Текст книги "Подожди до завтра"

Автор книги: Нина Баскакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Когда Андрей вернулся, в комнате все так же горел бра. Маша лежала в кровати. Коса покоилась на подушке. Глаза закрыты, но он мог поспорить на что угодно – она не спала.

– Ты боишься темноты, – он лег рядом. – Боишься доверять, резких движений, разговоров, боишься потерять контроль над ситуацией и оказаться в зависимом положении. Что еще?

– Тебе обязательно разговаривать в два часа ночи?

– Я выспался. У тебя бессонница. Так почему бы не поговорить?

– Не хочу.

– Это я уже понял. Но мне, правда, интересно знать, чего ты еще боишься, чтоб не наступить на больную мозоль. И в те разы ты про свет забывала.

– Я не боюсь темноты. Сама темнота порой притягивает и интригует. Но, когда просыпаюсь, а вокруг темно, то пугаюсь. Но в те два раза ты меня так вымотал, что я обо всем забыла, – ответила Маша, поворачиваясь набок. – А страхов у меня много. Больше, чем ты можешь себе представить.

– Ты боишься предательства.

– Боюсь, – согласилась она. – Это всегда очень сложно пережить. Тяжело, когда близкие ударяют ножом со спины.

– Ты очень не уверена в себе, поэтому скрываешь свою неуверенность за холодностью и правилами.

– Тебе надо в следователи идти работать. Или психологи. – Маша улыбнулась.

– Больше не злишься?

– Нет. Ты не стал требовать объяснить, что я нарисовала. Просто оценил картинку. Меня это устроило, – ответила она.

– Маш, у тебя есть какие-то планы на завтра? – осторожно спросил Андрей.

– Нет.

– Если завтра я у тебя останусь, ты против не будешь?

– Буду. Это лишнее.

– Чем лишнее? Я буду незаметно сидеть готовиться к учебе. Ты меня даже не заметишь. А в перерывах можно еще чем-то приятным заняться.

– Ты какой-то ненасытный, – хмыкнула она.

– Мы давно с тобой не виделись. А я не из тех людей, которым хватает раз в месяц, – ответил Андрей.

– Я подумаю над этим, – ответила Маша. Андрей подавил улыбку. Другого ответа он и не ожидал. Его пальцы прошлись по шелку ее сорочки, скользя до того момента, как под пальцами не стал ощущаться бархат кожи. – Что ты делаешь?

– Я же не знаю, сколько мне придется сидеть на голодном пайке, – ответил Андрей. – Надо пользоваться моментом.

Он прошелся губами по ее плечу, осторожно отодвигая бретельку сорочки. Маша замерла. Глаза закрыла. Только дыхание прерывистое. И трудно понять нравится ей все это или нет. Андрей же чувствовал, как он теряет контроль. Она его возбуждала слишком сильно. Ее мягкая кожа, ее шелк, волосы, от которых пахло весной. Ему нравилось ее ласкать, чувствовать холод кожи. Хотелось разжечь в этом холодном теле огонь. Передать то, что он чувствовал сам. Ему уже доводилось видеть, на что Маша была способна. Он видел ее, потерявшей контроль, когда она забывала обо всех рамках и правилах, которыми себя обложила. Но Маша упрямо изображала из себя ледышку.

– Тебе нравится, что я делаю или нет? – не выдержал он, отрываясь от ее груди. Маша лишь отрицательно покачала головой. – Значит, это игра в одни ворота. Ладно, а что нравится тебе?

Она посмотрела на него из полуопущенных ресниц. Задумчивый взгляд скользнул по его лицу. В тусклом свете бра было видна, как она облизнула пересохшие губы. Улыбнулась, вызывающе, дерзко. Андрей наблюдал за ее действиями. Ее пальцы прошлись по его груди. Нежные едва уловимые движения. Легкий толчок и он уже лежал на лопатках, а она нависала над ним, стоя рядом на коленях. И вновь вкус страсти и огня у нее на губах, когда она целовала его. С каждой секундой она возбуждалась сильнее. Стоило ему коснуться ее груди, как она сразу отстранилась. Нахмурилась.

– Я тоже хочу играть, а не быть бревном, на котором скачут. Вроде негимнастический снаряд, – хмыкнул Андрей.

– Зато снаряд симпатичный, – проводя рукой по его груди, животу и спускаясь ниже, сказала она. Андрей перехватил ее руку. Переплел со своими пальцами.

– Ты торопишься. Подожди, – он прошелся ладонью по ее телу, обходя грудь, спускаясь к плоскому животу, проходя по бедрам.

Она дернулась, пытаясь отстраниться, когда его пальцы скользнули между ее ног. Но он не дал, продолжая держать ее за руку. Она попала в ловушку, но не успела испугаться. Он знал, что делает, к тому же она была и так сильно возбуждена. Разрядка. Маша попыталась возразить, но он не слушал, продолжая играть, ласкать ее, доводить до того момента, когда хочется забыть обо всем, кроме того сладкого момента, мига, когда тело получает свою разрядку. Возбуждение, что доходит до болезненного пика, и страсть, что заставляет душу совершить полет и вернутся назад в уставшее тело. Когда он ее отпустил, Маша без сил упала на него.

– Придется немного потерпеть, – он навис над ней. Но видимо ей уже было все равно. Видимо, он перестарался.

Утро постучало осенним солнцем, затмевая своими естественными лучами тусклый свет бра. Андрей открыл глаза, щурясь от лучей. Маша лежала у него на груди, обнимая его во сне. Неожиданно, но приятно. Он не удержался и провел ладонью по ее обнаженной спине. Маша подняла голову и сонно посмотрела на него.

– Доброе утро, – он улыбнулся.

– Доброе. – Маша опять положила голову ему на грудь. – Мы вроде вчера ничего не пили.

– Кофе.

– Неправильный кофе. Тебе чай надо пить. Больно ты активный, – пробормотала она.

– М... Возможно. Ты мне нравишься. И ты не Снегурочка. Искорка, – чертя круги по ее спине, ответил он.

– Отстань. Это все глупости.

– Что именно? Мне нравится с тобой «пар выпускать», а ты говоришь глупости.

– Твои слова – это все глупо, – ответила она.

– А что неглупо? – спросил Андрей, ничуть не обидевшись от ее слов.

– Несколько встреч ради того, чтоб заняться любовью, это минута времени в нашей жизни. Не больше. А что значит минута времени? Один миг. Даже все то, что мы с тобой испытываем – это суета. Все проходит. Со временем уйдет новизна, ночи станут не такими жаркими, а ощущения острыми. Потом уйдет желание. Поэтому не надо на это равняться и кичиться. Лед или огонь? Какая, по сути, разница, если все это временно.

– Хм, сильно ты загнула утром в воскресенье. Хорошо. Допустим, это все мнимое и все пройдет. А что тогда для тебя важно? Ты так и не ответила на вопрос.

– Отношения и воспоминания. Поступки. Тебе не понять.

– Почему? Считаешь меня таким ограниченным?

– Да. Ты молодой и глупый. Тебе хочется видеть того, что на самом деле нет.

– Ага, значит, я придумал, что тебе сегодня ночью было хорошо.

– Это лишь потребности тела. Но не того, что делает нас человеком, – она положила руку ему на грудь в районе сердца. – Душа осталась незатронутой. Так что хвастаться здесь не стоит. Ты хороший любовник. Я не спорю. Ты знаешь, как сделать приятное. Очень чуткий и внимательный. И пылкий. По мне, даже слишком. Но это не дает тебе право давать мне какие-либо прозвища. Мы с тобой даже не любовники, мы просто женщина и мужчина, которые спят вместе. Любовники не только спят, но и любят друг друга.

– Даже тут ты себя поставила на первое место, – усмехнулся Андрей. Она села и нашла халат.

– Так и должно быть. Мы с тобой разного уровня. Я старше, умнее, уже знаю, чего хочу от жизни. А ты еще мальчишка. Птенец, что недавно вылетел из гнезда. Сделал пару кругов над ним и кичится, что он опытный ас.

– Что еще скажешь противного и обидного? – спросил Андрей, закидывая руку за голову и наблюдая за ней. Маша подошла к столу. Достала расческу.

– Не вижу, чтоб ты обиделся, – расплетая косу, ответила она.

– Ты добиваешься, чтоб я на тебя обиделся и ушел? – уточнил он. – Я не обижаюсь на глупости, которые говорят большие девочки в плохом настроении. Вот смотрю я на тебя и не вижу разницы между девчонкой с первого курса или такой опытной птицей, как ты. Все вы ведете себя одинаково. Только ты еще меньше капризничаешь.

– Меня еще никто и никогда не называл капризной, – он увидел, как сверкнули ее глаза.

– Значит, я буду первый.

– Ты...

– Хочешь меня выгнать? Мне нравится твой способ приводить доводы. Указательный жест в сторону двери. Тут нечем крыть. Только гордо удалиться, держа спину прямо, – ответил Андрей, все больше веселясь.

– Что ты смеешься?

– Настроение хорошее. Чудесный солнечный день. Может, последний солнечный день этой осенью. Я живой, здоровый. Рядом красивая женщина. Чего еще надо для счастья? М? А то, что ты ворчишь и пытаешься меня уколоть – меня не задевает. Я знаю, что это защитная реакция. Ты саму себя боишься. Боишься, что слишком близко подпустила к себе. Боишься привязаться и разочароваться. А еще и влюбиться. Только тебе это не надо. Вот и пытаешься вернуть вчерашние позиции ко мне на прежний уровень.

– Какой ты умный! – насмешливо сказала Маша.

– Сам поражаюсь. Так я сегодня у тебя остаюсь? Или выгонишь с вещами за дверь?

– Выгоню, – спокойно сказала Маша.

– Тогда придется приставать к тебе начать прямо сейчас.

– Нет! – она вздрогнула.

– Что поделать? Договор дороже денег. Или подождем вечера? Я ведь не против.

– Ты знаешь, как это называется? – сверкнув глазами, спросила Маша.

– Шантаж, – ответил Андрей.

– Точно. Это шантаж. Ты поступаешь некрасиво.

– Так же как и ты. Я тебе не мальчик по вызову. Взяла, использовала и выгнала за дверь.

– А кто ты? – она сверкнула глазами.

– Сама же сказала, что мужчина, который с тобой спит, – ответил он. Они встретились взглядами.

– И какая, по-твоему, разница?

– Я все это делаю лишь из-за твоего страстного красивого тела, а не за деньги. Маш, а у тебя случайно нет такого опыта, который ты мне риписываешь?

– Ты меня сейчас проституткой назвал? – спокойно спросила она. Для нее это было таким диким предположением, что она даже не смогла удивиться или рассердиться.

– Необязательно. Может, какой-то мужик так с тобой вел себя. Теперь ты хочешь на мне отыграться.

– Ты не угадал ни по одному пункту, – ответила она.

– На голодный желудок плохо соображаю. Пойдем завтракать, – решил он.

Маша спорить с ним не стала. Пока он умывался, она уже сварила кашу. Только хотела оставить его завтракать в одиночестве. Взяла кружку с кофе и хотела уйти в комнату, но он остановил ее.

– Или завтракаем вместе, или я возьму с собой тарелку и буду искать тебя по все квартире. Если пролью мимо, то уж не ругайся.

– Я не завтракаю.

– Завтракать полезно для желудка. Да и для организма в целом. Чего ты смеешься?

– Хочешь прочитать мне лекцию? – спросила она.

– Если понадобится, то прочитаю. – Андрей достал тарелку и, не слушая, ее возражений, налил ей каши. – Ешь давай. Мне ты нравишься, но на тебя посмотришь, так удивляться начнешь, в чем душа держится.

– Без твоей заботы столько лет жила...

– Знаю. Но тебе ведь нравятся, когда о тебе заботятся. Так что ешь, – остановил ее Андрей. Они встретились взглядом. Ее упрямый, а его спокойный, такой взгляд может быть лишь у человека, что уверен в своей правоте. В итоге Маша сдалась.

– Андрей, чего ты добиваешься? – спросила она, пряча улыбку.

– А я не люблю чего-то добиваться. Как с отцом поругался и добился уважения к своему выбору профессии, то больше ничего не добиваюсь. Плыву по течению. Тихо и спокойно. Меня устраивает такая жизнь, без взятия высот, – ответил он. – Сейчас окончу училище, пойду работать.

– А на кого ты учишься в своем училище?

– На фельдшера. В институт не пошел. Не захотел. И к отцу не пошел работать. Я как тот колобок, ото всех бегаю, бегаю. Пока до лисы не дошел. Вот теперь смотрю на тебя и думаю, а не пришел ли мне конец, лисичка?

– Что за дурацкая манера ко всяким обзывашкам?

– А мне нравится. Я понимаю, что тебе по душе «просто Мария», но по мне, тебе не подходит.

– Это почему?

– Куда уж больше официальности? Ты и так смотришь на меня порой как учитель на нашкодившего ученика.

– Может потому, что не отношусь к тебе серьезно?

– Так это тебе спросить надо, – ответил Андрей.

– Я думала, ты на менеджера учишься или программиста, – перевела тему Маша.

– Мне не нравится торговать. Компьютерами я еще в школе увлекаться начал, но так и решил, что это скорее увлечение, чем профессия. Но не спорю, увлечение, которое мне позволило быть независимым от отца.

– По тебе не скажешь. На вид размазня – размазней. Такой мальчишка, который, кроме прически, ни о чем не думает.

– У тебя какая-то ненормальная страсть к моим волосам. Это что же, мне теперь нельзя по-другому стричься, а то сразу тебе нравиться перестану?

– Возможно. – Маша опять попыталась сдержать улыбку, но она предательски появилась у нее на губах. – Все равно, трудно сказать, что у тебя внутри сталь. Я ошиблась в тебе.

– Жаль тебя разочаровывать, но внешность порой бывает обманчива, – он сполоснул за собой и Машей тарелки. – Так чем ты занимаешься по воскресеньям?

– Убираюсь. Готовлю. Читаю книгу, – ответила Маша.

– Я тебе мешать не буду. Сяду где-нибудь в уголке и буду пыль собирать. Меня и незаметно будет.

– Такого длинного вряд ли я не замечу.

– Я не такой и высокий. Метр семьдесят семь. Это ты маленькая.

Она не стала с ним спорить. Андрей взял сумку с ноутбуком и несколькими книжками. Устроился в углу дивана в гостиной. Потом сходил за телефоном. Маша уже проходилась тряпкой по подоконнику, который и так сверкал чистотой.

– Хочешь, фокус покажу? – спросил он ее. Включил телефон. – Раз, два, три.

Телефон зазвенел у него в руках. Он весело посмотрел на Машу.

– Порой я думаю, что она телепат. Да, мам.

– Ты когда придешь? Уже давно пора завтракать.

– Я поел. Кашу манную.

– Ты ее варить не умеешь. Она у тебя все время подгорает.

– А в этот раз не подгорела, – открывая ноутбук, ответил Андрей.

– Значит, варил не ты.

– Варил не я.

– Хватит дурить. Когда домой придешь?

– Завтра вечером.

– И где ты все это время будешь?

– У подруги. Будем здесь пить, курить и придаваться всяким непотребностям.

– Прекрати шутить. Тебе надо учиться, – начала мама.

– Уроки делаю. Прямо вот сейчас. Ты бы лучше у Ани их проверила, чем за мной следить. Вон она, забыла в четверг стих выучить, так лебедя схлопотала.

– А почему я не знаю? – растерялась мама.

– Вот ты меня удивила. Почему я знаю об оценках сестры, а ты о двойках, что твоя дочка получает, не знаешь? – весело ответил Андрей.

– Я потом позвоню.

– Хорошо мам. Буду ждать твоего звонка, – он выключил трубку.

– Ты не устал от такой опеки? – спросила Маша.

– Нет. У каждого свои тараканы. Я к чужим стараюсь относиться с пониманием. Например, к твоим. Чтоб чувствовать уверенность, тебе нужен идеальный порядок и чтоб все лежало на своих местах. Порой это доходит до абсурда. Ты сейчас протираешь совершенно чистые полки в строго определенном порядке, как это делаешь каждый день.

– Через день, – поправила его Маша. – Долго еще будешь делиться своими наблюдениями?

– Хоть целый день.

– А говорил, что будешь сидеть незаметно.

– Так я и незаметный. Только звук включен, – ответил Андрей.

– Выключи, а то раздражаешь.

– Уже отключаюсь, – ответил он, погружаясь в учебу.

Маша чувствовала себя неуютно. Она уже раз двадцать пожалела, что не выгнала его. Пыталась объяснить себе, почему она ему разрешила остаться и не могла. Теперь этот парень сидел у нее в гостиной и печатал на ноутбуке. Было непривычно ощущать присутствие постороннего человека в своей квартире. В последний раз у нее так оставался Кирилл. Сколько уже прошло с того дня времени? Больше года, а она помнила тот день как вчера.

Он пришел к ней совсем плохой. С темными кругами под глазами, на висках капли пота. Но он держался. Кофе пил. Пытался разговор поддержать. Она лишь спросила, почему он не позвонил, что придет. Кирилл схватил ее за руку так сильно, что тут же появились синяки. Начал кричать, что она не смела его учить жизни, а потом оттолкнул от себя. Маша тогда отлетела к батарее и разбила губу. Она сильно испугалась его вспышки. Кирилл смотрел на нее испуганно и шокировано. Схватился за голову. Она попыталась его остановить, но он не стал ее слушать. Ушел, ничего не сказав. На следующий день она узнала, что он спрыгнул с крыши. Наркоман, который не выдержал ломки. Но он пытался взять себя в руки. Пытался несколько раз вернуться к нормальной жизни. Кирилл был хорошим парнем, добрым. Только эта пагубная привычка поставила крест на его жизни. Но Маша знала, что он спрыгнул не из-за ломки, а из-за нее. Не смог простить себе, что ударил ее.

Маша перестелила кровать. Закинула вещи в стирку. А мысли опять возвращались в прошлое. Ведь все могло быть по-другому. Могло, но не случилось. Может, если тогда, она согласилась на его дикое предложение родить ребенка, то он до сих пор был бы жив? Но она заупрямилась. Последний год в институте. Диплом, экзамены. Потом надо было на работу устроиться. А Кирилл был только после очередного лечения. Она не могла на него надеяться. Побоялась. Кирилл же очень хотел малыша. Обещал, что будет их на руках носить. Маша поставила ему условие, что если он продержится полгода, то они поженятся. Тогда будет и малыш. Кирилл старался, но сорвался. Может, у него не было стимула? Хотя, Маша понимала, что она обманывала себя. Стимул был. Это Кирилл оказался таким слабым человеком.

Теперь у нее в гостях сидел другой парень. Этого слабаком назвать было сложно. Она его побаивалась. Но в то же время с ним было приятно проводить время. Доверяла ли она ему? Нет. Все равно опасалась, как опасалась бы любого хищника, что решил оккупировать ее диван. Жизнь научила ее не доверять людям. Но сейчас Андрей ей был нужен, поэтому терпеть его присутствие пока приходилось. Хотя, она предпочитала кого-нибудь попроще. Такого, кто напоминал ей Кирилла. Он был светлым пареньком, с мягкой улыбкой и восторженными глазами. Одного только не хватало: силы воли. У Андрея этой воли было с избытком. Что-то ее из крайности в крайность клонит постоянно. Почему нельзя найти золотую середину? Тогда бы в жизни стало намного проще.

Она подошла к мольберту, где стояла незаконченная картина. Сделала пару мазков. Давно она не рисовала. Вчера прямо вдохновение нашло. Да еще такое сильное, что удержаться было невозможно. Все повторилось и сегодня. Она не могла остановиться. Мазок за мазком ложился на холст, рождая красивую картину. Уголок спокойствия, о котором она так долго мечтала все это время. Почему-то казалось, что спокойствие придет туда, где будет течь ручей.

Глава 5.

Вдохновение пропало так же внезапно, как и пришло. Маша посмотрела на картину и раздраженно положила кисточку. Отвратительно. Плохо и непрофессионально. У нее никогда не получится оживить картину. Сделать так, чтоб ручей казался живым, а деревья в любой момент могли зашелестеть под порывом ветра. Она очень хотела вдохнуть в пустую картинку душу, но разве может творить волшебство жизни та, у которой этой души нет?

Маша ушла на кухню. Подошла к окну. Обняла себя за плечи. Стало холодно и противно от самой себя. Надо выкинуть холст. Сколько она потратила времени на попытки? Каждый раз казалось, что вот-вот, она поймет, в чем ошибается. Поймет, что нужно сделать, чтоб задумка удалась. Но все впустую.

– Ты чего грустишь? – Маша не заметила, как к ней подошел Андрей. Его ладони прошлись по ее плечам, заставив резко обернуться. Она не любила, когда к ней подходили со спины.

– Не надо так делать, – попросила она.

– Как? Спрашивать, подходить или дотрагиваться до тебя? – спросил он. В глазах было спокойствие, а по губам скользнула улыбка. Почему-то рядом с ним она чувствовала себя девочкой. Какой-то глупой и несерьезной. Он и вел себя покровительственно по отношению к ней. Это не нравилось. Но приходилось терпеть.

– Не подходи ко мне со спины.

– Опять боишься?

– Ты хочешь меня вывести? – Маша с вызовом посмотрела на него. Губы изогнулись в усмешки.

– Возможно. – Андрей отошел и налил себе воды. Он пил и смотрел на нее, не отрываясь. Тоже вызов? Она так и не смогла понять. – Мне нужно отъехать на пару часов. Но я вернусь.

– Как хочешь, – она пожала плечами.

– Я хочу вернуться, поэтому и спрашиваю. Ты куда-то собираешься сегодня?

– Нет, я буду дома. – Маша сама удивилась, почему так ответила. Ведь достаточно было сказать, что она уйдет. Тогда бы Андрей не вернулся. Он не стал бы спорить. Но она дала ему это разрешение.

Они прошли в коридор. Маша наблюдала, как он надевает ботинки, куртку. Когда он подошел к ней, она думала, что он хочет что-то сказать. Так нет же. Поднял ее, чтоб посадить на тумбочку. Маша не ожидала, что он начнет ее целовать. Сладкий возбуждающий поцелуй. Он заставлял хотеть большего. Заставлял учащенно биться сердце, а кровь быстрее бежать по венам. Ее руки заскользили по его щекам. Пальцы зарылись в густые волосы. Кровь стучала в ушах. Дыхания не хватало, но телу было все равно. Оно подчинялось его рукам, его прикосновениям, что смелыми мазками ложились на ее спину, грудь, вызывая трепет и желание.

– Не скучай, скоро вернусь, – он в последний раз ее поцеловал и ушел.

Растерянность. Почему с ним она теряла себя и так легко заводилась? Почему-то только от его прикосновений она сходила с ума. Маша уже задавалась себе этим вопросом и не могла найти на него ответа. Она соскочила с тумбочки. Умылась, пытаясь охладить жар щек. Ведет себя как школьница, у которой гормоны играют. Это не солидно. Не в ее возрасте. Хотя, что такое этот возраст? Так, цифры в паспорте.

Она вздохнула и пошла в комнату. Взяла электронную книгу. Самое время, чтоб почитать. Очередная книга про любовь. Пусть она никогда не верила в эти сказки, но читать их было легко. Не надо было думать над сложным сюжетом. Плавный текст, простая история и обязательно счастливый финал. Такие истории должны были наполнять жизнь красками, давать надежду на лучшее. Маша же не верила. По логике в этих книгах прослеживалась одни и та же мысль, что у любой женщины будет свой кусочек счастья. Может она свой лимит на это самое счастье давно исчерпала? Возможно.

Она легла на бок, поджав ноги. Закрыла глаза. Так легко перенестись в прошлое. Все милые сердцу воспоминания разложены чуть не по датам. Она старалась запомнить каждый день, потому что уже тогда понимала, что вряд ли когда-то сможет испытать что-то подобное. ...Тепло и уют дома. Пахло пирогом, который она сама же испекла. А еще сосновыми шишками. Странный одеколон был у дяди Паши. Рядом с ним всегда казалось, что она находится в сосновом бору. Тогда она сидела в кресле и читала Достоевского. Дядя Паша сидел рядом с томиком Тургенева. На улице бушевала метель. Завтра надо будет выйти во двор и очистить тропинку от снега. А пока можно вот так сидеть и чувствовать себя счастливой. С дядей Пашей не было страшно и было спокойно. Не надо было переживать и бояться. И...

Звонок в дверь. Маша поняла, что задремала. Поспешила открыть. Вернулся Андрей. Еще и продукты принес. Колбасу с хлебом и сыром. Маша поморщилась, но ничего не сказала. Пока он раздевался и одновременно разговаривал по телефону с мамой, она отнесла пакет на кухню. Вернулась в комнату к книге, только читать больше не хотелось. Строчки мелькали перед глазами, но отказывались передавать смысл.

– Опять грустишь. – Андрей сел рядом.

– Нет, просто думаю.

– О чем?

– Есть ли лимит на счастье?

– Интересный вопрос. – Андрей развалился на диване, вытянув ноги. – Есть лимит на удачу. Рано или поздно везение заканчивается и начинается черная полоса. Да еще в тот момент, когда меньше всего ждешь. Так же как и лимит на неудачи. Рано или поздно, но они заканчиваются. Исходя из этой логики, думаю, что наша жизнь делится на циклы. Длинные и короткие, в которых счастье и проблемы перемешаны. Есть люди, кто любит всем говорить, что они несчастные и им не везет по жизни, но это просто любители, чтоб их пожалели. Так жизнь чередует полоски, только не всегда это заметно.

– Может так и есть. Если судить, по твоим словам, то у меня сейчас должен начаться период светлой полосы. – Маша вздохнула.

– Обязательно так и будет, – ответил Андрей. Он оглядел комнату. – Ты всегда так выходные проводишь?

– Почти всегда. Я на работе так устаю от шума, что мне приятно побыть дома в тишине. Друзей у меня нет. Мне не нравится ходить по гостям, а приглашать к себе кого-то не хочу. Человек быстро надоедает, его надо развлекать. Мне же лень это делать. А выгонять вроде неудобно.

– Меня ты постоянно грозишься выгнать, – заметил Андрей.

– Я за тебя не держусь. – Маша закрыла книгу и положила ее на спинку дивана. – Мне все равно обидишься ты или нет. Захочешь вернуться или не захочешь.

– Ты всегда такая прямолинейная?

– Нет. С тобой – да.

– Я понял, что ты считаешь меня кем-то вроде мавра.

– Андрей, а какого ты хочешь к себе отношения? – мягко спросила она с улыбкой. – Хочешь, чтоб я за тобой бегала? В любви признавалась и на шею вешалась? Или заводила разговоры о свадьбе, с придумыванием имен детей?

– Девочку назовем Анфиса. А мальчика Максимом, – ответил Андрей, наблюдая, как вытягивается ее лицо. Сам же едва смех сдержал.

– Ладно, против Максима ничего не имею против. Но Анфиса? Ты откуда такое имя выкопал? – фыркнула она.

– Так мою бабушку звали. Сейчас мода на необычные и старинные имена. Так что самое то.

– И как ты сокращенно ее звать будешь? Фиса? Дурацкое какое-то имя. Ничего не имею против твоей бабушки, но так мою дочку точно звать не будут.

– А как будут?

– Тоня или Оля. Мне больше Оля нравится, – ответила Маша.

– Хорошее имя Олюшка. Хорошо, уговорила, – посмеиваясь, ответил Андрей. – Только давай пока с детьми повременим. Мне надо учебу закончить. А там тогда и о детях задумаемся.

– Это через сколько лет?

– Мне еще два года учиться.

– К тому времени мне будет тридцать четыре, а первого ребенка в тридцать пять рожать поздно.

– Ты говорила тебе меньше.

– Обманула, – пожав плечами, спокойно сказала Маша, как будто не видела ничего в этом плохого. – Выгляжу моложе. Могу и скостить себе два года.

– А в чем еще меня обманула? Надеюсь, ты предохраняешься? Мне пока дети не нужны.

– Я от тебя рожать не буду. Ты всего лишь развлечение до декабря. Там должен вернуться жених из командировки. Тогда мы с тобой расстанемся, – ответила она. – Я выйду замуж и буду с ним детей рожать, жить и поживать.

– Ты его не любишь.

– Какая разница? Люблю ли я его или нет? Андрей, мне тридцать два года. Если я буду привередничать, то останусь одна. Так у меня будет шанс создать семью.

– Ты себя не ценишь. Маша, тебе достаточно пальцем щелкнуть, как появятся желающие позвать тебя замуж, – возразил Андрей.

– Так кажется. Со мной сложно ужиться. Сам видишь, что у меня много тараканов. – Маша улыбнулась своим мыслям. От нее так и веяло спокойствием.

– Когда человек «твой», то на тараканы не обращаешь внимания.

– Ты романтичный и глупый. Со временем поймешь, что в быту тараканы мешают и сильно. Но замечать это начинаешь, когда любовь проходит. А любовь рано или поздно пройдет и «твой» человек превратится в чужого. – Маша встала. – Ты на ужин предлагаешь есть колбасу с сыром?

– Тебе что-то не нравится?

– Не люблю сухомятку. Давай курицу запеку. Сегодня все равно хотела попробовать новый рецепт.

– И ты поделишься или придется оплачивать еду как в ресторане? – спросил Андрей, любуясь ее фигурой.

– Я заберу твой сыр с колбасой, – ответила Маша. И опять легкая улыбка.

– Договорились. Я пока еще поучу материал, – согласился он. Маша только кивнула и ушла на кухню. Он слышал, как она что-то напевала себе под нос, пока готовила. Это ему понравилось.

Маша ему нравилась все больше. Несмотря на ее раздражающую прямоту, к которой он довольно быстро привык, несмотря на мнимую холодность – она не отталкивала, а притягивала его. Про возраст он и вовсе не задумывался. Пусть эти отношения будут приключением. Но приятным и запоминающимся на всю жизнь. Он был уверен, что Машу еще долго не сможет забыть.

Она вкусно готовила. Андрей думал, что это такое же хобби, как и рисование. Спокойная, задумчивая, красивая, и сосредоточенная. Она напоминала собой ожившую статую. Прекрасную и загадочную. С каждым часом, что они проводили вместе, Андрей понимал, что она становится больше чем подруга, с которой можно приятно провести ночь. И это не пугало. Только подогревало азарт разгадать ее. Понять, о чем она думает, о чем печалится, что вызывает ее улыбку. Это была нелюбовь, а скорее легкая влюбленность, которая ворвалась запахом весны в суровую осень.

Спокойный ужин и молчание, которое не хочется нарушать. Он еще не встречал ни одной девушки, которая могла бы так долго молчать. Все женщины в его окружении всегда были болтливы и навязчивы. Он относился к этому как к данности, к которой нужно было просто привыкнуть и не обращать внимания. Маша в этом плане сильно отличалась. Она была необычная и этим интересная.

После ужина она осталась на кухне вымыть посуду. От помощи отказалась, поэтому Андрей со спокойной душой пошел в комнату дальше заниматься.

Маша заглянула в комнату. Свет только от бра. Она никогда не любила свет люстры. Бра создавали уют и разгоняли темноту. Андрей не стал включать верхний свет. Он лежал на диване. Ноутбук был на весу, почти падал, но Андрею было все равно, потому что он спал. Маша отложила ноутбук в сторону. Сходила за тонким одеялом и подушкой. Накрыла его одеялом. Положила ему под голову подушку. Он на миг проснулся. Поймал ее руку. Поцеловал и, натянув одеяло под самый нос, засопел дальше. Она удивилась. Порой такие моменты говорят о человеке больше, чем все слова. Хороший мальчишка, не испорченный жизнью. Жаль, что рано или поздно и его потреплет судьба. Тогда пропадет и галантность, и неиспорченность. На ее место придет цинизм и злость на бессилие обстоятельств. Или он сломается. Таких людей жизнь часто ломает. Они не приспособлены выдерживать удары судьбы, но общаться с такими людьми приятно. Всегда остается ощущение, что в этом мире не все потеряно.

Картина опять манила к себе. Маша смотрела на нее и не могла понять, что сделать, чтоб ее оживить. Каких не хватало мазков, чтоб захотелось сорвать те цветы, что росли рядом с ручьем? Почему птица, которая сидела на ветке дерева, выглядела мертвой? А ведь она по задумке должна была в любой момент взлететь ввысь. Картина должна жить, а не выглядеть тусклой копией. Но ведь ей получалось уже один раз оживить картину. Правда, тогда она рисовала не на холсте, а на бумаге.

Папка с большими листами лежала за столом. Маша достала ее и вытащила рисунки. Наброски неба, водопад. Все не то. Вот картина, которая ей нравилась больше всех. Птичка в клетке. Пестрое оперение, тонкий клюв и жизнь в глазах. Она смотрит на открытую дверцу клетки и готовится вылететь из нее. Только сложно понять соберется она с духом или нет. Окно открыто. Один только шаг и там весна и свобода. Но птичка сомневается. Боится, что это обман. В окне нежное голубое небо, цветет яблоня. И ветерок, что распушил занавеску. Все это так и манит, а птичка смотрит на дверцу клетки и не верит, что до свободы какой-то шаг.