Текст книги "Измена. Ты разбил мне сердце (СИ)"

Автор книги: Нина Авсинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 13

Глава 13

Я замираю.

Смотрю на неё, на это лицо, искажённое ложью, и не верю своим ушам.

– Ты сейчас серьёзно? – мой голос звучит опасно тихо. – Ты сейчас пытаешься изобразить из себя жертву? Обвинить Кирилла в том, что он тебя... что, изнасиловал?

– Я не говорю об изнасиловании! – она машет руками, но голос дрожит. – Просто... он был настойчивым! Я не хотела, но он...

– Замолчи, – обрываю я её, и в моём голосе столько ярости, что она вздрагивает. – Просто заткнись. Три года назад ты говорила совсем другое.

Вика молчит, опускает глаза. Поймана на лжи, и она это знает.

– Но в итоге я узнала, – отрезаю я. – И мы развелись. И ты молчала всё это время. Молчала, когда видела, как я страдаю. Молчала, когда Кирилл брал на себя ответственность за ребёнка, который даже не его. Как ты могла?

Она плачет навзрыд теперь, уткнувшись лицом в салфетку. Плечи трясутся, дыхание прерывистое. Но мне нет до неё дела. Вся жалость, вся любовь к младшей сестре, которую я когда-то чувствовала – испарились. Осталась только холодная, режущая злость.

– Кирилл знает? – спрашиваю я. – Знает, что он не отец?

Она мотает головой.

– Нет. Он никогда не проверял. Просто... просто поверил мне.

– Потому что ты сказала ему, что ребёнок от той ночи, – констатирую я. – И он, будучи порядочным человеком, взял ответственность на себя.

– Да, – шепчет она.

Я смотрю на неё и не узнаю. Где та младшая сестрёнка, которую я растила почти как дочь? Которую защищала, поддерживала, любила? Передо мной сидит чужой человек. Лгунья. Манипуляторша. Человек, способный на любую подлость ради собственного благополучия.

– Ты понимаешь, что натворила? – спрашиваю я тихо, но каждое слово звучит как пощёчина. – Ты разрушила мою жизнь. Жизнь Кирилла. И всё ради чего? Ради денег? Ради удобства?

– Ради Макара! – она поднимает голову, смотрит на меня отчаянно. – Ради сына! Я хотела, чтобы у него было всё – отец, деньги, стабильность!

– У него нет отца! – повышаю я голос, и мне уже всё равно, что люди смотрят. – У него есть обманутый мужчина, который платит алименты чужому ребёнку! И настоящий отец, который даже не знает о его существовании!

– Андрей не хотел его! – кричит она в ответ. – Сказал, что это ошибка, что я сама виновата!

– И ты решила, что Кирилл – отличная замена? – я встаю из-за стола, не в силах больше сидеть. – Вика, ты не просто лгунья и эгоистка. Ты… ты… я даже не могу подобрать приличных слов!

– Что ты теперь будешь делать? – спрашивает она, и в её голосе появляется страх. – Расскажешь Кириллу?

Я останавливаюсь, смотрю на неё.

Расскажу ли?

Должна ли?

Кирилл три года живёт с чувством вины за ребёнка, который даже не его. Три года платит деньги, берёт на себя ответственность. Разве он не заслуживает знать правду?

– Не знаю, – отвечаю я честно. – Но знаю одно – я больше не хочу тебя видеть. Не хочу слышать твой голос, твои оправдания, твою ложь. Ты перестала быть моей сестрой в тот момент, когда решила переспать с моим мужем. И мне стоило огромных усилий со временем простить тебя и сохранить хоть какие-то отношения. А теперь, после всего, что я узнала, ты вообще мертва для меня.

– Лена, пожалуйста! – она вскакивает, пытается схватить меня за руку, но я отступаю. – Мы же семья!

– Семья? – я смеюсь, и этот смех выходит истеричным. – Ты не знаешь значения этого слова. Семья – это доверие, поддержка, честность. А ты... ты просто использовала всех вокруг для своей выгоды.

Я разворачиваюсь и иду к выходу. Слышу, как она зовёт меня вслед, но не оборачиваюсь. Выхожу на улицу, хватаю ртом холодный воздух. Ноги подкашиваются, и я опираюсь на стену здания.

Что теперь делать? Что делать со всей этой информацией?

Три года я ненавидела Кирилла за то, чего он не совершал. Точнее, он совершил измену – это факт. Но ребёнок... ребёнок не его. Он жертва Викиной лжи так же, как и я.

Нужно сказать ему правду.

Он должен знать. Но как? Как я скажу мужчине, которого не видела три года, что он три года платил за чужого ребёнка?

И Андрей. Сейчас женатый, успешный Андрей, у которого своя семья. Он вообще должен узнать, что где-то растёт его сын? Или это только добавит проблем всем?

Я стою на улице, дрожу – то ли от холода, то ли от потрясения – и понимаю, что передо мной открылась такая бездна лжи и боли, что не знаю, как из неё выбираться.

Телефон вибрирует. Сообщение от Вики: «Прости меня. Пожалуйста, прости. Я не хотела сделать тебе больно. Не говори Кириллу. Умоляю».

Смотрю на сообщение – она до сих пор не понимает. Не понимает масштаба того, что натворила. Всё ещё думает только о себе, о том, как бы спасти свою шкуру.

Блокирую её номер. Не хочу больше видеть её сообщения, слышать её оправдания.

Вызываю такси и еду домой. Всю дорогу смотрю в окно, но ничего не вижу. В голове хаос из мыслей, эмоций, вопросов без ответов.

Дома сажусь на диван, обхватываю колени руками. И впервые за три года позволяю себе подумать о Кирилле не с ненавистью или болью, а с... с чем? С жалостью? С сожалением?

Он изменил мне. Это факт, и это не оправдать. Но всё, что случилось после – ребёнок, алименты, чувство вины – это был не его выбор. Это была Викина ложь, в которую мы все попали.

И теперь мне нужно решить – что делать с этой правдой?

Сказать Кириллу?

Сказать Андрею?

Или промолчать и оставить всё как есть, зная, что ложь продолжает плести свою паутину?

Я не знаю ответа.

Сижу в темноте своей квартиры и впервые понимаю – моя жизнь разрушена не Кириллом. Она разрушена Викой. Моей родной сестрой, которую я любила и которой доверяла.

И это больнее всего.

Глава 14

Глава 14

**Кирилл**

Сижу за столом в кабинете, уставившись в монитор. Цифры и схемы расплываются перед глазами – уже третий час пытаюсь разобраться с проектом нового торгового центра, но мысли постоянно соскальзывают.

Поздний вечер, за окном темень, в офисе только я. Привычная картина последних лет – работа до изнеможения, чтобы не оставаться наедине с собой.

Телефон вибрирует на столе. Беру, не глядя на экран – наверняка Андрей снова напоминает про завтрашнюю встречу с инвесторами. Но когда вижу сообщение, сердце пропускает удар.

«Кирилл. Надо поговорить. Лена»

Я читаю эти слова раз, другой, третий. Неизвестный номер, но подпись однозначная.

Лена.

Моя Лена.

Которая три года не произносила моего имени вслух.

Она хочет поговорить!

Адреналин бьёт в виски. Руки начинают дрожать так, что я едва могу держать телефон. Три года я мечтал об этом моменте. Три года просыпался с мыслью о том, что было бы, если бы она написала, позвонила, дала шанс объясниться. И вот – сообщение. Реальное, не из сна.

Лена хочет со мной поговорить!

Быстро набираю ответ, стирая и перепечатывая каждое слово:

«Конечно. В любое время».

Отправляю, и сразу же кажется, что ответил слишком быстро, слишком охотно. Но какая разница? Она же сама написала!

Хожу кругами по кабинету, не в силах усидеть на месте. Зачем? Зачем она хочет поговорить? Уж точно не помириться – слишком много времени прошло, слишком много боли между нами. Может, какие-то формальности? Документы? Но какие, мы же уже давно официально разведены...

Телефон снова вибрирует: «Тогда сейчас. Заедь за мной».

Сейчас!

Боже мой, я увижу ее сегодня! Прямо сегодня!

Хватаю куртку, ключи, выбегаю из офиса. В лифте смотрю на свое отражение в зеркальных стенках – растрепанный, небритый, усталый. Чёрт! Как я могу в таком виде встретиться с Леной?

Но времени нет – она сказала сейчас.

Быстро набираю: «Минут через двадцать буду».

Сажусь в машину, еду к нашему старому дому.

Сердце колотится как бешеное. Я увижу Лену. Мою жену – бывшую жену. Женщину, которую люблю больше жизни и которую не видел три года.

Паркуюсь у знакомого подъезда, выхожу из машины.

Ночь, пустынная улица, редкие фонари.

Стою и смотрю на окна нашей квартиры – теперь её квартиры. Горит свет. Она дома, собирается, может быть, волнуется так же, как я.

А может, и нет. Может, для нее это просто деловая встреча.

Дверь подъезда открывается.

Сердце замирает.

Лена.

Она выходит медленно, осторожно. Волосы распущены, легкое пальто, джинсы. Выглядит усталой, но все такой же красивой. Все той же моей Леной, которую я потерял из-за собственной глупости.

Подхожу к ней, не в силах отвести взгляд. Она смотрит на меня, и в её глазах что-то странное – не злость, не равнодушие. Что-то другое, неопределенное.

Хочу обнять её, прижать к себе, сказать, как сильно скучал. Еле сдерживаюсь.

– Привет, – выдавливаю я наконец.

– Привет, – отвечает она тихо, отводя взгляд.

Мы стоим друг против друга, и между нами повисает неловкая пауза. Три года разлуки, три года боли и недосказанности.

– Поедем в какое-нибудь кафе? – предлагаю я. Хочется продлить этот момент, посидеть с ней за столиком, поговорить по-человечески.

– Нет, – качает головой Лена. – Я быстро.

Разочарование накрывает холодной волной. Неужели всё так и закончится? Она скажет то, что хотела, и уйдет?

– Давай хотя бы в машину сядем, теплее будет, – прошу я.

Она колеблется секунду, потом кивает. Мы садимся в машину, и я чувствую её запах – тот же шампунь, те же духи. От этого знакомого аромата сжимается сердце.

Тишина.

Лена смотрит перед собой на улицу, я смотрю на неё. Профиль, который знаю наизусть. Движения, которые помню каждой клеткой. Моя Лена, так близко и так далеко.

– Видишься с Макаром? – неожиданно спрашивает она.

Вопрос застаёт врасплох. Неловко говорить с ней про Макара – ведь он появился в результате той проклятой ночи, измены с её сестрой.

Отворачиваюсь к окну.

– Иногда, – отвечаю коротко.

– Алименты платишь? – продолжает она тем же ровным тоном.

Что за странные вопросы? Зачем ей это?

– Да, – киваю, не поворачиваясь. – А что?

– А ты делал ДНК?

Резко поворачиваюсь к ней. В её голосе что-то такое, что заставляет насторожиться.

– Что?

– ДНК-тест, – повторяет она спокойно.

– Нет, – недоуменно отвечаю я. – А что? С чего бы мне его делать?

Лена долго молчит, смотрит на руки, сложенные на коленях. Я вижу, как она набирается решимости, как готовится сказать что-то важное.

– Кирилл, я сегодня весь вечер думала, говорить тебе или нет, но решила, что ты должен знать. – Она поворачивается ко мне, смотрит прямо в глаза. – Макар не твой сын.

Мир вокруг останавливается.

Я смотрю на неё, не понимая, не веря услышанному. Слова доходят медленно, по одному, как удары молотка.

Макар. Не. Мой. Сын.

– Что? – только и могу выдавить. – Как не мой? Но Вика же сказала...

– И ты поверил ей на слово? – в голосе Лены появляется что-то похожее на жалость.

– Ну... всё так совпало. Да и зачем ей врать?

– Ох, Кирилл, – вздыхает Лена. – Какой ты наивный.

Я сижу, уставившись на неё, и не могу переварить эту информацию.

Макар не мой сын.

Ребёнок, за которого я столько лет чувствовал вину, которому платил алименты, который был живым напоминанием о моей ошибке – не мой.

– Ты говорила с Викой? – спрашиваю хрипло. – Она призналась?

– Я выяснила это, когда ездила с Макаром в больницу. Ну и заставила сегодня Вику признаться.

– Ты ездила с Макаром? – новый шок. – Вы что, общаетесь с Викой?

Лена неловко вздыхает, будто стесняется признаться.

– Я... со временем я простила её. Мы общались. Конечно, не так, как раньше, но общались.

Меня как током ударяет.

Что? Что она сказала?!

Язвительно усмехаюсь:

– Значит, сестру, которая заявилась намеренно ко мне после корпоратива и затащила меня в постель, ты простила? А меня знать не хочешь?

– Кирилл! – в её голосе возмущение.

– Я не снимаю с себя ответственности за ту ночь! – взрываюсь я. – Да, я совершил ошибку! Но я был пьян! Ты не могла учесть это как смягчающее обстоятельство? Я вообще не помню ту ночь!

Делаю паузу, а потом добавляю:

– А теперь вообще сомневаюсь, может, мы с ней и не спали?

Лена сидит, замерев. Видимо, мои слова попали в цель.

– Постой, – продолжаю я, ощущая, как внутри всё закипает. – И ты ещё сомневалась, сказать ли мне эту информацию?!

Чувствую, как каждая мышца напряжена до предела. Руки сжимаются в кулаки на коленях.

– Весь вечер думала, говорить мне или нет?! – рычу я, и каждое слово отдается болью в груди. – Ты знаешь, как мне было плохо от всего этого? Как я мучился все эти годы?

Поворачиваюсь к ней всем корпусом, смотрю прямо в глаза.

Она сидит неподвижно, глядя на меня.

– А алименты... – голос дрожит от ярости. – Я платил столько лет, а ребенок вовсе не мой! И ты сомневалась, сказать ли мне об этом?! – повторяю я, отворачиваясь и хватаясь за голову. – Лена, чёрт возьми, я тебя будто вовсе не знаю!

Матерюсь под нос, не в силах больше сдерживаться.

Эмоции переполняют.

Не могу! Выскакиваю из машины, хлопнув дверью так громко, что звук разносится по пустой улице.

Иду быстрым шагом вперед, никуда, просто прочь.

Слышу, как за спиной хлопает другая дверь.

Лена догоняет меня.

– Кирилл, подожди! – кричит она. – Я просто, как и ты, была в шоке от того, что узнала. Я же сегодня и написала тебе сообщение, почти сразу. И мы встретились!

Останавливаюсь, поворачиваюсь к ней.

Злость захлёстывает с головой.

Не могу справиться с эмоциями.

– Знаешь что, Лена? – говорю я, еле сдерживаясь. – Иди домой! Спасибо за информацию!

Разворачиваюсь, быстрым шагом иду к машине.

Сажусь, завожу двигатель.

Отъезжаю.

В зеркале заднего вида вижу, как Лена растерянно стоит и смотрит мне вслед.

Я зол. Чертовски зол на всю эту ситуацию. На Вику, которая морочила всем голову. На себя, который повёлся как последний лох. На Лену, которая простила свою сестру, а меня – нет. На то, что она еще сомневалась, говорить ли мне правду…

Снова смотрю в зеркало. Лена осталась далеко позади.

Чёрт! Может, не надо было так жёстко с ней? Оставил одну ночью на улице.

Ничего, она у дома, у своего подъезда.

Дойдёт. Ничего страшного.

Прибавляю скорость.

Мчусь по ночному городу, мысли роятся в голове. Эмоции зашкаливают.

Макар не мой сын. Столько лет я жил с этим грузом. Чувствовал вину, платил деньги, мучился. А он не мой ребёнок!

Кто тогда отец? Кого ещё Вика обманывает?

И главное – что это меняет? Лена всё равно меня не простила. Всё равно не хочет со мной общаться. Факт измены никто не отменял.

Поворот впереди.

Я лечу на большой скорости, эмоции захлёстывают. Не рассчитываю, не вхожу в поворот. Машину заносит, я вылетаю на тротуар, сбиваю металлическое ограждение.

Удар.

Резкая боль.

Телом и головой врезаюсь в руль. Из носа сразу начинает течь кровь, капает на рубашку, на руки. Голова кружится, в ушах звенит.

Сижу в покореженной машине, чувствую металлический привкус крови во рту, и думаю сквозь боль: зря я так погорячился.

И зря оставил её одну на улице ночью. Зря наговорил лишнего.

Какой же я идиот.

Глава 15

Глава 15

Сижу в коридоре больницы, смотрю на дверь рентген-кабинета и думаю: раз дошёл до сюда своими ногами, значит, долго здесь задерживаться не собираюсь. Хотя в области рёбер боль такая, что дышать трудно. Каждый вдох отдаётся острой колющей болью, будто кто-то втыкает нож между костями и проворачивает.

Голова вроде не кружится – это хорошо. Ссадина на лбу саднит, нос разбит и заложен. Когда меня везли на скорой, я успел написать Лене сообщение: «Дошла до дома?»

Переживал. Как-то неправильно получилось – оставил её одну ночью на улице, нагрубил, уехал. Даже если злился, это не повод так себя вести.

Она пока не ответила.

Сижу, жду врача, и мысли скачут хаотично. Макар не мой сын. До сих пор не укладывается в голове. Столько лет я жил с этим грузом, чувствовал ответственность, платил деньги. А оказа…

Телефон звонит.

Сердце подскакивает – Лена.

– Кирилл, я дошла, да, всё нормально, – слышу её голос, и внутри что-то отпускает. – Мы с тобой не договорили.

Не договорили.

Это точно. Я сорвался, накричал на неё, а она ни в чём не виновата. Наоборот – сообщила важную информацию, которую могла бы и скрыть.

– Лена, родная, не могу сейчас говорить, – произношу я из-за боли страдальческим тоном, прикрывая рукой область рёбер. – Давай завтра созвонимся?

«Родная».

Само вырвалось. Надеюсь, она не обиделась.

– С тобой всё в порядке? – в её голосе слышится беспокойство. – Ты где? Что случилось?

Она волнуется за меня. Несмотря на все наши проблемы, на три года разлуки – волнуется.

– Пустяки, попал в небольшую аварию. Вроде цел.

– В какой ты больнице? Давай приеду?

Хочет приехать!

К чёрту все обиды и гордость – она готова ко мне приехать!

– Лен, всё хорошо, не надо. Давай завтра созвонимся?

Кладу трубку и чувствую, как на лице появляется глупая улыбка.

Беспокоится. Она переживает за меня. Значит, не всё потеряно. Значит, где-то глубоко внутри у неё ещё остались чувства.

– Макаров Кирилл Александрович! – зовёт медсестра.

Поднимаюсь, стараясь не морщиться от боли, иду в кабинет рентгена. Процедура быстрая, но каждое движение отдаётся болью в рёбрах.

Через полчаса сижу в кабинете врача, рассматриваю свои снимки на экране.

– Три сломанных ребра, – констатирует доктор, молодой мужчина с усталыми глазами. – Ушибы мягких тканей. Сотрясения мозга нет, это хорошо. Но я рекомендую госпитализацию на несколько дней.

– Буду лечиться амбулаторно, – говорю я твёрдо.

– Молодой человек, – врач смотрит на меня строго, – у вас сломаны рёбра. Нужен постоянный контроль, обезболивающие уколы, покой.

– Дома всё это тоже можно обеспечить.

Боль в рёбрах действительно адская. При каждом вдохе хочется застонать. Но я не хочу лежать в больнице. Завтра нужно увидеться с Леной, поговорить нормально.

– Хорошо, – вздыхает врач. – Но хотя бы до утра останьтесь. Проследим динамику, сделаем контрольные анализы. А завтра решите.

Соглашаюсь. Меня определяют в палату – одноместную, что хорошо. Медсестра, пожилая женщина с добрыми глазами, делает укол обезболивающего.

– Больно? – участливо спрашивает она, видя, как я морщусь.

– Да, – честно признаюсь.

Укол действительно болезненный, но почти сразу становится легче. Боль в рёбрах притупляется, дыхание выравнивается.

– Сейчас полегчает, – улыбается медсестра. – Постарайтесь поспать.

Но спать не хочется. Лежу в больничной койке, смотрю в потолок и думаю.

По сути, Лена могла бы сообщить всё это по телефону. Позвонить и сказать: «Макар не твой сын». И всё. Но она решила встретиться со мной. Значит, хочет меня видеть.

Потом ещё выбежала за мной из машины, пыталась догнать и объясниться. Если бы ей было до меня всё равно, она бы не побежала. И сейчас ещё перезванивает, чтобы что-то сказать.

Надо использовать этот момент. Надо сделать так, чтобы разговор, который она хочет со мной продолжить, произошёл при встрече.

Не по телефону.

Я уверен, что Лена многое переосмыслила и сейчас поняла, кто такая Вика. Что главный злодей в этой истории – она, а не я. Конечно, измена остаётся изменой. Но прошло уже три года. Лена понимает, что я с лихвой заплатил за свою ошибку.

У неё наверняка остались чувства ко мне. Иначе зачем эта встреча, эти звонки, это беспокойство?

Можно всё наладить.

Я чувствую это.

Поэтому завтра, когда мы созвонимся, чтобы договорить, нужно заманить её на личную встречу. Например, в кафе. Нет, ещё лучше – к себе в квартиру. Там будет спокойнее, интимнее. Мы сможем поговорить по душам, без посторонних глаз.

Я сделаю всё возможное, чтобы она снова стала моей.

Постепенно обезболивающее делает своё дело, и я проваливаюсь в сон.

Утром не сразу понимаю, где я. Белые стены, больничный запах, в окне серое небо. Правая сторона тела ноет тупой болью, голова тяжёлая.

На обходе приходит тот же врач.

– Как самочувствие? – спрашивает он, просматривая мою карту.

– Лучше, – отвечаю честно. Боль стала терпимой.

– Рекомендую ещё пару дней полежать в больнице.

– Останусь максимум на сутки, – говорю твёрдо.

Врач пожимает плечами.

Приходит другая медсестра – молодая, симпатичная – и делает укол.

– Какая у вас лёгкая рука, – благодарю я. – Не сочтите, что я к вам подкатываю, но вы случайно не делаете уколы на дому?

Она улыбается:

– Подрабатываю так, да. А что?

– Я планирую завтра выписаться. Нужно будет только лежать дома и делать уколы. Можно ли вас нанять?

– Запросто. Только имейте в виду, что у меня ревнивый муж.

Смеюсь:

– Пусть приезжает делать уколы вместе с вами. Я не против.

Мы договариваемся, обмениваемся телефонами.

В обед звонит Лена.

– Кирилл, ты как? – в голосе беспокойство. – Как же так произошло?

– Был на эмоциях. Не справился с управлением.

– Я теперь чувствую свою вину, – говорит она виновато. – Давай я приеду к тебе? Может привезти что надо?

Снова хочет приехать!

Но нет, не сейчас. Сейчас я в больничной пижаме, небритый, с разбитым лицом. Не лучший вид для воссоединения с любимой женщиной.

– Ты ни при чём. Информация была шоковая. А приезжать не стоит.

– Ну тогда, ты ещё кое-что должен знать, – продолжает Лена. – Я кое-что не договорила.

Вот оно!

Надо остановить её. Иначе нашей встречи не выйдет.

– Лена, давай потом договоришь? Мне пока не очень хорошо. Позвоню тебе позже, ладно?

В её голосе замешательство:

– Ладно.

Кладу трубку и улыбаюсь.

План работает. Завтра я выпишусь, приведу себя в порядок и позову её домой. Мы поговорим. И тогда... тогда посмотрим по обстоятельствам.

У меня есть шанс вернуть свою жену. И я его не упущу.