Текст книги "Посмотри на меня»"

Автор книги: Нина Иливицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Как, вы сказали, зовут художника? – переспросила Ника.

– Пол Дени – он наполовину француз. Хотите с ним познакомиться? Я собираюсь пригласить его на прием в вашу честь.

– Вот как? Когда же?

– Если не возражаете, послезавтра.

– Прекрасно. А теперь мне хотелось бы отдохнуть и привести себя в порядок. – Охваченная все тем же бесом противоречия, Ника нарочно говорила сдержанным тоном. Пусть не думает, что она растает от всей этой роскоши и начнет рассыпаться в благодарностях.

– Но я еще не все вам показал. Впрочем, вы, конечно, сами разберетесь. – Рей явно был разочарован и обижен ее равнодушием. – Здесь есть кухня. Я распорядился, чтобы холодильник заполнили продуктами на случай, если вам захочется что-то приготовить самой. Но в любой момент можете заказать еду в номер. А обед… Надеюсь, вы не откажетесь пообедать со мной в Замке?

– Да, конечно. Часа через два я буду в вашем распоряжении. И спасибо за заботу – все чудесно.

Ника снова раскаялась. Ну почему она все время хамит этому парню?

– Кстати, в Замке устроен океанарий, – небрежно сказал он. – Я, правда, в океанологии ничего не понимаю – просто люблю океан. Но мой друг Тим – известный океанолог. Завтра он свободен, и вы сможете поговорить с ним на профессиональные темы.

– Значит, это он будет меня экзаменовать?

– Ну зачем же так! Просто я хочу доставить вам удовольствие.

– Спасибо, – без всякой благодарности в голосе отозвалась Ника.

– Может быть, узнать, в каком номере остановилась ваша соотечественница? – уже собираясь уходить, спросил Рей. Девушка была не слишком любезна, но даже такое, совершенно нетипичное в данной ситуации поведение, интриговало его. Он предвкушал сегодняшнюю встречу с ней с тем же чувством, с каким в детстве ожидал праздника.

– Я буду вам очень благодарна! – на этот раз искренне сказала Ника, вдруг почувствовав, насколько уже соскучилась по сестре.

В то время как в «шевроле» скрещивались клинки, в салоне «форда», неторопливо скользящего по ровному шоссе, протекала мирная беседа. Разговор сразу же зашел о Викиных родителях. Вика засыпала Тима вопросами, и он с готовностью рассказывал о своих встречах с этими замечательными русскими учеными.

Тим глубоко уважал Андрея и Анну – Анюту, как называл ее муж, не только за их знания, исследовательский азарт и нестандартность мышления. Они были прекрасными людьми. Андрей – большой, добродушный, обманчиво флегматичный, умел внимательно и заинтересованно выслушивать собеседника, даже если тот годился ему в сыновья. Анна – женственная, похожая скорее на актрису, чем на ученую даму, любила застолье, танцы и красивые вещи. Но при этом нисколько не уступала мужу в знаниях и, может быть, даже превосходила по части научного предвидения. Оба были общительны и демократичны, отлично владели английским языком, благодаря чему быстро обзаводились друзьями во всех странах, куда заносила ученых неиссякаемая любознательность.

Тим рассказал Вике, что оказался свидетелем того, как американский океанолог, известный в ученом мире своим богатством и эксцентричностью, подошел к Андрею поздравить его с интересным докладом. Тим видел, как он восторгался, с жаром тряс руку русскому профессору, а в заключение сделал ему и его супруге предложение:

– Я решил показать вам нечто совершенно необычное. До сих пор это было только моей тайной, но я полагаюсь на вашу порядочность.

Тим понял только, что «нечто» (в ученых кругах поговаривали, будто этот чудак открыл какой-то неизвестный науке вид моллюсков) находится у побережья одного из островов Тихого океана, куда океанолог собирался отвезти новых друзей на собственном самолете. Больше Тим Ивановых не видел.

Тим пригласил Вику к себе в гости, обещая показать письма отца и познакомить со своей русской женой. Девушка с благодарностью согласилась побывать у них сегодня вечером, после того как немного отдохнет.

– Может быть, возьмете с собой подругу? – из вежливости предложил Тим.

– Нет, нет! – Вика отказалась так поспешно, что это прозвучало почти бестактно, и она подумала, что необходимо придумать какое-то объяснение. – Понимаете, мы недолюбливаем друг друга. Мы учились на одном курсе. У меня был жених, а Виктория… Она его отбила. Нет, вы не подумайте, – спохватилась Вика. – Она очень хорошая девушка, но так красива, что никто не остается равнодушным. А я… – И она с обезоруживающей улыбкой развела руками. – Он даже не был ей нужен. Просто стал одним из многочисленных поклонников. Но я с тех пор не могу преодолеть свою антипатию… – «Господи, что я несу!» – с изумлением думала Виктория.

– Понятно, – смущенно ответил Тим и сочувственно покосился на Вику. «Жалко-то как, – подумал он про себя. – Такая милая девчонка, а внешность… Ну, ничего, может, еще найдет какого-нибудь умницу-очкарика, для которого главное в женщине – душа».

В гостиничном номере – роскошном, на непритязательный Викин взгляд, а на самом деле одном из самых недорогих в шикарном отеле – она с облегчением сняла опостылевший парик и дурацкие очки, стерла с губ и щек уродующий ее грим и поспешила в душ. Смыв усталость вместе с дорожной пылью, Вика вытерлась, надела белый махровый халатик, висевший на вешалке возле кабинки, и вернулась в небольшую уютную комнату. В дверь постучали.

– Тошка, ты здесь?

Стремительный «шевроле» намного обогнал неуклюжий «фордик», причем пассажиры даже не заметили друг друга: одни были заняты пикировкой, другие – увлекательной беседой. Поэтому Ника уже успела привести себя в порядок: приняла душ, высушила волосы феном и переоделась. В белой блузке и таких же шортах она выглядела очаровательно. Смеясь и сияя синими глазами, она обняла сестру и закружила по комнате, напевая прошло-прошло-прошлогодний шлягер «Америкен бой, уеду с тобой!».

– Никитка, ну, Никитка, перестань… Ну, перестань, у меня уже голова кружится! И не пой при мне эту пошлятину! – шутливо сердилась Вика.

– Не пой пошлятину при мне! – дурачась, продекламировала Ника, оставляя наконец сестру и плюхаясь в кресло. – Тошка, ура! Мы в Америке! А какие у меня апартаменты! Президентские! Увидишь – в обморок упадешь. Дело за малым – окрутить миллионера и найти мамулю и папулю… Знаешь, этот Рей меня чуть обратно не послал – в Москву, а может, и подальше. Я его достала! – На Нику напал неудержимый смех.

Вика, глядя на весело и вроде бы беспричинно хохочущую сестру, тоже тихо засмеялась. Правда, хорошо как!

– А чем ты его достала, Никитка?

Ника, успокоившись, подробно пересказала Вике всю сцену. Они так договорились – рассказывать все до последнего слова, чтобы не попасть впросак, когда придется меняться ролями.

Вика, в свою очередь, покаянно призналась, что «оклеветала» Нику.

– Я у тебя жениха отбила?! Ой, не могу, Тошка! – опять закатилась Ника. – Вот не ожидала от тебя, правдолюбица ты наша!

– А что было делать? – смущенно оправдывалась Вика. – Ты же сама сказала, что они не должны видеть нас вместе. Несмотря на мой «реквизит», наше сходство может быть замечено. Вот я и понесла всякую чепуху. Так неудачно, что они оказались приятелями!

Очки и парик сестры действительно взяли из реквизита театральной студии, где у общительной Ники тоже были друзья. Теперь она радовалась, что мысль о маскараде вовремя пришла ей в голову.

– Не волнуйся! Тимоти простоват, а Рей наверняка глуп, как все писаные красавцы.

– Зачем ты так, Ника! Ты же его совсем не знаешь! – Вика неожиданно горячо заступилась за «писаного красавца».

– Ой-ой-ой, Тошечка! – захихикала Ника. – Похоже, не я у тебя, а ты у меня жениха отобьешь! Я заметила, как ты на этого Аполлона в зале для ужасно важных персон смотрела. Да шучу я, шучу! Успокойся, сестричка!

– Шуточки у тебя! – Вика приложила ладони к щекам, сгоняя непрошеную краску. – Ладно, забыли. Кстати, я сегодня вечером приглашена в гости к Тимоти. У него русская жена – познакомлюсь, будет с кем время проводить, пока ты окручиваешь миллионера. И он обещал мне показать письма родителей. А ты что собираешься делать?

– А я, разумеется, встречаюсь с Реем, в его Замке. Ты знаешь, что у него есть замок? Самый настоящий, на скалистом утесе, как в легендах о короле Артуре.

– Опять шутишь?

– Правда, правда, сама увидишь. Как я выяснила, он в океанологии понимает не больше моего. Океанолог-то – твой Тим, он и будет меня экзаменовать. Меня – то есть тебя. В Замке. Там у Рея – только не падай – океанарий устроен! Он мне все это изложил телеграфным стилем, на прощание. Что ж, лучше один раз увидеть… Вот и увижу сегодня.

Замок! Океанарий! Виктория снова ощутила то предчувствие праздника, грядущей радости, которое впервые посетило ее в самолете.

– Как я завидую тебе, Ника!

В гостях

Когда Тим заехал за Викой, она уже снова загримировалась и выглядела дурнушкой. Если бы не некоторый дискомфорт – было жарко и неудобно из-за стянутых собственных волос, парика и громоздких очков, – Вику это только забавляло бы. Ей, несмотря на укоры совести, даже нравилось неожиданное приключение. Она была уверена, что родители найдутся, а Ника выйдет замуж за этого чудесного Рея, он простит им мистификацию и будет счастлив, ведь Ника такая хорошая…

По дороге они с Тимом болтали уже как добрые знакомые. Тим рассказывал ей о своем знакомстве с Ир. Она научила его русскому языку, и Тим с Викой затеяли игру: разговаривали на забавной смеси русского и английского. Из машины они вышли, смеясь и продолжая дурачиться.

Встречавшая их Ир тут же включилась в игру.

– Уэлкам в наш хаус! – «церемонно» пригласила она гостью, отвесив поясной поклон. Вике она сразу понравилась. Высокая, статная, с уложенной на затылке каштановой косой, в зеленом – под цвет крыжовниковых глаз – легком платье, остроумно стилизованном под русский сарафан. Ир шила сама и делала это, как и все, за что бралась, отлично.

Их небольшой коттедж выглядел ухоженным. В небольшом саду среди цветов стояли столик, шезлонги и самодельный мангал.

– Шашлыки жарим, – объяснил Тим, плотоядно облизнувшись.

Он был большим поклонником русской кухни, еще во времена СССР вобравшей в себя все лучшее из национальных блюд братских республик.

Ир пошла лепить пельмени, наотрез отказавшись от помощи: кухня была для нее «святая святых», и она царила там в одиночестве.

– Хотите пока посмотреть письма? – спросил Тим.

Вика хотела. Он провел ее в свой кабинет на втором этаже, усадил в удобное кресло и, положив перед ней пачку аккуратно сколотых бумаг, деликатно удалился.

Девушка просматривала письма, деловые по содержанию, дружеские по тону. За размашистым, крупным почерком перед ней вставало добродушное лицо отца. Он как будто похлопывал ее по плечу большой пухлой ладонью и приговаривал: «Ничего, ничего, Мышка, все будет хорошо!» А вот изящно неразборчивые приписки, сделанные мамой. Они вызвали в памяти ее красивое, всегда оживленное лицо: «Малы-ы-ыш, выше носик!» Может, это из-за ее любимой фразы они с Никиткой такие курносые? Мам, пап, где вы? Она собралась было всплакнуть, но тут ее вздернутый носик почуял какой-то очень родной запах.

Аромат пельменей, весело подпрыгивающих в большой кастрюле, заполнил просторную кухню на первом этаже, с русской беспардонностью миновал воздухоочиститель, вскарабкался на второй этаж к опечаленной Вике и нахальным щенком лизнул ее в нос. Вика чихнула, сглотнула слюну и улыбнулась.

Пельмени были маленькие, сочные и потрясающе вкусные. Тим и Ир уговорили Вику выпить рюмочку водки, отчего сначала стало жарко и немного закружилась голова, но потом появилось легкое и приятное ощущение, а Тим и особенно Иринка стали совсем родными. Вика расслабилась, забыла о роли «синего чулка» и весело болтала, свободно переходя с английского на русский и обратно.

После обеда Ирина ушла в кухню мыть посуду, и на сей раз категорически отказавшись от помощи.

– Это в России гостей привлекают к кухонным работам, а у нас в Америке так не принято! – нелогично заявила фея, превратившая американский коттедж в русскую избушку.

Вика и Тим в ожидании чая уселись за шахматы, договорившись играть блиц, чтобы не сбивать настроение. Пока счет был 2:2. Играли пятую, решающую партию. Вика, изображая зевок, прикрыла ладошкой рот и небрежно двинула ферзя, как будто не замечая угрозы. Тим удивленно пожал плечами и сделал ход конем:

– Шах и гарде – вилка!

– Ах, ах! – притворно заахала хитрая Вика и поспешно убрала короля.

Тим торжествующе «съел» ферзя, приняв Викину коварную жертву.

– Приятного аппетита! – сдерживая ликование, пожелала Вика и поставила Тиму мат.

– Артистка! – возмущался одураченный Тим, а Вика хохотала, сама не понимая, что это с ней. Она просто себя не узнавала: внутри по-прежнему колобродила щекочущая смешинка, превращая строгую и серьезную девушку в плутовку и болтушку.

Ир встала на сторону Вики – знай, мол, наших! И в качестве особого поощрения разрешила помочь ей накрыть стол к чаю.

За чаем из русского самовара с пирожками и плюшками она жадно расспрашивала Вику о Москве, а потом долго махала вслед увозившему гостью «форду» – русская женщина, которую всемогущая любовь забросила на другой край света.

Ника собиралась на первое свидание с американцем значительно дольше, чем сестра. Сначала она долго выбирала платье. Вечернее не вызывало сомнений. Золотое она наденет на прием, а черное… Ника взяла его в руки и почувствовала, как заколотилось сердце и горячая волна окатила тело. Закрыв глаза, она прикоснулась к аграфам, и память – услужливый киномеханик – прокрутила нужные кадры: Кешкины руки расстегивают изящные пряжки, нагретый телом шелк медленно сползает, обнажая ее грудь… Ника усилием воли прогнала воспоминание. Нет, она никогда не наденет это платье для Рея. Оставалось серебряное. Она возьмет платье с собой и выйдет в нем к обеду. А сейчас что-нибудь легкое и элегантное…

В конце концов Ника выбрала костюм из шелковистой ткани жемчужного цвета. Ей очень нравилась длинная, до щиколоток, юбка, очень женственная и волнующая. Короткий жакет она пока не станет надевать – жарко. К юбке идеально подходило серебристо-голубое боди с заостренным воротником и множеством пуговок-жемчужин. Боди мягко облегало тело, подчеркивая его пластику. Ника расстегнула пять пуговок. Нет, многовато. Одну лучше застегнуть… Вот теперь в самый раз. Юбка скользнула на бедра – она сидела отлично, прикосновение шелка было приятно. Серебряные туфельки на высоких модных квадратных каблучках были изящны и подходили и к костюму, и к вечернему платью. Легкий макияж: серовато-голубые тени, светлая помада. Волосы – низким узлом над стройной шеей, лишь одна прядь небрежно выпущена сбоку на лоб. Серебряная сумочка, жакет через руку. Ника была готова.

Красавица, отразившаяся в зеркале, была вполне достойна Замка. И вошедший Рей охотно согласился с мнением зеркала.

По дороге Рей рассказывал Нике о городе. Ему нравилось здесь жить. Он не представлял, как можно любить мегаполис с его социальными контрастами, людским столпотворением и суетой. Для Рея удобство жизни в сравнительно небольшом, но цивилизованном городе сочеталось к тому же с возможностью бегства к природе. Сейчас Вики сама увидит его Замок над океаном – и все поймет. А как она, Виктория, живет в этой огромной столице России?

Ника рассеянно слушала его, поглядывая по сторонам. Ну, пальмы, ну, синее небо, ну, солнце… Видела она все это! Странно, когда Рея не было рядом, ситуация казалась ей приятной и волнующей. Парень, за которого она собиралась замуж, оказался тем принцем, о котором мечтает любая девушка. Она явно нравилась ему – достаточно пальчиком поманить и… А роскошь, которой он ее окружил! Отныне она может быть навсегда избавлена от борьбы за существование. Никаких проблем – только радость жизни с красивым, богатым, влюбленным мужчиной. Когда она представляла это, ее охватывало ликование. Когда же присутствие Рея возвращало ее к реальности…

Услышав его вопрос, Ника вскинулась:

– А что вы знаете о Москве? – Слова Рея не на шутку задели ее. И Ника, удивляясь своему неожиданному патриотизму, заговорила. Она рассказывала этому высокомерному американцу о своем городе. Его легенды, его историю – о том, как в очередной раз восставал древний и прекрасный город из пепла, словно сказочная птица Феникс. Она даже читала стихи о Москве – Цветаевой, Пастернака, Бальмонта.

Она читала стихи по-русски, и Рей удивлялся богатству интонаций незнакомого языка. Еще больше он удивлялся новому, неожиданному облику удивительной девушки, любовался ее вдохновенным лицом, слушал ее сказку. И думал, что у каждого своя сказка: у нее – дремучие леса, светлые рощи и золотоглавые соборы. У него – Замок и океан.

Ника оказалась равнодушной к сказке Рея.

Она послушно ходила за ним по Замку, спускалась и поднималась на лифтах в башни, выходила на каменные балконы и увитые зеленью террасы, с которых открывался пугающий вид на безбрежный океан, похитивший ее родителей. Комнаты – золотые, белые, розовые, синие, пестрые, в восточном стиле, со старинным и современным интерьерами, были очень красивы, и одна не походила на другую. Картины, украшавшие их, были великолепны. Смотровые площадки башен, бассейны, солярии… Ну что еще, Господи! Ее мучило ощущение ирреальности: как будто она – бумажная кукла, старательно вырезанная ножницами и отправленная путешествовать в один из роскошных глянцевых журналов, которые Ника в изобилии просматривала, готовясь к отъезду. И вот она скользит по страницам, разглядывая экзотику, не задевающую душу.

Красивые декорации мешали ей сосредоточиться на том важном, что происходило у нее в душе. И одновременно недостаточно отвлекали от этого важного, которое пугало Нику, привыкшую жить беззаботно и легко. Наваждение противоречило ее задачам, ее Великому Спасательному Плану, и девушка взяла себя в руки.

– Все это просто восхитительно, я никогда ничего подобного не видела! – С наигранным воодушевлением она повернулась к Рею.

– Да? – Он удивленно взглянул на нее. – А у меня сложилось впечатление, что Замок оставил вас абсолютно равнодушной.

– Нет-нет, – горячо возразила Ника. – Просто я потрясена, может быть, немного подавлена. Замок, океан… Я ведь из совсем другого мира.

Рей с облегчением улыбнулся. Уже больше часа она послушно скользила рядом, серебристо-голубая, как кусочек льда, и его мучило смешное опасение, что она вот-вот растает и взлетит облачком к синему калифорнийскому небу, эта непостижимая русская Снегурочка.

– Я утомил вас, – нежно произнес Рей. – Давайте пообедаем, а потом возьмем бутылочку вина и спустимся в океанарий. Хотите?

– Да, разумеется.

– Я покажу вам вашу комнату. Отдохните, переоденьтесь, а потом горничная проводит вас в гостиную.

Ника стояла босиком на темно-голубом ковре, мягком, как медвежья шкура, и смотрела на себя в большое, до пола, зеркало. Пора было переодеваться к обеду. Но спешить не хотелось. Эта обитая синим шелком комната с низкой белой мебелью, с разбросанными по диванам многочисленными подушками, с мягкими драпировками, гасящими дневной свет, как-то странно на нее действовала.

Ника медленно расстегнула юбку, дала ей соскользнуть на пол. Нагнулась расстегнуть боди, и это интимное движение дало толчок к наполнившему тело томлению. Ника сняла боди. Теперь на ней остались только два кусочка кружевной ткани, не скрывающие ни алых кружочков на груди, ни темного треугольника внизу. Лифчик был не нужен, и Ника сняла его, уронив на ковер. Зеркало отражало ее в полный рост, и девушка томно залюбовалась собой. Ах, как она хороша, как, должно быть, желанна для мужчин… Комнату наполнял какой-то едва уловимый аромат – тонкий, нежный, сладострастный… Если бы Рей зашел сейчас, взял ее на руки и отнес на широкую постель, уложив прямо на мягкое синее покрывало… Она, наверное, не стала бы сопротивляться. Он так красив, а эта комната создана, чтобы заниматься любовью.

В дверь постучали.

– Мисс, вы готовы? – послышался робкий голос.

– Еще нет, – нехотя откликнулась Ника и, приходя в себя, потянулась за платьем. Шелк теплым кольцом охватил шею, прикрыл грудь, коварно обрисовав напрягшиеся соски, так же поступил с бедрами и ногами, превратив их в русалочий хвост. Плечи и спина остались обнаженными. Ника вставила в уши тяжелые серебряные серьги с сапфирами и надела на руку такой же браслет – все, что осталось от фамильных драгоценностей, принадлежавших еще маминой бабушке. Надела туфли, сразу став выше ростом.

– Войдите!

В комнату вошла молоденькая горничная-мулатка с простоватым испуганным личиком.

– Ой, какая вы красивая, мисс! – восторженно пискнула она.

Ника улыбнулась, ей захотелось поболтать с девчонкой.

– Ты не знаешь, кто в этой комнате останавливался до меня? – спросила она первое, что пришло в голову.

– Конечно, знаю, мисс! Мисс Эйлин. Она очень любила эту комнату!

– А кто такая мисс Эйлин?

Горничная смутилась.

– Ой, мисс, наверное, нельзя было говорить… Ой, вы только мистеру Рею не рассказывайте, что я проболталась!

– Не расскажу, обещаю. Так кто она?

– Мисс Эйлин – бывшая невеста мистера Рея. Они только недавно расстались.

– Она его очень любила?

Горничная хихикнула:

– Они все время друг друга любили… Везде… Ой, вы точно не скажете?

– Не бойся, я же обещала…

Дурман испарился. Вот и разгадка тому странному греховному чувству, которое посетило ее в этой комнате. Это любовное гнездышко, еще не остывшее от предыдущей невесты. А аромат – запах ее духов. Да он просто Синяя Борода, этот Рей. Ну, она его проучит!

Ника вслед за горничной пошла в гостиную, где ее уже ожидал элегантный Рей. Увидев, что он смотрит на нее, Ника замедлила движение и стала спускаться по ступеням не спеша – пусть рассмотрит ее во всей красе. Ее глаза сверкали от гнева ярче, чем старинные сапфиры в фамильных украшениях.

И Рей смотрел, как завороженный, не в силах оторвать глаз от этого чудного видения. Никогда еще он не испытывал такой страсти! Да, он хотел, чтобы она стала его женой!

И он, склонившись к ее руке, сказал ей об этом.

Ника возвышалась над ним, все еще стоя на нижней ступеньке лестницы, и с холодной усмешкой смотрела, как он целует ее руку.

– Вы слишком торопитесь, Рей, – притворно нежно промолвила она. – Мы должны лучше узнать друг друга.

– Для меня ничего не изменится, – твердо произнес Рей, – но я подожду.

Нику больше не мучили сомнения и вопросы. Она просто сыграет роль и использует этого красавца, как он, вероятно, использовал и бедняжку Эйлин, и других. Но с ней такое не пройдет. И за великолепным обедом, который подавал им огромный негр, и в «таинственной пещере», и прощаясь у дверей номера в отеле, Ника, отдавая должное столь удачным декорациям, играла роль, которую так и не дал ей сыграть Кешка, перехватив инициативу. Роль женщины, готовой подарить себя. Но в этом случае – не сразу…

На прощание она позволила Рею поцеловать себя и старательно сыграла нежность. А он, обнимая ее гибкую талию и целуя прелестное лицо, испытывал именно то, чего она добивалась, – желание обладать этой загадочной и неотразимой юной женщиной вечно.

На следующий день Рей разослал приглашения.

Вике, вернувшейся из гостей, совсем не хотелось спать, к тому же надо было обменяться информацией с сестрой, и она поднялась к ней в номер. Ох, как там было красиво! Какой добрый этот Рей!

Она весело пересказывала Нике события дня, описывая Ир, коттедж, их шутки и разговоры. Ника слушала ее, печально улыбаясь. «Милая моя «Гошка, – думала она, глубоко вдыхая душистый дым дорогой сигареты, – как я хочу, чтобы ты никогда не узнала о темной стороне жизни…»

Вспомнив, что завтра в Замок поедет Виктория, она вдруг встревожилась.

– Вика! – призналась она. – Я сделала глупость – позволила Рею себя поцеловать. Будь с ним осторожна, не отходи от Тима.

– Конечно, раз ты так хочешь, – Вика покраснела, – но не будет же он целовать меня насильно. А я, разумеется, не разрешу.

– Ты не знаешь мужчин, – вздохнула многоопытная Ника. – От них всего можно ожидать.

Первая бессонная ночь Рея

Ночь была тиха, воздух, обработанный кондиционерами, прохладен и свеж. И все-таки Рею не спалось. Более того – не лежалось. Он встал, голый, бронзовый от загара, и, на ходу надевая короткий шелковый халат, спустился в кабинет.

Открыв бар, Рей достал виски, смешал его с содовой. Подумал и добавил виски побольше. Прихватив стакан, сел в кресло перед рабочим столом и достал из ящика конверт с фотографиями Виктории. Заново рассматривая их, он подумал, что фотограф – мастер высокого класса. Впрочем, у нее все высокого класса. Именно такая жена ему и нужна.

Пластика прекрасного тела была абсолютно естественной. Этот виртуоз запечатлел не искусственные позы, а грацию порыва, оттенки стремительно меняющегося настроения, мимолетное чувство… Неудивительно, что Рей, словно принц из волшебной сказки, влюбился в красавицу по портрету. Да, она была именно такая, какую он «заказывал»: гордая и нежная, серьезная и озорная, грустная и веселая… Рей отыскал снимок, который ему особенно нравился. Нет, не тот, где девушка изогнулась в чувственном порыве. Он долго не мог оторвать взгляд от лица девушки, сидящей на песке, запрокинув голову. Ветер набросил на ее лицо легкую прядь волос, и она смотрела на солнце сквозь эту золотистую вуаль. Казалось, она только что грустила, задумавшись о чем-то невеселом, но вдруг решила: «Все будет хорошо!» Этот момент перехода от грусти к ликованию и был удачно схвачен удивительным фотографом.

Рей отложил в сторону снимок и взял те, на которых Виктория, строгая и сосредоточенная, была погружена в чтение, писала, о чем-то размышляла. Он сказал тогда Тиму: «Мистификация». А может, и нет. Рей знал Викторию только один день, но весь этот день она была разной. Океанолог она или нет – Рею, конечно, было все равно. Он женится на ней, даже если девушка окажется авантюристкой. А в том, что она что-то скрывает, нет сомнения. Приехала, чтобы выйти за него замуж, но не пытается обаять, не спешит дать согласие. Почему она решилась на этот шаг?

Рей снова взял понравившийся снимок и всмотрелся в нежное лицо. О чем она грустила? Какие проблемы могли быть у такого юного существа? Ясно, что не материальные, об этом свидетельствовали ее наряды. Она сдержанно сказала ему вчера, что ее родители – очень обеспеченные люди, коммерсанты. Он слышал, что среди русских коммерсантов есть миллионеры, это его не удивило. Удивило ее нежелание говорить о родителях. Почему? Может быть, здесь и разгадка? Крупный конфликт с родителями, и она, воспользовавшись шуточным объявлением, сбегает от них в другую часть света? Но что это за конфликт? Ее хотели насильно выдать замуж? Кажется, у русских это практикуется. Или он путает – так было раньше, в те далекие времена, о которых она рассказывала сегодня с таким увлечением. Он вспомнил, как она читала русские стихи – красиво и необычно…

Рей прислонил фотографию к вазе с орхидеями, и это было последнее, что он видел, засыпая на диване, сон сморил его прямо в кабинете.

Утром Рей вспомнил, что его ждут неотложные дела в офисе. Как он мог забыть! Он позвонил Тиму и попросил друга занять в его отсутствие Викторию, показать ей лабораторию, если, конечно, она действительно увлекается океанологией. Сводить на пляж, в его любимую лагуну под скалой, познакомить с дельфинами – Рей дружил с парой молодых дельфинов и в свободную минуту любил порезвиться с ними.

– Да, кстати, как твой «синий чулок»? Может, она составит вам компанию? – спохватился он.

– К сожалению, они не слишком симпатизируют друг другу, – хмыкнул в трубку Тим. – А вообще-то она очень милая, умная и веселая. Временами даже кажется хорошенькой.

– Ну уж! – не поверил Рей.

Замок и океан

Ника обрадовалась, узнав, что Рей сегодня занят, а значит, Тошка будет в безопасности. Слишком уж она, Ника, его завела – голос Рея в телефонной трубке был полон страсти. «Я буду скучать без вас, Вики». Интересно, а Эйлин не скучает? И сколько еще их было, бедняжек, брошенных Синей Бородой? У Синей Бороды была Синяя комната… Ух, и комната же! Ника по-кошачьи встряхнулась и вдруг фыркнула, представив безупречно выбритого Рея с бородой, да еще с синей! А что, ему бы пошло. Ему все пошло бы. Создал же Бог такого красавца женщинам на погибель!

День обещал быть жарким, это чувствовалось уже сейчас, в восемь часов утра. Ника в легком золотистом кимоно хлопотала вокруг Виктории, готовя ее «на выход».

– Никитка, не суетись! – урезонивала сестра. – Я надену то платье, которое ты подарила мне в день выпуска. Оно как раз для жаркого дня, мне будет удобно. И краситься я не буду в такую жару. Ну и пусть особо стойкая, ну и пусть не потечет. Все равно лицу будет жарко. Только от очков и парика избавилась, а ты хочешь меня косметикой замучить!

Когда Вика оделась, Ника подумала, что сестренка была права. Не нужны ей ни косметика, ни злато, ни серебро! Белоснежное платье с круглым, открывающим ключицы вырезом и чуть намеченными крылышками рукавов, длинное, почти до щиколоток, и свободное – немного сужающееся в талии и расширяющееся от бедер книзу, сидело на Вике отлично. По его белому фону были раскиданы несколько очень крупных стилизованных цветков. Наряд дополняли белые туфельки на удобном каблучке и большая белая сумка, в которую Вика положила купальник из лайкры, расческу, пляжные туфли и халатик. Волосы она просто прихватила широкой лентой, небрежно закрутив ее несколько раз, и они роскошным золотым хвостом падали почти до поясницы.

Вика крутилась перед сестрой, шутливо поворачиваясь на каблучках во все стороны. Ника с любовью и грустью глядела на это воплощение юности, свежести и чистоты.

– Ох, Тошка, насколько же ты моложе меня, – вздохнула она.

– На целый час! – засмеялась Вика.

– Да нет, куда больше…

Ника и правда как-то изменилась в последнее время, стала серьезнее и действительно будто взрослее. Вика вдруг встревожилась:

– Ника, ты что-то от меня скрываешь? Ну, скажи мне! Может, тебе грустно оставаться одной? Хочешь, я никуда не пойду? – Она забросала сестру вопросами, целуя ее лицо и заглядывая в глаза.

Ника тоже поцеловала ее и улыбнулась:

– У меня кое-какие проблемы, малыш. Ничего серьезного, я тебе позже расскажу. Я их еще сама толком не осознала. Взрослею, наверное. А ты иди, мне даже хочется побыть одной.

– Это же на весь день! Чем ты будешь заниматься?

– Спрашиваешь! Кайфовать, конечно: вкусно есть, сладко пить, телевизор смотреть, журналы читать, в ванне плавать – видела, она у меня какая? Как бассейн! Письмо Милке напишу. А ты – смотри, как и договаривались, с Реем наедине не оставайся… О, это Тим за тобой. Удираю! Порази его своими знаниями. Счастливо, сестричка!