Текст книги "Мир Вечного Полдня (сборник)"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Лошадей пускать? – спросил сзади Пестель.

– Подождем, когда они навалятся, – решил Квадратный. – Может, удастся пожертвовать одной.

Ростик знал, что не удастся, но легче было слушать старшину и привычнее для него – солдата одной сплошной войны, в которую они влипли, оказавшись тут, в Полдневье. И тогда загорелись глаза.

Их было невероятно много, казалось, вся равнина перед ними вдруг в один миг вспыхнула этими глазами – красными, бешеными, голодными, немигающими... Казалось, они горят, но не как на Земле у волков – отражая пламя, а сами по себе, словно тысяча светляков вдруг собралась тут, чтобы стало светлее. Но светлее от них, конечно, не становилось. Стало холоднее – от ужаса близкой смерти, от невидимости этих врагов, От их бесчисленности.

Ростик взвел тетиву на арбалете, прикинул расстояние до ближайшего хищника, получалось шагов тридцать, если у него на голове не очень мощные роговые пластины, вполне можно попасть – с какой угодно реакцией отпрыгнуть зверю уже не удастся. Разумеется, он прицелился между глаз. Тетива щелкнула, и почти тотчас их оглушил вой – слитный, мощный, слаженный. Выла не одна зверюга, в которую попал Ростик, а еще несколько десятков, которые тут же стали драться, стараясь поскорее ее прикончить и вырвать кусок сочащегося кровью мяса... Все остальные тоже подвывали, словно негодовали, что Ростик не попал в кого-нибудь поближе к ним, чтобы тоже можно было поучаствовать в драке за пищу...

– Теперь они разозлились, – сухо откомментировал Квадратный.

– Они и без того были...

Какими они были, никто не узнал. Потому что звери стали прыгать... Щелкнула тетива старшины, потом еще одна, из-за спины. Это Пестель помогал закованным в сталь друзьям, и довольно толково, по крайней мере – хладнокровно.

Но больше Ростик ничего не успевал понимать, потому что пришлось работать мечом, раз за разом поднимая его и нанося удар, в очередную морду, которая показывалась из темноты... Теперь их можно было рассмотреть получше.

Это не были панцирные шакалы, это оказалась странная помесь медвежьей головы, с огромными клыками, маленькими, злобными глазками, мощной груди и гиеньего, легкого в движении, торса. Да, подумал Ростика, если удастся выжить, он предложит назвать их гиеномедведями...

А вот думать во время рубки не следовало, это тормозило и тотчас сказалось на Ростике. Сталь его руки заскрипела под желтыми, оскаленными клыками, но прокусить ее очередная медвежья морда не могла, она лишь тянула Ростика во тьму... Если бы это удалось, Ростику пришел бы конец, с наседающими со всех сторон чудовищами он не справился бы. Да и его приятелям пришлось бы плохо, их было слишком мало, заменить Ростика было уже некому.

Ростик скоординировался и нанес в грудь зверя удар коленом, украшенным небольшим, но довольно острым шипом, удар пришелся в плечо зверя... Он отпустил человека и закружился на месте, но свое дело сделал. На Ростике висело еще три таких же гиены.

– Пестель, пускай! – заорал Рост, чувствуя, что вот-вот его выдернут вперед.

Конь промчался вперед, должно быть получив изрядный удар по крупу. Он скакнул, отбросив старшину, но тот сумел остаться на ногах... Вой вокруг поднялся на неимоверную высоту. Там, куда ушла первая лошадка, послышалась отвратительная, мокрая возня, потом раздался громкий, дикий всхрап, и послышалась драка, в которую оказалась вовлечена чуть не половина стаи.

Но людям стало полегче. Они отогнали тех гиеномедведей, которые еще пробовали добраться до них, а потом вдруг ударила автоматная очередь. Это старшина легко, как на стрельбище, держа автомат перед собой на вытянутых руках, поливал тьму хорошо рассеянной очередью... Вой сменился визгом, и шум драки стал еще громче.

– Рожок, – потребовал Квадратный у Пестеля, не оборачиваясь. Получил, сменил магазин и снова выпулил его, теперь уже присев, строго на уровне своих колен, чтобы зацепить как можно больше чудовищ.

После этого стало чуть потише. Стая, кажется, отступила. Старшина повернулся, перезарядил оружие, сказал, подняв забрало и вытирая пот:

– Следующий раз, когда они насядут по-серьезному, бросишь лимонки.

Атака возобновилась через час, когда время уже ощутимо подошло к полуночи. На этот раз они не рвались всей кучей, получая удары и мешая тем, кто оказался сзади. Теперь они кидались небольшими, слаженными группами по три-четыре зверюги, зажимая зубами руки и ноги людей.

Драться стало труднее, требовалось выбить правого зверя, который фиксировал руку с мечом, а потом... Потом все получалось, пожалуй, даже легче, чем во время первой драки, вот только нужно было сразу освободиться справа. Теперь Пестель не зевал, он выпулил весь колчан своих стрел, Ростиковых и хотел приступить к боезапасу старшины, когда звери вдруг отошли.

Рыча и беснуясь так, что люди почти не слышали друг друга, они уволокли тела раненых и мертвых своих соплеменников и устроили в темноте шумное выяснение очередности в трапезе. Квадратный сказал:

– Они действуют иначе, они обучились. Никогда не думал, что такое возможно.

– На земле собак так же дрессируют, только нужна умная собака и очень сложная дрессура, – пояснил Пестель.

Ростику хотелось пить, он уже выдул свою флягу, и тут выяснилось, что воды-то они как раз и не запасли. Пришлось обходиться как есть.

– Если так пойдет, может, двух лошадей сохраним, – высказался старшина.

– Нет, следующий раз будет круче, – ответил Ростик. Он знал это, как уже привык знать некоторые вещи, о которых еще мгновение назад не имел ни малейшего представления. И конечно, оказался прав.

Они пошли в атаку, как и первый раз, навалом, только очень зло, очень решительно и совершенно не считаясь с потерями. Ростик высадил свой автомат, перезарядить его, конечно, не успел, стал отбиваться мечом... Ему казалось, он уже целую вечность бьет этой непомерно тяжелой железкой и слышит хриплый лай, раздающийся прямо в лицо, ощущает зловонное дыхание этих чудовищ, пытается не упасть... Что угодно, только не упасть, потому что подняться ему уже не дадут.

Сзади раздался вой, крик Пестеля, удары... Ржание стало заунывным и протяжным. Ростик улучил миг и оглянулся. На спине одного из жеребцов висело сразу два гиеномедведя. Еще пара пыталась сбить с ног Пестеля. Ноги его были в крови, – вероятно, отсутствие сплошного панциря делало бой с этими зверями безнадежным.

Рост тремя ударами меча освободил Пестеля, потом плоской стороной клинка саданул по крупу жеребца, тот взвился, один из гиеномедведей слетел, его тут же пристрелил Пестель из пистолета, невесть как оказавшегося у него в руке... И лишь тогда Ростик понял, что шея жеребца захлестнута веревкой, которая и не дает ему умчаться в темноту, надеясь на быстрые ноги... Еще удар, на этот раз по петле, стягивающей лошадиную шею, жеребец отпрянул, постоял миг, словно не мог поверить в свою свободу, повернулся на месте, проверяя свою удачу, и полетел, распушив хвост, прочь от этого ужасного места...

Его настигли минут через пять, но это были очень хорошие пять минут. Они увели стаю от людей, дали возможность передохнуть.

Ростик не выдержал, ноги его подкосились, он опустился на землю, чуть не напоровшись на собственный клинок. Посидел, поднял голову. Старшина суетился около Пестеля, перевязывая ему ужасные раны на ногах, на руке и у плеча, где кончалась кираса. Должно быть, медведь пытался достать горло, но вот немного промазал.

Рост поднялся. Достал из сумки сзади большие часы, попытался пересчитать старый, земной циферблат на новый счет. Получалось, до рассвета осталось три часа.

– Сколько у нас патронов?

– Пять магазинов, из них два уже початые. – Старшина закончил перевязку, потом доковылял, припадая на левую ногу, на старое место. – Скоро рассвет?

Ростик ответил. Последний их жеребец заржал, застучал копытом.

– Может, они наелись? – спросил Пестель, ни к кому не обращаясь.

– Надейся. – Старшина стал прямее, отчетливо собирая волю в кулак. – Скоро опять пойдут. Ты больше не рискуй, бей их из «калаша» на подходе, гранаты кидай. Если не справимся, то и патроны не понадобятся.

Они постояли, подождали. Стая снова стала голодными, придурошными голосами перекликаться в темноте. Потом появились первые из них, загорелись красные глаза.

Ростик дожег патроны в своем автомате, загашивая эти зловещие светляки одиночными, а потом аккуратно поставил автомат к камню сбоку. Он очень хорошо представил себе, как поутру, когда от них останутся только кости и окровавленные доспехи, этот автомат будет стоять спокойненько и ржаветь под редкими полдневными дождями... Но он именно вообразил это, у него не было определенного знания, что так получится. И он стал надеяться.

Последняя, предутренняя, атака прошла как-то незаметно. И активность гиеномедведей была уже не та, что в начале ночи, и аккуратные, как на полигоне, взрывы их лимонок очень долго сдерживали стаю, вперед рвались уж самые наглые, которых одиночными щелчками очень удачно сбивал старшина. Так что свалки, похожей на вторую атаку, больше не получилось. А потом стая вообще стала редеть.

Они почувствовали это сразу, хотя сначала и не поверили. А потому старым солдатским чутьем стали ждать подвоха. Но его не последовало, подошел рассвет.

Тогда они поняли, что выжили. Когда стало совсем светло и никаких гиеномедведей в округе больше не было, Ростик спустился с горки к вчерашнему ручью и вволю напился. Потом снял доспехи и как следует искупался. Потом сполоснул свои поддоспешные тряпки. Все равно они должны были высохнуть за пару часов, потому что солнышко теперь жарило прямо по металлу, как огонь под сковородой. От верхнего балахона давно остались одни воспоминанья.

Потом они перевязались, все вместе. Хуже всего пришлось Пестелю. Он вообще был в полуобморочном состоянии. К тому же как ни ловко обработал его раны старшина, а крови он потерял столько, что идти не мог. Пришлось Пестеля посадить на единственного оставшегося жеребца. Как ни удивительно, это была лошадь Ростика. Ему это показалось хорошим знаком.

Потом они пошли, зарыв под каменной стенкой все, что не могли унести с собой. Даже один автомат пришлось оставить, разумеется завернув его в брезент как можно тщательнее.

После бессонной ночи, усталые, избитые, подавленные, словно по ним прошелся асфальтоукладчик, они тащились вперед. Первые пара километров показались адом, еще большим, чем драка с гиеномедведями. А потом что-то произошло в голове, чувства отключились, и пошли даже веселее, передвигая скрипящие от песка тяжеленные доспехи.

Перевал кончился, начался спуск с холмов, идти стало еще легче, потому что под уклон вес доспехов как бы сам собой заставлял переставлять ноги. Добрели до приличной речки, остановились, чтобы передохнуть, но начинать путь после этого отдыха оказалось так тяжело, что больше о привале до конца дня никто и не заикался. Даже мясо, поджаренное про запас на прежних стоянках, жевали на ходу.

Иногда их оставалось только двое. Пестель, привязанный к седлу обрывками узды двух других лошадей, чтобы не свалился, впадал в беспамятство. И ни Рост, ни старшина не собирались приводить его в чувство. Как ни соображай, а это лучшее, что можно было придумать. Ростик и сам бы с удовольствием отключился, но идти в беспамятстве, как известно, невозможно.

Началась выжженная равнина, на которой от весенних трав и ручьев, шумевших тут еще пару недель назад, остались сухие коричневые стебельки да грязноватые лужи. Ростик начал надеяться, что следующую ночь удастся поспать хотя бы наполовину. Они ушли далеко, вряд ли гиеномедведи захотят на такое расстояние отходить от своих берлог, особенно если и поближе хватало добычи...

Ночью он действительно почти выспался и весь следующий день топал довольно резво. А вот потом стало худо старшине. Он шел впереди, как обычно, но вдруг, не издав ни единого звука, стал забирать в сторону, уходя все дальше от спутников, не реагируя на окрики. Тогда пришлось гнаться за ним и трясти, чтобы привести в чувство.

Заглянув в его глаза под забралом, Ростик вздрогнул и до конца дня думал об их выражении. Не то чтобы оно было ужасным само по себе. Но возникало стойкое подозрение, что в теле старшины Квадратного, каким его все знали и уважали, человек больше не присутствовал. Другого объяснения Ростик придумать не мог.

Несколько следующих дней он помнил очень плохо. Должно быть, потому, что спал всего-то часа по три, давая израненному, отупевшему, уставшему Квадратному спать существенно дольше. Это подействовало, странные случаи беспамятства при ходьбе стали реже, а потом и вовсе прекратились. Они даже смогли обсудить кровотечения, которые вконец измотали Пестеля.

Вроде бы они не оставили ни одной неперевязанной раны, а он все время оставлял на блестящей от пота лошадиной коже кровавые капли. И никто не мог понять, откуда она течет. Впрочем, страх, что он умрет, слишком быстро стал проходить. Если он не кончился за три дня, значит, до города дотянет... Должен был дотянуть. Правда, два укуса стали гноиться, покрылись корой блестящего серого налета, но в Боловске после оказания грамотной медицинской помощи от них и следа не останется.

– Жаль, у нас нет спирта, – высказался Ростик. – С ним все раны продезинфицировали бы.

Он даже не стал договаривать. Пестель, который в этот момент что-то соображал, кивнул, а старшина вздохнул.

На пятый день после драки на перевале Квадратный вдруг спросил:

– Сколько до города?

Ростик уже давно видел вдали сверкающую искорку сигнального шара на фоне серого неба, но определять расстояние почему-то не собирался. И еще он вдруг понял, что старшина уже очень давно не заговаривал сам, а лишь отвечал на вопросы.

– Не понимаю я сейчас расстояний, – отозвался Ростик. – Если хочешь, сам попробуй рассчитать.

Старшина кивнул, и Ростик достал свой бинокль. Квадратный взял его грязными пальцами. Оказалось, что одну латную перчатку он где-то потерял и даже не заметил этого.

Ростик сомневался, что старшина что-то увидит, так дрожали его руки, но тот старался, долго и методично преодолевая слабость. Вдруг он оторвал взгляд и растрескавшимися, обметанными белым налетом губами прошептал:

– Рост, посмотри.

Ростик взял бинокль, поймал шар. Что-то с ним было не то... Так и есть, вокруг шара проходило какое-то затемнение. Значит, они включили свой экран, что-то это значило. Ростик достал часы, засек время, стал считать обороты. Раз, два, три...

– Семь, – сказал он, когда понял, что секундная прошла сто с чем-то делений – здешнюю минуту по предложению Перегуды.

– Семь? – удивился старшина. – Но ведь это?..

– Тревога! – кивнул Ростик. – Там что-то происходит. – Он подумал, посмотрел на Пестеля, накрепко привязанного к седлу, потом взглянул в лицо Квадратному: – Ты быстрее идти можешь?

На скулах старшины заиграли два желвака.

– Давай ты первым, а я попробую за тобой поспевать. Так должно быть быстрее.

 17

До города оставались считанные километры, когда они увидели это. Сверкающая машина, похожая на плоскодонную, вытянутую лодку и одновременно на черепаху с растопыренными ногами, неторопливо летела над землей. Спереди и сзади попарно от корпуса отходили недлинные ребристые фермы с полусферами на концах. Во время поворотов лодки набалдашники эти заметно разворачивались. Не составляло труда представить, что они отбрасывали вниз какой-то мощный поток энергии, который удерживал машину в воздухе и заставлял двигаться в нужном направлении.

– Что это? – с трепетом в голосе спросил Квадратный. Такого тона Ростик не слышал у него, даже когда они обсуждали гигантского двара. – На вертолет не похоже.

– Это не вертолет, – твердо заявил Пестель, который весь последний день находился в сознании, только идти не мог. Зато, как оказалось, он мог думать. – Может, ее имеет смысл посчитать гравилетом?

– Что? – не понял старшина.

– Машина, которая использует принцип антигравитации.

– Тут еще и гравитация не доказана, – проворчал Ростик, – а ты уже на «анти» замахиваешься.

– Гравитации не может не быть, иначе мы бы давно улетели в...

– Тут может быть простая центробежная сила, которая прижимает...

– Эта штука, похоже, летает, прекращая действие центробежных сил.

Спор получился не очень внятный, зато он немного успокоил. Даже старшину.

– Ловки, собаки, – со злобой проговорил он, плюнул под ноги и приказал: – Давайте-ка под деревья. А не то нас засекут, и будет как во Вьетнаме.

Во Вьетнаме никто из них, конечно, не был, зато все видели немало хроникальных киножурналов. И поэтому, как всем показалось, эта штуковина действительно смахивала на американский вертолет – так же хищно опущен нос, вынюхивающий окрестные поля, так же поблескивало ломаными плоскостями стекло кабины, за которым виднелись силуэты пилотов.

Попытавшись их рассмотреть в бинокль, Ростик без труда различил большие шлемы, отливающие металлом. Еще одна сверкающая фигура виднелась в прозрачной башенке, расположенной над пилотами. Из нее торчали два спаренных ствола, очень похожих на ружьецо двара. Две другие пушки торчали из наплывов на боках лодки. Они были уже непрозрачны и производили солидное, чуть ли не бронированное впечатление.

Пропахав невидимую полосу, окончившуюся в паре километров от разведчиков, лодка вдруг повернулась. На корме ее тоже виднелась пушечка, задранная вверх, какие-то окошки, забранные стеклом, необычный лючок в днище. Впрочем, его Ростик уже рассмотрел плохо, уж очень невысоко летела эта машина.

Надежду на мирные переговоры лодка почему-то не вызывала. Особенно у старшины, который разглядывал ее через бинокль минут десять, не меньше. Наконец он изложил суть своих размышлений:

– Стрелять нужно по носовой части, в пилотов.

– Почему сразу стрелять? – удивился Пестель.

– Слишком она близко от города. Да и сигнал этот вчерашний... – пробурчал Квадратный.

– И все-таки хотелось бы получить более весомые доказательства...

Доказательства появились тотчас, словно только и ждали этой фразы. Из овражка в пяти-шести километрах от разведчиков вылетел «зилок» с откинутыми бортами и на дикой скорости, поднимая шлейф пыли, понесся в сторону самого большого в округе леса. Полное отсутствие кустарника делало его проходимым для машины и, следовательно, спасительным для людей на ней.

Заметив грузовик, летающая лодка развернулась, еще больше наклонила нос, давая возможность стрелку в башенке вести огонь по наземной цели, и прибавила скорость.

– Атакуют! – скрипнул зубами Ростик. – Значит...

Это значило открытые боевые действия. И самого скверного пошиба, раз кто-то бежал из города, а не наоборот.

Спаренная установка в прозрачной кабинке летающей лодки заработала. Яркие даже под полуденным солнцем вспышки, рассыпающиеся шлейфом искр и дымком, остающимся сбоку по мере движения лодки, выбросили тонкие, прямые, как жала, вытянутые на сотни метров шнуры зеленого цвета. Они впились в землю рядом с грузовиком, подняв тучу мелких камней и пыли. Ударная мощь этих лучей просто ошеломляла.

– Мажет, бесовское отродье! – заорал Пестель.

– Просто водила не спит за баранкой, – прорычал сквозь зубы старшина.

Они на что-то надеялись. А вот Ростик ни на мгновение не сомневался в исходе поединка, хотя не мог объяснить, откуда это знание.

Сзади, из-за леса появились еще две летающие лодки. Они тоже шли опустив нос, башенными установками вперед и почти тотчас открыли огонь. Теперь зеленые лучи норовили хлестануть грузовик с трех сторон. Возможность уворачиваться у него резко снизилась, и все-таки каким-то чудом водителю удалось спрятаться за поднятую стрелками же пыль. Когда стало чуть потише, «зилок» вынырнул, уматывая в противоположном направлении. Описав изрядную дугу, он, как оказалось, понесся прямо на разведчиков.

– На что они рассчитывают? – спросил Пестель.

Но ребята в грузовике действовали осмысленно. Машина выкатила на пригорок, остановилась, и Ростик увидел, что в кузове возникло какое-то шевеление. Потом серовато-зеленое полотнище неправильной кучей отвалилось, и в небо уперся крупнокалиберный пулемет на сварной, очень похожей на зенитную станине. Именно из этого пулемета, как прекрасно помнил Ростик, они отогнали шагающих гигантских черепах прошлым летом, именно из него не раз поливали насекомых у стен завода...

Пулемет ударил в ближайшую летающую лодку с расстояния меньше трети километра – все равно что в упор. И со всей дурной мощью – более тысячи патронов в минуту, если Ростик правильно помнил его характеристики.

Этот огонь оказался для гравилетов полной неожиданностью. Должно быть, летуны вообще не привыкли, чтобы с земли на них огрызались... Так или иначе, но лодка, вместо того чтобы отскочить в сторону, замерла и стала поворачиваться на месте, надеясь зайти на грузовик в его новом, как казалось пилотам, более уязвимом положении. Это было ошибкой.

Стрелок на грузовике поймал гравилет и жесткой, длинной очередью распорол ему бок. Летающая машина задергалась, потеряла плавность хода и, оставляя в малоподвижном воздухе дымный след, потащилась к городу. Но стрелок в грузовике не выпустил ее из прицела, прозвучали четыре коротких очереди, дважды Ростик видел всплески на корпусе подраненной машины... Но лишь после последнего попадания дымный след стал гуще, гравилет накренился и понесся к земле, раскачиваясь так, что стрелка в прозрачной кабине кидало из стороны в сторону, как безвольную куклу.

Зато две другие лодки не теряли времени даром. Они разошлись более чем на километр и атаковали машину людей с двух сторон. Грузовик снова попытался уйти к лесу, меняя направление, то подскакивая на ухабах, то грохаясь со страшным скрежетом вниз. Стрелок в кузове не отвечал на огонь гравилетов, он не мог этого сделать.

Зато лодки в воздухе поливали зелеными струями все пространство внизу, словно собрались скосить своими лучеметами всю растительность под корень... Ростик сжал руки от бессильного гнева.

На этот раз грузовик слишком явно обозначил свои намеренья, одна из лодок повисла над опушкой леса, и возможность пробиться под спасительные кроны растаяла, как снег по весне. Тем более что из-за леса, чуть выше деревьев, на фоне серого неба возник еще один размытый силуэт. Четвертая лодка спешила принять участие в бою с непокорным грузовиком.

– Трех он не выдержит, – сказал Квадратный, разом помрачнев. – Кем бы он ни был.

Наверное, ребята в ЗИЛе понимали это не хуже старшины, но сдаваться не собирались. Грузовик рванул вбок, к небольшой балочке, где можно было, вероятно, найти кратковременное убежище. Перед тем как заползти в эту естественную траншею, грузовик остановился. Снова гулко, разводя эхо по всем окрестным полям, ударил пулемет. На этот раз его очередь ровнехонько, словно по линейке, прошила одну из летающих лодок в середине. И...

Это было невероятно! В воздухе расцвел ослепительный сине-желтый сполох огня. Лодка непонятных летунов, напавших на Боловск, разлетелась в разные стороны кучей дыма и обломков.

– С самого начала нужно было бить в середину... – сказал Пестель. – Теперь у них есть шанс!

– Нет у них шанса, – отозвался Ростик. – Если залезут в балку, их возьмут с двух сторон, потому что они не смогут маневрировать.

– Пожалуй, – согласился Квадратный. – Только тем и живы, что дергаются, как уж на сковороде.

И все-таки грузовик исчез с глаз, и две летающие лодки, словно подслушав мнение Ростика, сбросили скорость и аккуратными, вкрадчивыми маневрами стали расползаться в разные стороны, контролируя балку с дальнего и ближнего ее концов.

– Думаю, нет резона ждать здесь, – сказал Ростик. – Лучше взглянем вблизи на первую лодку. Она грохнулась не так уж далеко от нас.

– Можем и засаду устроить, – согласился старшина. – Ведь кто-то же подлетит посмотреть, что там происходит? Только нужно скорее.

Они стали торопиться, и два километра, отделяющие их от невысокого столба дыма, прошли быстрее, чем можно было надеяться. Метров за четыреста до места аварии Ростик сказал Пестелю:

– Давай-ка ты с жеребцом останешься в кустах. Если с нами что-то случится, передашь Рымолову сведенья о пернатых с драконами.

– Я пойду с вами, – ответил Пестель. – Сейчас дело не в информации. Они напали на город, и решается – будем ли мы завтра рабами или...

– Откуда ты знаешь, что они рабов ищут? – спросил Квадратный.

Пестель ответить не сумел. Чем дольше он молчал, тем яснее становилось, что он, не слезающий с коня из-за слабости, будет только обузой в бою. Он и сам это начал понимать. Когда молчание затянулось, Ростик произнес:

– Вот и молодец, вот и договорились.

Дальше они побежали только с Квадратным. Впрочем, бежать было уже не очень нужно, следовало осторожненько перекатывать от куста к кусту... И осматриваться по сторонам, чтобы не спугнуть противника раньше времени.

Оказалось, что гравилет врезался в землю метрах в ста от опушки вполне густой рощицы.

– С той стороны и заходим, – прошептал старшина. – Только не торопись, а то доспехи скрипят, как несмазанные.

– Они и есть несмазанные, – буркнул Ростик, потому что до этой рощи нужно было еще добираться.

Потом они поделили патроны, на каждого пришлось по десять штук. Для серьезной перестрелки совсем недостаточно, но делать было нечего.

Летающая машина развалилась на несколько кусков, причем два из них продолжали дымить, хотя казалось непонятным, как могут гореть искореженные куски темно-серого металла. Никого из пилотов видно не было. И все-таки, не надеясь на удачу, разведчики выбрались из спасительной листвы, пригнувшись, двигаясь практически на корточках, как ни тяжело было это упражнение демонстрировать в доспехах.

Когда до главной кабины осталось метров пятнадцать, Квадратный поднял руку. Извечный жест остановки заставил Ростика замереть на месте. И почти тотчас он и сам услышал, как где-то рядом что-то звенит, позвякивает, кажется, даже раздавались голоса...

Вероятно, это и спасло им жизнь. Потому что как ни силен был удар о землю, как ни здорово исчеркали летающую лодку очереди крупнокалиберника с грузовика, один из летунов уцелел. Это был невысокий, метра в полтора, тонкокостный человечек, сложенный как все люди – две руки, две ноги и голова с отброшенными назад длинными, белыми, словно снег, волосами.

Он стоял к разведчикам спиной, согнувшись, пытаясь привести в чувства еще одного беловолосого летчика. Квадратный, смерив противника взглядом, подошел еще ближе, потом вытащил левой нож, а правой свой палаш. Перенес вес на правую ногу... И тогда-то почти оглушительно раздался скрип в коленном суставе доспеха. Летчик замер на миг, потом обернулся, выпрямился.

Ростик беззвучно ахнул. Кожа гуманоида на тонком, птичьем лице была темно-красной, вернее, пурпурной, красновато-синей, того цвета, который в античном Риме из-за дороговизны назывался императорским. И на этом лице сверкали ослепительно зеленые, почти человеческие глаза.

Пурпурный открыл рот в высоком, пронзительном крике, его тонкокостная, четырехпалая ручка дернулась к поясу, на котором болталось устройство, напоминающее громоздкий, навороченный пистолет... Но Квадратный хрипло выдохнул воздух, в воздухе раздался тонкий свист, и охотничий нож старшины воткнулся пурпурному в подбрюшье. Захлебываясь густой темно-красной кровью, пурпурный упал на колени, согнулся вперед, упершись лбом в пыльную землю.

Прежде чем он успел затихнуть, Квадратный сделал несколько шагов вперед, поднял свой палаш и двумя руками, с хрустом, как дрова рубил, рассек пурпурному позвоночник.

Пока Квадратный вытаскивал свой нож и разглядывал пистолет, снятый с пояса пилота, Ростик поднялся к турели, установленной на спине лодки. Стеклянный колпак разлетелся, и замысловатая пушка торчала вверх. На ней, как белье на заборе, висел труп стрелка. Вывернутая под немыслимым углом голова и раздробленное плечо не оставляли сомнения в том, что им не стали бы заниматься даже доктора пурпурных.

Ростик отбил последние осколки колпака, выволок пурпурнокожего и, лежа на обшивке летающей лодки, дотронулся до рукоятей лучемета. Они определенно напоминали рукояти «максима». Гашетка была удобно развернута под большие пальцы Ростика, тоже как у легендарного станкача. Теперь следовало разобраться в системе проволочных треугольничков и подвижных планок, очень отдаленно напоминающих прицел земных пулеметов.

Эта установка была самым действенным оружием, которым они пока смогли разжиться. В том, что ее скоро придется применить, сомнений не возникало.

 18

– Рост, Ростик! – заорал вдруг Квадратный. – Смотри!

Ростик оглянулся, лежать на покрытии летающей лодки было скользко, особенно в доспехах, и он при этом чуть не свалился.

В балочке, куда нырнула машина, кипел бой. Впрочем, наверное, уже не кипел, машина горела. Черные клубы дыма расплывались маслянистой каракатицей, и вокруг этой каракатицы, как две гигантские трупные мухи, кружили летающие лодки.

– А где третья? – спросил Ростик, напряженно осматривая небо за рощей.

В самом деле, третьей лодки не было. То ли стрелок с машины «снял» ее, то ли она ушла за холмы и стала невидимой с этой поляны.

Квадратный стащил с головы шлем, постоял так, потом снова водрузил его на место.

– Светлая им память. Они славно бились... Славно.

Почему-то, несмотря на дым, в голову Ростика закралось сомнение. Ребята в машине были явно не дураками, а пошли в балку как явные лопухи. Скорее всего, они вовсе не от лодок прятали машину, а подставляли ее... чтобы незамеченными оставить свой доживающий последние минуты грузовик. Может, им удалось и это?

Стоило этой мысли окрепнуть, как Ростик уже не сомневался, что они найдут в балке совсем не трупы. Вернее, найдут в балочке умных, ловких, отважных напарников. Вот еще знать бы, кто это? Ничего, скоро все прояснится...

Квадратный вдруг заголосил так, словно вокруг него был, как минимум, батальон новобранцев:

– Воздух!

И бросился в кусты. В руках у него тускло поблескивало странное, очень толстое в стволе и хлюпенькое в прикладе ружьишко пурпурных. Должно быть, он, несмотря на весь предыдущий боевой опыт, голосил от мандража. В самом деле, сколько бы старшина ни прошел драк до этого, каким бы опасностям ни подвергался, но пурпурные на летающих лодках могли испугать любого...

Нет, решил про себя Ростик, только не меня. Хотя и понимал, что не освоит он, причем в пожарном порядке, особенности этой спаренной установки.

Он снова пробежал глазами по прицельным рамкам и крестикам. В общем, конечно, для чего сделано – понятно, но как это настраивать? Как устанавливать упреждение? Впрочем, упреждения, кажется, не нужно, лучи возникали между пушкой и целью мгновенно, нужно лишь поймать противника в прицел.