Текст книги "Мой огненный ангел"

Автор книги: Нина Фортунатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Новые люди

Приезжая раз в месяц в Новую Деревню, я видела всё больше и больше новых людей, которые вели себя совсем как «старые», то есть чувствовали себя около батюшки как дома. Я ни к кому не подходила знакомиться, и только сам батюшка подводил кого-то ко мне или меня к кому-то, если было нужно. Так в моей и Ваниной жизни появилась Оля Ерохина, которая брала Ваню и шла с ним гулять в поле, играла ему на флейте, а я могла всё это время беседовать с отцом Александром.

Оля Ерохина

Потом батюшка познакомил меня с доктором Сашей (причём Саша был в Москве, а мы – в Пушкине). Он на расстоянии лечил меня от тяжёлого радикулита. Владимир Файнберг, с которым мы крестили первенца Лиды Мурановой и с которым меня тоже познакомил отец Александр, обладал теми же способностями. Он быстро «укладывал» Ванечку и снимал мои жуткие боли в спине. С Лидой тоже познакомил батюшка, просил нас никогда не оставлять друг друга, и мы с ней задушевные подруги до сего дня. Её сыновья Даня, Митя и Тимофей дружат с моим Ваней. Меня и Лиду кроме дружбы объединяло ещё общее интересное дело: мы подбирали музыку к слайд-фильмам, которые делал отец Александр.

Конец 1970-х

В Новой Деревне стали появляться молодые учёные, математики, писатели, поэты, художники, музыканты. Я назвала это «лёд тронулся», а если точнее – это было лавинообразное явление. Люди искали Бога, и никто и ничто не могло остановить их. Правда, оставались не все.

Старая гвардия 1970-х. Встреча с Лидой Мурановой на «Маяковской». Москва. 2002 г.

Особенный наплыв пришёлся на середину и конец 80-х – это те, кто уверовал в Бога по книгам отца Александра, по фильмам, по лекциям. Трудно представить себе, что один человек может справиться с таким количеством людей – слушать, исповедовать, читать письма и отвечать на них, крестить, венчать, освящать квартиры и загородные дома, проводить занятия в малых группах, навещать больных дома и в больницах, не только прихожан, но и их родственников… А отец Александр ещё писал книги, делал фильмы, сам их показывал. К тому же никто не снимал с него семейных обязанностей: из Москвы он ехал, всегда нагруженный двумя сумками и рюкзаком. Я нередко после московских встреч шла с ним в ближайший магазин, где он загружался по полной программе…

И самое главное – он служил в храме. Что очень важно, он никогда не занимался политикой. Поэтому никто из многочисленной и разноликой паствы отца Александра не пострадал. Пострадали только те, кто, считая себя умнее его, не слушался его указаний. Кто собирал какие-то свои группы, сам хотел быть лидером. Или те, кто занимался чем-то, что батюшка не благословлял.

Развод

В начале 1976 года я пережила большое потрясение – развод с Николаем.

Отец Александр и отец Всеволод утешали меня в письмах, наставляли и ободряли при встрече. Оба священника переживали вместе со мной этот кризис, как свой собственный. Я осталась с пятилетним Ваней на руках, как мне казалось, совсем одна.

Отец Александр ободрял меня в письмах:

Дорогая Нина!

Что у Вас? Всё ли по-прежнему? А то я уже боюсь новых разломов… Упорно верю, что Господь даст Вам то, что Вам нужно после всех испытаний. Относительно Вашей жизни в дальнейшем, то, что от меня зависит – с радостью сделаю, и Вы будете спокойны, и Ваши близкие. Простите за краткость… Храни Вас Бог.

Ваш прот. А. Мень.

Новая Деревня. 1970-е. Фото В. Андреева

Отец Всеволод Шпиллер писал:

Дорогая о Господе Нина!

Получил Вашу открытку с очень печальным известием. Что могу или мог бы сказать Вам? Ещё одна семья не выдержала испытаний и трудностей – главное духовных – нашего во многих отношениях страшного времени… Ещё одна мать остаётся в одиночестве с ребёнком на руках… А всё-таки не в одиночестве, с Богом, со Христом! Потому что брак расстроился не по Вашей вине. Не всегда в этих обстоятельствах можно говорить о вине, чьей бы то ни было. Иногда же бывают «виновны» оба. Всегда, однако, нужнее всего помощь Божия страдающему. Вы очень страдаете, Вам она нужна. Будем просить у Бога помочь Вам всем во всяком Вашем деле, начинании, во всех Ваших материнских заботах и трудах, в подвижническом попечении о ребёнке. Всегда, как умею, буду молиться о Вас и здесь, и в церкви.

Будьте здоровы и Богом хранимы.

Ваш, о Христе, прот. В. Шпиллер.

Четыре поколения Фортунатовых: бабушка Вера Михайловна, папа Игорь Константинович, дочь Вера Игоревна, внук Дмитрий. Зима 1977 г.

Новая Деревня летом

Летом наша Новая Деревня оживала: многие москвичи с детьми хотели снять здесь дачи, чтобы не ездить из Москвы и быть рядом с батюшкой. Снимали сразу несколько домов: на Центральной – Зоя Афанасьевна, чуть подальше – Мария Витальевна, в конце улицы – Саша и Лена Рябиковы. На Колхозной Володя и Оля Ерохины снимали так называемый певческий домик; недалеко от них, у покойной Галины Александровны, снимала дом Марина Вехова, а на улице Кирова – мы с Ваней. Лёня Василенко снимал дом у «архитекторов» на Серебрянке.

Я решила снимать дом в Новой Деревне, так как в Пушкино к родителям на всё лето приехали Верочка с Митей. Мои мама и папа были рады, что мы с Ваней так близко от них будем жить. Они часто к нам приходили на улицу Кирова. Деньги на дачу дал мне отец Александр. За всё Ванино детство только несколько сезонов нам не удалось жить в Пушкине: или домики были уже все сняты, или я стеснялась сказать, что нет денег. В этих случаях мы жили в Семхозе, через железнодорожную линию от отца Александра, бесплатно, на даче у моей крестницы Ани Любимовой, недалеко от озера. Самой большой привилегией, в сравнении с Новой Деревней, была возможность звонить батюшке от сторожа в любое время, опускать письма непосредственно в его почтовый ящик на калитке, приходить к нему домой. Это было праздником. Тогда домой к батюшке приходили немногие, надо было договариваться по телефону, чтобы застать его дома. От отца Александра мы ехали в Троице-Сергиеву лавру, а оттуда пешком опять к озеру, на Анину дачу. Для детей это было целое путешествие…

С Ваней в Лавре. 1976 г.

В Новой Деревне у батюшки был выбор, куда идти после службы (ведь в домике при храме нельзя было принимать людей или разложить рукопись и т. п.). Появилось семь домов, где можно было назначать встречи, крестить, показывать фильмы, работать с редакторами над рукописью, передавать машинистке работу (чаще всего это была Оля Погарская). Дом Зои Афанасьевны был главным, так как она жила в нём круглый год, и мы называли его «Центральный на Центральной».

Ванечка (в центре) с друзьями. Загорск. 1979 г

А однажды, когда собралось особенно много народу и это могли заметить хозяева наших домиков, отец Александр пошёл со всей большой компанией, таким «крестным ходом», показывать фильм о Христе на квартиру к Фёдору Васильевичу Шорину, на улицу Горького. Я тоже ходила с ним, училась тому, как всё это делается (с проектором и магнитофоном). А после просмотра отец Александр пошёл со мной к моему папе на Оранжерейную.

Из трёх летних месяцев только один был без отца Александра: он всегда уезжал в отпуск подальше. Например, в Коктебель, однако и там его находили наши прихожане либо сопровождали его. Но Деревня не замирала. Люди продолжали сюда ездить, чтобы не было впечатления, что храм опустел. Мы, дачники, ходили на все службы, собирались по домам вместе с детьми, устраивали совместные прогулки. Все разговоры были об отце Александре, о его книгах, письмах, о том, что он кому посоветовал. Мы всем делились друг с другом, и если были какие-то недоразумения и размолвки, шли к Марии Витальевне разбираться. Она была для всех непререкаемым авторитетом.

Мария Витальевна Тепнина

Аня Любимова в саду на даче, где мы жили

Игорь Константинович Фортунатов с Митей и Антоном Белугиным. 1976 г.

Семья о. Александра. Семхоз, 1960-е гг. Фото В. Андреева

Крестины Мити, сына Лиды Мурановой. Соня Рукова – крестная мама

Однажды я увидела у Марии Витальевны мальчика лет шести. Это был Павлик Карпов. Спросила его, откуда он. Говорит, привезли на всё лето из Мурома. Я предложила Марии Витальевне отпустить Павлика ко мне – им с Ваней будет интереснее вместе. Она посомневалась и отпустила. Так в мою семью попал Павлик и десять лет подряд жил только у нас – и в Деревне, и в Москве, до 1986 года. В Москве мне помогали с детьми (брали к себе или водили куда-то) Татьяна Ниловна и Серёжа Каменевы (оба теперь покойные). Каждый вечер мы обязательно смотрели какой-нибудь новый батюшкин фильм. Таким образом, Ваня и Павлик были самыми первыми зрителями и ценителями. Если не было фильма – читали сказку Льюиса.

Отец Александр приносил в портфеле и давал нам каждый раз новую сказку Льюиса, отпечатанную на машинке. Только теперь я узнала, что печатала Оля Неве. Мы знали, что переводит с английского Наталия Трауберг. Ваня и сейчас, уже взрослый, с удовольствием перечитывает эти сказки. И только в переводе Наталии Трауберг, так как считает его самым лучшим. А Павлик Карпов всю жизнь остаётся близким и верным другом Вани.

Конечно же, я водила их в церковь. Летом только в Новую Деревню (или в Лавру), а в Москве – к Илии Обыденному и на Арбат. И всегда на обратном пути оба спрашивали: «А когда к батюшке?» Спрашиваю: вы только что исповедались и причастились, что ещё нужно вам от батюшки? В ответ: у них с батюшкой свои дела, они ни с кем, кроме него, не могут о них говорить.

Чтение Льюиса вошло в нашем доме в традицию. К слову: вот сейчас, в момент, когда я пишу эти строки, позвонил мой сын и с радостью сообщил, что в «России» премьера «Нарнии»; он взял два билета, чтобы показать эту красоту племяннице. Надо было слышать, сколько радости звучало в его голосе!

Уезжая в отпуск, батюшка давал всем какое-либо задание: печатание, редактирование, разбор, правку; дарил подарки в утешение. Особенно часто дарил крестики с камушками и чётки. Чётки делала Маша Дробинская из прозрачных медицинских трубочек, окрашенных йодом. Получались как янтарные. Такие чётки были у отца Александра, у меня и у многих других. Забегая вперёд, скажу, что последним подарком батюшки были тоже чётки. Их он подарил мне 8 сентября 1990 года в своём кабинете, перед поездкой на лекцию «Христианство». Я не могла поехать на лекцию, очень печалилась. Регент не может покинуть свой пост. Отец Александр благословил меня и при благословении положил в мою руку чётки. Подарок-утешение. Так он делал часто – и ни о чём ужасном я тогда не подумала.

Федор Васильевич Шорин

В саду у Ани Любимовой. Ваня, Нина Фортунатова, Саша Хромов. Загорск. 1979.

о. Александр Борисов, о. Александр Мень, Евгений Барабанов

Свадьба Павла Карпова. Павлик и Елена

Оля Неве и Лина Салтыкова

Н. Л. Трауберг

о. Александр венчает дочь Елену с Владимиром Юликовым, Новая Деревня. 1976 г. Фото В. Андреева

Книги и фильмы

К концу 70-х годов появился ксерокс. Он был большой редкостью. Люди, которые имели к нему доступ, были на вес золота. Может быть, ксерокс появился и раньше, но я об этом не знала. Ко мне попадали книги, напечатанные на машинке на папиросной бумаге, какой-нибудь десятый экземпляр. Это было большим счастьем.

Новая Деревня

Много общих друзей оказалось на работе «у ксерокса» – и книжное дело сразу ускорилось. Люба П. печатала «Мастера и Маргариту» и раздавала целыми сумками. Прочитавшие «Мастера и Маргариту» ехали срочно креститься, и Люба, уже для новокрещённых, сумками печатала «Сына Человеческого» и раздавала всем, кто просил. Конечно, разговаривая по телефону, мы с ней Мастера называли ювелиром, а «Сына Человеческого» – Сыном полка. Сейчас в кинотеатрах возможен показ фильма «Страсти Христовы», а вчера по телевидению начался сериал «Мастер и Маргарита». Да разве можно было это представить в те годы!

Нина Фортунатова. Лето 1977 г.

Сегодня все книги, с которых начиналась катехизация, стоят на полках магазинов и церковных лавок, а тогда они выдавались по одной отцом Александром на неделю. Примерно в таком порядке (я была свидетелем): «Камо грядеши», «Фабиола», «Сын Человеческий», Евангелие от Марка, все четыре Евангелия, «Таинство, Слово, Образ» (вначале книга называлась «Небо на земле»), «Записки» Ельчанинова, проповеди митрополита Антония (Блума) на машинке, «Дух, душа, тело» Войно-Ясенецкого. По мере появления своих книг, составивших потом шеститомник, батюшка давал ещё и их: «Истоки религии», «Магизм и единобожие», «У врат молчания» и другие.

Спасо-Прилуцкий монастырь. 1980-е гг.

Я всё переживала, что батюшка мало меня нагружает, другие, мол, делают больше. И наконец мы привезли домой 50-килограммовый рулон, который нужно было разрезать и превратить во множество книг. Это были «Записки» Ельчанинова. Работала я только ночью, старалась не будить ребят. И скоро вместо рулона появилась огромная стопка аккуратно сложенных книг. Следующее задание было – раздать их тем, кто будет креститься или только что крестился, – по списку, а не самовольно, кому попало.

Оранжерейная, 13, куда приходил о. Александр

Вдруг приехал Андрей М. и сказал, что нужно срочно все книги из квартиры убрать, так как у отца Александра и многих его духовных чад начались обыски. Убрать значит убрать. Я это сделать не могла, нужна машина. Но подгонять машину к дому «по адресу» и грузить книги – дело опасное. И я решила: ведь Люба Шевцова под носом у фашистов исполняла все задания, а я что, не смогу? Помню из Фадеева, что Любка выставила на обочину свою «сливочную» ногу – и машина остановилась. Я посмотрела на свои ноги и пришла к выводу, что они вполне «сливочные». Что оставалось? Юбку повыше, каблуки потоньше – и порядок. Я загружала две сумки на молнии, сколько могла поднять, выходила на Тверской бульвар и, выставив вперёд сливочную ногу, останавливала чёрную правительственную «Волгу», что в большом количестве ехали вниз на Арбат. Сбоя не было ни разу. Шофёр грузил сумки в багажник, выгружал, где я просила. Так за 7–8 рейсов я вывезла все свои залежи нарезанных книг, распределив их по арбатским старушкам, которые не были чадами отца Александра, а часть спрятала у себя в храме на Арбате, где лежали мои ноты и книги для службы. Вывезла я книги из дома за один день, а разносить и развозить по указанным людям пришлось ещё очень долго. Причём многие получили «Записки» по другому каналу, и я уже тогда по своему усмотрению раздавала своим взрослым крестникам эти книги.

С фильмами была тоже «ночная» работа. Научившись у батюшки обходиться с проектором и магнитофоном (магнитофоны дарил обычно сам отец Александр, но мне привезла сестра Верочка из Японии), я получила разрешение показывать фильмы в семьях. Уложив Ваню и Павлика (или Ваню и Митю), около десяти вечера я уезжала из дома с сумкой. В сумке аппаратура и один-два фильма. Приезжала в семью, разумеется, предварительно созвонившись, около одиннадцати. Показывала фильмы, на последнем поезде метро успевала домой.

Фильмы отец Александр делал с Лидой Мурановой. Главный – «Иисус из Назарета», потом «Назаретская Дева», «Мать Тереза из Калькутты», «Франциск Ассизский», «Откуда явилось всё это?», «Мученики Уганды» и другие.

…После показа фильмов нужно было к семи утра ехать на Арбат на службу или петь с Еленой Сергеевной, в 9:30, после службы, спешить домой к завтраку детей (вставали они самостоятельно) и весь день быть с ними, а если был рабочий день в музыкальной школе, то ехать в школу (детей я брала с собой, и они сидели на задней парте, лепили, рисовали). Так мне удалось выполнить более ста заказов на фильмы. Узнав о моих подвигах и недосыпании, отец Александр сказал: «Нельзя прожигать жизнь с двух концов, так вы долго не выдержите». И разрешил мне ездить с показами не чаще раза в неделю.

Со временем я отдала все фильмы в нашу воскресную школу, а теперь они опять все вернулись ко мне, так как большинство из них уже появилось на видеокассетах и дисках.

Лето 1989 г.

Глава V

Арбат. Три благословения

Арбатство, растворённое в крови,

Неистребимо, как сама природа.

Булат Окуджава

Вспоминая арбатский период служения, думая о том, почему такой большой отрезок времени я там была, почему такие важные события моей жизни произошли именно на Арбате, я со всей ясностью понимаю: на это служение мне было сразу три благословения. Первое – от о. Валериана Кречетова, который прислал ко мне домой в Пушкино, на Оранжерейную улицу к папе, о. Василия Бабурина и его матушку Ларису. Они были очень молоды и только начинали своё служение. о. Валериан, зная, что я музыкант, посоветовал им ехать прямо ко мне и пригласить служить вместе, то есть петь с матушкой Ларисой на клиросе. Ещё – благословение о. Александра Меня и его просьба хорошо освоить клиросное пение и всему научиться на Арбате у Елены Сергеевны Ильиной.

Третье благословение было от о. Василия Серебренникова, настоятеля храма св. ап. Филиппа в Аксаковском переулке на Арбате (теперь Филипповский переулок).

Протоиерей Александр Мень

Христос воскрес! Новая Деревня. Наш алтарь

Господь поставил меня на это место, чтобы я узнала церковную жизнь изнутри, чтобы близко узнала христиан старой закалки, таких, как настоятель о. Василий, регент Елена Сергеевна, алтарник Сергей Саркисов, священник Владимир Фролов, которые были уже давно в Церкви и многое перенесли. Кроме них на клиросе Арбата я встретила много замечательных людей разных специальностей, объединённых крепкой верой, стремлением к Богу, радостью служения Ему. Все, кого сейчас вспоминаю, стали священниками, регентами, преподавателями воскресных школ и богословских институтов, певчими московских храмов.

Слева – о. Сергий Саркисов, справа – о. Евгений

Валерий Павлович Ларичев – тогда врач, очень многим помогавший, не пропускал ни одной службы, ни одного праздника. Со временем стал священником. Занимается больными людьми, имеет свою общину, теперь игумен. Огромными тиражами расходятся кассеты и диски, где он читает Новый Завет. Его покойная жена Маргарита своей верой и доверием к Богу укрепляла нас, а своим нежным высоким голосом украшала наши службы. Она везде следовала за своим мужем, и когда Валерий Павлович стал священником и получил приход, Маргарита оставила работу в миру и была первой помощницей о. Валерию во всём: шила облачения (помню, на священническое облачение мужа она распустила все свои бусы), пела на клиросе, вникала во все хозяйственные вопросы, быстро разрешая их. Маргарита почти всегда находилась в храме, отлучалась лишь на короткое время. И умерла она в храме – внезапно, от сердечного приступа, и похоронена около своего храма, что в Ямах, во имя свв. мучеников Флора и Лавра.

Ещё когда о. Валерий был врачом, он встречался с о. Александром у меня на Трёхпрудном, и они вместе помогали людям – один как врач, другой как священник. И после рукоположения о. Валерию достались облачения о. Александра. Он сам приезжал за ними в Новую Деревню.

Арбатское братство. Храм свв. муч. Флора и Лавра в селе Старый Ям Домодедовского р-на. Третий слева в нижнем ряду игумен Валерий Ларичев, первая (стоит) во втором ряду матушка Маргарита Ларичева.

Другой врач, Алёша Бабурин, теперь тоже священник и тоже работает с больными людьми, его община известна и здесь, и за границей. Володя Семёнов, ныне игумен Кирилл, был очень дружен с нашей семьёй, особенно с моим отцом. Саша Попов и Андрюша Васильев, Серёжа Саркисов и алтарник Женя стали хорошими священниками; Серёжа Кривобоков и Володя Чугреев – знаменитыми регентами; Таня Соловьёва, без которой не начинали службу наши арбатские батюшки, – солисткой и певчей в Казанском соборе; Вера Сидралёва и Нина Логинова – регентами и певчими. Саша Локшин – чудный бас, украшение хоров…

Храм в Ромашково. Второй слева игумен Валерий Ларичев, третий слева о. Алексий Бабурин (настоятель храма)

Таня Соловьёва пришла в храм на Арбате в самом начале 80-х годов, ещё при жизни моей мамы. Обладая уникальной памятью и редким голосом, она быстро освоила церковное пение. У неё было двое детей-близнецов. Растила она их одна, поэтому, чтобы заработать деньги, она брала очень много служб, часто, как и я, по 42 службы в месяц. Кроме этого, «в миру» она работала на двух ставках. Она пела всегда. И если вдруг заболевала, то её отсутствие было слишком заметно. Отец Николай Запорожец даже шутил: «Ну что, Тани нет, и храм закрывать, что ли?» Впоследствии отец Александр Мень лично мне говорил в Новой Деревне: «Какой голос дал Бог Татьяне! Когда она поёт – я просто на небе. Да, да, это небо на земле!» И я старалась найти для Тани хорошие партии соло.

Арбат. Слева Сергей Саркисов (алтарник), справа Виктор Беляев и Лариса Мухина. 1985 г.

Вера Сидралёва была моей ученицей и дочерью моих близких друзей. Когда она закончила музыкальное училище, я пригласила её учиться пению на Арбат. Она жила недалеко, у Никитских ворот, и недавно (это был 1978 год) вышла замуж. Училась она, как и я когда-то, «со слуха», уставу выучилась очень быстро и вскоре сама стала регентом. Родив подряд двоих детей, она не оставила храма, работала регентом и певчей во многих церквах Москвы. Сейчас уже долгое время служит вместе с о. Валерием Ларичевым.

Три регента. Нина Фортунатова, Елена Сергеевна Ильина, Вера Сидралёва. 1978 г.

Нина Логинова вышла замуж в нашем храме, здесь её венчал о. Сергий Поляков; у неё тоже двое детей, и тоже, как Вера, она после их рождения ни на день не оставила храма. Мы поражались её стойкости и мужеству: она служила всенощную под Сретение, сидя на табуреточке, после всенощной её отвезли в роддом, а уже в воскресенье она опять была на службе. Только эти три-четыре дня и пропустила. Нина могла петь любым голосом, имея безупречный слух, могла вступить в любую партию с любого места. До сего дня Нина Петровна – бессменный регент правого хора в храме ап. Филиппа на Арбате.

Саша Попов (о. Александр Попов). 40 дней о. Федору. 2000 г.

Нина Логинова, регент

…Тогда, в конце 70-х, мы были молоды, 20–30 лет, все учились и работали «в миру», и мне не приходило в голову, что вот эти люди и есть духовное будущее России. Мы ничем вроде бы не отличались от других, влюблялись, женились, растили детей, но что-то было иное: мы были в храме, мы застали старое поколение, что-то таинственным образом входило в нас при общении с этими людьми. На Арбат проникали невидимые нити из Новой Деревни: я привозила книги о. Александра, многим показывала фильмы; приезжала на клирос Соня Рукова, которая тоже подружилась с Еленой Сергеевной и многими певчими; приезжали Наташа Мидлер, Нора Лихачёва, Андрей Ерёмин. Все они хорошо знали службу, вставали к нам на клирос, помогали. Наташа Мидлер с её безупречным художественным вкусом старалась нас хорошо одеть, на большие и ответственные службы шила нам красивые наряды. Она и её мама Ольга Петровна сшили мне на Пасху красную блузку и украсили её потрясающей вышивкой. Они делали облачения и для о. Александра. Уникальные вышивки и аппликации на церковных одеждах батюшки выполнены их золотыми руками.

Вера Сидралева и о. Николай Запорожец

На Арбате крестились многие мои крестники и родственники. Анциферовы, старинные друзья нашей семьи, почти родственники, крестили своего сына. Здесь приняли таинство мои крестники – замечательный врач и близкий друг Валерий Кенин, покойная Елена Цесаркина… Арбатские батюшки с пониманием относились к моим многочисленным просьбам о крестинах, ни разу не отказали. Настоятель о. Василий был очень внимателен к хору и ко всем нам, дарил нам подарки к дню Ангела, к Рождеству и Пасхе. Чаще всего наши, клиросные требы исполняли молодые тогда священники Николай Запорожец и Сергий Поляков – у них времени было побольше.

Арбат, храм св. ал. Филиппа. Квартет: Аня Морозова (альт), Таня Соловьева (сопрано), регент Нина Фортунатова (2-е сопрано), Саша Локшин (бас). 1980 г.

На Литургию часто приходил папа. После службы мы с ним звали к себе двух-трёх человек и шли пешком. Папа много рассказывал, некоторым доверял свои книги, свои лагерные воспоминания. Такие походы с папой домой стали своего рода продолжением службы, мы их ждали. Потом многих по очереди я стала возить в Новую Деревню к батюшке, но только тех, кто сам хотел или просил. А книги о. Александра читали почти все, как и «Записки» Ельчанинова и проповеди владыки Антония (Блума).

Служит о. Сергий Саркисов

Нина с крестницей Ириной и детьми Ваней и Митей. 1977 г.

Как-то на службе появился у нас на клиросе Женя Кустовский, дирижёр с высшим образованием. Он довольно быстро освоил всю нашу клиросную науку и мог хорошо управлять хором. Помню, он так волновался на патриаршей службе, что, дирижируя, задел рукой лампадку и кого-то облил; но служба прошла великолепно. Сейчас Женя Кустовский – знаменитый регент, директор регентской школы, вся Москва поёт по его нотам, которые он либо сам нашёл и записал, либо сделал хорошие обработки уже известных произведений.

Володя Семенов (игумен Кирилл). Новодевичий монастырь. 1990-е гг.

Столь же необычным, знаменательным было появление на клиросе Сергея Борисовича Богдановского. Биолог с университетским образованием, он был регент Божией милостью. Сергей Борисович знал и устав, и репертуар, и всё церковное пение. Партитуры и партии он сам писал прекрасным почерком и раздавал певчим. Его рукой написаны все праздники церковного года, со словами и нотами. Когда он это успевал, никто не знал. У него была большая семья – сначала трое детей, потом четверо, пятеро, все хозяйственные заботы лежали на нём. Во всём талантливый, он стал потом режиссёром, много успел сделать в кинематографе, писал научные статьи. Батюшку он любил и ездил к нему, хоть и не часто. Сразу после гибели о. Александра он приехал в Новую Деревню с двумя операторами и стал снимать фильм. Это был первый и, наверное, лучший фильм об о. Александре.

Сергей Богдановский

Регент Евгений Кустовский

Сам Сергей скоро тоже умер, в 36 лет, получив травму при защите Белого дома в 91-м году. На месте травмы развился скоротечный рак. Я навещала его часто; исповедь его принял о. Валерий Ларичев. Мы вместе молились и знали, что остались считанные дни. Но приближалось 9 сентября, и пропустить службу в день гибели о. Александра (1992-й, вторая годовщина) было немыслимо. И я с дерзновением попросила у батюшки: «Батюшка, прошу тебя, я еду на твою службу, а Серёжа умирает. Отодвинь его смерть на несколько дней, пока я не вернусь». Я понимала, что просьба почти невыполнимая, но не поехать в Новую Деревню не могла.

о. Сергий Поляков венчает Нину Логинову и Рафаэля Сирикяна

Я уехала, оставив Серёжу на жену и на безутешную его маму. Отслужив 9-го, потом 11-го – Усекновение главы Иоанна Предтечи и 12-го – в день ангела о. Александра, в тот же день и вернулась – 12 сентября.

Брат моего мужа о. Михаил с мамой мон. Евсевией

Оля и Коля Полянские

Серёжа умер 13 сентября. Это было чудом. Мама его сказала, что он спрашивал числа, словно ждал чего-то. Так батюшка после смерти выполнил мою первую просьбу.

А второе чудо было с маленьким Колей Полянским. Мы с Олей и Коленькой ехали вместе из Пушкино, то есть стояли на платформе и ждали электричку. Приехала одна – Коля не хочет садиться. Приехала другая – то же самое, не хочет, и слёзы. А потом говорит: «Вот если дядя машинист возьмёт меня к себе, то я поеду». Мы с Олей в ответ: «Так не бывает, пассажиры должны ехать в вагоне». – «Тогда я не поеду», – отвечает нам Коля. Я начинаю молиться отцу Александру с просьбой помочь. Летит электричка. Александровская. Мы уныло стоим у 1 вагона с зарёванным Колей. Выглядывает машинист и зовёт Колю: «Мальчик, иди ко мне, прокачу до Москвы». Мы ушам своим не поверили. Коленька вскочил в кабину к машинисту, а мы пошли в вагон. Так и доехали.

На Арбате я встретила и своего будущего мужа Виктора Дмитриевича Беляева. Он работал напротив храма, в типографии «Искра революции», и пришёл в храм служить псаломщиком. Жена оставила его с ребёнком, поэтому на службу он часто приходил, как и я, со своим сыном. Прослужив долгое время вместе, мы решили пожениться и помогать друг другу растить детей. Виктор поехал к о. Александру просить благословения на брак (с письмом от меня). Батюшка долго говорил с ним и назначил венчание на 20 января 1986 г.

Нина Фортунатова и Виктор Беляев. 1986 г.

Протоиерей Александр Николаевич Егоров (1927–2000)

о. Василий Бабурин был долгое время диаконом, его никак не продвигали, желая оставить на Арбате его прекрасный голос, украшение храма. Со временем его рукоположили во священника, и он получил приход в Сабурове. А сейчас он настоятель знаменитого храма Всех святых на «Соколе». Жена его, матушка Лариса, после Арбата долго служила регентом правого хора при владыке Ювеналии в Новодевичьем монастыре, а сейчас вместе с мужем на «Соколе».

о. Александр венчает Сережу и Надю Шкуро

Прослеживая путь всех нас с середины 70-х до сегодняшнего времени, я не вспомнила никого, кто бы ушёл из храма, из Церкви, из хора. По Божией милости арбатский храм стал для многих началом служения. Так и хочется спеть вслед за Окуджавой: «Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моё призвание…»