Текст книги "Мир Вечного Полдня (сборник)"

Автор книги: Николай Басов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Любаня внезапно сверкнула глазами.

– А ты смотри на это проще, как на проблему выживания. Рода, например, фамилии Гриневых...

Ростик смутился, почувствовал, что краснеет. Эх, и почему девчонки с этим так торопятся, что им, шпоры мерещатся, что ли?

– В общем, и выживание тоже. Но здесь я как-то не могу...

Любаня повернулась к нему. И маленькая, чуть выше плеча, а смотрит почему-то свысока. Как будто сейчас вынет платок, утрет Ростику нос и начнет воспитывать.

– Мы же победители? Сам сказал, сколько побед за нами, и за тобой, в том числе. Неужели еще одну маленькую победу не сможешь завоевать?

– Тебя?

– Для меня тоже. И для себя, если это правда.

Ростик кивнул.

– Конечно, правда. Ты же знаешь. Нас еще во втором классе дразнили «жених и невеста».

– Я об этом тоже сегодня вспомнила, – улыбнулась она. Но на глаза ее почему-то опустился иней. Или это был не иней? – Ну, почему ты не скажешь того, что я хочу услышать?

Ростик понял. И про себя, и про нее.

– В самом деле... Раньше не решался, но сейчас скажу. Любаня, я люблю тебя.

Она улыбнулась, провела рукой по глазам. Это оказался не иней.

– Я тоже люблю тебя. И всегда любила, и теперь рада тебе это сказать.

– А еще, – сказал Ростик, – в целях решения проблемы выживания рода, например Гриневых, я предлагаю тебе стать моей женой. А то знаешь, всякое может случиться, все-таки в Полдневье живем.

– Про Полдневье можно было бы и не говорить на ночь глядя.

Она повернулась к нему и крепко-крепко прижалась холодноватыми, почему-то солеными губами к его губам.

Вот так это и бывает, подумал Ростик. Неужели так же было и у отца с мамой? Неужели это происходит со мной и с моей Любаней?

Любаня отодвинулась от него немного. Посмотрела налево, потом направо, в сторону своего дома.

– Знаешь, невестам полагается думать над такими предложениями. Но учитывая твою всепобедность и Полдневье, я полагаю, что... В общем, так. Наш дом почему-то пострадал больше твоего, поэтому я, пожалуй, перееду к тебе. Может быть, прямо сейчас.

Ростик почувствовал, что не дышал последние минуты три. К тому же сидор с пайком упал на снег. Он наклонился, поднял его, отряхнул снежинки с брезента.

– Это правильно, Любаня, но...

– Что тебя беспокоит, победитель?

– А мама? – спросил Ростик. – Что она скажет?

Любаня улыбнулась так, что старая акация за их спинами чуть не раскрыла свои цветы на два месяца раньше срока.

– Она обещала, что будет входить к нам в комнату со стуком.

– Как так? Ты хочешь сказать, вы с ней обо всем уже договорилась?

Любаня закусила нижнюю губу, что еще с детства служило признаком ее нежелания признаваться в каком-нибудь озорстве. Но на этот раз кивнула.

– Она согласилась переехать в твою комнату, а нам отдала дальнюю, так называемую спальню.

– Вот это да! – вырвалось у Ростика

– Это всегда когда-нибудь происходит. – Она погладила его по рукаву, успокаивая.

– Так это же заговор! – вскричал он в радостном ужасе. Любаня снова кивнула.

– Она у меня молодец, – восхитился Ростик. – И ты тоже молодец. Оба вы у меня...

– Сегодня у нас будет свадьба, – сказала Любаня, поправляя платок. – Мамы, правда, не будет, и гостей не будет, но это и не обязательно. Их можно позже позвать, когда станет теплее. Тогда во всем признаемся, расставим столы в саду. Но свадьба сегодня состоится. Я даже воду поставила на плиту, чтобы горячей была.

– Это ты печь топишь? – спросил Ростик, если бы не естественная подушка снега, он бы грохнулся с лавочки.

Любаня опять кивнула, подхватила его под руку и силой подняла с лавочки.

– Заговор, – твердо сказал Ростик, – как пить дать.

Потом всмотрелся в лицо Любани. Стало совсем темно, но ее глаза были видны. И в этих огромных, темных озерах плескалась радость и любовь.

Он постоял, подумал и, прежде чем толкнуть калитку, добавил:

– Жизнь продолжается.

МЕСТО ОТСЧЕТА

 Часть 1. Операция «Соседи»

 1

Весна пришла в Полдневье сразу, за пару ночей оголились вершины пологих холмов, а сугробы стали пористыми, насыщенными влагой и почти такими же серыми, как небо, под которым стоял Боловск.

Экспедиция в Чужой город проваливалась дважды. Сначала БМП застряла на красной глине, так что ее пришлось вытаскивать с помощью дизельного тягача. А во второй раз отряд доехал лишь до разлившейся речушки, из которой ребята во время самой первой поездки пили воду, и снова вынужден был вернуться.

Зато с третьей попытки, верхами, Ростик со старшиной Квадратным всего с одной ночевкой добрались до Чужого города и с удивлением обнаружили, что вокруг него кипит весенняя работа.

Миновав границу, отмеченную камнями, видными даже под снегом, они попали на наезженную дорогу и уже на рысях добрались до стен. Никто не пытался остановить их, лишь время от времени они ловили на себе взгляды червеобразных Махри, которые дружно, распевая странноватые, пискляво-заунывные песни, возились на полях.

В городе царило еще большее оживление. Бригады червеобразных восстанавливали разрушенные дома, некоторые мостили улицы новыми плитами или выравнивали после зимы старые.

Общее впечатление чуть не праздничной сумятицы усиливалось из-за стай очень красивых, похожих на попугаев разноцветных птиц с длинными, остренькими хвостами, которые кочевали по крышам. Их переливчатые крики не надоедали, как, например, карканье ворон, хотя исполняли они, по всей видимости, ту же роль.

На этот раз Ростик с Квадратным выехали на площадь перед библиотекой без особых трудностей. Спешившись, они попытались войти в знакомое здание с барельефом, но тут их остановил тонкий и подвижный зеленокожий Шир Гошод с цветком на плече. Выставив вперед три свои руки, без всякого выражения, лишь поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, чтобы видеть сразу обоих людей, он стал наступать, пока все вместе они не отпятились в центр площади.

Ростик так и не понял, зачем им пришлось отходить так далеко, почему нельзя было устроиться у стены, но возражать, конечно, не стал. Он лишь назвал несколько раз имя знакомого ему Шир Марамода, после чего, получив в ответ кивок носом, стал терпеливо ждать.

Квадратный впервые оказался в Чужом городе, он разглядывал дома и барельефы, словно попал в музей. Ростик попытался было утихомирить его, но получил резонный ответ:

– Взводный, а может, равнодушие к их городу считается большим нарушением приличий, чем любопытство?

Не прошло и получаса ожидания под солнцем, как всегда висевшим в зените, как из дверей библиотеки появилась фигура, припадающая на одну из ног. По этой хромоте Ростик определил, что видит старого знакомого.

Шир Гошод в гротескной, но в целом правильной форме попытался повторить тот поклон, которым Ростик встретил его еще зимой. Рост тоже поклонился, чтобы закрепить эту форму приветствия, и улыбнулся. Брови и боковые жвала зеленокожего раздвинулись. Старшина откомментировал:

– Ишь ты, тоже улыбаться умеет.

По заведенной схеме Ростик расстелил прямо на площади привезенный из дому половичок, уселся, выбрал более пыльный участок плиты, чем соседние, и попытался нарисовать Боловск, окруженный насекомыми, которых уничтожает черная волна саранчи.

Как и несколько месяцев назад, Марамод зашел за спину и встал, беспрерывно поворачивая голову, чтобы видеть рисунок то одним глазом, то другим. Квадратный дважды попытался вмешаться в работу Ростика, но тот отогнал его так решительно, что старшина недовольно зашипел.

Сбоку от картинки Ростика Шир Марамод начертил рисунок, на котором черный вал борыма уничтожал нескольких червеобразных, оказавшихся по ту сторону выставленных у города камней. Не составляло труда понять, что Шир изображал гибель последних бунтовщиков, затеявших прошлым летом гражданскую войну. Тогда Ростик приставил к своим насекомым парочку червеобразных и, обозначая союз между ними, заключил в общую рамку. Но Марамод одним движением красноречиво перечеркнул ее по диагонали. Этой проблемы Марамод больше не видел, ее не существовало.

Ростику осталось только согласиться и продолжать. Старательно, чуть не высунув язык, он нарисовал сбоку от Чужого города переплетение различных труб, двух человечков, вышедших из городских стен верхом на лошадях, и проложил дорогу к обозначенному объекту. Шир Марамод задвигал бровями, носом, боковыми жвалами, стер дорогу и недвусмысленно изобразил пересекающее путь копье.

– Но почему? – спросил Квадратный.

Как оказалось, старшина стоял у них за спиной и смотрел на все, что происходило на пыли.

– Н'Чму? – повторил Марамод старательно. – Чму.

Тогда Ростик опять принялся изображать дорогу от Чужого города, но теперь она приводила в Боловск. По ней двигался высокий Шир Гошод. Ростик ткнул в нее пальцем и указал на собеседника.

Марамод раздвинул боковые жвала, оглянулся на библиотеку. Ростик мог бы поклясться, что сейчас Шир каким-то образом пытался беззвучно поговорить с кем-то, кто остался в ней. Но собеседование было таким коротким, что понять в нем ничего не удалось.

И все-таки Ростик почувствовал, что под действием использованной Широм силы в его теле поднимается волна холода, в животе собирается комок отвратительной тошноты. Знакомые симптомы оказались настолько некстати, что он попытался подняться с коврика, чтобы уступить его старшине, но не успел.

Мрак налетел как черная буря, заволакивающая зрение и сознание, оглушающая все чувства разом. И в глубине этого тумана возникали светящиеся образы, которые проявлялись все яснее, словно переводные картинки, которые Ростик так любил в детстве.

Ростик не сопротивлялся, он лишь следил, как эти идеи входят в его мир...

Очнулся Ростик потому, что Шир Марамод, приблизив свой правый глаз, с интересом наблюдал за его лицом, держа его руки своими зелеными сильными лапами. Ростик обратил внимание, что вместо ногтей у Шира росли короткие, крепкие колючки коричневатого цвета.

От этих рук, от всей фигуры веяло такой искренней попыткой понять, что же происходит с чужаком, что Ростик попробовал благодарно улыбнуться. Улыбка не получилась, холодный пот заливал глаза, руки дрожали, а губы не растягивались, будто сделанные из глины.

– С тобой что-то произошло, – констатировал Квадратный из-за плеча.

Ростик оглянулся. Старшина выглядел спокойным, но очень, прямо-таки необычайно внимательным.

– Ничего страшного, они как-то подействовали на меня, и кажется, сами не догадываются как.

– А ты догадываешься?

– Тоже нет, – хмыкнул Ростик. На этот раз улыбка получилась. – Но будем надеяться, это тот самый улов, ради которого мы сюда притащились.

Старшина кивнул, и Ростик увидел, как он сжимает автомат побелевшими от напряжения пальцами. Это был плохой признак, пожалуй, отсюда следовало уезжать. От непонимания ситуации Квадратный мог сорваться в любую минуту.

Последний раз опустив руку, Ростик нарисовал знак вопроса поверх всех их изображений, имея в виду ощущение, которое навалилось на него и которое Шир Марамод так внимательно разглядывал. Он не мог пояснить его более подробно, он не знал, как это сделать, да и голова уже начинала побаливать, не позволяя сосредоточиться на мелочах. Но он надеялся, что общее выражение недоумения будет понятно зеленокожему.

И вдруг что-то произошло с Широм. Он еще больше наклонился к мостовой, и под его ловкими пальцами стал появляться ответ на этот глупый вопрос.

Сначала это была пунктирная фигура, выдвигающаяся примерно с северо-западной стороны. Потом она стала еще больше и накрыла чуть не весь Чужой город, изображенный зеленокожим ранее. Если представить такую фигуру по отношению к настоящему городу, она достигала нескольких сот метров. И что это могло быть, Ростик даже не подозревал.

В одном он был убежден: на суше существо таких размеров жить не способно. Но оно определенно жило, потому что Шир Марамод изобразил, что именно такое существо атакует уже не только город, разрушая дома, сминая башни, но и вносит опустошение в переплетение труб, которое Ростик изобразил как завод Шир Гошодов.

Атака, насколько понял Ростик, не только исходила сверху, но еще и начиналась совершенно неожиданно. Это наводило на мысли. Он поднял голову, нашел наиболее выразительную крышу, увенчанную шаровидной башенкой, скрывающей, очевидно, баллисту, и указал на нее пальцем. Потом со всей выразительностью, доступной после внезапного приступа, поднял брови в вопросительной гримасе.

Шир Марамод кивнул носом, и этот диалог понял даже Квадратный и пояснил уверенно:

– Он говорит, на них скоро кто-то нападет.

– Несомненно, – согласился Ростик. – И это вполне достойный результат нашего посольства.

Впрочем, сам он так не думал. Результатом было что-то, чего он пока не мог понять, но что уже гнездилось в его голове. Но пояснять это Квадратному было бы слишком сложно. К тому же и Марамод мог это перехватить. Чувствительность зеленокожего была такой, что он определенно осознавал какие-то мысли людей, даже не стараясь вникать в их жестикуляцию и мимику.

– Ну, если мы чего-то добились, то можно отсюда сваливать, – предложил старшина.

Раскланявшись с Шир Марамодом, он подошел к лошадям. Во взгляде, которым Квадратный окинул площадь, крыши и окна домов, появилась настороженность. Он был готов к любым действиям, если кто-то помешает им уехать. Но им ничего не грозило – это было настолько очевидно, что Ростик всерьез задумался о пригодности старшины к таким посольствам.

Подобрав коврик, он раскланялся со своим собеседником. Потом усилием воли заставил себя избавиться от слабости и к лошадям подошел вполне уверенно. Взобравшись в седло, вдруг открыл, что удержать поводья сейчас ему трудновато. Но с помощью старшины Ростик справился.

Недалеко от ворот к ним подошли двое зеленокожих в одеждах, сшитых из разноцветных лоскутов, что определяло их статус как гораздо более низкий, чем у носящего жемчужно-серые хламиды Шир Марамода. Они проводили ребят за стены.

Но тут, вместо того чтобы направиться по уже знакомой дороге на юг, в сторону Боловска, Квадратный довольно решительно свернул направо и повел свою лошадь вдоль городской стены. Ростик поинтересовался:

– Что это значит?

– У нас есть приказ выяснить хоть что-нибудь о заводе. Я хочу его выполнить, – чуть более сухо, чем обычно, ответил старшина.

Ростик спорить не стал. Миновав выгон, они нашли узкую, но наезженную колею, пробитую повозками через вспаханные поля, и двинулись в сторону пологих холмов, между которыми скрывался котлован, где, как Ростик помнил, находилось странное сооружение зеленокожих.

 2

Ростик еще не очень хорошо ездил на лошади, поэтому некоторые части тела заставляли его испытывать если не все муки мира, то по крайней мере добрую их половину. Жеребцов им с Квадратным выдали всего неделю назад, когда выяснилось, что все кобылы обещают приплод. Это было хорошей новостью, хотя иным горожанам она показалась малозначимой.

Продвигаясь по колее между только-только пробившимися красно-зелеными росточками, путники все чаще поглядывали в сторону работающих по обе стороны от дороги червеобразных. Никаких надсмотрщиков видно не было, определенно, они крестьянствовали не как рабы на плантациях, а по меньшей мере как колхозники.

Солнце припекало уже с ощутимой вечерней яростью, когда они достигли котлована, на дне которого находился завод Гошодов. Но в сам котлован спуститься им не дали. Откуда-то сбоку прозвучали резкие крики. Повернув голову, Ростик увидел трех зеленокожих Широв, бегущих к ним изо всех сил на своих трех ногах, несущих связку дротиков в коротких левых руках и размахивающих более мощным копьем в единственной правой, мускулистой руке. Но и помимо трех ног побежка у них была любопытная – уж очень они выворачивали голову, чтобы видеть землю под ногами и одновременно цель движения.

– У нас мир, правда? – вполголоса спросил Квадратный.

– Несомненно, – подтвердил Ростик. – Никакой стрельбы.

– Понятно, – кивнул старшина. – Тогда так.

И он поднял руки. Ростик с облегчением сделал то же самое. Но конь его задергался, и он сумел поднять только одну руку. Надеясь, что жест его будет понятен, он дополнил его улыбкой, но она не подействовала. Эти зеленокожие, как все стражники всех миров, были настроены круто. Они заставили людей спешиться, сесть на землю спина к спине, потом долго переговаривались, осматривали лошадей, ощупывали их сумки, даже позвякивали их автоматами.

Последнее нервировало Квадратного больше всего. Да и Ростику пришлось потрудиться, чтобы выглядеть спокойно. В конечном итоге именно эта тактика принесла успех.

Откуда-то издалека, может быть даже из города, появился новый зеленокожий субъект, в более широкой тоге, чем у стражи, и начальственным голосом приказал копейщикам отойти от людей. Затем этот командир стал показывать ребятам на какой-то холм в отдалении.

Сначала Ростик не понимал, в чем дело, потом на самой верхушке увидел камень, обозначающий, должно быть, границу территории Гошодов, зону их влияния, предел их цивилизации среди прочих окрестных земель.

Ребята взобрались на лошадей и потрусили в сторону указанного холма, следуя за тремя Ширами, уверенно шагавшими вперед. Разумеется, им и не нужно было оборачиваться. Ростик почти физически ощущал тяжелый взгляд заднего глаза Широв, его немигающего, давящего внимания и нечеловеческого спокойствия.

Ростик постарался отвлечься от этого глаза. Он посмотрел на покорную фигуру старшины, на небо над головой, на камень впереди... Внезапная идея стукнула Ростика.

– Интересно все-таки, зачем им эти камни нужны? – спросил он, обращаясь, разумеется, к старшине.

– А что, хороша идея, – отозвался тот. – Нужно будет сделать такую же разметку.

– И кому она будет сигнализировать, что именно тут проходит линия, за которой старшина Квадратный открывает огонь?

– Да всем, всему свету!

– Тот, кто захочет ее перейти, перейдет. А тот, кто будет бояться Квадратного, все равно не заметит какой-то камень.

– Будет нужно – заметит.

Ростик покачал головой, хотя старшина не мог этот жест не увидеть.

– Чтобы заметить, нужно думать, как ты, как Ширы, как Махри, наконец.

– Тогда зачем они это сделали?

– Мне тоже хотелось бы понять, – отозвался Ростик. Старшина вздохнул. Такой разговор Квадратного явно не устраивал, он считал его слишком уж абстрактным.

– Ты бы лучше об этом подумал. – Он едва заметно указал глазами на переплетение непонятных форм, похожих на гнездо гигантской птицы Рох из персидских сказок, все еще виднеющихся сбоку.

– Отсюда ничего не поймешь, и стараться не буду, – решительно ответил Ростик.

– А для чего оно все-таки может служить?

– Я почти уверен, что это перегонный завод.

– Спирт? – Старшина усмехнулся, как почти все солдаты при мысли об этом химическом соединении, потом посерьезнел. – Интересно, подойдет их топливо для наших машин?

– Мы лишь предполагаем, что это химзавод, но наверняка ничего не знаем. И в любом случае ситуация еще не созрела для полноценной торговли.

Старшина сел очень прямо, задумчиво почесал подбородок под ремнем своей каски. Определенно он начал размышлять о других, не торговых возможностях разжиться топливом. Но Ростик решил эти возможности не обсуждать, и диалога об аннексиях не получилось.

Они подтащились к камню, установленному на верхушке холма. Трое сопровождающих Широв остались стоять у его подошвы. По их невыразительным зеленым лицам Ростик не мог сказать, чувствуют ли они облегчение после выполненного задания или, наоборот, жалеют, что двое уродливых – всего-то две ноги и две руки – чужаков так и не попробовали применить силу. Впрочем, в последнем Ростик и сам усомнился, Ширы не выглядели существами, склонными к кровопролитию. А вереница воткнутых в землю камней подтверждала прямо-таки биологическую тягу к умеренности и самоограничению.

Они потащились по степи, пока не выехали на такыр с почвой привычного красно-бурого цвета. За ним почти правильной линией начиналась полоса тающего снега. Перед ней на невесть почему образовавшейся прогалине появились первые ростки будущих цветов.

– А в Чужом городе снег был? – спросил старшина.

– Конечно, – вздохнул Ростик. – Еще какой.

– Откуда ты знаешь?

– Я же был там зимой.

– Почему он так быстро у них сошел?

– Микроклимат такой. А может, их камни лучше, чем наш асфальт, впитывают влагу.

Старшина внимательно смотрел под копыта своего жеребца. Несколько раз он направлял его в объезд некоторых наиболее странных растений. Но интерес этот и настороженность были продиктованы отнюдь не любовью к ботанике.

– Как думаешь, есть тут хищные цветы? – спросил он.

– На пути от Боловска до Чужого города мы...

Договорить он не успел. Из низких кустов, похожих на густой репейник, появилось два или три десятка червеобразных. Они были вооружены копьями, а во втором или третьем ряду стояли другие Махри, которые раскручивали над головой старое как мир приспособление.

– Они атакуют! – закричал старшина и повернул своего коня в снежную степь справа.

Ростику тоже показалось, что затяжным рывком они могут уйти от атаки червеобразных, но красноватая глина в трех десятках шагов вдруг провалилась, и на поверхности оказалась еще одна шайка оборванных Махри. С этой стороны путь к свободе тоже был отрезан.

Квадратный поднял коня на дыбы. При этом правой рукой он выдернул автомат из седельной кобуры, каким-то чудом освободил скобу предохранителя и, упершись крючком затвора в выступ доспеха на бедре, передернул его. Ничего подобного Ростик не мог даже и вообразить.

Он замешкался куда более основательно, потому что его жеребец, почувствовав слабость узды, прыгнул вбок, и Рост чуть было не вывалился из седла. Но все-таки, пусть и не очень ловко, ему удалось изготовить оружие к стрельбе.

Когда он был готов вступить в драку, старшина выпулил уже половину магазина. Но, как ни странно, молотил он по-умному. Почти все его пули ушли в землю перед атакующими, заставив первые ряды отпрянуть, сбив прочих в изрядную кучу малу.

Да и на вторую банду это произвело отрезвляющее впечатление. Некоторые остановились, некоторые подняли передние руки в странном жесте, вполне похожем на попытку сдаться, или, что было вероятнее, отдавая приказ остальным.

Тем временем пращи щелчками там и сям освобождались от своих снарядов. Несколько камней просвистели над головами, но три или четыре ударили жеребцов в шею и в корпус. Один из камней с невероятной силой, удивившей обоих людей, ударил старшину в кирасу. Он чуть было не вылетел из седла и вынужден был схватиться за переднюю луку, разумеется не выпуская уздечку. На кирасе образовалась вмятина, но сталь, без сомнения, спасла если не жизнь старшины, то его ребра.

Теперь цель для Ростика была ясна. С воцарившимся в нем хладнокровием он выбрал трех пращников, со стороны которых прилетел этот камень, поймал на мушку веретенообразные, поднявшиеся над красноватой землей столбиком тела и плавно нажал на гашетку. Толчки приклада в плечо, защищенное кирасой, показались почти дружелюбными.

Первая же пуля прошла вдоль тела выбранного им пращника. Махри заверещал тонким голосом, покатился по земле, словно пытался грязью замазать охватившую его боль. Двое других были ранены мгновение спустя, и хотя им достались попадания по касательной, они понеслись куда-то назад, не проявляя ни малейшего желания повторить свои броски.

И все-таки Ростик замешкался. Сбоку щелкнули пращи, снова засвистели камни, и жеребец Ростика поднялся на дыбы, получив сразу два попадания по крупу.

– Нужно уходить! – закричал Квадратный. – Или возвращаться.

Он успел поменять магазин, но на этот раз не пытался остановить атакующих очередями под ноги, а поставил скобу на одиночный огонь и легко, словно из пистолета, принялся палить с одной руки в толпу.

– Возвращаться не будем! Никуда они не денутся, отступят как миленькие.

Ростик тоже перешел к отстрелу копейщиков в переднем ряду. Там, куда он стрелял, червеобразные распадались в разные стороны, будто коса пролетала над высокой травой.

– Держи правых! – прокричал Квадратный, повернувшись к тем, кто приближался к нему с левой стороны.

Ростик все понял и подстрелил четырех наиболее рьяных пращников, которые оказались справа от образовавшегося прохода. После этого еще не очень уверенно он направил своего пляшущего от боли и грохота жеребца вперед, в образовавшийся коридор.

– Правильно! – поддержал его старшина, только он действовал куда уверенней. Он дал своему коняге такие шпоры, что жеребец взвился чуть не в воздух, набирая с каждым рывком все более резвый галоп.

– Меня подожди! – завопил Ростик, на миг с ужасом представив себе, как его со всех сторон атакуют озверевшие Махри.

Но рывок Квадратного был как раз решением всей ситуации разом. Червеобразные осознали, что не сумеют остановить гигантских для них жеребцов, и замерли, не пытаясь напасть. Сбоку прозвучал покрывший весь шум визг какого-то Махри, и все, кто еще мгновение назад рвался вперед, бросились врассыпную с воплями, выдающими немалую панику.

Большая часть отступавших, конечно, хотела как можно скорее оказаться в зарослях спасительных кустов, но несколько камней все-таки догнали всадников. К счастью, они скорее придали резвости лошадям, чем причинили им серьезный вред.

Ребята отмахали от опасных холмов километров пять, прежде чем перешли на рысь. Еще через десяток километров, прочерченных в этой степи по направлению к дому, они дали лошадям возможность передохнуть на берегу небольшой речушки. Обмыв и досуха вычистив животных, они внимательно осмотрели каждую из полученных ими ран. Все оказались страшными на вид, но не глубокими.

Незадолго до того момента, когда над ними должно было погаснуть солнце, Ростик почувствовал неладное. Он сменил направление, въехал на самый высокий в округе холм и осмотрелся. Впереди и по бокам лежали пологие, почти одинаковые, как морские валы, холмы, покрытые вперемежку первой травой и мелкими уже сугробами. Далеко на горизонте виднелась купа незнакомых круглых деревьев, и нигде не было видно привычных рощ, похожих на пирамидальные тополя, по которым Ростик отмерял путь от Боловска.

Они заблудились. На невысказанный вопрос Квадратный, не задумываясь, отчеканил:

– Завтра на рассвете мы без труда определим, куда следует держать путь.

У Ростика были сомнения, но спорить он не стал. Спорить в этой ситуации вообще было бесполезно, гораздо более насущной проблемой стало отыскивание топлива для костра и сухого места для ночевки.

 3

К лесу Ростик с Квадратным подъехали уже в темноте. Но дрова тут нашлись, конечно, быстро, как и пастбище для лошадей, и сухое место для ночлега. Лагерь решили разбить на верхушке пологого, круглого холмика, на котором солнце не только растопило снег, но и просушило глину.

Устройство лагеря не заняло много времени. Сбегать за водой для чаю, зажечь костерок, натаскать прошлогодней травы, смешанной с хворостом, чтобы спальники не промокли снизу, обиходить и стреножить лошадей – все это произошло как бы само собой.

Сожрав полбанки тушенки и напившись чаю, Ростик со вздохом блаженства улегся на своем мешке, подложил локоть под голову и стал смотреть в беззвездное, такое близкое даже в темноте небо.

– Ноги еще болят?

Ростик с удовольствием напряг мускулы спины и бедер и вдруг понял, что за последние недели, пока учился ездить на лошадях, самое трудное, кажется, осталось позади. Он мог не слезать с коня целый день и вечером уже не чувствовал себя разбитым на тысячу кусочков горожанином.

– Это не главная проблема. Гораздо интереснее – что нам сегодня собирался сообщить Марамод?

– Это был сам Марамод?

– Я в этом не сомневаюсь, он хромал так же, как тот Шир, который принимал нас зимой. Кстати...

Внезапная догадка вдруг заставила Ростика замолкнуть с раскрытым ртом.

– Что кстати?

– Может быть, он тот самый Шир, которого на наших глазах чуть было не разобрала на части банда взбунтовавшихся червеобразных? Помнишь, я рассказывал тебе о восстании?

Квадратный кивнул.

– Ты думаешь, хромых Широв в городе раз-два, и обчелся? Я полагаю, достаточно, чтобы ты начал путаться в них, как в этих холмах.

– Но не все хромают в одной манере.

– У них вообще с пластикой не очень. – Старшина прикончил вторую кружку чаю и растянулся на своем спальнике. – В рукопашной, я думаю, они не многого стоят.

– В рукопашной и среди людей не все чего-то стоят, – признался Ростик, вспомнив, с какой легкостью необученных бойцов приканчивали двухметровые богомолы.

– Нужно больше учиться работать шестом, палкой, голыми руками... Если бы не шест, меня бы тоже не раз уже к праотцам отправили.

– Как это?

– Да богомолы эти... – Больше Квадратный ничего добавлять не захотел. Просто перевернулся на бок и стал разглядывать огонь. Аккуратное, небольшое пламя заплясало в его темных глазах, как речь негромкого третьего собеседника. – Не люблю я вспоминать ту пору, – признался он, помолчав. – Такое впечатление, что тогда не было ничего хорошего.

– Ладно, о войне не будем, может, о Чужом городе поговорим?

– Не знаю, – вздохнул Квадратный. – Я там не многое понял. Хорошо, что не мне докладывать об этом путешествии.

– Честно говоря, я тоже там не очень разобрался.

– Ради чего же мы туда ездили?

– Помнишь, Марамод нарисовал какое-то полотнище, которое опускалось на их город сверху?

Старшина кивнул, не отрываясь от огня. Ростик тоже перевел взгляд на крепкие, яркие языки пламени. Только сейчас он мельком подумал, что не стоило разводить костер на вершине. Огонь будет виден на этих просторах за десятки километров. Может быть, тысячам глаз они показали сейчас, что устроили тут ночевку, и кто знает, что подумают иные из тех, кто поймет это сообщение.

Квадратный шумно заерзал на своей куче хвороста, поднялся, нашел взглядом лошадей, которые дружно хрустели сухой травой шагах в десяти от костра, потянулся:

– Надо пригасить этот огонь, чем-то он мне разонравился.

Ростик вытянул руку, коснулся ствола автомата и, успокоенный, кивнул. Квадратный собрал алюминиевые миски, из которых они ели, ложки и кружки в одну охапку и пошел с холма, приговаривая:

– Ты засыпай, первую половину ночи я буду на стреме стоять.

Рост проводил его взглядом, а потом стал смотреть на низкий весенний небосклон. Более всего ему хотелось подумать о том приступе, который он пережил в Чужом городе. Что-то в нем было беспокоящее, что-то важное. Мимо чего никак нельзя было пройти. И все-таки Ростик еще не почувствовал ни одного сознательного сигнала из той каши образов и ощущений, которые испытал тогда. Он вообще не очень хорошо понимал свои состояния предвиденья, но был уверен, что со временем научится разбираться в них гораздо лучше.

Незаметно на него накатила сладкая дрема, предлагая телу стихнуть, как стихло все вокруг. А вокруг и в самом деле тишина стояла упоительная. Ее не нарушали, как бывало летом, кузнечики или цикады в свежей траве, это не была тишина осеннего вечера, когда умирающая листва и вянущие травы издают неповторимый шелест от малейшего прикосновения, в котором то и дело проскакивают жестяные тона. Сейчас Ростик мог слушать тишину, наполненную редким плеском ручьев, стекающих по склонам холмов и по дну овражков.