Текст книги "Мир Вечного Полдня (сборник)"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Пошел ты. – Он поднял голову, посмотрел на небо, на кружащие в отдалении самолеты. – Все равно один конец, чего уж разговаривать?

– Разговаривать как раз есть причина. Где у них главные силы, где командование?

– А почему мы должны тебе это рассказывать? – спросил рыжий.

– Просто потому, что ты все-таки еще человек, а не пурпурный...

– Они тоже люди, – быстро вставил пухлый.

– Они пришли, чтобы сделать большую часть наших людей рабами, понимаешь – рабами. А ты...

– Я всегда был рабом, – признался беспалый. – Рабом коммунистов, и ты был, и каждый из нас. Вот и захотел для разнообразия, чтобы кто-то другой походил в ошейнике, а я нет.

Это было, конечно, не объяснение, но большего он все равно не рассказал бы. Почему-то Ростик решил, что он из сидевших, только, кажется, все-таки не по интеллигентным, политическим статьям, а по уголовной.

– Да что с ними разговаривать? – спросил кто-то из толпы, которая почему-то собралась за плечами Ростика – Расстрелять, и все дела.

Народ зашумел, кто-то даже шагнул вперед с занесенной для удара рукой.

– Отставить!

Ростик посмотрел на трех дермецов, которые только притворялись людьми, но на самом деле ими не были. Потом вдруг осознал, что настроение ненависти к этим перебежчикам оказалось заразным, и попытался сбросить его.

– Последний раз прошу быть хоть немного людьми и рассказать, где у них находятся жизненно важные для обороны объекты, сколько их, сколько у них таких, как вы?.. – Он не мог подобрать слова.

– Я хочу, хочу рассказать, – зачастил вдруг пухлый, но осекся.

Ростик обернулся, через толпу мужиков протолкался спокойный, даже какой-то благостный старик. Волосы у него свисали неровными седыми сосульками, а кожа была такой морщинистой, словно ее покрывали сплошные шрамы. У него не было зубов и губы складывались в привычную, лягушачью складочку. Рост подумал, что очень давно не видел по-настоящему старых людей, каким-то образом они первыми пропали из города после Переноса.

– Вот этот, – старик указал на пухлого, – участвовал в пытках и расстрелах заложников. А этот, – он ткнул в беспалого, – насильник и вор.

– Вор? Какой вор? – Ростик даже не понял старика, или ему показалось, что он ослышался.

– Ну, мародер. Ходил по домам и грабил.

Значит, просто шкуры, и все, никаких прочих сложностей.

– А про рыжего можешь что-то сказать?

– Пришлый он человек. Прибился к их компании, и хотя я ничего не знаю о нем, все одно – нелюдь он.

– Я не хочу так, – вдруг прохныкал пухлый. – Я думаю, суд должен быть, а не так...

– Ладно, принимая во внимание показание старика и ваш отказ сотрудничать... – Ростик посмотрел на лица собравшихся тут людей и позвал: – Кузнец.

– Что, расстрел? – вздрогнул рыжий.

– Вот еще, – фыркнул кузнец. – Пулю на тебя, погань, тратить.

Он протянул руку, выдернул из ножен Ростиков палаш и подтолкнул пленных к обочине. Ростик автоматически принял его противотанковое ружье, потому что это сейчас было важнее – не выпускать оружие из рук, следить, чтобы оно не запылилось.

Потом пленные что-то стали кричать. Особенно заливисто голосил пухлый. Ростик закрыл глаза. Он не был уверен, но почему-то думал, что не скоро забудет об этих троих предателях, о трех казненных по его приказу людях. Потом стало тихо. Но не надолго.

– Что тут происходит? – К Ростику, широко шагая, пер прямо сквозь толпу лейтенант Достальский.

– Лейтенант! – Ростик бросился к нему, пожал руку.

– Значит, это ты нас атаковал? – лейтенант кивнул в сторону обсерватории, улыбаясь запекшимися губами, и было видно, как ему больно их растягивать. Видно, крепко ему досталось, прежде чем он попал к пленным. – Хорошая идея. Твоя?

– Ну, не только моя.

– Сколько у нас ружей? Ого! – Он вдруг заметил противотанковое ружье в руках Ростика. – Верно, здорово придумал, взводный.

Раздвинув людей плечом, к ним из толпы вышел кузнец, он вытирал клинок каким-то тряпьем. Потом уронил тряпку в пыль, вернул палаш Ростику и подобрал свое ружье, в его лапах оно не казалось очень тяжелым или неуклюжим. Скорее было ему в самый раз.

– Да, с такими орлами можно было и в лоб колонну брать, – согласился, снова усмехаясь, лейтенант.

А ведь в самом деле, подумал Ростик с облегчением, что это я? Ведь победа, пусть маленькая, не окончательная, но уже победа – чего же киснуть? Неужели из-за этих троих? Он стиснул зубы, гораздо более достойные люди погибли, когда бросились на этих гнид, а он переживает по их подлым душам...

– Я не только колонну, я и город собираюсь так же брать.

– Вот как? – Достальский взглянул на него исподлобья, но неодобрения в его взгляде не было. – Даже без разведданных?

– Каждый скажет, что знает, стоит нам в город войти, – убежденно проговорил Ростик. – Чего же тратить время на разведку?

Лейтенант улыбнулся:

– Это дело. В чем же загвоздка?

Ростик осмотрел освобожденных. Они стояли порознь. Может, из них некоторые и ждали приказа, но Ростик знал, что не сумеет его отдать. Он еще не умел так – приказать, чтобы почти тысяча человек тут же встала под ружье. Но теперь, с Достальским, это было, кажется, решаемо – как говорил когда-то отец.

– А, думаешь, у них не хватит боевого задора? – лейтенант сразу посерьезнел. – В общем, взводный, ситуацию ты тонко понимаешь, вот только уверенности тебе не хватает.

Он оглянулся. Чуть в стороне от дороги был взгорок. На нем люди казались более на виду.

В эту сторону лейтенант и зашагал. Ростик не отставал от него. За ними следом тихо, как мышь в кладовке, шагал кузнец. Ростик с внезапным сожалением подумал, что так и не узнал его имя. Теперь почему-то не вовремя было спрашивать.

Достальский вышел на холмик, потеснив всех, кто стоял тут до него. Ростик оглядел дорогу, колонна медленно и бестолково разбредалась. Ситуацию в самом деле следовало брать под контроль, иначе воевать скоро станет просто некому.

– Солдаты! – почти не повышая голоса, заговорил лейтенант, но его, кажется, услышали. Лица людей, что находились рядом, повернулись к нему, многие стали подходить ближе. – Враг напал на наш город. Мы все это знаем, и все видели, что они пытаются сделать из нас. На своей шкуре испытали.

Кто-то из задних рядов что-то прокричал, но Ростик не расслышал этих слов. Важно было лишь то, что говорил лейтенант.

Потому что в этом молодом еще, избитом офицере появлялась какая-то почти мистическая сила, заставляющая людей слушать и подчиняться. Она была сначала не очень ощутима, но чем дольше лейтенант говорил, тем определеннее она становилась. И скоро Ростик мог уловить ее без труда, как ощущаешь тепло, идущее от печки в мороз, как видишь свет, испускаемый костром.

– У нас есть выбор – два, так сказать, варианта. Первый – разбежаться, одичать, стать жертвой местных бродяг, о которых многие из вас знают не понаслышке. Или стать кормом для панцирных шакалов, их вон сколько развелось. Без оружия, спичек и цели на это не потребуется много времени. И второй! – Голос лейтенанта зазвенел. Теперь его слышали все, Ростик в этом не сомневался. – Атаковать и отвоевать назад наш город, наши дома, наши семьи, наше будущее! У нас мало оружия, но мы знаем, что в городе оно есть. А кроме того, оно есть у врага, можно подобрать их ружья, вот такие...

Лейтенант указал на широкоствольное ружье пурпурных, которое держал какой-то веснушчатый паренек, стоящий в первых рядах. Ростику смутно показалось, что он знает этого пацана, но только он был какой-то слишком серьезный.

– Из них вполне можно громить пурпурных и перебежчиков!

– А их самолеты? – спросил кто-то довольно спокойно, без аффектации.

– Да, что делать с этими – самолетами?

– Вы видели, противотанковые ружья справляются с ними, словно они сделаны из бумаги.

– Да, ружья должны их пробивать, – горячо заговорил кто-то в толпе, непонятно к кому обращаясь. – Я знаю, был на аэродроме, у них же корпус – скорлупка. Чихнешь, а она уже гнется, консервная банка, честное слово...

– Банку и из автомата возьмешь, а этих...

– Тихо! – рявкнул лейтенант. Потихоньку гомон в самом деле стих. – Выходи строиться. Вдоль дороги! Те, кто хочет достать врага, а не отсиживаться по оврагам – стройся!

– Значит, на город пойдем? – спросил дед, тот самый, что опознал предателей.

Лейтенант посмотрел на него, хмыкнул уважительно:

– Пойдем, отец.

– Ну и правильно.

Старик вышел на середину дороги, стал лицом к лейтенанту с Ростиком и поднял руку в извечном приказе равняться по себе. И это подействовало. Люди, кто посмеиваясь, кто удивляясь, вдруг стали подравниваться под него, а скоро уже и под сложившийся строй.

Как оказалось, таких, кто не захотел оказаться в нем, было мало. И Ростик вздохнул с облегчением. Теперь, подумал он, может, что-нибудь и получится.

Да нет же, не может быть, а обязательно получится.

Получится – он стиснул зубы и осмотрел строй перед собой. Чего-чего, а людей теперь у них хватало.

 Часть 5. Пираты Полдневья

 25

Лейтенант вытер потное лицо. Как оказалось, для него этот крик, эта волна энергии, поставившая в строй людей, переживших плен, думающих только о бегстве, тоже далась непросто. Но вслух лейтенант подумал иначе:

– Ну, самое легкое сделано. Теперь – главное. – Он посмотрел на Ростика внимательно и подошел к нему: – Какой у тебя план?

– План? Какой план?

Он оглянулся, рядом никого не было. Вне строя остались только он да лейтенант. Ну, разумеется, сзади стояли еще те, кто отказался воевать, но большинство из них было ранено, некоторые находились в шоке, иные вообще не понимали, что вокруг происходит, таких вести в бой, конечно, нельзя.

– Какой у тебя план? – спросил лейтенант, отчетливо выговаривая каждое слово. – Ты же не хочешь сказать, что действовал наобум?

– Нет, конечно. – Ростик встал прямее, как положено солдату. – Сначала мы напали на арсенал.

– Так, хорошо. Где он?

– Он находится в Квелищеве. Но две машины с оружием мы уже оттуда вывезли...

– Ружья взяли там же?

– Чернобров подсказал.

– Давай разделим их.

Лейтенант снова вытер лицо. Только теперь, когда Ростик увидел его загорелые руки, он вдруг обратил внимание, каким бледным выглядит Достальский. Понизив голос, он спросил:

– Лейтенант, тебе плохо?

– Сердце болит... Кстати, правильно поступил. Чем ты думал припечь пурпурных дальше?

– Поставить как можно больше людей под ружье и двинуть на город.

На мгновение идея лобовой атаки показалась Ростику глупой, мальчишеской, заранее обреченной на неудачу. Но он не подал вида. И правильно сделал. Потому что лейтенант посмотрел на строй, где почти все вооруженные стояли в первой шеренге, на город, на коптящие у обсерватории летающие машины пурпурных.

– Отлично. Так и поступим. Только бить нужно не в одно место, а фронтально, по их скоплениям, чтобы они не смогли маневрировать силами. Сделаем так – разделим людей на два батальона, будет почти в самый раз по списочному составу Красной Армии, – он улыбнулся бледными губами. – Один поведу я. На завод, где они, похоже, опять, уже в который раз, растаскивают наш металл. А ты... Где у них еще скопление?

– Мне говорили, что их главная база на аэродроме. Я хотел туда рвануть, заодно и люди бы вооружились.

Достальский кивнул, подумал, снова окинул взглядом строй:

– Пожалуй. Только учти, на широком поле они возьмутся за тебя сверху без всяких сложностей. Ты будешь как на ладони, а они... Знаешь, для атаки на аэродроме тебе ружья будут нужнее, чем мне. Сколько их всего?

– Двенадцать, если все целы. И есть одна спаренная пушка с их лодки, но из нее довольно сложно стрелять и таскать... не очень удобно.

– Тогда пушку лучше оставим тут. Боеприпасы для ружей?

– Навалом.

– Тогда возьми восемь, мне для боя на заводе хватит и четырех, чтобы отгонять их.

Ростик повернулся, нашел глазами Черноброва. Он стоял не очень далеко от командиров: привычка шофера всегда находиться под рукой сказалась или он просто любил быть в гуще событий.

– Чернобров, возьми пятнадцать человек, сгоняй на обсерваторию и соберите боеприпасы и все ружья, что там еще остались. Квадратному скажи, он со спаренной бандурой остается тут, в тылу. Не будет слушаться, передай, что это приказ.

Люди зашевелились, Чернобров быстро похлопал кого-то по плечу, и небольшая команда в самом деле довольно резво утопала к обсерваторий.

– У кого есть противотанковые или боеприпасы к ним, пять шагов вперед.

Шеренга раздалась в стороны, потом кто-то вышел, потом еще. К удивлению Ростика, это были не те люди, с которыми он начинал бой из обсерватории. Но Ростик не видел, как кто-либо из его отряда погиб, значит, просто избавились от неуклюжего оружия, оставшись с тем, что привычней. Или отдали тому, кто мог лучше управляться с тяжеленными стальными оглоблями.

Из прежних перед строем стоял только кузнец. Поглядев на него с прищуром, очевидно узнав, лейтенант кивнул, а затем негромко скомандовал:

– Сомкнуть строй.

Строй сомкнулся. Достальский повернулся к Ростику:

– Все-таки ты, если сможешь, тоже попытайся действовать из-за укрытий.

– Я не то что из укрытий, я настоящую артподготовку организую. К тому же, – Ростик подумал мгновение и уверенно договорил: – Это будет иметь психологическое значение. Представляешь, мы будем молотить по их взлетающим машинам, как на охоте...

– Как на охоте, может, и не получиться. – Лейтенант нахмурился. – Хотя... Может получиться, только не переусердствуй.

– Какое уж тут усердие, мне лишних людей класть удовольствия не доставит.

Лейтенант посмотрел на Ростика серьезными, траурными глазами. Вздохнул:

– Ты забудь об этом.

– О чем?

– О том, что кто-то лишний ляжет. Никто не погибает зря, никто не умирает впустую. Но главное – не люди, главное – победа. Поэтому...

Внезапно он замолчал. Повернулся к шеренге, чуть ли не строевым шагом, с оттянутым носком подошел к середине сплошной стены людей, стоящих на дороге как на линейке, начерченной на гарнизонном плацу, вытянул руку вперед и прокричал:

– Те, кто слева от меня, пойдут со мной на завод. Командую я. Те, кто справа, подчиняются... – Он помолчал, вспоминая, вероятно, фамилию Ростика. – Подчиняются младшему лейтенанту Гриневу. Батальон! – Он стал еще прямее, хотя это казалось и невозможно, но таков уж был этот лейтенант, выученик офицерского училища, оставшегося где-то там, в необозримой дали, на Земле, но впитавший в себя традиции регулярной армии, и неплохой армии, между прочим. – Нале-во!

Повернулось, как и ожидал Ростик, гораздо больше людей, чем те, что оказались слева от руки лейтенанта и которые стояли ближе к городу. Но ошибку Достальский исправил довольно быстро.

– Ну куда ты, куда? Я же скомандовал только своему батальону, а твой командир – вот он, – заговорил он без малейшей злобы, наверное, с самого начала подозревал, что бестолковых будет немало.

– Я думал, ну... – пролепетал какой-то ретивый вояка.

– Баранки гну, стань прямо, ротозей. – И, уже переведя глаза на «свой» батальон, лейтенант проорал так, что в ушах заложило, а ведь Ростик стоял шагах в пятнадцати от него: – Батальон, на завод, в бой, шагом... арш!

Дружно, хотя, конечно, и не в ногу люди качнулись и пошли, растягиваясь по дороге. Достальский бросился к голове колонны. Уже на бегу он повернулся и крикнул:

– Четверо с ружьями и боеприпасами, за мной, бегом... Гринев, назначь взводных, а не то эти орлы у тебя шнурки от сапог не отыщут!..

Четверо ребят с ружьями и еще двое с мешками, в которых звякали тяжелые патроны к ним, неуклюже посеменили за лейтенантом. Глядя на них, и главным образом из-за шутки Достальского, кто-то хохотнул, кто-то заговорил, давая выход накопившемуся напряжению.

Ростик проводил лейтенанта взглядом, потом прошелся вдоль шеренги, вглядываясь в лица оставшихся с ним людей. Настроение многих, как ни странно, поднялось. Толковое поведение лейтенанта, его привычка командовать, его голос понравились этим людям. Если они о чем и жалели, так о том, что не попали в тот батальон, который уже ушел.

Но так, как орал лейтенант, Ростик орать не умел. У него и не получилось бы, да и не особенно важно это было. Главной, как заметил Достальский, была победа. Вот об этом он и стал соображать.

– Значит, так. – Ростик вышел примерно к середине строя и, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую, чтобы лучше было слышно, проговорил: – Оружия у нас маловато для лобовой атаки. Но мы пойдем через город. Многие будут выходить к калиткам, может, даже попробуют пойти с нами. Приказываю, спрашивать всех, кто попадется на глаза, – нет ли дома оружия. Надеюсь, эти люди не все отдали оккупантам, кое-что и по сараюшкам припрятали...

– А как же, командир, я знаю наших – непременно припрятали! – отозвался чей-то веселый, высокий голосок.

Ростик деланно нахмурился:

– Разговоры в строю! – Он подумал еще. – Необходимость отлучиться из строя, чтобы забрать винтовку, пистолет или даже самострел – считать дезертирством не буду. Но догонять строй быстро, бегом. Ясно?

Люди загудели. По этим голосам Ростик вдруг понял, что все кончится удачно, что они непременно одолеют пурпурных и предателей, которые перебежали к ним. Они непременно вернут себе Боловск.

– Тогда нале-во! Шагом марш!

Он оглянулся, приставив руку козырьком к глазам. Чернобров, посланный за остальными ружьями, уже бежал назад с людьми, которые по двое тащили длинные бандуры или пригибались от тяжеленных солдатских мешков с патронами.

Ростик подошел к ребятам, которые стояли отдельно, посмотрел на кузнеца.

– Кузнец, ты – командир всех, кто с противотанковыми ружьями. Если кто-то не знает, как с ними обращаться...

– Все знают, – вмешался в разговор тяжелый, пожилой, кряжистый мужик. Он излучал такую уверенность, что ему сразу верилось.

– Хорошо. Кузнец, дождитесь Черноброва с ребятами, распределите груз, если мало людей, возьми еще кого-нибудь из строя... И держитесь сзади колонны, ваше дело не в атаку лезть, а от летунов нас прикрывать.

– Сделаю, – прогудел кузнец. Его глаза вдруг стали узкими от усмешки или от переполняющей его силы и решимости. Он оглянулся на Черноброва, тот торопился.

В шофере вдруг появилось исконное солдатское чутье – как бы ни тяжела была поклажа, лучше пробежаться, но быть со своими, чем топать в стороне.

– Да, и помните, патронов у нас только на один приличный бой. Поэтому бить прицельно.

– Есть, – прогудел мужчина. Похоже, он стал в этой команде поглавнее кузнеца. Но Ростик решил, что дело от этого только выиграет.

Он пошел догонять колонну, размышляя, не стоило ли сверить с лейтенантом время для синхронной атаки на оба выбранных объекта. Его еще можно было догнать и договориться. Впрочем, решил Ростик, это хорошо для штабных учений, а в реальной войне, той, которую вели они, все решается по обстоятельствам. К тому же всегда можно было и ушами послушать, как дела у соседа.

 26

Боловск с этой стороны был не очень-то красив – выставленные прямо в поле хрущевские пятиэтажки, обшарпанные, грязненькие, но почти во всех окнах виднелись лица людей. Ну да, понял Ростик, воду еще подают, и канализация работает, значит, возни раза в три меньше, чем в домах частного сектора, вот народ сюда и подался.

Эти люди, завидев батальоны, шагающие почти правильной колонной, стали выходить. Как и было приказано, многие заговорили об оружии. Вопрос был понятен, кто-то побежал, кто-то пригласил в дом, кто-то выбросил из окна в заботливо подставленные руки. Немало было и таких, особенно среди мужичков, кто вообще сам вышел и помаршировал со всеми вместе.

Когда вошли в более обжитую часть города с личными садами и палисадничками, об оружии спрашивали уже все безоружные. Трюк оказался действенным, приказ срабатывал. Но тут присоединившихся добровольцев оказалось еще больше. Когда к Ростику стали подходить женщины с грудными младенцами на руках, он наконец не выдержал:

– А ну-ка, девоньки, марш по домам! Вам малышню кормить и пеленки стирать, а не воевать.

– А вы разве воевать идете? – удивилась одна молодуха с пареньком лет трех на крепких, почти как у кузнеца руках.

– Да вот рассчитываю, что через пять – семь минут налетят, – прищурился Ростик.

Кто-то попробовал было побойчее ответить, но неудачно. Новость стала разлетаться по толпе, и скоро былого энтузиазма уже не наблюдалось. Народ, что посмирнее, стал отпадать. И все равно людей осталось еще очень много.

Рост догнал середину колонны и рявкнул так, что, как ему показалось, стекла в домах звякнули:

– Батальон, стой!

Потом прошелся по тротуару. От батальона, конечно, мало что осталось. Вернее, в этой куче мале, которую он теперь вел, его изначальный батальон растворился, как кусок коровьего масла к казахском чае. Поэтому построились не сразу. Иных людей сдвигали, кто-то не сумел найти своих и метался по округе, выкрикивая имена, кого-то довольно решительно попросили отвалить. Но все равно осталось немало таких, кто пыжился и делал героические мины, выставив вперед, как защиту, какое-никакое оружие.

Ростик прошелся, выцарапал из строя самых нелепых из тех, кто присоединился по дороге. Все равно черт знает что, подумал он и скомандовал вслух:

– Бойцы! Слушай приказ. Если мы пойдем таким вот цыганским табором, то обнаружим себя раньше времени. Поэтому приказываю первоначальному батальону выйти вперед, остальным, кто собрался идти с нами, следовать сзади в сотне метров, не ближе. В бой вступает батальон, остальные помогают по обстановке. Выполнять!

Теперь порядка стало побольше, но лишь на не очень требовательный взгляд. Ростик понял, лучшего он без взводных не добьется. А организовывать их у него охоты не было. Он был уверен, что спокойного времени у него остались минуты, а не часы.

Они прошли треть города. Снова толпа сзади увеличилась, но Ростик надеялся, что она распадется, едва грянут первые выстрелы. Собственно, эти люди уже выполнили свою работу, они вооружили батальон, и хорошо бы им разойтись, но как их заставить это сделать, Ростик придумать не мог. Не стрелять же в воздух – патронов жалко. Да и не был он уверен, что это отпугнет любопытных, могло получиться и наоборот...

И тогда налетели пурпурные. Их было много, машин десять, а может, и больше. В тесноте боковых улиц все гравилеты были не видны из-за крыш домов, из-за только что покрывшихся белой кипенью вишен и акаций.

Сначала они прошлись над толпой. Но их огонь был не очень силен, постреливали две-три лодки, не больше. И все равно, осколки старой, еще дореволюционной брусчатки, мигом загоревшиеся деревья и дома, крики перепуганных людей – все сразу превратилось в какую-то мешанину.

И конечно, пали первые убитые, мостовая обагрилась кровью.

К тому же все произошло очень быстро. Ростик только и сумел выкрикнуть:

– Воздух!

Как ни странно, лодки поливали именно батальон, именно по его солдатам вели огонь. То ли у них оказалась разведка в городе, то ли сверху в самом деле было видно все. Так, теперь посмотрим, чего стоят мои мужички, решил Ростик, передернул затвор и огляделся.

Ребята с противотанковыми ружьями стояли слишком тесно, пожалуй, кузнец перестарался, стремясь не потерять никого из своих. Но Рост сам ему приказал...

– Рассредоточиться, прикрывать все направления разом! – Ростик выбежал к ним и, отчаянно жестикулируя, заставил рассыпаться в подобие кольца, охватывающего батальон.

Три паренька с ружьями резво побежали вперед. Еще двое устраивались на крышах соседних домов, разом увеличив радиус обзора на несколько километров...

– Только бы они не опоздали, – прошептал Ростик вслух. – Только бы батальон подавить не успели...

Они не успели. Внезапно частая, но бессистемная стрельба из автоматов и винтовок оказалась перекрыта несколькими выстрелами подряд из противотанковых ружей. И по крайней мере один из них оказался удачным. Висевший в стороне солнца гравилет закружился с уже знакомым Ростику, неуверенным, как падающий лист, качанием из стороны в сторону. Из его бока повалил дым.

Снова выстрелы, ответный огонь зеленых струй, мощный и решительный... Ростик поймал на мушку эту лодку, неторопливо идущую поперек улицы на высоте в сотню метров, не больше, и всадил в ее голову всю обойму. Никакого эффекта... А впрочем, нет, ее полусферы, подвешенные с четырех сторон, повернулись, и она заскользила вдоль улицы, набирая скорость. Но тут из-под деревьев выскочил Чернобров.

Трудно сказать, о чем он думал, когда вот так подставлялся под удар. Нос лодки уже опустился, чтобы испепелить крохотного человечка и все, что окажется поблизости...

Чернобров поднял свое ружье, выстрелил прямо с рук, упал от отдачи, попробовал уползти, как вдруг... Это было именно вдруг – лодка накренилась и повалилась вбок. Ее хвост охватило пламя. Ростику было отлично видно, что это не настоящее пламя, а какое-то химическое, слишком светлое, слишком ослепительное даже под солнцем Полдневья. И оно рассыпало искры в воздухе.

Забыв обо всем, Ростик бросился к Черноброву. Тот тяжело дышал, на его лице застыла испарина, но он был жив и даже не особенно поцарапался об асфальт, когда уползал под деревья.

– Ты чего?! – тем не менее заорал на него Ростик. – Жить надоело?

– Нет, командир. – Он выглядел счастливым, хотя и перепуганным насмерть. – Мне сказали, у лодок, как ты их называешь, сзади какое-то топливо сложено. И оно горит... за милую душу.

Ростик оглянутся. Стрельбы стало еще больше, но теперь в ней преобладал огонь людей, трескотня их оружия. И больше ни одна из лодок не решалась палить, зависнув над улицей. Теперь они все били, пролетая над домами. И все равно Ростик отчетливо видел, эти разрозненные атаки получают жесткий отпор, кажется, скоро пурпурные не выдержат, решил он.

– Кто тебе сказал? – повернулся он к Черноброву.

– Вот тот старик, – водила кивнул на совершенно лысенького, но не очень старого мужичка, который стоял и как зачарованный смотрел на чей-то горящий дом.

Ростик подбежал к лысому:

– Отец, откуда ты знаешь про топливо?

– А, командир... Сынок, – он стал весьма деловым, даже голос его звучал неторопливо, словно они сидели на лавочке за шахматной партией и вокруг не кипел бой, исход которого был еще не предрешен, – я удрал вчера от них. А до этого они погнали нас на стадион, у них там временная база этих... самолетов.

– На стадионе? Ты не путаешь?

– Они и сейчас оттуда прилетели. – Лысый кивнул на одну из лодок, заходящую для атаки в дальнем конце улицы. Но на этот раз атака не удалась, и, даже не успев накренить нос, машина пурпурных вынуждена была отвалить вбок, за ближайший трехэтажный дом. – Вот эти – точно оттуда.

– Откуда знаешь?

– Нам сказали для боя против стрелков на брюхе наклепывать накладки из листового металла, а эти все – с накладками. Листы вчера специально с завода на стадион свозили.

Ростик не знал, важно это или не очень. На всякий случай все-таки переспросил:

– А те, что базируются на аэродроме, значит, без накладок?

– Туда и листы везти далеко, и к тому же их решили оставить для дальних маршрутов, ну, чтобы еще куда-то лететь, понимаешь? – Лысенький специалист по летающим лодкам огляделся и вдруг широко улыбнулся. Оказалось, у него не хватало доброй половины зубов. – Только если так пойдет, им не дальше лететь, а удирать придется.

– А почему ты посоветовал Черноброву стрелять не по пилотам?

– Кому посоветовал? А, этому. – Лысый оглянулся. – Ну, нас к бомбочкам и патронам-то не подпустили, неизвестно, куда их складывают. А топливо – пожалуйста, мы загрузили, вот я и знаю, как его подпалить.

– Так у них и бомбы есть?

– Бомбочек мало, топливо вернее будет. Кто-то вечером в огонь бросил таблетки две, так костер горел как скаженный.

– Оно в таблетках? – удивился Ростик.

– А в чем же? – Лысый посмотрел на Ростика так удивленно, словно не знать такую вещь о лодках пурпурных было непростительной глупостью для командира. – Такие черные кубики, похожие на воск, только ломаются трудно.

Бой затихал. Они не просто отбились, они нанесли противнику существенные потери. Если учесть, что у пурпурных тут не было ни ремонтной базы, ни умелых спецов, этот урон становился, скорее всего, невосполнимым.

Скорее уже по привычке, почему-то оказавшейся такой важной тут, в Полдневье, Ростик спросил:

– Как они себя называют, не знаешь?

– Почему не знаю? – рассудительно переспросил лысый. – Знаю. Называют они себя губисками. Как кто-то из наших выяснил, это на их языке означает пираты.

– Пираты?

– Пираты Полдневья. На их языке, – пояснил он со значением.

– Губиски? – Ростик покатал слово на языке. – Губиски. Ну что же, лучше и не придумаешь.

Кто-то стал выходить на середину улицы, чтобы получше прицелиться в кружившие в отдалении, на приличной высоте лодки. Те еще грозили атакой на бреющем, но как-то не очень убедительно. Ростик прокричал:

– Прекратить огонь! Батальон, стройся! – И уже потише добавил: – Раненых подберут жители окрестных домов.

Он посмотрел в ту сторону, где осталась больница, где была мама и Любаня. Но до них было очень далеко, следовало, как минимум, обойти стадион. Вот им-то Ростик и решил заняться. Но не из-за мамы и Любы, а потому что не хотел оставлять противника в тылу.

– Приказываю – идем штурмовать стадион. Там на поле пурпурные устроили временную базу самолетов, их нужно... придавить.

Настроение людей поднималось. И хотя усталость, голод, недавно пережитая горячка боя делали свое дело, но многие уже улыбались, поблескивая зубами и глазами на закопченных лицах.

Батальон построился довольно толково, гораздо толковее, чем прежде.

– На стадион, шагом...

– На стадион идти придется через центр, – отозвался из строя Чернобров. – А там, я слыхал, в Белом доме гауляйтер засел. Борщагов то есть, райкомский секретарь.

Разговор с командиром из строя был нарушением устава, но Чернобров у всех на глазах подпалил лодку и – что еще важнее – заставил ее отвернуть, а сам остался жив.

– Их тоже неплохо бы придавить, – мрачно отозвался кто-то сзади.

– А куда они денутся? – звонко спросил кто-то третий, и Ростик со всеми заодно ухмыльнулся.

Кажется, он становился комбатом победителей. Это было очень приятно, можно было и посмеяться. Хотя бы до следующего боя.

 27

Движение к центру города прошло спокойнее, чем Ростик думал. Никто к ним больше не приставал, только те, кто был готов драться, и, как правило, со своим оружием. Как правило, с арбалетами.

Ростик шел рядом со строем, по тротуарчику, и именно потому, что оказался чуть выше остальных, хорошо видел плечи солдат, оружие на них, пилотки и каски, неправильные ряды стволов и арбалетных луков.

Ростик хотел заняться делом, узнать еще что-нибудь полезное про летающие лодки пурпурных, но выискать в этом строю лысого было практически невозможно. Да и идти было не так уж далеко. Минут через семь – десять ходу дома стали двухэтажными, из хорошего белого кирпича, который считался настолько красивым, что его даже не штукатурили. А потом и вовсе начался центр города.