Текст книги "Вампиры. Антология"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Ричард Мэтисон (Матесон),Танит Ли,Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон),Роберт Альберт Блох,Клайв Баркер,Нэнси Холдер,Харлан Эллисон,Саймон Кларк,Брайан Ламли,Майкл Маршалл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 58 страниц)

– Мне, право же, неловко… – начал Мортон, но Уэйнрайт только отмахнулся.

– Не беспокойтесь, мистер Саймз. Мы бесконечно рады предложить вам наше гостеприимство, и вы бы нас разочаровали, не получив удовольствия от того, что мы предлагаем. – Он указал на стул палисандрового дерева у камина. – Присядьте. Устраивайтесь поудобнее. Илона, помоги мне его уговорить.

Миссис Уэйнрайт взглянула Мортону прямо в глаза.

– Пожалуйста. Садитесь. Пейте свой напиток. Устраивайтесь поудобнее.

Слегка смутившись, Мортон повиновался, думая, что, если ситуация станет слишком неловкой, он всегда сможет извиниться и уйти.

– Спасибо.

– Итак, – сказал Хьюлетт Уэйнрайт, подходя к камину, – я обещал вам объяснить, что случилось в этом городке, из-за чего так переменилась наша судьба. Полагаю, ваше начальство захочет это выяснить независимо от того, чем вы здесь занимаетесь. В известном смысле я об этом сожалею; мне неприятно думать, что Иерихон привлекает к себе внимание в своем настоящем состоянии. Однако, я полагаю, мы должны принять наше затруднительное положение как неизбежность. В конце концов кто-нибудь заметил бы наше… отсутствие.

Мортон пытался не смотреть на Илону Уэйнрайт, но не преуспел.

– Ваше отсутствие, – повторил он, как будто эти слова совсем не имели смысла.

– Разумеется, мы должны бороться с… многими проблемами. С тех пор как лесопилка закрылась, стало не за что держаться, понимаете ли. Лесопилка, прямо или косвенно, имела отношение более чем к половине рабочего населения Иерихона; это означает, что закрытие произвело нечто вроде эффекта домино. Некоторые предприятия смогли удержаться, но в общем и целом у нас нет достаточно широкой экономической базы, чтобы удержать город на плаву. Вот поэтому я предоставлял кредит большому числу горожан из своих собственных средств, которые довольно велики.

– Хьюлетт – человек старой закваски, – сказала Илона, бросив любящий взгляд на мужа. – Я иногда думаю, что именно поэтому он захотел на мне жениться.

– О дорогая! – захохотал Хьюлетт Уэйнрайт. – Я не заботился о том, что ты или кто ты, или вообще о чем-то, что касалось тебя; я беспокоился только, чтобы ты хотела меня так же, как я хотел тебя. – Он сделал паузу и повернулся к Мортону. – Это был мой второй брак; первая моя жена умерла десять лет назад. Она – моя первая жена – была дочерью ближайшего делового партнера моего отца. Можно без преувеличения сказать, что наш брак был предрешен с рождения.

– Ты еще хуже, чем старые аристократы, – ласково сказала Илона.

– Ну и пусть. Во второй раз, мистер Саймз, я женился для собственного удовольствия, и когда я привез жену назад в Иерихон, я был счастливейшим человеком в мире. – Он обвел салон широким жестом. – Это не карпатский замок, но и не лачуга.

– Карпатские замки холодны, – сказала Илона. – Более половины из них лежат в руинах. – Она смотрела на Мортона со странным выражением в гипнотизирующих глазах. – Вы думаете, что это место стало запустелым, – вы просто ничего об этом не знаете. В горах моей родной земли есть места, которые, кажется, уже глубоко в могиле, – настолько они безжизненны.

– Не преувеличивай, моя дорогая, – попросил Хьюлетт Уэйнрайт с игривой ухмылкой. – В каждом уголке Европы найдется какая-нибудь деревня или руины, рядом с которыми Иерихон покажется энергичным и оживленным.

– Полагаю, что так, – неуверенно сказал Мортон. Он пригубил еще виски, надеясь, что сможет сохранить ясную голову. – Должно быть, странно было приехать сюда после жизни в Европе. В Европе так много истории.

На этот раз Илона широко улыбнулась:

– Мы творим свою собственную историю, не так ли? – Она повернула голову, когда маленькая бесформенная женщина поспешно внесла в комнату небольшой поднос. – Вот и сыр. Я надеюсь, вам понравится, мистер Саймз.

Мортон посмотрел на жесткий желтый сыр и сделал вид, что страшно заинтересован.

– Прекрасно. – Он был рад, что немного перекусил перед встречей, и в то же самое время чувствовал себя таким голодным и потерянным в этой странной компании, что почти несъедобный вид сыра едва его озаботил.

– Я отрежу вам ломтик, если хотите, – предложил Хьюлетт Уэйнрайт, жестом отпуская прислугу. Он подцепил сырную лопаточку и принялся за работу. – Вы найдете его очень необычным. В наши дни этот вид сыра можно достать далеко не везде.

– Понятно! – сказал Мортон, принимая длинный осколок сыру, положенный поперек крекера. – Спасибо. – Справиться с сыром и крекером было довольно тяжело; за этим занятием он выпил почти все виски, чтобы только суметь проглотить угощение. В голове у него звенело, но он старательно улыбался, когда отставлял стакан в сторону. – Вы очень великодушны. Прошу вас, расскажите мне еще о том, как город попал в финансовые трудности. Это ведь случилось два года назад?

Хьюлетт наполнил его стакан снова, пока разворачивал перед ним запутанную историю, за которой было бы достаточно сложно следить, даже если бы Мортон был в лучшей форме. А так он обнаружил, что не способен извлечь никакого смысла из большей ее части, хотя и получил общее описание лесопилки, не способной конкурировать с современным большим бизнесом, и города, который жил на доходы с нее. Это была та самая тема с вариациями, которую он уже знал, но рассказанная с большим количеством сюжетных коллизий. Все же, с украшениями или без, история была по сути своей проста: когда лесопилка закрылась, работа и деньги исчезли, и большая часть города потерпела крах.

– Мой муж изложил все более схематично, чем оно есть, – сказала Илона, когда Хьюлетт наконец сделал паузу. – Он не упомянул свою собственную роль в поддержке этого места. Его личное участие, его беспокойство о городке обеспечили средства к существованию многим из тех, кто здесь остался.

– Но… но они не подали декларацию о доходах, – сказал Мортон, стараясь отчетливо произнести это заявление.

– У них не было повода, – возразил Хьюлетт. – У большинства из них доходов было очень мало. Нечего было декларировать.

– Но вы ведь не настолько несведущи, – запротестовал Мортон, стараясь удержать мысли достаточно ясными для продолжения разговора. – Нам надо знать, когда не о чем подавать заявку, так же как если есть о чем. Это информация, которая является ключевой, – разве вы не понимаете? Правительство не может обеспечить необходимую помощь, если нет заявки о такой необходимости, – разве вы не понимаете? – Его голова шумела, как раковина, прижатая к уху, – со звуком, который должен был изображать море, но морем не был. – Мы должны показать, что обстоятельства изменились, что вы не… используете ситуацию в своих интересах и не… – Он тяжело сглотнул и предпринял новую попытку. – Если у вас будут новые проблемы, есть и другие последствия, чем… Разве вы не понимаете: если вы не заработали денег, тогда штраф за неподанную декларацию становится меньше. Но вы должны подать документы – разве вы не понимаете? – Он знал, что повторяется, но остановиться был не способен. Одна-единственная фраза: «Разве вы не понимаете?» – приклеилась к его мыслям, навязчивая, как аллергический насморк, и он никак не мог от нее избавиться.

– Нет, – сказал Хьюлетт. – О, я читал публикации, но я не вижу, почему для вас так существенно делать бумажную работу безо всякой причины, потому что у нас нет денег, за которые надо отчитываться. Да ведь даже начальник полиции и его помощник получают зарплату с моих личных счетов, а не из городского бюджета, потому что казна пуста. Если хотите знать, они теперь частные силы безопасности городка и как таковые – мои служащие. – Он взглянул на Мортона. – Не хотите ли еще немного виски?

– Не сейчас, – отказался Мортон.

Он был изумлен, когда Хьюлетт тем не менее налил еще чуть-чуть в его стакан.

– Просто на случай, если вы передумаете, – сказал Хьюлетт. – Еще сыру?

Пока они беседовали, в комнате стемнело. Мортон вскоре начал терять нить мысли, а немного спустя это его уже не беспокоило. Он заметил, как хозяин и хозяйка придвинулись к нему, что, решил он, было лестно, поскольку не было типично для жителей Новой Англии. Он чувствовал, как они склонились над ним, и пытался придумать подходящее извинение своим плохим манерам, так как был сильно навеселе. Он знал, что должен извиниться за свое поведение, но не мог связать двух слов. Он просто сознавал, что растянулся на диване – немыслимое поведение! – и что Илона Уэйнрайт хлопотала над его галстуком, ослабляя его, а ее пристальный взгляд сверлил его, пока она этим занималась.

– Не слишком много, моя дорогая, – услышал Мортон голос Хьюлетта. – Помни – не все сразу.

Что бы Илона ни ответила, этого Мортон уже не узнал. Он почувствовал, что им овладела усталость, и был не в силах ни двигаться, ни думать. Он пытался объяснить, как он сожалеет, но, к своему глубокому разочарованию, потерял сознание.

Он проснулся в «плющевой» комнате иерихонской гостиницы, в пижаме, одеяло подоткнуто под подбородок. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала рядом. Была уже середина утра, судя по положению квадрата света, падающего из окна. Мортон потер глаза, охая при каждом движении. Он начал было садиться, но остановился, поскольку головокружение заставило комнату вращаться перед его глазами; он опустил голову и вздохнул. Он отчаянно проклинал себя за то, что напился, и передернулся при мысли о том, что должны были подумать Уэйнрайты. Мортон пошевелился снова, медленнее и осторожнее, и на этот раз сумел приподняться на локтях, прежде чем им снова овладело головокружение.

– Вот черт, – пробормотал он. – Черт, черт, черт!

В тех редких случаях, когда он выпивал слишком много, он отделывался пульсирующей головной болью и тошнотой, но никогда раньше не чувствовал слабости. Пока он заставлял себя встать, его руки дрожали от напряжения, а на груди и шее выступил холодный пот.

– Это абсурд, – сказал он обоям, удивленный тем, как мало у него сил и какого труда стоило просто встать на ноги.

Сосредоточив усилия, он вылез из постели и, держась за стену, пошел к маленькой ванной, дыша как после двухмильной пробежки.

Собственная восковая бледность удивила его, как и темные тени под глазами – как будто его побили. Мортон уставился в зеркало, потрясенный тем, как он осунулся. Его руки тряслись, пока он прилагал все усилия, чтобы побриться, и все же, когда закончил, обнаружил несколько маленьких порезов, включая один на шее, кровоточащий упорнее других. Вытерев лицо насухо, он осмотрел порезы и покрыл их крапинками йода. Как он собирается объяснять это Брустеру, интересно знать? Как он будет оправдываться за свой провал в добыче необходимой информации? Какие объяснения мог он предоставить своему руководству? Эти вопросы мучили его, а мысли двигались медленнее, чем тело, пока он одевался. Он запоздало вспомнил, что ему надо ехать в банк в Норт-Пойндекстере – получить наличные. Мысль о таком путешествии его встревожила, но он знал, что ехать туда необходимо, пока не кончились деньги, и быть там надо сегодня утром, иначе Брустер начнет проявлять любопытство и недовольство.

Когда Мортон спустился по лестнице, в фойе гостиницы никого не было, и улица снова оказалась почти пустой. В окне одного из офисов возле универсама показалось лицо, но больше никого видно не было. Мортон залез в свой шоколадный «BMW» и осторожно завел его, морщась от боли, пока мотор пробуждался к жизни. В обычных обстоятельствах этот звук доставил бы ему удовольствие, но только не сегодня утром. Он двинулся на маленькой скорости, а выехав на двухполосное внутриштатное шоссе, не рискнул ехать быстрее сорока миль в час.

К тому времени, когда он достиг Норт-Пойндекстера, сильное головокружение прошло. В руках еще ощущалась слабость, мысли метались в беспорядке, а глаза щурились от солнца, но он уже не чувствовал, как будто вот-вот потеряет равновесие. Оживленные узкие улицы радовали его, и он почти получил удовольствие, оттого что пришлось искать место для парковки.

Старшая кассирша взяла поручительство, необходимое для выдачи наличных, и после проверки удостоверения личности и подписи на нужных документах отсчитала ему восемьсот долларов.

– Странно, что вам нужны наличные, – заметила она, раскладывая бумаги по соответствующим папкам.

– Да, странно, – сказал Мортон, добавив: – Не порекомендуете ли хорошее место для ланча? – Сейчас, когда он произнес эти слова, он понял, что очень голоден. Теперь он догадался – его выбила из колеи не просто выпивка, а скудная еда. Виски и никакого ужина, и никакого завтрака. Неудивительно, что он чувствовал недомогание. – Но мне нужен не просто бутерброд, – продолжал он.

– Ну, – ответила кассирша, – не знаю, что вам и посоветовать. В конце квартала есть заведение Эдны; там довольно прилично, но они дают всего лишь суп и сандвич. Еще есть федеральный ресторан. Там дорого, но еда хорошая и у них большие порции. – Она посмотрела на него повнимательней. – У нас в Норт-Пойндекстере не так уж много предложений в смысле изысканной еды.

– Да уж побольше, чем в Иерихоне, – сказал Мортон тоном, который, как он надеялся, звучал шутливо. – Это место было…

– Иерихон… – повторила кассирша. – Вы хотите сказать, что заезжали в Иерихон?

– Да, – кивнул Мортон, сбитый с толку необычным выражением в ее глазах. Осторожно выговаривая слова, он спросил: – А что?

– О, – сказала кассирша, запоздало напустив на себя безразличный вид, довольно неубедительный. – Да ничего – место такое, на отшибе, и лесопилка закрыта, и вообще…

Когда продолжения не последовало, Мортон заинтересовался еще больше.

– В Иерихоне были проблемы? Я имею в виду – кроме закрытой лесопилки и безработицы?

Кассирша передернула плечами:

– Вы знаете, какие истории рассказывают о таких местах. Это сплетни и слухи, которые ходят о каждом маленьком городке Новой Англии. Они рады вообразить себе самое плохое о деревне вроде Иерихона, лишь бы их собственное болото казалось получше. – Она понизила голос. – Не то чтобы я верила в то, что они говорят об этом месте, но оно действительно жуткое, уж это точно.

– Я бы, возможно, не стал так выражаться, – осторожно сказал Мортон, – но я могу понять, когда это слышу.

– Да. Ну вы понимаете, почему об этом месте ходят истории. Большая их часть похожа на фильмы ужасов, ну, знаете, в стиле Джорджа Ромеро. Вы слышите о фантастических существах или, хуже того, бродящих по улицам, охотящихся на приличных людей. Это глупо. Это просто болтовня. Это потому что это место такое… пустое. – Она сделала отвергающее движение руками. – Мне, наверно, не стоит этого говорить. Это безответственно.

– Понимаю, – сказал Мортон. – Пустынные места всегда приводят в замешательство. Пока я там был, то видел, думаю, не больше десятка людей. Днем вокруг почти никого, а вечером народ на улицах не слишком-то разговорчив. Я думаю, закрытие лесопилки лишило их уверенности в завтрашнем дне, и они не любят говорить об этом.

– Возможно, – сказала старшая кассирша и отодвинулась от него. – Простите, мне надо работать.

Заказав обильный обед в федеральном ресторане, Мортон вернулся к отчету, пытаясь найти оправдание своему вчерашнему отвратительному поведению.

– Я не знаю, – пробормотал он, перечитывая написанное, – как еще это объяснить.

– Вы что-то сказали? – спросил официант, который принес телячью печенку с луком и салат из шпината на гарнир. – Еще кофе?

– Да, пожалуйста, – сказал Мортон, потом добавил: – И стакан томатного соку, будьте добры.

– Конечно, – сказал официант, немедля удаляясь. Когда он закончил обедать и побаловал себя отличным морковным пирогом с добавочной порцией изюма, Мортон решил, что ему становится лучше. Еда была именно тем, что ему требовалось. Он уже не испытывал головокружения, и силы отчасти к нему вернулись.

– Это мне урок, как пропускать обед, – сказал он тихонько, пока платил по счету.

Прежде чем вести машину назад в Иерихон, он остановился, чтобы купить белковой пищи: вяленое мясо, несколько ломтиков ветчины и индейки и коробку крекеров. У него были вареные яйца, и это должно скрасить ему жизнь.

Начальник полиции, грузный мужчина, которого все звали Вилли, изучал документы Мортона с подозрением.

– Я все гадал, когда же вы до меня доберетесь, – сказал он, и звенящие гласные в его речи явно выдавали уроженца Новой Англии или Восточного побережья Британии. – Я не знаю, что могу для вас сделать, вот такие дела.

– Может быть, – сказал Мортон, уже оправившись и чувствуя лишь легкую вину за упорное продолжение своего расследования. – У меня есть вопрос. Надеюсь, вы отнесетесь к нему с пониманием.

– Конечно, – смиренно сказал Вилли. – Что вы хотите знать?

– Прежде всего, мне нужно знать, сколько людей уехали из Иерихона за последние полтора года. – Мортон вытянул свой блокнот и изобразил готовность записывать сведения.

– Ну, четверо, может, пятеро, – сказал Вилли, подумав немного. – Не более того.

Мортон воззрился на него:

– Это же абсурд.

– Проповедник Стоункрофт уехал, то есть он и его жена. Они уехали, э-э… больше года назад. Жаль было их терять, но у нас дела обстоят таким образом… – Он указал на окно, как будто зрелище главной улицы предоставляло достаточное объяснение. – Они были люди не нашего сорта, только не они. Так что они уехали.

– Понимаю, – сказал Мортон, пытаясь догадаться, почему этот человек лжет.

– Больше года назад. И священник тоже. Он взял тех двоих осиротевших мальчиков и уехал на запад. Это было до того, как уехали Стоункрофты, может быть, за пару месяцев. – Вилли посмотрел на три пустые камеры, которые виднелись через открытую дверь.

– Тоже люди не вашего сорта, – отважился предположить Мортон.

– Это верно. И мальчикам, вероятно, нужно было уехать, семья-то умерла незадолго до того. – Вилли вздохнул. – Генри и Дина Хилл.

– Это были родители мальчиков? – спросил Мортон, обнаружив, что за репликами начальника полиции немного сложно уследить.

– Да. Они умерли, и преподобный Кингсли их увез. Он сказал – так будет лучше всего. Может, он был и прав, – сказал Вилли.

– Куда они поехали? – осведомился Мортон.

– На запад, – ответил Вилли, махнув рукой в соответствующем направлении.

– Но куда именно на запад? Вы разве не знаете? – Ему придется рассказать Брустеру о преподобном Кингсли. Должен быть какой-то способ проследить передвижения этого человека и двух сирот.

– Он нам не сказал. Думаю, и сам не знал. – Вилли вздохнул. – Не то чтобы мы ставили это ему в вину, вы понимаете. В таких обстоятельствах, как у него, ему просто пришлось уехать.

Мортон нахмурился:

– Что вы имеете в виду – «в таких обстоятельствах, как у него»?

– Ну, как тут все обернулось. У священников должны быть прихожане, верно ведь? – Вилли снова вздохнул, на этот раз медленно выпустив воздух.

– И оттого, что закрылась лесопилка, горожане перестали ходить в церковь? – спросил Мортон и сразу решил: то, что начальник полиции пытается так вежливо объяснить – просто-напросто нехватка денег на поддержку городской церкви. Если Уэйнрайты платят жителям из своего кармана, для двоих священников остается не так уж много.

– Ну, все было не совсем так, но… – Вилли снова указал за окно. – Это не очень большое место; оно никогда таким и не было. В городках вроде нашего жизнь нелегка. Мы знаем, каково быть отрезанными от мира.

– Вы имеете в виду, что ваша изоляция работает против вас? – спросил Мортон, надеясь, что он правильно интерпретировал замечание Вилли.

– Ну, некоторые из нас думают, что она работает на нас, но все зависит от того, как на это посмотреть. – Он кивнул дважды. – Я не могу вам больше ничего рассказать, мистер Саймз. Вы сами видели Иерихон; вы знаете, что здесь происходит. Неважно, что сделает правительство, – ничего здесь особенно не изменится, если вы меня понимаете.

– Да, – сказал Мортон, совсем не уверенный, что улавливает, что подразумевал Вилли. – Как вы думаете, у вас найдется время составить список имен и адресов людей, все еще живущих в городке?

– Все еще живущих? – повторил Вилли. – Конечно, я могу это сделать.

Мортон одарил его своей лучшей улыбкой – строгой, но искренней:

– Большое спасибо за помощь, Вилли. Я знаю, что вам приходится нелегко.

– Перебиваемся потихоньку, – сказал Вилли, когда Мортон выходил из участка.

В закусочной Мортон счел нужным заказать вторую порцию запеченной говядины и мороженое на десерт. Он снова обратил внимание на отсутствие посетителей и на этот раз спросил:

– Здесь всегда все так неспешно?

– Большинство предпочитает есть дома, – сказала официантка, не глядя на него. – Понимаете, как оно бывает.

– Да, – кивнул Мортон, думая, что наконец-то понимает.

– Мы здесь замкнулись в себе, особенно с тех пор как лесопилка закрылась. – Она смотрела на него с насмешкой, а лицо отчетливо выражало скуку.

– Это имело серьезные последствия для города, не так ли? – Мортон бросил взгляд на официантку, затем уставился в окно, чтобы она не заподозрила, что он спрашивает ее слишком заинтересованно.

– Это одна из причин, – сказала официантка. – Есть и другие.

– Да, – сразу сказал Мортон. – Конечно есть. – Он заплатил за ужин и оставил двадцать два процента чаевых – больше, чем полагалось, но он хотел дать официантке понять, что ценит ее сведения.

Когда Мортон вышел за дверь, официантка окликнула его:

– Вы еще не все разузнали.

Мортон сделал паузу, держа руку на задвижке.

– Что вы сказали?

– Вы меня слышали, – ответила она. – Подумайте об этом.

– Разумеется, – сказал Мортон, гадая, на что это она намекала.

Он думал об этом, пока выходил на улицу. Темнота вызвала в нем необычное оживление, которого он никогда раньше не испытывал. Он направился назад в гостиницу, но возвращаться в свою комнату желания не было. Он невольно пришел к дому Уэйнрайта, и мысли его заметались в беспорядке, когда он взглянул вверх, на увядающее великолепие особняка.

– Мистер Саймз, – окликнула Илона из окна второго этажа. – Как приятно видеть вас снова.

– Спасибо, – отозвался Мортон, охваченный внезапной и необъяснимой лихорадкой желания, которое почти лишило его дыхания. Его пульс барабанил; его плоть дрожала; он, казалось, горел в лихорадке и одновременно был скован льдом. Было ужасно неприлично стоять, пялясь вверх с таким откровенным желанием на лице на аристократические черты Илоны Уэйнрайт.

– Было очень приятно принимать вас прошлым вечером, – сказала она, и ее красные губы дрогнули в улыбке.

– Вы очень добры, – промямлил Мортон.

Что было в этой женщине такого, что так сильно его возбуждало? Как она сумела его очаровать, что его тянуло к ней так, как раньше бывало только в мечтах? И как он сможет когда-нибудь объяснить свое предосудительное поведение Хьюлетту Уэйнрайту?

– Вовсе нет, – сказала Илона низким и обольстительным голосом. – Мне бы только хотелось… принять вас снова. – Она вышла на маленький балкон перед окном. – Вы зайдете?

– Я… я не знаю… – Мортон был почти уверен, что краснеет, и это еще больше обострило его замешательство. – А муж дома? – Он едва мог поверить, что может быть таким грубым, таким невежливым, и разговаривать с ней таким образом. Он отступил на несколько шагов назад. – Я так сожалею.

– Почему? – спросила Илона, и одно это слово было волнующим, как целая симфония.

– Это… это все очень неудобно, – начал Мортон. – Видите ли, миссис Уэйнрайт, я не… то есть мне не следует… Было бы предосудительно воспользоваться вашей благосклонностью.

«Будь благоразумен, – сказал он себе. – Эта женщина старше тебя, и она замужем. Ты не имеешь права хотеть ее; ты не имеешь права даже разговаривать с ней. Так поступать нельзя».

– Вас что-то беспокоит, мистер Саймз? – спросила она, и в ее вопросе прозвучал тончайший намек на высокомерную насмешку.

Мортон расправил плечи:

– У меня как инспектора ВИС есть обязательства не злоупотреблять своим положением, что я, возможно, совершил бы, если бы… С моей стороны было бы непростительно использовать свои… возможности, чтобы… скомпрометировать вас. – Пока он говорил, он придвигался ближе к дому.

Илона, казалось, его не слышала.

– В нашем городке так давно не было никого извне; я так взволнована от желания познакомиться с кем-то новым. Вы зайдете? – Она склонилась вниз, протянув длинную бледную руку. – Я была бы вам так признательна, если бы вы зашли, мистер Саймз.

– Но… – Все возражения, которые он собрался было выдвинуть, словно испарились с его губ. – Конечно, если это доставит вам удовольствие.

– Очень хорошо, мистер Саймз, – сказала Илона, и ее улыбка стала более оживленной. – Боковая дверь, там, у зимнего сада, открыта. – С этими словами она покинула балкон.

Мортон только что не ввалился в дверь в своем желании увидеть Илону. Хотя часть разума все еще пыталась урезонить его, заставить сопротивляться благосклонности, которую Илона, казалось, оказывала ему, но и она быстро утихла, когда сама Илона вошла в гостиную, и ее лицо светилось от предвкушения. Мортон предпринял последнюю попытку отделаться от нее.

– Мне бы не следовало находиться здесь. Я обязан вам и вашему мужу…

– Если вы полагаете, что чем-то нам обязаны, тем больше у вас причин остаться, – сказала она, приблизившись и склонившись головой к его плечу. – Как вы энергичны. Как жизнь струится по вашим венам.

Этот странный комплимент озадачил Мортона, но ненадолго; Илона повернула к нему лицо, и ее карминного цвета губы приникли к его губам, и она заключила его в удивительно сильные объятия. Мортон перестал думать и отдался неистовому любовному безумству.

Уже почти наступило время звонить с отчетом, когда Мортон снова проснулся в своей постели. Его головокружение вернулось с утроенной силой, и он чувствовал себя совершенно обессиленным. Мортон положил трясущуюся руку на лоб и попытался привести мысли в порядок, прежде чем звонить Брустеру.

– У вас такой голос, будто вы чем-то заболели, – критически заметил его начальник, стоило Мортону приступить к отчету.

– Очень даже возможно, – признал Мортон. – Я чувствую себя… опустошенным. – Он вздохнул. – Не понимаю, в чем дело.

– Покажитесь врачу, прежде чем возвращаться в офис; я не хочу, чтобы вы заразили чем-нибудь других инспекторов.

– Конечно нет, – сказал Мортон, затем продолжил отчет: – Если верить шефу полиции, город покинули очень немногие, хотя лично я видел совсем мало оставшихся жителей. Если они все еще живут здесь, то в течение дня работают, должно быть, где-то в другом месте.

– Вы сказали, город пуст? – спросил Брустер. – Выражайтесь яснее, Саймз.

– Да, сэр, – подтвердил Мортон, бегло просматривая свои заметки. – Днем это прямо-таки город-призрак.

– Понимаю, – сказал Брустер своим самым многозначительным тоном. – И где же, вы полагаете, эти люди работают?

– Я хочу это выяснить, – сообщил Мортон, подавляя зевок. – Вряд ли в Норт-Пойндекстере, если вы это имеете в виду. Я совершенно уверен, что они туда не ездят, судя по тому, как жители Норт-Пойндекстера относятся к Иерихону.

– Хорошо, – сказал Брустер. – И как же это?

– Они вроде бы думают, что это очень странный город, что люди здесь странные, со старомодными манерами или что-то в этом роде. – Он прислонился к стене у телефона. – Не похоже, чтобы много народу из Иерихона работало там, верно?

– Наверное, нет. – Это была максимальная уступка, на которую пошел Брустер.

– Судя по тому, что я видел, это место… само себя изживает. Оно в западне. Вы знаете, как поживают некоторые из этих маленьких местечек, когда основное предприятие терпит крах? Помните тот городок в Западной Вирджинии, который опустел после разорения мебельной фабрики?

– Не надо мне напоминать, – сказал Брустер сухо. – И что же, вы думаете, что это еще один Лэмфорд?

– Ну, – промямлил Мортон, – нет, я не уверен, но выглядит очень похоже. Если бы вы могли послать официальный запрос на записи и все остальное, президент банка покажет мне здешние счета, но он не будет этого делать без письменного предписания. Это его право, конечно. Мне нужно еще несколько дней, чтобы собрать все факты и посмотреть, что может мне показать президент банка. – Непрошеный образ Илоны Уэйнрайт ворвался в его сознание. Видение было настолько ярким, что три-четыре секунды он был не способен говорить и ему пришлось закашляться, – и… еще немного времени, чтобы… оценить то, что я найду.

– С вами что-то не в порядке? Пусть о вас позаботятся, пока вам не стало хуже, – потребовал Брустер.

– Аллергия, полагаю. Наверно, это аллергия, – сымпровизировал Мортон. – Думаю, мне надо принять еще одну таблетку.

– Не пренебрегайте этим. Мы же не хотим потом оплачивать ваши больничные счета, – сказал Брустер, разговаривая будто с капризным шестилеткой.

– Я не хочу создавать проблемы, – сразу заверил его Мортон. – Это все из-за пыльцы, осенью бывает пыльца.

– Да, – сказал Брустер тоном, который давал понять, что обо всех проблемах Мортона он наслушался более чем достаточно. – Я позабочусь, чтобы нужные документы были посланы в банк экспресс-почтой или с курьером, если будет такая необходимость. Для ваших целей этого должно быть достаточно.

Мортон кивнул сам себе.

– Я не думаю, что мистер Уэйнрайт проигнорирует запрос, если он будет сделан должным образом и официально, но он обязан защищать интересы своих вкладчиков, и с его стороны такое поведение заслуживает одобрения.

– Это все, Саймз? – Тон Брустера подразумевал, что он не нуждается в том, чтобы Мортон Саймз учил его выполнять свою работу.

– На данный момент – да, – сказал Мортон, потирая голову рукой. – Я позвоню послезавтра. А мои письменные отчеты вы получите, когда я вернусь. – Теперь голова у него звенела, а каждое произнесенное слово раскалывало череп.

– Держите свои медицинские записи отдельно от остальных. Нам понадобится просмотреть их для компенсации. – Брустер помолчал, затем сухо попрощался и повесил трубку без дальнейшей задержки.

После звонка, просидев в пустом холле почти полчаса, Мортон был едва способен пройти недолгий путь от гостиницы до закусочной, а когда добрался туда, еще сидел некоторые время, глядя в меню. Предлагавшаяся в нем солонина с капустой настолько его не привлекала, что он, как ни странно, почувствовал легкую тошноту, пока его читал. Солонина и капуста. Без сомнения, ее варили, пока она не развалилась, а капуста стала безвкусной овощной размазней. Наконец, когда официантка пришла принять заказ, он повернул к ней затуманенный взор. – Могу я надеяться, что вы раздобудете мне бифштекс с кровью?

– Бифштекс? – переспросила официантка, украдкой бросив пристальный взгляд.

– Да, бифштекс. Знаете, это такой кусок коровьего мяса, поджаренный, но с кровью. – Мортон положил локти на стол, сам изумляясь своим ужасным манерам. – И поскорее, если можно.