Текст книги "Предтеча"

Автор книги: Норман Сеймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Именно так победили в Эпоху Войны смертоносцы, они узнали секрет человеческой души. Отец как-то рассказывал детям одну сказку, там рассказывалось о Великом Предательстве… Какой-то человек перешел на сторону пауков и выдал им какой-то секрет. Альхейм не помнил подробностей, да и глупая сказка – какой же у людей секрет? Если бы он был, гвардеец бы тоже его знал. Секрет, которого нет. Это показалось забавным, Альхейм рассмеялся и едва не свалился с Чважи.

"Ты уснул," – осуждающе произнес паук. – "Ты не можешь выдержать сутки без сна? Плохой же из тебя гвардеец. Протяни руку, я выпустил паутину."

– Зачем? – не понял Альхейм.

"Привяжись ей, я сделал нить клейкой. Если ты не можешь не спать, спи на ходу."

– И как я сразу не догадался! – расстроился гвардеец.

"Ты глуп," – легко нашел объяснение Чважи.

Альхейм не стал спорить с этим очевидным фактом. В темноте он нащупал конец нити, потянул ее, тонкую, но прочную, покрытую клеем, и кое-как закрепил себя в седле. Поза получилась не слишком удобной, но ему было уже не до мелочей.

– Прости меня, Чважи, я просто очень устал… – успел произнести Альхейм.

Глава четвертая

Солнце нагрело закрытые веки, раскрасило их в ярко-алый, будоражащий цвет, по которому к тому же поплыли разнообразные пятна. Альхейм попытался отвернуться, но что-то не пустило его. Он заслонился ладонью, сморщился.

"Проснись," – потребовал Чважи.

– А?.. – простонал гвардеец.

В его мозге медленно гасли образы приятелей-медоносов, вместе с которыми он бежал по длинным, узким ходам улья, натыкаясь на стены, задыхаясь от дыма.

"Проснись!"

Альхейм попытался сесть, вспомнил про удерживающую его паутину. Пришлось достать нож, разрезать прочные нити. Паук расположился на относительно ровном месте между двумя холмами, утвердив лапы между корней деревьев.

– Тебе это пригодится, да? – гвардеец протянул смертоносцу скомканную паутину, тот сразу захватил ее хелицерами, чтобы возобновить внутренний запас. – Где мы?

"Возле Ронсы, где же еще? Я шел всю ночь, здесь холмы заканчиваются, начинается лес."

Альхейм спрыгнул на землю, расстегнул штаны. Поливая корни, он задрал голову вверх – небо было совершенно чистым, ни облачка.

– Смерть отступила, да? Слушай, Чважи, а почему бы нас не выйти в степь и не вернуться? Хотя бы увидим, что произошло.

"Мы погибнем."

– Но Смерти нет!

"Она там, и будет там очень долго. Слишком долго. Мы не можем вернуться. Сейчас я должен поохотиться, потом войдем в лес. Там слишком много живых существ, больших и маленьких, я не сумею всех отогнать Гневом, ты должен быть начеку."

– Лес?.. – Альхейм завертел головой, но ничего не увидел.

С трех сторон в беспорядке поднимались ряды холмов, почти сплошь голых, лишь кое-где заросших мелким кустарником. За спиной негромко плескалась вода в Ронсе. Вспомнив о вчерашних чудовищах, гвардеец посмотрел на реку, и вдруг увидел множество рыб и других тварей, валяющихся на берегу.

– Что это?

"Смерть нашла их и в воде. Возможно, мы тоже умрем, но не скоро. Ты ведь хорошо себя чувствуешь?"

– Лучше, чем ожидал… – Альхейм потер ушибленную во время вчерашнего падения спину. – Значит, дальше к северу – лес? Я никогда не был в лесу.

"Я тоже," – успокаивающе сказал Чважи. – "Но память моего рода говорит мне о многом. Мне нечего бояться там, думаю, что смогу защитить и тебя. Однако ты должен быть начеку. Некоторые из лесных существ даже лишены лап. Как таких прогнать Гневом? Они висят на ветках и ждут, пока подходящая добыча пройдет внизу, тогда падают и впиваются в нее. Ты должен быть начеку."

– А другой дороги нет?

Как и все свои земляки, он привык к открытым пространствам степи.

"Нам надо идти на север, если мы хотим отыскать истоки Ронсы и пройти на тот берег. Дорога к югу ведет к морю, там нет переправы, и ты это знаешь."

– Есть! – так и подскочил Альхейм. – Как же мы раньше не подумали, восьмилапый?! Мост у Черного Утеса! А еще дальше есть Салканов мост, и еще старая плотина за Сытной рощей. Это только то, что я знаю, а наверняка есть и другие! Идем на юг, Чважи!

"Ты глуп," – печально ответил паук спустя некоторое время, как бы дав Альхейму шанс поправиться. – "Я подумал обо всем. Смерть распространяется с ветром и течением рек. Там, ниже по течению, мы умрем, тем более что ветры в это время года дуют с севера. Ближе всех находится мост у Черного Утеса, но его сожгли наши враги, хотя… Ты мог об этом не знать. Неприятель лишал нас шанса отступить, он хотел битвы. Салканов мост слишком далеко, не дойти, а старая плотина, как ты ее почему-то называешь, построена муравьями через Вежу. Это маленький приток Ронсы, потом нам все равно пришлось бы пересечь реку… Дороги на юг нет."

– Ты думаешь, Смерть еще так сильна? – спросил гвардеец, хотя не имел основания сомневаться в словах Чважи.

"Она течет к морю и убьет многих там…" – смертоносец пошевелил лапами, Альхейму показалось, что ненавистник водных просторов немного злорадствует. – "Я должен охотиться, чтобы поесть. Оставайся здесь и будь начеку, в небе снова появились стрекозы, а по реке иногда проплывают крупные твари. Только сначала сними с меня седло."

Даже обычное седло для смертоносца представляет собой довольно сложную конструкцию, а уж гвардейское седло, с множеством чехлов и сумок – особенно. Самостоятельно паук не может его снять, правда, может сорвать, зацепив когтистой лапой, но после этого седло легче выбросить, чем починить. Альхейм аккуратно расстегнул пряжки, стащил тяжелые кожаные покровы, и вдруг понял, что впервые будет седлать Чважи один, без помощи товарищей. Седло тяжелое, это будет не так уж просто…

– Совсем один, – вслух повторил Альхейм, чтобы услышать эти звуки. – В районе боевых действий сейчас только мы с Чважи… Хотя нет, наверняка где-то поблизости патрули, гонцы, какие-нибудь крохотные гарнизоны у мостов. Что, если мы с ними встретимся? Что, если это окажутся не друзья? Эй, Чважи!

Но паук уже скрыла между холмов, подыскивая подходящее место, чтобы раскинуть тенета. Тогда гвардеец решил, по совету восьмилапого, воспользоваться собственной головой. Ответ нашелся неожиданно быстро: никакие встречи им не грозят. Все смертоносцы двинутся к месту битвы, но не дойдя, свернут, почуяв Смерть. Те, что южнее, погибнут, по крайней мере в этом уверен Чважи. Остальные могут уцелеть, но передвигаться будут по открытым пространствам степи, не станут забираться в холмы, прижиматься к недружелюбной Ронсе.

Значит, врагов опасаться нечего.

Но вот лес… Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Альхейм занялся завтраком. По уставу, Гвардия не принимала по утрам тяжелой пищи, поэтому он достал мешочек муки, котелок, развел огонь. Топливо, валявшееся вдоль берега, давало много дыма, но Альхейм, чуть подумав, решил, что это сейчас неважно. Ведь враги тоже потеряли Повелителя, следовательно, все смертоносцы потеряли какой бы то ни было стимул продолжать войну и вообще жить.

С котелком гвардеец подошел к Ронсе, присмотрелся к ней. Речные жители понемногу приходили в себя, время от времени из воды показывались головы или только странные глаза странных существ. По противоположному берегу ползали отвратительные твари, похожие на слизняков, но со стороны Альхейма не было никого. Тогда он решился, набрал воды и сразу же отступил.

Прежде чем всыпать в котелок муку, он принюхался. Вода как вода… Правда, она течет с севера, а может быть, Смерть и вовсе не имеет никакого запаха. Чувства смертоносца не похожи на человеческие. Приготовив тюрю, Альхейм посолил свой завтрак, накрошил туда лепешек и стоял с огня, чтобы кушанье немного остыло.

– Вкусно пахнет, – хрипло сказал кто-то за его спиной.

Альхейм, именно в этот момент проявлявший бдительность, внимательно следил за крупной стрекозой, описывающей в высоте подозрительные круги. Он вздрогнул, но не обернулся. Все оружие осталось в чехлах не седле, если не считать валявшегося на земле ножа и меча на боку. В кустах чуть левее костра раздался легкий шорох. Его окружили.

– Угостишь? – повторил голос, уже чуть ближе.

Гвардеец позволил себе не спеша обернуться. Их было двое. Один, чумазый, со сверкающими глазами, задумчиво шевелил носком сапога крупную дохлую рыбину. Второй старательно, даже высунув немного язык и прищурившись, целился в Альхейма из лука с пяти шагов.

– Угощу, – как можно спокойнее произнес гвардеец.

– Спасибо, – чумазый поднял голову, искоса посмотрел на Альхейма. – Доспехи твои мне знакомы. Гвардии вашей доспехи. Зря ты их на траве бросаешь.

– От скорпиона не спасут, – резонно заметил Альхейм.

– От скорпиона не спасут, а от стрелы могли бы… Правда, не с такого расстояния.

– Кончай его, Матва! – хрипло гаркнули с другой стороны и гвардеец опять вздрогнул, обернулся.

Из кустов вышли трое, все с обнаженными мечами и луками на плече. Двое хмуро поглядывали на гвардейца, один оглядывался по сторонам. Он и говорил.

– Это же седло! Рядом восьмилапый, если скатится с какого-нибудь холма, мало нам не покажется!

– Куда ты торопишься, Глоб? Думаешь, у тебя волосы не будут вылезать клочьями? Будут. И язвы во рту будут, как у меня. Не торопись, Глоб. Торопиться уже некуда.

Глоб с досадой плюнул, развернулся, быстро подошел к Альхейму, по пути ударом ноги опрокинув котелок. Гвардеец вскочил, спиной чувствуя нацеленную на себя стрелу. Она воткнется прямо между лопаток.

– Осторожнее, Глоб, – попросил Матва. – Это ведь гвардеец. Махнет мечом, прыгнет, еще махнет, да и поубивает нас всех.

– Да уж, – Глоб мрачно смотрел на Альхейма, перебирая пальцами по рукояти меча. – Ты что тут делаешь? Где восьмилапый?

– Охотится, – честно ответил гвардеец. – Лучше бы вам уйти, иначе он нападет. А если вы меня убьете, то пойдет по вашему следу. Он тоже гвардеец, его вам не одолеть.

– А зачем нам его одолевать? – опять заговорил Матва. – Нам теперь все едино. Нас Смерть настигла, восьмилапые объяснили… Дня не прошло, а уже ломота в спине, у меня вот волосы клочьями лезут, во рту ранки… Это она, Смерть, я чувствую. Почему ты остался жив, гвардеец?

– Я не участвовал в битве, воевода приказал быть его Оком на переправе, и… – Альхейм осекся, почувствовав, что оправдывается.

– Значит, тебя Смерть не задела, – сделал вывод Матва и отошел, будто потерял к гвардейцу всякий интерес.

Глоб приблизился, сказал, в упор глядя мутными глазами:

– Не хочу я ждать. И вообще умирать не хочу. Так что давай так, Гвардия: один на один. Попробуй убить меня раньше Смерти.

– Я… Я не… – начал было Альхейм, стараясь хоть что-нибудь придумать, чтобы потянуть время. Почему не приходит Чважи? Неужели ушел так далеко? – Я, понимаешь ли…

– Откажешься – сразу зарежу, – пояснил Глоб, приставляя меч к горлу гвардейца. – Да или нет?

– Да! – прохрипел Альхейм, которому пришлось запрокинуть голову – лезвие меча было очень острым.

– Вот и хорошо.

Помахивая оружием, Глоб отошел на несколько шагов, повернулся и встал, широко расставив кривые ноги.

– Давай, Гвардия! Слава Повелителю!

– Слава Повелителю!!! – во всю мочь проорал Альхейм, хотя понимал, что ментальная чувствительность у смертоносца куда тоньше, чем слух.

Он оглянулся. Парень с луком больше не целился в него, просто с любопытством рассматривал. Еще двое, те что с мечами, немного отошли, Матва вообще брел куда-то вдоль берега.

Осторожно пойдя на врага, гвардеец сделал легкий выпад, не угрожая, а лишь имитируя удар. Глоб ответил яростно, так что Альхейм едва удержал клинок в руке, тут же ему пришлось сделать два шага назад, уклоняясь от рубящих ударов. Надо было тянуть время, но как это сделать, сражаясь с куда более сильным и опытным бойцом?

Глоб наступал, но не торопился прикончить Альхейма. Тот попробовал было зайти врагу с левой, безоружной руки, как учили десятники, но противник только хмыкнул и перекинул меч. Гвардеец едва увернулся от мелькнувшего в воздухе лезвия. Не по Уставу получалось… Пот утверждению десятников, Глоб должен был развернуться всем корпусом, отступив на полшага, и в это время следовало сделать нижний выпад, упав на колено… Да будь проклят этот Устав! Глоб ударил так стремительно, что подпрыгнувший Альхейм не успел отдернуть руку. По пальцам потекла теплая кровь.

– Слава Повелителю! – крикнул Глоб и захохотал. – И это, значит, ихняя Гвардия? Да мы могли бы их одной сотней перерезать!

– Просто! – вдруг попросил его один из товарищей. – Пусть-ка расскажет, что случилось во время сражения! Откуда Смерть пришла – интересно же ведь!

– Сказано: не был он в битве, а то бы не скакал здесь!

– Все равно, может знает что-то!

– Да! – закричал Альхейм, пятясь вокруг костра. – Я знаю!

– Ну, скажи тогда, – смилостивился Глоб и опустил оружие.

– Это… Это волшебство! – задыхаясь, выдавил из себя Альхейм первое, что пришло в голову.

Враги переглянулись. Глоб недоверчиво покачал головой.

– Ты хочешь сказать, сопляк, что в вашем войске были колдуны?

– Да.

– Ерунда! Ни один смертоносец не потерпит возле себя этого отродья!

– Их захватили случайно, во время марша, и не успели казнить. А я был рядом, когда их везли в лагерь, – самозабвенно лгал Альхейм. – Четверо. Один высоченный, как дерево, другой очень толстый и лысый, третий сморщенный старичок, самый главный у них, а четвертая женщина. Очень красивая, у нее были длинные рыжие волосы, длинная шея, больший глаза…

– Да плевать мне, какие у нее глаза! – не вытерпел Глоб. – При чем здесь колдуны?

– Так я же и рассказываю! – Альхейм сделал паузу, укоризненно глядя на противника, вытер пот. – Там в седле баклажка есть с водой, я возьму, ладно?

– Расскажи, потом возьмешь! – потребовал тот, что прежде целился в гвардейца из лука. – Не тяни осу за жало!

– Ну, значит… На чем я остановился? Ах, да, женщина. Из-за нее и вышла вся неприятность. Когда ее схватили, то один из десятников наших, гвардеец, его звали Толк, решил над ней надругаться. А дело в том, что у этого Толка вся семья сгорела во время пожара, что два года назад в городе колдуны учинили, понимаете? А колдунья говорит: если ты ко мне прикоснешься, я прокляну тебя и всю твою семью. Толк захохотал… – Альхейм набрал побольше воздуха и засмеялся басом, изображая десятника Толка, действительно существовавшего до вчерашнего дня. – Ха-ха! Ты, сука, опоздала проклинать мою семью! Никого у меня больше нет, а я и так проклят! Тогда колдунья, как раз когда он срывал с нее одежду… – Чважи не появлялся, гвардеец решил, что слишком торопится рассказать историю. – На ней был длинный черный плащ из паутины, с чернильной ягодой такой цвет делают, а по краям – отделан кусками крыльев стрекозы. Когда она ходила, то постоянно позвякивала. Кстати, так их и поймали: восьмилапые прошли мимо, потому что колдуны спрятались за своим волшебством, а люди услышали, как что-то звенит в кустах. Но после Гнева там никого не должно было остаться, понимаете?

– Начинаю понимать, – мрачно сказал Глоб и поднял меч. Не таким уж он оказался дураком. – Иди-ка сюда, я тебя зарежу. Разве мама не учила тебя, что все колдуны – обманщики и фокусники, от восьмилапых они прятаться не умеют.

– Пусть дорасскажет! – попросил самый молодой.

– Ты что, сказок в детстве не наслушался?

– Все равно… Сам же говоришь: нам теперь все едино. Так что же Толк, отымел эту бабенку? Она красивая была, да?

– Говорю же: глаза, шея, грудь большая, – воспрял Альхейм. – Я никогда никого краше не видел! А под плащом у нее ничего не было, только на ногах сапоги, выше колена. А на шее висел амулет, и на той же цепочке ножны для кинжала. И вот Толк схватил ее и бросил прямо на дорогу, и сорвал с нее плащ. Тогда колдунья сказала: раз у тебя нет семьи, я проклинаю твой десяток! Все вы умрете страшной смертью! Тогда толстый лысый колдун добавил: а я присоединяю свое волшебство и проклинаю всю вашу сотню! Потом заговорил высокий: и я присоединяю всю свою силу и злобу, да будет проклята вся Гвардия! Наконец, вперед выступил старичок, топнул ногой и закричал… – Альхейм несколько раз вздохнул и действительно заорал со всей мочи: – А я проклинаю все ваше войско и вашего Повелителя!!! Проклинаю!!! Вы все умрете!!! Страшной!!! Смертью!!!

– Ори, ори, может он тебя и услышит, – покивал Глоб.

Его товарищи опомнились, сбились в кучу, выставив вперед оружие, стали вглядываться в окружающие их холмы.

– Да не пугайтесь так, Матва верно сказал: все умрем. Пусть приходит и сразится со мной… Хочешь, я сам позову твоего восьмилапого? – Глоб закричал еще громче: – Эй!!! Раскоряка!!! Иди ко мне, я выпущу твои кишки и забью их между клыков твоего гнусного Повелителя!!!

– Замолчи! – Альхейм прыгнул вперед, собираясь заколоть Глоба, но тот оказался проворнее и успел уклониться, получив лишь царапину.

– Ах ты, гаденыш! – удивленно воскликнул он, и это оказались последние его слова.

Чважи налетел на врагов ураганом. Одним ударом вытянутой во всю длину лапы он снес голову лучнику, разодрал гортань стоявшему рядом, а сам уже очутился возле Глоба, подмял его под себя и укусил прямо в лицо. Последний из противников побежал было к кустам, на бегу снимая с плеча лук, но смертоносец оказался куда проворнее.

– Где же ты был? – устало опустился на землю Альхейм, глядя на подергивающиеся в конвульсии ноги Глоба. – Здесь еще один, он пошел вниз по течению.

"Я убил его сразу, и даже успел немного поесть. Должен признать, что свежая человечина вкуснее мух. Мне доставило удовольствие зрелище."

– Зрелище?! Я чуть не погиб!

"Ты воин, гвардеец. Ты должен был быть давно готов к гибели в бою. Кроме того, вчера ты просто рвался в сражение и горевал, что не успеваешь. Сегодня ты получил то, что хотел, разве не так?"

Прежде чем ответить, Альхейм доковылял до седла и отыскал баклажку, жадно напился теплой воды. В голове у него в самом деле не было мыслей, восьмилапый сразил своей логикой.

– Скажи, ты, может быть, хотел, чтобы меня убили? – наконец поинтересовался гвардеец.

"Не знаю," – откровенно признался смертоносец. – "Мне отвратительна трусость, а ты очень боялся. Мне отвратительна человеческая ложь, и ты лгал. Пожалуй, я не стал бы их останавливать. Но ты заступился за честь своего Повелителя… Мы все еще в одном строю, Альхейм. Но если однажды это станет не так, я убью тебя сам. Следи за своими мыслями."

– Я стараюсь, – покивал гвардеец, внимательно глядя на паука.

Если Чважи решит его убить, то убьет немедленно. Как странно: смертоносец стал угрозой, смертоносец из его города. Тот, на кого привык полагаться больше, чем на себя… Как странно.

– Поможешь мне с седлом?

Не отвечая, Чважи подцепил когтем тяжелую кожу, забросил себе на спину.

"Но сначала я еще поем. Мне нравится свежая красная кровь."

Альхейм возился с пряжками, ныряя под брюхо смертоносца. Он старался не смотреть, как тот всасывает размягченную до состояния кашицы плоть. На Дворцовой площади время от времени происходили казни, иногда человек был жив два-три дня, кричал ночами, но это не было так противно. Хлюпающие звуки. Отвратительные хлюпающие звуки.

Ветви огромных деревьев переплелись между собой где-то наверху, образовав купол, лес погрузился в вечную полутьму. Хотя, какая же она вечная, если на ночь превращается в тьму непроглядную?! Альхейм настороженно поглядывал вверх, туда, где по словам Чважи должны были обитать странные существа без лап. Но разве разглядишь что-нибудь в таком сумрачном месте?

– Далеко тянется этот лес, как ты думаешь?

"Я не думаю о том, чего не знаю."

Вот и поговорили. Чважи без конца поворачивал между стволами, выбирая путь. Часто деревья росли так густо, что смертоносец не мог между ними протиснуться, тогда приходилось возвращаться. Альхейм до сих пор не увидел ни одного из ползающих по земле обитателей леса, восьмилапый разогнал их импульсами Гнева. Человека они не задевали, вот разве что волоски на шее и руках встопорщились, чувствуя напряженность, повисшую в воздухе.

Зато по ветвям скакали довольно причудливые создания. Чважи гнал и их, но многие были слишком мелки, чтобы успеть ускользнуть. Самые разные гусеницы, жуки, мелкие пауки, сороконожки… Лес оказался куда более населен, чем степь. Это и понятно, решил про себя Альхейм. Ведь тут можно жить не только на земле, каждое дерево дает пространство. В реке, наверное, жизни еще больше…

"Не думай о реке," – попросил Чважи. – "Это мешает мне сосредоточиться. Достань меч, сейчас пойдем сквозь паутину шатровиков."

– А сами они убрались? – спросил гвардеец, выхватывая оружие.

"Конечно. Хотя старая самка не ушла далеко, но ей надо заботиться о семье, потомстве. Она не попытается идти против моего Гнева."

В другое время Чважи запросто мог бы съесть паутину, точнее, усвоить, отложить запас нужного вещества до лучших времен. Шатровики вид, удивительно близкий смертоносцам, издалека их даже трудно отличить друг от друга. Но сейчас путники спешили, обоим хотелось найти открытое место для ночлега прежде, чем наступит ночь.

Шатровики опутали своими тенетами целую группу сосен. В паутине застряли листья и пыль, останки насекомых, труха. Она стала почти непрозрачной, лишь слегка подрагивала на слабом ветерке. Чважи лапой легко вспорол старое, утратившее клейкость полотно, на его спине Альхейм ожесточенно замахал мечом. Е очень-то приятно запутаться в такой грязи…

Проникнув за первую стену, путники оказались в царстве вечной темноты: множество слоев паутины были натянуты во всех направлениях, в том числе сверху. Кто-то отчаянно жужжал – видимо, попавшая в сеть муха, которая не смогла улететь подальше от волны Гнева.

– Ты уверен, что их здесь нет?! – прокричал гвардеец и тут же пожалел об этом, в рот набилась пыль и труха.

"Режь, а то еще свалишься. Никого здесь нет."

Альхейму ничего не оставалось, как отчаянно рубить паутину. Делал он это вслепую, и однажды срезанный им пласт тяжелых тенет вдруг упал на Чважи, накрыл их обоих. Паук издал импульс, более всего похожий на непереводимое ругательство.

– Давай в другой раз обходить их гнезда? – попросил Альхейм. – Лучше потерять немного времени, чем…

Они наконец вышли из владений семьи шатровиков, все в кусках паутины.

"Там, сбоку, озеро."

– Озеро?..

"Да, в лесу много озер. Мы обходим их."

Альхейм печально закивал. Наверное, Чважи прав: мало ли какие твари могут жить здесь, в черных лесных водоемах. Он опять вгляделся в сумрак наверху, вдруг слева, совсем близко, произошло какое-то движение. Гвардеец посмотрел туда, и с ужасом увидел ветку, медленно ковыляющую прочь от путников. Чважи шел дальше, но Альхейм успел увидеть длинное жало, суставчатые ноги, несколько глаз…

– Да их же не отличить от веток!

"Насекомых? Да, в лесу выжить довольно трудно, им приходится маскироваться, чтобы успеть оставить потомство."

– При чем здесь их потомство?! Я не могу отличить их от веттвей на расстоянии вытянутой руки, как же я разгляжу кого-нибудь наверху?! – Альхейм вышел из себя. – Только по счастливой случайности я еще жив, Чважи! Да и ты тоже, мы не знаем, сколько в них яда. Давай выбираться, обойдем лес стороной.

"Мы не знаем, сколько это займет времени."

– Да все равно! Мы не знаем, сколько займет времени дорога в обход Ронсы, но ведь идем? Потому что тебе не нравится река! А мне не нравится лес!

"Возможно, он скоро кончится… Я ощущаю что-то странное впереди."

Впереди оказалось кладбище деревьев, так его назвал Альхейм. Насекомые уничтожали собственную среду обитания, питаясь древесиной. Огромное количество упавших стволов образовало странное поле, поросшее кустарником. Пробивались и молодые деревца, дальше от кромки леса их становилось больше.

"Здесь тяжело, на земле кишат мелкие существа. Но тебе они не угрожают, верно?" – Чважи побежал было по открытому пространству, но вдруг сильно качнулся, едва не повалившись на бок.

– Что?! – привстал на стременах Альхейм, выхватил меч. – Что случилось?!

"Лапа провалилась в ствол, тут все прогнило… Сейчас вырву, она застряла."

Конечно, гнилой древесине не удалось долго удерживать лапу могучего смертоносца. Альхейм смотрел вниз и с ужасом увидел, как из дыры в мертвом дереве хлынул целый потом мелких многолапых существ.

"Их там много, они доедают древесину," – пояснил Чважи, продолжая путь. – "Им было некуда убежать от Гнева."

– Значит, под нами цело море подобных мелких тварей. Фу, я так не люблю маленьких насекомых…

"Я буду идти осторожнее. Встань, посмотри вперед: что там?"

Придерживаясь за луку, Альхейм встал, на миг даже разжал руки и выпрямился.

– Лес, Чважи! Там, примерно в десятке бросков копья, опять начинаются деревья!

"Ты расстроен? А мне в лесу нравится больше, чем здесь."

– Мне тоже… Но мне и в лесу не нравится! Еще не настал полдень, мы можем вернуться!

"Ты снова трусишь, гвардеец?"

Альхейм прикусил губу, замолчал. Мысли в голове связались в клубок из оскорблений, зависти, горечи и страха. Он искренне надеялся, что паук не сможет в нем разобраться…

Пройдя кусок мертвого леса, они снова углубились в живой. Теперь полумрак показался Альхейму еще более зловещим, темным. Он низко пригибался, когда они проезжали под ветвями, а вскоре и вовсе одел доспехи и шлем. Чважи что-то подумал по этому поводу, но человек не разобрал, что именно. Да, гвардеец трусит! Но разве не трусят те, кто идет в бой под защитой толстых слоев кожи? Трусость бывает разная.

"Это Повелитель приказал людям защищать свои слабые тела от вражеских стрел и копий," – вдруг изрек Чважи. – "Это случилось вскоре после того, как я покинул Запретные Сады. По твоим понятиям, очень давно."

– А до этого?.. – опешил Альхейм. – Раньше люди, что же, не носили доспехов?

"Не знаю," – через паузу сказал Чважи. – "Думаю, что носили… Я не интересовался этим, не заглядывал в родовую память."

– Так загляни сейчас, – раздраженно предложил Альхейм.

"Ты говоришь глупости. Родовая память жила в Повелителе, она погибла с ним… Я не уберег своего Повелителя."

Гвардеец едва не присвистнул. Надо же как, а он и не знал. Оказывается, Повелитель играл для смертоносцев еще большую роль, чем думали большинство людей… Альхейм вздохнул, и вдруг почувствовал сильный запах гнили.

– Что это?! Дохлый скорпион впереди?

"Почему ты спросил?"

– Запах! Запах тухлятины, просто ужасный запах! – Альхейм стал дышать ртом, но ему казалось, что мерзость слоями оседает на языке. – Какая гадость…

"Да, теперь и я что-то чувствую… Ты говоришь, мерзость? Считай, что именно так я отношусь к воде. Пойми меня."

– Вроде, понимаю… – гвардеец опять задышал носом, то и дело зажимая его. На глазах выступили слезы.

Вскоре они увидели причину запаха. Шатровики, целая семья приняла здесь бой. К счастью, путники прошли мимо патины, которую и защищали насекомые. Их крупные тела свисали с деревьев, лежали на земле, в них копошились целые полчища мелких существ.

– Почему их не сожрали?!

"Да, это странно. Потомство, остававшееся в паутине, сожрано." – Альхейму показалось, что в тоне паука засквозили печальные нотки. – "Думаю, кто-то помешал хищникам приблизиться к трупам. Потом мясо испортилось и годится в пищу лишь… Ты что?!"

Альхейм издал крик удивления. Старая самка, мимо тела которой они проезжали, была убита копьем. С высоты гвардейцу было хорошо видно древко, вошедшее в брюхо и проткнувшее паучиху почти насквозь. Она обхватила копье лапами и упала с ветки вниз, решил человек.

"Вот оно что?" – разобрался в его мыслях Чважи.

Они проходили мимо последнего самца. Паук подошел вплотную, рассмотрел.

"Ты прав. Его хитин раздроблен ударами топора, а в брюхе я вижу стрелу. Торчит лишь краешек оперения, ты видишь?"

– Да… – сморщившись от запаха, покивал Альхейм. Глаза слезились. – Пошли скорее отсюда, по дороге обсудим.

"Я должен был догадаться сразу. Кто еще мог убить целую семью шатровиков, но не тронуть мясо? Люди. Они проходили слишком близко к гнезду, не заметив его. Пауки напали, люди убили их, тогда выскочили самки, их тоже убили. Наверное, двуногие оставались здесь какое-то время, может быть, отрезали и зажарили несколько кусков, заночевали. Потом ушли, но мясо успело протухнуть."

– Это было не очень давно! – сообразил Альхейм, вспомнив, какое количество крохотных сороконожек и червей копошилось в трупах. – Дня два назад… Или раньше.

"В лесу многое иначе. Но ты прав, это было недавно. Здесь живут твои сородичи, Альхейм, и они умеют сражаться здесь."

– Что ты имеешь в виду?

"Если они выстоят против ударов Гнева, то, скорее всего, смогут победить меня. Я не сильнее семьи шатровиков."

Гвардеец некоторое время ехал молча, переваривая услышанное. Совсем недавно на его глазах Чважи легко убил пять взрослых, опытных воинов…

"Там было открытое пространство. Здесь ветви, стволы. Много укрытий, а если бы лучник встал вон в тех молодых стволах, так близко растущих друг к другу, то мне было бы нелегко добраться до него."

Альхейм представил, как Чважи ломает стволы, а человек с луком хладнокровно всаживает в него стрелу за стрелой.

"Да, именно так."

– Но ты владеешь Гневом! Кроме того, ты не шатровик, и почувствуешь людей издалека.

"Бывают люди, умеющий побеждать в себе Гнев. Совместный удар отряда не выдержать никому, но я один. А бывало и так, что смертоносцы не чувствовали какого-нибудь человека. Поэтому в городе и проводили испытание для юных, разве ты не знаешь?"

– Я думал, на испытании искали колдунов…

Испытание. По достижении четырнадцати лет все двуногие горожане должны пройти испытание. Просто встать на Дворцовой площади и открыть свою душу окружившим их смертоносцам. Поговаривали, что в прежние времена некоторых пауки тут же и убивали, чувствуя в них колдовство.

"Чушь. Колдунов придумали люди, это ложь, которую я так не люблю. Испытание нужно, чтобы найти выродков. Некоторые двуногие могут выдерживать Гнев дольше других, такие идут в телохранители воевод, или в Дворцовую сотню. Ты ведь замечал, что многие там совсем не велики ростом? Во время удара Гнева, когда враги застанут отряд врасплох, такой стоит десятерых. Он один продолжит сражаться. Еще есть люди, которых не видно на расстоянии. Эти не должны жить."

Альхейм сглотнул. Не было ничего удивительного, что молодой медонос не знал о жизни родного города так многого. Но, оказывается, бывают люди и правда удивительные!

"Они не любят говорить о своих способностях," – пояснил Чважи. – "Телохранители обычно общаются только друг с другом, у восьмилапых тоже так."

– Но восьмилапых в телохранители берут за рост и силу, – убежденно сказал Альхейм.

"Дурак. Любой, кто доживет, станет больше и сильнее. В телохранители попадают за мощь сознания, за способность бить Гневом сильнее других. Их чаще отправляют в Запретные Сады, они должны оставлять потомство."