Текст книги "Страшные истории острова Джерси (ЛП)"

Автор книги: Ной Гоатс

Соавторы: Эррен Майклз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Наконец двое пассажиров в открытом экипаже начали обретать очертания. Они явно были в центре этого счастливого шествия, и Джеймс с Люси наконец поняли, что наблюдают за свадебной процессией. Эти двое людей только что поженились, и их вели из церкви в их новый дом.

Люси забыла о странно зловещем оттенке, создаваемом звоном колоколов, и ее сердце подпрыгнуло, когда она решила, что это счастливое предзнаменование. Она не понимала, как и почему это происходит, но чувствовала, что эта сверхъестественная свадебная процессия была шоу, разыгранным миром духов, чтобы показать свое одобрение, возможно, даже одобрение Бога, ее брака с Джеймсом.

Она обнаружила, что ее собственное тело начинает двигаться под звуки колоколов. Подобно лошадям и людям, и даже собакам и козам, которые шли в этой процессии, она была охвачена безумной и совершенно иррациональной радостью момента.

Джеймс все еще был в восторге от этого зрелища, но оно его не захватило. Музыка этих призрачных колокольчиков не проникла в него, поэтому он был удивлен, когда заметил, что его жена теперь танцует под музыку. Когда карета поравнялась с ними, его внимание было сосредоточено только на жене. Что она делала?

Сначала Люси пританцовывала на месте, но когда карета проехала мимо них, она повернулась, чтобы последовать за ней. Джеймс был потрясен, поскольку его собственные инстинкты кричали ему быть осторожным. Его женой явно двигала какая-то сила, которую он не понимал, и которая не имела на него никакого влияния.

Люси никогда не видела ничего более прекрасного, чем этот сияющий белый экипаж. Она чувствовала, что не может просто позволить ему проехать мимо. Ей нужно было побыть с ним еще немного, и она хотела поближе рассмотреть людей внутри, поэтому она повернулась и последовала за ним.

Джеймсу потребовалось мгновение, чтобы отреагировать на шаги Люси по направлению к проходящей паре, и прежде чем он смог должным образом отреагировать, она уже поравнялась с экипажем. Люси протянула руку и с удивлением обнаружила, что карета под ее пальцами кажется твердой. Она была потрясена внезапным приливом силы, который пробежал по ней, когда она прикоснулась к нему. Пассажиры кареты наконец обратили на нее внимание. Мужчина был довольно красив, несмотря на свою старомодную одежду и бакенбарды, которые по современным стандартам были почти нелепыми. Он посмотрел на нее с широкой улыбкой на лице. Это была одна из тех улыбок, которые достигают глаз. Выражение истинного счастья.

Люси сначала посмотрела на мужчину только потому, что он, казалось, заметил ее, но человеком, которого она действительно хотела видеть, была его невеста. Она чувствовала, что эта женщина каким-то образом была ее сестрой из другого века, вышедшей замуж и переполненной радостью новобрачной. Она хотела увидеть лицо молодой женщины. Она думала, что, когда она посмотрит на него, то в некотором смысле увидит свое собственное лицо, смотрящее на нее в ответ.

Женщина была в вуали, но по движению ее головы Люси поняла, что ее заметили. Она не знала, что делать, поэтому просто улыбнулась. Должна ли она помахать рукой? Должна ли она выкрикнуть свои поздравления? Она чувствовала настоятельную потребность установить какой-то контакт с этой странной девушкой, но не знала, как это сделать. Она внезапно почувствовала отчаяние, но затем волна облегчения согрела ее, когда женщина в карете положила свою правую руку на руку Люси.

Невеста, все еще держа Люси за руку, протянула другую и начала приподнимать фату. Это действие показалось Люси каким-то неправильным. Она не знала, какой была свадебная традиция, когда проходила эта процессия, но была уверена, что фата не должна была сниматься. Ещё нет. Ей вдруг стало страшно, и она сама не знала почему.

Джеймс не смотрел ни на женщину в карете, ни на мужчину с экстравагантными бакенбардами; он смотрел только на свою жену. Он не знал точно, чего боится, но сердце его тяжело колотилось в груди, будто он мог потерять жену навсегда. Он направился к Люси, преисполненный потребности вывести ее из транса, что бы ни увлекало ее за собой в этой призрачной процессии. Он почти догнал ее, когда невеста, наконец, полностью подняла фату. Люси остановилась, пораженная тем, что увидела.

Это была самая красивая женщина, которую она когда-либо видела. Ее длинные волосы золотистыми локонами ниспадали на грудь. Ее кожа была гладкой и светлой, без единого изъяна. Люси пришлось бороться с желанием протянуть руку и коснуться изгиба ее подбородка. Все черты лица были очаровательно эльфийскими: маленький носик, мягкий изгиб рта. Неудивительно, что жених был так счастлив!

И затем это видение красоты в одно мгновение сменилось видением ужаса. Ярко-голубые глаза девушки потускнели и стали молочно-серыми. Нос превратился в дыру, как у скелета. Мягкая кожа сгнила и извивалась от плотоядных насекомых, и в течение нескольких секунд Люси смотрела на череп, похожий на голову ужаса, с отверстиями для глаз, темными, как беззвездная вселенная. Люси посмотрела на руку невесты на своей руке, и то превратилась в костлявую клешню со сломанными ногтями и натянутой кожей гниющего трупа.

Люси закричала, и Джеймс подхватил ее, когда она падала.

В следующую субботу Джеймс сел в постели в темноте раннего утра. Птицы снаружи, казалось, уже чирикали необычно громко, и он беспокоился, что их шум разбудит Люси, которая спала рядом с ним. Он посмотрел на ее лицо, безмятежное во сне. Это было лицо, измученное стрессом за последние несколько дней, и Джеймс с чувством облегчения наблюдал за ним сейчас, таким же мягким и милым, каким оно было всегда.

Он знал, что это спокойствие продлится недолго. Она просыпалась, несмотря на то, что не могла заснуть допоздна, и это мягкое выражение лица снова становилось напряженным от странной тревоги. Джеймс уже не в первый раз пожалел, что не может каким-то образом заставить этих птиц замолчать или улететь прочь. Он хотел, чтобы его жена отдыхала как можно больше. Она нуждалась в этом.

За неделю, прошедшую после прохождения призрачной процессии, Люси стала другим человеком. Ее преследовало и беспокоило то, что она увидела, и она не могла выбросить это из головы. В тот вечер они почти не разговаривали по дороге домой, а когда легли спать, Джеймс быстро заснул, измученный скорее эмоционально, чем физически. Раз или два за ночь он просыпался от снов о призрачной невесте и обнаруживал, что Люси не спит и смотрит так, словно ее глаза все еще были прикованы к процессии. Она сидела на краю кровати, глядя в их темный двор, будто ожидала, что кто-нибудь придет за ней.

Он вышел на работу на следующий день после инцидента, а Люси нет. Она сказалась больной. На самом деле, на той неделе она каждый день сказывалась больной.

Сначала Джеймс подумал, что понимает смятение в ее голове. Он сам испытал это в ту ночь, но по мере того, как проходили дни, а она продолжала все глубже погружаться в молчание, Джеймс начал понимать, что он вообще не понимает, что происходит в ее голове. С той ночи Люси была неумолимо мрачна и необщительна. Депрессия изливалась из нее, как смог из дымовой трубы, и загрязняла весь их дом. Ослепительное счастье первых нескольких недель их брака сменилось унынием. Каким-то образом ее затянуло в этот призрачный мир глубже, чем его, и он чувствовал, что ее нелегко будет оттуда вытащить.

Пока эти мысли устало проносились в встревоженном сознании Джеймса, его жена зашевелилась. Он задержал дыхание, надеясь, что она продолжит спать, но внезапный вздох вернул ее в сознание, и она немедленно села.

– Тебе приснился кошмар? – мягко спросил он ее.

Она на мгновение замолчала, а затем ответила мягким голосом:

– Я не знаю. Мне кажется, что да, но я ничего не помню.

– Иногда они такие.

Когда этот краткий обмен репликами закончился, и они погрузились в молчание, щебет птиц снаружи казался громче, чем когда-либо.

– Ты еще не хочешь поговорить об этом, Люси?

– Поговорить о чем? – спросила она, пытаясь выиграть время.

– О той ночи и о том, что тебя беспокоит.

И снова она ответила не сразу, и они вдвоем слушали какофонию птичьего пения, пока Джеймс ждал.

– Я не хочу говорить об этом, – осторожно сказала Люси, – но думаю, что должна. Думаю, что буду жить в этой ночи вечно, если не буду говорить об этом.

Джеймс почувствовал облегчение от того, что она готова говорить, но внезапно почувствовал беспокойство по поводу того, что она может сказать.

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что произошло, – он заколебался, – но только если ты готова.

– Если я буду ждать, пока почувствую, что готова, я никогда не заговорю об этом.

Джеймс кивнул и сжал ее руку.

– Я слушаю, – сказал он, как он надеялся, успокаивающим тоном. – Я здесь ради тебя, ты это знаешь.

Птицы притихли, будто они тоже хотели услышать, что она скажет, и солнце начало посылать свои первые, робкие, розовые лучи, пока Люси говорила.

– Это было так странно… Но ты это знаешь. Я не знаю, о чем ты думал или чувствовал, но что касается меня, я испугалась, когда впервые услышала эти колокола. Это был шум, которого там не должно было быть. Колокола звучали так неестественно.

Джеймс подумал, не согласиться ли с ней. Он чувствовал то же самое, но беспокоился, что если начнет говорить, Люси может остановиться, поэтому он молчал и слушал, как она продолжает.

– Однако страх, который я испытывала поначалу, изменился. Как только я увидела всех этих счастливых людей, марширующих к нам, он просто улетучился, не оставив ничего, кроме ощущения солнечного света. Я думала… ты подумаешь, что я такая глупая, раз думаю об этом.

– Нет. Я знаю, что ты кто угодно, только не глупая.

Она улыбнулась, быстро недовольно поджав губы, и призналась:

– Я думала, что все это шоу каким-то образом предназначено для нас. Я не знала, кто заставлял нас видеть эти вещи, и я не знала, почему они хотели показать их нам, но я знала, что это было для нас. Это было своего рода послание. В этом есть смысл?

– Я так думаю.

– Но ты сам этого не чувствовал, не так ли?

Джеймс твердо покачал головой:

– Нет. Я испытал чувство благоговения, но… мне и в голову не приходило, что это может быть посланием.

– Думаю, это был тот факт, что мы были свидетелями какой-то свадебной процессии. Мы с тобой поженились двумя неделями ранее, а потом, после такого прекрасного дня, в такой романтический вечер… мы увидели это. Когда я увидела ту пару в карете, я поняла, что это мы. Я имею в виду символически, я имею в виду… не могу подобрать слов! Но можешь ли ты понять, почему я так себя чувствовала?

– Могу. Теперь, когда ты так это сформулировала, это имеет смысл. Я чувствую себя глупо из-за того, что сам в то время не подумал об этом подобным образом.

Она была благодарна ему за понимание и одарила его взглядом, который был не совсем улыбкой. Это было выражение, которое передавало теплоту скорее незаметно, чем улыбка.

– В частности, я чувствовала, что у меня была какая-то глубокая связь с этой невестой. Она была в том же месте, что и я. Когда-то в прошлом у нее был самый счастливый день, такой же, как у меня совсем недавно был свой. Я хотела… я хотела пообщаться с ней… Я хотела, чтобы она знала, что я чувствую к ней сестринское родство… Для тебя это, должно быть, звучит так абсурдно.

– На самом деле это не так. Думаю, я прекрасно понимаю.

– Вот почему я подошла к экипажу, – прошептала Люси, – я так хотела этой связи. Ее муж был счастлив, и он мне нравился, но она была под вуалью. Я вообще не могла разглядеть ее лица. Затем она подняла вуаль, и я увидела это…

– Что увидела?

Люси опустила глаза и вцепилась пальцами в простыню:

– Я видела страдание, Джеймс. Я видела неприкрытое отчаяние. Все там были так счастливы, у всех кружилась голова от радости за нее, но у нее самой не было счастья. Когда я посмотрела на ее лицо, я увидела, что это убило ее. Ее убило страдание. О Джеймс! Ее лицо сгнило и распалось на части! Из самого прекрасного лица, которое я когда-либо видела, оно превратилось в самое отвратительное. Оно стало обезображенным болью и ужасом. Она умерла несчастной и одинокой, Джеймс, эта прекрасная женщина, я просто знаю, что это так!

Джеймс притянул жену к себе. Она не сопротивлялась его прикосновениям, но он чувствовал, что это не принесло ей утешения.

Люси прошептала ему в грудь:

– Хуже всего то, что я знаю, что она была рядом со мной. Я знаю, что это было каким-то образом посланием для меня, что мы одинаковы…

С этими словами Люси разрыдалась, прижавшись к мужу.

В тот день Джеймс снова был на дороге, где они с Люси увидели зловещее видение – то самое, которое, как теперь верила его жена, предвещало ей какую-то печальную участь. При ярком свете дня все выглядело по-другому. Не было никакой угрозы, никакого намека на колокольный звон под землей. Солнце было таким ярким, что если бы вокруг были какие-нибудь призраки, их тусклое свечение полностью потонуло бы в солнечном свете. Солнце сделало бы их такими же невидимыми, как звезды.

Он не остановился и даже не замедлил шаг, когда добрался до места, где они видели процессию. На прошлой неделе он провел часы, копаясь в старых газетах на микрофильмах и расспрашивая библиотекарей и пожилых местных жителей. Он написал несколько писем людям, которые, как он надеялся, могли бы пролить для него некоторый свет на этот вопрос. Он уже обнаружил несколько вещей и надеялся, что вскоре обнаружит еще несколько.

Коттедж, который он искал, был спрятан в тени нескольких древних дубов. Джеймс на мгновение остановился, осматривая коттедж и его окрестности. Он не мог сказать, казались ли деревья угрозой маленькому дому или защищали его. Деревянные ступеньки, ведущие к небольшому крыльцу перед домом, заскрипели, когда он поднялся по ним. Кто бы ни был внутри дома, он бы понял, что у него посетитель, еще до того, как постучал в дверь, при условии, конечно, что внутри вообще кто-то есть. Вокруг было так тихо, что казалось вероятным, что коттедж пустует, а его поездка – пустая трата времени.

Джеймс тихонько постучал в дверь и подождал мгновение, прежде чем она приоткрылась на несколько дюймов, чтобы показать лицо пожилой женщины, смотревшей на него из щели между дверью и косяком. Он мог сказать, что внутри дома было темно, но резкий луч света каким-то образом пробился сквозь тенистые ветви дубов и достиг этого старого лица, заставив его прищуриться. Даже при ярком солнечном свете, падавшем на него, морщины были такими глубокими, что терялись в тени.

– Что вы хотите? – спросила она, прежде чем Джеймс успел что-либо сказать. – Я ничего не покупаю.

– Все в порядке, я ничего не продаю, – ответил Джеймс самым теплым и ласковым тоном, на который был способен. – Меня зовут Джеймс Кардрю, и я провожу кое-какие исследования по местной истории.

Он сделал паузу, раздумывая, что сказать дальше. Он не хотел вводить эту пожилую женщину в заблуждение относительно того, в чем заключалась его миссия, но чувствовал, что не может просто так пускаться в рассказы о шествиях призраков, поэтому, помолчав немного, продолжил:

– Я так понимаю, ваша семья долгое время жила в этом коттедже. У вас здесь глубокие корни, и я надеялся, что смогу задать вам несколько вопросов.

– Вы хотите знать о свадебной процессии, не так ли?

Джеймс был шокирован. На мгновение он запнулся, обдумывая какой-нибудь способ притворства, но в конце концов признался:

– Да! Как вы узнали?

– Как вы сказали, моя семья живет здесь уже давно. У меня здесь действительно глубокие корни.

С этими словами она позволила крошечной щели стать полностью открытой дверью и пригласила его войти внутрь. Внутри было темно, но не так уж неприятно. В комнате было тенисто, прохладно и тихо. В доме витали ароматы старого дерева и свежеиспеченного хлеба. Джеймс сел на один край дивана, и вместо того, чтобы занять неудобный на вид деревянный стул напротив него, пожилая леди села на дальний конец того же дивана.

– Ну, и что же вы тогда хотите знать? – весело спросила она.

– Начнем с вашего имени, – улыбнулся он, как он надеялся, обаятельно.

– Амелия, – сказала она, – Амелия де Сент-Круа, и я праправнучка человека, которого вы видели едущим в том экипаже.

И снова Джеймс был шокирован тем, что она, казалось, знала так много:

– Откуда вы знаете, что я видел? – спросил он.

– О боже, парень! Вы не первый, кто его видит. Членам моей семьи много лет приходилось объясняться с теми, кто видел моего прапрадедушку. Его звали Джордж Ле Весконт, а женщина, которая была с ним, была его первой женой. Вы видели призраков, мистер Кардрю, и вы не сходите с ума. Теперь это ответ на ваши вопросы?

– Да… Нет, не совсем, – Джеймс наклонился вперед и объяснил, – у моей жены сложилось впечатление, что вся процессия была каким-то образом разыграна для нас. Клянусь небом или адом, я не знаю, чем именно. Она думает, что это было своего рода предчувствие. Она думает, что невеста в карете каким-то образом предупреждала ее, что Люси проклята быть несчастной. Мне нужно альтернативное объяснение. Я хочу найти способ помешать ей поверить в это. Я просто не хочу, чтобы она больше была несчастна.

– Расскажите мне точно, что вы видели, – попросила Амелия, устраиваясь поудобнее.

Джеймс рассказал старой леди историю той ночи во всех подробностях, какие только смог вспомнить. Пока Амелия слушала, по выражению ее лица было ясно, что она заинтересована, но не удивлена историей, которую он должен был рассказать.

Когда Джеймс закончил говорить, она подтвердила это, сказав:

– Да, да, это были они. Они приходили раньше и, без сомнения, придут снова.

– Можете ли вы рассказать мне о них? – спросил Джеймс. – Мне отчаянно нужно знать, что произошло.

– Я не знаю, поможет ли это вам с вашей женой, – пожала плечами Амелия, – но я расскажу вам печальную историю. Я не уверена, что правильно запомнила все детали, имейте в виду. Это старая сказка и семейная легенда, но она была приукрашена и местами забыта, как это часто бывает со старыми сказками. Возможно, что-то было утеряно, а что-то добавлено, поэтому я могу рассказать вам только ту версию, которую знаю сама.

– Пожалуйста, сделайте это. Я был бы вам очень признателен.

Амелия вздохнула и начала:

– Прапрадедушка Джордж Ле Весконте был амбициозным человеком, и его амбиции были слишком велики, чтобы уместиться в этом крошечном домике на этой маленькой ферме на нашем маленьком острове. Он сбежал, когда был молодым, и ушел в море. Он начинал юнгой, а затем проложил себе путь наверх. К тридцати годам он был капитаном собственного судна. Он перевозил грузы между Англией и различными портами вдоль побережья Франции, Испании и Средиземного моря. В Марселе он встретил девушку. Ее звали Мирей, ей было семнадцать, и она была дочерью торговца. Он попросил ее выйти за него замуж, и в конце концов она согласилась, однако! – Амелия строго погрозила Джеймсу пальцем. – У Мирей было одно условие. Она сказала Джорджу, что он должен бросить море.

Амелия медленно покачала головой:

– Вот это была проблема. Джорджу нравилась его жизнь капитана, но он также любил Мирей. В конце концов, он согласился на ее условия, при условии, что они смогут вернуться на Джерси вместе. Его собственный отец, мой пра-пра… Ну, вы поняли идею… В любом случае, отец Джорджа недавно умер, поэтому он пообещал Мирей, что вернет ее работать на свою ферму в Сент-Лоуренсе, и что он проведет остаток своих дней на земле вместе с ней. Они поженились в церкви Святого Лаврентия. Процессия, которую вы видели, была их свадебной процессией. Все те счастливые люди, которых вы видели танцующими вокруг их кареты, были друзьями его семьи, которые были счастливы, что Джордж наконец вернулся домой и так удачно женился на такой красивой девушке. В тот день эти колокола звонили сильно и радостно, по крайней мере, так гласит история. Как только они прибыли к дому, к этому самому коттеджу, толпа радостно наблюдала, как они заходят внутрь, без сомнения, некоторые из них отпускали грубые шутки по поводу того, что здесь должно было произойти, а затем все они удалились, смеясь и распевая. Бедная Мирей через многое прошла, она покинула свой дом и приехала сюда, где не понимала языка, и пережила бурную поездку на Джерси. Она отказалась от всего своего мира, чтобы выйти замуж за Джорджа. Она сказала ему, что все это того стоило, быть с ним, теперь, когда они могут начать свою новую жизнь. И тогда он сообщил ей новость. Старина Джордж никогда не собирался отказываться от моря. Теперь, когда она вышла за него замуж, он планировал остаться на несколько недель, а затем отплыть обратно в Испанию, чтобы продолжить там кое-какую работу, прежде чем возобновить свое обычное ремесло. Он сказал ей, что с ней все будет в порядке. Она должна просто любить его достаточно сильно, чтобы принять это. Ну, как вы можете себе представить, она разглагольствовала и ругала его, напомнила ему о его обещании и отказалась подпускать его к себе, пока он не смягчится, но ее протесты ничего не дали, кроме как побудили его скорее уйти в море. Это была битва воль, и, видите ли, он был уверен, что она согласится с его выбором, как и подобает послушной жене.

Амелия закатила глаза и вздохнула:

– Он не возвращался почти месяц. Когда он вернулся в дом, наступила ночь, и темнота из этих окон приветствовала темноту окружающего мира. Он вошел и позвал ее. Ответа не было. Он позвал снаружи, думая, что, может быть, она вышла прогуляться или поухаживать за фермой, или, возможно, он подумал, что она дулась из-за его отсутствия. В конце концов он зажег лампу и прошел в спальню, прямо через эту дверь, вон там.

Пожилая женщина указала на дверь, соединенную с комнатой, в которой они сидели.

– Он нашел ее с пистолетом в мертвой руке, и ее кровь забрызгала стену. Обезумевшая от горя и одиночества Мирей покончила с собой в тот самый день, когда он ушел, и гнила в их супружеской постели, пока он не вернулся.

– Какой ужас! – в ужасе воскликнул Джеймс.

– Да, ужас, – согласилась Амелия.

– Значит, она покончила с собой?

– Бедная девочка была за сотни миль от своего дома. У нее не было ни единого человека, с которым можно было бы поговорить, который понимал бы ее язык. Ей было всего семнадцать, и муж бросил ее.

– Но зачем ей это делать? Наверняка должен был быть другой способ…

Пожилая леди на мгновение замолчала, обдумывая этот вопрос. Она, несомненно, обдумывала его сотни раз прежде, но это снова заставило ее задуматься. Наконец, она ответила:

– Кто может сказать, что она думала? Никто из нас не может понять, что происходит в сердце другого человека, но горе – очень мощная сила.

В тот вечер Джеймс вернулся с Люси в их уютный современный дом, всего в паре миль от коттеджа в тени дубов, где так давно произошла трагедия. Они сидели друг напротив друга за маленьким обеденным столом и ковырялись в салате.

– Итак, женщина, которую я видела, покончила с собой? – спросила Люси.

– Похоже, она сделала это от одиночества и отчаяния. И ты не единственная, кто видел эту процессию. К тебе это не имеет никакого отношения. Местные жители видели этих призраков несколько раз за последние сто лет.

Люси подумала о прекрасном лице невесты, которое на ее глазах сменилось ужасом и смертью.

– Откуда мы знаем, действительно знаем, что человек, которого я видела, был той же женщиной?

– У Амелии, женщины, с которой я разговаривал, был медальон. Он, вероятно, стоит целое состояние, но она позволила мне одолжить его. Внутри есть фотография, вот здесь.

Люси неуверенно взяла семейную реликвию и трясущимися руками осторожно открыла ее, чтобы заглянуть внутрь. Слезы наполнили ее глаза, и она кивнула, что сказало Джеймсу все, что ему нужно было знать. Люси снова смотрела в лицо призрачной невесты.

– Бедная девочка, – прошептала Люси. – Бедная, милая девочка.

ПРИЗРАЧНАЯ НЕВЕСТА

Л.Д. Ле Россиньоль

Платаны

Долина гидротехнических сооружений

Джерси

17 июня

Уважаемый мистер Кардрю,

Недавно я получила ваше письмо с просьбой написать вам по поводу призрачной свадебной процессии в церкви Святого Лаврентия, которую вы исследовали для своей жены. Однако, похоже, вы пребываете в заблуждении.

Видение, которое я сама видела, находилось в долине Уотерворкс и, как я полагаю, не связано с теми же событиями, свидетелем которых была ваша жена, и которые причинили ей такое прискорбное огорчение.

Похоже, на этом острове, должно быть, не все в порядке с невестами-призраками, поэтому я не знаю, будет ли мой рассказ для вас полезен. Тем не менее, я расскажу об этом ниже, если это вас заинтересует.

Я не часто рассказываю эту историю, поскольку до той ночи, когда я увидела Призрачную Невесту из долины Уотерворкс, я считала себя образованной женщиной, которая не верит в такую чепуху, как паранормальные явления. Я никогда не верила рассказам о людях, утверждающих, что они видят призраков, потому что считала таких людей искателями внимания и, откровенно говоря, лжецами. Мир полон шарлатанов, мистер Кардрю, и многие из них только рады наживаться на страхах или потребностях легковерных ради собственной выгоды. Я не ожидаю, что вы поверите, что я в здравом уме или с порядочным характером, и вы можете не обращать внимания на содержание этого письма, если хотите. Я сама, оглядываясь на ту ночь, о которой идет речь, не доверяла своим собственным глазам и ушам, или, фактически, своему разуму. То, что я увидела, просто не может быть возможным, и все же я это видела и чувствую себя одновременно благословенной и проклятой за то, что стала свидетелем такого редкого и ужасного зрелища.

Позвольте мне сначала рассказать вам кое-что из того, что я узнала о Призрачной Невесте из долины Уотерворкс, прежде чем я расскажу вам о своей встрече, поскольку полагаю, что это будет иметь больше смысла в контексте. Конечно, то, что я здесь рассказываю, – всего лишь слухи, и эта история, без сомнения, подверглась разрушительному воздействию пересказов, которые размыли и исказили первоначальные версии.

Вот что известно наверняка: когда-то в прошлом (я подозреваю, в очень далеком прошлом) молодая девушка влюбилась в мужчину. Говорят, что она была красивой, хотя, на мой взгляд, все девушки во всех историях описываются как красивые. Будто мы не можем представить себе интересную женщину или достаточно ценную, чтобы о ней можно было говорить, если она окажется некрасивой. Я воспринимаю ее как миниатюрное и нервное создание, очень молодое, с волосами скорее мышиного цвета, чем золотистого. Однако я не могу сказать вам, является ли это моей собственной фантазией, или она каким-то образом передала мне этот образ, когда я встретила ее.

Что несомненно, так это то, что мужчина, которого она любила, был немного старше ее, и что он был очень красив и обаятелен. К тому времени, когда они должны были пожениться, она глубоко любила его. Он стал всем ее миром.

Девушка была из состоятельной семьи, и я задалась вопросом, не этот ли факт, а не его привязанность к ней, побудил мужчину просить ее руки. Ее отец был богатым и влиятельным человеком, и утром в день свадьбы люди вышли на улицу, чтобы поприветствовать свадебную карету, когда молодую невесту везли по живописному участку извилистой дороги долины в сторону города.

Средств не пожалели. Огромная карета, запряженная шестеркой лошадей, украшенных белыми лентами, доставила ее из дома в долине к часовне на побережье, где звенели свадебные колокола. Их спуск был медленным и элегантным, и карета не торопилась, потому что невесте не подобает прибывать в церковь раньше жениха.

И все же именно это и произошло. Когда бедная девушка вышла из экипажа, среди прихожан уже раздались ропоты, поскольку жених еще не прибыл и его не могли найти. Неуверенная в том, что ей следует делать, молодая девушка в своем тяжелом и богато украшенном свадебном платье подошла к дверям церкви и заглянула внутрь, затем медленно пошла по проходу и стала ждать. Она ждала, опустив голову, сжимая в руках свой букет, мужа, который никогда не придет, и прождала там несколько часов.

Сначала возникло опасение, что с женихом произошел какой-то несчастный случай, но из шепота и разговоров в толпе начали появляться другие сообщения. Стало ясно, что этот человек, которого любила молодая невеста, решил, что не будет проводить свадьбу. Он крутил роман с девушкой из города, и вместо того, чтобы столкнуться со смущением из-за отмены церемонии, он просто решил не присутствовать.

Прихожане постепенно начали расходиться, возможно, из жалости, или от скуки, или потому, что им было невыносимо видеть, как она стоит там, дрожа, со слезами, капающими из-под ее тонкой вуали.

Молодая девушка осталась стоять у алтаря, отказываясь терять надежду на то, что мужчина, которого она любила, придет за ней. Ее сердце, должно быть, было разбито к тому времени, когда отец увел ее и заставил сесть в свадебную карету, чтобы вернуться домой.

Почему ее семья была настолько глупа, что оставила ее одну в такое время, выше моего понимания. Возможно, они думали, что ей нужно время, чтобы выплакаться, или что сердца молодых женщин хрупки и легко разбиваются и восстанавливаются. Возможно, они не понимали, как по-настоящему она любила этого постыдного, бессердечного человека.

Оставшись одна в своей комнате, все еще сидя в свадебном платье, молодая женщина покончила с собой. Я подозреваю, что это было жестоко, поскольку она не выбрала опиум или какие-либо другие мирные средства, с помощью которых женщина может попытаться покончить с собой. Вместо этого она взяла богато украшенный нож для вскрытия писем и попыталась вырезать свое собственное сердце, многократно вонзая лезвие себе в грудь, пока, в конце концов, жизненная кровь не вытекла из ее тела, пропитав ее белое платье красным, и она умерла.

Это трагическая история, не так ли? Трагедия не только в том, что ее сердце разбито, но и в том, что молодая женщина, у которой вся жизнь была впереди, не видела никакой ценности в существовании без мужчины, которого она любила.

Женщинам того времени с детства прививали романтические представления, и у них не было выбора в жизни, кроме замужества. Их учили, что завоевать сердце мужчины, быть красивой и желанной – это единственное, что придавало им хоть какую-то ценность как человеческим существам.

Я думаю, мы все еще учим этому маленьких девочек. Мы льстим им, говоря, что они хорошенькие, прежде чем сказать, что они добрые, или забавные, или умные, и это жестокая ошибка.

Я живу в Уотерворкс-Вэлли, как и последние четырнадцать лет. Это прекрасное место, полное птиц и деревьев на длинном извилистом холме. Я наслаждаюсь прогулкой к своему дому, даже ночью. Я видела сипух, парящих в лунном свете, и кроликов, играющих на обочине.