Текст книги "Очарованные"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Единственный подарок, который Ана всегда преподносит себе в день рождения, – абсолютно свободный день. Что хочет, то и делает, ленится или трудится. Можно встать на заре, позавтракать мороженым, а можно до полудня валяться в постели, глядя по телевизору старые фильмы.

Один идеальный план на один день в году, который принадлежит только ей, – не строить вообще никаких планов.

Ана встала рано, позволив себе долго нежиться в ванне с любимыми маслами и сушеными травами в муслиновом мешочке, предназначенными для расслабления. Побаловала себя тонизирующим кремом для лица из цветов, йогурта и каолиновой пудры, лежала в воде под музыку арфы, со стаканом ледяного сока, пока крем творил чудеса.

С разгоревшимся лицом, с шелковистыми волосами, вымытыми ромашковым шампунем, смазалась собственным фирменным маслом для тела, набросила шелковый халат лунного цвета.

Возвращаясь в спальню, думала снова нырнуть в постель, провести там все утро. Но посреди комнаты стоял большой деревянный сундук. Когда она отправилась в ванную, на этом месте ничего не было, кроме древнего молитвенного коврика…

Ана радостно вскрикнула и бросилась ощупывать старое резное дерево, отполированное до зеркального блеска, шелковистое на ощупь. Пахнет пчелиным воском и розмарином.

Этим старым сундуком, которому не одна сотня лет, она любовалась еще девочкой, живя в замке Донован. Известно, что этот волшебный сундук стоял некогда в Камелоте, заказанный для Мерлина юным Артуром [11]11
  Имеются в виду персонажи кельтских народных преданий короле Артуре, двор которого располагался в замке Камелот, где среди прочих жил его советник волшебник Мерлин.


[Закрыть].

Смеясь и охая, Ана присела на корточки. Родным всегда удается ее удивить. Мать, отец, тетки и дяди очень далеко, но всегда живут в ее сердце.

Шесть чародеев объединенными силами, более или менее необычными способами переправили сундук из Ирландии, перебросив по воздуху, через пространство и время.

Она медленно подняла крышку и оказалась в атмосфере старых видений, древних чар, бесчисленных заклинаний и заговоров. Сухой аромат растертых в пыль лепестков смешивался с острым запахом потухшего камина, перед которым волшебник колдует в ночи.

Стоя на коленях, Ана подняла руки, шелковые рукава соскользнули к локтям, раскрыла ладони чашечками вверх.

Вот ее сила, которую надо признать и принять с уважением. Зазвучали слова на древнем языке, на языке знахарей и мудрецов. Ветер, который она призывала, ворвался в окно, отбросил занавески, растрепал волосы. Воздух запел, на ветру грянули тысячи струн, потом настала тишина.

Опустив руки, Ана полезла в сундук. Амулет с гелиотропом – кроваво-красная сердцевина просвечивает сквозь темно-зеленую оболочку… Пришлось снова сесть на пол. Известно, что целебный камень огромной ценности и колоссальной силы на протяжении многих поколений принадлежал материнскому роду. Глаза наполнились слезами – теперь он перешел к ней, что бывает всего раз в полвека, когда владельца посвящают в высший орден целителей.

«Вот мой дар, – думала она, поглаживая камень, который в другие времена гладили другие пальцы. – Мое наследие».

Осторожно положила его обратно в сундук, потянулась за следующим подарком. Шарик из халцедона – если захочешь, под почти прозрачной поверхностью можно мельком увидеть вселенную. Понятно, это от родителей Себастьяна, – хорошо чувствуется, когда держишь его в руках. Дальше овечья шкура, исписанная письменами древнего языка. Старая, как время, сладкая, как завтра. От тетушки Брайны и дядюшки Мэтью, заключила Ана, укладывая ее обратно.

Хотя амулет прислан матерью, точно известно – отец выберет что-то особенное. Отыскав подарок, Ана рассмеялась. Лягушонок, маленький, с ноготок, изысканно вырезанный из нефрита.

– На тебя похож, пап, как две капли воды, – снова расхохоталась она.

Положив его на место, закрыла сундук и встала. В Ирландии время послеобеденное, шестеро ждут звонка, хотят узнать, понравились ли подарки.

Направившись к телефону, услышала стук в заднюю дверь. Сердце быстро и беспокойно екнуло, потом вдруг успокоилось. Ирландия подождет.

Бун прятал за спиной свой подарок. Другой подарок, выбранный вместе с Джессикой, ждет дома. А этот хочется подарить самому. Лично от себя.

Слыша ее шаги, усмехнулся, заранее приготовив приветствие, готовое сорваться с языка. Хорошо, что при виде нее не откусил язык вместе с приветствием.

Она сияет, волосы проливаются на серебристый халат светло-золотистым дождем. Глаза кажутся темнее, глубже. Разве они могут быть прозрачными, чистыми, словно вода, когда хранят тысячи секретов? Чуя окутывающий ее великолепный женственный запах, Бун едва не упал на колени.

Когда Квигли приветственно потерся об ноги, он пошатнулся, как подстреленный.

– Бун… – С тихим, журчавшим в горле смехом Ана потянулась к нему. – С тобой все в порядке?

– Да-да… Я… тебя разбудил?

– Нет. – Она спокойна настолько же, насколько он потрясен. – Давно уж проснулась. Просто лодырничаю. – Поскольку он так и стоял на пороге, она склонила голову набок. – Не желаешь войти?

– Э-э-э… конечно. – Бун шагнул в дом, осторожно выдерживая дистанцию.

В последнюю пару недель он испытывает невероятное напряжение, преодолевая искушение слишком часто с ней видеться наедине, сохраняя при этом внешнее спокойствие. Теперь ясно, контроль нужен ради них обоих.

Трудно сдерживаться, даже стоя с ней рядом на солнце под открытым небом, беседуя о Джесси, о саде, о ее и его работе. И уж совсем невозможно в пустом тихом доме с мистическими ароматами, созданными женским искусством.

– Что-то случилось? – спросила Ана, улыбаясь, словно сама все знала.

– Да нет, ничего… М-м-м… как ты себя чувствуешь?

– Превосходно. – Улыбка стала еще шире, мягче. – А ты?

– Замечательно. – Если еще чуть напрячься, превратишься в камень. – Просто чудесно.

– Я собираюсь поставить чай. Извини, кофе нет, может, выпьешь со мной чаю?

– Чаю? – Бун тихо выдохнул воздух. Смотрел, как она идет к плите, кот серой лентой вьется под ногами. Поставила чайник, насыпала в миску Квигли корм на завтрак, наклонилась погладить кота, занявшегося едой. Халат колыхнулся, как море, обнажив белоснежную ногу.

– Как там ясменник и иссоп?

– Что?..

Ана откинула волосы, с улыбкой подняла глаза.

– Травы, которые я дала тебе посадить во дворе.

– А… Потрясающе выглядят.

В теплице есть еще базилик и тимьян в горшках. Можешь взять их с собой и поставить на подоконнике. Это приправы. – Чайник вскипел, Ана встала. – Думаю, признаешь, что они гораздо лучше покупных.

– Великолепная мысль. – Бун уже почти пришел в себя. Приятно смотреть, как она готовит чай, согревает фарфоровый чайничек, сыплет ложечкой ароматные листья из голубого кувшинчика. Никогда не думал, что женщина может быть деловитой и одновременно соблазнительной. – Джесси следит за семенами ноготков, как наседка за яйцами.

– Только пусть слишком часто не поливает. – Поставив на стол чайник, Ана оглянулась. – Ну?

– Что? – растерянно моргнул Бун.

– Собираешься показать, что прячешь за спиной, или нет?

– Не удастся тебя провести, правда? – Бун предъявил коробку в ярко-голубой бумаге. – С днем рождения.

– Откуда ты знаешь, что у меня сегодня день рождения?

– Нэш сообщил. Не хочешь открыть?

– Определенно хочу. – Разорвав упаковку, Ана увидела на коробке логотип магазина Морганы. – Замечательный выбор. Ты наверняка не ошибся, купив мне что-то в «Викке». – Сняла крышку и с тихим вздохом вытащила изящную статуэтку, вырезанную из янтаря.

Колдунья запрокинула голову, рассыпав по плечам прелестные кольца темно-золотистых волос. Тонкие руки подняты, согнуты в локтях, ладони в форме чаш вытянуты вперед в древней позе, зеркально повторяющей позу Аны, когда она стояла перед сундуком. В одной руке маленькая сверкающая жемчужина, в другой тонкая серебряная волшебная палочка.

– Чудо, – прошептала она. – Совершенная прелесть.

– Я заезжал на прошлой неделе, когда Моргана ее только что получила. Она мне тебя напомнила.

– Спасибо. – Держа в одной руке статуэтку, Ана поднесла другую к щеке Буна. – Не найти идеальней подарка. – Потянулась на цыпочках, прижалась к нему губами. Хорошо понимала, что делает, даже когда он ответил на поцелуй, держа себя на крепкой цепи. Ее омыл поток воды, свежей, прохладной, как дождевая.

Вот чего она ждала, вот для чего провела утро за древними женскими ритуалами с маслами, кремами и духами.

Для него. Для себя. Для первой близости.

Внутренности Буна сплелись в узлы, как колючие лозы, в висках бешено бился молот страсти. Хотя их губы едва соприкасались, вкус одурманивал, стремление сдерживаться таяло и теряло смысл. Он попытался отстраниться, но шелковистые руки его удержали.

– Ана…

– Ш-ш-ш… – Она успокаивалась и возбуждалась, нежно, игриво касаясь его губами. – Просто целуй меня.

Можно ли устоять, когда губы призывно открылись? Он обхватил ее лицо напряженными пальцами, ведя в душе яростную войну, стараясь не перейти границу.

И, когда зазвонил телефон, издал страдальческий и одновременно облегченный стон.

– Я лучше пойду…

– Нет. – Улыбнувшись, Ана выскользнула из его рук. – Останься, пожалуйста. Налей чаю, пока я отвечу.

– Чаю… Повезет, если чайник удастся поднять. Совершенно разбитый, Бун слепо повернулся к плите, а она сняла трубку настенного аппарата.

– Мама!.. – В смехе на этот раз звучит чистая радость. – Спасибо! Всем спасибо. Утром получила. Чудесный сюрприз! – Она вновь засмеялась, прислушавшись. – Конечно. У меня все хорошо. Замечательно. Я… Папа! – Анна фыркнула, когда отец ворвался в разговор. – Поняла, что значит лягушонок. Сразу полюбила. И тебя люблю. Нет, спасибо, он лучше, чем настоящий. – Она улыбнулась Буну, подавшему чашку. – Тетя Брайна? Прекрасная сказка. Да… С Морганой все в порядке, будет двойня. Теперь уже скоро. Непременно успеете.

Бун беспокойно метался по комнате, прихлебывая чай, на удивление вкусный. Что за чертовщину она туда всыпала? Что за чертовщину влила в него самого? Даже слышать ее голос больно.

Ладно, можно стерпеть. Цивилизованно выпить чаю, держа при себе руки. Потом удрать, на весь день погрузиться в работу, чтобы о ней не думать.

Сказка еще далеко не закончена, а он уже почти готов взяться за иллюстрации. Почти знает, что хочет изобразить.

– Ану.

Резко тряхнув головой, хлебнул еще чаю. Похоже, она собирается поболтать с каждым родственником. Ну, очень хорошо и прекрасно. Хватит времени успокоиться.

– Да, я тоже по тебе скучаю. И по всем остальным. Через пару недель увидимся. Благословляю.

Когда она повесила трубку, глаза ее были полны слезами, но все-таки улыбались Буну.

– Родные…

– Догадался.

– Прислали нынче утром сундук с подарками, а я еще не успела позвонить, принести благодарность.

– Очень мило с их стороны. Слушай, мне действительно… Нынче утром? – внезапно нахмурился Бун. – Я почтового фургона не видел.

– Он рано прибыл. – Ана отвернулась, ставя чашку. – Можно сказать, спецдоставка. Все с нетерпением ждут конца месяца, когда приедут с визитом.

– Будешь рада встрече.

– Как всегда. Ненадолго заезжали летом, но было столько суеты и волнений из-за помолвки и скорой свадьбы Мэл с Себастьяном, что я с ними редко бывала вместе. – Она шагнула к двери, выпустив Квигли. – Еще чаю?

– По правде сказать, нет, спасибо. Идти надо. Работа ждет. – Бун осторожно добрался до двери. – Еще раз с днем рождения.

– Бун… – Ана схватила его за плечо, почувствовав, как дрогнули мышцы. – Каждый год в день рождения я делаю себе подарок. Фактически совсем простой. Один день делаю что хочу. То, что считаю нужным и правильным. – Даже не двинувшись, она плотно захлопнула дверь, преградив ему путь. – Выбираю тебя. Если ты еще хочешь.

Он вытаращил глаза, пока слова звенели в ушах. С виду она такая спокойная и серьезная, что вполне могла бы рассуждать о погоде.

– Ты знаешь, что хочу.

– Знаю, – улыбнулась Ана, попав в этот момент в тихий мертвый центр урагана. – Да, знаю. – Шагнула вперед, а Бун шагнул назад. «Неужели он меня завлекает?» – гадала она, не сводя с него глаз. – Вижу, глядя на тебя, чувствую, когда ты ко мне прикасаешься. Ты очень добрый и терпеливый. Держишь слово, пообещав, что ничего не будет, пока я сама не скажу.

– Стараюсь. – Он нерешительно еще на шаг отступил. – Это нелегко.

– Для меня тоже. – Она стояла на месте в поблескивающем на солнечном свете серебристом халате. – Просто прими меня и пойми, что я хочу отдать тебе все возможное. Возьми, этого будет достаточно.

– Что взять?

– Будь моим первым мужчиной, – просто сказала она. – Покажи, что такое любовь.

Бун осмелился коснуться ее волос.

– Ты хорошо подумала?

– Хорошо. – Прося и предлагая, Ана протянула обе руки. – Отнесешь меня в постель, станешь моим любовником?

Что на это ответить? Никакими словами не описать вспыхнувший внутри огонь. Поэтому он не стал тратить слов, а схватил ее на руки.

Понес, как подаренную изящную статуэтку. Действительно видя в ней волшебницу, панически содрогаясь при мысли, что не сумеет быть нежным и сдержанным. Сердце трепетало от предвкушений и страха.

Ради нее хотелось бы, чтобы сейчас была ночь, горели свечи под тихую музыку в серебристом лунном свете. Почему-то кажется неправильным впервые заниматься любовью утром, при разгорающемся на голубом небе солнце, под пение порхающих в саду птиц, под звяканье на ветру колокольчиков, подвешенных в окнах.

– Куда? – спросил он, и Ана махнула на дверь своей спальни.

Там стоял ее запах, смесь женских ароматов, Душистых порошков и чего-то еще, не поддающегося определению. Что-то вроде дыма и цветов. Солнце весело светит из-за развевавшихся занавесок, льется на огромную старинную постель с высоким резным изголовьем.

Бун обошел сундук, очарованный радужным блеском разноцветных кристаллов, нанизанных на тонкую проволоку перед каждым окном. Радуга вместо лунного света, думал он, укладывая Ану на кровать.

Теперь глупо нервничать, заверила она себя, хотя притягивала его к себе слегка дрожавшими руками. Ей этого хочется. Она его хочет. Спокойная уверенность последних минут испарилась под волной желаний и опасений.

Он видел в ее глазах эти желания и опасения. Известно ли ей, что он чувствует то же самое? Хрупкая, очаровательная, свежая и нетронутая девушка отдается ему. Понятно, для обоих жизненно важно, чтобы он взял ее с нежностью.

– Анастасия… – Отбросив опасения, Бун поднял ее руку, приник губами к ладони. – Клянусь, больно не будет.

– Знаю. – Она вложила свою изящную кисть в его руку, и их пальцы сплелись, ей хотелось понять, то ли страх, который женщина переживает раз в жизни, то ли страх перед всепоглощающей любовью к нему бросает в дрожь и лишает уверенности. – Покажи.

В пляшущей вокруг радуге он приник к ней губами в глубоком опьяняющем поцелуе, одновременно успокаивающем и манящем. Время завертелось на месте, замедлилось, остановилось. Остался только поцелуй.

Он запустил в ее волосы пальцы, запутавшиеся в длинных роскошных прядях, забавляясь, рассыпал их по подушке, они легли на тонкое ирландское полотно золотой пылью. Оторвавшись, стал медленно и лениво водить губами по ее лицу, пока не убедился, что нервозная дрожь Аны утихла, она стала гибкой, податливой. Даже когда под сладкими легкими прикосновениями ее страхи развеялись, он двигался с такой неторопливой легкостью, что казалось, будто, кроме поцелуя, ничего больше не было.

Она слышала, как он бормочет заверения и чудесные обещания. Голова закружилась от тихого голоса, губы, снова приникнув к нему, изогнулись в спокойной улыбке.

Можно было догадаться, что все будет именно так. Прекрасно. С ним она чувствует себя любимой, желанной, находится в полнейшей безопасности. Не испугалась, когда он, сняв с плеч халат, начал осыпать их поцелуями. Сама с легкостью расстегнула на нем рубашку, и он сбросил ее после секундного колебания.

Застонал, содрогнувшись всем телом, чувствуя ее руки на обнаженной спине. Подавив жадную волну, осторожно раздвинул полы халата.

Белая, невыносимо мягкая кожа пахнет маслами. Он ее пригубил, как нектар. Прильнул к груди губами, услышал тихий сдавленный стон.

Осторожно языком и губами подвел Ану к следующей стадии наслаждения, когда собственная страсть стала его искушать, требуя спешить, спешить, спешить.

У нее отяжелели веки, глаза открыть трудно. Откуда он знает, где надо касаться, чтобы сердце выскакивало из груди? Но он точно знает, открывает ей больше и больше, так что ее дыхание шумно рвется из губ.

Тихий шепот, нежные ласки. В воздухе густеет: аромат лаванды и волшебных роз. Гладкие простыни согреваются, кожа влажнеет от страсти. Радужный свет играет на закрытых веках.

Она плывет на волне магии, которую они вместе творят, вздохи ускоряются, он несет ее выше, выше.

Потом внутри стремительно, яростно вспыхнул такой жгучий жар, что Ана вскрикнула, попыталась его оттолкнуть.

– Нет!.. Нет, Бун, я… – Обмякла, задрожала, чуть не потеряла сознание от пронзительной молнии наслаждения.

– Ана… – Пришлось упереться в постель кулаками, чтобы не погрузиться в нее, а вместе с ней в темноту, где ждет сверхъестественная награда. – Милая… – Он целовал ее, впитывая прерывистое дыхание. – Как сладко… Не бойся.

– Не боюсь. – Потрясенная до глубины существа, она еще крепче его прижала, чувствуя, как колотится его сердце, ощущая напрягшееся, как пружина, тело. – Нет. Еще покажи. Покажи…

Он сбросил с нее халат, обезумел при виде обнаженного тела в солнечном свете. Глаза Аны открылись, потемнели, взгляд их стал пристальным. Сквозь пробудившуюся страсть проглядывает доверие, от которого Бун оробел.

Но лишь на мгновение.

Страхи растаяли и улетучились. Им уже нет места среди десятков новых, прекрасных ощущений. Поднявшись с ним на вершину, она радостно пережила бурю, восхищаясь огненной вспышкой, отчаянно стремясь к новой.

Он сдерживался, наслаждаясь ее наслаждением, ошеломленный бурной реакцией на каждое прикосновение, на каждый поцелуй. Легкие с трудом дышали, кровь стучала в висках, он вошел в нее. Поняв, что ее невинность отдана ему, стиснул так крепко, что она окаменела и вскрикнула. Если попросит, он остановится, как бы тело ни жаждало удовлетворения.

Однако она не оттолкнула его, только выдохнула его имя, обнимая за плечи. Краткая вспышка боли мгновенно сменилась восторгом, до невозможности сильным и полным.

«Теперь я принадлежу ему, – подумала Ана. – Стала его собственностью». В ней проснулся древний, как само время, инстинкт, и она стала двигаться в такт с его движениями.

Он входил глубже, глубже, заполняя ее, укачивая, подводя к последнему пику. Она закричала, содрогаясь от наслаждения, и он, счастливый, зарылся лицом в ее волосы.

Бун наблюдал за солнечными бликами на стене, слушая утихавшее биение ее сердца. Она тихо лежала под ним, обхватив руками, поглаживая по голове.

Он даже не знал, что такое бывает. У него раньше были женщины. Больше того, он раньше глубоко любил. И все-таки эта близость превысила все ожидания, весь накопленный опыт.

Невозможно объяснить ей то, чего сам еще не вполне понимаешь.

Поцеловав Ану в плечо, Бун поднял голову, посмотрел на нее. Глаза закрыты, лицо разгоряченное, но абсолютно спокойное. Интересно, догадывается ли она, как сильно нынешнее утро изменило жизнь их обоих?

– Тебе хорошо?

Она затрясла головой, и он беспокойно насторожился. Озабоченно приподнялся, освобождая ее от тяжести своего тела. Из-за дрогнувших ресниц глянули дымчатые глаза.

– Не хорошо, – вымолвила она тихим гортанным голосом. – Потрясающе. Ты потрясающий. – Губы дрогнули в прелестной улыбке. – Это было потрясающе.

– А я уж испугался. – Он откинул с ее; щеки волосы. – Вряд ли вообще когда-нибудь так нервничал. – Ее губы потянулись к нему, он наклонился, запечатлел поцелуй. – Не жалеешь?

Она вздернула брови.

– Разве похоже?

– Нет. – Он не спеша разглядывал ее лицо, поглаживая кончиком пальца. – Вид весьма самодовольный. – Данный факт доставляет немалое удовольствие.

– Я и чувствую самодовольство. И лень. – Ана слегка потянулась, Бун чуть подвинулся, чтобы она положила голову ему на плечо.

– С днем рождения.

Она фыркнула ему в шею.

– Это самый… необычный подарок, какой я когда-нибудь получала.

– Фокус в том, что можно получать его снова и снова.

– Тем лучше. – Ана чуть запрокинула голову, взгляд теперь стал серьезным, торжественным. – Ты очень добр ко мне, Бун. Очень щедр.

– Ну, я бы не назвал себя альтруистом. Сам хотел этого с первой минуты, как тебя увидел.

– Знаю. Меня это пугало… и волновало. – Она провела ладонью по его груди, на секунду пожелав лежать так вечно, в солнечном свете, прижавшись друг к другу.

– Теперь все изменится.

Рука Аны замерла, напряглась.

– Только если захочешь.

– Хочу. – Бун сел, посадил ее, повернул к себе лицом. – Хочу, чтобы ты вошла в мою жизнь. Хочу быть с тобой как можно чаще, не только от случая к случаю.

В душе проснулся старый навязчивый страх. Вдруг он ее отвергнет, когда все узнает? На этот раз она просто погибнет.

– Я вошла в твою жизнь. И всегда буду в ней.

Бун что-то заметил в ее глазах, почуял внезапно возникшее напряжение.

– Но?..

– Никаких но, – поспешно заявила она, обнимая его. – Никаких и сейчас ничего, кроме этого. – Вложила в поцелуй все, что могла, понимая, что, недоговаривая, обманывает их обоих. Как сказать и после этого удержать его рядом? – Буду с тобой когда захочешь, все время, пока будешь хотеть. Обещаю.

Вновь ее уложив и обняв, Бун обругал себя. Можно ли ждать любви исключительно потому, что они занимались любовью? Он в своих чувствах не слишком-то уверен. Все произошло так быстро, его захватили эмоции. Надо думать и о другом.

Надо помнить о Джесси.

Случившееся обязательно отразится на дочке. Поэтому не должно быть никаких ошибок, никаких импульсивных поступков, никаких реальных обязательств, пока не будет полной уверенности.

– Не будем спешить, – сказал он, ощутив сожаление и досаду оттого, что Ана как будто бы обрадовалась его словам. – Только если к твоим дверям подойдет еще кто-нибудь с подарком или за чашкой сахара…

– Выставлю пинком любого. – Она его крепко стиснула. – Каждого, кроме тебя. – Повернув голову, прижалась губами к его шее. – Ты сделал меня счастливой.

– Могу сделать еще счастливее. Она со смехом склонила голову.

– Правда?

– По-другому. – Позабавленный и польщенный, он поцеловал ее в нижнюю губку. – Не сейчас в любом случае. Сейчас я больше думаю о том, как бы спуститься вниз и приготовить завтрак, пока ты в ожидании валяешься в постели, а потом снова заняться любовью. И снова.

– М-м-м… – Ана вздохнула. Она хорошо помнила, что стало с кухней после его готовки. К тому же у нее слишком много баночек и горшочков, которые он может использовать не по назначению. – Может, наоборот, подождешь, пока я приготовлю?

– Сегодня твой день рождения.

– Вот именно. – Чмокнув его, она слезла с кровати. – Поэтому все делаю по-своему. Я быстро.

Только полный дурак откажется от подобного предложения. Бун откинулся на подушки, заложив руки за голову. Под шум льющейся в ванной воды принялся размышлять, не провести ли целый день в постели.

Ана спустилась по лестнице, завязывая пояс халата. Любовь самым чудесным образом действует на душу. Намного лучше любых снадобий, сваренных или смешанных. Возможно, со временем, окрыленная такой любовью, она сумеет открыть ему остальное.

Бун не Роберт, стыдно даже на долю секунды их сравнивать. Хотя риск очень велик, а день прекрасен.

Напевая про себя, она засуетилась на кухне. Лучший выбор – сандвичи. Не слишком изысканно, но практично – удобно есть в постели. Сандвичи и немного специального отцовского вина. Ана порхнула к холодильнику, сплошь увешанному художествами Джесси.

– Так я и знала, что ты еще не одета, – раздался за дверями голос Морганы.

Держа в руках грудку индейки, Ана обернулась и увидела не только кузину – ее окружали Нэш, Себастьян и Мэл.

– Ох!.. – Ана вспыхнула, поспешно отставив мясо. – Даже не слышала, как вы подъехали…

– Понятно, слишком увлеклась днем рождения и прочим, – прокомментировал Себастьян.

Компания ввалилась в дом, принялась осыпать Ану поцелуями, обнимать, вручать подарочные коробки с ленточками. Нэш уже откупоривал шампанское.

– Мэл, отыщи бокалы, – скомандовал он. – Начнем праздновать. – Подмигнул жене, тяжело усевшейся на стул. – А тебе, детка, яблочный сок.

– Я слишком растолстела, чтобы спорить, – вздохнула Моргана. – Ну, есть вести из Ирландии?

– Да. Сундук утром прибыл. Сплошное великолепие. Бокалы в соседнем буфете, – подсказала Ана, оглядываясь на Мэл. – А в сундуке подарки. Я с нашими разговаривала по телефону… – Прямо перед тем как отправилась заниматься любовью с Буном. Щеки вновь вспыхнули. – Я… м-м-м… мне действительно надо… – Мэл сунула ей бокал, до краев наполненный шипучим шампанским.

– …выпить по первой, – договорил Себастьян и склонил к плечу голову. – Анастасия, любовь моя, ты сияешь. Двадцать семь лет тебе безусловно к лицу.

– Совсем забыла… – пробормотала Ана, сделав глоток. Она искала повод для объяснения. – Не могу выразить подобающим образом благодарность за неожиданное посещение. Если извините меня на минутку…

– Не стоит ради нас одеваться. – Нэш разлил остатки вина по бокалам. – Себастьян прав. Выглядишь фантастически.

– Но мне действительно надо…

– У меня есть идея получше, – раздался из холла мужской голос. Все разом замолчали. – Почему бы нам… – Вошел Бун без рубашки, босой, в мятых брюках.

– Ничего себе! – охнула Мэл.

– Точно сказано. – Ее муж, щурясь, разглядывал Буна. – Сосед заскочил поздравить?

– Заткнись, Себастьян, – приказала Моргана, с улыбкой сложив руки на животе. – Кажется, мы помешали.

– Кажется, помешали бы, если бы раньше приехали, – шепнул Нэш на ухо Мэл, которая подавила смешок.

Ана испепелила его взглядом и объяснила Буну:

– Родственники явились отметить событие и крайне удивились, что у меня имеется личная жизнь, – она многозначительно подняла брови, – которая абсолютно их не касается.

– Вечно бесится, когда ее вытаскивают из постели, – хмыкнул Себастьян, пока отказываясь признавать Буна. – Мэл, видно, нужен еще бокал.

– Уже готов. – Мэл с улыбкой шагнула к Буну и шепнула: – Неужто вы их не отлупите?

– Что ж, – кивнул тот и вздохнул. Похоже, намеченные на день планы нуждаются в корректировке. – Пирог хоть привезли?

Моргана с радостным смехом кивнула на; большую кондитерскую коробку.

– Дай нож Ане, Нэш, пускай отрежет первый кусок. По-моему, не стоит тратить свечки. Думаю, ее желание уже исполнилось.