Текст книги "Экзамен по социализации (СИ)"
Автор книги: Оксана Алексеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Занимайся. Но если что-то подцепишь или какая телка от тебя залетит, то придушу самолично. И тебя, и ее, и сестру твою, чтоб свидетелей не осталось. Понял?
– Понял, – ответил Макс равнодушно, как обычно.
Но Сан Саныч сам решил организовать парню «первый раз», приведя одну из милых и не особо затасканных девочек из клуба. Пусть хотя бы так… если уж мальчику приспичило. Хотя тому уже шестнадцать, со сверстницами он не общается, может, без помощи Сан Саныча слишком сильный ребенок и делов каких неприятных натворит.
Первый раз, по сравнению со всеми последующими, был слишком скоротечным и скомканным. Но Макс уже тогда понял, что это удовольствие он больше ни от чего получить не смог бы. Чрезвычайно приятная эмоция – когда внутри организма происходит больше, чем снаружи, хоть и под воздействием внешних факторов в виде ласковых ручек девушки. А утром, когда та же красотка снова полезла к нему, он вдруг понял – именно она ему больше и не интересна. Он уже знает, как она стонет, как приятно внутри нее, как она ведет себя во время и после. Какой смысл повторять это прекрасное запоминающее действо с тем же самым человеком, если на свете еще около трех миллиардов женщин? Наверное, когда они все закончатся, он перейдет и на мужчин, но это будет после всех трех миллиардов. Поэтому довольно холодно он выпроводил девушку из своей комнаты, и уже в то утро Сан Саныч увидел незначительные изменения в его поведении – спало извечное непроницаемое напряжение Макса, который впервые нашел свои эмоции хоть в чем-то. О контрацепции Сан Саныч упомянул еще раз сто, но дисциплина – это не то, чему нужно было обучать этого мальчишку.
С тех пор Макс только в этой сфере и разрешил себе расслабляться. Это никак не могло повредить его здоровью или Мире, а значит, можно себя не ограничивать. Впереди его ждали еще несколько проституток, а потом выяснилось, что и девочки в школе тоже непрочь поразвлечься. Главное – выбирать тех, кто не слишком заботится об условностях, кто провожает его задумчивым взглядом – с ними просто проще. Некрасивых и застенчивых Макс оставил тоже на потом, поставив их в очередь сразу перед мужчинами.
Таким образом, странная психология Макса все же устаканилась в какой-то точке. Сестра долго хмурилась; и все же, как и Сан Саныч, тоже в конце концов пришла к мысли о том, что этот выход далеко не самый страшный. Она уже была достаточно взрослой, чтобы понимать, что ее брат привлекателен для женщин – не только внешностью, но и своей силой, уверенностью в каждом движении, напором, особенным взглядом и короткими, но емкими фразами – все это выделяло его из ряда типичных бабников. Женщины склонны сдаваться, так почему же не сдаться тогда тому, кто этого действительно достоин? С чего бы ему не пользоваться своими дарами ради этого, раз больше он ни в чем не нашел удовольствия? Уж точно лучше, чем наркотики – а этого Мира, знающая, чем занимается новый папаша брата, боялась больше всего. Она никогда не влюблялась, поэтому не могла себе представить, что происходит с девочками после того, как Макс их «миновал». Заочно жалела их, но брата она все же любила больше.
Еще почти через два года интернет-поиски Макса наконец-то увенчались успехом. Он натолкнулся на одном из форумов, тематически вообще не связанном ни с чем подобным, на сообщение: «Ищу Первый Поток».
В этот миг он ощутил внутри что-то настоящее, сродни оргазму, но более мягкое – его сердце забилось быстрее, а кровь прилила к вискам. Конечно, это могло быть совпадением, под этим сообщением могло прятаться совсем не то, что он искал, но интуиция вопила – это не так. Сильно укрепляло уверенность то, что сообщение было написано на шестнадцати языках – очень показательный знак для тех, кого с рождения учили говорить еще на двух, кроме русского. Это было послание, понятное только своим. А значит… возможны несколько вариантов.
Первый – начальство Организации или начальство начальства Организации продолжает существовать. Они разыскивают тех, кто в тот злополучный день был на задании, чтобы воссоздать эту структуру?
Второй – Первый Поток, все восемь человек или меньше, были разбросаны по миру. Возможно, кто-то из них закидывает вот такие весточки, чтобы разыскать своих братьев и сестер.
Третий – враги, уничтожившие Организацию, ищут тех, кого в тот день не смогли убить. Чтобы закончить дело.
Семнадцатилетний Макс до сих пор выходил из дома только с телохранителем и одновременно водителем, с ним же он и отправился в интернет-кафе. Он не знал, каковы возможности у «ищущего Первый Поток» отследить его местоположение, но решил не рисковать. Пусть ищут по всей Москве. Она как раз настолько мала, что тут можно спокойно спрятать целую армию солдат.
Набрал указанные координаты и отправил: «Кто ты? Где ты? 7-3п».
Именно так обозначались их номера на бирках униформы, поэтому представитель или дитя Организации сразу поймет, что это значит.
Ответ он получил только через месяц, ежедневно наведываясь в разные места, предоставляющие интернет-услуги, которых, кстати, оказалось не так уж и много. В сообщении, снова заставившем сердце Макса сменить ритм, значился город и номер профильной школы с языковым уклоном – видимо, предлагалось место встречи. И подпись, самое главное – подпись: «5-1п».
Пятый или Пятая Первого Потока! Уцелевший, выживший, близкий, как родственник… и далекий, потому что Макс не знал точно, кто это. Потоки содержались и тренировались изолированно друг от друга – Третий Поток не знал Первый по номерам, но лицо, конечно, должно быть знакомым. Пятый или Пятая Первого Потока… Или западня.
И именно это остановило Макса от дальнейших действий. Если это ловушка, то он подставит под удар и Миру – а это недопустимо. Обсудив это с сестрой, согласился, что риск не оправдан. К тому же он понимал, что Мира не так, как он, заинтересована в поисках ответов на старые вопросы, она уже на всю катушку жила новой жизнью, поэтому и он решил отложить эту информацию на неопределенное «потом», которое наступило скорее, чем они оба тогда предполагали.
========== Глава 7. Щит ==========
Из больницы снова позвонили, когда Макс находился в детдоме у Миры. Заканчивалось лето, а это значило, что скоро у них будет меньше свободного времени, чтобы находиться рядом. После нее Макс отправился сразу в уже такую привычную кардиологию.
Проблемы с сердцем у Сан Саныча были и раньше. Но после того, как месяц назад его все-таки подстрелили, ситуация резко усугубилась. Ранение было несерьезным – пуля прошла навылет, не задев жизненно важных органов, но свое дело сделала – подорвала и без того шаткое здоровье.
Сначала парень зашел к лечащему врачу, от которого и поступил звонок.
– Здравствуйте, Максим, заходите, – пробормотал невысокий полноватый мужчина с волосами, вечно торчащими клочьями, как у пьянствующего сантехника, а не одного из лучших кардиологов Москвы. – Да-да, снова критическое состояние.
– Какие нужны лекарства? Средства? Оборудование? – российская бесплатная медицина могла творить чудеса при достаточной оплате.
– Нет-нет, – врач замахал рукой. – Все есть. Я хочу вам прямо сказать, что шансов на полную реабилитацию немного. Александр Александрович хорошо держится, но…
Все это Макс знал и без него. Видел, как старик сдает позиции на глазах.
Возле VIP-палаты стояли телохранители. Они кивнули Максу и пропустили внутрь. Но там, к его удивлению, присутствовал и еще один человек, с которым мальчика познакомили несколько лет назад. Юрий Никитич – юрист и очень доверенное лицо Сан Саныча.
– Садись, сынок, – сегодня голос больного был немного бодрее, чем вчера. Может, и обойдется еще?
Макс сел в кресло и приготовился к серьезному разговору, которого ждал уже давно.
Но Сан Саныч начал с другого:
– Если бы тебе пришлось выбирать – я или Мира, то кого бы ты выбрал?
– Миру, – не задумываясь, ответил парень. Старик знал, что мальчик к нему привязан, но даже в этом случае приоритеты у Макса никогда не менялись.
– Это правильно, – ответил больной. – Может, именно поэтому ты меня и поймешь. Если бы мне пришлось выбирать между тобой и Аленкой, то я бы выбрал…
– Аленку, – закончил Макс. – К чему это?
Мужина устало улыбался, про себя отмечая, что парень сильно повзрослел и изменился с их первой встречи. И изменился в лучшую сторону, а в этом была и его заслуга.
– Именно потому, что я выбираю Аленку, ты мне и нужен. По завещанию все мое имущество переходит к тебе. Ты ведь знаешь всю систему – тот, кто получит мои клубы и торговые точки, вместе с этим получит и всю распределительную сеть. Ценность наследства – не в этих клубах, а именно в ней. Поэтому дробить имущество на нескольких собственников совершенно недопустимо – все развалится к чертям, а это многим не понравится. То есть мне нужен один наследник, и это ты. Юра, объясни подробности сам.
Макс перевел взгляд на юриста, который прочитал свою лекцию быстро, иногда проглатывая окончание слов:
– Так, я тебе сейчас схему юридическую расскажу, постараюсь попроще. В общем, все имущество, квартира, весь бизнес Александра Александровича переходит к тебе, согласно завещанию. На твой счет уже давно переводятся деньги – их тебе хватит на безбедное существование в течение нескольких лет. Этими средствами ты можешь распоряжаться уже сегодня.
– И при чем тут Аленка? – не удержался Макс.
Юрист поправил очки и терпеливо продолжил:
– Если завещания нет, то имущество переходит к наследникам первой очереди равными долями. Это ты и Алена. А как ты уже знаешь, это, – он выделил слово, – имущество нельзя дробить. Если же составлено завещание на тебя, то Алена юридически сможет его оспорить. Она не станет оспаривать – мы это знаем, но тут самое главное, что это право у нее есть. Дальше. Если нет наследников первой очереди, тогда вступают другие претенденты. Соловченко Николай Игнатьевич, – это было паспортное имя «Святоши», – являясь родственником, может претендовать на наследство по представлению. Понимаешь?
– Не очень, – Макс уже примерно осознавал, зачем Сан Санычу на старости лет понадобился сын, который «может за себя постоять», но ему требовались подробности.
– Соловченко получает право на наследство только и только в том случае, если прямых наследников нет. Если ты, например, просто не доживешь до момента вступления в наследство – а это полгода после кончины завещателя – следующим наследником становится Алена, даже без завещания, как наследник первой очереди. Таким образом, пока ты жив, никто про Алену и не вспомнит. Ты в списке смертников будешь стоять перед ней.
Вот. Теперь понятно. Он брал из детдома не сына, а щит перед своей дочерью. Можно сказать, что Сан Саныч не прогадал, выбрав на эту роль единственного, кто сможет с ней справиться и понять причины такого цинизма.
– То есть вы уверены в том, что это именно Святоша пытался вас убить? Ему нужен ваш бизнес полностью, а не какая-то там управленческая должность.
– Теперь уже уверен, – отозвался Сан Саныч.
– Я все равно не понимаю, – размышлял Макс. – Если вы так сильно боитесь за дочь, то почему бы просто не написать завещание в его пользу? Отдайте ему все, пусть подавится. Ведь он в любом случае останется в верхушке вашей сети, продолжая грести бабло. Алене вашей все равно из этого ничего не перепадет. Ради чего риск?
Ответил ему снова юрист:
– Максим, я же тебе объяснил. У Алены останется первостепенное право оспорить завещание, наш суд в таких делах обычно принимает сторону прямых наследников. Даже если все просто подарить Соловченко, он ее уберет для подстраховки. Поэтому это не вариант.
– Теперь ясно. И что я должен делать?
– Когда тебе исполняется восемнадцать? Через семь дней? – Макс кивнул приемному отцу. – Я постараюсь прожить и это время, и гораздо дольше. Но что-то сомневаюсь, что буду высылать тебе новогодние подарки. Сразу после моей смерти Юра подаст документы об оглашении завещания и все, что там нужно. Но до вступления в наследство, то есть шесть месяцев, ты должен быть в недосягаемости от Святоши. Поэтому берешь свою сестру и укатываешь куда подальше, где он тебя не достанет. Понял?
– Почему только шесть месяцев? А потом? Разве он не захочет достать меня потом?
– А потом, – это уже снова Юрий Никитич, – смысла не будет. После того, как ты вступишь в наследство, у него уже не будет никакой юридической возможности его получить. И если он не захочет терять свое место, то ему сразу станет выгодно, чтобы ты жил. Соображаешь, какая игра? Если протянешь полгода, потом будешь жить припеваючи.
– Я могу просто убить его. Прямо сегодня, – пожал плечами Макс, который всегда искал более простые пути.
– Сынок, – улыбнулся мужчина, – ну что же ты как маленький. Я сколько раз тебе объяснял? Он сейчас во главе структуры, хоть и не собственник – убей его, и вся структура встанет против тебя. И тогда тебе уж не дадут жизни ни через полгода, ни через год.
– Ладно, я все понял. И желаю вам дожить до новогодних подарков. Мне будет жаль… когда… Но я уеду с Мирой, как вы и сказали. Только один вопрос напоследок – что мне потом делать со всей этой индустрией?
– Что хочешь! – вот теперь голос Сан Саныча стал гораздо тише, чем вначале. Похоже, сильно переутомился. – Что хочешь, то и делай. Возглавляй. Или просто получай свои дивиденды – Святоша их тебе отработает, мало не будет. Или разрушь ее со временем и продай по кирпичикам – мне все равно. А потом, когда все закончится, отправь моей Аленке новогодний подарок от меня.
Сан Саныч уснул до того, как Максим успел выйти из палаты. Но его окликнул юрист:
– Максим, – очень тихо, почти шепотом. – Не вздумай приезжать на похороны. Отдай свой долг человеку, который очень старался быть тебе отцом – выживи.
Документы из детского дома они забрали первого сентября, как только стали совершеннолетними. Потом из школы. Перевод денег с открытых Сан Санычем счетов на новые, чтобы невозможно было отследить. И другие формальности, которые и обусловили опоздание Танаевых на начало учебного года в языковой профильной гимназии.
Они сразу сошлись во мнениях, что сейчас наступил тот самый момент, когда стоит проверить город и школу – координаты, оставленные 5-1п. Прошло уже много времени, возможно, что там уже никого и нет. В том числе и ловушки. Мира пошла на эту уступку брату, понимая, что его туда тянет. Так почему бы не сейчас?
Пройти собеседование в гимназии не составило труда. Правда, Макса очень уговаривали пойти в 11 «Б» – там детей меньше, а его немецкий звучал просто потрясающе. В Организации у Макса вторым был именно он, и Танаевы рассудили, что лучше делать сначала ставку на немецкий, поскольку там нехватка учеников. А им непременно надо было поступить. Но после зачисления Макс отказался заниматься отдельно от сестры, и учителя были вынуждены уступить, потому что английский тоже у обоих звучал потрясающе.
Они и не думали сразу же столкнуться с кем-то из Первого Потока, гарцующим по коридорам. Не найдя вообще никаких зацепок, они решили задержаться там, где им понравилось. И оставалась вероятность, что оставивший сообщение наведается сюда позже.
* * *
Жизнь моя менялась в корне и слишком быстро. После того, как Макс насильно отсадил от меня Белова, ругаться с тем стало просто как-то несподручно. Он, кстати, тоже заметно остыл – возможно, что наше пребывание в одной компании все же снизило степень его ненависти ко мне, или он не хотел портить отношения с близнецами. Не только он – никто не хотел портить отношения с близнецами, а это значит, что меня просто продолжали игнорировать, но никаких активных действий ко мне больше никто не применял. Я даже начала ходить в общую столовую и больше не боялась одна пройти по коридорам. Слишком быстро все изменилось в лучшую сторону. Думаю, именно это и повлекло за собой мои дальнейшие ошибки. Дело в том, что в последние два года я привыкла себя во всем ограничивать, к беспросветному одиночеству; но в течение этого времени во мне взрослела девушка со своими желаниями. Я хотела быть, как все – гулять с друзьями, получать внимание от мальчиков, обсуждать с кем-то свои дела. И очень часто плакала не из-за физических, а именно моральных страданий, проклиная мимо проходящую жизнь. А неудовлетворенные желания не исчезают – они ждут своего часа, зреют, чтобы потом вылиться в гипетрофированной форме. Поэтому я почти сразу ощутила эйфорию от этих изменений, пытаясь компенсировать все упущенное.
С Мирой отношения становились все более близкими – каждый день мы шли домой вместе, очень много времени проводили рядом. Едва расставшись, я тут же снова набирала ее номер, чтобы обсудить очередное мелкое событие. Уверена, что я была немного навязчива, но Мира ничем не демонстрировала свое недовольство. Она была очень странной, и наверное, только поэтому принимала всю меня – со всеми достоинствами и недостатками. Мы часто ходили с ней по магазинам, когда Макс и Белов оставались на тренировки по баскетболу, или в кино, или в кафе. Даже посещение школы теперь стало радостью – я будто не могла остановиться, отвоевывая обратно свое место в пространстве. Например, не стала на уроках физкультуры сторониться остальных по старой привычке, садилась прямо в центре лавки, когда парни играли, в душ шла первая – я будто даже провоцировала их: ну же, только подайте голос протеста! Я и без Танаевых вас тут всех в щепки разнесу! Это сложно объяснить, но одноклассники будто подсознательно это чувствовали и не нарывались. Со временем даже прекратились шепотки за моей спиной. Да, они и сейчас, наверное, могли бы бросить мою обувь в унитаз или сказать что-то унизительное – я бы снова могла стать пострадавшей, но уже никогда – жертвой. Вот в чем отличие, оказывается. Но они и этого не делали. А может, Мира была права, и всем уже давно эта травля надоела? И после того, как даже Белов покинул поле боя, остальные окончательно потеряли интерес.
Макс относился ко мне ровно, но уже без той полной отстраненности, что была раньше или наблюдалась по отношению ко всем другим одноклассникам. Я точно знала, что это просто его поддержка Миры случайно затрагивает и меня. И если бы завтра мы с Мирой рассорились, то он тут же бы и забыл мое имя. И все равно меня полностью устраивало его молчаливое покровительство, хоть теперь оно уже и не требовалось. Кстати, девочек, злобно глядящих Максу вслед, в школе уже было несколько. Его это не тревожило, почему должно было тревожить меня?
В этом новом идеальном мире, естественно, должна была присутствовать и цистерна дегтя, иначе бы я просто сошла с ума от его идеальности. Белов, конечно, тоже постоянно находился поблизости – близнецы относились к нему точно так же хорошо, как и ко мне. Поэтому я терпела совместные посиделки и ленивые перепалки, благодаря жизнь за все остальное. Кстати, Мира тут же и рассказала ему о любопытном «сдвиге» своего брата, стоило тому только прямо об этом спросить.
Мама моя повела себя несколько странно – до недавнего времени переживающая из-за моего вечного затворничества, она почему-то и не обрадовалась моей внезапно появившейся общительности. Потребовала даже знакомства с новыми друзьями. Я привела подругу на обед, а мама, по всей видимости, была очень удивлена, увидев сногсшибательную красавицу в пальто от Армани вместо ожидаемой забитой девочки в рваном свитерке с чужого плеча. Мама, в отличие от меня, не постеснялась и задавать вопросы о детдоме, и в итоге была более чем удовлетворена результатами собеседования. Правда, вечером спросила меня о другом:
– А брат ее почему не пришел?
– Да я не знаю… Я предлагала, мам, честно! Но они с Беловым по своим делам поехали. Что ж ему – всю жизнь за сестрой таскаться? – я не кривила душой, просто удивилась этому вопросу. В конце концов, общалась-то я в основном с Мирой. Макс незримо и почти неосязаемо только физически присутствовал.
– Доча… просто я думаю, что этот Максим тебе нравится… А иначе, с чего вдруг такой ажиотаж вокруг них?
Я искренне расхохоталась. Ну придумает же любимая моя мамуля!
– Нет, мам! Но я его обязательно приведу, чтобы ты успокоилась.
Однако же после визита Танаевых в полном составе через несколько дней, во время которого Макс молча поглощал еду и односложно отвечал на вопросы, моя неумная родительница почему-то не успокоилась. Хоть больше ничего такого и не говорила, но требовала все больше и больше подробностей о каждой нашей встрече. Это выдавало ее тревогу за меня, но я-то знала, что тревожиться совершенно не о чем. Все дело было в том, что она просто всего не знала… Поэтому я и решилась наконец-то ей рассказать – как в девятом классе я подвела всех, как потом надо мной смеялись и никто со мной не разговаривал. Без подробностей, которые расстроили бы ее еще больше, просто прошлась «по поверхности» – и без того слишком сильно ее удивив таким длительным молчанием и вызвав к себе только усиление внимания с ее стороны. Но теперь она вместе со мной была благодарна Танаевым за то, что они вытащили меня из этой ямы. Совместные ужины с моими друзьями у меня дома стали уже еженедельной традицией, а отцу они вообще оба понравились.
Вот как, оказывается, живут нормальные люди? Как же это просто, весело и приятно.
Мы возвращались домой вечером от близнецов вчетвером. К сожалению, Костя тоже пошел со всеми меня провожать. Решили прогуляться пешком, раз уж октябрь, переваливший через середину, даже и не думал морозничать. Мы с Мирой болтали, когда у Макса затрещал сотовый. Он остановился, чтобы ответить. До сих пор я думала, что им не с кем разговаривать, но и Мира как-то сразу заметно напряглась и подошла к брату:
– Всё?
Тот кивнул. Она неожиданно обняла его, заставив опустить голову себе на плечо.
– Сочувствую. Он… был хорошим человеком. На похороны не получится…
Сам Макс не выглядел расстроенным, но я и не знала пока, как у него выражается плохое настроение. Было очевидно, что умер какой-то их знакомый. Мы с Беловым тоже подошли к ним.
– Мирамакс, – начал Белов тихо. – Это кто-то близкий? Что случилось?
Мира отпустила брата и повернулась к нам:
– Да. Умер приемный отец Макса. Вы нас простите, мы пойдем домой.
– Конечно… – было бы верхом бестактности сейчас спорить.
Я взглянула на Белова. Тот, конечно, тоже был не в лучшем настроении.
– Пошли, Николаева, провожу уж тебя. А то если тебя кто изнасилует, Танаевы меня потом прикончат.
У меня сейчас не было желания спорить или препираться. Я просто шла по едва освещенной аллее, а Белов плелся рядом.
– Ты знала, что у Макса был приемный отец? – поинтересовался Костя.
– Нет, – для меня это тоже стало шоком, почему я и решила ответить.
Еще через несколько минут:
– Слушай, я точно где-то читал, что нельзя усыновлять только одного ребенка, если у него есть родные брат или сестра! Уж тем более – близнец!
Я остановилась, сейчас проигнорировав свое отношение к собеседнику.
– Да, точно. А Мира сказала не «наш приемный отец», а «Макса»… Может, просто оговорилась? Или я даже не знаю…
Белов задумчиво глядел в сторону, соображая.
– Там у них с этим детским домом вообще много непонятного. Заметила, что о чем-то, даже вроде бы личном, они говорят спокойно, но на некоторые вопросы не отвечают никак?
– Ну, может, там что-то еще более личное, – я пыталась оправдать скрытность своих друзей, но понимала, что Костя прав. – Хотя все их разговоры о детдоме всегда сводились только к последним шести годам… Про детство мне лично не удалось узнать вообще ничего. И даже то, почему они пропустили год учебы.
Он задумчиво потер подбородок и поплелся дальше, я за ним. Тогда Белов снова заговорил:
– А тебе никогда не приходило в голову, что они неродные? Ну уж совсем не похожи. И это бы объяснило юридически, что усыновили только Макса.
– Внешнее сходство не всегда обязательно. Не придумывай уже полной фантастики, – на самом деле, я тоже хотела разобраться. Не очень приятно, когда от тебя что-то скрывает тот, кому ты готов выложить всю свою жизнь. – Я не знаю, Белов… Может, ты и прав. Но разве мы не должны уважать их личное пространство, раз уж являемся их друзьями?
Сейчас было не до споров, кто из нас им ближе, а кто дальше, поэтому я решила не тратить на это свои силы.
– Подожди, Николаева, подожди… – он ни на секунду не выныривал из своей задумчивости. – В общем, Макс как-то сказал, что потом, через полгода или чуть позже, ему придется вернуться в Москву. Миру он брать с собой не собирается – а это уже о многом говорит. Как минимум, что там его ждут какие-то проблемы. Больше того, уверен, что Мира об этом даже не знает. Он осознанно окружает ее людьми, связями, друзьями, чтобы потом было легче ее уговорить на это… Я так думаю. Ты же знаешь, что они без причины друг друга не оставят.
– Да, – вынуждена была согласиться и я. Выходит, что Макс и с Беловым составил примерно такой же разговор, как и со мной. Надеюсь, в щечку не целовал? – И тем не менее, разве мы имеем право, как друзья…
– Именно как друзья и имеем! – заявил Костя. – Если у них какие-то проблемы, разве мы можем оставаться в стороне? По-твоему, так друзья и должны поступать? Может, там просто с финансами какая-то напряженка, но это дело поправимое. Я что-то опасаюсь, что не без криминала… Уж слишком Макс… как бы это… подготовлен для любой драки. Черт знает, куда он там вляпался и как его оттуда вытаскивать.
– Я тебя просто не узнаю, – наконец я вспомнила, из чьего рта прозвучали такие пафосные речи. – Неужели тебе есть дело до кого-то, кроме себя самого?
Он недовольно скривился:
– Ладно, проехали. Я в любом случае собираюсь вытрясти из Макса все подробности. И помогу ему, если буду в силах. А ты можешь сделать то же самое для Миры. Или не делать ничего – выбор твой.
Какой интересный поворот событий! Получается, что я должна отказаться от своей первой настоящей подруги, лишь бы не оказаться в одной команде с Беловым? Конечно же нет. Я не настолько мелочна.
– Нет, Белов, я в теме, – подвела итог своим внутренним рассуждениям. – Стоит ли говорить, что ты со своей стороны должен прекратить все издевательства по отношению ко мне?
– Уже прекратил. Не заметила? – он снова улыбнулся своей паршивой ухмылкой. – Или чего ты ждешь? Извинений? Не дождешься.
До дома мы дошли молча. Наши отношения еще пока не вошли в ту стадию, где люди дружелюбно прощаются. Пока не вошли?
Перед сном я все же набрала номер Миры.
– Да, Дашуль? – голос был неожиданно бодрым.
– Ну что, как там Макс? Он расстроен?
Мира задумалась на секунду, видимо, понимая, что сегодня ввела нас в курс дела чуть дальше, чем изначально собиралась.
– Я не знаю, Даш, – она стала говорить тише и как-то обреченно. – Просто не знаю. Он такой же, как всегда. И… я была бы спокойнее за него, если бы он был расстроен. Меня… пугает это. Думаю, что стоит присмотреть за ним. Он никогда не срывался, и я не знаю, когда это произойдет впервые.
– Мы присмотрим за ним вместе, Мира, – ответила я ей серьезно.
Я знала и раньше, что ее немного беспокоит неэмоциональность брата, но тут она впервые сказала прямо, что, возможно, ему нужна помощь.
В понедельник Макс и Мира зашли в класс точно такими же, как и в последнюю пятницу. Никаких внешних изменений, подсказывающих, что у них случилось горе.
– Мы сегодня на тренировку после уроков, – сказал мне Белов перед тем, как уйти на место рядом с Мирой. – А вы погуляйте девочками, отдохните, поговорите. Вина бутылку в конце концов высосите. И уже прекрати говорить сама, а начинай слушать свою подругу.
Макс удаляющегося от меня Белова проводил полуудивленным взглядом. Даже его шокирует наше неожиданное примирение, чего уж говорить об остальных?
На самом деле, со своей «бутылкой вина» Белов, сам того не подозревая, попал в точку. Все мои одногодки уже пережили не одно алкогольное опьянение, кто-то курил, а кто-то уже бросил, кто-то попадал в переделки, кто-то выстраивал серьезные отношения, кто-то просто флиртовал направо и налево, а я всего этого была лишена. Стыдно признаться, но я начала вести себя как бешеная собака, сорвавшаяся с поводка, – металась туда-сюда сознанием, бесцельно и не задумываясь о последствиях, лишь бы наверстать упущенное.
В общем, позвонив маме и предупредив, что останусь у Миры до позднего вечера, я уговорила ее на пьяные девичьи посиделки. Подруга удивилась, но согласилась без долгих споров.
Странно, но я не опьянела. А вот у Миры глаза довольно быстро заблестели. Мы разместились уже прямо на полу возле дивана и, довольные, потягивали красную, не слишком-то приятную на вкус жидкость из бокалов. Хватали со смехом с тарелки сыр и разговаривали.
– Так что у вас там с Костиком? – очевидно, что речь не могла пройти мимо обсуждения мальчиков. Мальчиков! А не Белова.
– Ты о чем, дорогуша? – я сделала вид, что не понимаю.
– Ну, любовь там или что? Вы прямо заметно освежили свои отношения в последнее время, – она подмигнула.
– Ну Мира, – устало отмахивалась я, хотя почему-то хотелось смеяться. – Что за бред? Какая любовь?
Она недовольно скуксилась, но мгновенно переключилась:
– А кто из мальчиков нравится?
– Никто, – я с грустью пожала плечами. Конечно, я, как и все, хотела, чтобы мне дарили цветы и приглашали в кино. Как и все, я бы хотела влюбиться.
– Не переживай, Дашуля! Скоро кто-нибудь обязательно понравится, а ты понравишься ему, – она участливо похлопала меня по руке, делая очередной глоток вина. – Лишь бы не мой брат! – спохватилась она.
– За это не волнуйся! А ты сама? Присмотрела уже себе парня? На тебя-то вся школа любуется, только свистни.
– Мне тоже никто, – она печально вздохнула. – Там, в Москве, у меня был один мальчик. Мы целовались с ним столько раз! – она вдруг зашептала, нагнетая таинственности, но потом снова заговорила громче: – Но как-то чтоб прям влюбиться – такого не было… А тут кто? Костик твой, если только…
– Белов?! – я вывалила глаза на линолеум.
– А что? Хорошенький, умненький, беленький, сероглазенький, чего ты так удивляешься? Но я его кандидатуру не рассматриваю – не хочу влезать в ваши отношения.
Это было чуть более оскорбительно, чем тот факт, что у красавицы Миры настолько дурной вкус.
– Какие еще отношения? Бери – дарю!
– Попридержи-ка пока свой подарок! – на это я только возмущенно фыркнула. – У вас же прямо классический любовный роман: любовь из ненависти.
Эту тему я продолжать категорически отказывалась. Надо было переходить к более важному, но я не знала, какие можно задать вопросы, чтобы не обидеть девушку. Решила начать издалека:
– А что случилось с приемным отцом Макса?
Она погрустнела:
– У него сердце больное было. Умер в больнице. Он… не сказать, чтобы прямо шикарным отцом был, но очень многое сделал для Макса. Все же очень жаль.
