Текст книги "Без следа"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Глава 3
Трейс сидел за кружкой пива. Он просчитал, что если Абдул не дурак, то передаст его сообщение нужным людям еще до наступления ночи. Он намеревался в течение часа покинуть Мексику. Трейс подумал о теплых волнах Карибского моря и о неторопливом плавании с маской и нехотя снял трубку телефона.
– Не теряй времени даром, собери пока вещи, хорошо, милая?
Джиллиан отвернулась от окна и в упор посмотрела на него.
– Меня зовут Джиллиан.
– А, ну да, брось вещи в чемодан. Мы оставим этот номер, как только… Рори? Как поживаешь, черт тебя дери? Это Колин.
Джиллиан удивленно вскинула брови. На середине предложения его речь утратила протяжную медлительность американского говора и приобрела музыкальный ирландский акцент. Так, значит, Колин, подумала она, скрестив руки на груди.
– Да. Нет, я в полном порядке. Здоров, как бык. Как Бриджит? Только не это. Господи, Рори, неужели вы двое вознамерились заселить всю Ирландию? – Слушая ответ, Трейс мягко взглянул на нее и указал в сторону шкафа.
Не заботясь о том, как она выглядит со стороны, Джиллиан с грохотом распахнула шкаф и принялась выкидывать оттуда его одежду.
– Рад это слышать. Нет, пока не знаю, когда вернусь. Нет, никаких проблем, не о чем и рассказывать, но мне хотелось бы попросить тебя об услуге. – Он бросил взгляд на Джиллиан, которая как попало запихивала его одежду в чемодан, и отхлебнул пива. – Я буду тебе очень признателен. Десять дней назад из Корка вылетел самолет возможно, частный. Мне хотелось, чтобы ты не расспрашивал, кто был на борту и зачем. Понимаешь? Отлично. Просто попытайся разнюхать, куда они направились. И еще выясни, насколько миль им хватило бы топлива и где они могли бы приземлиться для дозаправки. Это очень важно, – продолжил он, немного помолчав, – но это ничем тебе не грозит… Нет. – И на этот раз он расхохотался. – Дело не имеет отношения к Ирландской республиканской армии. Скорее это личное. Нет, я путешествую. Я тебе перезвоню. Поцелуй за меня Бриджит, но постарайся только этим и ограничиться. Я не хочу нести ответственность за появление еще одного младенца.
Трейс повесил трубку и взглянул на скомканную одежду в чемодане.
– Отличная работа.
– Так в чем заключается суть дела… Колин?
– А суть дела заключается в том, чтобы выяснить, где находится твой брат. Тебе лучше бросить в чемодан и свои вещи. А потом купим тебе другой чемодан. – Он встал и принялся упаковывать маску и ласты.
– А для чего этот акцент и вымышленное имя? Мне показалось, что тот человек – твой друг.
– Так и есть. – Трейс отправился в ванную, чтобы собрать туалетные принадлежности.
– Если он твой друг, – настаивала Джиллиан, плетясь следом за ним, – почему тогда он не знает, кто ты такой?
Трейс поднял голову и взглянул на собственное отражение в зеркале. Его лицо, его глаза. Почему же так часто он не мог узнать самого себя? Он небрежно швырнул тюбик с зубной пастой и бутылочку аспирина в дорожную сумку.
– На работе я никогда не пользуюсь своим настоящим именем.
– Но в отеле ты зарегистрировался под именем Трейс О’Харли.
– Я в отпуске.
– Если он твой друг, зачем ты лжешь ему?
Трейс взял бритву и внимательно осмотрел лезвие, прежде чем забросить его в сумку.
– Несколько лет назад, еще совсем молодым парнем, он угодил в большие неприятности. Незаконный ввоз оружия.
– Так вот что ты имел в виду под Ирландской республиканской армией?
– Знаете, док, по-моему, вы задаете слишком много вопросов.
– Я доверяю тебе очень важные для меня вещи. Я буду задавать вопросы.
Трейс застегнул дорожную сумку одним нетерпеливым движением.
– Когда мы познакомились, я был на задании, и тогда меня звали Колин Суини.
– Наверное, он очень хороший друг, если без лишних вопросов согласился оказать тебе услугу.
Когда-то Трейс спас ему жизнь, но сейчас ему не хотелось об этом вспоминать. Он спасал жизни, но часто приходилось их отбирать. Сейчас он не хотел об этом думать.
– Да, это так. Ну а теперь, может, мы закончим собирать вещи и уберемся отсюда, пока кто-нибудь не заявился?
– У меня есть еще один вопрос.
Трейс ухмыльнулся:
– Думаешь, я удивлен?
– Что за имя ты назвал тому мужчине сегодня днем?
– Это прозвище, которое пару лет назад я придумал себе в Италии. – Он шагнул вперед, но она встала у него на пути.
– Почему ты назвал ему именно это имя?
– Потому что хотел, чтобы тот, кто отдает приказы, знал, кто придет к нему. – Протиснувшись мимо нее, он бросил вещи в чемодан и застегнул его. – Пошли.
– И что оно означает?
Он подошел к двери и распахнул ее, а затем медленно обернулся. Его взгляд сделался пугающим и одновременно завораживающим.
– Кот. Просто кот.
Он всегда знал, что настанет день, когда ему придется вернуться в Штаты. Он часто думал об этом где-нибудь в джунглях, или в пустыне, или в грязном номере какого-нибудь захолустного мотеля в забытом богом городишке. Трейс представлял себе возвращение блудного сына под торжественную музыку духового оркестра. Так давала о себе знать его артистическая натура.
А порой он представлял, как снова тайно возвращается в страну, так же как когда-то сбежал из нее.
Он думал о сестрах. В особенно трудный момент своей жизни он вспоминал о них и так захотел увидеть, что даже забронировал билет на самолет. Но в последний момент отказался от этой затеи. Они стали взрослыми женщинами, каждая живет своей жизнью, и все же он ясно помнил тот момент, когда увидел их в первый раз. Три худющих младенца, рожденные в удивительной спешке, лежащие в инкубаторах за стеклянной стеной в роддоме.
Между ними существовала связь, что, как он считал, было естественно для тройняшек, и все же Трейс никогда не чувствовал себя изгоем. Они путешествовали вместе с самого рождения девочек, пока он не поднял руку, голосуя на шоссе на окраине городка Терре-Хот.
С тех пор он видел их лишь однажды, но не терял из виду. Точно так же, как не терял из виду и родителей.
У семейства О’Харли никогда не было большого процветания в бизнесе, о котором всегда мечтал отец, но их дела шли вполне сносно. Они были заняты в музыкальных представлениях в среднем тридцать недель в году. Их можно было считать вполне платежеспособными. И конечно же это заслуга исключительно его матери, которая всегда умела из пяти долларов выжать десять.
Это мама, он в этом не сомневался, двенадцать лет назад тайком запихнула в карман его чемодана разменянную на десятки и пятерки сотню долларов. Она знала, что он уезжает. Она не плакала, не читала наставлений, не умоляла остаться, но сделала, что смогла, чтобы хоть немного облегчить ему жизнь. И в этом была она вся.
Но отец… Трейс закрыл глаза, когда самолет слегка задрожал, проскользнув в зону турбулентности. Отец ни за что его не простит. И дело вовсе не в том, что сын уехал, не попрощавшись, а в том, что он поступил по-своему.
Он никогда не понимал желания Трейса найти что-то свое, его стремления отыскать нечто другое, нежели новую публику, новые места для выступлений. Скорее всего, он просто был не способен вообще понять сына или же просто не мог принять его таким, какой он есть.
В тот единственный раз, когда Трейс вернулся, надеясь хоть немного наладить отношения, Фрэнк встретил его с плохо скрываемым неодобрением.
– Так, значит, ты вернулся. – Фрэнк с холодным выражением лица застыл посреди крошечной гримерной, которую делил с Молли. Трейс не знал, что его появление заставило Фрэнка трезво взглянуть на вещи. Мрачная комнатушка во второсортном клубе. – Прошло три года с тех пор, как ты уехал, и всего одно письмо. Когда ты уходил, я предупреждал, чтобы ты не рассчитывал на радушный прием.
– А я его и не ожидал. – Но все-таки он надеялся хоть на каплю понимания. В то время Трейс носил бороду, это была часть образа, необходимого для задания. На этот раз он отправился в Париж, где успешно разоблачил международное мошенничество с подделкой картин. – Но у мамы день рождения, и я подумал… Я хотел увидеть ее. – И тебя, хотел добавить он, но промолчал.
– А затем снова сбежать и заставить ее проливать слезы?
– Она понимала, почему я уехал, – медленно и тихо произнес Трейс.
– Ты разбил ее сердце. И мое. Ты больше не причинишь ей боли. Ты или сын ей, или не сын.
– Или сын, которым ты хочешь меня видеть, или никто, – поправил его Трейс, меряя шагами крошечную комнатку. – Для тебя по-прежнему не имеет значения, чего я хочу и что чувствую или кто я такой.
– Ты не знаешь, что имеет для меня значение. И, думаю, никогда не знал. – Фрэнк проглотил подкативший к горлу ком, ощущая горечь и стыд. – Когда я в последний раз видел тебя, ты сказал, что тебе не нужно все то, что я сделал для тебя. Ты сказал, что никогда не станешь тем, кем я хочу тебя видеть. Мужчина не забывает подобные слова, сказанные родным сыном.
Ему было двадцать три. Он переспал со шлюхой в Бангкоке и вдребезги напился в Афинах, на его правом плече красовались восемь швов – напоминание о ножевом ранении, нанесенном человеком, которого он убил, служа своей стране. И все же в тот момент он чувствовал себя как ребенок, которого несправедливо и беспричинно отругали.
– Думаю, из всего, что я тебе говорил, ты только это и услышал. Здесь ничего не изменилось. И так и останется.
– Ты выбрал свой путь, Трейс. – Его сын и не представлял, что в тот момент Фрэнк больше всего на свете хотел распахнуть объятия и принять обратно того, кого, как ему казалось, он потерял навсегда. Но он боялся, что Трейс уклонится от его объятий. – И теперь живи как знаешь. И на этот раз, по крайней мере, хотя бы попрощайся с матерью и сестрами, прежде чем исчезнуть.
И Фрэнк отвернулся, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся на глаза. Трейс вышел из комнаты и больше не возвращался.
Он открыл глаза и обнаружил, что Джиллиан внимательно смотрит на него. Она выглядела совершенно иначе в коротком черном парике, который он заставил ее нацепить. Но она свыклась с маскировкой и перестала ворчать насчет парика, а также очков в роговой оправе и тусклого серо-коричневого платья. В этом наряде она выглядела старомодно, но Трейс не мог не думать о том, что скрывается под неприглядным балахоном. Но в любом случае ее костюм стал отличной маскировкой, чего он и добивался.
Теперь никто бы не узнал в сидящей рядом с ним женщине красавицу доктора Джиллиан Фитцпатрик.
В Сан-Диего он поменял самолеты и авиалинии, купив билеты по кредитной карте, оформленной на одно из его вымышленных имен. После того как они пересели на очередной самолет в Далласе, Трейс нацепил бейсболку и спортивную куртку. И теперь, направляясь в Чикаго, они выглядели как парочка переполненных впечатлениями, усталых туристов, не вызывающих абсолютно никакого интереса.
Если не считать ее глаз, которые он видел сквозь прозрачные стекла очков, глубоких, ярких, темно-зеленых глаз.
– Какая-то проблема? – спросил он.
– Я как раз хотела спросить тебя о том же. Знаешь, ты не вылезаешь из размышлений с тех пор, как мы сели в самолет.
Трейс достал сигарету и повертел ее в пальцах.
– Не понимаю, о чем ты.
– Я говорю о том, что ты готов оторвать мне голову, если я прошу о такой мелочи, как передать мне соль. На мне ведь этот отвратительный парик, не так ли? И платье по последнему писку моды.
– Тебе очень идет.
– Так если тебя не отталкивает мой внешний вид, в чем же дело?
– Со мной все в порядке, – пробормотал он сквозь зубы. – Послушай, отстань от меня.
С трудом сдерживая гнев, Джиллиан отпила глоток белого вина, которое ей подал стюард. С жалостливой улыбкой, с отвращением подумала она.
– Нет, с тобой определенно что-то не так. Это я должна сходить с ума от волнения, но я абсолютно спокойна, потому что мы, по крайней мере, не топчемся на месте. Но если есть какая-то проблема… о которой мне стоит беспокоиться, я буду признательна, если ты расскажешь мне о ней.
Его пальцы забарабанили по ручке кресла.
– Ты всегда такая зануда?
– Когда дело касается важных вещей. На кону человеческие жизни, которые для меня дороже всего на свете. Если тебя что-то беспокоит, я должна об этом знать.
– Это личное. – Надеясь отвязаться от нее, он откинулся в кресле и закрыл глаза.
– Теперь у тебя нет ничего личного. Твои ощущения могут все испортить.
Он приоткрыл один глаз.
– Ты первая, кто жалуется, сестричка.
Она вспыхнула, но не сдалась.
– Я наняла тебя на работу и потому имею право требовать, чтобы у тебя не было никаких секретов от меня.
Он выругался, тихо, но с достаточной долей фантазии.
– Я давно не был в Чикаго. Даже у меня есть воспоминания, и это касается только меня.
– Прости. – Джиллиан глубоко вздохнула. – Я не могла думать ни о чем, кроме Флинна и Кейтлин. Мне и в голову не пришло, что тебе нелегко дается возвращение. – Он не производил впечатления человека, способного на глубокие чувства и искренние эмоции. Но Джиллиан хорошо помнила боль, застывшую в его глазах, когда рассказывала о Форрестере. – Чикаго… для тебя с этим городом связано что-то особенное?
– Я выступал в Чикаго в двенадцать лет, а второй раз – в шестнадцать.
– Выступал?
– Забудь. – Он покачал головой и попытался расслабиться. – Несколько лет назад я провел там несколько дней с Чарли. Последнее, что я видел в Штатах, – аэропорт О’Хэйр.
– А теперь это будет первое, что ты увидишь. – На коленях у Джиллиан лежал журнал, но вместо того, чтобы открыть его, она задумчиво провела пальцем вдоль края. – А я почти ничего не видела в Америке, кроме Нью-Йорка. Но всегда собиралась попутешествовать. Пару лет назад Флинн привозил ко мне в гости Кейтлин, вскоре после смерти ее матери. – Она глубоко вздохнула. – Они оба казались такими потерянными. Мы отправились в Эмпайр-стейт-билдинг, в Рокфеллеровский центр и выпили чаю в Плазе. Флинн купил ей маленькую крученную из проволоки собачку у уличного торговца. – Чувства нахлынули так внезапно, что она не успела взять себя в руки. – О господи. – Она закрыла лицо руками. – Господи, ей ведь всего шесть.
Уже много лет ему не доводилось утешать ни одну женщину, но Трейс не забыл, как это делается.
– Не волнуйся. – Его голос прозвучал ласково, и он обнял ее за плечи. – Они не причинят ей вреда. Им слишком необходима помощь твоего брата, они не могут рисковать.
– Но что они там с ней делают? Она, должно быть, очень напугана. Темнота… Она до сих пор не может спать в темноте. Включают ли они свет? Как ты думаешь, они оставляют ей свет?
– Я в этом не сомневаюсь. – Его рука ласкала ее волосы, а мягкий голос убаюкивал ее страхи. – С ней все будет в порядке, Джиллиан.
Слезы катились по ее щекам, хотя она изо всех сил пыталась успокоиться.
– Прости. Меньше всего я хочу выставлять себя идиоткой.
– Поступай как знаешь. – Он погладил ее плечо. – Я не возражаю.
Она рассмеялась сквозь слезы и стала искать салфетку.
– Я стараюсь особенно не думать о ней. Стараюсь сосредоточиться на Флинне. Он очень сильный и стойкий.
– И он сейчас с ней. И заботится о ней.
– Да, они заботятся друг о друге. – Господи, ей так необходимо в это верить! Верить в то, что она скоро увидит их живыми и здоровыми.
– Мы вызволим их оттуда, правда?
В подобных делах никогда ничего нельзя сказать наверняка, и Трейс знал это, как никто другой. Но в тот момент она смотрела на него глазами, полными слез, и такого отчаянного доверия, что у него просто не осталось выбора.
– Конечно. Разве Чарли не предупреждал тебя, что мне нет равных?
– Да. – Она с трудом перевела дух. Выдержка постепенно возвращалась, но она по-прежнему владела собой не так, как ей хотелось бы. Необходимо чем-нибудь отвлечься, чтобы время не тянулось мучительно долго. – Расскажи мне о своей семье. У тебя есть братья?
– Нет. – Он отдернул руку, потому что было невероятно соблазнительно оставить ее рядом с ней. – Сестры.
– Сколько?
– Трое.
– Вам наверняка не приходилось скучать.
– Они были отличными сестрами. – Его губы скривились, когда он прикурил сигарету. – Шантел была сорванцом.
– В любой семье есть такой ребенок, – начала Джиллиан. А затем ее вдруг осенило, и она резко выпрямилась в кресле. – Шантел О’Харли? Шантел О’Харли – твоя сестра? Я видела фильмы с ее участием. Она великолепна.
Неожиданная и сильная гордость захлестнула Трейса.
– Да, она ничего. Всегда склонялась к драме.
– Она самая красивая женщина, которую мне доводилось видеть.
– И она знает об этом.
– Значит, и Мадди О’Харли тоже твоя сестра. – Джиллиан потрясенно покачала головой. – Пару месяцев назад я видела ее выступление на Бродвее. Она очень талантлива. Сцена буквально озаряется светом, когда она появляется.
Так было всегда, подумал Трейс.
– Она номинирована на «Тони».
– Она этого заслуживает. Да что уж там, зрители едва не снесли крышу, когда она появилась на сцене в конце первого акта. Тебе стоило на это взглянуть… – Джиллиан осеклась, догадавшись, что ему действительно хотелось на это взглянуть, но по неизвестным ей причинам он этого не сделал.
– А твоя третья сестра? – спросила она, желая дать им обоим время и пространство.
– Эбби разводит лошадей в Виргинии. – Он смял окурок, думая о том, что его потянуло за язык рассказывать о своей семье.
– Да, кажется, я что-то читала о ней. Недавно она вышла замуж за писателя Дилана Кросби. В «Таймс» была небольшая статья. О, конечно же твои сестры – тройняшки.
– А мне казалось, что ученые слишком заняты решением мировых проблем, чтобы зря растрачивать время на чтение газетных сплетен.
Джиллиан вскинула бровь, но решила не принимать вызов. В конце концов, она выяснила все, что хотела.
– Я не все время провожу склонившись над пробирками. В статье говорилось, что они выросли, участвуя в шоу-бизнесе и путешествуя по стране. А твои родители по-прежнему этим занимаются. Но я не помню, чтобы там упоминалось о тебе.
– Я уехал от них много лет назад.
– Но разве ты не путешествовал вместе с ними? – Заинтригованная, Джиллиан улыбнулась и подвинулась в кресле. – Разве ты не пел, не танцевал и не кочевал по разным городам?
– Знаешь, ты как ученый склонна идеализировать жизнь артистов. – Трейс ощутил, к а к самолет слегка нырнул вниз, и это означало, что они начали снижаться. – Это все равно что прийти в цирк и увидеть только блестки и яркие огни. А за кулисами ты по колено утопаешь в слоновьих испражнениях.
– Значит, ты действительно путешествовал вместе с ними. – Джиллиан улыбалась. – У тебя было свое занятие?
– Избави меня бог от полетов в компании с любопытными женщинами. Я уже двенадцать лет как не занимаюсь этим. – Он застегнул ремень. – Я предпочитаю думать о сегодняшнем дне.
Джиллиан тоже застегнула свой ремень.
– В детстве я мечтала стать певицей. Я часто представляла себя на сцене в свете софитов. – Вздохнув, она положила журнал обратно в карман сиденья. – Но не успела я опомниться, как стала ассистенткой отца в лаборатории. Странно, правда, как наши родители планируют нашу жизнь еще до нашего рождения?
Дом Чарли скрывался за пятифутовой каменной стеной и был оснащен сложной системой безопасности. У него осталась, насколько Трейс помнил, только старшая сестра, которая жила в Палм-Бич, и племянник, занимавшийся маклерством на Среднем Западе.
Джиллиан осталась сидеть в арендованной машине, пока Трейс нажимал множество кнопок на панели у ворот. Наконец они бесшумно распахнулись. С тех пор как они оказались в аэропорту, он молчал, не произнеся ни слова во время их кружения по городу и запутывания следов на случай возможного преследования. Теперь Джиллиан решила воздержаться от лишних вопросов. Горе сделало его безмолвным, и она понимала, что он должен сам справиться с ним.
С приближением зимы листва на деревьях стремительно таяла, и все же они упрямо хранили свой яркий цвет. Холодный ветер обрывал листья и стонал в голых ветвях. Раскидистые вязы, должно быть, затеняли летом подъездную дорожку, подумала она, придавая старому кирпичному дому величественный и неприступный вид. В свой первый приезд она этого не заметила и теперь хотела сосредоточиться именно на этом ощущении.
Дом не выглядел пустынным, словно готовился к приезду новых жильцов. Джиллиан подумала о человеке, который выслушал ее, угостил бренди и вселил в нее надежду.
– Он обожал это место, – пробормотал Трейс. Он заглушил мотор, но продолжал сидеть, глядя на два старых кирпичных яруса, отделанных белой каймой. – Уезжая, он постоянно говорил о том, как вернется сюда. Думаю, он хотел здесь умереть. – Помолчав, Трейс распахнул дверцу машины. – Пойдем.
У него были ключи. Когда-то ему дал их Чарли.
– Когда-нибудь они тебе пригодятся, – сказал он. – У каждого человека должен быть дом.
Но с тех пор Трейсу не довелось ими воспользоваться. До сегодняшнего дня. Ключ скользнул в замок, и дверь распахнулась с тихим щелчком.
В холле было темно, но он не стал включать свет. Он хорошо помнил дорогу и, по правде говоря, еще не был готов внимательно взглянуть на осиротевший дом друга.
Трейс повел Джиллиан в библиотеку, в которой пахло лимонами и кожей. Отопление было отключено, потому что не осталось того, кому понадобилось бы тепло.
– Ты можешь подождать здесь.
– Куда ты идешь?
– Я говорил тебе, что пришел сюда выяснить, куда они забрали твоего брата. И я собираюсь это узнать, а ты подождешь меня здесь.
– А я уже говорила тебе, что все, связанное с Флинном, касается и меня. Кроме того, я могу тебе помочь.
– Если мне понадобятся услуги физика, я дам тебе знать. А пока почитай что-нибудь.
– Я здесь не останусь.
Когда он направился к двери, Джиллиан устремилась следом.
– Послушай, док, существуют такие вещи, как национальная безопасность. Я уже нарушаю правила, поскольку Чарли ценил подобные вещи.
– Тогда можно нарушить их еще немного. – Она схватила его за руку. – Меня не волнуют государственные тайны и международные дела. Я всего лишь хочу узнать, где мой брат. Я работала над засекреченными проектами, Трейс. У меня есть доступ к секретным материалам.
– Если ты будешь мешать мне, это займет гораздо больше времени.
– Я так не думаю.
– Ладно, как хочешь. Только держи рот на замке. – Он направился вверх по лестнице, изо всех сил пытаясь убедить себя, что не совершает ошибку.
Ковер изменился с тех пор, как Трейс последний раз был здесь, но обои остались те же. Как и комната, вход в которую был в третью дверь от лестницы, которую Чарли использовал как кабинет. Без колебаний Трейс подошел к письменному столу и нажал кнопку под вторым ящиком. Перед ними откинулось в сторону четырехфутовое панно.
– Еще один тайник? – поинтересовалась Джиллиан. Ее смелость стремительно таяла.
– Рабочий кабинет, – ответил Трейс, ступая внутрь. Он перевел стрелку и обнаружил, что Чарли усовершенствовал оборудование.
Вдоль потолка дальней стены висели часы, все еще отмерявшие время в каждом часовом поясе земного шара. Под ними шел целый ряд компьютеров, продолжавшийся и вдоль другой стены в форме буквы L. При помощи радиооборудования, которым была напичкана комната, он мог связаться с кем угодно, начиная от местного диджея до Кремля.
– Присаживайтесь, док. Это может занять какое-то время.
Джиллиан слегка вздрогнула, когда панель у них за спиной бесшумно захлопнулась.
– Что ты собираешься делать?
– Ты хочешь обойти возню с документами, поэтому я собираюсь забраться в базу данных МСБ.
– Думаешь, они знают, где Флинн?
– Возможно, да, возможно, нет. – Он включил систему и устроился на стуле. – Но они наверняка хорошо осведомлены, где находится новая штаб-квартира «Хаммера». Чарли вынужден был уйти и навязать мне эту чудо-технику. – Он нажал несколько кнопок. Когда машина выдала код, Трейс ввел код Чарли. – Ну, вот и прекрасно. Теперь посмотрим, на что способна эта малышка.
Он работал в полной тишине, не считая звука нажимаемых клавишей на клавиатуре и гудения компьютера. Он осторожно вскрыл один блок защиты и принялся за следующий.
Какое терпение, заметила Джиллиан, несказанно удивившись его знаниям, в то время как Трейс взломал один код и медленно вытянул новые сведения. Она начала находить периодичность в группах цифр и символов, возникающих на дисплее, но затем исчезающих по команде Трейса. Пока он работал, она продолжала мысленно воссоздавать цифровую систему.
– Почти совсем близко, – пробормотал Трейс, пробуя новую серию цифр. – Но вся проблема в том, что здесь есть еще куча вариантов, и я могу так провозиться целую неделю.
– Возможно, если ты…
– Я работаю один.
– Я только хотела сказать…
– Почему бы тебе не пойти на кухню и не приготовить кофе, милая?
Джиллиан прищурилась в ответ на его тон и едва сдержалась, чтобы не сказать какую-нибудь колкость в ответ.
– Отлично. – Она резко повернулась и уставилась на закрытую панель. – Я не знаю, как открыть дверь.
– Кнопка слева. Просто нажми на нее.
Она снова открыла рот, но сдержалась и промолчала, слишком хорошо зная, что может ляпнуть что-нибудь язвительное, и просто нажала на кнопку.
Типичный самец, упрямый и эгоистичный, решила Джиллиан, торопливо спускаясь по лестнице. Разве не с таким она прожила почти всю свою жизнь, пытаясь угодить? И почему судьба распорядилась так, что в этой важнейшей для нее ситуации она вынуждена подчиняться человеку, которому абсолютно нет дела до ее мнения.
Приготовь кофе, подумала Джиллиан, отыскав кухню. И если он еще раз назовет ее милой, она устроит ему то, чего заслуживают подобные мужчины. Хорошую взбучку.
Она принялась готовить кофе, слишком разгневанная, чтобы чувствовать себя неловко, роясь в буфетах мертвого хозяина.
Он не имел права выказывать ей свое пренебрежение. И уж точно не имел права целовать ее, как поцеловал тогда. Это выглядело так, будто он жадно поглощает ее. Но когда все закончилось, она оказалась цела и невредима. Это выглядело так, словно ее загипнотизировали, и, хотя разум затуманился, чувства обострились до предела.
Но как бы там ни было, прежней она уже не будет. Здесь, наедине с собой, Джиллиан наконец смогла признать правду. Она была слишком практична для самообмана. Возможно, ее чувства легко взбудоражить, и она слишком легко готова отдать себя всю, но это ее чувства, и она никогда не стала бы от них отказываться. Ей понравилось прикосновение губ Трейса к ее губам, ей понравился его вкус и запах. Она надолго запомнит это ощущение. Но она умела жестко контролировать себя. Как бы приятно все это ни было, она больше этого не допустит.
Вернувшись в комнату, она застала Трейса погруженным в работу. Не церемонясь, Джиллиан с размаху поставила чашку на стол рядом с ним. Он в ответ лишь проворчал что-то невнятное. Джиллиан прошлась по комнате, приказав себе молчать, а затем вдруг сжала руки в кулаки в карманах.
– Доступ, номер 38537 A. Введи код доступа пять. Серия A28, – Джиллиан выдавала варианты серий, словно выкрикивала не пристойности. – И если ты не настолько упрям, чтобы попробовать, это должно сработать. Ну а если нет, поменяй первый ряд цифр со вторым.
Трейс поднял чашку с кофе, радуясь, что она не налила туда сливки, и удивляясь, что кофе приготовлен очень неплохо.
– А почему ты так уверена, что можешь вычислить код доступа к одной из наиболее сложных компьютерных систем в мире?
– Потому что я наблюдаю за тобой уже целый час и к тому же хакерство – мое небольшое хобби.
– Хакерство? – Он отпил еще глоток. – Взламываешь счета в швейцарском банке?
Она медленно прошлась по комнате, словно гангстер, приближающийся к финальной схватке, не без восхищения подумал Трейс.
– Надеюсь, ты не забыл, что речь идет о моей семье? Плюс к этому я плачу тебе за работу, поэтому самое меньшее, что ты можешь сейчас сделать, – попытаться выполнить то, что я прошу.
– Отлично. – Желая сбить с нее спесь, Трейс ввел в компьютер продиктованный ряд цифр.
«ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН».
Ухмыльнувшись, он указал на экран.
– Хорошо, а теперь замени цифры.
Она в нетерпении подскочила к нему и принялась сама нажимать на клавиши. В это мгновение Трейс успел почувствовать, что на ее волосах его шампунь пахнет совершенно иначе.
«ФАЙЛ ЗАПРОСА ОТПРАВКИ».
– Вот оно. – Невероятно довольная собой, Джиллиан склонилась над экраном. – Это похоже на разработку системы для игры в блек-джек. В последнем семестре мы этим забавлялись вместе с профессором.
– Напомни мне взять тебя с собой, когда я в следующий раз отправлюсь в Монте-Карло.
Они стали ближе. Ближе еще на шаг. Улыбаясь, она обернулась к нему:
– И что теперь?
В ее глазах не было ни капли серого или желтого оттенка. Сейчас они были сияющими, ярко-зелеными. И даже когда он смотрел в них, они менялись, поочередно наполняясь любопытством, пониманием, воспоминаниями.
– Ты говоришь о компьютере? Ком подкатил к ее горлу.
– Конечно.
– Просто кое-что проверим. – Трейс снова отвернулся. Они оба вздохнули с облегчением.
Он принялся печатать, и вскоре на экране высветилась информация.
Он переходил от экрана к экрану. Ведь, в конце концов, он уже знал достаточно о «Хаммере». Он был тщательно проинструктирован, прежде чем приступить к секретной работе, и узнал еще больше, для виду работая разносчиком. Во время выполнения задания он успешно передавал имена, места и даты в МБС, и его собирались перевести на основную базу, но пуля противника все перевернула вверх дном.
Нахмурившись перед экраном, он потер шрам.
Долгие дни он лежал неподвижно, балансируя между жизнью и смертью. Трейс два месяца провел в больнице. Его проинструктировали о неразглашении секретной информации, операцию свернули и отправили его в длительный и, как предполагалось, спокойный отпуск.
Многое могло измениться за какие-то два-три месяца. И Чарли, верный самому себе, собрал необходимую информацию.
Ему необходимо найти основную информацию. «Хаммер» возник на Ближнем Востоке в начале семидесятых. Удача в сочетании с деньгами, а также полное отсутствие страха за собственную жизнь помогали им совершать дерзкие террористические налеты и захватывать заложников. Последнее нападение, организованное «Хаммером», закончилось тем, что кто-то из террористов нажал на детонатор и отправил в небытие восемьдесят пять невинных людей и шесть террористов в придачу.
Это их стиль, подумал Трейс. В одном выиграешь, в другом проиграешь.
– Хусад, – сказала Джиллиан, обратив внимание на имя человека, в то время как Трейс бегло просматривал информацию. – Разве не он их лидер?
– Это человек с большими деньгами. Джамар Хусад, политический изгой, самопровозглашенный генерал армии и полный фанатик. Ну, давай, Чарли, – пробормотал он. – Покажи мне еще что-нибудь.
– Но ты почти не читаешь, – начала Джиллиан.
– Все это я уже знаю.
– Откуда?
– Я полгода работал на них, – сказал он, наполовину обращаясь к себе.
– Ты что? – Она шагнула назад.
Трейс поднял голову, и в его глазах мелькнуло раздражение.
