Текст книги "Тайна старой штольни"

Автор книги: Нузэт Умеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Встреча состоялась в тот же день, после рабочего дня. Павел Иванович пришел со смены грязный, запыленный и устало опустился на скамейку. Он немножко сидел молча, потом прибавил света в фонаре и устало улыбнулся ребятам, сидевшим в ряд на самодельной скамеечке.

– Ну, рассказывайте, что у вас там произошло?

Роза по порядку рассказала, как они возвращались домой, как она заметила сигналы среди скал, и как они подкараулили старшего мастера дядю Петю Гаршина.

– Надо пойти и заявить в милицию,– предложил Батыр.

– А вдруг он совсем не шпион, что ты тогда будешь делать?– спросил Гриша.

Нариман повернулся к Павлу Ивановичу.

– Что же нам теперь делать?

– А вот что. Мы организуем за ним наблюдение и будем записывать каждый его шаг. Если что-либо заметим, примем меры. Но все это надо делать так, чтобы ни одна живая душа…

– А вдруг он взорвет штольню и убежит за границу?

– Не бойся, Булат, штольню он не взорвет, а через границу его не пропустят наши пограничники.

– Можно, я буду первый за ним следить?

– Ну что ж, первым так первым,– согласился Павел Иванович.– Розонька, составь, пожалуйста, график дежурств и повесь на стену. Все? С этим вопросом покончено? Теперь о времени и маршруте нашего похода.

Павел Иванович поднялся и подошел к карте.

– Я думаю, мы начнем отсюда, с этого участка, и будем постепенно продвигаться к руднику. Можно пробраться вот до этих порогов по левому берегу. За порогами есть узкое место, там мы соорудим мост и переберемся на правый – а там до самого ущелья можно идти вдоль реки.

Павел Иванович обвел ребят взглядом.

– Ну как, все согласны?

Ребята молча кивнули головами.

– Ну вот и хорошо. О времени нашего похода договоримся в понедельник. Пускай Нариман зайдет. В понедельник после восьми я буду у себя. А теперь все по домам.

Когда ребята вышли уже из пещеры, их остановила Роза.

– Ой, мальчишки! Я совсем забыла. Папа обещал в субботу повести нас в штольню. Он сказал, чтобы мы в три часа ждали его на тропе. Он нам все покажет, даже новый комбайн!

В столовой бабушки не было, в спальне тоже. Булат заглянул в кухню. Бабушка сидела на кушетке, сложив рядом высохшее белье, и не мигая смотрела на утюг. Увидев Булата, она встала и, наслюнявив палец, притронулась к утюгу, утюг был холодный. Бабушка метнула на внука злой взгляд.

– Чтоб тебе верблюд на руки наступил!

Булат внимательно посмотрел на свои руки.

– Вечно вы, бабушка, ругаетесь!

– Я тебе сейчас поругаюсь! Я тебе поругаюсь! Я тебе две ноги в один ботинок загоню, козий ты сын!

Бабушка схватила со стола утюг и потрясла им перед самым носом Булата.

Булат выскочил в коридор и плотно прикрыл дверь, но бабушка не унималась.

– Что же ты с ним, с бедняжкой, сделал? Ведь он же совсем еще новый. Всего две недели, как мать из города привезла.

Булат осторожно приоткрыл дверь и просунул в щель голову.

– Я же его всего только один раз ремонтировал! Вы же сами меня просили!

– Просила я его!– запричитала бабушка.– Вы слышите, просила оказывается! А на чердаке который лежит, тоже просила? А плитка, а новый чайник, а часы, а…

Булат тяжело вздохнул, закрыл двери и отправился и твою комнату – сюда бабушкин голос не долетал.

Булат залез в книжный шкаф, вытащил большой толстый блокнот и химическим карандашом вывел на обложке: «Журнал поведения шпиона дяди Пети Гаршина», ниже добавил: «Начат 17 июля 1946 года». Потом он вернулся в залу, взял со столика будильник и мягкими неслышными шагами направился к себе.

– Ну-ка, повернись,– остановила его бабушка.– Покажи, что там у тебя?

– Ничего… будильник… мне надо завтра рано разбудиться…

– Я знаю, как тебе надо разбудиться! И до этого будильника уже очередь дошла! Сейчас же поставь его на место!

Булат нехотя поставил будильник на стол и вышел на крыльцо.

Где же раздобыть будильник? Вот если бы папа дал хотя бы на один день свои карманные золотые часы, но он не даст, потому что золотые часы – подарок с его прежней работы.

Булат и не заметил, как подошел к Розиному дому. Он радостно хлопнул себя кулаком по лбу и бросился к окну, но уже под окном, вспомнив свое обещание, резко повернулся и направился к двери.

– Здравствуй, Роза, ты дома?

– Как видишь… заходи. Чаю хочешь? Даже с вареньем.

Булат прошел, сел на диван и заговорщицким тоном спросил:

– Скажи, у вас часы есть?

– Конечно есть,– удивилась его вопросу Роза.

– Принеси, пожалуйста.

Роза сходила в спальню и принесла настольные часы с боем. Булат осторожно взял их, осмотрел со всех сторон и попытался запихнуть за пазуху.

– А поменьше нет?

– Нет, это самые маленькие.

– Жалко…

Кто-то громко постучал в дверь.

– Посмотри, Булка, кто там.

Булат выглянул в окно. Стучался главный геолог, дядя Коля, у которого была самая большая на руднике борода.

– Здравствуйте, дядя Коля!– приветствовал его Булат.– Вам кого?

– Здравствуй, Булат, мне Розочка нужна, она дома?

– Дома. Роза, это тебя!

– Здравствуйте, дядя Коля!– высунулась в окно Роза.– Вам что-нибудь надо?

– Папа сказал, что в сарае висит его ружье и патронташ…

– Я сейчас!– не дала ему договорить Роза и побежала на кухню за ключом.

Булат снял с крючка тяжелое двуствольное ружье и передал его Розе. Роза положила ружье на ящик и стерла с приклада толстый слой пыли.

Патронташ дядя Коля не взял, он сказал, что папин ему не подойдет. Роза повесила патронташ на место, вытолкала Булата, который уже копался в ящике с инструментом, и заперла дверь.

Булат не спеша возвращался домой и думал, как бы ему незаметно от бабушки взять будильник. Возле дома он остановился. С крыши, глядя на него, жалобно мяукал соседский кот. Глаза у Булата загорелись, он подтащил к стене лестницу и бегом взобрался на чердак. На чердаке он откинул крышку большого бабушкиного сундука, который доверху был набит сломанными игрушками, электроплитками, чайниками, и всем другим, к чему прикасалась рука Булата. А поверх всего этого хлама лежал новенький синий будильник, который отец привез из Москвы полгода назад. Работал будильник всего один месяц. Однажды, когда все были на работе, Булат не выдержал и разобрал его на части.

После ужина Булат и бабушка сидели в столовой и каждый занимался своим делом: бабушка вязала Булату свитер, а Булат сидел и смотрел то на нее, то на будильник.

В девять часов бабушка положила вязание на стол. Булат поднялся – наступила пора действовать.

– Бабушка, хотите я вам почитаю?

Бабушка вскинула голову, протерла глаза.

– Почитай, сынок, почитай.

Булат подошел к этажерке, взял наугад первую попавшуюся книгу, раскрыл посередине и тихим монотонным голосом начал читать:

– Жил-был на свете генератор, который назывался электрическим прибором. Он всю жизнь преобразовывал механическую энергию и электрическую и никогда не просился на ремонт…

При слове «ремонт» бабушка вздрогнула и посмотрела на внука поверх очков. Булат, не обращая внимания, продолжал бойко перерабатывать книжный текст:

– Генератор был самым основным источником постоянного тока на автомашине. А однажды,– Булат тяжело вздохнул,– генератор заболел элек-тро-маг-нит-ной индукцией и ток про-пал…

Бабушка уронила вязание и тихо захрапела. Булат осторожно поднялся, неслышно подошел к столу, взял будильник и исчез в спальне.

Когда бабушка очнулась, будильник уже стоял на месте, а Булат, сидя на стуле, продолжал все так же монотонно читать:

– Долго искали механики, куда мог убежать ток..,

– Что ты читаешь?– не выдержала бабушка.

Булат глянул на обложку.

– «Устройство автомобилей», а что?

Бабушка первым делом глянула на будильник – будильник стоял на месте. Бабушка облегченно вздохнула, но тут же спохватилась.

– Вой-бой! Неужели я так долго спала, чего же ты меня не разбудил? Иди, сынок, скорее ложись спать, а то мама с папой придут со смены, мне достанется… иди, родной.

Булат положил книжку на место, пожелал бабушке спокойной ночи и пошел спать.

Стрелки будильника показывали ровно двенадцать.

Не успел утренний гудок пропеть над рудником свою веселую песню, как Булат был уже на ногах. Он затолкал за пазуху блокнот, будильник и вылез в окно.

Домик главного мастера дяди Пети Гаршина стоял на правом берегу у самого подножия Большого Орла. Домик был еще недостроенным и поэтому во дворе высились груды песка, кирпича и досок.

Хозяева дома еще спали. Булат, забрался за доски, выложил себе из кирпичей стул, столик, положил на столик блокнот, будильник и стал ждать.

Из укрытия Булату хорошо был виден и недостроенный дом, и сарай, и даже огород, на котором росли картошка и подсолнухи.

Проснулись хозяева поздно. Солнце стало уже изрядно припекать, когда из дома потягиваясь вышел дядя Петя. Он постоял немножко, щурясь на солнце, п стал делать зарядку.

Булат отгородился от солнца ладошкой и посмотрел на будильник. Стрелки показывали девять часов пятнадцать минут. Булат снова глянул в амбразуру – дядя Петя стоял согнувшись под умывальником и, громко ухая, окатывал себя холодной водой. Булат облизнул пересохшие губы и взялся за карандаш. В блокноте появилась первая запись:

 
В 9-15 проснулся утра,
Когда он проснулся.
Стояла жара…
Стал после зарядки
Плескаться и мыться…
 

В окно выглянула тетя Катя – жена Гаршина.

– Хватит тебе плескаться – иди кушать!

– Есть идти кушать!– ответил дядя Петя, вытираясь на ходу мохнатым полотенцем.

Булат стал ногами на кирпичную скамеечку и высунул голову из-за досок. Теперь ему хорошо было видно все, что делается в комнате.

Дядя Петя и тетя Катя сидели за столом, перед ними стояла сковорода, полная румяной поджаренной картошки, и чашка с красными помидорами. Булат проглотил слюну и сел на место. В блокноте появилась вторая запись:

В 10 часов сели кушать с женой…

У Булата жалобно заурчало в желудке, он погладил ладошкой живот и тяжело вздохнул.

Бабушка уже встала наверно, сварила картошки, почистила селедку, посыпала ее зеленым луком, залила маслом, уксусом… Ничто на руднике не мог так вкусно приготовить селедку, как булаткина бабушка. Булат сидел, уткнувшись мечтательным взглядом в будильник, и видел перед собой хвост селедки, очищенную картофелину и ломоть мягкого черного хлеба…

Тетя Катя поднялась из-за стола и вышла во двор за чайником. Увидев за досками Булата, она улыбнулась и сделала вид, что ничего не заметила. В комнате она спросила у мужа:

– Это чей парень у нас за досками сидит?

– Не знаю,– пожал плечами дядя Петя.

– Сходи, посмотри.

Гаршин вышел из дому и направился к сараю, за будущей крышей которого и сидел Булат.

В блокноте появилась третья запись:

 
В 10-15 забрался в сарай.
Зачем он забрался?
Пойди угадай.
 

Гаршин перелез через недостроенную стену сарая, прошел огородом и оказался за спиной ничего не подозревавшего контрразведчика.

Булат минут пять не отрывал взгляда от дверей сарая и потом снова взялся за карандаш:

 
Что-то он долго в сарае сидит…
Наверно, живот у бедняги болит
 

Гаршин зажал ладонью рот, чтобы не рассмеяться, и на цыпочках стал отступать к огороду.

– Ну что там?– встретила его на пороге жена.

– Механика нашего сынишка…– шепотом ответил Гаршин.

– А что он делает?

– Стихи про меня пишет…

– Стихи-то хорошие?

– Да как тебе сказать…

Дядя Петя вошел в комнату, надел пиджак, фуражку и громко сказал:

– Я пошел в управление.

Булат глянул на будильник, стрелки показывали ровно одиннадцать. В блокноте появилась четвертая и последняя запись:

11-00. Вышел из дому и пошел в сторону управления.

Иду по свежим следам. Булат.

Булат торопливо затолкал за пазуху блокнот и будильник и бросился догонять Гаршина. Булат догнал его возле моста и пошел за ним вслед на расстоянии десяти-пятнадцати метров.

Так они прошли через мост. Миновали магазин, пекарню, поравнялись с двухквартирными домами.

Возле одного из них Гаршин резко свернул за угол и исчез!

Булат от неожиданности остановился как вкопанный и вытаращил глаза.

– Вот это да! Сам же сказал, что идет в управление, а сам… Ага! Значит, сказал неправду! Обманул. Может, у них в этом доме явка?

Булат представил себе на миг, как он один раскрывает целую шпионскую организацию. Сорвавшись с места он вихрем влетел за угол, и… оказался в объятиях дяди Пети. Вдруг за пазухой громко затарахтел будильник! Булат схватился за живот, испуганно глянул на Гаршина и, вырвавшись у него из рук, бросился бежать…

Бабушка с утра не находила себе места. Она раз десять выходила на крыльцо и громко, на всю улицу, кричала:

– Булат! Булат!

Но никто не откликался. Уже и завтрак давно остыл, обед она принялась готовить, а внука все не было.

– Вот непоседа,– бурчала себе под нос бабушка,– если его силой не накормишь, будет весь день голодный бегать, потом отец и мать будут в один голос вздыхать:

«Ах, какой он худой! Ах, какой он бледный!». Ну, подожди ты у меня, чертов сын,– погрозила бабушка в пустоту сухим скрюченным пальцем,– я тебе покажу, как убегать без разрешения!

Бабушка вошла в столовую, глянула на будильник и всплеснула руками:

– Бог ты мой! Уже двенадцать часов! Двенадцать часов, а он все еще бегает голодный!

Бабушка взяла со стола будильник, протерла подолом стекло, решила завести и разинула от удивления рот – на задней крышке зияли четыре пустые дырки и не было ни одного винтика! Бабушка сорвала крышку и ахнула: вместо колесиков, зубчаток и пружин в коробке лежал тяжелый пыльный булыжник.

В субботу утром ребята собрались у Розы. Булат пришел не один, он привел с собой большого лохматого пса. Одна из передних лап собаки была забинтована, и пес прыгал за Булатом на трех, стараясь не наступать на больную ногу.

– Где ты его выкопал?– удивились ребята.

– Он у меня уже десять дней живет. Попал под машину и сломал ногу. Очень умный пес, я уже научил его считать до двух. Не верите?

Булат достал из кармана три ореха и положил их рядом на ступеньке, а сам отошел к калитке.

– Цицерон! Ко мне!

Собака послушно приковыляла на трех лапах.

– Цицерон, принеси мне два ореха! Два, понял?

Цицерон подбежал к крыльцу, взял в зубы один орех и принес его Булату.

– Молодец!-погладил Булат пса.– А теперь принеси второй,– и слегка подтолкнул пса вперед.

Собака послушно принесла второй, и когда хотела отправиться за третьим, Булат остановил ее:

– Молодец, правильно, ты принес ровно два, больше не надо, ложись.

Пес послушно лег у ног хозяина.

– Видели?– похвастался Булат.– К зиме он у меня будет знать таблицу умножения.

– А почему ты назвал его Цицероном?– спросила Роза.

– Знаешь, как он здорово лает! Позавчера он всю ночь выл, бабушка сказала, что если я не научу его молчать, она нас обоих выгонит со двора…

Сидели молча.

– Как еще долго ждать до трех,– вздохнул Гриша.– Может, сходим на речку?

– Пойдем лучше посмотрим, как школу строят,– предложил Нариман.

На два метра поднялись кирпичные стены школы над землей. Каменщики, видные по пояс над стеной, ловко вели кладку.

Ребята подошли к бетономешалке и стали наблюдать, как готовится цементный раствор. Отсюда перешли к транспортеру, но появился бригадир и, окинув ребят сердитым взглядом, приказал:

– Ну-ка, пионерия, марш отсюда!

Ребята 71е тронулись с места. Цицерон поднял больную лапу и зарычал.

– Кому я сказал?

– Мы помогать пришли,– сказала Роза,– мы же будем учиться в этой школе.

– А не сбежите через час?

– Не сбежим,– ответил за всех Нариман.– Честное пионерское.

– Становитесь тогда двое к бетономешалке, а вы -наверх,– показал бригадир на Булата и Наримана.

Через час ребята так увлеклись работой, что не замечали ничего вокруг.

Нариман, укладывая на стену раствор, почувствовал вдруг, что кто-то на него смотрит. Он повернул голову и встретил настороженный взгляд человека, который давно не давал ему покоя.

– Ты чего загляделся?– тронул его локтем каменщик.– Давай скорее раствор!

Нариман машинально перекладывал густой раствор из корыта на стену и все пытался вспомнить, откуда он знает этого человека.

– Кирпич давай, Роза!– закричал с правой стороны Булат.– Роза, кирпич!

– Роза!-молнией мелькнуло в голове.– Роза!– гулко забилось сердце.– Ну конечно, Роза! Маленькая Роза с желтой шестиконечной звездой на синем платьице. Маленькая Роза, которую увели гестаповцы. Вспомнил!

Сразу стало легко. Словно глыба каменная свалилась с плеч. Нариман резко выпрямился и посмотрел в сторону незнакомца, но тот больше не оглядывался.

Каменщик положил мастерок на кирпич, достал из кармана кисет и свернул цигарку.

– Ну, как работается, не устали?

– Ничего,– ответил Булат,– только вот кушать очень хочется. Можно, я схожу домой покушаю?

– Э, нет,– сказал каменщик, доставая из кармана зажигалку,– так не пойдет. На это у нас есть обеденный перерыв. Если бы каждый рабочий уходил, когда ему захочется, на руднике не было бы ни одного дома.

Каменщик докурил цигарку и опять взялся за мастерок. Но работали недолго. Через полчаса Булат опять кричал Розе:

– Роза, давай кирпич!

– Нету больше кирпича,– развела Роза руками,– кончился!

Каменщик положил мастерок в корыто и поднялся на стену.

– Эй, бригадир!

– Чего тебе?

– Когда кирпич будет?

– Нет, кирпича, на семидесятом километре обвал!

– Значит, стоять будем?

– Зачем стоять? Пойдем электростанцию строить помогать, у них там кирпича много.

Мимо стройки проехали два грузовика, доверху груженные кирпичом.

– Смотрите! Смотрите!-закричал Булат.– Вон сколько привезли! На целую неделю хватит!

– Это не нам…– вздохнул каменщик.– Это соседям.

– А разве нельзя занять у них одну машину? – спросил Нариман.

– Нам займут, а сами стоять будут?

Каменщик досуха вытер инструменты и положил в мешочек. Глядя на погрустневших помощников, улыбнулся.

– Не расстраивайтесь, как привезут кирпич, приходите. Так и быть, возьму вас снова в свою бригаду, работать вы умеете.

Ребята договорились, что в три часа они встретятся на тропе возле штольни, и разошлись по домам.

Уже подходил к концу июнь, а из Министерства обороны до сих пор не было никакого ответа. Нариман и Роза каждый день выходили навстречу почтальону, но тот всегда отводил глаза и говорил, что министерству просто некогда.

Вот и сегодня, только Нариман с Розой подошли к дому, как навстречу им вышел почтальон.

– Принес я вам письмо из министерства, на окно положил.

Нариман бросился к окну, схватил пакет, разорвал его, но, прочитав первую страницу, протянул его Розе.

Роза подхватила письмо и торопливо пробежала по строчкам. Министерство обороны сообщало, что в связи с годовщиной окончания Великой Отечественной войны Никитина Евдокия Гавриловна награждается медалью «За победу над Германией».

– Ну вот, теперь у тети Дуси будет пять наград,– сказала Роза, вкладывая письмо в конверт.– Мы с тобой ее сегодня первыми поздравим. Ты не расстраивайся, ответ все равно придет. Министерство, наверно, получает по тысяче писем, разве ответишь на столько писем в один день? Это ведь каждого надо разыскать. А Павел Иванович написал своим друзьям?

– Говорит, что написал.

– И ему, наверно, пришлют такую медаль, он ведь тоже, как тетя Дуся, дошел до Берлина.

– Разве тетя Дуся воевала?– удивился Нариман.– А я и не знал.

– И еще как воевала, у нее два ордена, две медали, но она их никогда не надевает.

Нариман удивленно поднял брови.

– Не веришь? Пойдем, покажу!

Она затащила Наримана в комнату, выдвинула ящик комода и достала из-под белья плоскую картонную коробку, открыла крышку и со звоном высыпала содержимое на стол. Со дна коробки на ордена и медали упал точно такой же министерский конверт, на котором печатными буквами было выведено «Музафярову Булату».

Булат дрожащими руками раскрыл конверт и вытащил сложенный вчетверо лист. Черные буквы плясали перед глазами, находили одна на другую, а временами сливались в сплошную темную линию.

Нариман медленно отложил в сторону письмо и, упав головой на стол, глухо зарыдал.

– Что с тобой, Нариман?– испугалась Роза.– Что случилось?

Роза взяла со стола лист, развернула его и из всего написанного увидела только четыре слова… геройски погиб… и… место неизвестно…

Роза отложила письмо и обняла Наримана.

– Не надо, не плачь, может, это совсем не правда, ты же сам говорил, что он был в партизанах. Они пишут, что место неизвестно. И если он погиб, майор оставил бы тебе письмо…

Роза уговаривала его, просила, но Нариман не поднимал головы. Тогда Роза опустилась на стул, уронила голову рядом с головой Наримана и горько-горько заплакала.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мурат вернулся с работы расстроенным. Он прямо в сапогах свалился на койку и лежал, глядя в потолок, до поздней ночи. Не умывался, не ужинал и все думал, думал, а перед глазами проплывала его молодость. Молодость человека, оторванного от родной земли, прожившего всю жизнь в семье, которую ненавидел, но уйти не мог, потому что обязан был жизнью…

Несколько дней назад Мурат побывал на штольне, и все то, что происходило двадцать с лишним лет тому назад, он пережил заново…

Вся эта история началась с того, что он, не по годам рослый и сильный парень, был схвачен белогвардейцами и отдан в услужение барону Оскару Вольфу. С отрядом этого бывшего помещика осенью 1920 года Мурат навсегда покидал Казахстан, покидал, и не знал, что, оставляя эти широкие степи, он теряет Родину, родных и близких, человеческое достоинство…

Четвертый день уходил отряд от погони. Теряясь временами среди обломков скал, тропа поднималась все выше и выше, туда, где за хмурыми клочковатыми облаками смутно виднелся перевал. Люди шли, едва переставляя ноги, таща на поводу вконец обессилевших лошадей. До вершины оставалось совсем немного, когда идущий впереди полковник Вольф остановился. Тропа кончилась. Отсюда начинался скользкий каменный выступ, козырьком нависший над пропастью.

Полковник внимательно посмотрел вокруг – может, где-нибудь среди камней спряталась еще одна тропка? Но когда убедился, что этот путь – единственный шанс избавиться от плена и перебраться на ту сторону, он с большим усилием взобрался на седло и, подождав, пока остальные оседлают лошадей, махнул рукой.

Первым на вырубленный руками десятков поколений чабанов узкий проход ступил конь Мурата, за ним тронулись остальные. Кони ступали очень осторожно, прижимая запавшие бока к холодной каменной щеке выступа.

Мурат лег на шею лошади, опустил поводья и негромко подбодрил гнедого. Из-за поворота блеснуло утреннее солнце. Мурат облегченно вздохнул, чуть выпрямил спину – еще два-три метра и он на той стороне. Еще полтора метра… задняя нога гнедого скользнула по сырой скользкой поверхности камня. Конь дико заржал, и, ударившись крупом о стену, рухнул в пропасть.

Мурат медленно сползал вниз, лихорадочно ощупывая руками скат. Еще немного и… Мурат всем телом ощутил холодную пустоту под ногами, пальцы нащупали впадину и вдавились в нее. Идущий следом конь попятился и захрапел…

– Не останавливаться!– сквозь зубы приказал полковник.

Мурат крепко зажмурил глаза. Он старался не дышать и не слышать, как далеко внизу под ногами бурная Карасу перекатывает обросшие мхом валуны.

– Одна, две, три…– считал Мурат проходивших над головой лошадей, и вдруг тупая боль вдавила в камень одеревяневшие пальцы,– пять…– из нестерпимо яркого света выплыл родной аул.

– Шесть.– Перед ним встал старший брат Анвар, который ушел к партизанам, Айша, маленький Кадыр.

– Семь.– Холодная змея обвилась вокруг шеи Мурата и он потерял сознание.

Очнулся Мурат на траве.

– Благодари полковника,– сказал один из казаков, протягивая ему флягу,– если б не полковник – хана тебе…

Отряд перевалил через перевал и спустился к реке. Полковник был уверен, что красные, которые четыре дня не отставая шли за ними буквально по пятам, теперь не догонят.

Возле реки остановились, напоили коней и завели их на всякий случай в густой ивняк.

Было жарко. Мурат окунул несколько раз горящее лицо в ледяную воду. Испуганная стая маринок бросилась врассыпную. Мурат набрал со дна блестящих, как спелые виноградинки, камешков и бросил вслед малькам. Десяток фонтанчиков взметнулся над водой и тут же растаял.

– Тихо!– негромко прозвучала команда.– Ложись!

Все залегли в траве и затаили дыхание. По тропе, лежащей от реки на расстоянии брошенного камня, важно вышагивали четыре верблюда, тяжело груженные углем. Следом на низкорослой кобыле трусил старик с охотничьим ружьем в руках.

Караван пропустили, чтоб не поднимать лишнего шума, и снова двинулись вперед. Миновали одно ущелье, второе, впереди показалась длинная тонкая струйка дыма. Полковник приказал сойти с тропинки. Шли медленно, продираясь сквозь густые заросли шиповника, на ходу срывая крупные красные плоды. Выбравшись из шиповника, поднялись на пригорок. Отсюда все было видно как на ладони.

Внизу из-под груды камней бил родник, рядом с родником стояли три юрты. Тут же возле врытого в землю котла возились женщины. От юрт тропа тянулась прямо к штольне. Вот из штольни вышел кто-то, крикнул женщинам, а те в ответ замахали руками. Казаки голодными глазами уставились на юрты.

Четвертый день в отряде не было ни кусочка хлеба. Питались всем, что попадалось под руки: алычой, дикими яблоками, урюком. Слишком много было кровавых дел на совести полковника, и поэтому он старался поскорее добраться до китайской границы. Если бы в отряде была еда, он не стал бы останавливаться. Но выхода он не видел и поэтому решился еще на одно преступление.

Мурат остался сторожить коней, а полковник с казаками направился к юртам. Возле юрт отряд разделился на две части: большая часть во главе с полковником направилась к штольне.

Мурат сверху видел, как казаки расправились с женщинами и стариком, как полковник с тремя казаками вошел в штольню и вскоре выскочил оттуда без фуражки с окровавленным лицом. Видел, как собрал он в связку гранаты и метнул их в штольню.

Оба отряда вернулись одновременно. Два казака тащили в куржуме полусырую тушу барана.

Отряд наспех подкрепился и, уложив в походные мешки оставшуюся еду, двинулся дальше. Полковник, Мурат и еще два казака направились к вершине горы, остальной отряд пошел в обход. Встреча должна была состояться на границе. Не успел отряд разъехаться, полковник приказал своим спутникам спешиться и отпустить коней.

– Дальше пойдем пешком, иначе не пройти…– сказал он.

Когда они поднялись на вершину горы, Мурат оглянулся, над шахтой все еще клубилась пыль, а возле разграбленных юрт у трупа убитой женщины стоял мальчишка. Сердце Мурата судорожно сжалось, и твердый комок подкатил к горлу.

Через неделю к штольне подошел партизанский отряд. Мальчишка все еще сидел возле матери, а рядом паслись давно не доенные козы.

Из тех, кто остался в штольне, откопать удалось только двоих.

– Это же Анвар из нашего аула!– узнал друга один из партизан…– Я слыхал, что его младший братишка Мурат находится в отряде этого самого полковника…

Маленькому Кадыру в последний раз показали отца и мать.

– Неужели у Мурата поднялась рука на семью родного брата? – тихо спросил партизан, узнавший Анвара.

Ему никто не ответил. Над сонным ущельем громко треснул сухой залп.

Через двадцать лет Мурат с трудом отыскал штольню. Как и приказал ему молодой Вольф, он откопал аппаратуру и надежно спрятал ее в штольне. Когда Мурат возвращался назад, недалеко от рудника он встретил старого чабана с отарой овец. Разговорились. Мурат незаметно перевел разговор на двадцатые годы.

Глаза старика сразу заблестели, плечи выпрямились и голос стал увереннее.

– Мы тут целую неделю гнались тогда за одним отрядом, полковник у них командовал. Не один аул он тут разграбил… а под конец, у партизан шахта где-то тут была, уголь они добывали, так он шахту взорвал…

– А куда люди делись?

– Те, что были в шахте, там и остались, а жен их возле юрт прикончили…

– Много тут было народу?

– Народу-то было не много. Старый Есен из нашего аула – с двумя сыновьями и снохой, русский один, да еще, дай бог памяти, Азат, нет, Анвар с женой и сыном.

– А что, они и ребенка убили?– дрогнувшим голосом спросил Мурат.

– Мальчишка жив остался, друг Анвара его вырастил. Потом он учиться уехал в Ташкент, в училище поступил военное. Перед войной приезжал с женой и сыном. Жена красавица, и сын хороший был, сейчас ему лет двенадцать, наверно…

– А где они живут?

– Не знаю. Перед самой войной уехали в Крым, там он служил. Когда началась война, прислал два письма, и с тех пор никаких известий. Ну ничего,– тяжело поднялся старик с земли,– если жив остался – вернется,– все мы в молодости старались сбежать в незнакомые края за легким счастьем, а к старости возвращались назад – лучше родной земли не найти…

С этого дня словно кто-то подменил Мурата.

Кто он? Что он хорошего сделал за всю жизнь? Был слугой в доме человека, который уничтожил семью его брата. Носил на руках сына убийцы, а сына единственного брата, который всегда делил с ним последний кусочек лепешки, воспитывали чужие люди…

А этот сирота, который второй раз встречается на его пути. Разве он в чем-нибудь виноват? Убили отца, убили мать, а теперь Пауль постарается убрать и его. Мало этот Пауль на своем веку уничтожил женщин и детей. Он уничтожал, а я заботился о его здоровье, одежду стирал, оружие чистил… Надо было сразу, как приехал, явиться и сказать, вот так, мол, и так… а теперь уже поздно… Надо постараться хоть мальчишку спасти, но как?..

В субботу, как и обещал дядя Рустам, состоялась экскурсия в штольню. В три часа ребята собрались на тропе. Вскоре появился и дядя Рустам.

– Привет, партизаны!

– Здравствуйте, дядя Рустам!

– Все в сборе?

– Все!

– На электровозе хотите покататься?

– Конечно хотим!

– Ну, пошли тогда.

Ребята цепочкой двинулись за дядей Рустамом. Поднялись вверх по тропе, прошли у того моста, откуда дядя Петя посылал световые сигналы. Ребята проходили тут много раз, но никогда не обращали на это место внимания. Правда, особенного тут ничего не было: тропа, как тропа, проходила она тут за невысокой зубчатой грядой, и только в одном месте полуметровая щель надвое рассекала каменный забор. Щель была ровной, гладкой, словно безымянный великан обрушил огромный меч на каменную гряду, рассек ее.

Ребята многозначительно переглянулись за спиной у дяди Рустама и по очереди заглянули в расщелину. Ничего подозрительного не оказалось. Весь рудник был виден отсюда как на ладони.

Возле штольни Рустам остановил ребят.

– Подождите здесь немножко, сейчас придет электровоз, и мы с вами поедем.

Ждать пришлось недолго, из штольни донесся веселый звонок и из горловины штольни показались одна за другой три пустые вагонетки, за ними маленький вагончик, а уже за вагончиком – электровоз.

Вагонетки нагрузили крепежным лесом, и электровоз тронулся. Ребята сидели на низенькой скамейке вагончика н во все глаза смотрели в узкие прорези окон. Электровоз остановился. Первым вышел Рустам и за ним и все остальные.