Текст книги "Тайна старой штольни"

Автор книги: Нузэт Умеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Уже который раз Мурат ловил себя на мысли, что ему совсем не хочется уходить отсюда. Ребята по бригаде очень уважали его, и уже шел второй месяц, как его, Мурата, единогласно выбрали бригадиром.

А чем он им отплатит за все хорошее? Смертью? И кого он хочет убить? Абдильду, который с нетерпением ждал, когда ему выделят квартиру, чтобы перевезти на рудник жену и двух малышек? Абдильду, который каждый раз, когда ему приходила из аула посылка, приносил и выкладывал все перед ним, перед Муратом.

Может быть, Мереке, который недавно демобилизовался из армии и тоже ждет не дождется, когда к нему приедут жена и дочь из Караганды? Доброго, смешного Мереке, который никогда ни в чем не отказывал и почему-то называл всех своих друзей «львами».

Может быть, тогда Сергея, который целую неделю не отходил от его койки, когда Мурата трясла лихорадка? Когда Мурату стало очень плохо, Сергей среди ночи ездил в город и привез доктора! Так за что же убивать людей, которые приняли тебя как родного брата? Вспомни, кто относился к тебе так, как эти люди, на той» стороне? Никто.

Мурат пытался не думать о завтрашнем дне, но черная коробка в чемодане под кроватью ждала своего часа и неумолимо двигала стрелки вперед. Тик-так, тик-так, тик-так отсчитывали они минуты. Этот едва уловимый стук часов не давал Мурату спать. Он без конца вскакивал и подолгу сидел, крепко стиснув голову руками.

– Что-то неладное с тобой творится, дружище,– заметил Сергей,– нездоровится опять?

– Сам не знаю, что со мной,– солгал Мурат.

– Тебе, друг, семьей обзавестись надо, чтобы каждый вечер у калитки встречали сыновья. Как только отстроят наш дом, возьмем всей бригадой квартиры в одном подъезде и заживем по-настоящему!

– Нет. Сергей, стар я уже…– тяжело вздохнул Мурат.

– Кто, ты стар? Да с твоим здоровьем до ста лет дожить можно! Брось грустить, вот доберемся до руды, я съезжу с ребятами в ближайший аул и такую невесту тебе привезу: весь рудник ахнет! Так что ложись и спи спокойно…

В девять часов утра все уже были в сборе. Конечно, не считая Булата: он, как всегда, задерживался. Но ждать его пришлось недолго: радостно виляя хвостом, в пещеру забежал Цицерон, а вслед за ним появился и Булат. И на этот раз он не пришел с пустыми руками, за спиной у него висел какой-то странный предмет, завернутый в байковое одеяло.

– Что это у тебя?– набросились на него ребята.

– Ружье, которое досталось мне по наследству от двоюродного дедушки…

– А патроны к нему есть?

– Есть, жакан… но… только один.

– И ты из-за одного жакана будешь тащить ружье?

– А вдруг нам кабаны встретятся по дороге? Что ты тогда будешь делать? Бежать обратно на рудник?

Спорить с Булатом никто не стал, и через несколько минут отряд вышел на тропу. Впереди с универсальным углеискателем на боку торжественно вышагивал Гриша.

Солнце стояло высоко над горами, когда ребята добрались до места, где они ночевали три дня назад. Костра разжигать не стали: съели по кусочку хлеба, запили холодной речной водой, и блаженно растянулись на жухлой траве.

– Отдыхать будем ровно час,– тоном командира сказал Нариман.

– А откуда ты узнаешь, сколько мы отдохнули,– спросил Батыр,– часов-то у тебя нет?

Нариман посмотрел на Булата, но тот развел руками: мол, на этот раз будильника я не взял.

– Часы сейчас будут,– успокоил Батыра Гриша. Он выбрал невдалеке хорошо освещенную площадку, начертил на земле окружность, а в самый центр воткнул толстый прут. От того места, где упала тень, он разделил окружность на части.– Вот теперь можешь спать спокойно,– сказал он Батыру.

Пока все отдыхали, Булат извлек из чехла ружье, собрал его и вогнал в ствол единственный жакан.

На правый берег перебрались ползком по бревну. Подойдя к осыпи, Гриша первым делом вытащил на свет свой универсальный углеискатель, но стрелка почему-то стала поперек и ни за что не хотела менять направления.

– Штольни здесь не было и нет!– авторитетно заявил Гриша, но слушать его никто не стал.

Нариман построил свой малочисленный отряд в шеренгу, и ребята медленным шагом двинулись вперед. Гриша шел в середине отряда, упрямо не выпуская из рук углеискатель.

Часа через два добрались до самого начала осыпи и повернули назад. Спускались вниз и снова заглядывали под каждый камешек, под каждый кустик, но штольни нигде не было. Ребята разбрелись по всей ширине застывшего каменного потока и время от времени кто-нибудь забирался на разбросанные вокруг громадные обломки скал и громко кричал:

– Кто нашел штольню, откликнитесь!

– Нашел! Нашел! Нашел!– отвечало тройным эхом ущелье.

Первым взбунтовался Гриша. Он взобрался на камень, лежащий в самом центре густого кустарника, и, привстав на цыпочки, чтобы его лучше было видно, громогласно заявил:

– Уважаемые товарищи! То-ва-ри-щи!!!

Ребята прекратили на минуту поиски и хмуро смотрели на голову Гриши, которая едва виднелась над густым кустарником.

– Товарищи! Я категорически отказываюсь от дальнейших поисков! Я уже говорил и еще раз повторяю, что штольни в этом районе нет! Мой папа сказал…

Ребята так и не узнали, что сказал Гришин папа по этому поводу: Гришина голова дернулась и исчезла в кустарнике. Все громко смеялись, ожидая появления незадачливого оратора, но он почему-то не спешил. Нариман, который ближе всех стоял к Грише, нырнул в кусты, и через несколько минут над кустом показалась его голова. Нариман поднял кулак и громко на все ущелье закричал:

– Штольня! Штольня!!! Настоящая штольня!!! Ура!!!

Булат сдернул с плеча ружье, взвел курок и, крепко зажмурив глаза, нажал спуск. Выстрела почему-то не последовало. Раздался негромкий хлопок, и из ствола нехотя выкатился жакан. Когда он открыл глаза, вокруг никого уже не было.

Булат бросил ружье и нырнул в кустарник.

Ребята один за другим съехали по воронке в штольню. Да, это была настоящая штольня, вырубленная в мощном пласте угля! Кругом был уголь – и под ногами, и по бокам, и над головой! Гриша чувствовал себя главным виновником торжества и даже пытался давать объяснения, но его никто не слушал. Ребята нюхали уголь, смотрели на цвет и пробовали на вкус. Пожевав кусочек и с усилием проглотив его, Булат очень серьезно заявил:

– Да, это самый настоящий уголь…

Когда утих первый порыв радости, ребята двинулись в глубь штольни. Впереди, освещая путь фонариком, шел Нариман. Ребята следовали за ним молча. Еще не до конца верилось в удачу. Им казалось, что скажи они сейчас одно громкое слово – и с таким трудом найденная штольня исчезнет, растает.

Луч фонарика скользнул по толстому черному бревну. Цицерон выскользнул из-под ног подскочил к нему и громко залаял. Ребята подошли ближе и оцепенели от страха: перед ними лежал мертвый Николай! Роза опустилась на колени, смочила в луже платок и обтерла почерневшее от угольной пыли лицо. Губы Николая дрогнули и приоткрылись.

– Пить…– еле слышно прошептал он.

Ребята подпрыгнули от радости: значит жив! Жив! Они моментально развязали Николая и стали растирать помертвевшие руки и ноги. Напоили его водой, умыли, но он все еще не мог прийти в себя…

Утром в общежитие прибежал мальчишка и сказал, что бригадира третьей бригады вызывают в контору. Мурат отложил в сторону недостиранную рубашку и последовал за посыльным. В конторе Мурата предупредили, что с сегодняшнего дня его бригада направляется на седьмую штольню. Штольня эта считалась самой дальней и находилась километрах в пяти от рудника.

Чтобы вовремя начать работу, бригада вышла из общежития на час раньше. Не зная, что ему делать с миной, Мурат сунул ее в коробку из-под запалов и взял с собой.

Работу в седьмой штольне пришлось вести одновременно в двух забоях. Пока из одного вывозили породу, второй готовили к отпалке. Мурат подкатил пустые вагонетки к первому забою и стал загружать. Бросив коробку на одну из нагруженных вагонеток, он покатил свой небольшой состав к выходу. Отъехав немного, взял черную коробку и торопливо затолкал ее в щель между сводом и поперечной балкой крепления.

Николай глубоко вздохнул и открыл глаза. Привыкшие к темноте, они ничего не различали даже при слабом свете фонарика.

– Это мы дядя Коля! Это мы!– услышал он громкий шепот, но ответить не смог.

Прошло добрых полчаса пока в его одеревеневшее тело вернулась жизнь.

– Дядя Коля! Дядя Коля, вы меня слышите?– тряс его за плечи Нариман.

Николай открыл уже привыкшие к свету фонарика глаза: все плыло перед ним, как в тумане. Он понял наконец что спасен и к нему стало медленно возвращаться сознание. Ребят он узнал.

– Это вы?..– чуть слышно прошептал он.– Как вы сюда попали?

– Случайно, дядя Коля! Совсем случайно!– радостно объяснил Гриша.

– Дядя Коля, а кто вас связал?– спросил Нариман.

– Сейчас же уходите отсюда,– по слогам выговорил он,– уходите, они скоро придут… уходите…– опять уронил голову на грудь.

«Неужели это работа Павла Ивановича?– подумал Нариман.– Если так, то ночью он приходил сюда! Значит, они с тем рабочим заодно? Значит, всем грозит опасность! Надо срочно сообщить!..»

– Кто пойдет на рудник?

– Я!– разом ответили Булат и Батыр.

– Иди ты, Булка,– после недолгого колебания сделал выбор Нариман…– и Цицерона возьми с собой. Только смотри – бегом… Если ты не успеешь… Скажи что… сам знаешь, что сказать. Беги!

Гриша и Батыр помогли Булату выбраться из воронки, и он бегом бросился к реке. Не отставая от него, бежал Цицерон.

Выбравшись из осыпи на тропу, Булат вихрем помчался вперед. Он не знал, как можно добраться до рудника по правому берегу и поэтому решил возвращаться по тому пути, который привел их сюда. Вскоре он сошел с тропинки и сквозь заросли пробрался к «мосту». Возле бревна остановился в нерешительности. Вдруг он не сможет пройти, вдруг сорвется? Но размышлять было некогда, и Булат, сбросив сандалии, босиком ступил на шаткий мост.

До середины он дошел благополучно, потому что смотрел только вперед, а тут глянул на воду – и моментально закружилась голова. Булат опустился на бревно и пополз. Бревно было шершавое, потрескавшееся, и ползти по нему было очень трудно. Булат глянул назад – Цицерон, как ни в чем не бывало, спокойно шагал следом. Булат осторожно поднялся на ноги, почти бегом сделал еще несколько шагов и полетел в воду.

Как щепку, подхватил Булата бурлящий поток и понес. Напрасно он пытался встать на ноги: тяжелая волна накрыла его с головой и бросила на камни. Теряя сознание Булат почувствовал, как кто-то схватил его за ворот рубашки и поднял над водой. Булат жадно хлебнул воздуха и открыл глаза: рядом, не выпуская ворота, плыл Цицерон. Еще немного, и они выбрались на берег.

Булат бежал из последних сил. Через каждые сто шагов он останавливался и давал себе несколько секунд отдыха. Возле реки тропа пересекала широкую зеленую лужайку. Булат остановился: на лужайке мирно расхаживал здоровенный белый ишак! Булат осторожно подошел к животному, ишак прижал длинные уши к холке и повернулся к Булату крупом. Булат обошел ишака с другой стороны, но тот, скопив налитый злостью глаз, снова принял оборонительную позицию. Булат отошел в сторону, сунул руки в карман и радостно вскрикнул:

– Хлеб!

В кармане лежал сырой комок хлеба! Булат положил комок на ладошку и, вытянув руку, стал осторожно двигаться вперед. Почуяв хлеб, ишак навострил уши и пошел навстречу протянутой ладошке. Пока, закрыв глаза от удовольствия, ишак пережевывал хлеб, Булат ухватился за гриву и наконец-то оседлал его!

Проглотив гостинец, ишак опять прижал уши и принялся отплясывать дикий танец. Поняв, что седока не сбросить, ишак развернулся и понесся вскачь в противоположную от рудника сторону. Булат крепко зажмурил глаза и скатился на землю.

Булат лежал на земле и беззвучно плакал. Подбежал Цицерон и стал лизать разбитую в кровь ногу Булата. Булат через силу поднялся и прихрамывая пошел вперед. По дороге нашел корягу. Опираясь на нее, он взобрался на холм и потом, отбросив ее на радостях в сторону, помчался вниз. Почти рядом с рекой рабочие устанавливали буровую вышку.

Булат подбежал к вышке и упал на руки дяде Рустаму.

– Что случилось?– насторожился дядя Рустам.– Откуда ты бежишь?

Булат пытался ответить, но не смог. И только тогда, когда он выпил целую кружку холодной воды, к нему вернулся голос.

– Дядя Рустам, мы нашли дядю Колю и штольню… штольня лежит там… где дядя Коля лежит… они лежат связанные… им грозит опасность… там шпионы…

Рустам вскочил на коня, усадил впереди себя дрожащего Булата.

– Оспан, Кадыр,– позвал он двоих молодых рабочих,– беритесь за стремена, вот так, держите покрепче.

Рустам, поднял камчу и конь рывком бросился вперед. Через несколько минут вышка осталась далеко позади…

Мурат медленно нагружал вагонетки крепежным лесом и мучительно думал, что ему делать с миной.

– Ты что так долго?– встретил его у входа в забой Мереке.– С такими темпами мы сегодня не управимся! Так что давай, бригадир, поторапливайся.

Мурат сбросил лес и наполнил вагонетки породой. Возле того места, где была спрятана мина, он остановился в нерешительности и, помешкав секунду, вытащил ее, сунул в породу и погнал вагонетки вперед к выходу. Возле отвала Мурат взял коробку в руки и стал растерянно смотреть по сторонам, куда же ее спрятать? Ага! Он сбросит ее в шурф! Но до шурфа Мурат не дошел, за полтора часа до установленного времени земля содрогнулась от гулкого взрыва…

Пауль знал, что бригада Мурата переведена в седьмую штольню. За час до взрыва он уже сидел на правом берегу напротив штольни и ждал. Он даже и мысли не допускал, что Мурат может не выполнить его приказа. Спокойно лежал он в зарослях ивняка и ждал. Все у него было рассчитано до минуты: в восемнадцать ноль ноль взрыв, в девятнадцать часов он будет в штольне, в двадцать два ноль ноль выйдет в путь. С семи до десяти – за три часа – он должен во что бы то ни стало выдавить из Николая признание…

До взрыва оставалось семь минут, шесть… пять… четыре… три… два… Сначала Пауль почувствовал упругий толчок, а потом и приглушенный шум взрыва. Пауль хотел было перейти речку и увидеть собственными глазами результат диверсии, но решил не рисковать.

Пауль шел осторожно, стараясь не показываться на открытых местах. В семь часов он был уже у штольни. Несколько минут он сидел в кустарнике не шевелясь, а когда убедился, что никто за ним не следит, отодвинул плиту и спрыгнул в штольню.

В лицо дохнуло затхлым воздухом. Пауль, не включая фонарика, уверенно зашагал в забой. В штольне было тихо и спокойно. Здесь Пауль чувствовал себя, как в крепости, здесь он был недосягаем для всех на свете, теперь он один только знал тропинку сюда…

Пауль ощупью вошел в забой и включил фонарик. Первым делом он закопал в углу забоя аппаратуру и оружие. Пауль был уверен, что ему не раз придется бывать в этих краях.

Разделавшись с аппаратурой, Пауль стал готовиться в путь: проверил пистолет, гранаты, сунул в карман ампулу с ядом. Чемоданчик, в котором хранились вещи и письма майора, он бросил за груду угля.

Оставалось последнее – Николай. Пауль подумал, что если до наступления темноты он не получит нужных сведений, полковник вряд ли выдаст ему обещанную награду. Правда, он возвращался не с пустыми руками, но все-таки самое главное… и какого дьявола он связался с этим упрямым бородачом… Пауль почувствовал, что в нем закипает злоба, сунул пистолет в карман и шагнул в темноту.

Николай лежал неподвижно, уткнувшись лицом в лужу. Пауль ткнул его сапогом в бок.

– Сэр, вы еще живы?

Николай чуть слышно застонал.

– Значит, живы…

Пауль опустился на корточки, взял Николая за плечи и повернул к себе лицом. Пауль хотел что-то сказать, но не успел: Николай сильным ударом обеих ног свалил Пауля на землю, а еще двое, выскочив из глубины забоя, навалились на него и скрутили руки.

Когда Пауля вытащили на поверхность, он вытаращил глаза от удивления. «Николаем» оказался тот самый рыжий шофер, который возил его в город, рядом стоял с пистолетом в руках Петр Гаршин и, что больше всего удивило Пауля, продавец их хлебного магазина, с которым он встречался чуть ли не каждый день.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Петр Петрович и рыжий шофер, на машине которого приехал на рудник Нариман, второй месяц тщетно искали неуловимый передатчик. Сколько раз люди, посланные Гаршиным, вдоль и поперек прочесывали запеленгованные районы – и все время безрезультатно.

В ту ночь радисты перехватили шифровку, адресованную «Волку», и коротенький ответ. На этот раз передатчик работал из четвертого квадрата, в центре которого находилась каменная осыпь. К утру обе радиограммы были расшифрованы. Ответная радиограмма гласила: «Ухожу среду Волк».

В воскресенье один из наблюдательных пунктов в горах сообщил, что видел группу ребят во главе с горным мастером.

В понедельник вечером Гаршин остановил проходящего мимо Наримана и осторожно стал расспрашивать, как они сходили в поход. Петр Петрович, сам заядлый охотник, тут же рассказал Нариману несколько смешных охотничьих баек, чем очень расположил к себе Наримана.

– Да, скажи… а кабанов вы в субботу вечером не слышали? Мне сегодня утром колхозный чабан рассказывал, что в том районе, где вы были, он видел большое стадо…

– Вечером не слышал,– уверенно ответил Нариман, а вот ночью… ночью не знаю. Правда, Павел Иванович уходил куда-то: может, он этих кабанов и услышал?

– Когда идете в горы, будьте осторожны,– предупредил Петр Петрович,– кабан это такой зверь, с которым лучше не встречаться…

Во вторник рано утром Гаршин постучался к Павлу Ивановичу.

– Извини, Павел Иванович, меня срочно вызывают в центр на несколько дней. Так что придется тебе одному командовать…

Пауль долго стоял у окна и смотрел на отрываясь на дорогу, пока машина, на которой ехал Гаршин, не выбралась из ущелья.

В ближайшем колхозе Петр Петрович и Николай оставили машину и пешком отправились в четвертый квадрат. Петр Петрович был уверен, что если «Волк» будет уходить, то обязательно через четвертый квадрат, где он прятал, по мнению большинства помощников Гаршина, свою радиоаппаратуру.

Возле реки Петр Петрович и Николай чуть не столкнулись с ребятами.

– Вот неугомонный народ,– недовольно прошептал Гаршин, прячась в траве.

Часа в четыре они уже были на самой вершине горы, откуда хорошо просматривалось все ущелье.

В пять часов Гаршин передал бинокль Николаю.

– Ну-ка, посмотри на тропу!

– Странно, куда это они так торопятся?– удивился Николай, увидев в бинокль коня, на котором сидели Рустам и Булат.– А как мальчишка с ними оказался. Мы же видели его утром у реки?

– Будем спускаться,– приказал Гаршин.

Николай позвал товарища, который дежурил тут третий день, и они бегом припустили вниз по склону, навстречу Рустаму.

В шесть часов Рустам, рабочие, ребята и главный геолог сидели в зарослях у реки и ждали сигнала от Гаршина.

В восемь часов Гаршин подал сигнал, и ребята, бегом выскочив из укрытия, замерли от неожиданности: перед ними стоял Павел Иванович, руки у него были связаны за спиной, а рядом, держа наготове пистолет, стоял хорошо знакомый Нариману рыжий шофер…

Прошло две недели. За это время дядя Коля поправился и вышел из больницы, к штольне проложили тракторную дорогу. В воскресенье в одиннадцати часов возле управления состоялся массовый митинг. Дядя Коля, правда, уже без бороды, Нариман, Роза, Гриша, Булат и Батыр стояли радостные и счастливые на трибуне.

Первым выступил Петр Петрович Гаршин. Он рассказал собравшимся, как обнаружили ребята штольню, спасли главного геолога и помогли захватить матерого врага. Потом он повернулся к виновникам торжества.

– Дорогие ребята, разрешите от имени всех горняков нашего рудника сказать вам большое отеческое спасибо!

Правление рудника постановило присвоить почетные звания «первых шахтеров» нашего рудника Розе Оспановой, Нариману Музафарову, Булату Асанову, Григорию Герману и Батыру Омарову!

Угольную штольню, открытую ребятами, именовать отныне «Первой пионерской». Под гром аплодисментов начальник рудника вручил ребятам именные каски, фонари, сшитые по размеру сапоги и куртки, а дядя Рустам передал ребятам ценные подарки – новенькие, сверкающие никелем велосипеды.

Когда спускались с трибуны, Булат толкнул Розу локтем.

– А памятники нам поставят?

– Тебе обязательно!– ответила Роза

После митинга к Нариману подошел Петр Петрович и протянул ему самодельный конверт.

– А это тебе лично. От кого не знаю, мы нашли его в штольне…

Нариман ничего уже не слышал, он схватил конверт и бегом бросился домой. Следом, едва поспевая за ним, бежала Роза.

Нариман торопливо отпер двери, влетел в комнату и вскрыл конверт. Письмо было от отца и сверху в углу стояла дата: ноябрь 1943 года.

Не вытирая слез, смотрел Нариман на последние строки и не мог оторвать от них глаз.

«…прощай сынок. Мы никогда больше с тобой не увидимся. Уходя на задание, хочу быть уверен, что ты вырастешь честным, смелым, правдивым… обещай мне это…»

Неслышно подошла Роза, она обняла Наримана за плечи и чуть слышно прочитала последние строки: «…честными, смелыми… добрыми…».