Текст книги "Посмотри на меня»"

Автор книги: Нина Иливицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Утихни! – скомандовала Ир. – Все нормально. Именно такую мы и найдем. У нас в России есть всё.

– Вот-вот, найдите, – невозмутимо согласился Рей. – Только не забудьте указать, что все перечисленные качества обязательны. Неокеанологов просьба не беспокоиться.

Великий Спасательный План

Объявление носило явно издевательский характер. Не могли столь разные качества сочетаться в одной женщине. А в двух?.. Ника еще раз всмотрелась в лицо на фотографии. Красивый парень, мультимиллионер – у таких проблем с женщинами не бывает. Зато бывают причуды. Может, он всерьез решил, что такой полубог, как он, способен заказать себе подружку по индивидуальному лекалу? Хотя выражение лица скорее ироничное, чем самовлюбленное. И глаза смеются. Или это шутка? Ничего, мы тогда тоже пошутим. Будет тебе «два в одном», как в шампуне «Видал Сассун». С внешностью и спортом – все в порядке. В остальном поступим в соответствии с рецептом гоголевской героини: серьезность Вики приставим к жизнерадостности Ники, так же – со сдержанностью, кокетливостью и прочим. Вика – океанолог, зато Ника отлично танцует. Единственный пробел – пирожки. Ничего, Ариша научит. Может, этот Рей и пошутил, но, когда он воочию увидит заказанное совершенство, ему станет не до шуток. Выйти замуж за миллионера, да еще американского, – это же решение всех проблем! Есть возможность и экспедицию снарядить, и личную жизнь устроить! Будут нам и самолеты, и вертолеты, и отдых на Багамских островах!

Ника взяла атлас мира и отыскала на карте США город, в котором жил Рей. Это перст судьбы – не иначе! Город находился неподалеку от Сан-Диего, где в последний раз видели родителей!

Ника радостно закружилась по комнате в обнимку с презираемой до сих пор газетой. И вдруг, словно споткнувшись, остановилась. Виктория ни за что не согласится ей подыграть!

Она как в воду глядела. И, когда наконец решилась изложить сестре свой Великий Спасательный План, та пришла в ужас и негодование. Ника уговаривала ее до самого вечера, но все было напрасно.

– Виктошечка, миленькая, ты пойми, что это единственный реальный шанс найти папу и маму. Я с твоей помощью окручу этого Мистера Твистера в два счета. Он как миленький организует нам экспедицию. А потом выйду за него замуж, а ты с мамой и папой вернешься в Россию и будешь приезжать ко мне в гости в солнечную Калифорнию!

– Нет, нет и нет! Как тебе только в голову такое пришло! Это же обман! Тайком подменять друг друга, постоянно играть какую-то роль… Он же все равно потом узнает! Да я со стыда сгорю! И вообще у меня ничего не получится… Ника, это бред! Ты просто насмотрелась дурацких сериалов! Молчи и не говори со мной больше об этом! Все. Спокойной ночи.

И она ушла к себе, даже не поцеловав Нику перед сном.

Виктории снилось, что она летит на чем-то – то ли на вертолете, то ли на ковре-самолете? – очень низко над бутылочно-зелеными волнами. Выпуклый мениск океана покрывал все видимое пространство.

Внизу, совсем близко от нее, так, что она видела лица, плавали мама и папа. Они смеялись, брызгались водой, догоняли друг друга. Картина выглядела бы мирной и забавной, если бы не одно обстоятельство – кругом была одна вода. Ни клочка суши, ни лодки, ни плота… Похоже, мама стала выбиваться из сил, на лице появилось тревожное выражение, она оглянулась вокруг и что-то сказала папе. Тот тоже тревожно огляделся. Вика хотела им помочь, позвать в свое надежное, она это чувствовала, летучее убежище. Но они не замечали ее, а голос, как это часто бывает во сне, никак не прорезался. Поднялись волны, вода и небо потемнели, и только невесть откуда взявшиеся прожекторы, словно на сцене, высвечивали лица родителей. Вике стало страшно за них, так страшно, что она наконец закричала. Мама увидела ее и протянула руку. Но собственный крик – хриплый, надсадный – выдернул Вику из сна в реальность. Она плакала, изо всех сил зажмуривая глаза, чтобы удержать лицо мамы, успеть ее спасти…

Кто-то целовал ее мокрые щеки, гладил волосы, прижимал голову к родному душистому телу… Сестра Никитка, встрепанная со сна, в смешной модной пижамке с короткими штанишками, нашептывала, утешая Нику:

– Все, все, маленькая… Это только сон, только сон. Проснись, Тошечка!

– Никушка, родная! – Вику охватило чувство нежности и благодарности к сестре, такой заботливой и терпеливой с ней. Она подумала о том, что Ника всегда брала на себя их общие проблемы. Старшая сестра! Вика улыбнулась при мысли, что может обрадовать ее. Она нежно поцеловала Никину теплую руку, поглаживающую ее плечо, и тихо сказала:

– Никиша, я видела во сне маму и папу. Мне кажется, они живы и ждут нашей помощи. Я согласна, делай что хочешь.

Исчезновение

Примерно полтора месяца назад родители сестер, известные в ученом мире океанологи, академики Анна и Андрей Ивановы получили от своих коллег из Калифорнии приглашение на симпозиум. В солнечном городе Сан-Диего, где находился Институт биологических исследований, они бывали уже не раз и успели завести друзей. В прошлом году Андрей даже умудрился совместить во время поездки научную деятельность с «коммерческой»: на дружеской встрече ученых из Сан-Диего и Лос-Анджелеса случайно оказался голливудский продюсер, и Андрей так разрекламировал ему судна, находившиеся на балансе Московского института океанологии, что они туг же заключили договор об аренде двух кораблей для съемок фильма. Институту это было весьма кстати, поскольку содержание кораблей влетало в копеечку, а финансирование оставляло желать много-много лучшего.

Андрей Евгеньевич потирал руки, предвкушая удовольствие от поездки, встречу с друзьями-коллегами и возможность заключения очередных выгодных договоров. Ивановы – бывалые путешественники, любознательные и легкие на подъем, быстро собрались, оставили дочерям деньги, которых с лихвой хватило бы на три месяца (хотя уезжали всего на две недели), поручили девушек домовитой Арише и отбыли.

После симпозиума Анна позвонила домой и предупредила, что они немного задержатся: некий эксцентричный коллега-миллионер пригласил их слетать для научных исследований на один из островов Тихого океана. Она со смехом сказала, что название острова этот оригинал держит в тайне, и обещала рассказать все по приезде. Больше девушки о родителях не слышали. Спортивный «Локхид», на котором они отправились в путешествие, бесследно исчез.

Поиски, предпринятые страховой компанией и океанологической общественностью обеих стран, оказались безрезультатными. Решили, что самолет потерял управление и упал в океан. Дочерям прислали официальное уведомление о прекращении поисков, заканчивающееся словами соболезнования.

И все-таки Виктория и Ника почему-то верили, что родители живы.

Сестры были близнецами. Одинаковые платья и прически сделали бы их неразличимыми, но ни родители, ни друзья никогда не путали девушек: уж очень они отличались друг от друга характерами, вкусами, интересами и жизненными установками.

Вика была на час моложе Ники. Она родилась слабенькой и в детстве часто болела. В то время когда отчаянная Ника играла с мальчишками в футбол, гоняла на велосипеде или на коньках, Вика лежала на диване и читала. Может быть, многочисленные книги о соблазненных и покинутых оказали такое влияния на впечатлительную девушку, но Вика боялась любви, разговаривала с мужчинами только по делу и всячески скрывала свою привлекательность – в общем, по выражению Ники, была «синеньким чулочком». Казалось, ее интересовала только учеба, и, кроме близких и единственной подруги Ольги, она не имела других привязанностей. Она пошла по стопам родителей: оканчивала биологический факультет МГУ, изучала биосферу океана. У нее уже было несколько серьезных публикаций, замеченных в ученом мире. Короче, подавала большие надежды. Тем более что давно уже перестала слыть слабенькой и болезненной.

Академики придерживались в воспитании античных традиций: они считали, что быть хилым так же стыдно, как и глупым. Девочки с трех лет изучали языки и прекрасно говорили по-английски и по-французски. Обе, Ника раньше, а Вика чуть позже, когда окрепла, по настоянию родителей занимались спортом: отлично плавали, играли в теннис и шахматы, зимой бегали на лыжах.

Ника училась в МГИМО на факультете международных отношений. Студенческие годы она тратила не только на учебу и спорт. Вовсе нет! Пылкая, дерзкая и эмоциональная, она уже пережила несколько романов, и два из них не являлись платоническими. Как ни странно, платоническими оставались ее отношения с Иннокентием. Почему? Может быть, потому, что она слишком ценила его преданную дружбу и инстинктивно боялась ее потерять, так как в любви была весьма непостоянна? Ей еще предстояло в этом разобраться.

Счастливый случай

Получив уведомление о прекращении поисков, Ника, в отличие от сестры, не пала духом. «Перестань! – одернула она плачущую навзрыд Вику. – Родители не погибли. Я бы это почувствовала. Мы обязательно что-нибудь придумаем!» А что тут придумаешь? Единственным возможным выходом было отправиться самим на поиски папы и мамы, но для этого потребуются деньги, и немалые.

Разумеется, помощь предлагали со всех сторон. Узнав о Никином решении продолжать поиски родителей самостоятельно, друзья-художники затеяли серию вернисажей, доход от которых предназначался сестрам. Кешка с той же целью готовил очередную выставку фоторабот – предыдущие имели колоссальный успех. Крупную сумму жертвовал его папа, который разделял вкусы сына и при виде очаровательной Ники старательно втягивал выпиравший животик. «Родители, Никушка, это святое», – с подобающим случаю вздохом говорил он и охотно гладил девушку по плечу.

Собирали деньги по подписке в помощь «сироткам» и коллеги родителей. Они почему-то были убеждены, что Ивановы погибли. Ника боялась, что, если они, вручая свою подписку, начнут выражать соболезнования, она, пожалуй, не выдержит и швырнет деньги благотворителям в лицо. «Ой, как будет некрасиво!» – заранее пугалась она. Но Ника знала, что родители живы! В какие только переделки не попадали ее беспокойные предки во время своих рискованных экспедиций! Все же в курсе этого. Так нет – «бе-е-едненькие девочки»… Ника уже слышать не могла это блеяние.

Однако в любом случае денег хватало разве только на поездку в Штаты. О том, чтобы организовать экспедицию, и речи быть не могло. Но Ника свято верила в истину, с детства внушаемую ей отцом: «Из каждого положения можно найти как минимум два выхода». И она искала. Вот и в Библии сказано: ищите и обрящете. Она даже купила иконку Николая Чудотворца и по вечерам торопливо, но искренне ему молилась – переписала молитву из Аришиного «Молитвослова». А утром заходила в Викину комнату и, минуя другие стадии утренних молитв, заглядывала в глаза доброму и красивому Христу и проникновенно произносила: «Господи! Спаси и помилуй маму мою Анну, отца моего Андрея и сестру мою Викторию!», затем старательно крестилась и убегала по делам. Это – на всякий случай.

И вот он – случай. Ника возвращалась домой на метро. Обычно она ездила по доверенности на маминой «девятке», или подвозили друзья, поклонники, чаще всего – Кешка. Но так получилось, что она ехала в метро. Вагон был полупустым, и на сиденье рядом с Никой лежала оставленная кем-то газета. Ника ни за что не стала бы читать это пошловатое издание, особенно если бы газета оказалась хоть чуточку несвежей. Но она была даже не разрезана. Видимо, только что купленная и будто специально для Ники оставленная. Ника машинально взяла ее и начала просматривать, небрежно вспарывая страницы ключом от квартиры. Мысли вертелись вокруг Америки, и название страны вдруг бросилось ей в глаза. Это была страница «Интерсваха». Рядом с упоминанием об Америке помещалась фотография, на которой белозубо улыбался красивый парень.

Фотографии

Тим и Ир проклинали свою затею.

– Вот что может наделать русская водка! – в сердцах говорил Тим, с отвращением глядя на гору писем, которые почтальон приносил к ним в дом мешками, – Тим дал в объявлении свой адрес.

Но количество писем – еще полбеды. Сначала, читая эти полуграмотные, циничные, жалостливые, игривые, в лучшем случае – скучные послания русских золушек, Ирина – а именно на нее Тим возложил почетную обязанность просмотра корреспонденции для Рея – покатывалась со смеху, зачитывая вслух «перлы» Тиму за ужином. Потом стало не до смеха. Ирину уже тошнило от тупости корреспонденток и особенно от непристойных фотографий, которые, очевидно, должны были сразить миллионера наповал.

Чашу терпения супругов переполнило появление в их доме здоровенного русского «амбала», как выразилась Ир, притащившего размалеванную красотку. Внешность амбала и красотки не вызывала сомнений относительно их профессиональной принадлежности. Он уверял, что девушка – именно то, что надо: «Все умеет, чего там у вас понаписано». С трудом выставив посетителей, требовавших возмещения расходов на поездку, Тим бросился звонить Рею.

– Признаю свое поражение, старик, – повинился он. – Разреши мне выкинуть эту груду мусора не читая.

– Эх, жаль, я на Муську не поспорил! – огорчился Рей. – Хоть утешала бы меня в моем одиночестве. Ладно, выбрасывай. И больше так не шути.

Тим охапками подбрасывал конверты в костер, разожженный вечером в небольшом палисаднике у коттеджа. Ир сидела рядом в шезлонге и почему-то с грустью следила за этим аутодафе. А вдруг там?.. Ей свойственно было мечтать и надеяться, как и всем русским девушкам. Ведь и сама она именно так нашла свое счастье.

Судьба Ирины могла служить примером жизненных метаморфоз. По профессии она была дизайнером интерьера, причем отличалась пристрастием ко всему европейскому: одежде, мебели, стилю жизни. Внешне она совсем не походила на ту тургеневскую девушку, о которой мечтал Тим. Высокая, худощавая, с прямыми плечами, с ярким подвижным лицом: глаза цвета крыжовника, решительный нос, большой белозубый рот, короткие темно-каштановые волосы. Она не отличалась классической красотой и все-таки не проигрывала даже рядом со своей сестрой, красавицей Аленой, поскольку обладала шармом и тонким вкусом, что, как известно, важнее красоты.

Эта современная и темпераментная девушка отличалась такими старомодными качествами, как чистота и порядочность. Она намеревалась или найти своего «единственного», или остаться старой девой. Решение было твердым, а поиски «единственного» активными. И Бог ее наградил, надоумив обратиться в брачное агентство с судьбоносным названием «Ассоль», где ей за определенную – ничтожную по сравнению со сбывшимися надеждами – плату выдали среди прочих заявку Тима. Она узнала своего веснушчатого «принца» с первого взгляда – по глазам. Он ее, как ни странно, тоже. Оба получили именно то, что хотели. Однако Ир переселялась в Америку с тем же чувством, с каким декабристки шли за мужьями в Сибирь. Тут-то вдруг и выяснилось, что презираемый до сих пор российский колорит до боли мил ее патриотической душе.

Ир отрастила косу, отъелась на пирожках и пельменях, внедрила на территории своих владений русские вкусы и традиции, а в интерьер – фольклорные мотивы. Тим млел от экзотики и ни в чем не препятствовал обожаемой половине. Поборов таким образом ностальгию, Ир ощутила себя абсолютно счастливой. И от всей широкой русской души желала такого же счастья другим…

Тим захватил очередную порцию «растопки», но один толстый конверт вдруг выскользнул из пачки и тяжело плюхнулся к ногам Ир, словно моля о помиловании. Она поспешно подняла его и распечатала.

– Последняя попытка! – объяснила она в ответ на недоуменный взгляд мужа.

*

Рей рассматривал снимки, которые вместе с письмом принес ему прямо в офис Тим. Сначала он пробежал глазами коротенькое письмо. Непосредственность и изящество стиля свидетельствовали о том, что корреспондентка в совершенстве владеет английским языком. В письме говорилось, что объявление Рея заинтересовало девушку, поскольку перечисленные требования полностью согласуются с ее данными. Что о внешности и – в какой-то степени – о характере он может судить по высылаемым снимкам, а все остальное она готова продемонстрировать при личной встрече. Что рада будет увидеть Америку и его, Рея. Девушка на фотографиях была действительно хороша.

Рей смаковал каждый снимок, как бокал хорошего вина. Он хотел яркой внешности? Вот она – глаза цвета весеннего неба и солнечные волосы. В лице было что-то, что мешало назвать его классически красивым. Тонкие брови вразлет на чистом высоком лбу, большие глаза, по-кошачьи приподнятые к вискам, здесь все в порядке. Вот только кончик изящного носика чуть вздернут. И губы – верхняя, лукаво изогнутая, чуть тоньше нижней, припухшей, похожей на дольку мандарина. Но эти неправильности придавали выразительному лицу девушки особое очарование. Фигура… Говоря о безупречной фигуре, Рей представлял себе Эйлин – высокую, узкобедрую, с маленькой грудью. Эта же – совсем другая.

Плечи девушки были хрупкими, а талия тонкой, как и подобало в ее юном возрасте. Но груди, натягивающие синий шелк купальника, походили на налитые соком и оттого чуть тяжеловатые плоды с кончиками, так же вызывающе вздернутыми кверху, как ее носик. Бедра девушки лирообразно круглились, плавно переходя в длинные, хорошо развитые ноги спортсменки. Узкие сильные кисти рук и ступни придавали облику девушки породистость и аристократичность.

Девушка вела себя перед камерой очень непосредственно. Она как бы и не позировала, а просто наслаждалась солнечным теплом, мягкостью песка, кокетничала с фотографом, отчего Рей даже ощутил укол преждевременной ревности. Он взял снимок, на котором красавица, смеясь и оглядываясь, убегала от фотографа по пляжу, и невольно присвистнул. Вспомнив наконец о Тиме, который рассматривал снимки из-за его плеча, Рей обернулся к нему:

– Что ты об этом думаешь?

Простоватый Тим, нисколько не усомнившись в том, что свист относится к впечатляющим бедрам очаровательной корреспондентки, честно ответил:

– Я думаю, что это главное достоинство русских девушек!

Рей усмехнулся:

– Да я не об этом. О девушке в целом. Что она, по-твоему, собой представляет?

Тим, как всегда в затруднительных случаях, потер переносицу:

– Это не Ир. Тут случай посложнее. Ты дальше смотри.

Рей отложил фотографию бегущей по песку и удивленно хмыкнул:

– А это кто?

– Она же. Не узнал? Как ты и хотел: там – мокрая, здесь – сухая. Ну и так далее…

Рей молча просмотрел фотографии Ники, снятые в библиотеке, и повернул к Тиму оживленное лицо.

– Похоже на мистификацию. Тем веселее. Посылаем вызов!

Это прозвучало двусмысленно, и друзья расхохотались, как мальчишки.

Зазвонил телефон. Рей не сразу узнал мурлыкающий голос. Эйлин была уже далеко, дальше Гавайских островов, где-то за пределами его жизни.

– Это я, Рей. Ты соскучился? – вкрадчиво мяукнул жеманный голосок.

– Нет! – радостно ответил Рей, глядя на снимок солнечной русской девушки: она сидела на пляже, запрокинув голову, ее лицо было немного грустным, но уголки лукавого рта все равно загибались вверх. – Нет, я не соскучился, Эйлин.

У девушки было красивое имя – Виктория.

Никины хлопоты

Ника послала письмо от имени Виктории. Если парень – океанолог, он мог встречать ее публикации в научных журналах. Вызов в большом синем конверте с изображением орла пришел очень быстро, и Ника, расписываясь в получении, довольно усмехнулась. Ага, проняло! Молодец Кешка, фотографии получились замечательные. «Расплату» с ним она отложила на канун отъезда, сейчас было некогда, дел еще предстояло немало. Ника ограничилась тем, что чмокнула его в тщательно выбритую щеку и разъяснила ситуацию. Особо не мудрствуя, она просто-напросто поставила на свое место Вику. Якобы та увидела фотографию и – «нашла наша Ассоль наконец своего принца!». Выходило так, что это Вика собралась замуж за океан, Ника же поедет с ней, чтобы разыскать родителей. А фотографировалась Ника вместо Виктории просто потому, что сестренка слишком застенчива и не умеет позировать. Получилось вполне убедительно. Кешка даже порадовался за Вику, вызвав у Ники слабые пока угрызения совести.

Итак, Вика была пристроена – визу ей обеспечит брачное агентство. Надо было подумать о себе. Ника порылась в переписке родителей и, к своей радости, – ну точно, судьба! – отыскала конверты, на которых красовалось название того самого города, где проживал Рей Гилфорд. Адресанта звали Тимоти Браун, и, судя по количеству писем, у него с родителями были довольно тесные отношения. Не слишком ли дружеские? Нике совсем не хотелось, чтобы Тимоти знал, что у Ивановых есть дочери-близнецы. Она написала ему, что хотела бы узнать о том, как родители провели последние дни в Калифорнии. Просила разрешения приехать, переговорить лично. Заодно спрашивала, не упоминали ли Ивановы о дочери. Вскоре от Тимоти пришло письмо, в котором он пунктуально отвечал на все ее вопросы, и – вожделенный вызов. «Да, – писал он, – Андрей упоминал о дочери, которая пошла по его стопам». Об одной? Обидно, но весьма кстати в данном случае. Роль дочери-океанолога, конечно, сыграет Вика. А Ника… Ну, там разберемся! Она решила пока не думать о деталях розыгрыша, а сосредоточиться на подготовке к отъезду. Главное – попасть в Америку. С визой проблем не оказалось, причину для выезда – узнать о пропавших без вести родителях – сочли убедительной.

– Ура! – торжествовала Ника. Дорожные расходы и проживание в Штатах обязались оплатить американские друзья, да еще и по самому высшему разряду. Они с сестренкой полетят «как белые» – в салоне первого класса комфортабельного «боинга». Антиквариат был спасен. Собранных денег должно с лихвой хватить на подготовку. Прежде всего Ника решила заняться гардеробом.

Виктория готовилась к экзаменам, и Ника ей не мешала. Она была рада, что занятия отвлекают сестру от ненужных переживаний. Ариша, срочно вызванная из деревни и донельзя счастливая, что снова видит своих ненаглядных девчаток, готовила еду и убирала квартиру, освободив Нику для поездок по дорогим бутикам и престижным дефиле, где та увлеченно подбирала гардероб, который должен был сделать собирательный образ невесты неотразимым для миллионера. Сперва Ника, ошалев от крупной суммы, оказавшейся в ее распоряжении, начала скупать изящное белье, купальники последних моделей, домашние и пляжные кимоно, халаты и пеньюары, но, увидев, как быстро тают деньги, опомнилась и решила приобрести лишь небольшое количество вещей, но обязательно элитных и изысканных.

Самым дорогим ее приобретением оказались три вечерних платья, купленные после демонстрации моделей известных отечественных кутюрье. И, хотя это были лишь копии, которые обошлись ей в несколько раз дешевле, чем оригиналы, Ника почти исчерпала свои возможности, казавшиеся ей несколько дней назад почти безграничными. «Ничего, – утешала она себя, – вот выйду замуж за миллионера…»

Наконец все было позади: Викины экзамены, беготня по магазинам, формальности, связанные с отъездом, прощание с друзьями и безутешной Аришей, оставшейся сторожить квартиру, и… кое-что еще.

Молчаливый Иннокентий отвез сестер в Шереметьево-2.

Между Россией и Америкой

Виктория впервые летела в салоне первого класса и по-детски радовалась комфорту и уюту. Справившись с головокружением, она приникла к иллюминатору. Москва уже походила на игрушечный городок – они с Никой любили в детстве строить такие города из конструкторов, привезенных родителями из-за границы. Это были роскошные наборы цветных деревянных деталей с крышами, колоннами, оконными рамами, дверями, деревьями и машинами.

Вика хотела напомнить об этом сестре, но та, похоже, дремала, прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. «Устала сестренка, – виновато подумала Виктория. – Еще бы: взяла на себя все хлопоты, дала мне окончить институт». Она вспомнила, как Ника, отказываясь от ее помощи, заявила: «Тебе необходимо доучиться, а я обойдусь. Жене миллионера иметь высшее образование необязательно». «Надо было мне все-таки настоять, – с грустью укоряла себя Вика. – Неизвестно еще, как все сложится. Какая-то я неуместная». Вспомнив это Никино детское словечко – «неуместная», которым сестренка всегда ругала себя за оплошности, Вика невольно улыбнулась.

По правде говоря, грустить ей не хотелось. Наоборот, на душе было хорошо и радостно. Ей казалось, что прежняя Вика – книжница, недотрога и несмеяна – осталась там, в игрушечном городке, скрывшемся под снежным покрывалом облаков. Она сравнивала себя с кэрролловской Алисой, которой удалось «выйти из дома и вдруг оказаться внизу, в вышине, внутри и снаружи, где все по-другому». И ей жадно захотелось чего-то другого, необычного, совсем не похожего на то, что окружало ее до сих пор. В ней бродила какая-то щекочущая смешинка и убеждала, что все будет чудесно. С каждой минутой полета она приближалась к маме и папе. Конечно, они очень скоро найдутся и расскажут о своих удивительных приключениях. Но и кроме этого ее ждет нечто очень-очень хорошее, то, что называется солнечным словом «счастье».

Вика еще раз взглянула в иллюминатор на безбрежную снежную пустыню, но солнце и белизна слепили глаза, и она, задернув шторку, откинулась в кресле и принялась мысленно прокручивать события последних дней.

Университет Вика окончила с красным дипломом. Ректор, поздравляя, задержал ее руку в своей, сказал много добрых и лестных слов и предложил по приезде из Америки зайти к нему поговорить о будущей работе. Потом они целой гурьбой направились домой: однокашники, Ника и вся ее развеселая компания. Проводив виновницу торжества, ребята оставили ее, чтобы она пришла в себя, а сами отправились покупать все необходимое для пира.

Вика зашла в квартиру одна. Надела тапочки, привычно побрела в ванную мыть руки. Вымыла, машинально глядя в большое овальное зеркало над раковиной. На нее смотрела бледная и растерянная девушка в скромной белой блузке и черной юбке – «белый верх, черный низ», как иронически отзывалась об униформе сестры Никитка. Вика присела на краешек ванны и прислушалась к себе. Внутри была пустота. Все, что наполняло до сих пор ее жизнь, получило завершение, материализовавшееся в красной книжечке, аккуратно вложенной в карман сумки.

Вика немного посидела, безучастно рассматривая рисунок на плитках. Узоры гипнотизировали ее, но тут она внезапно вспомнила, что Ника велела сразу же зайти в свою комнату и беспрекословно выполнить распоряжения, которые она там обнаружит. Вика послушно направилась к себе. На диване лежало нарядное, белое с крупными стилизованными цветами платье, точно такое, о каком она отозвалась, увидев в подсунутом Никой каталоге: «Вот это я бы надела». На коврике стояли изящные белые туфельки, а к белой шторе была прикреплена записка: «Непременно надень платье и туфли. И распусти волосы – ты сегодня обязана (подчеркнуто) быть красивой!» Вике вдруг стало весело, она быстро переоделась и, вынув из волос шпильки, подбежала к зеркалу. И увидела, что это было совсем неплохо.

Шумная компания, нагруженная шампанским, фруктами, тортами и прочими гастрономическими радостями, обнаружив новую Вику, дружно ахнула.

До самого отъезда у Вики не было больше времени для уныния, потому что неугомонная Ника взяла ее в оборот.

Под ворчливым руководством Ариши они учились готовить – жарили и пекли пирожки, блинчики и пирожные. А потом с удовольствием поедали их в небольшой, но дружной компании самых близких друзей. Кроме этого, Ника составила расписание занятий, чтобы научить Вику танцевать современные танцы, ходить «от бедра», носить джинсы и мини-юбки, делать макияж и кокетничать. Вика сначала упиралась: ведь она должна демонстрировать знание океанологии, в остальном ее заменит сама Ника. Но сестра была неумолима. «Мало ли как сложатся обстоятельства, – говорила она. – А вдруг тебе придется меня дублировать? Я не хочу из-за тебя терять жениха-миллионера. И вообще, в жизни все пригодится!»

Вскоре Вика вошла во вкус. Выяснилось, что ходить в джинсах очень удобно, танцевать – весело и приятно, шаг «от бедра» в новом «прикиде» получался сам собой. Собственное лицо с легким макияжем ей неожиданно понравилось. Не давалось только искусство кокетничать, и Ника махнула рукой: что не дано, то не дано!

Нет, Ника не спала. Так же как и сестра, она вспоминала. Ее намерение вознаградить Кешку за его пятилетнюю преданность обернулось для нее ловушкой. То есть при других обстоятельствах это могло выглядеть иначе, но…

Еще в начале первого курса, на одном из занятий, Ника почувствовала затылком чей-то неотступный взгляд. Она сердито обернулась и увидела светло-оливковые глаза. Их выражение ее неожиданно смутило. Девушка сразу почувствовала, что это что-то очень серьезное, а все серьезное Нику пугало. Ей хотелось жить легко и весело. Она поняла, что для увлекательного флирта такой серьезный и взрослый парень – он пришел в институт после армии – не годится. Вскоре выяснилось, что он еще и лучший студент их курса, а это уж и вовсе было скучно. Но постепенно и ненавязчиво Кешка стал ей необходим. Во всех затруднительных случаях Ника машинально оглядывалась: где Кешка? И он всегда оказывался поблизости. Со своей машиной, фотоаппаратом, огромной пустующей квартирой (он жил вдвоем с отцом, который вечно был в загранпоездках), куда можно было закатиться всем курсом, умением утешить, объяснить, решить ее проблемы.

Курсе на третьем Ника потеряла девственность, мимолетно влюбившись в художника, рисовавшего на Арбате ее портрет. Художник, пригласив ее к себе, чтобы показать действительно неплохие картины, сумел «создать атмосферу». Они, художники, это умеют. Ну и… Секс показался Нике довольно приятным занятием – не более того. Чем-то средним между спортом и шоу для двоих. Роман закончился довольно быстро – художник, вспыхнув ярким фейерверком и сразу продемонстрировав весь тщательно отработанный донжуанский репертуар, иссяк. Наступившая скука обыденных отношений разочаровала и огорчила Нику, и она, в поисках новых ярких ощущений, вскоре снова влюбилась – в молодого преподавателя, проходившего в институте стажировку. Этот роман тоже оказался недолгим. Преподаватель уехал, и Ника быстро о нем забыла. Но каждый раз в болезненный момент разрыва отношений, казавшихся вначале счастливыми, она ужасно страдала. И с этими своими страданиями привычно шла за утешением к Кешке.

И он, стиснув зубы, отпаивал ее чаем, который умел как-то необычайно вкусно заваривать, вел на труднодоступные простому смертному театральные премьеры и презентации… Жизнь без Кешки была бы гораздо менее уютной и стабильной. И вот Ника решила, что, уезжая навсегда, подарит ему незабываемую ночь.

Назад к карточке книги "Посмотри на меня»"