Текст книги "все сердца разбиваются"

Автор книги: Nikto Neko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Название: Все сердца разбиваются

Автор: Трегги Ди

Бета: 4141112

Пейринг: ДУ/ШХ

Рейтинг: NC-17

Жанр: драма, романс, AU

Дисклеймер: коммерческой выгоды не извлекаю

Саммари: Это история про равновесие. Про потерю его и поиск. А еще про Шерлока Холмса, военного врача, который знает: он не заслуживает ангела-хранителя. И про Джона, который пришел на Землю, чтобы сделать свою работу.

Но не справился.

Размер: макси

Предупреждение: АУ, ООС.

От автора: написано по заявке [L]bill_magnificent[/L], что-то вроде ретеллинга фильма «Город Ангелов»

Глава 1

Это был плохой день.

Ошибка следовала за ошибкой. Два кофе, два пластиковых стаканчика, смятых в мусорке. Шерлок согнулся в кресле, вынимая их из корзины. Он медленно выправил пластик, взял за дно двумя пальцами. Зачем он сминает их? Он не знал. Зачем он всякий раз сминает их?

Это был совсем плохой день.

Шерлок поставил стаканчик, снова поднял руку в воздух. Посмотрел на свои пальцы. Сжал их в кулак, ударил себя по лбу, еще, еще раз. Думай. Думай. Давай.

Ударил открытой ладонью, что тоже не помогло.

Выключив оборудование, Шерлок сложил бумаги в верхний ящик стола. Он сделал некоторые пометки – Лестрейд найдет их позже. Скажет никому не нужное «спасибо» за спасение никому не нужной жизни. Шерлок в очередной раз заметил очевидное, но он может лучше.

Он мог лучше.

Погасив свет, Шерлок вышел из лаборатории. Он снял халат только в холле, незаметно подбросив его в тележку уборщика. Каждый раз красть униформу было утомительной и унизительной разминкой, с которой начинался день. Отвернувшись, так, чтобы девушка из магазина сладостей его не узнала, Шерлок пересек холл. Люди сидели на пластиковых стульях, жевали, листали журналы, мучились от боли или скуки. Ждали свою очередь. Шерлок замечал их симптомы. Хотел бы не замечать, но это было встроенной функцией, без возможности удаления. Диагнозы будто сияли у этих людей над головами, как лампочка exit над дверью.

Это был плохой день, и он мог стать еще хуже.

И он стал.

– Снова ты!

– И тебе доброго вечера, Андерсон.

Шерлок постарался отвязаться от него, ускорив шаг, но бывший коллега выскочил вслед за ним из госпиталя.

– Ты что здесь, со вчерашнего дня ошиваешься? Серьезно, ну сколько можно? Я не удивлюсь, если ты спишь в томографе!

– А я не удивлюсь, если ты спишь в кабинете, пока все эти люди ожидают, что ты их примешь. Серьезно, Андерсон, если ты хочешь оставаться жизнеспособным в течение дня, тебе стоит реже убираться.

– Убираться?

Есть что-то, что Шерлок любил в Андерсоне больше всего. Конечно, этот человек был целиком и полностью душкой, но некоторые его привычки были особенно хороши. К примеру, вечно попадаться на один и тот же крючок. Будь Андерсон рыбой, он был бы уже мертвой рыбой.

Шерлок поднял брови. Он наклонился к бывшему коллеге, словно собирался сказать какой-то секрет. Но не потрудился понизить голос.

– Я просто предположил, что ты был занят уборкой всю ночь. А мисс Донаван помогала тебе. Судя по повреждениям кожного покрова ее коленей, она вычищала ковер. В отличие от нее, ты носишь брюки, поэтому о твоих коленях я могу строить лишь предположения. Но все-таки вот тебе врачебный совет – поза «по-собачьи» не только неэстетична и унижает женщину, но еще и вредна для мышц спины, особенно если это спина мужчины в твоем возрасте.

– В моем… ты… это уж слишком! – Андерсон весь покраснел, и Шерлок посвятил пару секунд созерцанию. Есть в этом определенная красота – в том, как кровь приливает к лицу, бешено мчится по крохотным капиллярам, разрывая их. Шерлок пришел в себя от того, что Андерсон возмущенно выдохнул ему в лицо. Он был ниже, и ему пришлось встать на цыпочки, чтобы как следует пригрозить Шерлоку. Его пальцы смяли воротник рубашки, но Шерлок был не в обиде. Он злился на себя: нашел время витать в облаках. Глупо. Идиот.

– …не твое дело! – донеслось до него сквозь гомон собственных мыслей. Шерлок нахмурился, настраивая себя на полную сосредоточенность. – Если узнаю, что ты разносишь сплетни – тебе не сдобровать. Не думай, что я не в курсе, мы все знаем! Ты продолжаешь ходить сюда, хотя тебя выставили вон. У Лестрейда будут крупные неприятности из-за тебя.

– Только если ты расскажешь.

– Будешь меня злить – и расскажу.

Шерлок склонил голову набок. Это не сложно: думай. Смотри. Анализируй.

Карман его рубашки чуть оттопырен. Когда они встретились в холле, он сминал что-то в пальцах. Что? Белое, маленькое, бумажное. Липло к пальцам. Наклейка, нет, этикетка. Этикетка от лекарств.

– Пустые угрозы, Андерсон, – бросил небрежно Шерлок, глядя сверху вниз (и ему совсем не нужно было вставать на цыпочки). – Если надумаешь встретиться с начальством, тебе придется заодно и объяснять, почему ты выносишь лекарства из больницы. Думаю, продажа наркотиков – достаточно веская причина для увольнения, как считаешь? А возможно и более серьезных последствий.

Бедняга Андерсон.

– Я не собираюсь ничего продавать!

Конечно же, нет. Такие как Андерсон не способны даже машину поперек дороги припарковать. Тюрьма для типа вроде него стала бы настоящим адом.

– Доказывать будешь в суде. И постарайся утащить Донаван с собой как соучастницу – по крайней мере, будешь уверен, что она не станет чистить ковры кому-то другому в твое отсутствие.

Андерсон отцепился от рубашки; ворот теперь был мятый, и Шерлок постарался не думать об этом. Он сжал кулаки, чтобы не поправить его. Андерсон тоже сжал, но по другой причине.

– Ты за это заплатишь, – пригрозил он, а когда Шерлок поднял бровь, пояснил. – Нет, я в прямом смысле слова. Если бы ты сломал мне машину, ты бы заплатил за ее ремонт. Если бы ты сломал мне нос, то оплатил бы лечение. А сейчас ты портишь мне день, и я требую компенсации.

Смятая двадцатка – Шерлок приберег ее на сигареты, но уже передумал.

– Сколько же стоит твое уязвленное самолюбие? Думаю, этого достаточно.

Двадцатку он аккуратно опустил в нагрудный карман на светлой рубашке, рядом с безымянным пузырьком. Мощное обезболивающее; неплохой наркотик. Скорее первое, чем второе. Шерлок не собирается анализировать; у каждого своя боль, и каждый справляется с ней, как может.

Кивнув, он обошел Андерсона и поспешил на другую сторону улицы. Он дойдет до метро и купит газету. Впереди выходные, и надо их как-то пережить. В понедельник можно будет снова прийти – Лестрейд сказал, появляться не слишком часто… три раза в неделю – это ведь не слишком часто?

Шерлоку не суждено было перейти дорогу. Большой синий автомобиль (хэчбек, семейное авто, наверняка для семьи с собакой) выскочил из ниоткуда. Нет, к чему врать? Он ехал по всем правилам, это Шерлок нарушил их. Всю жизнь нарушал, это стало привычкой похуже, чем сигареты.

Его подбросило в воздух и ударило о капот, а потом машина дернулась, затормозив, и Шерлока швырнуло на дорогу. Столкновение с асфальтом вышибло из него весь дух. Шерлок лежал на спине, чувствуя, как в ухо затекает кровь, и смотрел на небо. Он надеялся, что у него есть еще пара секунд, чтобы запомнить эту бесстрастную далекую синь, прежде чем обзор загородят перепуганные людские лица. Зеваки всегда сбиваются вокруг пострадавшего, едва ли не наступая на него. Кто-нибудь в толпе крикнет: «Врача!». Шерлок бы засмеялся.

Но он не мог. Он ведь умирал. И потом, это было бы слишком больно.

Боль разрывала его пополам, и он уже не чувствовал нижней половины тела, будто боль съела ее. Он размышлял о том, успеет ли доехать до хирурга, и кто будет его реанимировать. Припомнил расписание смен, а после понадеялся, что скончается, не добравшись до операционного стола. Он почти хотел увидеть Андерсона – видеть хоть кого-то знакомого в последние секунды жизни. Чтобы не было так одиноко.

Он был жалок. И ему было слишком больно.

Когда он подумал, что уже никто к нему не подойдет, рядом очутился незнакомец. Шум снова ворвался в уши Шерлока, вместе с потоками липкой крови. Он понял, что все это время находился словно под водой. Все это время; но вряд ли прошло больше секунды.

Незнакомец склонился над Шерлоком. У него было сердитое лицо.

Водитель? Прохожий? Разве он не должен изображать испуг, жалость и жадное любопытство?

– С вами все в порядке? – спросил этот мужчина, наклонившись над Шерлоком. На шею его был намотан синий шарф, и его конец свисал, гладя по лицу Шерлока. Это очень отвлекало.

– Нет, со мной не все в порядке. Я умираю, – объяснил Шерлок очень спокойно. Он привык иметь дело с идиотами. Мужчина определенно был из этой породы, потому как заявил – вполне уверенно:

– Вы не умираете. С вами все в порядке.

– Меня сбила машина.

– Пустяки, – рявкнул мужчина, схватив Шерлока за руку. Шерлок не успел ничего сказать, не успел крикнуть, как мужчина рывком поднял его. Боль почти невозможно стало выносить, онемевшие ноги подломились, сдвинулись в груди сломанные ребра, очевидно, задевая легкие.

Шерлок открыл глаза, и он был в порядке. У него ничего не болело, а рядом никого не было. Синий автомобиль осторожно объехал его, за рулем сидел седой старик в спортивном костюме.

Шерлок оглянулся.

– Твою мать!

Это Андерсон. Он вытаращил глаза, схватив Шерлока за руку. И это тоже не было больно, хотя должно бы.

– Ты жив?

– Удивительно глупый вопрос, – заметил Шерлок, продолжая вертеть головой. Потом он коснулся виска и уха, но на пальцах ничего не оказалось. Даже его пальто не было испачкано кровью, хотя он точно видел…

Или нет?

Шерлок запрокинул голову, но тут без изменений. Небо все такое же синее и бессмысленное.

– Повезло еще, что успел отскочить, – сказал Андерсон.

– Что?

– Машина неслась как торпеда! Но и ты тоже по сторонам не смотрел.

– Как ты сказал?

– Точно все в порядке? Ты какой-то пришибленный. То есть, ты всегда был пришибленным, но теперь даже…

Шерлок ушел, не дослушав. Его немного пошатывало. Спустившись в метро, он коснулся пальцами щеки. Там, где щекотал краем синий шарф.

Это будет интересно.

*

– Лейкоз! – торжествующе воскликнул Шерлок, входя в кабинет Лестрейда. Он пробежался по кабинету, взволнованно взъерошил себе волосы, а потом поправил рукава халата, сбившиеся складками. – Точнее, хронический миелобластный лейкоз, если тебе, конечно, интересно.

– Шерлок! Я же, кажется, просил – прекрати врываться ко мне без стука! И вообще, – Лестрейд сердито сложил руки в замок, сидя за своим уродливым квадратным столом. – Я тут немного занят. – Он махнул рукой, и Шерлок проследил взглядом.

О. Посетитель; он его не заметил (плохо, плохо, плохо). Сидит на стуле, таращится на него.

– Да-да, конечно, – пробормотал Шерлок в сторону Лестрейда. – Прошу прощения, – он подошел к окну и уставился в него, сложив руки за спиной. Окно выходило на внутренний двор больницы, удручающее зрелище, но Лестрейд отчего-то не опускал жалюзи. В оконном стекле Шерлок увидел, как Лестрейд смотрит на него долгим, усталым взглядом. Потом поворачивается к посетителю и неловко улыбается.

– Что ж… кхм… на этом все. Если будут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне или к мисс Донаван.

Когда за посетителем закрылась дверь, Грег с кряхтением потянулся, потер виски и развернулся на своем кресле в сторону Шерлока, приготовившись слушать.

– Итак, у кого там ХМЛ?

– Та женщина, из пятьсот восьмой.

– Пятьсот восьмая? – Лестрейд наморщил лоб, пытаясь сообразить. – Стой, это же не мое отделение!

– Какая разница! – раздраженно дернул плечом Шерлок. – Не могу же я идти к Диммоку! Женщина из пятьсот восьмой, с подагрой, – он постарался выразить голосом все свое презрение, называя этот дилетантский диагноз. – Шестьдесят два года, ее внучка принесла ей еды из кафетерия.

– И что же?

– Она не съела.

– Я ее в этом не виню, знаешь, – фыркнул Лестрейд. Он никогда не относился к делу слишком серьезно. Точнее, старался не показывать своей серьезности. Видимо, боялся показаться грозным заведующим отделением. Эта вечная потребность быть «своим», сохранять добрые отношения с бывшими коллегами, а ныне – подчиненными! Бессмыслица, по мнению Шерлока, но его мнение Лестрейда не интересовало. Не в личной сфере, по крайней мере; он явно дал это понять. Если бы они были друзьями, тогда еще можно было бы лезть с советами.

Но у Шерлока не было друзей.

И это вполне нормально.

– От медовых пирожных тоже отказалась, хотя это ее любимые. И от батончиков из автомата. И от фруктового салата. Сказала мне, что сыта, хотя последний прием пищи был пять часов двадцать минут назад.

– Ну и что? Старые люди мало едят.

– «Старые люди мало едят», – повторил Шерлок насмешливо. – Это твое врачебное заключение?

– А что? Стоп. Подожди! Она сказала тебе… ты что… Шерлок! – Лестрейд всплеснул руками, скорчив страдальческую мину. – Ты что, разговаривал с пациентом? Мы ведь обсуждали это! Тебе нельзя просто заходить в палаты и опрашивать пациентов! Ты здесь больше не работаешь, и если кто-нибудь узнает…

– Не беспокойся, никто не узнает. Так же, как никто не узнал бы про ее миелобластный лейкоз, если бы не я. Наполненность живота и подагра – симптомы. К тому же в анализе ее крови повышенное количество гранулоцитов, но так как ее спихнули интерну с ее подагрой, это вряд ли бы выяснилось слишком быстро.

– Так. Ладно, – Лестрейд снова потер виски, этот жест ужасно раздражал Шерлока. – Ты просто увидел, что пожилая леди не ест медовые пирожные, и поставил ей диагноз. Заболевание, которого у нас в больнице не фиксировали лет двадцать…

– Восемь, и ей нужно сделать биопсию.

– На основании того, что она не хочет есть. Старушке с подагрой. Сделать болезненную и серьезную процедуру. Потому что ты подозреваешь…

– Я знаю. – Шерлок уставился Лестрейду прямо в глаза, и да, это опять сработало. Заведующий отделением отвел взгляд, принялся рыться в ящике стола, любоваться открытой пачкой сигарет, лежащей поверх документов. – Я знаю, и ты тоже знаешь. Мои догадки в девяносто девяти процентах из ста оказываются верными.

– Но всегда остается один процент, не так ли?

Проклятая статистика. Шерлок снова отвернулся к окну, спрятав руку в карман халата. Под языком разлилась горечь (желание курить вспыхнуло почти с пугающей силой). Лестрейд прав, он сдает в последнее время, и это никуда не годится. Нужно больше работы. Больше дел.

За его спиной раздался тяжелый вздох.

– Хорошо. Я поговорю с Диммоком, постараюсь не упоминать твоего имени.

– Он догадается.

– Это уже мои проблемы, ладно? Шерлок. Шел бы ты домой.

– Что? – он испугался, повернулся через плечо, распахнув глаза. – Нет! Еще рано! – увидев выражение лица Грега, постарался скрыть эмоции. – Я пойду вечером, – главное, сказать это уверенным тоном. – Когда закончится смена.

«Но у тебя нет никакой смены» – это не было произнесено, хотя отчетливо прозвучало в повисшем молчании. Лестрейд взглянул с жалостью – то, что нужно. Благословенные тупые люди с их сантиментами. Благословенный Лестрейд с его благотворительностью. Он считал, что Шерлок погибнет дома, без дела, умрет от скуки. Или кошмаров прошлого. Или застрелится своим незарегистрированным пистолетом. Вздор, конечно, но Шерлок не хотел проверять эту теорию – иногда даже Лестрейд мог ставить верные диагнозы, кто знает, вдруг это тот самый случай?

– Итак? – Лестрейд кашлянул, намекая, что пора освободить кабинет. Шерлок снова повернулся к окну.

– Один человек. Вытащил меня вчера из-под машины.

– Что?!

– Ты его знаешь. Наверняка знаешь.

– Из-под машины, Шерлок?..

– Он приходит к кому-то в больницу. Довольно часто. Думаю, не к больному, а к одному из работников.

– Так, и что с ним? – Лестрейд – воплощение терпения. Шерлок услышал тихий шорох: Лестрейд вытащил сигарету и начал крутить ее в пальцах. Свои пальцы Шерлок сжимал все крепче в кармане, пока они не начали неметь.

– Пока не знаю, но собираюсь выяснить. Мне интересно.

– Шерлоку Холмсу интересен здоровый человек? Думаю, это событие следует отметить. Покурим?

– Ты бросаешь.

– Это последняя. И как, ты сказал, его зовут, этого твоего спасителя?

– Я не говорил.

Лестрейд помолчал, чего-то ожидая, а потом снова вздохнул. Рядом с Шерлоком он вечно не мог надышаться. И это раздражало неимоверно.

– Зачем ты мне вообще это рассказываешь?

Шерлок не знал, и за то, что Лестрейд спросил об этом вслух, разозлился.

– Счастливо оставаться, – бросил он, направляясь к выходу. – И да, этот новый работник, с которым ты сейчас разговаривал, имеет склонность к садизму.

Он вышел прежде, чем Лестрейд успел уронить свою сигарету.

*

– Как у вас дела?

– Спасибо, хорошо. А у вас?

– Я хотела бы услышать больше.

– Надо же! А мне всегда казалось, люди спрашивают из вежливости.

Шерлок закинул ногу на ногу и удобней устроился в кресле. Он смотрел на женщину перед собой с улыбкой. Показывал ей, что в порядке. Что не склонен к агрессии или депрессии.

Спасибо, хорошо.

– Вы пропустили нашу прошлую встречу.

– Да, были дела.

– Какие? – она чуть подалась вперед, заправляя прядку за ухо. Судя по мочкам ушей, у нее недавно была инфекция. Но теперь все в порядке. – Мистер Холмс?

– Это допрос?

Она поджала губы. Разочарована. Ничего нового. Ей, должно быть, скучно с ним – изо дня в день повторение пройденного.

Трижды болела ангиной в этом году. Ей следует провериться.

– Вы пришли сюда добровольно.

Это не совсем так. У него не было выбора. Его загнали в угол.

Шерлок взглянул ей в глаза, ожидая, пока она не отведет взгляд. Но она продолжала смотреть, пока ему не стало слишком скучно. Он повернулся к окну, за которым шел дождь.

– Ну и погода в это время года! Вы не находите?

– Вы ведь врач, мистер Холмс.

Был врачом.

– Вы должны знать, что невозможно вылечить человека, который не хочет быть здоровым.

Откровенный бред. Он работал с болезнями, не с людьми. Просто устранял неполадки в организме, а если они возвращались, устранял их вновь. Он не может вести душеспасительные беседы с каждым пациентом.

Не мог.

И не хотел.

И не захочет.

– Что вы думаете о групповой терапии? – спросила она (как бы там ее ни звали), видимо, совсем отчаявшись. И стало ясно, что этот вопрос она собиралась задать на предыдущей встрече.

– Плохая мысль. Вам должно быть известно, что я социопат.

– Вы сами себе поставили этот диагноз.

– Мне поставил его школьный психолог.

– И вы стараетесь соответствовать, хм?

Шерлок отвернулся.

– Возможно, я просто не хочу быть здоровым.

*

Салли Донаван вышла из палаты и на секунду замерла, сбившись с шага. Потом решительно подошла к скамейке для посетителей.

– Я подумала, тебе это будет интересно.

– Мне не интересно.

Шерлок одним большим глотком допил свой кофе. Он был отвратителен, просто ужасен.

– Ведь это ты поставил ей диагноз.

– Все еще не интересно.

– Тогда почему ты сидишь напротив ее палаты?

Салли Донаван возвышалась над ним, словно карающий ангел, с планшеткой в руках.

– Ладно. Мне интересно. Выкладывай.

– Ну вот еще, – фыркнула эта ужасная женщина и поспешила прочь по коридору. Пару секунд Шерлок смотрел ей вслед, а потом вскочил на ноги, швыряя на пол смятый стаканчик.

Он догнал ее у поста медсестер. Вырвал планшет из рук.

– Эй!

Быстро пробежал глазами по мелким строчкам. Донаван безуспешно пыталась отобрать у него бумаги.

– Эй! Я позову охрану, и тебя вышвырнут отсюда пинком под зад!

– Все, не плачь, – он насмешливо скривил губы, швырнул ей планшет и оперся о стойку, тяжело дыша. После пробежки ныла нога, а все тело сотрясала мелкая, незаметная праздному взгляду дрожь. Он закрыл глаза и счастливо улыбнулся.

Победа. Упоение. О, да.

Конечно, он знал, что окажется прав. Но всегда есть этот чертов один процент. По правде говоря, Шерлока слегка беспокоило это. Погрешность, несовершенство, возможность краха.

По правде говоря, он не мог спать прошлой ночью.

Но теперь все в порядке. Он знал, что будет прав, и он был прав. Шерлок Холмс не ошибается. Все еще гений.

– Счастлив, фрик?

Злобный голос Донаван звучал там, за барьером смеженных век, и был слишком далеко, чтобы причинить вред. Шерлок оказался в безопасности собственной победы. Он был неуязвим. Он был великолепен. Ему не нужен дурацкий халат, чтобы оставаться самим собой.

Ему даже руки для этого не нужны.

– Лейкоз в фазе акселерации, бластный криз в самое ближайшее время. Ее уже бесполезно лечить.

– Я знаю. Разумеется, – Шерлок открыл глаза, испытав легкий дискомфорт. Если бы можно было полноценно функционировать, зажмурившись… Но ему нужно видеть, чтобы думать. Даже если приходится лицезреть презрительный взгляд Донаван. – В ее возрасте и не может быть иначе.

– Тогда объясни мне, зачем было мучить ее биопсией? Только чтобы сказать, что скоро она умрет?

– Ты это серьезно?

– Да. Да, – Донаван подалась вперед, нарушая границы его личного пространства. Шерлоку страстно захотелось скрестить руки на груди, но он не позволил себе такой роскоши. Он смотрел в глупое лицо медсестры, пытаясь понять, неужели она действительно способна задаваться подобными вопросами. – Кому от этого польза?

– Какая польза от диагностики? – медленно повторил Шерлок, не уверенный, что правильно ее понял. Точнее, уверенный, что неправильно. Салли закатила глаза.

– В этом конкретно случае. Признай, все это было нужно только для того, чтобы доказать, что ты снова оказался прав. Просто подтвердить твою догадку. Но миссис Хаббард, как и ее дочь, и внучка, предпочли бы не проходить через все это, только чтобы узнать, что сделать мы больше ничего не можем.

– Мне кажется, ты не совсем улавливаешь суть нашей профессии. Мы здесь не для того, чтобы лгать людям, что они будут жить вечно. Все люди умирают.

Донаван покачала головой, глядя с жалостью. Но продолжать беседу она не собиралась, так что Шерлок развернулся и поспешно зашагал в обратном направлении. Он собирался выпить еще кофе и заглянуть в лабораторию.

У него был удачный день.

*

Джон сидел на столе и болтал ногами. Рядом с ним лежал мертвый мужчина.

– Тяжелый день? – спросил Джон, слабо улыбнувшись ему. Мужчина ничего не ответил, и тогда Джон неудобно повернулся, наклоняясь к мужчине. Он коснулся рукой его шершавой щеки, взял в ладони его лицо. Попытался вспомнить, о чем думают мертвые, но не смог.

– Ничего страшного, – сказал Джон приглушенным голосом, хотя здесь не было посторонних. Он погладил мужчину, как гладят кошек – небрежно и ласково. – Скоро пройдет.

Молли Хупер, когда вошла в морг, вздрогнула от неожиданности и выронила коробку. В ней что-то загрохотало. Молли нервным жестом убрала невидимую прядь от лица, хотя волосы ее и без того были туго стянуты в хвостике.

– Ой, это ты. А я решила… – она невнятно забормотала, поднимая коробки. Джон спрыгнул со стола, чтобы ей помочь.

– Я думал, у тебя перерыв. Просто пришел сюда подумать…

Молли коротко улыбнулась ему.

– Плохой день, да? Это все из-за него?

– Как ты поняла?

– По твоим глазам.

Джон удивленно поднял руку, коснулся мягкого нижнего века. Молли рассмеялась, тронула его запястье, но тут же смутилась этого.

– Не пытайся, ничего не нащупаешь. Просто… ты грустный. И напуганный. Первая встреча прошла не слишком удачно?

Джон пожал плечами. Когда-то он тоже умел видеть в глазах людей тоску; а теперь будто ослеп сердцем. Он помнил, что когда-то мог бояться или грустить; это было похоже на неуловимый вкус или мелодию – кажется, что-то очень знакомое, и вот-вот вспомнишь, но…

– Чувствую, с ним будет много проблем, – сказал Джон мрачно. – С этим Шерлоком Холмсом.

Он даже представить себе не мог, насколько он прав.

*

Этому пациенту было двадцать шесть, и он, к несчастью, был в сознании. А значит – болтлив.

– Вы мой лечащий врач?

– Нет. Просто проведу пару анализов, – туманно сообщил Шерлок, вынимая палочку для мазка. – Рот откройте.

Получив слюну и соскоб с языка, Шерлок откинул одеяло и принялся осматривать ноги. Парень поежился, попытался приподняться на локтях, но Шерлок толкнул его в грудь, заставив опуститься на подушки.

– Не двигайтесь.

– Хорошо. А вы не в духе, верно?

Шерлок проигнорировал это заявление. Пока пациент продолжил неловко шутить и пытаться завязать беседу, Шерлок оглядел волосатые припухшие лодыжки, низко наклонившись и почти касаясь их носом. Затем переключил внимание на ступни. Подошвы были грубыми и странного, серого оттенка.

– Ваши носки плохого качества. Ноги потеют, и носки красятся. – Шерлок нахмурился. – Нет. Слишком обильное потоотделение. Потеют сильно только ноги, или подмышки тоже?

Пациент казался смущенным, что было просто абсурдно.

– Я не… э-э-э… нет, я бы не сказал, что сильно потею. Кхм. Нет, нормально. Не больше, чем остальные.

Шерлок взглянул на него неодобрительно. Вздохнул, пробежался пальцами по ступне.

– Ай! Что вы… хватит, щекотно!

– Будьте мужчиной, это можно вытерпеть! – бросил Шерлок, сведя брови к переносице. Он обнаружил ссадину у основания большого пальца на ноге. – У вас дома кошка? Хомяк?

– Морская свинка. – Конечно. Конечно же! Надо быть идиотом, чтобы не понять этого сразу. Шерлок нахмурился еще сильнее, сдавил кожу рядом с воспаленной ссадиной. Парень запыхтел, но не стал жаловаться, только добавил: – Его зовут Эдди.

– Лишняя информация.

– Кхм. Ну, вы же сами спросили про свинку.

– Но я не спрашивал про ее кличку, – отрезал Шерлок, подходя к аппарату возле кровати.

– Я вас раздражаю?

– Да.

Повисло молчание. Шерлок неохотно повернулся к парню.

– Меня раздражаете не вы лично. Все глупые люди.

Он пытался исправить ситуацию, но в очередной раз убедился, что лучше не пытаться быть вежливым; парень скривил губы.

– Я хочу видеть своего врача.

– Я уже почти закончил. Просто лежите молча, – Шерлок снова повернулся к аппарату, собираясь кое-что уточнить, но в этот момент загудел пейджер. По привычке, Шерлок сунул руку в карман, а потом вспомнил, что у него давно уже нет пейджера. Экран телефона тускло светился, сообщение с неизвестного номера.

«Выгляни в коридор. ДУ»

Шерлок нахмурился, но тут же метнулся к двери из палаты, и в этот момент аппарат взорвался.

Такого прежде не случалось. Ни разу. Палату мгновенно заполнил едкий дым и запах паленого пластика. Уши Шерлока заполнил писк; тоненький, он все нарастал. Шерлок упал на пол, закрыв голову руками. Бомбы. Они атакуют.

Но тут же он поднялся, крепко выругавшись сквозь зубы. Левая нога перестала двигаться. От дыма слезились глаза. Слезы текли беспрестанно. Пациент на кровати выгнулся, заходясь в кашле, а потом захрипел. Писк стал невыносим.

Шерлок повернул пациента на спину, бегло оглядел и приготовился делать интубацию. Он сунул руку в прикроватный стол, где обычно хранились инструменты экстренной помощи. В голове было пусто, в ушах – глухо, а тело двигалось на автомате. Шерлок взял эндотрахеальную трубку, но когда поднес ее к губам парня, его руки вдруг затряслись. Он испугался, что не сможет правильно ввести ее. Приступ усилился, когда парень вытаращил глаза, с ужасом уставившись на Шерлока. В уголках глаз пациента скопились слезы, сосуды в белках полопались, покрыв их красной сеточкой. Парень широко раскрыл рот, пытаясь вдохнуть, но его горло было сжато спазмом. Шерлок сунул трубку ему в рот, но пластик стукнулся о зубы, затем поцарапал небо, вызвав у парня рвотный рефлекс. Шерлок тихонько застонал сквозь зубы, пытаясь сделать хватку тверже.

В этот момент кто-то взялся за его плечо и отшвырнул от кровати. Шерлок попятился, почувствовал, что теряет равновесие, и шлепнулся на задницу. Сидя на полу, он отрешенно смотрел, как врач вводит эндотрахеальную трубку, и манжета раздувается воздухом. Аппарат все еще дымился, куски железа и пластика лежали на полу.

Шерлок взглянул на свой телефон, но тот был полностью разряжен, как и несколько часов до этого.

*

Он знал, что этим все закончится.

Он знал с самого начала, и Лестрейд знал тоже; сам так сказал.

– Я знал, что этим и закончится. У меня большие проблемы, Шерлок, большие…

Он ходил по коридору туда-обратно, а Шерлок сидел на стуле, низко склонив голову. Халат Лестрейда казался серым и мятым, руки Шерлока были бессильно опущены на колени, бесполезные, ненавистные руки.

Со стороны могло показаться, будто Лестрейд – врач, сообщающий пациенту о том, что все конечно. Шерлок чувствовал, как на него смотрит кто-то – в самом конце коридора, пристальный, внимательный взгляд. Он жег кожу. Шерлок таращился на кафельную плитку между своими ботинками. Он поставил ноги так, чтобы наступать на края кафельного квадрата с обеих сторон. Он постарался развернуть ступни так, чтобы они были строго параллельны друг другу, и у него получилось.

– Я сожалею, – произнес Лестрейд, в лучших традициях. Это была реплика Шерлока, но они оба знали, что Шерлок не скажет этого. Вслух, по крайней мере. – Пациент теперь стабилен, и, возможно, нам удастся уговорить его не подавать иск. Понятия не имею, что ты сделал с этим аппаратом, и даже знать не хочу – достаточно уже того, что ты проводил диагностику, не являясь работником госпиталя. Если ты появишься здесь снова, скорее всего, главный врач добьется судебного постановления, и официального запрета находиться в этом госпитале. Это серьезно, Шерлок, ты слышишь меня? Ты хоть слушаешь?

Шерлок поднялся, снял со спинки соседнего стула свое пальто. В кармане оставались образцы слюны и налета с языка – ватные палочки в герметичных упаковках. Пальто казалось невероятно тяжелым, будто промокшим насквозь – будто Шерлок уходил под воду.

Он всего лишь уходил.

– Что ж, – сказал он.

– Что ж, – кашлянул Лестрейд, потом вдруг протянул руку. – Было приятно работать с тобой. – Откровенная ложь. – И мне жаль, что так вышло. – Снова. – Если я тебе понадоблюсь, у тебя есть мой номер. У тебя же он есть?

Лестрейд пытался заглянуть ему в лицо, а это сейчас было совсем лишним. Коротко тряхнув протянутую руку, Шерлок развернулся.

– Можешь не провожать.

Но Лестрейд пошел следом, видимо, обязанный убедиться, что Шерлок действительно покинет госпиталь.

Уже почти завернув за угол, Шерлок замер и посмотрел в конец коридора – туда, откуда его сверлили взглядом. Там никого не было, только лампочка мигала. Вспыхивала и гасла, снова и снова, будто сигналя о чем-то важном.

Глава 2.

Конечно, Шерлок вернулся. Той же ночью. Он проскользнул мимо поста медсестры – ночная дежурная спала, положив щеку на журнал посещений. Ее непрофессионализм привел Шерлока в ярость. Даже она! Даже она могла работать здесь, но не он, о нет, только не он – тот, кто мог бы сделать любую работу лучше остальных сотрудников госпиталя.

Шерлок бесшумно прошел по коридорам, поднялся по лестнице, решив не тревожить лифт. Постоял в курилке, глядя в привинченную к перилам пепельницу, полную окурков. Затем пересек череду длинных, одинаковых коридоров, темных и пустых. Бесшумно отворил дверь в нужную палату.