.
Костя сел с другой стороны от Макса и хлопнул его по спине.
– Послушай, если ты на самом деле считаешь нас вашими друзьями, то можешь все рассказать. Я серьезно. Иногда нужно с кем-то поделиться. Поверь, ни я, ни Дашка не отвернемся от вас, что бы…
– Потом как-нибудь, со временем, – оборвал его Макс. – Вы и так чего-то припухли. Пойдемте кофе, что ли, выпьем?
Он совершенно не стеснялся собственной откровенности – это было видно. И не тяготился прошлым. Они не рассказывали только потому, что не привыкли кому-то что-то рассказывать. Вот и все. Уверена, что и Мира была того же мнения.
– Еще только один вопрос, – сказал Костя, направляясь вслед за ним на кухню. – Там, в Москве, у тебя какие-то проблемы?
Макс повернулся к нему:
– Проблемы есть, но не такие уж серьезные, как ты мог бы придумать. Просто дела, которые надо закончить. Миру я не хочу брать потому, что пора ей уже жить нормальной жизнью.
– Не волнуйся, – решила ответить на этот раз я. – Мы за ней тут присмотрим, если потребуется.
И он снова улыбнулся.
Пришедшей через час Мире мы рассказывали о том, что тут вытворяли, и о том, что потом нам рассказал Макс. Она на нас обиделась за то, что самолично не могла это лицезреть, а потом предложила помучить в следующий раз брата вместе.
Комментарий к Глава 8. Допрос с пристрастием
В начале главы герои играли в «Тысячу» – кстати, моя любимая карточная игра) Если кто-то не в курсе, то ситуация была примерно следующая: если Макс был уже на бочке (то есть до тысячи осталось 120 очков), то захвалить червовой матерью после одной удачной взятки – это победа во всей партии. Партия может длиться от двадцати минут до нескольких часов. «Считать карты» – это отличное умение, помогающее в этой игре, когда человек отслеживает все выбывшие карты, кто что скидывает, прикрывая «отца» и «мать», которыми потом можно будет перебить козырь, то есть точно знает, какие карты и какая хваль осталась на руках. То есть частично победа зависит от везения, частично – от умения «считать».
За возможные косяки простите.
