Текст книги "Теневой клуб (ЛП)"

Автор книги: Нил Шустерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Признание

– Когда ты ушёл, – начал Даррен, – мы продолжали загонять Тайсона всё глубже и глубже в воду. Он ругался и орал, как всегда, но потом... я н-не знаю... ну, наверно, он здорово испугался. На него налетела огромная волна и едва не свалила с ног. Но он сумел удержаться и начал просить: «Пожалуйста, говорит, пожалуйста, я сделаю всё, что хотите, только дайте выйти из воды!» А мы сказали, что не выпустим, пока он не сознается; и в это время на него налетела ещё одна волна, сбила, понесла прямо на нас. Я поймал его. Он кашлял и плевался, а потом сказал: «Я сознаюсь, я сознаюсь в чём угодно, только отпустите меня домой!»

Тут Даррен запнулся.

– Ну, а дальше? – подстегнул его я. Все подняли на меня глаза. – Что молчите? Рассказывайте!

– Он сознался, – сказала Эбби.

– Как?..

– Сознался, но не в розыгрышах. – Эбби смахнула мокрую прядку с лица. – Он твердил, что ничего такого не делал и сознаваться ему не в чем.

– А в чём же он тогда сознался?

Все посмотрели на меня, потом друг на друга и потупились, как по команде.

– В пожарах, – пробормотал Джейсон. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы переварить это сообщение. Джейсон продолжал: – Тайсон сказал, что это он устраивал пожары в школе. Спортзал в прошлом году, ну и другие, поменьше – его рук дело. Столовка месяц назад тоже.

– Зачем это ему?

– Он, наверно, пироман, – сказала О_о. – Тащится от вида огня.

– О Господи!

Я уронил голову на руки, вспомнив, как все мы в прошлом году стояли и смотрели на пожирающее спортзал пламя. И всё же я больше не мог ненавидеть Тайсона. Я не мог никого и ни за что ненавидеть. Мне было жаль парня. Эти тёмные пустые глаза вовсе не были пусты – в них жил огонь, спрятанный так глубоко, что никто его не видел. Интересно, знал ли об этом Грин?

– Это ещё не всё, – молвил Даррен. – Сейчас пойдёт самое плохое. – Он откинул голову назад. По его голосу я понял, что он плачет. – Когда он сказал нам про пожары, меня переклинило. Я... я начал окунать его голову в воду – раз , второй, третий...

– О нет! – простонал я. – Как ты мог?!

– Да не знаю я! Просто из головы не шёл тот пожарный, которого вынесли из горящего спортзала в прошлом году, все те люди, которые могли пострадать... На моём месте ты поступил бы точно так же, потому что ты тоже вёл себя сегодня как псих!

По спине моей прошёл мороз, волосы на голове зашевелились. Даррен прав, со мной наверняка было бы то же самое.

– Мы присоединились к Даррену, – сказал Джейсон. – Мы все заталкивали Тайсона под воду, а он всё орал, орал, а потом стал захлёбываться, а потом вообще затих...

– Мы бы остановились, – добавила О_о, – но в этот момент нас всех накрыло гигантской волной, сбило с ног, раскидало, а когда мы встали на ноги, Тайсона уже не было.

Я взирал на них с ужасом и неверием.

– Тогда мы вроде как опомнились, – продолжил Даррен, – и поняли, что натворили. Мы шарили и шарили в воде, но Тайсона нигде не было. Мы искали минут десять, не меньше, а потом пришёл другой вал, и мы увидели его на гребне – он плавал лицом вниз. Мы все кинулись к нему и вытащили на берег. Джаред, это было ужасно, он был такой тяжёлый, обмякший...

– Я сделала ему искусственное дыхание, – подхватила О_о. – Не знала даже, правильно ли делаю, но, должно быть, правильно, потому что получилось. Из него хлынула вода, а он всё кашлял и кашлял, так что мы повернули его набок.

– Он был в полубессознательном состоянии, – продолжал Даррен, – во всяком случае, первые минуты точно ничего не соображал, но некоторое время спустя поднялся и пустился наутёк.

– Бросил в нас камень... – сказала Эбби. – Чуть не попал Даррену в голову.

– Вы осуждаете его за это? – спросил я.

– Нет, – ответил Джейсон. – Ну, в общем, он бежал, кашлял, ругался и всё орал: «Я вам покажу! Я вам покажу!» Больше мы его не видели.

Вот, значит, какие дела.

– Ну и бардак, – сказал я и понял, что это ещё мягко сказано.

– Ещё одно, – сказал Даррен. – Мы вернулись сюда – подождать тебя, да и домой не хотелось, ведь Грин наверняка дал знать нашим родителям. Пока мы сидели здесь и ждали, кое-что выяснилось.

Даррен говорил, не отрывая взгляда от земли. Никто из них не смел посмотреть мне в глаза.

– Тайсон... не имел... никакого отношения... к тем трюкам, – выдавил Даррен, перевёл дыхание и проговорил: – Это я перерезал тормоза у Веры.

– Я налила краски в шкафчик Эрика, – сказала Эбби.

– Я подложила трубу Дэвида под автобусное колесо, – сказала О_о.

– Я кинул блокбастер в аквариум, – сказал Джейсон. – Не думал, что он разнесёт всё с такой силой... И камеру в шкафчик Томми Николса тоже я подсунул.

– Мы так думаем, что Шерил с Рэндалом подбросили Остину те камни, – произнёс Даррен.

– Это Шерил, – сказал я.

– Ну да, так я и думал, – отозвался Даррен.

– А что сделал ты? – спросила О_о.

Я немного поразмыслил над ответом.

– Я сделал самое страшное, – сказал я. – Ведь это была моя идея устроить розыгрыши.

Мы долго ещё сидели во тьме, замёрзшие и мокрые, боясь сдвинуться с места.

– И что же нам теперь делать? – задала вопрос Эбби. – Что будет, когда мы вернёмся домой? А завтра? А в понедельник, когда мы опять пойдём в школу?

– Что будет, то и будет. Так нам и нужно. Во всяком случае, сейчас давайте об этом не думать. – Я встал. – Пойду к Тайсону. Попробую хоть что-то исправить… хотя бы попросить прощения, что ли...

– Мы же чуть не убили его. Разве за это можно просто извиниться? – пробормотала О_о.

– Не знаю, – сказал я. – Никого до сих пор не пытался убить.

Один за другим они встали и присоединились ко мне. Мы вместе вышли из Стоунхенджа. Но по дороге мне кое-что попалось на глаза. Я присел рядом с грудой марионеточных головок, ручек-ножек и разломанных на куски туловищ. Должно быть, Тайсон потратил много часов на каждую из этих кукол. А теперь их не исправить, не восстановить...

– Как ты думаешь, зачем он мастерил их? – спросила Эбби.

– Кажется, я догадываюсь, – сказал Джейсон. – У него совсем нет друзей. Вот он и сделал их сам.

– Мы все были в его коллекции, – проговорил я. – Полагаю, мы должны чувствовать себя польщёнными.

Я выпрямился и направился к дому Тайсона.

Огонь и вода

На старом маяке творилось что-то странное.

Все окна были освещены, но свет имел необычную окраску и к тому же ещё мерцал.

Даррен догадался первым.

– Пожар! – воскликнул он и рванул к маяку. – Тайсон поджёг дом!

Входная дверь так и стояла настежь, как мы оставили её, уволакивая Тайсона в лес; дядя с тётей ещё не вернулись. Заглянув в дверной проём, я увидел, что пламя объяло гостиную. Времени на раздумья не оставалось, да и поделать мы ничего не могли – но одна мысль пронзила мой мозг: если Тайсон сейчас в доме, если он погибнет, то его смерть ляжет на мою совесть; ведь это я толкнул его на это. Я не смогу жить с таким бременем на совести, ни единого дня не смогу!

Я ворвался в дом, не обращая внимания на крики товарищей, пытавшихся меня остановить.

Изнутри всё выглядело не так ужасно, как снаружи. Шторы горели, мебель и частично пол тоже, но по дому всё-таки можно было передвигаться, если только задержать дыхание. Я пробежал по коридору, который только-только начал заниматься, и заглянул в комнату Тайсона, но отшатнулся: она вся была объята пламенем. Я ничего не различал в дыму, а жар полыхал такой, что к комнате Тайсона невозможно было подобраться поближе.

Большинство людей думает, что огонь распространяется не так уж быстро, но они ошибаются. Развернувшись, я увидел, что пламя блокирует мне обратный путь, поэтому я побежал вперёд и попал в кухню. Удивительно, но её огонь пока ещё не затронул. Я захлопнул за собой дверь.

Вот теперь я испугался. Испугался по-настоящему. Страх затопил меня с головой, я чуть сознание не потерял от ужаса. Кухню заполнял дым, я слышал треск огня, пожирающего стены. В крохотной кухоньке не было окон, лишь ещё одна дверь. Я подбежал и толкнул её.

Она была заперта.

Отчаянно крутя ручку, я толкал снова и снова, но дверь не подавалась. Я в ловушке! Услышав, как в гостиной взорвался телевизор, я сообразил, что, врываясь в горящий дом, сделал самую большую ошибку в своей жизни. И вот тогда это и случилось.

Я обмочил штаны.

Да, всё верно – я обмочил штаны, и мне не стыдно! Через несколько минут мне предстояло умереть в огне. Ничья психика не выдержала бы такого стресса.

Как бы там ни было, я тогда даже не отдавал себе в этом отчёта – до того был занят, пиная проклятую дверь. И вдруг, ни с того ни с сего, я просто повернул ручку и потянул, вместо того чтобы толкать. Дверь открылась.

«Какой же я дурак!» – подумал я. Это же надо быть таким идиотом, чтобы зажариться насмерть, а всё потому, что я толкал дверь, вместо того чтобы тянуть!

Я выскочил из кухни, захлопнул за собой дверь и оказался в круглой комнате перед винтовой лестницей со стёртыми деревянными ступенями. Я находился в основании маяка.

Позади меня оглушительно взревело пламя, и я понял, что кухня стала достоянием истории; вовремя же я оттуда выбрался. Там, где я теперь стоял, не было ни окон, ни дверей – только старая винтовая лестница. Мне ничего не оставалось, как направиться по ней.

Добравшись до верха, я оказался внутри грязной стеклянной будки – их, насколько мне известно, по-правильному называют «световой камерой», а в обиходе просто «фонарь» – в центре которой стояло собственно световое устройство, не зажигавшееся уже лет сто.

Я сразу увидел Тайсона. Фонарь снаружи огибал узкий уступ, ограждённый перилами; вот на этом уступе и сидел Тайсон, сжимая что-то в руках и раскачиваясь взад-вперёд. Он тоже меня заметил. Я шагнул из фонаря на уступ. Тайсон поднял голову. Его глаза покраснели от слёз, мои – от дыма. Он схватил что-то, валяющееся рядом – кажется, кусок кирпича – и метнул в меня, попав в плечо. Я постарался не заострять внимание на боли.

– Пошёл вон! – выкрикнул он сквозь слёзы. – Убирайся!

И опять что-то швырнул – на этот раз, по-моему, осколок стекла. Я пригнулся, и осколок просвистел через поручни.

– Ненавижу тебя! – заверещал Тайсон. – Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Чтоб ты сдох! Я хочу, чтобы ты... вообще никогда не рождался на свет!

Я медленно приближался к нему, он отодвигался, продолжая прижимать к груди какую-то вещицу.

– Тайсон, – сказал я, – огонь уже почти подобрался сюда! Надо придумать, как спастись!

– Нет! Я останусь здесь. Прыгай, если хочешь, мне наплевать!

– Тайсон, я пытаюсь тебе помочь!

– Ага, как же, помочь он пытается!

Я протянул ему руку, но он отвернулся, оберегая от моего прикосновения свою драгоценность.

– Нет! Ты не заберёшь у меня ещё и это!

Он вскочил и побежал вокруг фонаря, я устремился за ним. Так мы и бегали кругами, пока я его не настиг. Он обернулся и бросил в меня то, что прижимал к себе, угодив мне прямо в лоб. Я опять постарался не обращать внимания на боль.

– Ну и забирай! – завопил он. – Забирай, забирай, мне наплевать, наплевать..

Он упал на колени, зарыдал и принялся раскачиваться, а я взглянул на то, чем он кинул в меня. Это была фотография в рамке – та самая, с ним и его родителями; единственная вещь, которую Тайсон взял с собой, прежде чем поджечь дом. Я опустился на колени рядом с ним. Он плакал так, как никогда ещё не плакал.

– Ну что ты пристал ко мне? – бубнил он. – За что ты меня так? За что? Ты никогда не цеплялся ко мне в школе, как другие. А теперь ты хуже всех! Ну и ладно, мне что за дело... Когда огонь доберётся сюда, будет всё равно. Потом все пожалеют!..

– Я уже жалею, Тайсон, – сказал я.

Он всё всхлипывал и всхлипывал, больше не пытался ударить меня или отогнать. Просто сидел и раскачивался взад-вперёд.

Чувствуя странную неловкость, я обнял его за плечи, как будто он был моим ребёнком. Он не перестал плакать.

– Я теперь твой друг, Тайсон, – твердил я. – Я всегда буду тебе другом. Я много наломал дров с тобой и теперь сделаю всё, чтобы ты меня простил!

– Это не я проделывал те трюки! – пробормотал он.

– Я знаю! Я был неправ.

В наступившем мгновении тишины я глянул на себя.

– Нет, ты только посмотри, – сказал я, – я обоссался!

Он метнул взгляд на мои штаны, потом посмотрел мне в глаза, и на секунду мне показалось, что на его заплаканном лице мелькнула улыбка. Я улыбнулся в ответ и сказал:

– Добро пожаловать в клуб, так, что ли, говорят?

Он пожал плечами.

– Давай называть его Пи-Пи клубом, идёт?

Он не ответил.

– Ну же, Тайсон! – сказал я. – Когда все узнают про этот клуб, то уписаются от хохота!

Тут он не выдержал, засмеялся. Это был всего лишь короткий смешок, но... он засмеялся!

Впервые за много лет на старом маяке опять появился свет, но этот свет ни у кого не вызвал бы радости. Огонь охватил основание башни, всё, что там, внизу, было сделано из дерева, стало добычей пламени; из фонаря повалил дым.

– Давай-ка выбираться отсюда, – сказал я, помогая Тайсону подняться.

– Ты иди, – сказал он. – Я останусь.

– Не валяй дурака. – Я глянул через поручни. – Какая здесь высота?

– Приличная, – буркнул Тайсон.

Да, до земли было далеко. Но огонь уже лизал внутренность фонаря. Жилище, опоясывающее маяк, пылало вовсю, а это значило, что спрыгнуть можно было только с той стороны, что выходила на море. Языки пламени вырвались из фонаря, и Тайсон проворно перебрался через поручни. Я пока не последовал его примеру – побежал на другую сторону башни, схватил портрет, разбил стекло и вынул фотографию.

Тайсон всё ещё висел на уступе, цепляясь за поручни, когда я вернулся к нему. Я перелез на ту сторону, и мы замерли, а огонь взвивался всё яростней. Я вспомнил, как стоял когда-то на пятиметровой вышке в бассейне. Я торчал на самом краю добрых десять минут, пока не собрался с духом для прыжка. Сейчас времени на это не было.

– На счёт три! – сказал я. – Раз... два... три!

Мы оба отпустили поручни и не глядя канули вниз, ударились о наклонную стену башни и заскользили по ней. Камень раскалился от внутреннего жара. Мы свалились прямо в низкий кустарник, окружавший маяк; заросли смягчили наше падение, но не остановили его. Полоска кустов кончилась, и мы продолжали кувыркаться по скале, спускавшейся в океан. Откос не был слишком крут, но зазубренные камни – не очень приятная подстилка. Наконец мы остановились на самом краю, над океаном. Тайсон, катившийся спиной вперёд, размозжил бы себе голову, если бы, к счастью, не приземлился на меня.

Я взглянул вверх – маяк, казалось, возвышался где-то невероятно далеко. Невозможно поверить, что мы проделали такой долгий путь способом «голова-ноги» за столь короткое время.

Сейчас, во время прилива, скалы были мокрыми и скользкими, ветер казался настоящим ураганом, волны внизу яростно бились о камни, вода фонтанами вырывалась из щелей, словно из дыхала кита. О том, чтобы забраться обратно на утёс, можно было забыть; шторм набирал силу, валы достигали по меньшей мере десяти футов в высоту, так что этим путём тоже не спастись.

Очередной волной нас подбросило вверх и швырнуло на скалы; ошмётки пены брызнули во все стороны.

– А-а! – завопил я. Ох, как больно! Такие волны обращают камни в песок, и скоро они размолотят нас в пыль, если мы ничего не предпримем.

Наверху прогремел взрыв.

– Берегись! – услышал я крик Тайсона. Взорвался маячный фонарь, осыпав всё вокруг градом тяжёлых стеклянных осколков.

Стеклянная картечь и горящие куски древесины падали кругом. Наверху деревянный каркас дома подкосился, горящие балки, похоже, вот-вот покатятся по склону прямо на нас. Надо убираться! Единственной возможностью спасения оставалась вода.

– Но я не умею плавать! – вскрикнул Тайсон.

– Знаю, – откликнулся я и в это мгновение увидел, как к нам приближается ещё одна гигантская волна, самая зловещая из всех – вздымается, закрывая океан от наших взоров. – Зато я умею. Держись за меня! Я не позволю тебе утонуть.

Волна накатила прежде, чем мы успели сообразить, как действовать. Тайсон обхватил меня за пояс, и мы очутились под водой. Вал протащил нас по камням, затем бросил назад; нас крутило и швыряло во все стороны, пока я вообще не утратил понятие, где верх, где низ.

Когда моя голова вынырнула на поверхность, нас отнесло в ледяное открытое море, ярдов за сто от берега – долгих сто ярдов. Я сбросил ботинки и, таща за собой отплёвывающегося, кашляющего и захлёбывающегося Тайсона, погрёб к берегу. Тайсон изо всех сил цеплялся за мой ремень. В этот момент я отдал бы все сокровища мира за то, чтобы быть Дрю Лэндерсом или хотя бы Рэндалом; сильный пловец справился бы с задачей куда лучше меня.

Тайсон запаниковал и каждый раз, когда нас накрывало волной, едва не утаскивал меня под воду, но каким-то непостижимым образом мы всё же ухитрялись удерживать головы на поверхности. Я едва мог распрямить руки, чтобы сделать гребок, но бег сделал мои ноги сильными; я продолжал пинать воду, считая каждый толчок и вознося молитвы к Богу; этим последним, должен признать, я занимался крайне редко – лишь тогда, когда думал, что моей жизни что-то угрожает. Достаточно было всего какой-нибудь откатной волны, чтобы нас унесло в море с концами. Я начал задаваться вопросом, а не кружат ли где-нибудь здесь поблизости акулы. В городе, бывало, ходили слухи о людях, сожранных акулами поблизости от наших берегов, и Ральфи Шерман рассказывал... а, к чертям собачьим, что там рассказывал Ральфи Шерман.

Вал подхватил нас, мы на секунду оказались на гребне, а потом нас протащило по заросшему моллюсками дну; но это ничего, это хорошо – значит, земля близко! Когда мы вынырнули, нахлебавшийся воды Тайсон едва не задохнулся. Я схватил его за руку, восстановил равновесие, и мы побрели к берегу. Вода была такой холодной, что в тот момент, когда я встал на ноги, их свело судорогой. Я едва мог двигаться; и когда мы выползли на берег, то тут же свалились на мокрый песок.

– Мне надо... мне надо научить тебя плавать! – выдохнул я. – Чтобы в следующий раз... когда такое произойдёт... – Тут до меня дошло, что я сказанул, и я разразился хохотом. Я кашлял, отхаркивался, смеялся и плакал – всё одновременно.

По другую сторону утёса загудели сирены. Наконец-то прибыла пожарная команда, но тушить было уже нечего: весь дом рассыпался и обгорелые обломки свалились в океан. Осталась лишь пустая каменная башня, похожая на короткую, приземистую дымовую трубу. Где-то там, около неё, сейчас находились остальные члены Теневого клуба, наверняка убеждённые, что мы оба погибли. Ну что ж, их ожидает сюрприз!

– Эй, Тайсон, – позвал я. Он повернулся. – Вот. – Я открыл молнию на заднем кармане, извлёк сложенную пополам фотографию и протянул её Тайсону. – Я подумал, что ты хотел бы её сохранить.

Тайсон взял снимок, раскрыл, посмотрел... Я заглянул ему через плечо. Нет, ничего, его папа с мамой почти не пострадали. Впрочем, он тоже не очень.

– Это единственная фотка моих родителей, – сказал он.

– А что с ними случилось?

– Они погибли, когда мне было семь, – проговорил он, а потом добавил: – при пожаре.

Он продолжал всматриваться в снимок – мокрый и поблёкший, но это было всё, что у него осталось.

Я лежал на холодном песке, ждал, когда судорога отпустит мышцы, и тут мой ум посетила смехотворная мысль: сейчас, когда я вымок с головы до ног, никто не догадается, что я нассал в штаны. Я так никогда никому и не рассказал об этом: ни родителям, ни Шерил – никому. Это осталось нашей с Тайсоном тайной.

Сожжение Хартии

На следующее утро солнце взошло как ни в чём не бывало.

Всю долгую ночь, после того как меня отпустили домой из больницы, во мне жило нелепое чувство, что рассвет не наступит, а если даже это и случится, то небо заволокут такие чёрные тучи, что день ничем не будет отличаться от ночи.

Но солнце встало, и небо было ясным. Я накрылся одеялом с головой, хоронясь от света, и закашлялся – уж очень сильно надышался дымом накануне.

В комнату вошёл отец и стянул одеяло с моей с головы.

– Одевайся, – холодно велел он. Никогда прежде отец не разговаривал со мной таким тоном – как будто обращался к чужому, незнакомому человеку. Да может, так оно и было.

Ночь прошла в такой суматохе, что ни мама, ни папа толком не смогли разобраться, что происходит. Но сейчас на моих часах было 11:15. Родителям, конечно, уже всё известно о Клубе и о том, что мы натворили.

– Кажется, у меня большие неприятности? – пробормотал я, прекрасно сознавая, что за свои «подвиги» заслуживаю самого сурового наказания.

– Неприятности, Джаред? – переспросил отец с горькой улыбкой, которая на самом деле улыбкой вовсе не являлась. – Неприятности – это не то слово. Поднимайся. Мы едем домой к заместителю директора школы мистеру Грину.

Больше папа ничего не сказал, мама тоже не упрекнула ни словом. Мои родители не из тех, что читают нотации. И всё же я вовек не забуду того ледяного тона, с которым мой отец проговорил:

– Никогда не думал, что мой сын свяжется с бандой.

* * *

Мы все сознались. Вы наверняка видели заголовки в газетах:

ГРУППА МЕСТНЫХ ШКОЛЬНИКОВ ТЕРРОРИЗИРОВАЛА ШКОЛУ И СОЖГЛА ДОМ

Да, дело вышло громкое. О нём узнали все. И всем стало известно, что я был главарём банды. Но никто не знает истории полностью. По крайней мере, пока. Само собой, мы все исповедались перед мистером Грином, и все были отстранены от занятий на две недели. Пришло время платить по счетам. Но когда Грин задал вопрос, почему мы сделали то, что сделали, никто не нашёл в себе силы духа, чтобы ответить. Мы потупили взгляды. Потому что он разговаривал с нами как с преступниками – лживыми, коварными, хитрыми преступниками. Словно мы в его глазах больше не были детьми. Мы не были людьми. Понимаете? Вот мы и не смогли выложить ему всю подноготную.

Он так и не узнал, что Теневой клуб собрался на ещё одно заседание – если это можно так называть. Произошло оно в понедельник, в первый день наших вынужденных двухнедельных каникул. Нам ещё повезло, что нас вообще не исключили – лишь благодаря нашим родителям, добропорядочным гражданам, столпам общества.

Я не хотел туда идти. Для меня Теневой клуб погиб весьма заслуженной смертью в огне. Собрание созвала Шерил. Не могу сказать, чтобы я испытывал желание видеть её, но она упросила, и я пошёл. Не один. Я взял с собой Тайсона.

Тайсон жил в отеле со своими дядей и тётей, которые, как мы и догадывались, действительно оказались его приёмными родителями. Уверенности в том, кто устроил пожар на маяке – Тайсон или Теневой клуб – ни у кого не было. Тайсон сознался, но я сказал, что это сделал Клуб. Я не позволю Тайсону одному нести этот груз.

Мы с ним улизнули из-под надзора и вместе двинулись через лес к Стоунхенджу. Дорогой он всё больше помалкивал. Я тоже. У меня сложилось впечатление, что наверняка в голове Тайсона сейчас полная неразбериха. Сначала я терроризирую его, а потом прошу пойти со мной на место преступления. Не знаю, почему он согласился. Наверно, потому, что я позвал его. Ладно, неважно, что там сыграло роль – я был рад, что он отправился со мной.

Приблизившись к Стоунхенджу, я заметил вьющийся над ним дым костра, но заглянув в глубину фундамента, увидел там только одного человека – Шерил. Она подняла голову и несколько мгновений смотрела на меня. Я пока не торопился спускаться.

– А где остальные? – спросил я.

– Ещё не пришли. Привет, Тайсон. А почему вы не спускаетесь?

Я неохотно сошёл вниз, Тайсон за мной. Я сел по другую сторону костра от Шерил.

– Так чего ты хотела? – сказал я.

– Давайте подождём, пока не придут все.

– Хорошо.

Итак, мы ждали, и ждали, и ждали. Ждали почти целый час.

Никто не явился.

Когда огонь в костре начал затухать, я осведомился:

– Ты и вправду рассчитывала, что кто-нибудь придёт?

Она покачала головой.

– Слишком смело было надеяться, да? – Она взглянула на Тайсона; тот на неё смотрел, и Шерил вернулась ко мне. – У меня здесь список. Я посчитала, сколько мы должны заплатить каждому в возмещение ущерба, кроме, разумеется, дома Тайсона.

Я вскочил.

– И ты ведёшь речь о деньгах?! – воскликнул я. – Как насчёт Остина? И как мы возместим ущерб ему? Купим новую ногу?!

Шерил не смела поднять глаз.

– Я так же сожалею обо всём случившемся, как и ты, – проговорила она. И, помолчав, добавила: – Знаешь, не бери на себя вину за то, что я сделала с Остином.

– Ты лишь выполняла моё желание, – сказал я. – Так что моей вины здесь столько же, сколько и твоей.

– Грин хочет выдать тебе «карточку несовершеннолетнего преступника» [13]13
  Документ, в который заносится вся противозаконная деятельность получившего его юного преступника.


[Закрыть], правда? – спросила она.

– Само собой. У него их целый ящик, только и ждёт, кого бы одарить.

– Не выдаст, – возразил Тайсон. Мы оба развернулись к нему. – Чтобы заработать такую карточку, нужно совершить много правонарушений. Я и то её не получил. – Он пожал плечами и улыбнулся. Видеть улыбку Тайсона в подобных обстоятельствах – это, скажу я вам, страннее не придумаешь. Я никак не мог его раскусить. Не понимаю, почему я по-прежнему нравлюсь Тайсону после всего того, что учинил над ним. Вот из-за этой его симпатии мне и хотелось стать его другом. Мне хотелось доверять ему.

– Я созвала собрание, для того чтобы разобраться вот с этимраз и навсегда. – Шерил раскрыла свою папку и вынула оттуда Хартию Теневого клуба. Мы подписали её всего около двух месяцев назад, а казалось, будто прошли годы. Шерил на мгновение задержала взгляд на бумаге, а затем протянула её Тайсону: – Предоставляем эту честь тебе.

Тайсон посмотрел на документ, потом на меня. Я кивнул. Он пожал плечами, сложил бумагу самолётиком и запустил её прямо в костёр. Умирающее пламя взвилось высоким языком, лизнуло самолётик, утащило его вниз. Крылья почернели и съёжились, а потом порыв ветра развеял пепел без следа.

– Теневой клуб объявляется распущенным, а Хартия аннулируется на вечные времена, – провозгласила Шерил.

– Аминь! – заключил я и принялся тушить костёр. Покончив с этим делом, я обратил внимание, что Шерил обводит взглядом Стоунхендж. Повсюду здесь валялись обёртки от конфет, банки из-под колы, пакеты из-под чипсов и прочий мусор, свидетельствовавший о том, что мы действительно посещали это место в течение нескольких недель.

– Может, здесь и правда водятся призраки, – сказала она. – Может, мы были одержимы каким-нибудь злым духом...

– Нет, – ответил я. – Я думаю, мы были одержимы самими собой.

Тайсон уже выбрался из фундамента. Я хотел было последовать за ним, но Шерил остановила меня.

– Джаред...

Я обернулся к ней.

– Да?

Она долго собиралась с духом, чтобы задать свой вопрос, и поскольку времени на это потребовалось немало, я догадался, о чём она спросит.

– Джаред... мы всё ещё... вместе?

Я на секунду задумался.

– Не знаю.

Мой ответ не слишком её осчастливил. Она уставилась в землю.

– Нет, я спросила не то. Мы всё ещё друзья? Вот в чём истинный вопрос, – прошептала она.

Я долго не мог найти ответа. Наконец я тихо проговорил:

– Не знаю. Спроси меня на следующей неделе.

– Понятно, – шепнула она и отступила назад. Шерил всё всегда было нипочём, но сейчас я видел: она сломлена, ей страшно больно.

– Нет, – произнёс я, подходя к ней вплотную. – Я имею в виду – действительно спроси меня опять через неделю. Пока я даже сам себе не друг.

И я поцеловал её. Что значил этот поцелуй? Поживём – увидим. Однако сейчас нам обоим немножко полегчало.

Наверху, у стены Стоунхенджа, Тайсон сидел на коленях около груды марионеток и пытался составить вместе части изуродованных тел. Заметив наше появление, он повернулся к нам и сказал:

– Неужели ты не мог пощадить хотя бы одну? Знаешь, сколько лет понадобится, чтобы сделать новые?

– Да на кой они тебе? У тебя теперь есть живые друзья!

Я протянул ему руку, помог подняться и впервые с того дня, когда я вытолкнул его из телефонной будки, заглянул ему в глаза. Они были глубокими и тёмными, как всегда. Там, в этих омутах, хранились такие тяжкие, мрачные воспоминания, каких у детей быть не должно. Возможно, придёт день и я узнаю их тайну, а возможно, этот день не наступит никогда; но одно было ясно: я больше не боялся того, что скрывали глаза Тайсона Макгоу. Он продолжал смотреть на меня – наверно, потому что я продолжал смотреть на него. И мне на ум пришла мысль: а что он видит в моихглазах?

– Некоторое время нам придётся нелегко, Тайсон, – сказал я. – Всем нам.

– Это ничего, – ответил он. – К трудностям я привык.

И он улыбнулся – по-настоящему, широко, и от этой улыбки нам с Шерил сделалось теплее. Она вселила в нас чувство, что тяжёлые времена пройдут, что всё будет хорошо... То есть, будет хорошо, если мы все как следует над этим поработаем.

Мы с Шерил в последний раз вгляделись в тёмную глубину Стоунхенджа. Нам обоим было ясно, что мы никогда сюда не вернёмся. Это место принадлежало теперь прошлому. Как и домик на дереве.

Нас ждал Тайсон, поэтому мы повернулись и ушли из Стоунхенджа навсегда.