Текст книги "Торжество матери (ЛП)"

Автор книги: Николетта Эндрюс

Соавторы: Миранда Хонфлер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Каспиан тихо рассмеялся, провел рукой по своим золотистым волосам.

– Все ведьмы такие, как ты?

– Все мужчины такие, как ты? – парировала шутливо она.

Еще смех.

Она склонила голову.

– Что? Ты же не знаешь всех лично? – пошутила она.

Препятствие уже не казалось таким прочным.

– Ладно, – тихо смеясь, он отмахнулся, посмотрел во тьму леса. – Скажи, есть ли мудрый совет, как стерпеть мою судьбу?

Бригида глубоко вдохнула. Мама много раз ее предупреждала, и она могла это передать:

– Будешь ругать свою судьбу, и золотой паук Мокоши сплетет из нее проклятие.

Каспиан посмотрел ей в глаза в свете луны, что-то там искал, и сам он искал тут другой путь, только бы не вперед. Он согласился бы и на проклятие.

– Что может быть хуже этого? – прошептал он, глаза стали печальными.

Она опустила ладонь на его плечо, лишь на миг, и напряженность растаяла как снег в первых лучах весны.

– Я попрошу Мокошу благословить тебя, Роксану и ваш союз. Твоя судьба может еще приятно тебя удивить, Каспиан. Не нужно ненавидеть ее раньше времени.

Она поднялась, кивнула ему, и он моргнул и встал следом.

– С-спасибо, – он протянул руку. – Идем. Я провожу тебя домой. Уже опасно.

Она опустила ладонь на его теплую и твердую руку поверх хорошо сплетенной шерсти рукава. Ее кожу покалывало, казалось, что вся рука была заряжена молнией Перуна. Невидимый палец провел по ее спине, и она поежилась.

Она еще никогда не касалась мужчины, но это ощущение запомнит навсегда.

С улыбкой она тряхнула головой.

– Я ценю заботу, но я сама отыщу путь. Спокойной ночи, Каспиан. Пусть Звезда луны направит твои шаги.

– Постой, – окликнул он, когда она повернулась к лесу.

Бригида обернулась через плечо, замерла, но он смотрел, стоя среди подношений меж двух миров.

Ей пора было вернуться в свой.

Последний кивок, и она прошла в море дубов на ее ведьминых землях, вдыхая запах зелени и терпкости дома, слушая шепот Перуна между листьев и тихий звон фей.

Снов леса этой ночью было мало, только призрак ночницы, демонши ночи, плясал среди стволов с шалью, купаясь в серебристо-голубом сиянии, ее белое платье тянулось за ней, пока она расчесывала свои длинные волосы сосновой шишкой. Гримуар Мрока говорил, что она могла быть опасной, высасывать жизнь из спящих взрослых, но пока лес спокойно спал, ночница была спокойной.

Папоротники и вороний глаз задевали ноги Бригиды, словно тепло обнимали, и она позволила лесу укутать ее тьмой. Она знала все листья и прутики. Лес и магия были ей знакомы как дыхание. Но она не умела разбираться с незнакомцами.

Мама и мамуся будут на нее злиться, но путь домой был приятным. Несмотря на сложности, праздник в Чернобреге и его жители были приятными, запомнились. Но ее место было тут, среди зелени, коры и шипов, возле ее озера, и это она ощущала костьми.

Неземной крик разнесся среди деревьев. Ночница? Спокойный сон леса стал хаосом?

Бригида повернулась, искала серебристо-голубое сияние во тьме.

Большие рога красноглазого лейиня появились среди дубов, кусочек кошмаров леса затуманивал воздух своим дыханием, а потом отправился к озеру и пропал. Она нахмурилась. Лес спал.

На краю Мрочного озера она пригнулась, опустила пальцы, а потом и ладони в воду. Луна, наполовину скрытая за тучами, отражалась на гладкой поверхности, а потом рябь исказила картину. Сила потекла в нее как дыхание, наполняя, убирая шум вечера и ее мысли, пока озеро шептало.

Оно годами было спокойным, но этой ночью…

Тишина была зловещей. Молчание озера стало глубже, как дыра в колодце, тень скрывала стены камня, тянущиеся в бездну. Она слушала, тихое гудение мира рассеивалось по краям, окружало ее, ждало….

В центре тишины чистая тьма лежала как пелена на воде, мерцающая тень среди низкого гула мира.

Бригида повернулась туда, прошла вброд, забиралась все глубже. Вода доставала до ее живота, потом до ключиц, Бригида тянулась к той чистой тьме…

Ее пальцы сомкнулись на ладони.

ГЛАВА 5

Стоя у стола на кухне, Бригида потянулась к мокрым цветкам в соломенных волосах. Она не успела их коснуться, пальцы остановились, дрожа, и ее рука опустилась. Хоть они с мамой принесли ее из озера, казалось слишком интимным трогать ее теперь.

Часы назад жизнь Роксаны сияла так ясно, костер во тьме ночи. А теперь… теперь…

Мама склонилась над столом, делала записи в дневнике, потом смотрела на Роксану. Обычно все волосы были строго уложены, но сегодня темно-рыжие пряди выбились из косы, и мама не убирала их, ее обычно строгое лицо дрогнуло, не сдержало морщины тревоги и мрачный взгляд. Жители деревни порой приносили тела умерших любимых для последнего ритуала, и мама выполняла обязанности, не дрогнув, но… это было почему-то другим.

Напряженный напев доносился снаружи, мамуся там прополола сад, накормила зверей и теперь стирала. Судя по звуку, все вещи могли стать протертыми до дыр об доску.

Она хотела выйти, остановить мамусю, успокоить ее, но мама сказала оставить ее. Мамуся уже присутствовала при мертвых, но этот раз беспокоил ее так, как никакой до этого.

Бригида убрала дрожащие ладони за спину.

Тихо вздохнув, мама опустила перо и подошла к голове Роксаны.

– Как… как она умерла, мама? – прохрипела Бригида. Вопрос был глупым, но ее рот задал его, такой же беспокойный, как ее ладони. Она не знала, почему, но Роксана пришла к озеру, упала и утонула. Этот ответ был наиболее вероятным, но мама была в таких делах экспертом, а не она.

Бригида сцепила пальцы, сжала их.

– Это было случайно?

– Видишь это? – мама сухо указала на длинные лиловые следы вокруг рта и носа Роксаны. – На нее напали.

Напали?

Но следы не врали.

Какими ужасными были последние мгновения жизни Роксаны. Какое-то существо напало на нее, удушило, и она паниковала, пока ее покидала жизнь, пока она пыталась вдохнуть, но не могла. Глаза Бригиды болели, но она глубоко вдохнула, чего не могла сделать Роксана, и моргнула.

Вряд ли это сделали упырь, болотник, черт или бес, и феи не упоминали чудище, способное сделать такое. Но это не означало, что ночью не могло появиться что-то такое.

– На ведьмины земли кто-то вторгся? – спросила Бригида, сжимая флакон озерной воды. Она должна была ощутить это ночью, как сорняк в саду мамуси. Но ночь была насыщенной, и она могла проглядеть такое, и она не была связана с землей так хорошо, как должна была.

Мама осторожно повернула голову Роксаны, ее щека легла на стол.

– Это сделало чудище, – прошептала она. – Но человеческое, – она указала на синяк на щеке Роксаны, подвинула волосы, и синяки обнаружились и на ее шее. – Кто-то застал ее врасплох, а потом попытался заглушить ее крик и задушил.

– Это сделал человек? – прошептала Бригида, голос был чуть громче скуления. Этого боялись ее матери.

Прошлой ночью все смотрели на Роксану. С восторгом, восхищением… Никто не смотрел на нее с жестокостью…

Она нахмурилась. Нет, мужчина был жестоким прошлой ночью. Дариуш, отец Нины. Жестокий и очень пьяный.

Мама осторожно убрала волосы Роксаны на место, повернула ее лицом вверх. Сглотнув, мама опустила взгляд, сдвинула брови.

– Это не все. На ней есть следы, что ее взяли силой.

Слова эхом звенели в ее голове, приглушенные, как крик под водой. Но она знала, что это значило.

Мокоша защищала женщин этих земель, и такое тут было неслыханным. Дни убийцы, сделавшего это, были сочтены.

Кровь кипела в ее венах. Если она заметит это чудище…

Она разжала кулаки.

– Что я могу сделать? Скажи, и я это сделаю.

Мама вытерла руки о мокрую ткань, прислонилась к столу и посмотрела в сторону окна на мамусю с тревожным видом.

– Ведьма Мрока должна быть Жнецом Смерти Мокоши в этих землях. А Лилиана… раньше она носила Косу матери и Пояс Золотого паука, но почти два десятка лет, по воле Мокоши, на то не было причины. А теперь…

А теперь мамуся не могла.

Что-то в деревне беспокоило мамусю. Что-то, произошедшее почти два десятка лет назад, оставило на ней след.

– Ты не можешь этого сделать? – прошептала она.

Мама покачала головой.

– Не могу. Я прибыла из кочующего ковена Охотниц Деваны, где была до встречи с Лилианой, – мама сжала левую руку Бригиды, задрала ее рукав, и стало видно метку озера, с которой она родилась, на внутренней стороне запястья. – Прямо как метка Лилианы. Ты ее кровь, Бригида. Ты из рода Иги Мрока, первой в ее имени, руки Мокоши, госпожи Мрочного озера, леди русалок этих ведьминых земель, – мама открыла деревянный сундук, вытащила льняное платье, а потом подошла к алтарю, где лежали коса и пояс. Она благоговейно взяла пояс. – Честь переходит к тебе.

Бригида отпрянула, сердце колотилось.

– Я? Но я… никто меня не послушает…

Мама выпрямилась, глубоко вдохнула, коснулась подбородка Бригиды и подняла его.

– Послушают.

Вытянув руку, мама держала платье и пояс на запястье.

От дубовой пряжки в форме золотого паука Мокоши спускались кроваво-красные сплетенные нити с деревянными бусинами, жизнями, попавшими в Ее паутину. Растрепанные концы висели на разной длине, некоторые были уже обрезаны ведьмами Мрока, другие ждали своей судьбы.

– Семье этой девушки нужно знать, кто сделал это с ней, и что нужно сделать ради нее, – мама выдерживала ее взгляд. – И это теперь твой долг.

Сглотнув из-за сухости во рту, Бригида потянулась в платью, ее пальцы сомкнулись на лучшем льне из всех, что она трогала. Это явно было работой мамуси.

Мама помогла ей надеть платье, накрыла один край другим, застегнула пояс. Красные нити обвили подол платья, припорошили легкий лен. Бригида пригладила нити, медленными пальцами поправляя судьбу.

Сны о полях пшеницы появились перед глазами, ее шаги раздвигали стебли и дрожащие листья, пальцы задевали нежные цветы. Жизнь была царством Мокоши, как и смерть.

Мама осторожно сняла косу с крючков, протянула ее Бригиде.

Она замешкалась.

– Они точно послушают меня?

Мама уверенно опустила ладонь на ее плечо.

– По твоему наряду все в деревне поймут, что означает твое присутствие, отнесутся с должным уважением, иначе пострадают от гнева Иги Мрок и русалок, – мама взяла Бригиду за руку, сжала ее ладонь на древке косы. – И тот гнев под водами твоей крови. Они знают об этом.

Всю ее жизнь мама и мамуся учили ее слушать мир вокруг него, чувствовать его, и когда ей нужна была магия, она могла выждать миг и набраться сил из вен. Она редко использовала гнев крови, в минуты, когда жизнь была под клинком смерти, и, если позволит Мокоша, она такое больше не переживет.

Она полагала, что Жнеца Мокоши не осмелятся тронуть верующие жители деревни. Если бы только эта защита действовала всегда… Даже у ведьм были мгновения уязвимости.

– Ты знаешь, что так нужно, – тихо сказала мама.

С Косой матери в руках мир ощущался громче, чувства были сильнее, и мощь в ее венах была ближе.

– Это… – Бригида сжала косу сильнее. – Там что-то…

– Это прикосновение несметного количества ведьм Мрока до тебя, – мама посмотрела на клинок косы. – Даже твоя предшественница, Ига Мрок, не первой владела Косой матери. Ты ощущаешь их чувствительность, их терпение, долг и силу. Они пойдут с тобой.

Мама взяла банку пигмента из черной смородины, обмакнула туда три пальца. Она коснулась пальцами под левым глазом Бригиды, провела ими по щеке до ее подбородка. Сделала так же справа. Когда она закончила, она закрыла банку, ее слезящиеся глаза не сочетались с ее слабой улыбкой.

Бригида подняла голову, решительно вдохнула. Не было повода беспокоиться. И не должно быть. Она не первой пойдет в Чернобрег как Жница Смерти. Ее предки делали это до нее, мамуся так делала, а теперь, когда она сделает первые шаги к дому Роксаны, она не будет одна.

Она знала это, но все же…

Прошлой ночью она была среди жителей, чужая, но ее приняли. А теперь… Она пойдет к тем же людям, став им еще более чужой. Не говоря ни слова, она лишится шансов на помощь, будучи посланницей Мокоши. Кто будет с ней дружелюбен, когда она придет за убийцей, чтобы увести его к озеру? Кто посмотрит на нее и не сожмется от страха или недоверия?

Нина или Каспиан ответят на ее приветствие?

Ее ладони на древке косы согрелись, спокойствие шептало на потертом дубе, проникая в ее плоть, даря уверенность и силы.

Да, она не могла тревожиться сейчас об этом. Она должна была справиться ради мамуси, Иги Мрок, Мокоши и Роксаны.

Бригида кивнула маме, глубоко вдохнула и повернулась к выходу. Роксана лежала с закрытыми глазами, сцепив ладони на животе. Она никогда не проснется, и за это ее убийца заплатит. Жизнью.

Бригида толкнула дверь, пересекла порог и пошла в Чернобрег, ее шаги были твердыми, хоть в груди трепетало. Маленькое семя страха было внутри нее, но должно было прорости силой. Всю жизнь она слушала истории о других Жницах, об их Жатве на третий день. У нее было три дня. Три дня на расследование убийства Роксаны. Три дня, чтобы найти одного, кто был в ответе. Три дня, чтобы исполнить волю Мокоши.

Три дня хватало другим Жницам, должно хватить и ей. Должно.

Она шла по ведьминым землям, среди папоротников, крыжовника, колючей черной смородины. Она сжимала флакон озерной воды, решая по пути к дому Роксаны, и зловещий ветер вел ее, озерная вода двигалась во флаконе, наклонялась в стороне северо-запада.

Она не знала времени, когда ее уши и сердце не искали шепот леса, и хоть она посылала мысли деревьям, растениям, плодородной почве под ногами, лишь в эти мгновения силы она знала, что ее голос слышали, когда деревья, растения и почва менялись по ее просьбе.

Но в этот день… Белые цветы отклонялись от ее пути, уши и сердце леса искали шепот ее разума, гармонию голосов воспоминаний дубового древка косы, древних рун на клинке. Ветки открывали тропы, которые она никогда не видела, путь становился открытым и широким.

Вскоре лес привел ее к подношениям у дуба, ударенного Перуном, сменился пустыми полями. Она позволяла озерной воде вести ее, хоть держалась троп, оставленных ногами, копытами и колесами. Было жутко прибыть в таком виде, когда все цветы, травы и ветки пропускали ее? Это точно вызовет панику.

Она шла дальше, люди в полях замирали, падали на колени, сжимали землю. В деревне все охали и тянулись к камням Мокоши, пылко гладили их, некоторые обирались вокруг луж и колодцев, опустив взгляды. Прохожие уходили с дороги перед ней, как пропускал ее лес, но у них были бледные потрясенные лица. Они снимали шляпы, опускали взгляды.

Она не могла остановиться, утешить их, успокоить себя. Озерная вода вела ее вперед, и она следовала, ощущая, как она наклонялась, пока не остановилась перед группой домой из дуба и камня, возле самого большого из трех домов. Окна окружали цветочные узоры, и десятки работников суетились во дворе, ухаживали за кабанами в сарае и носили вязанки.

Они замерли перед ней, опустились на землю, уперлись в нее ладонями с благоговением. Некоторые дрожали, другие плакали. Она сглотнула, подошла к голубой двери главного дома.

Она подняла кулак и постучала три раза.

Это был дом, где выросла Роксана, где ждали ее родители, боясь из-за ее отсутствия, молясь Мокоше, чтобы она вернулась невредимой.

А она доставит им худший кошмар. Но она надеялась, что дарует им правосудие для их дочери через три дня.

Дверь открылась, и там стоял крупный и мрачный мужчина, его живот занимал почти весь проем. Он остановил хрупкую женщину, едва достающую ему до плеча. Его голубые глаза смотрели на Бригиду строго, хоть подбородок дрожал.

Бригида без слов подняла одну из длинных красных нитей Пояса, натянула ее и обрезала косой. Она протянула ее, но женщина покачала светлой головой, закрыла глаза, из которых текли слезы, рухнула на пороге. Ее ладони шарили по земле, словно искали ответы.

Мужчина протянул дрожащую мозолистую ладонь.

Бригида вручила ему кусок нити.

Слезы покатились из его глаз, он зажмурился, накрыл глаза рукой, тер, но без толку. Он помог жене встать, прижал ее к себе, обвил толстыми руками. Когда Бригида повернулась к домику, они пошли следом.

Все цветы, трава и сорняки пропускали ее и их, путь расчищался перед силой Мокоши. Ее Жница должна была привести родителей опознать тело одной из Ее дочерей, убитой под Ее божественной защитой. И скоро произойдет Ее отмщение, Ее справедливость, Ее наказание.

ГЛАВА 6

Кровать была влажной.

Каспиан провел ладонью по ноющему лбу, медленно сел. Казалось, невидимый топор был вонзен в его лоб. Его одежда прилипла к коже, носки хлюпали, пока он двигался к краю кровати. Свет из окна слепил его, и он сжал голову руками.

Боль пронзила его лицо. Молния Перуна, даже касаться было больно, особенно подбородка, где боль пульсировала. Дом ожил внизу, громкие голоса били его виски кинжалами.

Он прошел, шатаясь, по комнате к столику, споткнулся о свои грязные сапоги на пути к глиняному рукомойнику. Прохладная вода, которой он плеснул себе в лицо, разбудила его, но она была розовой от крови. Он прижал осторожно палец к тому, что было синяком и порезом над его лбом.

Что случилось прошлой ночью?

Упавшая бутылка горилки вернула картинки стопки за стопкой, после чего он пил уже из бутылки. Пустой желудок сжался. Его явно уже тошнило, но почему он был мокрым? И разве он подрался? Обычно он не буйствовал, когда выпивал. Но от попыток вспомнить прошлую ночью голова ощущалась так, словно невидимый топор раскалывал ее.

Прошлая ночь была смесью красок: красный, желтый, черный и фиолетовый. Ее… нет, Бригиды. Ее звали Бригида. Очаровательные фиолетовые глаза. Рыжие волосы. Немного веснушек на носу, румянец почти проступил на ее щеках. Воспоминание о ней было четким, яркое пятно в мутной памяти. Ее юбка кружилась, и с ней плясали свет и тени. Блеск ее улыбки. Она была как из мифов, а не настоящей женщиной из плоти и крови.

Он должен был нарисовать ее. Рисование по памяти не давало хороший результат, но он помнил ее четко, словно ее облик был вырезан в его разуме, пылал и сверкал.

Уголь скользил по пергаменту, его руки были почти одержимы вдохновением. Это же вдохновение у него было, когда он впервые увидел то озеро.

Когда он закончил, на него смотрела Бригида. Ее волосы развевались, как листья на ветру, на губах была улыбка, и ее манящие красивые глаза пронзали его душу. Что это было за чувство? Он схватился за грудь.

Дверь его спальни распахнулась. Она врезалась в стену и сбила чашу с водой на пол, и та разлетелась на куски.

Ворвался Альберт. Его голубые глаза покраснели, были огромными на багровом лице.

Каспиан встал.

– Что…

Кулак Альберта отбросил его. Он схватился за край кровати и спасся от падения на пол.

За его кроватью был наполовину скрыт меч, но в таком тесном месте сражаться будет сложно. На тумбочке был кинжал, он был удобнее для близкого боя.

Он не дотягивался до кинжала. Альберт обычно был мирным, но был вдвое больше Каспиана, мог сломать его шею как прутик. Даже если он доберется до кинжала вовремя, это вряд ли навредит огромному мужчине.

Два стража вбежали и схватили Альберта за руки.

– Я убью тебя, сукин сын! – слюна летела изо рта Альберта, вена пульсировала на шее.

– Успокойтесь. Как это понимать? – Каспиан поднял руки в воздух.

– Ты убил ее. Мою Роксану!

Рот Каспиана открылся. Он открывал и закрывал его, не мог произнести ни слова.

– Ведьмы… нашли ее тело в озере, – он склонился, как дикий пес на веревке.

– Роксана… мертва? – хоть он произнес это, это не ощущалось настоящим. Так не могло быть.

Женщина взвыла, и вопль напоминал крик стриги.

– Уведите его отсюда! – закричал отец из коридора.

Еще три стража прошли в комнату, где было все теснее.

Альберт был как гора, устоял на месте и указал толстым пальцем на Каспиана.

– Все видели, что ты уходил с праздника с ней. Я знал, что ты против свадьбы, но не думал, что ты зайдешь так далеко.

– О чем вы говорите? Я… Роксана… – Каспиан тряхнул головой, чтобы очистить ее, рухнул на кровати, а стражи увели Альберта.

Отец стоял на пороге, его обычно каменное лицо было белым.

– Скажи, что это кошмар, – прохрипел Каспиан. Этого не могло быть. Роксана не… нет…

Может, и она не была рада свадьбе в глубины души. Может, она убежала. Может, ведьмы не узнали ее… или…

Отец развернулся и пошел вниз по лестнице за Альбертом, который все еще ревел как раненый зверь.

Роксана не могла быть мертвой. Он видел ее на празднике, где она была королевой урожая. Он мотал головой. Нет. Нет. Нет!

Это точно была ошибка. Он не мог поверить в это, не увидев ее тело своими глазами. Он узнает правду в доме ведьм, увидит, нашли ли они кого-то… кого-то еще, или они ошиблись, и там никого не было. Он проверит, найдет Роксану и приведет ее домой целой.

Он слетел по лестнице, миновал длинный коридор, где мама обнимала Терезу, мать Роксаны. Ее высокий вой преследовал его вплоть до амбара. Это не могло быть правдой. Нет. Он найдет ее, и кошмар закончится.

Каспиан ворвался в амбар, Стефан поднял голову, перестав вычесывать темную шерстку Демона.

– Что такое?

– Дай мне седло и сумку, – голос Каспиана дрожал. Если он помедлит хоть на миг, он зарыдает при Стефане.

Демон топал ногами, вскидывал голову.

– Ты подрался? Твое лицо словно били божественным молотом Сварога, – Стефан нахмурился, разглядывая лицо Каспиана.

В голосе Стефана не было веселья, он не дразнил. Но все это было жестокой шуткой. Роксана была юной, всего несколько лет назад была ребенком. Она не могла умереть.

– Готовь Демона, – прорычал Каспиан и стал расхаживать по амбару. Он тут же пожалел о своем тоне – он еще никогда не помыкал Стефаном – но это было… Это…

Стефан поспешил послушаться, не шутил, не строил гримасы. Каспиан проводил руками по волосам, расхаживая перед стойлами. Во дворе выли охотничьи псы.

Говорили, собаки видели призраков. Это было предчувствие или…?

Может, другая девушка упала в озеро. Такое бывало, и Роксана была не единственной со светлыми волосами в деревне. Это не могла быть она. Она была жива.

Она была жива.

Как только Стефан закончил седлать Демона, Каспиан забрался на него.

– Куда ты? – Стефан вручил Каспиану поводья.

– В ведьмин лес, – он впился пятками в бока Демона, и жеребец с воплем помчался вперед. Стефану пришлось отскочить, чтобы его не затоптали. Курицы во дворе разбегались, пока он несся по землям замка.

Пухлые серые тучи нависали на горизонте, воздух был влажным. Они летели галопом по голым полям, копыта Демона разбрызгивали грязь, и она отлетала ему на лицо. Ему было все равно. Он хотел только найти правду в том доме.

Лес был темным, неподвижным. Птицы не пели. Даже ветер не шумел среди деревьев. Все в деревне говорили, что лес был зачарован, был Безумным. Он потянул поводья, замедлил Демона до шага среди кустов. Колючие ветви нависли над тропами, где он ходил вчера. Деревья стояли плотнее, чем он помнил, и приходилось ехать медленно. Демон прижал уши к голове, сопротивлялся командами сильнее обычного.

Внезапно подул ветер. Ветка стукнула Каспиана по затылку, чуть не сбив его с седла.

Боль в голове почти слепила. Он моргнул, позволяя краскам мира вернуться, пару раз судорожно вдохнул, потирая ноющий затылок.

Волоски на его шее встали дыбом. Он не мог отогнать ощущение, что лес живой и следит за ним. И что ему не рады.

Но дом ведьм был близко. С колючими зарослями лучше было идти пешком.

Он спешился и привязал Демона к ближайшему деревцу, дальше пошел один. Лозы обвивали его лодыжки, ставили подножки, терзали его штаны и царапали ладони.

Озеро виднелось впереди. Он приблизился к краю, его сапоги увязали в мягкой почве. Ветер шуршал среди деревьев, окружающих озеро. Камыши у берега тихо шептались, и что-то покалывало его кожу. Ему было не по себе. Темная поверхность, похожая на зеркало, пошла рябью, тянущейся к краю озера.

Бледная ладонь вырвалась из чернильных глубин.

Они уже забрали тело. Это были галлюцинации.

Он слышал слова Альберта в голове: «Мы знаем, что ты это сделал».

Он не был способен на такое. Это была ошибка. И как в таком красивом месте могла произойти такая трагедия? Это точно ложь. Уловка. Роксана разыгрывала его. Она всегда хорошо пряталась и побеждала, когда они играли в детстве в прятки.

Туман расступился, открывая дом. Соломенная крыша, огород с рядом моркови, участок тыквы и запутанные лозы фасоли над оградой. Двойные дубовые двери в холме слева от огорода точно вели в погреб, а в маленьком сарае чуть дальше были корова и коза, и сзади него был небольшой курятник.

Дом был обычным, как любая хижина в деревне, но не давал отвести от себя взгляда. Завитки краски на стенах и окнах, мелкие украшения из цветов находились там без повода. Чем больше он смотрел, тем больше деталей отмечал.

Светловолосая ткачиха, Лилиана, виднелась в огороде. Она всегда улыбалась ему. Она точно объяснит, что это была ошибка, и Роксана в порядке.

– Добрый день, – он попытался помахать, но рука была тяжелой.

Лилиана вскинула голову, ее лиловые глаза расширились. Она побежала к задней двери дома и захлопнула ее.

– Стойте! – тело боролось с ним, пока он шагал ближе. Он ударил кулаком по двери сильнее, чем хотел. – Простите… я не хотел вас напугать.

В ответ донеслось только тихое скуление. Почему она убегала от него, если раньше приветствовала с улыбкой?

Мелодичный голос Бригиды произнес что-то, но он не смог различить.

– Я просто… – его горло сжалось. Альберт в гневе. Тереза в слезах. Бело лицо отца. Послушный Стефан… Влажная кровать, мокрые носки, грязные сапоги. Нет… Это было не так. Перун, он бы этого не сделал. Роксана была жива. Они знали это. Если они ему скажут, все это закончится.

Он ударял кулаком по двери снова и снова.

– Просто скажите, – его кости болели, костяшки жгло. – Скажите, что она не мертва.

Он не мог даже произнести ее имя, словно от этого кошмар стал бы реальностью.

– Тебе тут не рады. Уходи, – сказала строгая травница Эва из-за закрытой двери.

– Прошу… просто скажите, – он ударил кулаками по двери. Это не могла быть Роксана. Нет. Его горло горело, как и глаза.

Все потемнело, собирались угольные тучи.

Разразился ливень. Холодный дождь промочил его одежду, волосы прилипли к его голове, и капли стучали по нему, словно небеса били его.

– Прошу, – его кровь пачкала воду, стекая по двери струйками. Его кулаки и костяшки болели.

Ветер завыл, терзая его одежду, и он едва видел из-за воды, льющейся перед глазами, но он стучал дальше.

Пророкотал гром. Молния ударила опасно близко, обжигая землю неподалеку. Каспиан сполз по двери, царапая грубое дерево.

– Я просто хочу ее увидеть, – горячие слезы смешивались с холодным дождем.

Ладонь легла на его плечо. Фиолетовые глаза. Бригида.

– Прошу, скажи, что это не она, – он сжал ее ладони с силой.

Двери распахнулись. Эва, скрестив руки на груди, смотрела на него свысока.

– Тебе тут больше не рады, – сказала ему Эва, а Бригиде приказала. – Иди внутрь.

За открытой дверью было видно скулящую Лилиану, сжавшуюся в ком в дальнем углу. Бледная ладонь свисала со стола.

Каспиан встал.

Золотистые волосы спутались с тиной. Он мог бы подумать, что она спала, но кожа была неестественно бледной, а губы – серо-голубыми. Он нахмурился, глядя до боли в глазах, не мог понять, как такая юная жизнь могла не шевелиться… Ветер трепал перья, задевал маленькое тело, которому не суждено было двигаться.

– Нет, – он шагнул вперед, пошатнувшись, но Эва вскинула руку и остановила его.

– Уходи, – она оттолкнула его.

Он замотал головой. Он не мог отвести взгляда от Роксаны, от ее мокрых золотистых волос, неподвижного хрупкого тела…

– Вы должны спасти ее, вернуть ее, – он схватил Эву за плечи. Гром сотряс землю, две молнии ударили по сторонам. От шипения волоски на его шее встали дыбом.

Эва отпрянула, и он потерял равновесие и упал в грязь.

– У вас есть магия. Прошу. Я сделаю все, только верните ее, – он отчаянно заглядывал в глаза Эвы и Бригиды.

Глаза Бригиды были мокрыми, она отвела взгляд. Кусая губу, она опустила голову.

– Если ты хотел, чтобы она жила, нужно было держаться от нее подальше, – Эва схватила Бригиду за руку и повела в дом. – Держись подальше от нашей дочери, если не хочешь, чтобы мы разобрались с тобой раньше, чем русалки через три дня.

Он был пустым внутри. Дождь промочил его, тело было тяжелым.

– Я не… – он сжал кулак.

Но… что было прошлой ночью? Он проснулся мокрым, мало что помнил о ночи. Он сильно напился. А если это был несчастный случай? И его пренебрежение привело к ее смерти…

– Я… пойду, – шатаясь, как пьяный, он вернулся к Демону. Лес вытолкнул его на дорогу, дождь не прекращался, пока Каспиан возвращался с туманом в голове. Спутанный лес пролетал тенями шипов, он позволил Демону вести их домой.

Деревья сменились полями, но он смотрел только вперед, между ушами Демона, где проносилась земля.

Когда Демон остановился, Каспиан соскользнул с него, прислонился к седлу и сморгнул влагу.

Конь топнул, попал по его носку, но Каспиан не пикнул, не ощущал ничего. Он подавленно отдал поводья растерянному Стефану и пошел к дому, миновал порог и зашагал по коридору. Мама пыталась окликнуть его, но все было пустыми звуками.

Он поднялся по лестнице, остался один в комнате, схватил бутылку горилки и сделал большой глоток. Она жгла, спускаясь по горлу, притупила боль, хоть и немного. Вытянув ноги на полу, Каспиан вытащил картину озера из-под кровати.

Озеро… такое красивое, волшебное, загадочное. Оно манило его, но теперь…

Тело Роксаны нашли в том озере.

Она хотела, чтобы он отвел ее туда.

Он проснулся с мокрой одеждой и грязными сапогами.

Он привел ее к озеру и позволил утонуть?

Он сжал края картины, деревянная рама затрещала. Как он сможет смотреть на озеро, не представляя ее безжизненное тело на поверхности?

Он повернулся к тумбочке, где остался его кинжал.

Каспиан схватил кинжал и вонзил в холст. Он бил снова и снова, рвал и терзал. Он продолжал, пока не остались только обрывки и крошка от краски.

Картины уже не было, озера не было, и он отбросил обрывки холста, сбил свечу.

Но волны в нем не утихали. Он вонзил кинжал в свою подушку. Рассыпались перья, летали вокруг него, похожие на перья лебеденка, которого Роксана так любила. Который умер… как она.

Каспиан опустился на пол, слезы лились из него, горячие и бесконечные.

Будь он сильнее, он не стал бы пить. Он должен был защищать ее. Она умерла из-за его оплошности.

Он прижал бутылку к губам, но она оказалась пустой. Комната была разгромлена. Каспиан прополз по полу к другой бутылке, но его ладонь нащупала кисть.

Ему нужно было подумать, очистить мысли. С трудом сев, он вытащил новый холст. Рисование всегда помогало распутать клубок внутри.

Он опустил кисть в краску и начал.

ГЛАВА 7

Выл ветер бури, тряс дом, гремел ставнями. Бригида смотрела на бледную ладонь Роксаны. Его взгляд был… был…