Текст книги "Страшные истории острова Джерси (ЛП)"

Автор книги: Ной Гоатс

Соавторы: Эррен Майклз
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

После этого дела у Энни пошли на лад. Она не чувствовала себя такой одинокой. Она знала, что дядя всегда рядом. Она больше не боялась дома, и у нее все хорошо получалось в ее маленьком садике. Дядя Джордж вернулся к тому, чтобы указывать ей названия насекомых. Через два дня после того, как дверной проем был замурован, она забралась на дерево. На следующий день Энни перепрыгнула ручей с помощью большой палки.

ОЗЕРО

– Очень любезно с твоей стороны, дядя Клод, предложить приютить меня.

– Рад видеть тебя, мой мальчик, – дядя Филиппа крепко пожал ему руку и жестом пригласил в прихожую.

– Твой дом… – Филипп покачал головой и рассмеялся от восторга, – Что ж, он великолепен, дядя! Бизнес, должно быть, процветает.

– Это действительно так, мой мальчик, это действительно так! Кто бы мог подумать, что кто-нибудь из нашей семьи когда-нибудь будет жить в настоящем поместье? И ты! Офицер королевского военно-морского флота! Неплохо для пары картофелеводов, а?

Как только Филипп поставил сумку на землю, дядя крепко обнял его и хлопнул по спине.

– Чувствуй себя как дома, Филипп, – тепло сказал его дядя, – ты – мой наследник. Однажды все это будет твоим. Просто возвращайся домой целым и невредимым с флота, парень. Ты унаследуешь бизнес и это поместье.

– Боже мой, дядя, надеюсь, ты не планируешь так скоро свалиться замертво? Ты только что въехал.

Клод ухмыльнулся, вводя Филиппа в великолепную гостиную, отделанную темным деревом и насыщенно-зеленым.

– Может, я и только что переехал, но уже теряюсь в доме такого размера один. Ну, не совсем один. Миссис Дженнетон, экономка, следит за порядком и хорошо кормит меня, но для меня было бы честью, если бы ты считал поместье своим домом, когда бы ты ни был на острове.

Филипп просиял:

– Спасибо, дядя Клод! Не могу выразить, как много это для меня значит. Кто такая эта миссис Дженнетон?

– Она милая пожилая леди, которая заботилась и о последнем владельце. Он умолял меня оставить ее, когда продавал дом. Он сказал, что уход разбил бы ей сердце, а она доказала, что ценится на вес золота. Не хочешь чего-нибудь выпить?

Филипп почесал свои светлые кудри и поджал губы.

– Вообще-то, дядя, должен признаться, мне не терпится осмотреть это место.

– Нет причин, по которым мы не можем сделать и то, и другое, парень. Давай я налью нам вина, и мы прогуляемся по саду, хорошо?

Сады, которые когда-то были ухожены, заросли и местами слегка одичали. Филипп подумал, что это добавляет им очарования.

– Наверное, мне следует нанять садовника, – признался Клод. – Я продолжаю подумывать поработать здесь самому. Но даже если я это сделаю, то никогда не справлюсь со всем этим в одиночку. У озера есть розарий, который отчаянно нуждается во внимании.

– Здесь есть озеро?

Клод рассмеялся:

– Это декоративное озеро. На самом деле больше похоже на большой пруд. Оно с другой стороны дома, хочешь посмотреть?

– Конечно!

Розовый сад действительно зарос, и Филиппу и его дяде пришлось одергивать одежду от цепляющихся за нее шипов, когда они пробирались сквозь кусты роз, чтобы выйти на берег искусственного водоема. С трех сторон над водой нависали плакучие ивы, а к берегу была привязана небольшая весельная лодка.

– Лодка исправна? – спросил Филипп.

– Полагаю, да, – пожал плечами Клод. – Сам я плавать не умею, поэтому никогда не пробовал. В чем дело, Филипп? Ты действительно моряк, если суша уже теряет свою привлекательность!

– Думаю, было бы чудесно переплыть на другой берег под деревьями с книгой и бутылкой вина.

– Тогда можешь делать это в любое удобное для тебя время, мой мальчик. Хотя, имей в виду, я понимаю, что озеро довольно глубокое, так что будь осторожен, чтобы не напиться и не упасть в воду! Теперь, говоря о вине, не вернуться ли нам за добавкой?

Внутри дом был таким же прекрасным и запущенным, как и территория. Клод показал племяннику первый этаж. Многие комнаты были закрыты пыльными простынями и не использовались.

– Слишком много для одного человека, – сказал дядя. – Я бы никогда не смог позволить себе это место, если бы предыдущий владелец не стремился его продать.

– Он сказал, почему хотел продать? – спросил Филипп. – Не могу представить, чтобы кто-то захотел покинуть это место.

– Не знаю, – пожал плечами Клод, – для меня это тоже не имеет никакого смысла. Думаю, он принадлежал семье долгое время. Мужчины редко ценят то, к чему привыкли.

– Ну, я даже представить себе не могу, что когда-нибудь привыкну к этому. Это прекрасное место, дядя.

– Спасибо, Филипп. Хочешь посмотреть свою комнату?

– С удовольствием! Подожди, дай мне взять сумку.

Дядя Филиппа повел его вверх по винтовой лестнице из прихожей на верхний этаж и вдоль балкона в спальни в левом крыле. На стенах все еще висели портреты, которые, как знал Филипп, не принадлежали ни одному члену его семьи, предположительно, предки бывшего владельца. Они казались семьей мужчин и женщин с одинаковыми волосами цвета воронова крыла, хотя холсты были пыльными, и черты людей на картинах было трудно разглядеть.

В конце коридора были три каменные ступени, ведущие к крепкой дубовой двери. Дядя Филиппа быстро прошел вперед и гордо распахнул дверь, просияв, когда Филипп вошел в спальню и воскликнул от удовольствия. Спальня была одной из двух круглых комнат в башне особняка. Она была небольшой, но очаровательной. Там стояли кровать с балдахином, кресло у окна и богато украшенные туалетный столик и стул. Ставни и окна со свинцовыми переплетами были распахнуты навстречу заходящему солнцу, и Филипп мог любоваться садами, заросшими розарием, и декоративным озером.

– Дядя, это, должно быть, самая уютная комната в доме! Я никак не могу отнять ее у тебя.

– Чепуха, Филипп! Кроме того, кровать в моей комнате гораздо удобнее, – засмеялся он, когда Филипп ухмыльнулся и бросил сумку на кровать.

– Что ж, в таком случае, я буду рад заявить права на эту комнату как на свою собственную. Какой великолепный вид! Не знаю, как тебя отблагодарить, дядя Клод.

– Не торопись устраиваться и распаковывать вещи, парень. Миссис Дженнетон всегда готовит ужин ровно в семь тридцать. Я буду в кабинете, если ты спустишься до этого.

Миссис Дженнетон приготовила им простое, но сытное блюдо – овощное рагу со свежеиспеченным хрустящим хлебом на закуску и рыбу с картофелем в качестве основного блюда. Размеры дома действительно требовали большего количества прислуги, чем одна женщина, но Филипп видел, насколько комфортно его дяде было с одной только экономкой. Сама миссис Дженнетон была пожилой дамой с серебристыми волосами, собранными сзади в пучок, и карими глазами, которые казались слишком теплыми и яркими для женщины ее возраста.

Она поприветствовала Филиппа с непринужденной фамильярностью, похвалила его стройное телосложение и с материнской заботой предложила ему съесть второе, сразу же расположив его к себе.

– Думаю, она – настоящее сокровище, – заметил он, когда миссис Дженнетон удалилась, оставив им бутылку портвейна.

– Несомненно, – согласился дядя, – хотя боюсь, моя талия увеличится под ее присмотром. Будь осторожен, Филипп. Если она добьется своего, ты не сможешь снова надеть форму, когда закончится твой отпуск. Боже милостивый, какой теплый вечер! Давай откроем еще одно окно, прежде чем я раскурю трубку.

Филипп согласился, и они немного постояли, глядя на пустынный сад, обсуждая, какие улучшения можно было бы внести.

Вскоре от жары, портвейна и дыма от трубки дяди у Филиппа закружилась голова, и он поймал себя на том, что сдерживает зевоту.

– Мой дорогой мальчик! – воскликнул Клод. – Вот я и болтаю без умолку, когда у тебя было долгое путешествие и ты, без сомнения, устал. Немедленно отправляйся в свою постель.

Филипп несколько раз вежливо протестовал, но, по правде говоря, он был рад возможности удалиться в свою комнату. Воздух был спертый и грозовой. Даже при том, что оконные створки были распахнуты настолько широко, насколько это было возможно, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

Филипп забрался в постель. Под одеялами было слишком тепло, поэтому он лежал поверх них, ожидая, когда сон овладеет им. Лунный свет лился через открытое окно, окрашивая незнакомую комнату в серебристый цвет. Несмотря на усталость, он обнаружил, что не может заснуть. Он привык проводить ночи в гамаке под палубой, погружаясь в дремоту среди других людей, под мерное покачивание корабля в океане.

Эта серебристая, тихая комната с твердой кроватью была слишком непривычна для его чувств, чтобы усыпить его бдительность.

В конце концов удушающая жара заставила его встать с кровати и подойти к окну. Глядя на сад, он улыбнулся, увидев, как лунный свет отражается в маленьком озере. У воды было бы прохладнее.

Накинув ночную рубашку и натянув бриджи, Филипп схватил с кровати легкое одеяло и тихо спустился вниз.

Парадная дверь была не заперта, и Филипп выскользнул в ночь, уже не так задыхаясь, когда пробирался через сад при лунном свете. Он накинул одеяло на плечи, пробираясь сквозь разросшиеся кусты роз. Ему пришлось несколько раз дернуть одеяло, чтобы освободить его там, где оно зацепилось за шипы, но он выбрался с другой стороны без единой царапины.

Он направился к лодке, но остановился с тихим восклицанием. Маленькая весельная лодка больше не была пришвартована к краю озера, а вместо этого плавала в центре. В ней сидела женщина, одетая в белое. Она небрежно откинула голову назад, опустив одну руку в воду. Ее волосы цвета воронова крыла рассыпались по корме.

Филипп несколько мгновений просто смотрел на нее. Она была довольно мила. Лунный свет высвечивал ее высокие скулы и изгиб бледной шеи.

Она медленно повернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

– Простите! – позвал Филипп. – Я не хотел пялиться, я не ожидал здесь кого-либо найти.

– Сегодня так жарко, не правда ли? – Девушка рассмеялась, и Филипп понял, что она моложе, чем он сначала подумал, вероятно, его ровесница.

Она села и взялась за весла. Два легких взмаха, и лодка рассекла воду и коснулась берега.

– Ну? – мягко спросила она. – Вы идете или нет?

Филипп шагнул в лодку и устроился напротив нее.

– Можно мне?

Он взял весла из ее нежных рук. Он направил их обратно к озеру, обнаружив, что почти невозможно не смотреть на его спутницу. У нее были темные глаза с длинными ресницами. Ее улыбка была очаровательной и полной озорного восторга.

Он поймал себя на том, что улыбается ей, как дурак. Он вытащил весла из воды, позволив лодке медленно остановиться.

– Кто вы? – спросила девушка. – Я никогда вас раньше не видела.

– Меня зовут Филипп. Поместье принадлежит моему дяде.

– Вашему дяде, – она рассмеялась сочным заразительным смехом, а затем приложила руку ко рту. – О боже! Полагаю, вы думаете, что тогда мне не следовало быть здесь. Просто никто так долго не пользовался озером…

– Нет, нет! – поспешно заверил ее Филипп. – Уверен, что дядя был бы совсем не против, если бы вы бывали здесь. Вы живете неподалеку?

– Совсем рядом, заверила она его.

– Могу я спросить, как вас зовут, мисс…?

– О, как грубо с моей стороны! Меня зовут Аннет Винчелез, – она протянула ему руку преувеличенным жестом в манере знатной дамы, а затем рассмеялась от восторга, когда Филипп так же драматично склонил голову над ее пальцами.

– Миледи, – прошептал он, – это честь для меня.

– Ну конечно, это так, – сказала она, важно вздернув подбородок, и Филипп рассмеялся вместе с ней.

– Как вы здесь оказались, Аннет? Как мне так повезло, что я встретил вас?

Она покраснела и пожала одним плечом.

– Наверное, я так долго приходила сюда одна, что думаю о нем как о своем собственном озере. Я просто не могла успокоиться сегодня вечером.

Выражение такого внезапного огорчения омрачило ее черты, что Филипп инстинктивно снова потянулся к ее руке.

– Моя дорогая Аннет! Что случилось?

Она покачала головой и сжала его пальцы.

– Отец хочет, чтобы я вышла замуж. За того, кого он называет выгодной партией, но, конечно же, он имеет в виду, что у мужчины есть деньги. Его не волнует, что я хочу выйти замуж по любви.

– Есть мужчина, которого вы любите? – спросил Филипп.

– Ну, пока нет, – сказала Аннет с печальной улыбкой. – Но мне всего двадцать. Мне нравится думать, что я еще не совсем старая дева! У меня должен быть шанс встретить мужчину, которого я могла бы полюбить, не так ли?

Она наклонила голову и печально улыбнулась ему. Филипп обнаружил, что склонен полностью согласиться.

– Впрочем, не обращайте внимания на мои глупые проблемы. Я бы никогда не вышла замуж за ужасного мужчину, которого выбрал мой отец. Я сказала ему об этом, и точка. Я бы предпочла умереть. – Она резко кивнула, будто вопрос был полностью решен. – А теперь расскажите мне что-нибудь о вас, Филипп. Я хочу знать о вас все.

Филипп понял, что они все еще держатся за руки, но не испытывал ни малейшего желания отпускать. Он объяснил, что приехал домой в отпуск из военно-морского флота, и ему было приятно видеть, что она выглядит разочарованной при мысли о том, что ему придется вернуться на флот через несколько недель. Он рассказал об успехах дяди и недавней покупке поместья. Он упомянул, как бы невзначай, что он был избранным наследником своего дяди.

Аннет рассказала ему о расточительном образе жизни своего отца, о том, как он растратил свое унаследованное состояние и влез в долги перед человеком, который хотел жениться на ней. Она описала мужчину, которого отец поощрял добиваться ее. Она подражала его голосу и разыгрывала его манеры, пока Филипп не обессилел от смеха.

Аннет задрожала, и Филипп нашел предлог накинуть одеяло им обоим на плечи. Пока они разговаривали до поздней ночи, она положила голову ему на грудь, и он поймал себя на том, что задается вопросом, встречал ли он когда-нибудь кого-нибудь столь очаровательного.

Они говорили обо всем и ни о чем, и им было легко в обществе друг друга. Их пальцы переплелись, будто они были старыми друзьями или знакомыми любовниками. Это продолжалось все дольше и дольше, до поздней ночи. Их сонный разговор перемежался смехом, и Филипп поймал себя на том, что смотрит в ее темные глаза, словно загипнотизированный.

Птица запела, возвещая приближающийся рассвет, и внезапно Аннет с восклицанием села.

– Боже мой, Филипп, о чем я только думала! Я должна идти.

– А это обязательно? – Филипп провел пальцем по линии ее подбородка, – Не могли бы вы остаться еще немного.

– О, я не могу, Филипп, но… – Ее глаза умоляюще искали его глаза, вы встретитесь со мной снова завтра вечером? Увидимся снова до полуночи, Филипп? Пожалуйста, скажите, что придете.

– Аннет, – улыбнулся Филипп, когда она взяла весла и начала грести обратно к берегу, – конечно, я приду завтра вечером.

Когда лодка коснулась берега, Аннет осторожно вышла из лодки, а затем заколебалась.

– У меня должен быть шанс встретить мужчину, которого я могла бы полюбить, не так ли? – мягко повторила она свой предыдущий вопрос, и улыбка изогнула ее губы.

– Конечно, должен, – Филипп потянулся к ее руке, но она уже отступала в тень.

– Обещайте мне, что придете завтра снова! – крикнула она.

– Я обещаю, – рассмеялся Филипп.

Он вернулся в свою комнату и заснул с улыбкой на лице, когда рассвет окрасил небо розовым теплом.

– Ты выглядишь измученным, мой мальчик, – воскликнул дядя за завтраком.

Филиппу пришлось подавить зевок, прежде чем он смог согласиться.

– Боюсь, я не мог уснуть из-за жары, дядя Клод. Прошу прощения, если я не лучшая компания этим утром.

– Прошлой ночью было душно, не так ли? Если бы я не выпил столько портвейна, сомневаюсь, что сам бы заснул. Как бы то ни было, на рассвете я проснулся с жуткой головной болью, и, наверное, так мне и надо.

Он наклонился, чтобы долить Филиппу чаю из чайника.

– Я подумал, что мог бы пойти и осмотреть поля этим утром, чтобы ты мог спокойно провести ленивый день и чувствовать себя как дома. Отдохни немного, парень, ты выглядишь как смерть.

Филипп чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не упомянул Аннет при дяде, но оправдывал это перед самим собой тем, что с его стороны было бы не по-джентльменски обсуждать свою встречу с этой дамой.

Как только дядя ушел, Филипп вернулся в постель и не просыпался до полудня. Он был зол на себя за то, что потратил впустую так много времени, но после легкого ланча, приготовленного миссис Дженнетон, он решил наверстать упущенное.

Филипп провел вторую половину дня, полностью исследуя как территорию, так и особняк. Он ознакомился с планировкой и не мог не почувствовать прилив радости от того, что такое место однажды может принадлежать ему. Он представлял себе жизнь там, с женой и детьми, и перед его мысленным взором предстала его жена с волосами цвета воронова крыла, а у их детей была ее улыбка.

Он выбросил эту причудливую мысль из головы. Он встречался с Аннет всего один раз. Глупо было воображать такое о женщине, которую он едва знал. И, конечно, ни одна женщина такой красоты и харизмы не могла по-настоящему заинтересоваться им. Филипп знал, что он не был непривлекательным, но никогда не тешил себя мыслью, что он чем-то примечателен. Поверить в то, что он может завоевать сердце такого очаровательного создания, означало, несомненно, обречь себя на сокрушительное разочарование.

Когда дядя Филиппа вернулся, у него все еще было тяжелое похмелье. Дневная жара была невыносимой, и оба мужчины загорели. Филипп отказался от предложения выпить вина за ужином, но Клод выпил несколько бокалов, и они договорились лечь пораньше, чтобы максимально использовать следующий день.

Однако Филипп не собирался ложиться спать пораньше. Он подождал, пока в доме не стало тихо достаточно долго, чтобы он подумал, что остальные, должно быть, заснули, а затем вышел и вернулся к декоративному озеру.

Он пришел до полуночи, но Аннет уже была там, ожидая в белом платье, как и накануне вечером.

– Вы здесь! – воскликнула она в восторге.

– Ну конечно, – усмехнулся Филипп, – вы действительно думали, что я смогу остаться в стороне?

Он снова отвез их на веслах к центру озера и рассказал о своих дневных прогулках по дому и садам.

– Что вам больше всего нравится в поместье? – спросила Аннет.

Филипп взял ее за руку и поцеловал:

– Конечно, мне больше всего нравится озеро, потому что там я встретил вас.

– Это единственный ответ, который я бы приняла, не сталкивая тебя прямо в воду. О, Филипп, я всегда любила это озеро, но теперь оно кажется мне волшебным. Я бы хотела, чтобы мы могли остаться здесь вот так навсегда вместе. Я бы хотела, чтобы никогда не наступал дневной свет!

– Неужели дома, с вашим отцом, все так плохо?

Аннет крепко сжала его руки:

– Филипп, он пообещал меня этому человеку. Он сказал, что потащит меня к алтарю за волосы, если придется, и что у меня нет выбора в этом вопросе. Он говорит, что священник тоже должен этому человеку денег, и что они выдадут меня за него замуж, если ему самому придется подписать мое имя в свидетельстве о браке…

Внезапно в глазах Аннет появилось безумие; дикая паника, как у зверя в клетке.

– Я должна найти способ освободиться от него, я должна!

– Я помогу вам, – импульсивно сказал Филипп. – Я сделаю все, что потребуется, Аннет. Я не могу видеть вас несчастной.

Аннет обвила руками его шею с такой страстью, что лодка сильно закачалась, и Филиппу пришлось схватиться за весла.

– Простите, – сказала Аннетт что-то среднее между смехом и рыданием. – Просто я так долго была одна.

– Больше нет, – твердо сказал Филипп.

Они проговорили до поздней ночи, их беседа протекала непринужденно. Филипп пожалел, что не догадался снова захватить с собой одеяло, поскольку ночь была прохладной, а пальцы Аннет были холодными в его теплой руке. Он поймал себя на том, что говорит ей, каким глупцом он себя чувствовал из-за того, что думал о ней весь день, и спросил ее, встретится ли она с ним снова на следующий день, она ответила ему, что она нигде не хотела бы быть кроме как с ним, но что для нее невозможно встретиться с ним до следующего вечера.

– Я не смею рисковать, что меня обнаружат, – сказала она, качая головой. – С вами я чувствую себя в большей безопасности, но правда в том, что я почти не контролирую свое существование. Мой дорогой, Филипп, как мне повезло, что я встретила вас. Это почти похоже на сон.

– Вы не должны говорить такие вещи, Аннет, в конечном итоге вы только разобьете мне сердце, я знаю, что так и будет.

– Если бы это был мой выбор, – тихо сказала Аннет, – мы были бы вместе всегда, каждую секунду каждого дня, до скончания времен.

– Возможно, тогда нам суждено быть вместе, – сказал Филипп, – потому что это именно то, что я чувствую. Как вы думаете, это безумие?

– Думаю, это любовь, – тихо предположила Аннет, когда ближе к рассвету Филипп сказал ей о своем намерении поговорить с дядей о том, что им следует делать, но Аннет сразу же впала в панику и заставила Филиппа пообещать, что он не будет упоминать о ней.

– Он может запретить вам снова видеться со мной, Филипп! Пожалуйста, не рискуйте так.

– Я ничего не скажу, если вы не хотите, Аннет, но думаю, мы должны попытаться объяснить вашему отцу…

– О нет! Пожалуйста, нет! Вы должны дать мне подумать, у меня должно быть больше времени, чтобы решить, что я должна делать!

– Я не хочу терять вас, Аннет!

– Вы не потеряете меня, Филипп. Никогда. Вы действительно хотите быть со мной?

– Я хочу быть с вами всегда, здесь, в этом месте. Я хочу, чтобы это стало нашим домом. Я говорю слишком рано? Это смешно, знаю, но чувствую, что никогда никого не узнаю так хорошо, как знаю вас в этот момент.

Аннет обняла его, когда вдалеке прокукарекал петух.

– Приближается рассвет, и я должна уйти. Если вы действительно любите меня, Филипп, встретимся снова сегодня вечером. Мы найдем способ быть вместе, и я обещаю, что мы будем счастливы.

– Армия не смогла бы разлучить меня с вами, Аннет.

Когда лодка причалила к берегу, Аннет поцеловала его один раз и скрылась в темноте.

Усталость навалилась на Филиппа, как только его голова коснулась подушки, и он полностью пропустил завтрак, хотя, проснувшись, смутно вспомнил, как дядя звал его по имени.

К тому времени, как Филипп оделся и отважился спуститься вниз, Клод уже ушел.

– Он пошел искать садовника, – объяснила миссис Дженнетон. – Возможно, он наконец-то смирился с мыслью, что не может справиться с этим огромным садом в одиночку, не то чтобы я не говорила ему об этом с тех пор, как он переехал, заметьте!

Филипп рассмеялся и с радостью принял ее предложение пообедать пораньше.

Миссис Дженнетон суетилась вокруг него, накрывая на стол, настаивая на том, что он выглядит больным. Она даже проверила его лоб на наличие температуры.

– Это просто недосып, обещаю, – сказал Филипп. – Было очень тепло. Прошлой ночью я спустился к озеру подышать прохладным воздухом и, вероятно, слишком долго отсутствовал. Дольше, чем следовало.

Миссис Дженнетон странно посмотрела на него:

– Молодой человек, вы с кем-нибудь познакомились, пока были там?

Филипп открыл рот, а затем закрыл его. Он был не из тех людей, которые спокойно относятся к откровенной лжи, но знал, что Аннет хотела, чтобы они держали свои ночные встречи в секрете.

– Филипп, – мягко сказала миссис Дженнетон, – очень важно, чтобы вы сказали мне правду. Вы встретили там молодую леди, одетую во все белое и очень красивую?

– Что же, да, я так и сделал, – осторожно ответил Филипп. – Она показалась мне очень приятной. Разве ей запрещено находиться на территории поместья?

– Боже мой, – миссис Дженнетон села рядом с ним и взяла его руки в свои. Долгое мгновение она просто смотрела в пол, а затем заговорила.

– Филипп, я прошу вас, не думайте, что я перехожу границы дозволенного, но я должна умолять вас, чтобы вы никогда больше не возвращались к тому озеру ночью. Никогда больше. Вы обещаете мне это?

Филипп в замешательстве посмотрел на нее и покачал головой:

– Мне жаль, миссис Дженнетон, но я не могу дать вам этого обещания, не нарушив того, которое я уже дал.

– Филипп, эта девушка не такая, как вы думаете, она… – Миссис Дженнетон замолчала, когда Филипп вежливо убрал свои руки из ее и встал.

– Спасибо, миссис Дженнетон, но я предпочитаю сам судить о людях, и мне не хочется слышать, как клевещут на моего нового друга. Итак, прошу меня извинить…

Филипп сделал вид, что собирается уйти, но миссис Дженнетон подбежала к двери и преградила ему путь. Ее лицо было бледным, и она умоляюще сложила руки перед собой.

– Пожалуйста, Филипп, если вы не хотите слушать, тогда позвольте мне кое-что вам показать. Только одно, и если вы не захотите слушать то, что я хочу сказать, обещаю, что больше никогда не произнесу ни слова.

Филипп посмотрел на нее в замешательстве, а затем пожал плечами:

– Очень хорошо, полагаю, но я должен предупредить вас, что я твердо решил снова увидеть Аннет.

– Следуйте за мной, пожалуйста, быстро.

Она повела Филиппа вверх по лестнице на балкон, выходивший в вестибюль, и пошла в направлении, противоположном тому, которым он шел по пути в свою спальню. Миссис Дженнетон остановилась, и Филипп чуть не налетел на нее.

– Что это? – Удивленно произнес Филипп, а затем проследил за ее взглядом.

На стене висел портрет, один из многих, оставшихся со времен предыдущего владельца.

На нем была изображена девушка в изысканном красном бальном платье, с волосами цвета воронова крыла и алебастровой кожей. Она выглядела печальной и юной, на несколько лет моложе Аннет, но ошибки быть не могло – на портрете была она.

Филипп некоторое время молча смотрел на это.

– Я не совсем понимаю, почему твой дядя хранит эти картины, – тихо сказала Дженнетон. – Он говорит, что у него нет ни одного из его собственных семейных портретов, и он думает, что они придают дому определенное достоинство, но…

– Значит, семья Аннет раньше владела этим домом? Ну, я удивлен, что она мне не сказала, но, конечно…

– Филипп! – миссис Дженнетон схватила его за руку, пока он не посмотрел на нее. – Посмотрите, во что она одета! Этому портрету больше ста лет, и девушка на этой картине мертва ровно столько же. Вы должны выслушать меня, пожалуйста, от этого зависит ваша жизнь.

Она заломила руки, стоя рядом с ним.

Филипп почувствовал слабость и прислонился спиной к перилам балкона, не в силах отвести глаз от картины. Краска потрескалась. На холсте была пыль.

Филипп покачал головой:

– Это, должно быть, ее мать, конечно, или, возможно, бабушка? То, что вы говорите, просто чушь, миссис Дженнетон. Это не может быть правдой. Я встретил эту девушку на берегу озера два дня назад.

Миссис Дженнетон повернула его к себе и заставила посмотреть ей в глаза, прежде чем заговорить.

– Аннет Винчелес умерла в возрасте двадцати одного года. Ее отец пытался заставить ее выйти замуж за человека, которому он был должен много денег, утром в день своей свадьбы она спустилась к озеру в своем белом подвенечном платье. Она сняла его и оставила на берегу, затем вошла в воду в нижних юбках и позволила себе утонуть. Горничная увидела ее из окна спальни Аннет, той самой комнаты, в которой сейчас расположились вы, но она не смогла вовремя поднять тревогу. Аннет Винчелес мертва, Филипп. Она покончила с собой и проклята за это.

– Это невозможно, – прошептал Филипп, – я держал ее за руку.

– Озеро было слишком глубоким, чтобы они смогли извлечь тело. Ее кости все еще лежат на дне. Пожалуйста, Филипп, я умоляю вам, не рискуй присоединиться к ней там! Другие мужчины утонули в этом озере, потому что разозлили ее. Такие молодые люди, как вы. Она – мстительный дух, и вы не можете ей доверять!

– Только не моя Аннет… Это не может быть правдой!

Филипп почувствовал, как горячие слезы защипали ему глаза, и смахнул их тыльной стороной ладони.

– Вы не должны больше ходить к ней, – мягко сказала миссис Дженнетон. – Я работала здесь в поместье с юности. Очень немногие люди остаются здесь надолго. Она – проклятие этого места. Я испугалась за вас, как только увидела. Последний мальчик, который умер здесь, был даже моложе вас. Он был гостем одного из последних представителей фамилии Винчелес. Он рассказал о встрече со странной женщиной в поместье. Следующей ночью он пошел купаться в озеро с какой-то неряхой из деревни. Та девушка видела, как его утащила в воду женщина в белом с черными как смоль волосами. Больше его никто не видел.

– Аннетт бы так не поступила!

– Но она сделала это, Филипп, сделала.

Филипп сделал шаг вперед и остановился всего в нескольких дюймах от холста, уставившись на картину. Он изучал каждую деталь и каждую линию. Художник прекрасно запечатлел ее высокие скулы и дикие, печальные глаза.

– Мне нужно побыть одному, – сказал Филипп и повернулся на пятках.

– Обещайте мне, что вы больше не пойдете к ней, Филипп! – потребовала миссис Дженнетон.

Но Филипп не ответил. Он тихо прошел в свою комнату и закрыл дверь.

День становился длиннее, и медленно опускалась темнота.

Дядя Филиппа постучал в его дверь ближе к обеду, но Филипп заявил, что заболел и не спустился.

Это не обязательно было ложью. У него болел живот. Он был убит горем и напуган. Мог ли он действительно разговаривать с призраком? Он вспомнил ощущение ее холодных рук в своих и поежился, несмотря на жару.

Погода, казалось, наконец-то наладилась. Заходящее солнце скрылось за чередой темных и тяжелых облаков, а вдалеке над морем прогрохотал гром.

Лежа на кровати, когда в комнате стемнело, Филипп играл в ту же игру, что и в детстве: он наблюдал за вспышкой далекой молнии, а затем считал мили расстояния до грозы, пока на западе не загрохотал гром. Гроза медленно приближалась, и он поймал себя на том, что молча молит небеса о дожде, о непроходимом потопе, который даст ему повод не ходить на озеро.

Он колебался. В какой-то момент он понял, что предостережения миссис Дженнетон были абсурдным суеверием; Аннет была такой же реальной, как и он, женщиной из плоти и крови. В следующее мгновение он не мог перестать думать о старом портрете на стене, о безумных черных глазах Аннет, о ее смертельно холодных руках в его руках и о словах, которые произнесла миссис Дженнетон… «Утром в день своей свадьбы она отправилась к озеру…»

И он знал, что это правда.

Буря разразилась с таким ревом, словно само небо раскололось, и дождь сначала обрушился несколькими тяжелыми каплями, а затем начал барабанить в его открытое окно и забрызгивать деревянный пол.

Филипп просто наблюдал. Он чувствовал себя парализованным.

Он подумал об Аннет, ждущей его, промокшей насквозь у озера, удивляющейся, почему он не пришел, и у него защемило сердце.

Он подумал об Аннет, лежащей мертвой под водой сто лет или больше, и его кровь превратилась в ледяную воду.