Текст книги "все сердца разбиваются"

Автор книги: Nikto Neko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Вы ведь понимаете, что, хоть и не чувствуете голода, на самом деле ваш желудок пуст? Болезнь создает иллюзию наполненности, но вы все равно должны питаться.

– Думаю, мне уже недолго осталось, – вздохнула старушка. – Не собираюсь заставлять себя в оставшиеся дни. Хочу провести их с комфортом.

– Звучит разумно.

Шерлок снова уставился в бланк, задумавшись о своем. В тишине палаты ему было спокойно и легче дышалось; словно сами стены госпиталя действовали благотворно на его мыслительные способности. Шерлоку нужен был госпиталь. И наоборот.

– Не поздно ли для уборки?

Шерлок не сразу понял, о чем она спрашивает, а потом с отвращением взглянул на свой голубой комбинезон.

– Я не уборщик. Я врач, и это я поставил вам диагноз.

– Правда? – старушка подняла светлые, лысые почти брови, и улыбнулась. Шерлок вдруг понял, что ей абсолютно все равно. – Ты же не собираешься теперь лечить меня, верно?

– Нет. – Он притворился, что не услышал надежды в ее голосе. – Нет, я уже ничего не могу здесь сделать.

– Тогда почему ты пришел?

– Просто так. – Ему нужно было подумать. Ему нужно было решить загадку, пока она не довела его до безумия.

– Спасибо, – сказала вдруг миссис Хабборд, и Шерлок поднес пальцы к вискам, отгораживаясь от внешнего мира. Погружаясь в Чертоги.

Железо. Скальпель обжигает пальцы. «Его зовут Эдди». «Несущественная информация». «Выгляни в коридор. ДУ». Железо. Царапина. Думай, думай! Потеют только ноги? «Кхм». «Кхм». Он кашлял. Нет, неверно. Прочищал горло. Трахеальная трубка. Железо. Сложности с дыханием. Повышенное потоотделение. Прочищал горло. Сухость, дискомфорт в горле. Серые носки. Нет, черные. Несущественная информация. «Мне очень жаль». Содержание железа в крови? Железо. Дыхание. Спазмы в горле. Сужение трахеи. «Мне придется что-то удалять или ставить туда уколы?». «Людям такое не говорят!». Люди не говорят такое. Не говорят такое вслух. Эректильная дисфункция? Он бы не сказал. Не указано в карточке. Разумеется. Думай. Думай. Сложи два и два. «У вас дома кошка или хомяк?». Железо. Его кровь. Железо. Он не может дышать. Жетон. «Ш.Холмс». Доктора – худшие пациенты. Симптомы: бессонница. Раздражительность. Симптомы: тремор (психосоматика). Железо. Железо.

Железа.

Щитовидная железа.

Симптомы:

– затрудненное дыхание (есть)

– обильное потоотделение (есть)

– бессонница (возможно?)

– раздражительность (объяснима после того, как его чуть не угробил взорвавшийся аппарат)

– эректильная дисфункция (не признался бы)

– непереносимость жары (при тиреотоксикозе) или холода (гипотериоз)

– сухость, дискомфорт в горле (кхм)

– затрудненное глотание (кхм. Кхм.)

– сдавливание либо смещение трахеи (дело не дрожащей руке, дело в смещенной трахее. Вот почему не получалось сделать интубацию. Вот почему)

Аутоимунный тиреодит Хашимото.

Шерлок распахнул глаза, медленно выдыхая. Да, о да. До чего же хорошо.

Миссис Хабборд спала, а за окном занимался рассвет.

*

Шерлок распахнул дверь кладовой.

– Вы, двое!

Донаван взвизгнула и неловко прикрыла голые груди (неинтересно), Андерсон от страха чуть не потерял сознание (еще бы; в отличие от Донаван, он носил кольцо на пальце, а в больнице слухи разносятся быстро). Шерлок нетерпеливо постучал по запястью (забыл надеть часы; нет, забыл купить часы, а после их надеть).

– Быстро! Вы тратите мое время.

– Ч-чертов псих, – выдохнул Андерсон сквозь зубы, закрыв глаза от облегчения. Донаван застегивала пуговицы на блузке, прожигая Шерлока яростным взглядом.

– Может, ты закроешь дверь? – резко поинтересовалась она. Ее лицо было красное, но Шерлок не мог сказать точно, от гнева, стыда или тех омерзительных акробатических упражнений, которыми они занимались.

– Если вы искали швабры, то вот они. А теперь, может, оторветесь друг от друга на секунду и сделаете пациенту с щитовидкой УЗИ? Раз-раз, – Шерлок нетерпеливо щелкнул пальцами, все его тело дрожало от переполнявшей его энергии, эйфории. Это было лучше, чем секс, лучше наркотиков или что там еще люди делают с собой, чтобы почувствовать счастье?

Это было лучше всего.

Выбравшись из кладовки, Донаван огляделась по сторонам, потом схватила Шерлока за рукав и потащила за собой.

– Ты соображаешь, что ты делаешь, псих? Тебе же запретили возвращаться!

– Сейчас это не имеет значения…

– Мне стоит позвать охрану. Я подозревала, что ты извращенец, но не думала, что ты любишь наблюдать.

– Я извращенец? Вы с Андерсоном… даже заканчивать это предложение не буду. Уже противно.

– По крайней мере, у нас есть хоть какой-то секс. А ты что? Спишь с анатомическим пособием?

– Хоть какой-то секс? Ну, спасибо, – Андерсон обогнал их, бодро шагая по коридору. Он уже успел подхватить пару карточек и сунуть их под мышку. Весь это бодрый вид и этот белоснежный, сияющий халат (жена стирает?) действовал Шерлоку на нервы. Но не сейчас, не сегодня, он не поддастся на провокацию: он только что разгадал загадку, и ему так хорошо…

– Так что если ты потихоньку выйдешь через черный ход, я никому не скажу. Только потому, что не желаю тратить на тебя время, Холмс.

– Сестра Донаван, проведите анализы для пациента из триста девятой.

Салли остановилась и закатила глаза к потолку. Потом тоскливо уставилась на Шерлока. Тот переступил, чувствуя себя неловко под ее взглядом. Чувствуя, как его эйфория испаряется. Он сказал:

– Затрудненное дыхание и смещение трахеи, потоотделение, дискомфорт в горле. Аутоимунный…

– Териодит Хашимото, – закончила за него Донаван. – И мы давно уже сделали УЗИ. И давно лечим. Образований на щитовидке нет, так что просто даем гормоны.

Шерлок не изменился в лице, но Донаван почему-то посмотрела с жалостью. Но в словах ее жалости не было:

– Не думай, что мы совсем уж тупые. Все тут оканчивали медицинский. Без тебя мир не остановился, Холмс. По правде говоря, без тебя здесь стало даже лучше.

Взглянув Шерлоку за плечо, Донаван состроила постную мину.

– Доктор Лестрейд.

Он обреченно взглянул на Шерлока и крепко взял его за локоть.

– Пойдем-ка, покурим. Обход, Донаван.

– Помню, сэр.

В курилке Шерлок сел на ступеньку, а Лестрейд достал из пачки сигарету.

– Ты же бросаешь.

– Это последняя, – он чиркнул зажигалкой, затянулся, а потом с наслаждением прикрыл глаза. Шерлок вытянул ноги на ступеньках, глядя вниз.

– Когда диагностировали?

– Еще до взрыва. Точнее, был дифференциальный диагноз, но Хашимото лидировал. Назначили УЗИ, а тут ты со своими анализами.

– Далась мне эта чертова царапина.

– Со всеми бывает, – пожал плечами Лестрейд. – Когда навидаешься всякого, начинаешь зацикливаться на пустяках.

– Со мной раньше не бывало. Я не ошибался.

– Все ошибаются, Шерлок.

– Но только не я.

– В конце концов, ты и не ошибся. Ты же написал мне, – Лестрейд полез за телефоном, потыкал в кнопки, сосредоточенно хмурясь. – Вот. «Железа».

– Железо.

– А здесь написано: «Железа».

– Опечатка, значит.

– Значит, опечатка.

Лестрейд снова затянулся, с шумом выдохнул. Протянул пачку:

– Хочешь?

– Я ломал голову, как идиот. Не видел очевидного. Видел, но не замечал. Позорил себя этими сообщениями. А вы в два счета все поняли. И уже лечите.

– Эй! К чему этот похоронный тон? Парню-то лучше?

– Зато мне хуже! – рявкнул Шерлок, выхватил у Лестрейда пачку и швырнул в лестничный пролет. – Бросай уже.

– А мусорить нехорошо. Ну, раз уж ты сегодня в образе уборщика, тебе и подбирать.

Шерлок сгорбился. Лестрейд потянулся, будто собираясь погладить его по голове, но, напоровшись на недоуменный взгляд, отдернул руку. Сказал серьезно:

– Шерлок. Ты ведь можешь вернуться. Только для этого надо паинькой быть. Хватит пробираться сюда. Займись, наконец, своим тремором. А там уж я постараюсь, чтобы тебя восстановили.

Шерлок вскочил на ноги и побежал вниз по лестнице. Лестрейд перегнулся через перила, глядя ему вслед.

– Проблема в том, что ты все усложняешь! Любишь трудные задачи, вот и ищешь их, даже в самом простом тиреодите. А мы, простые люди, устроены по-другому. Мы видим очевидное и предполагаем очевидное, и чаще всего правы. Это обычная статистика, Шерлок! Очевидное чаще встречается.

– Не в моей жизни, – буркнул Шерлок себе под нос, пересекая пролет. И пиная перед собой ополовиненную сигаретную пачку.

*

– Ты умеешь летать?

– Что?

– Летать. Умеешь?

– Возможно, – осторожно ответил Джон, коротко облизнув губы. Шерлок делал вид, что смотрит «Анатомию Грейс», а Джон листал его справочник по нейрохирургии. – А что?

– Просто интересно.

– Хм-м… – Джон дошел до страницы с изображением отделов головного мозга. Черно-белый рисунок был разукрашен карандашами, а на полях была нацарапана короткая фуга для скрипки. Джон обвел пальцем гипофиз и взглянул на Шерлока.

– Я думал, ты хирург. Откуда столько книг по нейрохирургии?

– Всегда было интересно, что же творится в людских маленьких, глупых мозгах.

– И что, понял?

– Нет, – покачал головой Шерлок. – Но зато осознал, что человеческий мозг – это самая красивая, самая сложная система во вселенной. До чего удивительно, что нечто настолько совершенное может быть настолько бесполезным у некоторых представителей рода людского!

– Это ты сейчас на кого намекаешь?

Шерлок коротко улыбнулся, что, вероятно, должно было означать: «Ха-ха, всего лишь шутка, не принимай близко к сердцу». Или, возможно: «Опять ты, идиот, задаешь вопрос, на который не хочешь слышать ответ».

Но вслух он произнес совсем другое:

– Разве тебя не мучает это? Когда ты смотришь на нас сверху, разве тебе не становится больно от очевидности того, насколько мы беспомощные создания? Мы не кажемся тебе ничтожными?

Джон улыбнулся.

– С высоты твоего роста, возможно, люди еще мельче, чем с высоты моего полета. Я думаю, тут все дело не в масштабе, а в глазах смотрящего.

– Ты так говоришь, потому что должен, – проворчал Шерлок. Видя, что Джон не понял его, выключил телевизор и развернулся всем корпусом к нему. – Твоя работа. Ты должен любить людей. Это часть твоих рабочих обязанностей, и думаю, ты сам не знаешь, насколько это искренне, а насколько – вынужденная мера. Ты должен любить людей, и ты должен любить меня, потому что я тебе достался. Разве я не прав?

Он напряженно смотрел, как Джон пересекает комнату, чтобы сесть рядышком на диван. Рука Джона легла ему на колено, а глаза оставались холодными и бесстрастными.

– Ты не прав. Как ты сказал, это моя работа. Я не должен любить людей. Я не должен выделять никого, и уж точно – привязываться. Потому что все люди умирают. И все сердца разбиваются. Сострадание – не преимущество. Любовь и подавно.

Шерлок почувствовал, как пересохло во рту. Джон не отпускал, морозил взглядом, его ладонь казалась невесомой и нереальной. Время замедлилось, воздух стал густым, и Шерлок с трудом смог сделать вдох.

– Ты понимаешь меня? – спросил Джон, и, дождавшись кивка, отпустил Шерлока.

Тут же часы снова начали тикать, а пасмурный вечер стал прежним, совершенно обычным, как тысячи прежде и тысячи после. Где-то в глубине квартиры раздался звон.

– Телефон, – сказал Шерлок, возвращаясь к просмотру сериала. Джон некоторое время искал мобильный, а потом принес в гостиную.

– Кто это?

– Написано – «Мерзкий тролль».

– А, тогда просто сбрось. Он все равно будет названивать, но пусть подождет. Я занят.

Шерлок с преувеличенным интересом стал слушать, как темноволосая девушка на экране делится с подругой наболевшим. Джон некоторое время вертел в руках телефон, пока тот не затих. Но через секунду снова затрезвонил.

– Просто выключи его, – раздраженно бросил Шерлок, но Джон растерянно нахмурился.

– Еще бы разобраться, как!

– Что там сложного? Ты не знаешь, где кнопка «отбой»?

– Представь себе! Не люблю все эти штуки. И в магазинах! В магазинах зачем всякие машины понаставили?

Шерлок забавлялся, глядя, как Джон воюет с телефоном, а потом протянул руку.

– Вот. Ты просто не снял блокировку клавиатуры. Поверить не могу, что ты такой чайник.

– Чайник-то тут при чем? – насупился Джон. На лбу у него возникла премилая продольная морщинка.

– Из какого ты года? – мягко спросил Шерлок. – В твое время носили сюртуки и ездили в экипажах?

– Возможно, – снова осторожно уклонился Джон.

– Но ты посылал мне смс. Тогда, за секунду до взрыва.

– Не совсем. На самом деле, мне достаточно просто подумать.

Экран телефона вспыхнул.

«Примерно так. ДУ»

– Неплохо. Впечатляет, на самом деле. А что ты еще умеешь?

«Играть в покер. ДУ»

– Как насчет «Клюедо»?

Но потом им пришла в голову идея получше.

– Шерлок, это ужасная идея.

– Если струсил, так и скажи.

– Мне выговор сделают.

– Хватит, Джон! Ты всегда был таким паинькой?

– О, просто заткнись и обними меня.

Город простирался внизу, совершенно темный, заполненный ночью до краев – каждая его улица. Желтые огоньки внизу только делали темноту гуще. Темза казалась трещиной, уходящей в самую глубь планеты. Шерлок услышал, как хлопает за спиной пальто, словно плащ какого-то супергероя. Они летели вверх, и казалось, Джон не собирается останавливаться – даже когда город совсем исчез внизу, слился с общей темнотой, они продолжали набирать высоту. Джон не выставлял кулак и не размахивал руками, просто смотрел вверх, обхватив Шерлока за талию. Ветер становился обжигающе ледяным, застужал лицо, застужал легкие, но сердце согревало, колотясь отчаянно, разгоняя кровь.

– Джон, – прохрипел Шерлок, когда испугался, что они пробьют макушками слой атмосферы. И тогда что-то неуловимо поменялось, и вот они уже мчались куда-то, почти ложась животами на потоки воздуха, на плотную подушку пустоты под ними. Джон держал крепко, время от времени кидал взгляд на Шерлока, взгляд, полный гордости и веселья. Шерлок не мог справиться с совершенно детской, восторженной улыбкой от уха до уха – словно сказка сбылась, словно Питер Пен забирал его в свою страну Нетинебудет. Только это было лучше, гораздо лучше.

Когда мелькание огней внизу слилось в знакомый узор, Шерлок уткнулся носом в щеку Джона. Он больше не хотел смотреть по сторонам, он хотел закрыть глаза, чтобы полнее почувствовать это – каждый миг, каждый крохотный миг творящейся невозможности. Джон чуть повернул голову, ткнулся губами куда-то в подбородок Шерлоку, выпустил с горячим дыханием:

– Приземляемся.

И Шерлок сумел не потерять равновесия, встать на ноги, когда они коснулись крыши Бартса.

Они сели на край, свесив ноги. Джон принялся болтать ими в воздухе, ухмыляясь себе под нос – довольный, словно только что решил уравнение. Шерлок подвинулся ближе. Он не знал, чувствует ли Джон холод – но сам просто окоченел, и хотел распахнуть пальто, чтобы накинуть один край на плечи Джона. Согреться чужой близостью. Так просто – и так неуместно.

– Ты скучаешь по этому месту? – спросил Джон тихонько. Шерлок пожал плечами.

– Я проработал в госпитале пять лет. Устроился санитаром, еще когда был на втором курсе академии. К четвертому курсу стал интерном. Это незаконно, но для меня сделали исключение. Потому что я сам был исключением. – Почувствовав, что хвастается, Шерлок одернул себя. – К тому же, здесь хорошие лаборатории.

– Зачем ты пошел в армию?

– Наперекор брату. По большей части. Ну, и собственный идиотизм исключать нельзя.

– И что это значит?

– Мне было скучно. Моя жизнь была слишком легкой. И мне хотелось больше практики. Больше операций. Знаешь, в Бартсе меня не каждый раз на них ставили – некоторые считают, что я небрежен. В Афганистане я был один. Никого, кроме меня. Никого, кто мог бы провести операцию. Я даже был доволен – первые пару часов, наверное.

Шерлок почти силком заставил себя заткнуться. Не только потому, что при обсуждении Афганистана у него учащалось сердцебиение и ладони потели. А еще и оттого, что обычно никому не говорил об этом. Кто бы его не спрашивал – «Ну, как там было?» или «Расскажи мне про войну» – он отделывался краткими, бесстрастными фразами, а порой и просто уходил. Но Джон каким-то образом воздействовал на него. Заставлял говорить. Заставлял хотеть рассказать все это, рассказать хоть кому-нибудь, кто готов слушать.

– А что насчет тебя? – резко спросил он. – Как ты умер?

– Что?

– Как именно ты умер. Ты ведь не всегда был ангелом.

– Я не ангел, Шерлок.

– Не важно. Ты мог чувствовать вкус еды, и холод, и влагу на губах… что там еще… Расскажи мне.

– Я был глупым. Очень, очень глупым. И любил играть в карты. С родителями мы никогда не были особенно близки, а сестра подалась в суфражистки, сплошной ужас. Я окончил гимназию и уехал из дома, попытать счастья в большом городе. Я родился в Шотландии, если ты еще не понял по моему акценту.

– Почти не чувствуется, – утешил Шерлок.

– Ну, у меня было время для тренировок, – улыбнулся Джон. Вздохнул, окинув взглядом панораму. – Лондон мне совершенно не понравился. Шумно, тесно и кругом обман. Деньги почти сразу кончились. Надо сказать, большую часть я просадил в игорных домах. Я был не слишком удачливым игроком. Другую половину спустил в опиумных. Там же и кокаин попробовал.

Джон замолчал. Шерлок поморщился от досады, так банально все оказалось.

– Умер от передозировки?

– Нет, покончил с собой. Было стыдно, противно и страшно, да еще долги – просто огромные. Надеюсь, Гарри не пришлось с ними разбираться.

– Ты сказал, сестра.

– Гарриет.

– Кошмар.

– «Шерлок» – не лучше.

Они обменялись ухмылками. Потом Шерлок все-таки расстегнул пальто и накинул Джону на плечи.

– Теперь ты раскаялся, и тебя направили на землю, спасать таких же идиотов?

– Вроде того, – неопределенно промямлил Джон.

– Многих уже спас?

– Честно говоря, ты у меня первый.

– Наверное, я должен быть польщен?

– На самом деле нет. Нет, не должен.

– Джон?

– М-м?

– Если не ангел, то кто ты?

Шерлок смотрел на Джона, а тот открыл было рот… и вдруг запрокинул лицо к небу.

– Мне показалось, или…

– Нет. На меня тоже капнуло.

– Дождь?

– Дождь.

– Дождь!..

– И нечего так радоваться. Мы ведь в Лондоне. По статистике, дожди здесь…

Но Джон уже не слушал. Он вскочил, пробежался по крыше, расставив руки и обратив лицо к темному, затянутому в ночные тучи, небу. Засмеялся и открыл рот, ловя редкие капли. Потом повернулся к Шерлоку, сияя глазами, словно это было настоящим чудом – большим, чем полет.

Шерлок улыбнулся, и Джон снова запрокинул голову, вытянув руки навстречу дождю. Будто только этого и дожидаясь, струи ринулись сверху, забарабанили по крыше, мгновенно окрашивая бетон в черный цвет. Воздух заполнили запах озона и шорох, похожий на белый шум – тот, что бывает в самом начале ливня. В мгновенно образовавшихся лужах вспучились пузырьки. Шерлок вымок до нитки, но домой не спешил.

Джон стоял под дождем, живой и счастливый, а Шерлок смотрел на него, свесив ноги с крыши.

*

Молли уложила руки мертвеца вдоль тела, отошла на шаг, глядя на его тяжелое белое тело.

– Ты же знаешь, что так нельзя, – прошептала она грустно.

– Я принес тебе ореховый крендель, – Джон бодро зашел в комнату, зашуршал салфеткой. – Ты должна попробовать! Я ничего подобного раньше не ел.

– Живешь с ним в одной квартире, беседуешь по душам, смотришь, как он спит…

Джон замер, улыбка его медленно погасла.

– Разве это не то, что все мы делаем? Смотрим, как они спят?

– Ты его полюбил, а так совсем нельзя. Я хорошо тебя понимаю, очень хорошо, – Молли шмыгнула носом. – Но так нельзя.

Нельзя. Джон кивнул. Подошел к мертвому, склонился над ним, гадая, каким цветом были его глаза. Вытолкнул из себя вопрос:

– Такое ведь наверняка случалось раньше. Вы занимаетесь этим вечность. Неужели за все это время не было прецедента?

– Ох, Джон…

– Не смотри на меня так! И возьми уже чертов крендель, я чувствую себя идиотом. Орехи осыпаются.

– Они люди. Мы приходим к ним, а потом уходим. И все. Никогда не будет по-другому, просто не может быть по-другому. Так все устроено. Ты должен попрощаться с ним, Джон.

Должен.

Джон кивнул. Молли коснулась его плеча, но тут же отдернула руку.

– Был похожий случай. Конечно, был. За столько-то лет.

– И как все закончилось? Нет, не говори. Не хочу знать.

Джон неуклюже обошел ее и вышел. Молли прислонилась к столу, взяла руку мертвого в свои маленькие ладони.

– Плохо, Джон. Очень плохо.

Глава 5.

– Печенье хочу, – сказал Шерлок, листая газету. – Помнится, миссис Хадсон приносила. Оставила на кухне.

Джон сидел в кресле с книжкой. За окном поднялся ветер, это был один из тех дней, когда с самого утра будто вечер. Они посмотрели скачки по телевизору, потом немного поссорились из-за свиной крови в раковине, а последние четыре часа провели в молчании. Джон не обращал на него внимания, и делал это так показательно, что Шерлок утомился.

Ему никогда не давалось это легко – сосуществовать с другими людьми. Стоило ожидать, что однажды Джон потеряет терпение и уйдет. Вот только Джон оставался, всякий раз.

Куда бы он делся.

– Печенье, Джон, – сказал Шерлок снова. Джон захлопнул книжку и сердито уставился на него.

– Ты ведь знаешь, что я не обязан ходить тебе за печеньем?

– Знаю.

Они помолчали.

– Так ты сходишь? – не отрываясь от газеты, уточнил Шерлок. И улыбнулся уголком рта, когда услышал тяжелый вздох и едва слышное ворчание, стихшее, когда Джон скрылся на кухне. – И чаю налей, – крикнул вдогонку. Закрыл газету и запрокинул голову на спинку кресла, слушая звяканье посуды.

Прошлой ночью ему приснился сон. Про Джона.

Они были в гостиной, Шерлок так же сидел в кресле, в той же позе, в домашнем халате. Джон слонялся поблизости, ворчал, шумел, говорил с телевизором, был таким же невероятным и нелепым, как и всегда. Потом в дверь постучали.

– Не открывай, – сказал Шерлок. Но тут же понял, почувствовал: все равно откроет.

– Кто-то к нам пришел, – Джон поспешил к двери, а Шерлок замер в кресле, парализованный ужасом. Не мог остановить, не мог спастись, только крикнул в спину:

– Не надо!

Джон повернул ручку, и тут же в комнату хлынуло молоко. Белое, оно было повсюду. Быстро заполняло комнату. Шерлок тонул, барахтался, фигура Джона казалась вытянутой, словно тень, и очень далекой. Невыносимо белой. Шерлок пошел ко дну и проснулся.

– Теперь только попробуй сказать, что ты их не хочешь, – Джон поставил блюдце на журнальный столик, с кряхтением опустился в соседнее кресло, поджав под себя босые ноги. В высоком стакане, который он держал, плескалось холодное молоко.

«Сон по Фрейду?» – Шерлок скосил глаза на Джона, успел заметить, как тот облизывает верхнюю губу, снимая языком молочные капельки. Застыл, собирая и сохраняя информацию.

– Что? – вопрос осыпался крошками, надкушенное печенье полетело в Шерлока. – Я нервничаю, когда ты на меня так смотришь.

– Как?

– Как будто я моча в баночке. Как будто я какой-нибудь экзотический вирус, или… не знаю.

«Видит, но не замечает», – Шерлок подавил вздох и снова взялся за газету, в надежде прочитать о вспышке какой-нибудь загадочной эпидемии.

***

«Со мной ничего не происходит».

Шерлок сидел, забравшись с ногами в кресло, и мрачным взглядом сверлил сияющий экран ноутбука. В комнате было темно, только белый свет от снежно-чистого листа записи выхватывал лицо Шерлока из тьмы.

«У меня ничего не происходит».

В квартире было тихо; полная тишина, даже радио, обычно бубнящее внизу, у миссис Хадсон, заткнулось. Шерлоку казалось, он находится под водой. Только он и экран ноутбука; кто кого пересмотрит. Кто кого пересилит. Шерлоку казалось, он слышит тихий, напряженный гул монитора: звук, с которым световые волны разбиваются о его кожу, уносят за собой, топят в стерильном белом цвете.

«В моей жизни ничего не происходит».

Первое время Шерлок старался; он описал увлекательную статью о выработке антимикросомальных антител, он скопировал несколько дельных заметок о треморе из интернета, а также кинул ссылку на страницу, где можно было посмотреть фотографии некоторых мест в Афганистане. Психотерапевт же (Элла, ее зовут Элла, он уточнил на прошлой встрече) обвинила его в том, что он использует чужие слова и отвлеченные темы, чтобы эмоционально дистанцироваться от собственных чувств и мыслей. Это с самого начала казалось ему глупой идеей – заводить блог. Блоги – для бездельников. А тогда еще у него было дело; у него было достаточно дел, чтобы фраза «со мной ничего не происходит» звучала ложью.

Шерлок судорожно вздохнул и положил пальцы на клавиатуру.

«Иногда мне снится»

Загудел мобильный.

«Приди и спаси меня. ДУ»

Шерлок захлопнул ноутбук.

*

– Не смог справиться с весами? Серьезно?

– Просто взвесь мне чертовы груши, – сквозь зубы прошипел Джон. Он покраснел и оглядывался, ежась в своей нелепой парке. Шерлок самодовольно ухмыльнулся, забирая у него желтые плоды. Теплые от его рук. Гладкие. Пахнущие тревожно и сладко, как его ладони.

Нет.

Шерлок заставил себя сосредоточиться на адской машине. Он положил фрукты на металлическую подложку и набрал код.

«Данный товар не найден», – сообщил автомат равнодушным голосом. Шерлок поднял брови. Сверил с ценником и снова набрал код.

«Подтвердите код выбранного товара».

Шерлок нажал: «Подтвердить».

«Код товара не найден».

Джон ликовал так очевидно, что это было просто неприлично.

– О, да ради… зачем они тебе сдались, эти груши?..

– Серьезно? Не можешь справиться с весами? – подначивал Джон, широко ухмыляясь. – Взвесь мне груши и пойдем. Это же так просто!

– Заткнись. Просто заткнись.

Шерлок принялся нажимать кнопки, автомат загундосил:

«Введите код… введите код… введите код…»

– Он уже ввел, глупая ты штука! – прикрикнул Джон на весы. Люди оглядывались на них. Шерлок пытался не смеяться.

– Давай просто купим их в следующий раз?

– Так легко сдаешься?

– Ну тогда… почему бы нам…

Шерлок шагнул к Джону вплотную, сделал неуловимое движение руками, и два тяжелых плода скользнули ему в карманы.

– Ты собираешься… – округлил Джон глаза, а Шерлок схватил его за руку.

– За мной!

Они неторопливо прошагали к выходу, под бдительным взглядом охранника миновали металлические воротца, вышли на морозный воздух и побежали вниз по улице, держась за руки. Когда магазин остался позади, прислонились к стене дома и расхохотались.

– Это было преступление! Я сдам тебя в Скотланд-Ярд, – пригрозил Джон.

– Нам дадут одну камеру на двоих. Ты мой соучастник, – Шерлок покачал головой. – Зря ты со мной связался, Джон. Я научу тебя плохому. Ты на стороне ангелов, нельзя тебе в супермаркетах воровать.

– Я тут решил, что лучше буду на твоей стороне. – Джон сунул руки в карманы, глубоко вдыхая и глядя в небо. – Всегда на твоей, Шерлок.

Это прозвучало… неуместно. Слишком лично. Слишком волнующе. Слишком…

Важно.

– Ну и ну, что за сантименты? Тебе бы только стихи писать.

– Не превращай это в шутку.

– Тогда не говори подобные вещи. Пойдут разговоры. Да и к тому же – не слишком ли серьезное заявление?

От взгляда Джона было никуда не деться. Он не имел права так смотреть и не имел права настаивать. Не должен был.

– Нет, не слишком. Обычное заявление. Друзья такие делают время от времени.

– У меня нет друзей.

– В самом деле?

Шерлок вздохнул. Придется объяснять? Похоже, придется. Разложить все по полочкам и покончить с этим.

– Ты не можешь быть моим другом, Джон. Мы принадлежим к разным видам – я человек, а ты – существо, отказавшееся себя называть. У нас разный уровень интеллекта; ты не можешь решить воскресный кроссворд без моих подсказок. У нас разные цели. Ты пытаешься меня исправить, я хочу тебя испортить. Тебя приставили ко мне; у тебя не было выбора. Я – твоя работа, и ты остаешься рядом, хочешь того или нет. Это не дружба. Это заблуждение.

Шерлок не хотел никого обидеть. Он просто констатировал факты, нигде не исказив их. И Джон не должен был смотреть так, словно Шерлок сделал подлость.

Но смотрел.

Губы его сжались в полоску, обозначились резкими складками по краям, подбородок упрямо опустился, словно Джон собрался бодать аргументы Шерлока. Руки, спрятанные в карманах, сжались в кулаки, судя по шороху и очертанию, а широкие плечи напряглись. Должно быть, коснись их сейчас Шерлок, они были бы каменными.

Шерлок открыл было рот, чтобы как-то исправить ошибку, но Джон выпростал руку из кармана, взметнул в воздух между ними.

– Не… – он осекся и покачал головой. Шерлок понял, что не скажет ни слова. Джон что-то сделал с ним – и теперь изо рта не вырывалось ни звука, как бы сильно Шерлок ни хотел объяснить.

Неверно. Неверно. Идиот.

Люди всегда были слишком сложной задачей для него. Их тела – элементарные механизмы, четкие и понятные, Шерлок умел работать с этим. Но сами люди…

Их эмоции, их реакции, их надежды и страхи… слишком неправильно, в этом не было никакого порядка, никакой логики. Сбивало с толку, пугало, путало. Шерлок научился читать по лицам, выучил шесть основных выражений (радость, грусть, гнев, удивление, стыд, отвращение), но не смог понять причин ни одного из них.

Шерлок не способен был разгадать, что именно отразилось на лице Джона. Но не хотел никогда больше видеть подобного выражения на его лице. И никогда – становиться его причиной.

Лишенный слов, он вытянул вперед руки, протягивая в каждой по груше. Нелепое подношение, просьба о прощении… они стояли друг напротив друга посреди людной улицы, и толпа огибала их, а Джон стоял и смотрел на груши в руках Шерлока.

Он забрал их, но так и не сказал ни слова. Развернулся и ушел вниз по улице.

Шерлок пошел за ним, но через некоторое время потерял из виду. Тогда он просто зашагал наугад, старательно расправив плечи и чеканя шаг. Домой возвращаться было страшно, так что, когда знакомый черный автомобиль поравнялся с ним, медленно скользя вдоль обочины, Шерлок вредничал совсем недолго.

Водитель привез его куда-то на окраину. Здание старой фабрики снаружи выглядело так, словно может рухнуть в любую секунду; изнутри атмосфера разрухи и запустения была тщательным образом сымитирована.

Майкрофт казался больным, одутловатое лицо его белело над темным костюмом, похожее на плохо надутый воздушный шар. Шерлок с первого взгляда понял, что у брата одно их тех утомительных настроений, когда он старается произвести впечатление, даже зная заведомо, что это безнадежная затея.

– Совершенно не обязательно было привозить меня на заброшенную фабрику. В следующий раз подумай о кладбище – туман, могильные плиты… антураж нам бы больше подошел.

Майкрофт отреагировал кислой миной и взмахом зонта. Отделался уклончивым:

– У меня здесь деловая встреча, решил совместить приятное с полезным.

– Я, надо полагать, полезное?

– Удивительно дело, но ты вообще ни под одну категорию не попадаешь.

– И что за деловая встреча? Будешь угрожать, запугивать и пытать паяльником?

– Тебя это никоим образом не касается.

Майкрофт кивнул на стул; в просторном, пустом зале одинокий стул казался не то насмешкой, не то вызовом.