Текст книги "Время верить"

Автор книги: О. Шеремет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Мучается в Бездне, – закончила рассказ землянка Хлоя. – Олег создал Агни. Но он мой учитель и… и больше. Я найду его – и верну! Ведь это всё из-за меня… И пусть всем демонам тошно станет!

– Уже, – скривилась Сессен. – И ты в одиночку собралась сражаться против целого мира Хеля?

– Это Бездна, а не Хель, – насупилась Хлоя.

– Стоп, милые. Сессен, Хлоя – Жрица Стихий, у неё есть шанс. Олег, ах, Олег…

– Всё будет хорошо, Архимаг. А вы что здесь делаете?

Эльф выразительно покосился на дроу, тот – на меня.

– Лаэли, а чего этот чёрный так на тебя вытаращился, как двоечник на папин ремень?

Мы с Сессен расхохотались и подхватили девушку под руки.

– Мы ищем то, чего боятся… одни наши знакомые. А ты знаешь, где искать вторую половину души твоего друга?

– Н-нет…

– Тогда пойдём с нами – не заскучаешь.

Странное дело. Всё это… Нет, в жизни магов, как и в судьбах обычных существ, не бывает случайностей. И встреча с землянкой, Жрицей Стихий, которая без малого два с половиной года назад устроила такой переполох на Иггдрасиле. Кстати, интересно, почему он не в МУМИ, с такими-то способностями? А, Алхаст?

Не такие уж и сильные у неё способности, – ответил эльф. – И, потом, не всем нужен МУМИ. Для иных – как для Олега, например, – знание будет разрушительным.

Олег – твой ученик?

Да. Великая Свитла, одни неприятности… вот, теперь ещё и умереть умудрился.

Я покачала головой. Не могу привыкнуть к тому, что мы – не обычные смертные…

Линии хаоса, рыбки в чёрном, год не чищеном аквариуме, безошибочно ятнули меян вперёд, поворот за поворотом.

– Почему нам до сих пор не встретились местные аборигены? Одни грибы да червяки на колёсиках.

– Тут всегда так – то пусто, то густо. Но, Лаэли, на твоём месте я бы не жаловалась, – землянка продемонстрировала разорванную курточку и исцарапанные, в синяках и ожогах, руки.

Впереди – выход из тоннеля. В большую пещеру? Не видно противоположной стены.

Выйдя на край пропасти, мы разом ахнули, уронив челюсти на грязные скалы. Ну, только дроу и ларр были спокойны. И феникс ещё. Половинка души несчастного эльфа сидела на плече у хозяйки и чистила клюв.

Это была пропасть… яма. Бездна. Это напоминало воронку, сужающуюся вниз спиралью до невидимого дна. И каждый круг спирали – пещерный уровень, из которого мы как раз вышли. Наверху – ровный мертвенно-зелёный свет. Тишина наполнена хлюпающими и чавкающими звуками – а вот на противоположной стороне воронки мелькнула чья-то тень…

– Что скажешь, детка? Куда дальше?

– В Содом тебе через Гоморру, ушастый. Прекрати меня так называть!

– Так его, так, – пробормотал злопамятный феникс, но Алхаст решительно восстановил порядок, дав нам с дроу по шее.

– Вниз. Вон там есть тропинка, узкая такая… осторожнее!

Я/хаос отодвинули плиту, открыв потайной ход. Но могло быть потайным для меня/него?

– Плохое место, – нахохлился феникс.

Хлоя шикнула на него. М-да, надеюсь, в феникса, перевоплотилась худшая половина эльфа – иначе, у землянки плохой вкус.

За нашими спинами плита беззвучно вернулась на место. Морфей, до сей поры державшийся вполне сносно, прерывисто вздохнул.

Вскоре узкий коридор расширился, и от него стали отходить вполне такие лабиринтные ответвления. Кенррет остановил нас, а сам с Алхастом сунулся в один из таких коридорчиков. Когда они вернулись, в лице долговязого светлого не было не кровинки, а губы тёмного сжались в тонкую нитку.

– Что там?

– Ничего, – бросили они, не сговариваясь. – Не ходите туда.

– А вы?

– А мы будем проверять каждую.

– Магистр! – воскликнула Хлоя.

– Кенррет! – взмолилась я.

Но они были непреклонны, как никогда.

Мы продвигались вперёд. После каждого нового ответвления ребята всё мрачнели, и…

– Кенррет, не отводи взгляд, – попросила я шёпотом, догоняя дроу.

Он, пересилив себя, посмотрел мне в глаза – и я отшатнулась. Что могло вызвать такую боль, такую бессильную злость в глазах этого истукана?!

– Что… что это, Дарм'рисс?

– Девочка, тебе это ни к чему.

– Может, я сама за себя буду решать?

Он как-то неловко передёрнул плечами и кивнул Алхасту, сворачивая в очередной закоулок. Я последовала за друзьями.

Маленький круглый зал. Тёмно-зелёные вязкие струи стекают вниз, омывая острые мясницкие крюки, торчащие из стен. На этих… крюках… люди. Юноша-эльф и темнокожий мужчина с сединой в чёрных, как смоль, волосах. Зелёная жидкость смешивается с сочащейся из ран кровью и стекает вниз, в желобки, предназначенные специально для этого.

У мужчины не было глаз. У юноши – вскрыта грудная клетка… Но они – живы? Эти… души. Иногда они вздрагивали и корчились, но молчали.

Я, едва справившись с удушливой волной ужаса, прислонилась к стене.

– Они без сознания, – сказал через плечо Кенррет. – Мера милосердия! Их мир – боль. Плата за разорванную душу.

Алхаст бросил отчаянный взгляд на молодого эльфа, покачал головой.

– Нет, не он. Пойдёмте.

– Стой. те… нет, как? Неужели мы их оставим – так?

Алхаст обнял меня и подтолкнул к выходу.

– Это их выбор. Не наше дело.

– Но…

– Не стоило тебе смотреть. Они – все до единого – знали, на что идут.

– Как их можно спасти? – я нетерпеливо отстранилась.

– Принести сюда вторую половину души. Или – уничтожить её, стихийного духа.

Крепко сжала кулаки. Я вернусь сюда.

Наконец-то из одного ответвления выскочил один Кенррет.

– Нашли!

Хлоя с радостным криком рванулась в проход, но её остановила рука дроу.

– Нет.

– Да!

– Нет.

– Да, – я встала рядом с девушкой.

Ты хоть понимаешь…

Она должна увидеть это.

Зачем?

Так надо. Она любит его, и…

Женские глупости!

Мы ещё пару секунд мерялись взглядами, пока дроу не уступил.

За её психику сама отвечаешь.

Не удостоила его не единой мыслью.

На крючьях висел эльф – невысокий, светловолосый, со следами шрамов на красивом лице и на теле, обнажённом по пояс. У него были перерезаны сухожилия на руках и ногах, и от вен тянулись тёмные кровавые полосы.

Услышав нас, он неожиданно поднял голову и открыл мутные серебристые глаза.

Я вскрикнула. В сознании? Почему? За что?!

Хлоя пошатнулась в первый миг, но устояла – до хруста сжав зубы. Подошла к эльфу нетвёрдой походкой.

– Ты… кто? – в глазах эльфа метались огни безумия. – Ты… Хлоя?

– Я, – выдохнула, плача, девушка. – Я пришла. Агни!

– Погоди, – остановил её Алхаст и кивнул Кенррету.

– Давай. Извини, Олег, тебе придётся ещё потерпеть.

– У… чи…тель?

Дроу и светлый эльф осторожно подхватили тело остроухого мага и, сняв с крюков, опустили на пол. Из крепко сжатых губ вырвался глухой стон – а на мясницких крюках остались рваные клочья мяса со сгустками затёкшей крови… Тут я всерьёз собралась падать в обморок, но Хлоя меня опередила – и мне пришлось ловить её и аккуратно укладывать на пол рядом с эльфом. Хороша парочка. Агни пересел на моё плечо, видимо, доверяя больше, чем ушастым.

– Птенчик, ты знаешь, что нужно делать?

– Знаю. Держите его – будет дёргаться.

В последний раз феникс кинул огненный взгляд на бессознательную тушку Хлои.

– Прощай, бестолковая.

Он опустился на грудь Олега и влился в неё огненным комом. Эльф снова застонал и забился в руках чародеев – но после обмяк и, кажется, потерял сознание.

Я вздохнула. Алхаст машинально стал отирать окровавленные ладони о джинсы. Кенррет кивнул мне и присел возле свежевоскрешенного эльфа. Я положила ладони на виски Хлои. Её ресницы затрепетали и взлетели.

– Доброе утро, мышка соня. Вставай, ушастого обнимай.

– Что? Олег!

Эльф пришёл в себя, но, увидев физиономию Кенррета в дюйме от своего носа, дёрнулся, его лицо исказила гримаса отвращения.

– Дхаэроу!

– Не стоит благодарностей, – холодно ответил Дарм'рисс, поднимаясь с колен и отходя в сторону. На его лице не дрогнул ни один мускул Привык, конечно, но… но Я не привыкла.

Прежде чем Алхаст успел что-нибудь сказать, я нагнулась к эльфу. В серебристых глазах замерцало любопытство.

– Ты…

– Замолчи и слушай меня, – отчеканила я. – Ушастый, кем бы ты ни был, запомни…

– Стрекоза, какого демона? – фыркнул Кенррет.

– Да пошёл ты, рыцарь печального образа! Ты считаешь, что, если ты гордый, как орёл на вершине Эвереста, то кому-то от этого легче? Страдать в одиночку – о, да, это так благородно… но вам, тёмным эльфам, невдомёк, что вы этим ничего не добьётесь!.. Это не тебе, светлый. Тебе: если ты посмеешь оскорбить кого-то из моих друзей, я тебе поотрываю все части тела, которые считаю лишними. Ясно?

– Лаэли… Олег…. Я не понимаю, – лепетала несчастная девушка.

– Всё в порядке, Хлоя, – улыбнулась ей и снова повернулась к эльфу, села рядом на колени и занялась исцелением ран. – Простите меня, конечно, за грубость. Кенррет – не дхаэроу. Сволочь, да. Беспринципная дрянь, аморальное чудовище, бессердечное бревно…

Кенррет крякнул. Ну, давай, возрази мне… или я сейчас заплачу.

– И ещё много чего хорошего про него можно сказать. Но он – не дхаэроу.

Олег, опираясь на Алхаста, морщась, кое-как принял вертикальное положение и криво улыбнулся мне.

– Ты его так горячо и… оригинально защищаешь.

– Лаэли, прекрати! – Кенррет в бешенстве так рванул меня за плечо, что я едва устояла. Его голос был холоднее вечной мерзлоты. – Я не нуждаюсь в твоих оправданиях!

И тут я сделала то, о чём мечтала уже давно – я залепила ему пощёчину. Первую пощёчину в своей жизни.

– Думаешь, меня волнуют твои нужды? И не прикасайся ко мне, никогда!

Слёзы, уже не сдерживаемые волей, катились по щекам. Дроу застыл.

– Я ничего не понимаю, – вполголоса пожаловался спасённый.

– Они, наверное, тоже, – Алхаст первым пришёл в себя. – Ребята, не пора ли вам выяснить отношения? Только без трупов. Сейчас мы выведем Олега, и подождём вас минут десять.

Не говоря ни слова и не смотря друг на друга, мы с дроу сразу вышли из пещеры вслед за эльфами и Хлоей.

На секунду и подумала, что тёмный эльф и правда убьёт меня на месте… вряд ли его чёртова гордость была в состоянии вынести всё это. И всё же…

И зачем я это сделала?

После необходимых пояснений и искренних извинений Олега, принятых дроу с отсутствующем видом, мы дружно приняли позы мыслителей.

– Мы с Хлоей будем выбираться отсюда. А вы? Что вы здесь искали?

– Источник… неких излучений.

Эльф нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить.

– Когда я был там, что-то пыталось лишить меня сознания. Мило, конечно, но чёрта-с-два я на такое согласился. Источник этой силы находится где-то там, – и маг махнул рукой в сторону главного коридора. Мы переглянулись. Я пожала плечами.

– Спасибо, – снизошёл до эльфа дроу. – Мы пойдём туда.

Впереди… ох, ну это было не так уж и неожиданно.

В конце казавшегося бесконечным коридора был колодец огромной глубины – до самого заплесневелого неба Бездны. У противоположной нам стены стояло зеркало – такое же, как в Митерхе, но только всё целиком покрытое сеткой трещин. Поверхность была мутной и, казалось, пульсировала в такт мелодии…

– Ни с места! – от стены отделился демон, похожий на гаргула – горбатый, с серой кожей и когтистыми скрипучими шестью конечностями. Седая грива старого демона была откинута назад.

– Ни с места, – повторил он на магике, указывая на Эрика, вышедшего вперёд. Тот замер.

Демон стоял точно на грани какой-то невидимой черты и явно намеревался не подпускать нас к зеркалу ни на шаг ближе.

– Кто ты? Что это за зеркало? – потребовал Алхаст.

Архимаг, ну как же, ё-моё.

– Не подходите, – устало попросил обитатель Бездны. – Им только последнего жертвоприношения не хватает, чтобы открыть…

Сверху с диким визгом упали пушистые комочки и вцепились в демона. Брызнула шипящая чёрная кровь, хранитель зеркала дико закричал и пошатнулся. Как только его ступни пересекли невидимую границу, изо всех пор демона хлынула кровь. Он скукожился, словно шерстинка в огне… В этот же миг зеркало взорвалось миллиардами осколков, и откуда-то изнутри в этот мир хлынули потоки анти-структуры…. Линии хаоса ринулись наперерез этому страшному, и нас ослепил взрыв.

Кухня. Половники, кастрюли, кальян… Однокурсники и Алхаст, очумело трясущие головами.

– Что это было?

Если бы я знала…Ещё одно зеркало. Не думаю, что это сулит что-то хорошее. Дроу, позабыв на время вражду, задержался на кухне, когда остальная компания, гомоня, направилась в зал обсудить происшествие.

ДАРМ'РИСС

Когда мы остались вдвоём, я попросил землянку рассказать всё, что он видела в плане структур. Значит, её отправило… нечто отправило её туда, чтобы показать гибель ещё одного зеркала?

– Нам следует ещё раз наведаться в Бездну. Хотя торопиться, пожалуй, уже некуда.

– Тогда?

– В следующий выходной.

П р и м е ч а н и я:

(1) Ad notam – лат. Для заметки

(2)Mon ange – фр. Мой ангел

(3)Он ради тебя крокодила съест – в средневековье это было аналогом 'звезду с неба достанет', т. к. крокодилье мясо было редким, дорогим и отвратительным на вкус.

(4) Кор – сердце мира, его центр

Глава 15

ДАРМ" РИСС

Конечно, я бы не стал ждать выходного, а ещё раз навестил бы Бездну сам, если бы девчонка не была ключом к этому. Сейчас я не смогу действовать у неё за спиной – к сожалению.

Когда мы прошли через лабиринт разорванных душ магов, нас встретил тот самый колодец, в котором, впрочем, уже не было ни трупа, ни зеркала.

– Уже три, – она поджала губы. – Мне это не нравится.

Я пожал плечами – не поверишь, но мне тоже. Даже не представляю, по какому принципу расположены зеркала.

– Надо расположить эти зеркала на карте Игга, чтобы найти остальные…. Ведь должна быть какая-то система? – девчонка, видимо, думала о том же самом. – Я уже пыталась – и по золотому сечению, и по нанограмме.

– Вряд ли всё так просто.

После её неожиданной вспышки злости в Бездне мы держались подчёркнуто вежливо и холодно – на расстоянии, но достаточно близко, чтобы не давать никаких поводов для… для всякого. Почему она так сказала тогда? Не понимаю…

Посыльный передал, что Владыка требует меня к себе. Я спешно распрощался с несколькими чародеями, которых хотел обязать следить за изменениями в магическом фоне Рраена – а то он доставляет в последнее время много беспокойств.

Главный вход в поместье Владыки неожиданно загородил один из высокопоставленных дворян.

– Позвольте?

Она смерил меня презрительным взглядом. Ублюдок, что он себе позволяет?!

– Человеколюб, – выплюнул дворянин с отвратительным смешком. – Что ты здесь забыл?

– Я спешу к Владыке, мессир.

– Неужели освободилась должность придворного шута?

– Мессир, – упрямо повторил я. – Чем я обязан таким оскорблениям?

– Недомерок, ты ещё спрашиваешь? Ты осмелился привести человека на приём к Владыке! Жидкая кровь!..

Дворянин ушёл, оставив меня дрожать от бессильной ярости. Я так хочу его убить… но нельзя. Демонова иерархия! Я, Архимаг, должен пресмыкаться перед каким-то пустомолом!.. И из-за чего?!

"Жидкая кровь… Человеколюб!"

По пути к покоям я встретил ещё несколько знакомых лиц. Одна дровийка боязливо подобрала подол платья, лишь бы не коснуться моего камзола… Словно аура отщепенца окутывала меня.

Видишь, Лаэли? Чего стоят твои ум, красота, честность в нашем обществе? Нет, правы те, кто не верит в наше перерождение – и ошибаешься ты, рыжий ангел, доверяя мне.

Владыка ждал меня в кабинете, разбирая бумаги. Кажется, он был в превосходном расположении духа и не стремился это скрывать.

– Зачем вы это сделали, Владыка?

Он оторвался от своих бумажек, взглянул на меня.

– А что я сделал?

– Подозреваю, что объявили меня врагом народа из-за землянки, – я остался стоять, хотя он махнул рукой в сторону кресла, предлагая сесть. Меня душила какая-то детская, уже забытая обида: когда тебя предаёт тот, кого ты считал почти другом.

– Почти угадал, Кенррет, – довольно улыбнулся Владыка. – А зачем, знаешь?

Я помотал головой. Зачем?..

– Ты будешь лучше работать. Только одиночки и изгои становятся великими магами. И, к тому же… ты забылся, Архимаг. Кто ты, вспомни! – жёлтые глаза Проклятого Мага пытались пронзить меня насквозь, но теперь это уже безразлично.

Горько. И что я скажу? "А я ведь вам доверял!" Глупо-то как… Пора опомниться, и в самом деле.

Я сдержанно поклонился тому, кого считал когда-то своим вторым отцом, и сел на предложенное кресло, начал доклад о состоянии магической ауры в Митерхе.

Возвращался в МУМИ в нерадужном настроении – и очень поздно. Опять не высплюсь…

От Стоунхенджа перенёсся сразу в восьмигранку – и плевать, если Инидий будет снова что-то говорить о запрете на высшие спектры магии!..

В зале было темно, и я приземлился на какою-то штуку с ножками и твёрдыми углами, перевернул её и пнул для острастки. Приказал свету зажечься…

У окна сидели двое. Аспид, четверокурсник из Лиги Теней, мрачно и с вызовом уставился на меня, продолжая по-хозяйски обнимать девушку. А Лаэли, скромница наша, оттолкнула его и закусила губу, покраснела. Торопливо застегнула верхние пуговицы рубашки.

Что, ребята, астрономию повторяли? Некстати вспомнилось желание кого-нибудь убить. Целых две кандидатуры, ну надо же.

– Добрый вечер, – зачем-то сказал я, развернулся на каблуках, пошёл к себе.

Сел на кровать, прислушался. Стрекоза торопливо попрощалась с… этим… убежала в свою комнату.

Что такое? Почему у меня дрожат руки и пылает лоб? Я заболел? С таким трудом удаётся удерживать мысли в идеальном порядке. А сердце… Излюбленная казнь Ллос – лезвие ритуального ножа в форме паука проходит сквозь плоть жертвы, обхватывает холодными лапами сердце. И жрица сжимает нож в руках и начинает медленно, дьявольски медленно вытаскивать кровоточащий, судорожно трепыхающийся комок…

Хочу умереть.

Приближались зимние каникулы. В поисках зеркал мы не продвинулись ни на шаг, Шэли" и"ксан нашла себе нового любовника (к моему облегчению), а преподаватели вознамерились утопить студентов в океане домашней работы.

Приближалось время решения спора – время поиска пресловутого узла в городе под названием Прага. Стрекоза в последнее время ведёт себя странно. Ещё более странно, чем обычно, я имею в виду. Пропадает время от времени – не объясняет, куда. Да и с какой стати она будет мне что-то объяснять?..

– Скучаешь? – пламенные локоны Сессен упали на плечо. Я отвёл их сторону.

– С чего ты взяла?

– Так ведь подружка от тебя сбежала, – Демонесса намекала на Медиану, которая уже больше месяца миловалась с Янушем.

– А, ну да. Страдаю безумно.

– Я могу уменьшить твои страдания, – вкрадчивый голос демоницы, пламя в карих глазах.

Румянец, закушенная губа и смущение в серо-зелёном…

Я потянулся навстречу инферналке.

Её тело было горячим и гибким, поцелуи – жадными. Я уже почти забыл, какие они – демонессы.

– И что же тебе надо? – спросил я, когда она лежала, прикрыв глаза, на моём плече.

Сессен фыркнула.

– В тебе ни капли романтики, дроу.

– Ха-ха, – вяло отозвался я. – Я могу начать с того, что ты великолепна и всё такое – но ты и сама это знаешь.

– Ты тоже ничего, – мурлыкнула рыжая.

– Ничего? Однако я сейчас обижусь.

Демонесс перевернулась на живот и приподнялась на локтях. В сумерках её смуглая кожа отливала чёрным, гладкие изгибы плеч и груди заставляли забыть о том, что это вовсе не беззащитная овечка.

– Сколько тебе лет, мальчик?

– Пятьдесят шесть.

– А мне семьдесят четыре, так что опыта побольше твоего, – она показала язык. – Но ты правда хорош. Только не смей в меня влюбляться.

На сей раз я посмеялся от души, сгрёб девушку в объятия и поцеловал.

– Сессен, нет, ты и в самом деле великолепна! Но я очень устал, правда…

– Я тебя утомила? – она прижалась ко мне, бросила манящий взгляд из-под густых ресниц.

– Нечто вроде, можешь гордиться. Так в чём дело?

Она вздохнула. Села, положив ладошки на колени.

– Какие девушки нравятся Эрику?

– Не знаю. А зачем тебе?

– Дар… теперь я могу тебя так называть, правда? Дар, ты идиот!

– Почему?

По правде говоря, я уже недели две чувствую себя полнейшим идиотом, но ей об этом знать вовсе необязательно.

– Ну пошевели серым веществом: зачем мне знать, какие девушки ему нравятся?

Мы помолчали. Я закрыл глаза и захрапел – ой, зря. Инферналка так пнула меня, что моя тушка слетела с кровати и грохнулась на пол – ага, попробуйте сгруппируйтесь после пяти часов в постели с демонессой…

– Ты живой? – она свесилась с кровати.

– Сам удивляюсь… – пробурчал я, потирая спину.

– Тогда слушай, тугодоходящий. Мне нравится Эрик, и я намерена прибрать его к рукам, ногам и прочим частям тела – но не знаю, как это сделать!

Я подобрал выпавшую челюсть, вернул глаза со лба (куда они вознамерились вылезти).

– А я-то здесь при чём? Иди к нему и разбирайся. Или к Лаэли…

– Лаэли маленькая, – отмахнулась Сессен. – Они же с Янушем и Давидом семнадцатилетки, во взрослых чувствах ничего не понимают.

– Это ты что ли взрослая? До ста кровь не густа. А я в чувствах вообще ничего не понимаю… тугодоходящий, знаешь ли. Даже Медиана от меня сбежала.

– Ой, вот только не надо про Медиану! Дар, ты ведь дружишь с Эриком… ну спроси у него… аккуратно так…

И что любовь с магами делает?.. Она хоть понимает, У КОГО и Что просит?..

Когда я высказал данное предположение, девушка обвила мою шею руками, слёзно умоляя помочь. Такого мощного аргумента могли не выдержать мои шейные позвонки – и пришлось согласиться.

– Не представляю вас вместе. Сессен, вы же совершенно разные: он – безэмоциональный, как бревно, а ты – сама понимаешь.

– Так ведь это и здорово! Знаешь, где у меня эти чувствительные сидят?! Хочу бревно.

– Давай выстругаю? – с надеждой предложил я, не желая взваливать на себя ещё одну проблему – чужую, к тому же…

Разговор с ларром отложил до лучших времён. Сейчас мне нужно кое-что другое… кое-кто другой.

– Так чего ты хочешь, дроу?

– Чтобы ты проследил за землянкой. Мне нужно знать, куда она пропадает – и вообще, кто она… что она. Одержима, быть может.

Туман колыхнулся.

– Ты знаешь, чего это будет стоить?

Я рассеянно кивнул, постукивая пальцами по крышке стола. Нашёл, чем угрожать. Он заберёт мой образ – то есть моё тело, память, знания и речь – на два часа для выполнения каких-то своих тёмных дел в иных мирах. По правде говоря, часть моей чёрной-чёрной репутации складывается именно из этих деяний. Валяй, забирай – всё равно, в Хеле гореть: вечностью больше, вечностью меньше – какая разница?..

Говорят, на Земле был маг по имени Фауст, который попался на ту же удочку, что и я. Говорят, на Земле такой Договор вообще был популярен…

Много чего говорят.

ЛАЭЛИ

Сегодня на Земле Новый Год. А здесь – каникулы, день второй.

Пошумев вчера, сокурсники полным составом разбежались по домам – пить рассол, анальгин или зелья – кто во что горазд. Остались только я да Сессен. Демоница никогда не возвращается в Аменту, домой… Почему – не желает рассказывать. Обмолвилась однажды, что с рождения была определена в гарем, так как это считается единственным возможным занятием для девушки. Сессен пыталась сбежать несколько раз – но безуспешно: доходило до того, что её сажали на цепь и… и – не знаю, тут она замолкает. Потом девушка сбежала, бродила по миру, перебиваясь кое-как. Нет, вы себе представляете жизнь беспризорницы (которая нигде не сахар) в Аду?!

Я рада, что она сейчас здесь, с нами. Быть может, полученные в детстве раны заживут?..

Отмечу Новый Год (ну традиция, что тут поделаешь) – и пойду к ней. Мы договорились встретиться в час у выхода из башни.

ДАРМ" РИСС

Сессен дала мне дубликат ключа от своей комнаты перед каникулами.

– Заскакивай, если соскучишься, – подмигнула она.

Не то, чтобы я соскучился… но с ней, по крайней мере, забываешь на время обо всём.

Вы никогда не мечтали об амнезии?

Я зашёл в комнату, но демоницы там не было. Обидно… Ещё обиднее – в восьмигранке послышались шаги и смех. Стрекоза, демон! Интересно, что она здесь делает? И что подумает, застав меня в своей комнате с ключо… ой-ёй.

Закатился под кровать, решив выбраться, когда девчонка уйдёт. Надеюсь, это будет скоро. Зря надеюсь… Она с Аспидом. Теперь мне на ум пришли свечи, бокалы и бутылка какого-то вина в углу… Точно, она вчера говорила про какой-то своё праздник с Земли. Мать моя паучиха, да я и правда идиот. Вылезти сейчас из-под кровати, отряхнуться, сделать морду кирпичом и уйти?

– Аспид, помнишь, я говорила, что у нас сегодня отмечается праздник?

– Да… что-то вроде.

– Называется Новый Год. Ты садись… и закрой глаза.

Надо мной скрипнула кровать. Ну, великолепно!

– Папа, а что ты здесь делаешь?

Я сначала не обратил внимания на шёпот, но курносое любопытное личико Эммы заставило снизойти мыслями до подкроватной реальности.

– А ТЫ что здесь делаешь?! И никакой я тебе не папа! – зашипел я. – Пшла вон отсюда!

– Не-а, не пойду. Я тоже хочу праздник отметить, а Лаэли меня выгоняла, говорила, что я ещё маленькая… А ещё они говорят, что у меня не должно быть две папы, а должна быть папа и мама. Ты будешь мамой?

– Ч..то? Бабушкой ещё скажи!

Пока мы препирались, наверху зажглись свечи – на полу заиграли мягкие оранжевые блики. И иллюзия снега. Спасибо тебе, Лаэли, что только иллюзия.

– Ну вот. Открывай глаза!

Аспид задержал дыхание а затем исторг из себя что-то восхищённо-неразборчивое. Из соображений элементарной вежливости я пытался заткнуть уши и Эмме, и себе, но это было сложно по причине недостаточности конечностей.

– Тебе нравится так отмечать праздник?

Да, демон меня забери, я просто в восторге!

Кровать прогнулась ещё чуть-чуть. Хорошо, что девушка худенькая… Студентки МУМИ вообще полными не бывают. Почему? Интересный вопрос… подумаю-ка я об этом…

– Па-ап! А что они там делают? Можно я посмотрю?

Что двое молодых магиков могут делать в полутьме на кровати? М-да.

– Маленькая ещё!

Звякнули бокалы.

– Ты прелесть.

Так-так, о чём там нам рассказывали на лекции? Значит, потоки, проходя через Кор, образуют… э… образуют…

– Аспид, ты устал?

– Нет, что… а? Да, я устал, – в голосе онъа мелькнуло удивление, которое тотчас же пропало, сменившись мощным зевком. – Прости, милая, я и правда, что-то…

– Ничего, я понимаю, – мягкий и заботливый голос землянки.

А я нет.

– Или к себе Аспид, и ложись спать… Увидимся завтра.

Ещё один долгий прощальный поцелуй (быстрее уже, что вы там копаетесь!) – и онъ убрёл к себе, подволакивая ноги.

– Папа, теперь можно вылезать? – затрещала неугомонная Эмма, которая теперь была ростом с табуретку. И по интеллекту далеко от неё не ушла…

– Да уж вылезай, милая! – под кроватью материализовалось суровое лицо землянки.

– Э… привет, – я не нашёл ничего лучшего, чем оскалиться и помахать рукой.

Сейчас меня будут убивать – медленно и со вкусом.

Вместо этого она, потаращившись на нашу семейную идиллию, вздохнула и исчезла. Сверху донёсся её ворчливый голос, так непохожий на недавнее воркование с кавалером.

– Выбирайтесь уже. Испортили мне праздник, варвары… Ну, Кенррет, теперь ты просто обязан мне сказать, какие увеселения в ходу у тебя на родине – чтобы я могла отомстить.

– Мне кажется, или ты не слишком разочарована? – я набрался нахальства спросить, отряхиваясь (хотя под кроватью не было ни пылинки) и садясь рядом.

Вместо ответа она взяла на руки Эмму, оправила её юбочку.

– Смотри, линяет: почти все чёрные волосы вылезли. Совсем не эмо – разбаловали мы её.

– А давай я её стукну? – кровожадно предложил я.

– Не смей!

– Посмею! Я её породил, я её и…

– Ага, признался, признался! – захохотала девушка, откидываясь назад. – Эмма, да он же впервые признал ваше родство. Кричи "Ура!"

– Ура-а! – послушно заверещало это маленькое чудовище.

Что за дурдом. Надо объясниться и уйти поскорее.

– Лаэли, я хочу сказать, что я не следил за тобой… И вообще ничего плохого не замышлял – а под кроватью был потому что…

– Прекрати оправдываться, тебе это не идёт.

– Ты думаешь?

Она материализовала ещё два бокала.

– Будешь шампанское?

– Это такое вино?

– Нечто вроде. Если не торопитесь… составите мне компанию? Я всё-таки намерена отметить праздник.

Она склонила голову, покачивая бокал, в котором пенилось что-то золотого цвета.

Она красива, всё же. Это не изящная хрупкость Инелен, не беззащитность Медианы и не чувственность демонессы – а что-то совсем другое. Не могу описать это словами.

– Я? Нет, не тороплюсь… Расскажи мне про праздник.

– Эмма, ты выпьешь сок. И не спорь!

Дитя алхимии покорилось, сидя на столе и болтая ногами. Милое у нас семейство, м-да.

– Новый Год у нас служит для летоисчисления – это граница между двумя годами, как несложно догадаться. Обычно собираются семья и друзья, в полночь слушают, как бьют часы, пьют шампанское и загадывают желания. А потом пускают фейерверки, танцуют и валяют дурака всю ночь – у кого на что фантазии хватит. И ко всем приходит сказочный дух по имени Дед Мороз и дарит подарки… Знаешь, – она смущённо рассмеялась. – Я не могу объяснить. Это надо почувствовать – в Новый Год все ждут чуда.

Я не знал, что сказать. Пожал плечами – что-то сообразительный сегодня, аж самому страшно. Что-то ещё выдам?

– А полночь уже наступила, кстати? Неважно. Дарм" рисс, Эмма – сейчас будут бить часы, двенадцать раз. И вы должны успеть загадать желание, которое обязательно сбудется. Понятно?

Дитя закивало головой, из которой клочьями лезли старые чёрные волосы. Она-то ещё верит в то, что желания сбываются…

У стены появилась иллюзия заснеженной башни с часами – стрелка подобралась к полуночи.

– Готовы? Ну… вперёд.

И часы начали бить. В этот момент я почувствовал что-то странное… как в детском глупом сне: кажется, ещё вот-вот, будет двенадцатый громкий "бом", и всё изменится. Придёт То Самое, Чудо…

Желание, да?

Землянка закрыла глаза. Освещённая свечами, она сама была как чудо….

Я хочу знать, что ты думаешь!

Я хочу знать, что ты думаешь, – эхом раздалось в моей голове. В этот момент часы пробили двенадцать. Лаэли широко распахнула глаза и уставилась на меня.

– Дар… мрисс… Ты что сейчас загадал?

Я хочу знать, что… О-ох.

Она прочла всё в моих глазах, покачала головой.

– Ну и глупые мы с тобой – прочитали мысли друг друга. Тоже мне, подарочек. Я думала, там как минимум план завоевания Игга за 500 дней, а ты…

– А я – дурак, – с лёгким сердцем согласился я. – Давай хоть выпьем, что ли?

Мы чокнулись, и золотистая прохладная жидкость скользнула в желудок.

– Нравится?

– Да. Всё нравится.

Она скинула туфли на высоких каблуках, подобрала под себя ноги.

– С тобой можно не стесняться, правда?

Я какое-то время смотрел на огни свечей. Чудо, где же ты…

Обернулся – она ловила ртом иллюзию снежинок.

– Лаэли…

Она приподняла брови. Дескать, слушаю.

– Помнишь, приём у Владыки?

Она вздохнула. В смысле – и хотела бы, да не забуду.

– Дар… мрисс. Они все ведь не стали относиться к тебе хуже из-за меня?

– Вообще-то…

Её ладонь легла мне на плечо. Такая тёплая.

И тут, как говорится, Остапа понесло. Я рассказал ей всё. О Владыке, о том, как все меня шарахаются, о том, что от друзей нет весточки уже больше трёх лет, и что… что…