Текст книги "Страшные истории острова Джерси (ЛП)"

Автор книги: Ной Гоатс

Соавторы: Эррен Майклз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Эррен Майклз и Ной Гоатс

Страшные истории острова Джерси

Оригинальное название: Jersey Ghost Stories

Автор: Эррен Майклс и Ной Гоатс / Erren Michaels & Noah Goats

Перевод: maryiv1205

Редактор: maryiv1205

БЛАГОДАРНОСТИ

Мы благодарим всех сотрудников библиотеки острова Джерси, которые помогали с исследованиями для этой книги, особенно Марко Кампанини, Эде Джуэлл и Марку Броклсби за их поддержку, острые навыки сыщиков и терпение в поиске каждой омерзительной истории и жутких примечаний за последние пятьсот лет.

Мы также выражаем благодарность Райану Томасу за его обложку и замечательные иллюстрации по всей книге. Огромное спасибо Николе Гай и издательству «Хистори Пресс» за предоставленную нам возможность донести эту новость до всех наших читателей, а также Эмили Локк и Рут Бойз, нашим замечательным редакторам. Спасибо Джереми Светенхэму из Jersey Heritage и всем сотрудникам оперного театра Джерси за их поддержку. Шейле Джонстон за ее внимательную и терпеливую вычитку текста и, конечно, Лиззи Мартин и Эдриану Смиту за все.

ВВЕДЕНИЕ

Наше увлечение смертью как общества распространено повсеместно, и нигде так сильно, как в наших историях. Телевизионные драмы и современные романы вращаются вокруг необъяснимых смертей и жестоких убийств. Как зрители, мы не успокоимся, пока тайны этих деяний, совершенных во тьме, не будут раскрыты и справедливость не восторжествует в отношении жертвы. Смерть, в конце концов, должна быть побеждена в той или иной форме, хотя бы на время, и зрители чувствуют себя лучше, когда Мрачный Жнец возвращается на свое место.

Древние истории о привидениях, рассказываемые при свечах, были заменены в современном мире фильмами ужасов. Часто агрессор в этих фильмах в некотором роде сверхъестественен, и сама Смерть нарушила завет оставаться пассивной. Доверенными лицами смерти в этих историях являются мстительные духи: зомби, полтергейсты и психопаты. Эти агенты смерти бродят по ночам в поисках жертв: их невозможно остановить и убить, потому что на их стороне сама смерть.

Подобные ужасы всегда происходят ночью. Наш страх перед темнотой каким-то образом является неотъемлемой частью этих сказок, независимо от того, древние они или современные. Такие истории делают все возможное, чтобы задействовать тот детский страх, что если мы оставим конечность свисать с края кровати в темноте, то там вполне может быть что-то, поджидающее, чтобы схватить ее когтистыми, злобными пальцами.

Остров Джерси всегда считался солнечным летним раем для туристов, и нельзя отрицать, что на солнце он выглядит лучше всего. Он обладает уникальной красотой, с великолепными пляжами, древними замками, пышными лесами и причудливым, шумным городом.

Местный гранит розового цвета, из которого было построено так много старых зданий, придает острову вид теплого заката в любое время дня. Когда солнце опускается за горизонт, оно освещает руины замка Гросне на западе; место настолько древнее, что история не помнит его назначения и обитателей. Огромная арка замка все еще стоит и обрамляет заходящее солнце, прокладывающее золотую дорожку сверкающего огня через океан, словно путь в другой мир, прежде чем погрузиться во тьму каждую ночь.

И в темноте остров меняется.

Есть аспекты, известные только островитянам; способ, которым морской туман может опускаться так, что заглушает все звуки, окутывая все вокруг подобно серому савану, пока ничего не становится видно дальше, чем на несколько шагов. Ночью туман с холмов стелется клочьями, как заблудшие души, попавшие в свет автомобильных фар, проводя пальцами по ветровым стеклам, образуя очертания, которые на глазах водителя превращаются в фигуры и лица.

На востоке возвышаются огромные зубчатые стены замка Гори, монолитное напоминание о веках вторжений, которые пережил остров, в то время как на юге сказочное сияние замка Элизабет мерцает в заливе, когда поднимается прилив, образуя естественный ров с морской водой вокруг него.

Остров погружен в историю, богат мифологией и изуродован укреплениями.

По сравнению с настоящими ужасами, которые довелось увидеть Джерси, рассказы о привидениях кажутся причудливыми и успокаивающими, и все же на острове много сверхъестественных историй и свидетельств. Есть фрагменты, сообщения о невероятных звуках шагов в старых домах, дверях, которые не закрываются, и царапанье за стенами, где были найдены замурованные трупы. Были замечены фигуры, которых там никак не могло быть. Серая Дама из Гроувилля – знаменитое зрелище, но почему она посещает поместье, где когда-то жила, либо никогда не было известно, либо давно забыто. Есть странные сообщения о солдатах с медными лицами, молча марширующих по Винчелез-лейн, и история об окне в поместье Сент-Оуэн, которое неоднократно разбивалось какой-то жестокой и невидимой силой.

Более поздние заявления о наблюдениях призраков включают немецких солдат, которые ходили будто в дозоре, а затем исчезали, а также заявленные наблюдения странных огней в некоторых бункерах.

Как и во многих сообщениях о привидениях Джерси, это всего лишь услышанные необъяснимые звуки и увиденные невозможные вещи, и они не имеют особого смысла без контекста. Есть много упоминаний о криках или шепоте в темноте и местах, которые наполняют людей таким ужасом, что они не могут оставаться. Даже наименее суеверные из нас согласятся с тем, что определенные места каким-то образом кажутся неправильными и наполняют нас чувством глубокого беспокойства.

Известно, что существуют определенные вибрации, которые заставляют человеческий мозг испытывать страх, а также слуховые и зрительные галлюцинации. Человеческий разум запрограммирован видеть очертания человеческих лиц и человеческих форм в том, что по сути является случайными естественными формами. В конце концов, кто из нас, оставшись один в своем доме, не вздрагивал при виде фигуры, неожиданно появившейся у двери, только для того, чтобы через несколько мгновений понять, что это было просто висящее пальто? И все же в тот единственный момент мы были убеждены, что мы не одни.

Существует много способов объяснить случаи появления призраков, но можно ли отмахнуться от каждой истории как от ошибки восприятия, вызванной страхом или галлюцинацией, неясно.

Возможно, любовь к историям о привидениях, распространяющаяся на все нации и культуры мира, указывает на то, что мы на самом деле не хотим, чтобы подобные вещи находили объяснение. Истории о привидениях намекают на то, что, возможно, смерть можно каким-то образом победить, и что наша конечная смертность не так очевидна.

И поэтому некоторые истории сохраняются на протяжении жизней и столетий. И независимо от того, вызваны ли они сверхъестественными явлениями или человеческой прихотью, игрой света или ложными сообщениями, мы не можем отрицать, что даже самым рациональным из нас нравятся хорошие истории о привидениях, от которых кровь стынет в жилах.

Один дух, в частности, преследует сноски к древней истории Джерси. В фольклоре и рассказах неоднократно упоминается женщина, одетая в светлую одежду: таинственная фигура Белой Дамы. Случаев наблюдения было много, но Белая Дама, похоже, не привязана к какому-либо одному месту, скорее она имеет тенденцию появляться вблизи неолитических камней-менгиров и золотых приисков. Дороги и районы названы в ее честь, и она является частью местной культуры, которая не поддается легкому объяснению. Некоторые верят, что она призрак, но другие верят, что она волшебное существо, скользящее между мирами. Она может быть частью причудливых ужасов пьяниц, возвращающихся домой в одиночестве, или силуэтом в разрываемом ветром тумане, видимым из окон машин. Или, возможно, она просто игра света… трюк, который видят снова и снова, на протяжении веков, по всему острову.

ДОМ КРИКОВ

У Кристофа не было другого выбора, кроме как покинуть Францию.

Он отправился в дом своего отца, проехав верхом на юг из Парижа в Орлеан, и обнаружил, что дверь дома сорвана с петель. Экономка отца, молчаливая и бледная, сидела на лестнице. Ее пальцы были крепко сцеплены перед коленями, костяшки побелели от напряжения.

– Он ушел, Кристоф. Нет! – она выбросила руку, чтобы помешать ему уйти. – Слишком поздно! Он уже мертв. Пожалуйста, Кристоф, посиди здесь со мной минутку.

Она похлопала по холодному камню рядом с собой, и Кристоф позволил своим ногам подогнуться, чтобы он мог опуститься рядом с ней.

– Когда они забрали его, мадам Лоранс? – Он заглянул в ее покрасневшие от слез глаза.

Это было два дня назад, Кристоф. Он был храбрым и держался стойко. Вы бы гордились им, но теперь вы должны бежать. Вы должны бежать или умрете.

Она крепко взяла его за руку. Ее пальцы были холодными на ощупь.

– Я, конечно, говорила ему то же самое, но он не стал слушать! Ни один гугенот сейчас во Франции не в безопасности.

– Знаю.

Кристоф наблюдал, как слеза скатилась по ее щеке, и удивлялся, как получилось, что его собственные глаза оставались сухими. У него будет время погоревать, когда этот сюрреалистический ужас пройдет. У него будет время поплакать, когда он будет в безопасности.

– Не возвращайтесь домой, Кристоф, – предупредила его мадам Лоранс. – Сейчас вы берете все, что можете унести, и покидаете Францию.

И он это сделал.

Чувствуя себя вором, Кристоф опустошил бюро отца и карманы его пальто. Он нашел монеты и булавку с бриллиантом, маленький сундучок и печать отца. Он взял те бумаги, которые, по его мнению, могли когда-нибудь пригодиться, хотя и подозревал, что никогда не вернется во Францию.

– Хватит, Кристоф! Вы должны уйти! – страх заставил мадам Лоранс быть резкой, когда она поспешила за ним вниз по лестнице и добавила к содержимому сундука завернутый в ткань сверток с едой. Она знала его всю жизнь и ругала, когда он был ребенком. Импульсивно он заключил ее в объятия.

– Возьмите из этого места все, что сможете, прежде чем это сделают другие, мадам. Мой отец не хотел бы видеть вас обездоленной.

– У меня есть сыновья, которые заботятся обо мне, Кристоф. Не беспокойтесь за меня. Ваш отец хорошо платил мне. Может, он и был протестантом, но он был хорошим человеком. Он не заслужил такой участи, и вы тоже. Такое зло люди творят во имя религии! Они назвали его еретиком… Но что может быть большей ересью, чем убивать во имя Бога?

Она вытерла слезы со своего лица.

– Скачите изо всех сил, Кристоф, и не оглядывайтесь назад.

Это было несколько дней назад. Кристоф отправился на запад, к побережью, и заказал билет на первое же судно, которое увезло бы его подальше от родного берега. До следующего дня в Англию не было ни одного судна, но за столь непомерную плату он смог сесть на судно, перевозившее ламповое масло, направлявшееся на Джерси. Это был остров, на котором он никогда не бывал и о котором ничего не знал, но это был единственный доступный выбор. Продажа отцовской лошади разбила ему сердце, но взять животное с собой было невозможно. Великолепное создание оплатило его проезд.

Лодка прибыла в маленькую гавань, когда солнце начало клониться к закату, и Кристоф, чувствуя себя совершенно измученным, вытащил свои пожитки на причал и огляделся.

Его встретили презрительными взглядами и бормотанием на грубом диалекте, который было трудно понять.

– Вам некуда идти, – плюнул в него один мужчина, – вы все должны вернуться туда, откуда пришли. Вы здесь никому не нужны.

Кристоф был настолько поражен грубостью, что даже не смог сформулировать ответ, прежде чем мужчина прошел мимо него.

Набережная была переполнена французскими беженцами. Тысячи бежали от преследований и угрозы смерти во все концы света, а остров Джерси был наводнен отчаявшимися людьми. Десятки людей жались к булыжникам или стояли группами.

– Говорят, здесь, в Сент-Обене, негде остановиться, – сказал Кристофу пожилой мужчина, присоединяясь к толпе. – Возможно, на побережье в пределах главного города есть жилье, но сегодня ночью на пляже будет сильный прилив. Нам посоветовали подождать до утра.

Кристоф опустил свой сундук с пожитками на землю и уселся на холодный камень.

– Тогда, полагаю, я отдохну здесь до рассвета. Спасибо вам.

Чувство тяжелого отчаяния давило на него. Однако, оглядевшись вокруг, он понял, что было много людей, у которых было гораздо меньше, чем у него. Он увидел мать и ребенка, прижавшихся друг к другу и дрожащих. Какая бы ситуация ни привела к их бегству из Франции, у них не было времени взять с собой что-либо, кроме одежды, которая была на них. Кристоф, только что вытащивший свой сундук из лодки, был каким угодно, только не черствым. Хотя он знал, что может пожалеть о своей щедрости в холодные предрассветные часы, он снял свой тяжелый плащ и накинул его им на плечи.

– У меня в кармане есть несколько монет, мадам, – тихо сказал он.

– Мерси, месье!

Ее трепетная улыбка чуть не разбила ему сердце.

Что станет со всеми этими людьми, которым некуда идти? Что им делать? По крайней мере, у него было образование и немного денег, чтобы прокормиться.

Кристоф вернулся к своему сундуку и сел на него, упершись локтями в колени, он закрыл лицо руками.

Он был измотан, но знал, что не сможет заснуть на жестких камнях набережной. На мгновение он подумал о том, чтобы тащить сундук, пока не найдет таверну, но из-за большого скопления людей казалось маловероятным, что он сможет найти место, где присесть. Взгляды и презрение, направленные на беженцев-гугенотов, ясно давали понять, что там не будут рады даже тем, у кого в карманах есть монеты. Кроме того, ему, вероятно, следует приберечь то, что у него есть, для чего-то более важного, чем топить свои печали.

Он поднял голову и оглядел жалкую толпу вокруг себя.

Это был единственный признак сочувствия гугенотам. В сгущающейся темноте женщина пробиралась сквозь толпу с корзинкой, раздавая яблоки и ломти хлеба. Этого было мало, но беженцы хватали каждое маленькое подношение так, словно оно было из чистого золота.

– Простите, месье?

Кристоф обернулся, чтобы посмотреть, кто к нему обратился: судя по акценту, мужчина из Джерси. Это был невысокий парень, аккуратно одетый.

– Добрый вечер, – Кристоф поднялся со своего удрученного положения, чтобы встать и вежливо, как джентльмен, протянуть руку. – Я – Кристоф де Вальмон. Чем я могу вам помочь?

– А! – улыбнулся маленький человечек, пожимая ему руку. – Я – Маркус Ватель, и вопрос скорее в том, что я могу для вас сделать, месье. У меня есть свободная комната в ночлежке, а вы выглядите как человек, которому, возможно, нужна постель на ночь.

Кристоф не смог скрыть своего удивления.

– Мне сказали, что свободных номеров нет, месье Ватель. Могу я спросить… – Он поморщился. – Могу я спросить, какую необоснованную плату вы могли бы запросить за такое размещение?

Ватель улыбнулся, а затем печально усмехнулся:

– Только за разумные деньги, месье, обещаю, в стоимость входит изысканный ужин и бокал вина.

Ватель назвал свою цену, и Кристоф понял, что при данных обстоятельствах этот человек мог запросить гораздо больше.

– Есть те, кто больше нуждается в убежище, чем я, – сказал Кристоф, глядя на женщину и ребенка, съежившихся под его плащом.

– Но не так много тех, кто в состоянии заплатить, месье, – тихо сказал Ватель, проследив за взглядом Кристофа, – и у меня не хватило бы духу снова выгнать их. – Он виновато развел руками. – Человек должен честно зарабатывать.

– Конечно, – Кристоф покачал головой. – Я веду себя как дурак. Мы не можем помочь всем, но, возможно, если бы у вас была другая комната, я мог бы заплатить за них, чтобы…

– Свободна только одна комната, месье де Вальмон, – твердо прервал его Ватель, – и мне было бы неприлично принимать под своей крышей женщину без сопровождения. Кроме того, – он покачал головой, как будто смутившись, – я не смог бы там разместить ребенка, сэр. Сейчас я признаюсь вам, что, по слухам, в моем пансионе водятся привидения. Это, конечно, абсурд!

Ватель рассмеялся над выражением недоверия на лице Кристофа.

– Знаю, но некоторые из моих гостей клялись, что слышали ночью странные звуки. Некоторые, как и я, вообще ничего не слышат, но другие не останутся здесь больше чем на один день, прежде чем двинуться дальше. Вот почему у меня есть свободная комната. Вы все еще хотите ее?

– Конечно, – улыбнулся Кристоф, – я не из тех, кто шарахается от теней.

– Я и не думал, что вы такой, месье. Пойдемте, позвольте мне помочь вам донести ваши вещи.

– Это далеко?

– Нет, месье. Недалеко, но, боюсь, там очень крутой холм. Сюда, месье де Вальмон.

Неся сундук Кристофа между собой, они прошли вдоль изгиба гавани, а затем повернули на извилистый холм. Он действительно был очень крутым, и их шаги были медленными. Угасающий свет заходящего солнца едва проникал сквозь деревья, которые изгибались над узкой улочкой. Ветви образовывали темный и гнетущий туннель, в котором виднелись лишь сверкающие проблески неба, окрашенного в золотой и малиновый цвета. Холм резко повернул направо, а затем так же резко налево, прежде чем они добрались до места назначения, оба тяжело дышали после подъема.

– Это помогает мужчине оставаться подтянутым и здоровым, – сказал Ватель, вставляя ключ в замок тяжелой дубовой двери.

Кристоф, затаив дыхание, рассмеялся.

Дом был мягко освещен изнутри. Кристофер вошел в невзрачную, но опрятную прихожую и заглянул в гостиную справа.

– Боюсь, ваша комната, месье, находится выше по лестнице, – сказал Ватель, когда они занесли сундук Кристофа внутрь.

– Клянусь, эта штука становится тяжелее с каждым шагом, – воскликнул Кристоф.

Крутая лестница находилась в конце холла и вела на узкий балкон на втором этаже. Других гостей не было слышно.

Они прошли ко второй двери, которую Ватель отпер, и оказались в простой комнате с покатой крышей. Большой платяной шкаф и уютная кровать с темным покрывалом были видны в слабом лунном свете, просачивающемся сквозь маленькое оконце в свинцовой раме.

– Я уверен, месье привык к лучшему…

– Тут прекрасно, мистер Ватель, – перебил Кристоф, – и гораздо лучше, чем я мог надеяться в моей ситуации. Я вам очень благодарен.

– Тогда, пожалуйста, располагайтесь. В умывальнике есть вода, если вы хотите освежиться, а я приготовлю для нас ужин. Не хотите ли поужинать со мной внизу, месье?

– Это было бы очень кстати, мистер Ватель. Спасибо.

– Боюсь, я могу предложить вам только простую трапезу.

– Я не ел со вчерашнего дня, мистер Ватель. Уверяю вас, что все, что вы сможете предложить, покажется мне настоящим пиршеством.

Переодевшись в свежую рубашку и почувствовав себя немного лучше после того, как умылся и побрился, Кристоф спустился в гостиную.

Ватель приготовил густое рагу, немного наваристое и жирноватое, на вкус Кристофа, но более чем желанное.

– Свинина, – просто сказал Ватель, – с хлебом и сыром, вон там, на салфетке. Не хотите ли немного вина?

Вино оказалось на удивление хорошим, и Кристоф вскоре почувствовал, как напряжение путешествия покидает его. Он обмакнул ломоть хлеба в рагу и улыбнулся Вателю.

– Значит, вы ничего не слышали? – спросил маленький человек.

Кристоф мгновение непонимающе смотрел на него, а затем рассмеялся.

– Вы имеете в виду призраков? Нет, месье, уверяю вас, я ничего не слышал.

Ватель улыбнулся:

– И вы вряд ли услышите! Штормовыми ночами ветер может завывать под карнизами, и я часто задавался вопросом, не этот ли звук так пугает моих более деликатных гостей. Прошлой весной я сам однажды ночью не мог заснуть из-за шума. Но сегодня прекрасная погода, и у вас есть надежная крыша над головой.

– И прекрасная еда. Я благодарю вас за это, – Кристоф поднял бокал, и Ватель пренебрежительно махнул рукой.

– Расскажите мне, как получилось, что вы прибыли на Джерси.

Кристоф рассказал о смерти отца, и они обсудили преследование гугенотов во Франции. Ватель рассказывал о Джерси, и поинтересовался у Кристофа, поселится ли он на некоторое время на острове или отправится дальше в Англию.

– Мне сказали, что у меня семья в Англии, – пожал плечами Кристоф, – и я неплохо говорю на английском. Однако не уверен, насколько мне там будут рады.

– Я, конечно, предвзят, но верю, что вы найдете Джерси прекрасным местом. Убедитесь, что вы осмотрели все достопримечательности перед отъездом, если решите это сделать. Надеюсь, я буду иметь удовольствие провести в вашем обществе хотя бы несколько вечеров, месье де Вальмон?

– Конечно, будете. И не волнуйтесь, у меня есть деньги, чтобы заплатить, а также накормить нескольких бедняг, ожидающих в порту.

– С каждым днем все больше и больше, – покачал головой Ватель. – Не знаю, что с ними со всеми станет.

– Я тоже, – Кристоф провел рукой по глазам и откинулся на спинку стула, взбалтывая вино в бокале. – Что заставляет мужчин ненавидеть тех, кто отличается от них? Что же такого в нашей природе, что мы повторяем свои грехи на протяжении всей истории снова и снова и все же ничему не учимся из прошлого?

– Боюсь, это вопрос для более мудрого человека, чем я, месье, – сказал Ватель, наклоняясь, чтобы наполнить бокал Кристофа.

– Прошу прощения, Ватель, – засмеялся Кристоф, – я устал и мне грустно, а ваше прекрасное вино сделало меня сентиментальным. Пожалуй, мне следует отправиться спать.

Ватель отодвинулся от стола.

– Конечно, месье. Как неосмотрительно с моей стороны не давать вам спать, когда я знаю, каким дальним и трудным было ваше путешествие.

Кристоф сразу же зевнул, они пожелали друг другу спокойной ночи, и он поднялся по лестнице в свою комнату.

Он вздохнул, осознав, что в его поспешные сборы не входила ночная рубашка. Заперев дверь, он скользнул под грубые простыни, обнаженный по пояс, и с облегчением отметил, что постельное белье казалось чистым и свежим. Он наблюдал, как тени от свечи танцуют на покатой крыше и внушительном гардеробе. Его скудная коллекция одежды выглядела бы жалко, если бы висела внутри, но он решил распаковать вещи утром, чтобы решить, что еще ему нужно будет купить в ближайшие дни.

Усталость и алкоголь притупили его мысли, и он задул свечу. Без сомнения, после ночного сна все окажется более сносным.

Но сон не приходил.

Кристофу казалось, что его кровать движется вместе с движением лодки, которая доставила его на остров. Он был выбит из колеи, и вино вызвало у него легкую головную боль, несмотря на приемлемый урожай.

За окном тихо зашуршала морось, когда начал накрапывать мелкий дождь, и он почувствовал ноющую вину перед матерью и ребенком, которых оставил на набережной вместе со столькими другими, у кого не было крыши над головой или теплых одеял, чтобы укрыть их. Кристоф посмотрел сквозь грязное оконное стекло и увидел, как рваные облака плывут по луне, заставляя тени медленно расползаться по комнате и ползти по стенам.

Старый дом тихонько заскрипел, когда дерево осело. Кристоф покрутился, устраиваясь поудобнее. Дождь забарабанил в окно сильнее, словно мягкие пальцы, а ветер издал тихий стон. Скорбный звук отражал его настроение. Звук нарастал и затихал, как немелодичная мелодия печали, а затем снова перешел в низкий шепот, будто чей-то настойчивый голос вел приглушенный разговор, слов было невозможно разобрать.

Кристоф со вздохом натянул одеяло на голову. Ему никогда не было легко засыпать в новых местах. Он скучал по своему дому и собственной кровати. Он скучал по Франции и по отцу.

Кристоф, наконец, начал засыпать, когда ветер зашептал под карнизами.

Не засыпай…

Кристоф резко проснулся, наполовину во сне, наполовину вне его. Шум ветра усилился. Гроза звучала как крики мучений. Вокруг него поднялся крик, похожий на стенания проклятых. В буре слышались голоса… Была ли вообще буря?

Он в ужасе сел… Как раз в тот момент, когда топор с глухим стуком вонзился в подушку, на которой мгновение назад покоилась его голова. Перья взметнулись снежной бурей, когда топор был выдернут и снова поднят.

С хриплым криком Кристоф бросился вбок, приземлившись на пол в путанице одеял и простыней. Он брыкался и полз, пытаясь освободиться. Крики наполнили комнату, и он не мог различить свои крики или убийственный рев нападавшего среди какофонии голосов. Звук был оглушительным.

Кристоф поднялся на ноги, но простыни сбили его с ног, и он снова рухнул на пол, ударившись коленями о твердые деревянные доски.

Лунный свет упал на искаженные черты лица Вателя, когда он двинулся к Кристофу, яростно рубя его топором.

На этот раз Кристофа спасло покрывало. Топор вонзился ему в ногу, но, хотя боль была такой, словно по нему ударили молотком, лезвие не пробило толстую ткань. Кристоф вскрикнул от шока и страха, его голосу вторили другие, и казалось, что они исходят из стен дома, будто поет хор агонии и ужаса.

Ватель занес топор, чтобы ударить еще раз, и одеяло полетело вместе с ним. Кристоф высвободился и привалился к стене, крича:

– Боже милостивый, Ватель, что ты делаешь? Ты что, с ума сошел?

Мужчина не ответил ему и вместо этого бросился вперед. На этот раз ноги Вателя запутались в темной ткани, и он споткнулся. Наконечник топора глубоко вонзился в стену рядом с головой Кристофа.

Француз ахнул и рывком распахнул дверь спальни, чтобы убежать. Его раненая нога онемела и замедляла, пока он хромал по темному балкону. Его охваченные паникой пальцы шарили по перилам в поисках лестницы.

Лунный свет не проникал в это пространство, кроме как через дверной проем позади. Оглянувшись, Кристоф увидел Вателя в обрамлении бледного света, когда тот вытащил топор из стены и повернулся, чтобы преследовать его.

Оглушенный криками вокруг, Кристоф схватился за перила и, спотыкаясь, спустился по ступенькам босиком в темноте. Он пробирался на ощупь так быстро, как только мог, почти не слыша размеренных шагов Вателя за воющими голосами, сотрясавшими воздух вокруг него. Он увидел, как худая, как дым, женщина схватила его за руку. Мужчина, похожий на облако пыли, сполз перед ним по лестнице. Кристоф бросился сквозь это видение. Он подбежал к тяжелой входной двери и дернул за ручку.

Она была заперта.

Он повернулся, прижался к ней спиной, задыхаясь от ужаса. Справа от него была комната, в которой они с Вателем делили трапезу. Оттуда не было выхода. Налево… Это был его единственный выход. Он открыл дверь, а затем захлопнул ее за собой. Комнату освещала единственная свеча. В ее колеблющемся свете были видны стол и стул, заваленные бумагами. За пределами круга света Кристоф заметил еще одну дверь. Темные фигуры ползли вдоль стены, когда он бежал через комнату. Он всхлипнул от облегчения, обнаружив, что эта дверь тоже не заперта. Когда он переступил порог и закрыл ее за собой, то с чувством, близким к радости, почувствовал, что в замке торчит ключ.

Он отчаянно возился с замком, его руки дрожали так сильно, что он почти не мог заставить его повернуться. С обнадеживающим лязгом тяжелый механизм повернулся, и дверь была заперта. Кристоф отошел от нее в темноте, осматриваясь по сторонам.

Он был на кухне. В воздухе все еще висел запах жирного рагу. Он понял, что там должны быть ножи, вещи, которые он мог бы использовать в качестве оружия.

Направляясь к темному силуэту стола, он услышал, как поворачивается дверная ручка. Раздался яростный рев, приглушенный тяжелым деревом, и почти сразу же раздался звук удара топора о дверь. Крики, доносившиеся из дома, теперь перемежались настойчивыми, преднамеренными ударами Вателя в дверь.

В темноте Кристоф отчаянно шарил вокруг в поисках другого выхода. Крошечное окошко пропускало слабый серебристый свет, но никакой возможности сбежать не было. Ощупывая стену, он нашел еще одну маленькую дверь. Вероятно, это была просто кладовка, подумал Кристоф, но он нашел ручку и тщетно тянул за нее, пока не понял, что дверь открывается наружу, и, толкнув, спотыкаясь, спустился по низкой ступеньке.

Лунный свет лился через большое окно, освещая ужас внутри.

С крюка рядом со связкой фазанов на него уставилась мертвая голова. Руки и ноги мужчины были отрублены так, что только торс свисал со стены.

Кровь, черная в монохромном свете, собралась в лужу и свернулась под телом, в ноздри Кристофу ударила вонь, как в мясной лавке. В противоположном углу маленькой комнаты была груда одежды и сумок, а также грязных, заляпанных кровью простыней. Там стоял сундук с открытой крышкой. Следы засохшей крови вели к окну.

Загипнотизированный ужасом, Кристоф пересек комнату, его шаги сопровождались звуком раскалывающегося дерева, когда топор Вателя врезался в дубовую дверь в соседней комнате.

Крики, окружавшие его, перешли в заунывный вой, когда Кристоф поднял простую задвижку на окне и распахнул ее наружу.

Там спасения не было. Окно выходило на крутой обрыв из зазубренных скал и утесника. Под ним, там, где их выбросили из окна, лежали тела на разных стадиях разложения. Одно из них было телом ребенка. Длинные юбки женщины запутались в колючках утесника, не давая ее телу упасть дальше в море внизу.

Кристоф задумался, сколько еще тел упало в океан и было смыто. Он отступил назад, чувствуя слабость в коленях, и посмотрел на груду вещей.

Все эти люди пришли в это место, как и он, в поисках убежища и утешения. Ватель убил их всех. Он лично выбирал жертв из гавани, которые выглядели так, будто у них было все их земное богатство, когда они убегали из своих домов. Затем он лишал их жизни, чтобы прибрать их деньги.

Кристоф взял из кучи шкатулку с драгоценностями и открыл ее. В ней были маленькие жемчужные серьги и изящная цепочка: вещи женщины с тонким вкусом и небольшим достатком. Кристоф подумал, не та ли это женщина, чье тело, как выброшенная кукла, свисало с колючек под окном.

Он поставил шкатулку и, стараясь не смотреть на расчлененный труп на стене, вернулся на кухню. Зачем Вателю это делать? Разве недостаточно было убить этих людей, зачем еще и расчленять их тела?

Его зрению помогал свет из маленькой комнаты, Кристоф вернулся к столу в поисках ножа. Поверхность стола была влажной и липкой от запекшейся крови, сырого мяса и грязного ножа… и пальцев человеческой руки.

Тушеное мясо.

Кристофа вырвало, все его тело содрогнулось от отвращения.

Была ли это какая-то всепоглощающая жадность, заставлявшая Вателя поедать своих жертв, или извращенное наслаждение от осквернения их тел, Кристоф знал, что этот человек был чудовищем. Вателя невозможно было переубедить. Его нужно было остановить.

Кристоф сплюнул желчь и набрал воздуха в легкие, борясь с изнуряющей тошнотой. Он должен был контролировать себя. Выхода не было и бежать некуда. Ему придется сражаться.

Он заставил себя поднять окровавленный нож со стола. Он был скользким в его потной руке. Он тщательно вытер ладони и рукоять о брюки и отступил назад, так что стол оказался между ним и дверью.