Текст книги "Подожди до завтра"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Маша лежала на кровати и смотрела на стену. Даже не обратила внимания на вошедшего Андрея. Не хватало, чтоб еще и она в депрессию впала.

– Что случилось? – он сел рядом с кроватью, коснулся ее рук, что лежали на круглом животе.

– Андрей, а я не заметила, что ты пришел. Музыку слушала. – Маша улыбнулась. Вынула наушники из ушей. Она была очень красивой, когда вот так просто улыбалась, снимая свою маску холода. К этому он не мог еще привыкнуть. – Ты чего так смотришь?

– Трудно привыкнуть, что дома меня ждет не холодная леди, а Снегурочка из сказки про часики, которые оживили Снегурочку, вредного старика Старого года, что не хотел уходить. У Снегурочки такая же добрая улыбка была, как у тебя.

– Ты просил дать шанс. Я пытаюсь. Честно стараюсь привыкнуть и к тебе, и к твоей семье. А это значит, надо попытаться показать, какая я есть на самом деле. Тяжело играть роль все время. – Маша вздохнула. – Я могу со многим смириться. Понимаю, что я здесь чужая. Правила устанавливаю не я. Но мы с тобой договаривались, что стол общий. Мне же постоянно не хватает той пресловутой тарелки супа. Чтобы не было приготовлено в этом доме, то готовиться или на две порции или еще на тебя. Только чтоб съесть здесь и сейчас. Ладно, не хватило мне картошки, я себе яиц отварила. Творог съела. Но сегодня мне и продукты запретили из холодильника брать. Это как называется?

– Ревность и глупость, – протирая лицо руками, ответил Андрей.

– Честно, мне плевать. Если твоя мать выводит меня на эмоции, она их не получит. Но тебе я скажу, что терпеть все это не буду.

– Я понял. Хорошо, что ты мне это сказала, а не пошла ссориться. А я разберусь. Пойдем ужинать. Там оладушек напекли.

– Думаешь, стоит?

– Стоит, – он встал и подал ей руку.

– Я из-за беременности себя постоянно чувствую размазней. То плакать охота, то смеяться.

– Вот это точно должно скоро пройти. Немного потерпеть осталось, – ответил Андрей.

– Ты хотел переодеться, – сказала мама, столкнувшись с ними в коридоре.

– Забыл. Аня, ты ужинала? – заглянув в комнату к сестре, спросил Андрей.

– Да. Заглянешь ко мне перед сном? – попросила она.

– Обязательно, – он пошел на кухню. – Мам, ты ела?

– Да, мы уже все поужинали, – ответила мама.

– Маша?

– Я не ужинала.

– Значит, составишь мне компанию.

– С удовольствием. – Маша опять улыбнулась.

– Я только на тебя приготовила! – возмутилась мама.

– А я не жадный. Могу и поделиться, – спокойно ответил Андрей.

– Хочешь сказать, что жадная я? – мама возмутилась. – Ты...

Она ушла из кухни, демонстративно вытирая слезы передником.

– Не обращай внимания, – ставя чайник, сказал Андрей Маши. – Впереди выходные, а значит, все решим.

– Ты хотел со мной за вещами съездить для ребенка, – напомнила Маша.

– Съездим. У тебя с квартирой все решилось?

– На следующей недели можно будет въезжать.

– Как раз к началу сессии. – Андрей налил чай, достал сгущенку. – Надо будет время выбрать, чтоб вещи туда привезти.

– Почему ты не стал настаивать, чтоб мы покупали недвижимость после росписи? Это было бы логичнее всего. Квартира шла бы как совместно нажитое имущество.

– А разве я его вместе с тобой нажил? Вот как наживем, так и будем разговор вести. А пока у нас совместного ничего нет. Надо будет хоть купить чего-то. А то и делить нечего.

– А нам нужно что-то делить? – спросила Маша.

– Так, когда ссорятся, обычно имущество делят. А так даже ссориться неинтересно.

– Значит, пока ссориться не будем. А вкусные оладушки получились. – Маша почти всю тарелку съела одна. Андрей ей только подкладывать добавку успевал.

– Маша, не против, если Аню с собой завтра возьмем? – спросил Андрей. Она только поморщилась, как от зубной боли. – Понял. Тогда в другой раз. Сумки когда разберешь? А то, как на них посмотрю, так кажется, что ты от меня сбежать хочешь.

– Иногда такие мысли возникают, – она посмотрела на него, отпивая чай.

– Не надо. Это плохие мысли.

– Возможно. Спорить не буду. Не мне судить, совершаю ли я ошибки в этой жизни или все правильно делаю. Время рассудит. Пока мне кажется все это несерьезно, – ответила Маша.

– Похоже, только я свои поступки воспринимаю серьезно. – Андрей криво усмехнулся. – Чтобы я ни делал, какой шаг не совершил, только и слышу, что это несерьезно, что мне это скоро надоест. Откуда все эти умники знают, что для меня хорошо или плохо? Да, такие слова заставляют доказывать обратное, тянуться, не падать, но порой так хочется расслабиться. Никуда не бежать. Маша, я как во сне хожу с того момента, как ты ко мне переехала. До меня только сейчас начинает доходить, что скоро у нас будет малыш. Это же здорово. Я прихожу домой, а тут ты, о чем даже мечтать было страшно. Я сейчас один из самых счастливых людей, а ты говоришь, ошибка и сбежать хочешь.

– Все это сложно и тяжело.

– А одной жить легче? – в свою очередь, спросил Андрей.

– Везде есть свои плюсы и минусы.

– Согласен. Ты первая в душ? Или вначале я? – перевел тему Андрей.

– Давай я.

То, что было и нужно. Андрей уже знал, что Маша могла там пропасть от получаса до часа. Как раз хватит время со всеми переговорить. Пока Маша ушла мыться, он заглянул к Ане.

– Привет, мелкая. О чем хотела поговорить? – спросил он.

– Просто так. Я тебя почти не вижу, – забираясь с ногами на кровать, ответила она.

– Что поделать? Работы много. Зато тебе теперь не скучно.

– Да, мама проснулась из своего сна. Только с ней неинтересно стало. Она только и делает, что ворчит. Ничем довольна не бывает. Придирается. Может лучше, чтоб она опять уснула?

– Не думаю, – ответил Андрей. – Мама скоро прежней станет.

– Я на это надеюсь. – Аня перешла на шепот. – Сделай, чтоб Маша больше не следила, как я уроки делаю. А то в школе учусь, дома учусь. Я устала от этого.

– Так надо тогда самой уроки делать. И никто следить за тобой не будет.

– Мне не пять лет! Я уже умею пельмени варить. А за мной следят, как за маленькой.

– Как я тебя понимаю. За каждым моим шагом тоже следят. Видно судьба у нас такая, – сказал Андрей. – Давай мы договоримся, что в этом году ты притворяешься еще маленькой. Пусть для мамы и Маши будет сюрприз, что ты уже выросла. Как сентябрь наступит, так сразу начнешь делать уроки сама, без чьей-либо подсказки. Договорились?

– Хорошо. – Аня вздохнула. – Как же здорово, что каникулы скоро начнутся.

– Это точно. Ладно, ты долго не засиживайся, а мне еще к маме зайти нужно, – сказал Андрей.

Он заранее знал, что разговор будет неприятный, но откладывать его не было смысла. Мама сидела около окна. Дверь в комнату была открыта. Андрей все равно постучал, но она даже не посмотрела в его сторону. Он зашел в комнату. Прикрыл дверь.

– Мам, что у тебя случилось? – спросил он, подходя к ней.

– У меня все в порядке, – ответила она, вытирая слезы.

– Тогда чего плачешь?

– А ты не понимаешь? – она зло посмотрела на него.

– Нет, – пряча улыбку, ответил он.

– Ты... Ты такой чёрствый, как сухарь. Зачем ты ее привел сюда. Носишься с ней! Как будто это ей нужно.

– А ты права, мам, – согласился Андрей. Мама с удивлением посмотрела на него. – Маше все это не нужно. Ей не нужен я, ты, Аня. Не нужны наши проблемы. И я ее понимаю, почему она хочет отсюда сбежать. Не о том женщины мечтают. Им не нужен парень с таким багажом, как у меня. Тот, кто ничего не может дать. А у меня ведь сейчас ничего нет за душой. Ей все это не нужно. Только она мне нужна. Не другая, а именно она. Только ты этого понять не можешь. Мам, рано или поздно, но у меня должна была появиться семья. Я же не всю жизнь должен рядом с тобой провести.

– Почему нет? Чем плохо, что мы живем так, как сейчас?

– Ох, мам. А зачем ты за отца замуж вышла? Чего с матерью не осталась жить?

– Я его любила!

– А я Машу люблю. Почему я должен от нее отказываться?

– Это не одно и то же, – упрямо сказала она.

– Хорошо. Не хочешь так понимать, я обрисую тебе ситуацию. Ты сегодня пекла оладьи. Яйца и сгущенку купила Маша, потому что у меня на них денег нет. Так же как и покупать творог с молоком, печенье, с которым мы чай пили или яблоки, из которых ты пекла пирог. Маша может покупать продукты только на себя. Тогда в наш рацион вновь вернутся суп и макароны.

– Отец тебе дает достаточно денег...

– На Аню. И я отчитываюсь чуть ли не за каждую копейку. Тебе же он посоветовал на работу выйти.

– Ты меня обманываешь. Он не мог...

– Мама, у него другая жизнь. И нас в этой жизни нет. Так что прекращай задирать Машу. Или будешь без меня Аню на восемь тысяч растить и квартплату оплачивать. Пора просыпаться. Прежней жизни не будет.

– Ты предатель.

– Был бы я предателем, то давно съехал. Мне этот дурдом не нравится. Я хочу домой отдыхать приходить, а не разборки ваши решать, – ответил Андрей.

– Ты из меня монстра делаешь, а твою ненаглядную Машу воротит от нашей еды.

– Мам, она ребенка ждет. У нее токсикоз. Себя вспомни.

– У меня такого не было.

– Значит, ты счастливый человек. Постарайся быть терпимее.

– Или что? Бросишь меня, как отец? – бросила она.

– Если будешь вести себя в том же духе, то я начну рассматривать этот вариант, – ответил сухо Андрей. – Все, я спать.

– Опять смеяться будете.

– А ты хочешь, чтоб мы ругались или плакали? И нечего подслушивать. Займи себя, чтоб ерундой не страдать.

Андрей понимал, что вел себя жестоко и резко, но по-другому она отказывалась понимать. Это расстраивало.

После душа он вернулся к Маше. Она уже лежала в кровати поверх одеяла. Шёлковая сорочка почти ничего не скрывала.

– Ты меня соблазняешь?

– Нет. Жарко. Да и кого может соблазнять такой бегемот, как я? – она лениво потянулась.

– Меня, – он лег рядом, проводя ладонью по тонкому шелку. – А если мы осторожно?

– Никак нельзя. Потом проблемы будут, – покачала головой Маша. – Сама бы не против была развлечься. Но риск слишком большой.

– Тогда остаётся только считать недели, – вздохнул Андрей. – Зато потом оторвемся по полной.

Маша только рассмеялась его словам. Он хотел спросить, чего ее так рассмешило, но она уже спала, уткнувшись носом ему в плечо. Он накрыл ее запасным одеялом. Провел ладонью по влажным волосам. Ничего, главное она рядом.

Глава 14.

Кроватки, коляски, глупые ссоры на пустом месте, сессия, нехватка денег – все это навалилось на Андрея. Мать обрывала ему телефон, жалуясь на Машу. Стоило ему прийти домой, как Маша жаловалась ему на мать. Он оказался между двух огней. Они ничего не могли поделить. Спор возникал из-за каждой мелочи, начиная от того, что не туда была поставлена тарелка, заканчивая в каком порядке квартиру убирать. Где вначале надо мыть пол: на кухне и в коридоре или в комнатах? Прям такая глобальная проблема. Порой ему казалось, что эти две женщины впали в детство.

Когда привезли и собрали кроватку, то в комнате сразу стало меньше места. Возвращаясь домой, он не узнавал комнату. Каждый раз что-то менялось. Вначале появилось Машино постельное белье, потом на полках появились ее вещи. Все его были перебраны и переложены. Часть полок заняли детские вещи. На полке, где раньше у него стояли награды, теперь стояли бутылочки и погремушки. Все это было непривычно.

Маша вела себя, как сумасшедшая. Вместо того чтоб лежать, как ей прописал врач, она то лезла пыль со шкафа снимать, то окно помыть решила. Он помнил, как пришел домой, зашел в комнату, а там Маша на стул поставила табурет и окно моет. Вся эта конструкция шаталась. В этот момент он понял, как можно поседеть за минуту. Если бы у него от испуга не пропал дар речи, то он много чего сказал Маше. Он просто снял ее и сам закончил с окном. Он попытался что-то ей сказать, но она не поняла. Из-за беременности Маша словно поглупела.

При этом она считала, что ничего такого не происходит. В итоге Андрей решил подождать, когда она родит, надеясь, что разум к ней вернётся.

– Я предлагаю отменить роспись, – заявила она. Андрей пытался сосредоточиться перед экзаменом, но Маша то и дело мельтешила с тряпкой, убирая несуществующую пыль.

– Зачем? – спросил он.

– Мне кажется, это плохая идея. Все идет к тому, что это ошибка.

– Пока я не вижу проблем.

– Посмотри сам, – она остановилась рядом с ним. Пришлось закрыть тетрадки и посмотреть на нее. Маша была спокойна, но в глазах был страх и растерянность, которую она не могла скрыть. Руки нервно теребили тряпку. Андрей притянул ее к себе и посадил рядом на кровать. Отобрал дурацкую тряпку из рук.

– На что я должен посмотреть? – он ее обнял и начал водить пальцами по небольшим ладошками.

– У тебя на завтра экзамен перенесли.

– И что? Мы все равно успеем с тобой. Попрошу первым пойти отвечать. Так что успею, – спокойно сказал Андрей. Рядом с ней он себя великаном чувствовал.

– Потом мне сон плохой снился.

– Тебе часто кошмары снятся. Это не аргумент, – возразил он. А Маша нервничала. Он чувствовал, как она дрожала. Прям заяц. Нервничать ей было противопоказано.

– У нас ужиться не получается, – выдвинула главный аргумент Маша.

– По мне, так неплохо живем.

– Разве это жизнь? Ты вечно занят, а я тут с твоей мамой воюю.

– А что для тебя жизнь? – немного подумав, спросил Андрей. – Как, по-твоему, должно быть?

– Не знаю. Но не так.

– Чтоб я сидел все время с тобой? Так тогда я тебя начну раздражать. Мешаться. Маш, тебе сейчас скучно. Страшно. Чего ты так боишься штампа в паспорте? Это не приговор.

– Это обязательства. Все становится слишком серьезным, – ответила она.

– Мы давно уже не играем. Вот как я узнал, что скоро нас объединит что-то большее, чем постель, так игры и закончились. Началась жизнь. А в жизни нет гладкости. Всегда будут проблемы, страхи, неуверенность. Но мы с тобой вместе. Значит, бояться нам не надо.

– А я и не боюсь, – ответила Маша. – Просто не понимаю, зачем нам лишние хлопоты, если мы все равно разойдемся.

– Опять двадцать пять. С чего нам расходиться? – спросил он.

– Это рано или поздно произойдет. Давай не будем строить иллюзий.

– Маш, я тебе открою одну страшную вещь: мы все смертные и рано или поздно умираем. Как тебе мой секрет?

– Это ты сейчас к чему?

– К тому, что зная, что рано или поздно придет всему конец, мы разве перестаем жить? Перестаем вставать каждое утро, работать, любить, отдыхать, смеяться и плакать? Мы же не лежим на кровати, считая, что зачем шевелиться, если все равно дальше будет только тлен. Так и тут. Маш, мы можем расстаться, а можем прожить всю жизнь вместе. Каждый день рассветы встречать и закаты провожать. Согласна со мной?

– Это все сказки, – отмахнулась Маша, а сама к нему прижалась. Вроде успокаиваться начала.

– А мы можем эту сказку в жизнь превратить. Знаешь почему? Потому что мы человеки, которые могут почти все. Как волшебники.

– Человеки? – Маша развернулась и посмотрела на него. На губах играла улыбка.

– Так не звери же, – разглядывая ее лицо, ответил Андрей. Ему хотелось понять, о чем она думает. Что скрывают глубокие, колдовские глаза.

– Рано или поздно все пройдет, – сказала Маша.

– Вечного ничего не бывает. Но когда что-то заканчивается, начинается другое. Это нормально. Сегодня последний день твоей свободы. Понятно, что страшно. Наверное, тебе кажется, что после штампа что-то поменяется? Нет. Все останется как сейчас. Я не превращусь в чудище. Не стану запирать тебя дома или там руку поднимать. Чего еще придумать можно? – Андрей на минуту замолчал.

– Ну и зачем тебе все это?

– Это хоть мнимая гарантия для меня. Что ты не сбежишь молча. Знаешь, как придумывают обиду, а потом даже оправдаться не дают.

– Это кто так придумывает? Ты про женщин? – спросила она, готовая обидеться.

– Про человеков. Что-то придумать, не так понять может как мужчина, так и женщина, – примирительно сказал Андрей. – Еще не хочу, чтоб ты ребенка от меня прятала. Вместе хочу с тобой быть.

– Почему? – вновь спросила она. Просто, игра угадай правильный ответ.

– Может, потому что тебя люблю? – видно он угадал. Маша расслабилась. Довольно вздохнула. Обычная капризная девчонка. Сколько бы ей лет ни было, а все равно остается такой. Он же в последнее время начал забывать об этом. Слишком много всего навалилось. Она уже напридумывала себе чего-то.

Андрей закинул тетрадки на подоконник.

– Ты чего? – спросила его Маша.

– Перерыв. Иногда надо голове отдыхать давать, – ответил Андрей, заваливаясь на кровать. – Иди ко мне. Хочешь спросить зачем? Буду тебе в любви признаваться.

– Так вроде сказал, – откидывая волосы назад, ответила Маша. А на губах так и играла улыбка. В открытое окно подул летний ветерок, принося с улицы запах листвы и пыли. Он заиграл ее волосами, которые распушились тонкой паутиной.

– А у нас теперь есть лимит на слова? Не знал. Какая ты красивая! Даже не представляешь.

– А буду страшной, то бросишь? – собирая волосы резинкой, спросила Маша.

– Вот что ты за человек! Я тебе одно говорю, а ты сразу передергиваешь.

– Вот такая, какая есть, – она легла рядом. Андрей сразу обнял ее и поцеловал.

– Все равно нравишься.

– Это пока.

– Ты меня отговорить хочешь? – спросил он. Маша утвердительно кивнула. – Все равно я тебя не отпущу. Ни через месяц, ни через год, ни через десять лет.

– Андрей, ты очень упрямый.

– Очень, – не став спорить ответил он. – И как ты это еще не поняла?

– Я одного не могу понять, ты все назло делаешь? Споришь, доказываешь...

– Я делаю только то, что считаю нужным и правильным, – ответил он, то и дело прерываясь на поцелуи. – А еще я делаю то, что мне нравится. Например, тебя целовать.

– Мне очень страшно, – она положила голову ему на плечо. – Все время кажется, что будет беда. Осложнения.

– Женщины часто во время беременности мнительные становятся. Страх перед родами – это вполне естественно. Тем более ты раньше не рожала. Неизвестность всегда пугает. Тебя же напугать легко. Вот ты и переживаешь. Все у нас с тобой будет хорошо. Нельзя, чтоб было плохо.

– А если будет? Вот представь на минуту, что...

– Даже представлять не буду и тебе не советую. Зачем себя накручивать, волновать? Надо о хорошем думать. Хорошие мысли материализуются. С остальным мы справимся.

– Мне бы твоей уверенности, – вздохнула Маша.

– Будь ты такая вся уверенная, то я тебе бы не был нужен. Пока хоть в этом могу пригодиться, – ответил Андрей.

Маша вроде успокоилась. Даже задремала. Он же лежал и смотрел в потолок. Надо будет искать другую подработку. Димон решил прикрыть свой бизнес. Все получилось неожиданно. Его невесте предложили хорошую работу в Питере. Он решил сорваться вместе с ней. Андрею оставалось лишь пожелать ему удачи на новом месте. Маша о его проблемах не знала, как и мама. Пока никого Андрей не хотел посвящать в эти дела. Но что-то нужно было делать. К отцу идти он не хотел. Сам должен справиться. Это уже было принципиально.

Они расписались на следующий день. Андрей еле успел к назначенному времени. Лето радовало теплым днем, зачетка экзаменом. Маша в симпатичном платье шла рядом с ним и ела мороженое. Вот чего от жизни можно было желать? Его все устраивало. А осенью и подумать не мог, что в июне его кто-то окольцует. Тонкий ободок непривычно охватывал безымянный палец.

Маша сама предложила пройтись в парке. Андрей согласился. Аня с мамой остались дома, так как Аня заболела ангиной и теперь лежала с больным горлом дома.

Все произошло быстро. Он расслабился. Да и что могло произойти в парке? На дорожке среди зеленого газона? Ребята неслись на скорости, обгоняя людей. На роликах, в защите. Все как положено. Подростки лет по тринадцать, может чуть старше. Просто толкнули, а он не успел подхватить.

Дальше все происходило как в кошмарном сне. Маша на асфальте держится за живот. Кто-то звонит в скорую помощь. Все платье промокло. Отошли воды? И он ничего не может сделать. Во рту отвратительный привкус беспомощности. Нет, не сейчас. Потом. Сейчас он должен быть рядом с ней.

– Маша, все будет хорошо. Не бойся.

– Я говорила, что все пойдёт не так, – прошептала она, теряя сознание.

Скорая приехала быстро. Он хотел с ней поехать, но не разрешили. Ему там было не место. Он и сам это понимал. Хорошо у Маши документы были с собой. Ее увезли. Ему оставалось только ждать. Погуляли

Маша родила девочку. Маленькую принцессу, которая оказалась в реанимации. Маленькая, рожденная раньше срока, его малышка. Он проводил все время, которое разрешали находиться в реанимации. Немного. Но и это он уже считал чудом. Там он и увидел Машу. Бледная, с черными кругами под глазами и слезами.

– А это оставь. Нечего ребёнка пугать. Ей и без того досталось, – остановил ее Андрей.

– Столько трубок...

– Это всего лишь датчики, чтоб за сердечком наблюдать. А ты сразу пугаться. Ничего, скоро вы поправитесь, и я вас домой заберу.

– Андрей, это лишнее, – сказала Маша.

– Потом, – остановил ее Андрей. – Знаешь, что меня в первый раз поразило? У нее ладошки маленькие, с мой палец. Жуть. Не верится, что из такой малышки вырастит красавица. И в тебя ростом будет.

– Я не могу больше. А то расплачусь, – сказала Маша.

– Маш, я сейчас, я практику выхожу. Не буду к малышке успевать. Ты ведь ее будешь навещать? А то ей здесь одной страшно.

– Конечно, я так перед ней виновата, – уже у выхода из реанимации Маша расплакалась.

– Прекрати, никто не виноват. Так получилось. Ничего. Ты жива, малышка жива. Все нормально.

– Ненормально. – Маша отрицательно покачала головой.

– Давай для начала ты успокоишься и начнешь брать телефон. И мы с тобой начнем разговаривать. Я понимаю, что ты не хочешь меня видеть и слышать...

– Ты хороший, а я...

– А ты замечательная. У нас чудесная девочка. Заканчивай слезы лить. Выздоравливай и, пожалуйста, бери трубку телефона. Пока иди в палату. Еле на ногах стоишь, – он поцеловал ее в щеку. – Еще созвонимся, а мне пора на работу.

Глава 15.

Маша отказывалась с ним разговаривать. Это напрягало и раздражало. Он списывал все на шок. Старался об этом не думать. Да и времени думать было некогда. Учеба, работа, несколько часов на сон. С Машей он разговаривал только о ребенке. Она писала длинные смс-ки о малышке. Себя же обсуждать отказывалась.

Андрей сидел в парке и ждал, когда подойдет отец. Аня лазила по спортивной площадке, напоминая собой обезьянку. Отец обещал ее в зоопарк сводить, но так как опаздывал, Андрей решил ее вытащить в парк, чтоб мама могла немного передохнуть от Ани, которая в предвкушении от встречи с отцом не могла найти себе места.

– Что читаешь? – Андрей не заметил, как подошел отец. Он перевернул обложку. – Психология? Хочешь потом психологом стать?

– Пытаюсь понять, что в голове у Маши.

– Как она?

– Какие-то осложнения. Уже вторую неделю в роддоме лежит. Подробности мне неизвестны. Когда выпишут тоже. А малышку перевели в больницу. После практики успеваю до нее доехать на час повидать. И дышит сама. Осталось только поправиться. Массу набрать, и нас выпишут.

– Ничего не нужно?

– Нет. Пока справляюсь.

– Мать говорит, ты дома не появляешься ночевать. Дело не мое, так интересно.

– Пап! – ему на шею кинулась Аня.

– И я тебя рад видеть. Ань, давай осторожнее, а то меня задушишь, – выбираясь из ее объятий, сказал отец.

– Так идем?

– Побегай еще, а я пока с Андреем поговорю, – велел он. Аня сделала серьезное лицо и погрозила пальцем.

– Только недолго, а то у меня на тебя большие планы, – велела она и убежала на качели. Андрей с отцом переглянулись и рассмеялись.

– Вот как, на меня уже планы имеют, – заметил отец.

– А что будет потом, когда она подрастет...

– Боюсь представить, – ответил отец. – Так, где тебя носит. Вроде недавно женился.

– Работаю. В магазинах по ночам товар перебираю.

– Делать больше нечего?

– Другого ничего не нашел. Как Димон уехал, я остался без приработка.

– Так и займи место твоего Димона. У вас уже своя клиентура. Все схвачено.

– У него все было схвачено. Все это время требует, а у меня его нет. Как и желания.

– Дурак ты.

– Я не хочу всем этим заниматься. Мне не нравится договариваться, следить, как работают люди, все эти расчёты... Это не мое.

– Да, уколы делать это твое.

– Мне это нравится.

– Это ему нравится, то ему не нравится. Ломаешься, как девка на выданье. Чего ржешь?

– Тебе еще не надоело со мной ссориться?

– Все никак не могу понять, мне радоваться надо, что характер ослиный у тебя мой или жалеть, что не придушил тебя еще в колыбели?

– Были такие мысли?

– Когда орал много. Больно ты крикливый был. Для моей мигрени. Ладно, пойду обезьянку в зоопарк отведу, сородичей покажу. Звони, если что.

– Договорились.

Глаза закрывались. Хотелось спать. Вместо этого Андрей поехал к малышке. Маленькая, как кукла. Крепко завернутая в пеленки, с дурацким чепчиком на голове – она напоминала ему куклу Ани. Только кукла его палец не сжимала в маленькой ладошке. И не срыгивала, когда ее кормили из бутылочки.

– Как же ты будешь массу набирать, если все время срыгиваешь? – тихо спросил он. Малышка слабо что-то возразила. – Даже пищать толком не умеешь. Маленькая и слабенькая. Но хватка крепкая. Ничего, выкарабкаешься. И тогда мы поедем домой.

– Здравствуйте, у вас еще не выписали жену? – в палату вошла женщина, у которой сын лежал рядом с малышкой Андрея.

– Пока нет, – разговаривать на эту тему не хотелось. Ему ни с кем здесь не хотелось разговаривать. Это время он хотел с ребенком провести, а не обсуждать личное с чужими. Но приходилось терпеть расспросы и удивления, что он приходит сюда. В отделение он почти не встречал отцов. Они если и заглядывали, то, постояв пару минут, убегали. Может, он и сам бы так делал, но у других малышей рядом были мамы, а его малышка была одна, потому что ее мама болела. Оставлять малышку одну, когда она только появилась на свет, было как предательство.

А Маша опять будет настаивать, чтоб расстаться. Но он не может ее отпустить вместе с малышкой, которой пора придумать имя.

Андрей не думал, что Маша ответит. Он набрал ей по дороге на работу. Думал, что скинет. Нет, ответила.

– Ты позвонил, – сонно сказала она. Он мог поспорить, что она улыбнулась.

– А ты ответила, – заметил он.

– Наверное, машинально. Или хотела услышать твой голос.

– Машенька, ты меня пугаешь. Две недели от меня скрывалась, а сейчас вдруг такие откровения.

– Еще от наркоза не отошла. Как пьяная лежу, вот и несу, не пойми что. Как малышка?

– Замечательно. Еще бы плевалась поменьше... Как ее назовем?

– Я Олей хотела, а ты был не против?

– Не против. Хорошее имя. Маша, а почему тебе делали наркоз? – осторожно спросил Андрей.

– Проблемы были. Не отходило чего-то. Потом чистили, а потом закровило. И ничего не отходило. А в итоге удалили. Но потом еще какая-то гадость получилась. В итоге поудаляли почти все, что можно. А теперь я детей больше иметь не могу. И постарею быстро. А еще буду вредная, старая и никому не нужная, кроме Оли. Так и должно быть, – она говорила наигранно весело, но он услышал ее всхлипы.

– А кто такую дуру еще терпеть будет? Маш, я все это время думал, что ты меня видеть не хочешь, потому что виноватым считаешь...

– В чем? Ты точно не виноват, что у меня такой организм слабый.

– Так в парке не успел тебя подхватить...

– Прекрати, – в голосе проскользнули строгие нотки. – Не ты же меня толкнул. Твоей вины тут нет. Но зачем тебе...

– Нужна. Ты мне нужна, а я тебе. Это даже не обсуждается. Больше эту тему обсуждать я не буду. Никаких разводов и расхождений. Я хочу быть именно с тобой и малышкой. Так что выкинь все глупости из головы. И больше не пропадай. Я тебя очень люблю. Все Маш, целую. Отдыхай. Завтра созвонимся. Ты мне позвонишь?

– Давай ты, как освободишься.

– Договорились. Не переживай и поправляйся, – теперь можно было вздохнуть свободнее. Все должно было наладиться.

Оля опять была под аппаратом искусственного дыхания. Опять ее перевели в реанимацию. Зато Маша шла на поправку. Каждый день она звонила ему. Или он ей. Про состояние Оли Андрей врал. Не хотел еще больше беспокоить Машу. Она верила. Дни считала до выписки, но начались проблемы со швами, поэтому она в больнице задержалась.

Стабильно тяжелое состояние. А он ничего не мог сделать. Ничего. От этого бессилия хотелось крушить. Мать жужжала под ухом. Он ее уже не слушал. Устал объяснять и с ней спорить.

– Ты меня не слышишь? – она возмущенно повысила голос. – Я тебе говорю, что у тети Вали дочка замуж выходит. Мы должны там быть. И надо денег подарить.

– Какая свадьба? Какие деньги? Нет у меня ничего. – Андрей подловил себя на мысли, что вместо того, чтоб есть сидит и тупо смотрит в тарелку.

– Правильно, все как тетя Валя и предсказывала. Вот женишься и меня забудешь. Сразу на первом месте будет кукушка молодая с кукушонком, а я...

– Все сказала? – устало спросил он. – Денег не будет. На свадьбу не поеду. У меня ребенок при смерти лежит, а ты предлагаешь мне отплясывать и веселиться на свадьбе Люды, которая их устраивает раз в два года?

– Андрей! Как ты разговариваешь? – у нее на глазах выступили слезы.

– Нормально я с тобой разговариваю. В отличие от тебя, – он отодвинул тарелку. Взял ветровку, потому что похолодало.

– Ты куда?

– Пойду, пройдусь.

На улице холодный ветер сразу прошелся по щекам. Мимо прошли девушки в нарядных платьях. Выпускные ленточки. Сегодня одиннадцатиклассники школу заканчивали. И у него скоро день рождения. Завтра двадцать два года. Зазвенел телефон. Он думал, мама уже соскучиться успела. Нет. Маша. Они обсудили с ней Олю. Маша сказала, что сама без изменений.

– Ты сегодня занят?

– Нет. Что хочешь?

– Можешь меня окончательно посчитать съехавшей с катушек, но у меня просьба одна есть. Такой день...

– На кладбище съездить, твоего дядю Пашу проведать?

– Обычно я ездила, а сейчас не могу. А сын к нему не ездит. Понимаешь...

– Все я понимаю. Не волнуйся. Съезжу.

– Спасибо.

Хороший повод сбежать из квартиры. Не спорить с матерью. Пусть это и будет невеселое место. Хотя ему было не до веселья. Дорогу он помнил. Маша еще и смс-ку прислала с подробностями, как доехать. Бутылка пива, сигареты. Цветы в горшке. Здесь тихо. Почти никого. Несколько похоронных процессий. На одной могиле лежали детские игрушки. На памятнике фотография годовалой малышки. Ангелок, забранный на небо. Вот зачем забирают малышей, детей тех, кто еще пожить не успел? Ради каких испытаний для их родителей? Зачем это переживать еще раз Маше? У любого человека есть предел. Она сорвется. Да он и сам уже на грани срыва. А что потом? Как жить после этого? Как жить, если он их потеряет?

Жизнь легко меняется. Еще недавно все было так легко и сложно. Он все пытался доказать отцу самостоятельность. Пытался убедить его, что чего-то может в этой жизни. Тогда это казалось самым важным. А теперь было пустым. Таким пустым и неправильным. Малышка одна, вся в трубках. Его туда не пускают. А ей наверное страшно. Какое наверно? Ей страшно, как и Маше. Она боится темноты, поэтому не спит по ночам в больнице, а спит днем, урывками. Ей страшно доверять. Она как мышка, которая всего боится. Прижать бы их к себе и не опускать. Никому бы их не отдал.