Текст книги "Убийственные болоньезе"
Автор книги: Нина Демина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
– Ну, чем себя побаловала? Покажи, – неожиданно потребовал Бернс, обратясь к Тине.
Тина на секунду замялась. Не дождавшись ответа, Бернс двумя пальцами расстегнул молнию Тинкиной сумки и с интересом заглянул внутрь. Вывалил содержимое на поверхность стола, чем вспугнул медитирующего герра Миллера. Немец быстро смекнул, что сейчас разразиться «семейная» сцена и поспешил откланяться. На сей раз, Бернс не задерживал его.
– И где покупки? – нетерпеливо, с оттенком наступающей грозы, спросил Роман Израилевич. Тина снова промолчала.
Бернс перебирал Тинкины вещицы, надеясь на нечаянный компромат. Не найдя ничего подозрительного, он схватился за блестящий красно-серебрянный корпус мобильного телефона. Откинув крышку телефона, он просмотрел все звонки сделанные в последние часы. Сердито вскинул глаза на равнодушно потягивающую коньяк Тину.
– Издеваешься? – устало сев в кресло произнес продюсер.
– Сами над собой издеваетесь, Роман Израилевич. Ну к чему такие сцены! Неужели я не могу вернуться из магазина без покупок? А вдруг мне ничего не приглянулось?
– Врешь, – не отступался Бернс.
– Позвал меня к себе, коньяком угостил и на тебе, устроил скандал, напугал герра Миллера…
– Да что ему будет, фашисту… – уже спокойно сказал Бернс.
– Теряете лицо перед консультантом, – сказала Тина и поставила пустой бокал на поверхность стола.
– Да черт с ним, – отмахнулся Бернс, – иди сюда, золотко, поцелуй своего Романа.
Тина, решив не обострять отношений, покорно придвинулась к плотной фигуре продюсера. Обхватив затылок, Бернс притянул ее к себе. Жадно впился в губы, размазывая помаду на Тинкином лице. Оторвался, наконец, удовлетворенно крякнув.
– Ну, иди, иди, мне работать еще… – Бернс подтолкнул Тину к двери. Девушка без лишних уговоров покинула кабинет.
Бернс набрал номер на телефонном аппарате, дождался ответа и уважительно произнес в трубку:
– Здравствуй, Арташез, доброго здоровья и долгих лет…
Монолог на той стороне продолжался три минуты, Бернс улыбался, водя подарочной ручкой с золотым пером по маленькому листочку, выпавшему из Тинкиной сумки.
– Нет, ничего серьезного, – ответил он на вопрос собеседника. – Да, как обычно.
Просьба у меня к тебе, дорогой…
Трубка пробасила очередную любезность.
– Пришли мне парнишку толкового, дельце здесь одно намечается.
Трубка пообещала исполнить просьбу, отчего полноватое лицо Бернса расплылось улыбкою.
– Спасибо, дорогой, очень рад был тебя слышать… И тебе доброго здоровья.
Глава двенадцатая
«Правильно она назвала меня психом, надо быть действительно сумасшедшим, что бы поссориться при первом знакомстве», думал Павлов, направляясь в свой гостиничный номер. Встреча с беглянками прошла не в теплой дружественной обстановке, девушки приняли его настороженно, и как считал сам Павлов, этим он был обязан Тине.
– Что-то мне его рожа глумливая знакома… – громко прошептала Лада наклонясь к Виолетте.
Павлов услышал, криво усмехнулся, давая понять девицам, что они у него вот где…
Кулаки Павлова инстинктивно сжались, и это жест был виден и так не особо уверенным в его лояльности девицам. Они принимали его в маленькой столовой, не затруднив себя предложить ему чай, кофе или хотя бы воды из-под крана. Беседа не клеилась, любое высказывание Виктора воспринималось как попытка шантажа или провокация. Виктору ничего не оставалось, как попрощаться и высказать надежду на повторную встречу при более благоприятных условиях.
Кстати, самой Тины не было, ужинала со своим любовником, старым евреем. К его характеристике Павлову хотелось добавить «облезлый». Ну что может интересовать молодую, красивую женщину в этом потрепанном жизнью мужчине? Конечно кошелек.
Вот ваш резон красавица! А еще строит из себя невинность, глаза закатывает «прощайте Павлов». Подумаешь, сказал, что видел ее задницу! Конечно видел, не жалел пятнадцати долларов на эротический канал, а там днем и ночью крутят фильмы с местной знаменитостью. Поэтому Павлову казалось, что он давно и близко знает Тину. В жизни она конечно гораздо красивей, и выглядит как обычная девушка.
Гордая, насмешливая, неприступная. А глаза у нее какие! Изумруды…
Павлов открыл дверь, зашел в похожий на холостяцкую комнату номер – шкаф, кровать, столик, кресло, телевизор. Как скоротать долгий летний вечер в чужом городе? Сауна, бильярд? Скука. Придется потратить еще пятнадцать долларов…
Тинкино тело становится наркотиком, Павлов не представлял, как можно лечь спать не увидев как она занимается любовью, не накрутив себя до изнеможения и не получить желаемой разрядки. Ведь взрослый мужик, бранил он себя, а как пацан!
Можно заказать в номер проститутку, благо предложение поступает каждый вечер, но не любил Павлов проституток. Что ж так Тинка его зацепила? Ведь не лучше проститутки, хуже даже, шалава! Но как посмотрит с экрана своими невинными глазами, как закусит губу, имитируя экранный оргазм, так и падает сердце Павлова, как говорят студентки «с хрустальным звоном об асфальт». Ах Тина, Тина… Словно накликал Павлов, раздался зуммер мобильного телефона.
– Павлов слушает, – сказал он, немного послушав молчание.
– Добрый вечер, Павлов, – насмешливо проговорила трубка Тинкиным голосом.
– Тина… – от неожиданности Павлов закашлялся.
– Так рады меня слышать? – хихикнула Тина, и Павлов вдруг подумал, что она пьяна.
– Рад. Очень рад, – заторопился Павлов. – Я, Тина, хочу вас попросить забыть, что я наговорил вам в беседке. Очень прошу.
– Много «очень», – забраковала его речь Тина, но смилостивилась. – Я простила.
Звоню узнать, как прошла встреча.
– Без взаимопонимания. Не доверяют мне девушки, – пожаловался Павлов. – Может, вы мне поможете?
– Может и помогу, – Тинкин смех колокольчиком забился в виске Павлова.
– Как бы нам увидеться? – наудачу спросил он.
– Экий вы скорый, ночь на дворе, – ответила на его просьбу Тина.
– Кому это мешает, мы взрослые люди, – Павлов шел напролом, плевать на все, только бы уговорить ее встретиться. – Где я могу вас найти? Или может у меня? Я подъеду за вами.
– Павлов, Павлов… – вздохнула Тина, и, напомнив Павлову его ошибку, спросила.
– Вы по делу?
– Тина, вы же простили, – умоляюще воскликнул Павлов.
– Простила, – снизошла веселая Тина, и снова рассмеявшись на предсказуемость Виктора, сказала. – До завтра, Павлов. До завтра.
Гудок полоснул Павлова по уху, и он в расстройстве бросил трубку. Сорвалось. А как могло быть! Видение слегка пьяной, полураздетой Тины так взволновало Павлова, что он рухнул на кровать в одежде, зарылся головой в подушку, и долго так лежал, пока не отпустило, пока смог соображать и вспомнил, что до завтрашнего утра осталось немного.
Давид сидел напротив Лады и наблюдал, как она расчесывает волосы. Она позвала его в гостевую спальню для серьезного разговора. Начала рассказывать, как они жили в Москве, но гипнотическое действие взмахов массажной расчески и роскошные волосы Лады отвлекли его, и он давно перестал слышать ровный голос девушки.
– Давид? Ты слышишь?
– Да, да… – очнулся от мыслей Давид.
– Я убила его.
Давид потряс головой, не соображая:
– Бог мой, кого?!
– Ты не слушал меня? – Лада перестала расчесывать волосы и придвинулась ближе к Давиду.
– Прости, я задумался… – Давид взял ее пальцы и поднес их к губам.
– В Москве я познакомилась с итальянцем, он оказался большой сволочью! – Лада сократила свой рассказ до минимума.
– И за это ты его убила? – непонимающий Давид решил, что Лада разыгрывает его.
– Он вдруг вздумал торговать мной… – выдавила Лада.
– Как это? Ни с того, ни с сего и вздумал торговать? – горько усмехнулся Давид.
– Ну… он был моим… любовником… – призналась она.
– Любовником? – хмуро переспросил Давид. – Не сутенером?
– Давид!
– Извини, – он выставил вперед ладони, голос его звенел яростно, – но продажной любовью торгуют только сутенеры.
– Я не проститутка! – возмутилась Лада. – Поэтому я и зарезала его!
– Час от часу не легче, – вздохнул Давид, по его лицу было видно, что он совсем запутался. – Хорошо, ты его зарезала, и дальше?
– Я сбежала из ресторана, прихватила Виолетту, и мы направились в Ангельск, – доложила обиженная Лада.
– Сбежала, – повторил Давид, резко повернулся к Ладе и спросил. – Свидетели есть?
– Не было, до сегодняшнего дня.
– То есть?
– Объявился какой-то помощник того ресторатора, ну, где я зарезала Джованни… – путано объясняла Лада.
– Джованни… – Давид почти прошептал имя ее любовника.
– Джованни Ризио, – утвердительно кивнула девушка. – Этот помощник увязался за нами от самой Москвы, говорит, послал сам покойный ресторатор.
– Покойный?
– Ныне покойный, – поправилась Лада. – Он приходил к нам, плел какую-то чушь.
– Кто, покойник? – уставился на нее Давид.
– Помощник! Но мы с Веткой не верим ему.
– Господи! Я ничего не понимаю. Давай я буду задавать вопросы, а ты отвечать на них, но конкретно.
– Хорошо, – согласилась Лада.
– Кому пытался продать тебя Джованни? – задал он первый вопрос.
– Ресторатору, господину Браско, – четко ответила Лада и добавила, – я сама слышала.
– Как я понял, ты зарезала Джованни в ресторане, при этом никого из свидетелей не было.
– Да, – кивнула Лада и на глаза навернулись слезы. – Он, подлец, хотел заставить меня, начал бить, ударил два раза.
– Так это была самооборона? – схватился за соломинку Давид.
– Ну… да, – неуверенно ответила она. В ее руках был нож, у Джованни были только кулаки, вряд ли он стал бы убивать ее. Была ли это самооборона?
– Ты убежала, а ресторатор обнаружил труп? – продолжал расспрашивать Давид.
– Так и есть! – воскликнула Лада.
– Почему же за вами не милиция гонится, а всего лишь какой-то «помощник» и то с уговорами? – удивился Давид.
– Итальянцы не хотели скандала, – поникла точеными плечами Лада. – Труп спрятали в холодильник.
– Ясно, – протянул Давид, которому ясно еще не было, – а вы им зачем понадобились? Дело замять?
– Вроде того, рот заткнуть, – предположила девушка, – для пущей убедительности спрятали в сейф видеокассету, где я выбегаю из ресторана в окровавленном платье.
– Итальянцы хотят замять, вы тоже не хотите в тюрьму, так в чем проблемы? – спросил ее Давид.
– Ресторатор скончался, – ответила, что знала Лада. – Милиция в холодильнике нашла труп, а в сейфе кассету!
– Тут не только милицией пахнет, – Давид заходил взад вперед по комнате, кусая нижнюю губу и бормоча что-то себе под нос. Наконец, он остановился, посмотрел на упавшую духом Ладу и сказал. – Знаешь, родная, надо срочно связаться с помощником!
Роман Израилевич распекал своего референта. Распекал долго, по отечески. Давид стоял, немного наклонив голову, всем своим видом показывая, что он не только внимательно слушает, но и «мотает на ус». Речь шла о новом фильме, о проходящих съемках на киностудии, о Тине. Не успевал за всем уследить лично Роман Израилевич, вот и загружал до предела референта.
– Костюмерная не чешется, костюмы к съемкам не готовы, я, конечно, понимаю, что наши актеры в основном снимаются неглиже, но нужно сохранить дух времени, надо показать зрителю, что мы не халтурщики какие-нибудь, что наша Наташа одета не хуже чем Одри Хепберн, или, спаси господи, Людмила Савельева. А уж как Тина разденется, то никакая Грета Гарбо или даже сама Мэрилин Монро ей в подметки не годится!
Давид согласно кивал головой. Герр Миллер на днях продемонстрировал Давиду промо-версию «Властелины колец» и сообщил, что порно версии блокбастеров сейчас идут на ура, зато мы постараемся задавить их классикой.
– Сара Абрамовна прислала улучшенный, согласно вашим замечаниям, сценарий, – доложил Давид. – Оставить на столе?
– Некогда мне Давид, оставь редактору, пусть сначала он взглянет, а я уж потом…
Давид записал в ежедневник все задания Романа Израилевича и сейчас терпеливо ожидал, когда же тот его отпустит, ему очень хотелось позвонить Ладе.
– Давид, Тина Андреевна выглядит довольно странно – блуждающая улыбка, блестящие глаза… Уж не произошло ли то, о чем я не знаю?
– Роман Израилевич, беспокоиться не о чем. Тина Андреевна отдала документы на зачисление в вечернюю школу. Я лично сопровождал ее, она хочет получить среднее образование, и ей просто не терпится.
– Что ж мне ничего не сказала? Секреты все… – покачал головой Бернс.
– Мелочь, – легко сказал Давид.
– Мальчик, – вздохнул мудрый Бернс, – когда женщина стала утаивать от тебя такие «мелочи», жди беды, большие «секреты» не за горами.
Давид подумал, а ведь прав Роман Израилевич, Тина утаила от него приезд своих подруг и строго настрого запретила Давиду признаваться в этом Бернсу, как посмотрит Роман Израилевич на то, что Давид оказал им гостеприимство и даже не сказал дяде ни словечка? «Большие секреты» Тины могут обернуться большим скандалом в еврейском киносемействе.
– Тина Андреевна в павильоне, сегодня запланировано шесть часов съемок, прошу тебя, съезди, посмотри. Федьку иногда зашкаливает, а Тина взрывная, ты же знаешь, так что урегулируй, а вечерком вместе поужинаем, развлечемся.
– Будет исполнено, Роман Израилевич.
Давид покинул кабинет Бернса и отправился на киностудию, где в одном из арендуемых «Венусом» павильонов, снимался очередной эпизод порно-шедевра Федора Клюкина, по прозвищу Федерико.
На площадке, как всегда в перерывах между сценами, царила неразбериха.
Ассистенты курили в неположенном месте, ответственный за пожарное состояние ругался по матушке и грозил штрафами. Статисты в замызганных халатах поедали пиццу, в спешном порядке светотехник устанавливал свет, фильтры, штативы и экраны, рабочие меняли декорации и реквизит, в гримуборных гримеры закрашивали дефекты на коже актеров, принявших душ после отснятой сцены. Перерыв заканчивался, а директор картины тщетно пытался вытащить Федерико из буфета.
Деньги за аренду павильона таяли как весенний снег на солнце. Давид схватил за рукав директора картины, рвавшего волосы на плешивой голове, и велел сказать режиссеру, что он, Давид Коткин, будет лично наблюдать за соблюдением технологического графика съемок. Директор облегченно вздохнул и бросился в буфет, припугнуть распустившегося Федерико появлением на площадке референта Бернса. Не прошло и пяти минут, как мэтр появился в павильоне, на ходу дожевывая салями.
– А, Давид, – пробасил Клюкин, двигая мощными челюстями. Не смотря на свою «ботаническую» внешность Федерико производил впечатление охотящейся акулы. Он крепко пожал руку, протянутую для приветствия, и пригласил Давида занять свободное место у монитора, рядом с собой. Давид принял приглашение и сел в пластиковое кресло. Длина кабеля от камеры до монитора составляла приблизительно десять метров, это позволяло убрать режиссерский монитор за частью декораций, что бы не мешать актерам и в тоже время иметь возможность руководить съемочным процессом.
– Ну что там, Михалыч, готовы? – спросил Федерико в головной микрофон.
– Минуточку, – шаркнул ножкой директор и, проконсультировавшись у ассистентов, доложил, – готовы, Федор Иванович!
– Посторонние, покинуть площадку! – скомандовал ассистент.
– Готово, – отозвались на площадке.
– Актеры готовы? Мизансцена установлена? – снова пытал ассистент режиссера.
– Готовы, Федор Иванович – доложил оператор.
– Работаем. Мотор, – дал старт Клюкин, и камера ожила, и все задвигалось в заданном режиссером темпе.
Давид впервые присутствовал при съемках фильма, тем более что именно сейчас снималась хард-сцена. Он с интересом наблюдал за действиями актеров на экране монитора и удивлялся отсутствием своей реакции на обнаженные тела. Он слышал анекдотичные случаи от присутствующих на самых тяжелых съемках, но все они в голос твердили, что происходящее на их глазах нисколько не возбуждает. Лишь при окончательном монтаже фильма приходится делать перерывы через каждые час-два, что бы успокоиться и прийти в себя.
Тина появилась на площадке в следующей сцене, но перед этим Давид снова пережил Содом-и-Гоморру перерыва, смену декораций, стерилизацию мебели хирургическим раствором, выдачу актерам средств индивидуальной защиты и очередную порцию «Блэк Рашн» Федерико. Однако в назначенное время все стихло и потекло своим чередом.
Тина была восхитительна, гибкая, как ивовый прутик, волосы как расплавленное золото, ее профессионализм был достоин восхищения, и не потребовалось ни одного режиссерского замечания или комментария. Партнер не подкачал, и сцену сняли с трех дублей, более не понадобилось. Снова перерыв, от однообразной суеты у Давида закружилась голова, и он обреченно побрел с Федерико в буфет, понимая, что подобный график может любого выбить из колеи. В буфете дородная барменша уже ждала Федерико, фужер с «Блэк Рашн» выставлен на стойку, на мелком блюдечке колбасная нарезка. Клюкин запрыгнул на высокий стул и по-свойски бросил хозяйке:
– Дорогуша, еще один «Блэк Рашн» для нашего гостя…
– С непривычки как уморился сердешный, – пожалела Давида барменша.
– Да уж, тут надо закалку иметь, – покачал головой Федерико, медленно высосав содержимое фужера и подхватил пальцами кусочек салями.
В буфет сунулся директор картины, протирая платком вспотевшую плешь.
– Федор Иванович, мы готовы, – доложил он, заискивающе глядя на порозовевшего от коктейля Давида.
– Да идем уже… – нехотя отозвался Клюкин. – Ну что, Давид, пойдемте сеять разумное, доброе, вечное…
Домучившись до конца съемок, но, оставшись довольным, что поручение своего дяди он выполнил на отлично, то есть съемки укладываются в график, лишних денег на превышение времени аренды павильона не будет потрачено, Давид остался дождаться Тину.
Тина вышла из гримерной навстречу Давиду, но внезапно остановилась, будто споткнулась о невидимую преграду. У расположенного во всю стену окна стоял темноволосый, атлетического сложения мужчина и наблюдал за ними. Тина направилась к нему походкой топ модели, растянув алые губы в приветственной улыбке.
– Павлов, вы что, шпионите за мной? – весело спросила она. Давиду показалось, что Тина очень рада встрече с этим незнакомцем, и сам неизвестный, сделав шаг навстречу Тине, имел вид влюбленного мужчины. Может быть, влюбленный Давид подсознательно распознавал другого мужчину находящегося в аналогичной ситуации.
– Тина, вы обещали, что мы увидимся сегодня, но вот уже конец дня… и я был вынужден… – он бодро начал, но потом видимо понял, что речь его напоминает детский лепет, сбился и закончил достаточно агрессивно, – вы обещали помочь.
Тина расхохоталась:
– Ну, Павлов, я, видите ли, занята, – она развела руками, показывая ему, что таковы обстоятельства. – Но, если я обещала, то привыкла выполнять свои обещания.
– Когда? – резко спросил Павлов, чувствуя себя просителем.
– После ужина я отправлюсь домой, позвоните мне… номер вы знаете.
– Я позвоню, – обещал Павлов.
– До двенадцати, – ограничила его Тина.
– Хорошо, я позвоню до полуночи.
Тина развернулась на тоненьких каблучках, взметнулся подол коротенькой юбочки, и Давид тревожно подумал, что незнакомец уже погиб. Словно живой мертвец, он будет слоняться по городу, ожидая полуночи. А как же дядя? Свидание с незнакомцем – очередной «секрет» Тины? Бернс не одобряет ее связей с посторонними мужчинами, даже к Нолину, ее отчиму, Бернс испытывал чувство необъяснимой ревности. Давид с видом собственника положил Тинкину ладошку на свой локоть и повел ее к выходу из киностудии. Павлов смотрел им в след.
Бернс организовал сегодняшний ужин в ресторане со странным, для кавказской кухни, названием «Ярославна», но кормили там хорошо, дорого и публика была приличная.
Давид наблюдал за Тиной, не выкажет ли та своего нетерпения перед встречей с незнакомцем? Но Тина твердо знала, что ни в коем случае нельзя давать Бернсу шанс засомневаться в ее открытости. Она активно участвовала в разговоре, пила ледяное шампанское из больших хрустальных бокалов, чем заслужила напоминание Бернса о завтрашнем ее похмелье. Тина отмахнулась, и Давид с тревогой подумал, не наломала бы дров! Бедному Давиду предстояло сделать выбор – встать на сторону Тины или же доложить дяде о готовящихся проделках его любимой звезды. Тогда придется распрощаться с горячими объятьями Лады, Тина Андреевна не простит измены. А отказаться от нечаянной любви Давид не мог. В общем, Давид молчал, а Тина ничем не выдала своих планов на свидание после ужина.
Глава тринадцатая
Днем Амбросимов и Наумов отправились в модельное агентство «Роскошь» с целью расспросить о Ладе Кренниковой и ее связях с итальянцами. В агентстве сказали, что знать не знают, где эта безответственная личность находится. Пропала, даже никого не предупредила. Когда? В середине августа, ждали ее пятнадцатого на репетицию дефиле, да не дождались, взяли замену. Квартиру снимала, сама приезжая, из Ангельска, кажется. Итальянцы? У нас не были. Звонили ей постоянно какие-то личности, забирали после дефиле, а кто, бог их знает! Адрес? Спросите в отделе кадров, там должны знать. Там знали, и старательным почерком выведенные московский и ангельский адреса Лады теперь бережно хранились в портмоне Наумова.
– Ну что, друг Колян, как думаешь где сейчас эта дуреха? – спросил Наумов, усаживаясь за руль казенной девятки.
– Где, где в Ангельске, – уверенно сказал Амбросимов, – не зря же майор каждый день названивал оттуда своему шефу.
– Надо вызвонить майора, пусть приезжает, да и чокнутую эту прихватит, – предложил Наумов, выруливая от агентства на забитый транспортом проспект. – Как думаешь, успел он к ней яйца подкатить? Типа, я вас, девушка, не оставлю, да и вы меня не оставьте своим вниманием?
– Если мужик серьезный, то нет. А если такой, как ты, то стопудово, – усмехнулся Амбросимов.
– Да ладно, Колян, ведь трахалась она с итальянцем, с нее не убудет, – не отпуская руля, разведя плечи, потянулся Наумов и причмокнул, смакуя слова. – Пригрела, поди, майора.
– Не завидуй, – оборвал его Амбросимов. – Давай-ка, пробьем их московскую квартирку, у кого снимали, как оформляли, сколько платили. Меня интересует не только девица Кренникова, но и ее подружка.
– Вместе они, – сказал Наумов, притормозив и встав за новенькой «ауди». – В Ангельске. Не было б рыльце в пушку, не рванули бы в бега.
Движение на проспекте напоминало забег на короткие дистанции, только начинаешь разбег, и приходится останавливаться. Люди сидевшие за рулем автомобилей в жаркий августовский день потели, раздражались, и все свое недовольство выражали вдавливанием клаксона.
– Ну Кренникова, оно понятно, испугалась, что не сможет доказать свою невиновность. Ну а подружка-то, зачем с ней увязалась? Москву просто так не оставляют, – Амбросимов закурил сигарету, смял пустую пачку и сунул ее в карман.
– Стоит учесть и то, что любовничек ее, Камилиери, добрый знакомец и Ризио, и Браско.
– Одна шайка-лейка, – подвел итог Наумов, внимательно следя за расстоянием между своим бампером и задними габаритами «ауди». – И чем так наши бабы итальянцам нравятся?
Движение началось снова, и Наумов резко стартовал с места.
– Чем тебе нравятся, тем и итальянцам, – Амбросимов стряхнул пепел в открытое окно автомобиля.
– У них и свои ничего себе, – вспомнил Наумов, – Моника Белуччи, скажем.
– Уже старушка, а молодняка яркого нет, – выступил экспертом Амбросимов.
Наумов пристроился в правый ряд и затем повернул на боковую улицу.
– Брось, Колян, итальянки очень хороши, фигурки, глазки… – заявил он игриво.
– Они и цену себе знают, или женись или отвали, – Амбросимов затушил сигарету в переполненной пепельнице и брезгливо защелкнул ее. – А наши нет, простота, за ужин в ресторане… Как в фильме «мальчик хочешь прокатиться на шарабане и получить пакетик леденцов?».
– И чего я не богатый итальянец? – посетовал Наумов.
– Зато ты бедный русский офицер, а бабы добрые и жалостливые, так что шанс есть и у тебя, – поддержал его Амбросимов, хотя ему уже наскучили вечные жалобы Наумова на бедность.
– Да, шанс есть и у меня, смотря на что рассчитывать, – обрадовался Наумов, присвистнув. – Смогу разжалобить, дадут задаром.
– Любишь ты, Леха, халяву, – поразился Амбросимов смене настроения товарища.
– Люблю, – чистосердечно признался Леха.
Тина выпорхнула из подъезда своего дома в прохладную ночь, где ее терпеливо ждал Виктор. Проведя несколько часов в ожидании и раздумьях о своей зависимости от этой взбалмошной и непредсказуемой девицы, он убедился, что в чем бы он сейчас себе ни поклялся, чего бы сам себе ни обещал, все может измениться с приходом Тины. И вот момент настал. Она легко впорхнула на сиденье «Лэнд Ровера», окружив Виктора ароматом своих духов и веселым щебетаньем.
– Павлов, я за ужином столько шампанского выпила! Так, что если буду нести чушь, вы не обращайте внимания.
– Если хотите, то мы можем продолжить у меня в номере… – осторожно предложил Павлов.
Забросив руку на плечо Виктора, приблизив лицо к его лицу, и понизив голос до сексуальной хрипотцы, Тина сказала:
– Хотите напоить меня?
– Нет, просто предложил из вежливости, – буркнул Виктор, включая зажигание, и нахмурился, что она разгадала его намерения.
– Не сидите букой Павлов, из вежливости ваше предложение принимается. Надеюсь, вы не подумаете обо мне дурно, если около полуночи я приду в ваш холостяцкий номер, в не самой фешенебельной гостинице нашего города?
– То как вы это сейчас произнесли, мне показалось предосудительным, – подхватил Виктор шутливую беседу.
– Тогда непременно. Люблю все, что подвергается осуждению. Ну, показывайте, где живете.
Виктор промчался по проспекту Лучинского, с медленно двигающимися редкими ночными гуляками и подрулил к гостинице «Северное сияние». Гостиница находилась в центре города, но рядом был разбит парк, и окна выходили на протекающую недалеко Двину.
– Минуточку, – подняв указательный палец вверх, остановила Тина собравшегося покинуть автомобиль Виктора, – меня в этом городе каждая собака знает. Надо соблюсти меры предосторожности, – она открыла сумку и вытащила на свет божий свернутый в небольшой кулек парик цвета вороньего крыла и темные очки. – Не бог весть что, но помочь сможет.
Она встряхнула парик и, смотрясь в зеркало заднего вида, натянула его на голову.
Надела черные очки.
– Эффектно, – оценил Виктор – Вам очень идет.
– Тогда пошли.
Виктор застегнул пуговицу модного пиджака, выбранного специально для свидания с Тиной, в будни он предпочитал спортивный стиль, но всегда прислушивался к советам покойного ныне Браско: «Женщины скорее обратят внимание на мужчину в отлично скроенном костюме и стильном галстуке, чем в джинсах и кроссовках».
Взяв Тину под руку, Виктор провел ее мимо ночного портье, ничуть не удивленного поздним визитом дамы. Он будто нарочно стал перебирать письма оставленные на стойке и распределять их по ячейкам гостей.
– О, времена! О, нравы! Раньше бы на порог не пустили, до одиннадцати часов и будьте любезны! – тихонько воскликнула Тина, при этом весьма чувствительно ткнув Виктора в бок.
– Да, сейчас весьма демократично, – скривился от боли Павлов.
– А проститутки здесь водятся? – понизив голос до шепота, поинтересовалась Тина.
– Тина! – осадил ее Павлов, удерживая ее за локоток и направляясь к лифтам.
– Да, конечно глупый вопрос, где они не водятся? – согласилась Тина, но на этом не успокоилась – А вы Павлов, уже познакомились с этим видом гостиничного сервиса?
– Нет, я не любитель, – отрезал Виктор.
– Вам не нравится заниматься любовью? – глядя на него неправдоподобно зелеными глазами поверх темных стекол очков, спросила Тина.
«Линзы!» – промелькнуло у него в голове, но он серьезно ответил:
– Мне не нравится сам факт продажи любви.
– Но заниматься-то вам нравится? – продолжала домогаться до него Тина.
– Нравится, – наконец признался Виктор.
Двери лифта раскрылись, обнажая зеркально-металлические стены.
– Ну, слава богу, а то я уже черте что подумала, – рассмеялась она, входя в лифт.
Ее отражение безумно возбуждало его, она была и близкой и в тоже время совершенно незнакомой женщиной. Солнцезащитные очки добавляли ей загадочности и некого превосходства над незащищенным бронею и открытым для ее насмешек мужчины.
Юбка прозрачного платья облегала ее стан легкими складками, под коими угадывались загорелые бедра. Беда. Пропал Виктор Павлов. А ну как откажет она ему? Что делать тогда майору?
– Может, нажмем кнопку? – спросила Тина задумавшегося Виктора.
– Ах, да. Извините, – поспешно сказал он и нажал кнопку с номером пять.
Тина смотрела на него сквозь непрозрачно черные стекла очков.
– Интересный вы, Павлов. Обычно в моем присутствии мужчины не смеют задумываться.
Павлов очнулся и, улыбаясь краешком губ, сказал:
– Я думал о вас.
– И что вы думали обо мне? – рассматривая свое отражение в зеркальной стене лифта, спросила Тина.
– Что вы очень красивы, – буднично ответил он.
– При этом у вас был такой грустный вид! Вы обманываете меня, пытаясь польстить.
– Честно, – слегка устало продолжал словесную игру Виктор.
– Знаете, а я вам верю, – неожиданно повернулась к нему Тина. – И почему моя красота навела вас на такие грустные мысли?
– Потому, что я вам не пара.
Тина на мгновение опешила, но лифт остановился, и надо было выходить. Он снова взял ее под руку и повел по коридору к своему номеру. В его голове уже сложился план завоевания Тины.
«Сейчас мы будем говорить только о деле. Она любопытна и непременно захочет узнать, почему я считаю, что мы не пара, если я буду на этом настаивать, она будет доказывать обратное из принципа, лишь бы не соглашаться со мной».
Он открыл дверь и провел Тину в номер. Та огляделась, прошла к окну лоджии и, отодвинув занавеску, посмотрела сквозь стекло на парк, располагающийся за окнами гостиницы. Плотнее сдвинув портьеры, молча села в стоящее рядом кресло. Павлов набрал номер обслуживания номеров и заказал бутылку шампанского и клубнику.
– Она не вкусная, – нарушила молчание Тина, после того как Виктор опустил трубку.
– Хотел угодить, не получилось. Как в прочем и всегда.
– Кокетничаете, Павлов, – улыбнулась Тина, – лучше скажите почему…
– Тина, давайте сначала поговорим о важном деле, ради которого, мы собственно здесь и собрались, – остановил ее Павлов.
– Хорошо, – немного удивилась повороту событий Тина.
– Я сам виноват, надо было по-другому начать разговор с вашими подругами. Я думал, что они понимают выгоду от моего предложения, но, по всей видимости, они боятся обсуждать столь щекотливую тему с совершенно незнакомым человеком, – Виктор перевел дух, и обратился к Тине. – Я прошу вас принять участие и подготовить их. Я не враг и не шантажист.
Тина сидела с равнодушным видом и разглядывала мысы своих открытых туфель.
– Тина?
– Я вас слышала, Павлов. Мои подруги совершенно справедливо вам не доверяют. Они вас не знают. Не знают, тот ли вы человек, каким хотите казаться. Может, это игра? Я и сама-то вас не знаю, как я могу вас рекомендовать, поручиться за вас?
