Текст книги "Избранница. Рассказы."

Автор книги: Николай Блохин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

На улице было холодно. Ноги в тонких колготках непривычно мёрзли, осенний ветерок поднимал юбку, которую то и дело приходилось одёргивать, лифчик нестерпимо давил грудь. "Как они в нём ходят?" – недоумевал Бабукин. Ирины туфли на высоких каблучках предательски бросали его из стороны в сторону. – Напилась с утра, такая молодая, тьфу! – проворчал сзади скрипучий старушечий голос. – Совсем совесть потеряли... – Сама ты напилась, старая галоша, – огрызнулся Бабукин и вспомнил о цели своего путешествия. Только что пробило одиннадцать, заведение уже открыли, и Владимир Иванович занял очередь одним из первых. Поставив на столик стакан, он достал из сумочки папиросу, продул машинально мундштук, задумался. – Барышня забыла дома спички? – прохрипел толстый краснорожий мужчина в драной меховой куртке и потёртых джинсах. Он чиркнул зажигалкой и поднёс дрожащей рукой огонёк к носу Владимира Ивановича. Бабукин прикурил, отпил вина. Нервное напряжение потихоньку спадало. Мужчина в куртке живо перенёс свой стакан за столик Владимира Ивановича. – Одинокой женщине в столь ранний час, в выходной день... – Чего тебе надо, козёл? – Бабукин отхлебнул вина и уставился в красные воспалённые глаза соседа. – Я не женщина, понял? – Понял, – оживился тот, – но это дело поправимое. – Я вообще не женщина, это одна видимость. – Одна видимость, – согласился обладатель рваной куртки и вдруг обхватил Бабукина за плечи. – А вот это ты оставь! – разъярился Бабукин. Собрав свои слабые женские силы, он оттолкнул мужчину и вышел из кафе. – Тётя, сколько времени? – спросили откуда-то снизу... Бабукин очумело брёл по улице. Приятный хмель обволакивал полное, но гибкое тело. Каблучки весело стучали по мостовой. Впереди, колыхая бёдрами, шла пышнотелая блондинка. Владимир Иванович присвистнул. Обычно стакана порт-вейна ему хватало только на то, чтобы слегка поднять настроение, опохмелиться, привести себя в форму. Но женский организм отреагировал на вино по-своему: в голове вертелись какие-то бешеные мелодии, грудь горела, жадный взор ощупывал плывущую впереди блондинку, ноги сами по себе несли Бабукина к ней. – Эй, красавица! Куда спешишь, солнышко? Я вижу – нам по пути... Красавица обернулась. Она и впрямь была на редкость хороша: золотые волосы, свежее, чуть полноватое лицо, не знающее косметики, высокая грудь, затянутая толстым мохнатым свитером. – Что вам, девушка? – спросила блондинка, с интересом разглядывая Бабукина. – Как вас зовут? – спросил Бабукин. Его слегка пошатывало. Блондинка чуть помедлила. – Меня зовут Георгий Александрович, – ответила она. Бабукин радостно смотрел на девушку. – Значит, вы тоже? – Что тоже? – Тоже писин? Загс? "В далёкой Индии..."? Блондинка тревожно заглянула в глаза Бабукину. – Я собрался разводиться с женой, – начала она, – врач посоветовал нам принять... – Да, да, – обрадовался Бабукин, – врачиха посоветовала вам принять писин, и вы превратились в женщину... – ...А моя жена в мужчину, – закончил Георгий Александрович. Наступила пауза. Они не знали, что делать. Наконец Бабукина осенило. – Жора, надо отметить это дело... ...Через десять минут приятели сидели в парке на скамеечке. Жора открывал бутылку, Бабукин притащил из автомата с газводой два мокрых стакана. Прохожие с удивлением посматривали на полных светловолосых девушек, которые, оживленно беседуя, пили портвейн, жевали плавленые сырки, хохотали, курили, ощупывали друг дружку, взвизгивали и снова хохотали. – ...Галина моя никак не могла брюки застегнуть, – рассказывал Жора, пуговицы-то справа, как и положено, а она штанов вообще сроду никогда не носила... – Я с юбкой намучился, – вставил Бабукин, – ветром, понимаешь, её колышет... – У тебя в ушах дырки есть? – спросил Жора. – Я хотел даже серёжки надеть, а дырки не просверлены. Они проверили бабукинские уши – дырок тоже не оказалось. Бабукин порылся в Ириной сумочке, нашел пару клипс, подцепил на уши. Друзья снова захохотали... Наступил полдень. Народу в парке прибывало. Грохот электрических машин с "Автодрома" смешивался с визгом, раздававшимся на "Американ-ских горках". Скрипело колесо обозрения. Смертельно пахло шашлыком. Внезапно Бабукин и Жора услышали нестройные женские крики "держи!", "держи её!", и из-за поворота на аллею выбежала странная процессия. Десяток разъярённых женщин, размахивая зонтами, сумочками и шляпками, мчались за несущейся во весь опор молоденькой брюнеткой. Та басом хохотала, кричала: "Все, все вы одинаковые!", легко бежала по усыпанной жёлтыми листьями аллее. – Она!! – завопил Жора, подхватил вконец за-хмелевшего Бабукина, и приятели подключились к погоне. Пострадавшие от индийского снадобья (а сомнений не было: всё это, конечно же, были преображённые мужчины), налетая на прогуливающихся граждан, пытались догнать чёртову врачиху. Многие из преследователей были пьяны. Расстояние между ними и проклятой докторшей постепенно увеличивалось. То ли сказалась неопытность преследователей (затяните-ка себя в лифчик да встаньте на каблуки), то ли удерживали за ноги винные пары, но погоня явно не удавалась. Мало того что врачиха легко оторвалась от бедных "женщин", она явно издевалась над ними. – Узнали? Узнали, каково в нашей шкуре? Берегите супруг ваших золотых! Ха-ха-ха-ха! Она прокричала ещё что-то обидное своим низким голосом, выбежала из парка, вскочила на подножку трамвая и исчезла из виду. Последнее, что услышали преследователи, было: "Не ищите меня!"

Домой Бабукин пришёл, когда уже стемнело, – совершенно разбитый, с больной головой, со сбитыми каблуками, в порванных колготках. Ирины дома не было. По всей комнате валялись разбросанные предметы мужского туалета – Ирина подбирала выходной костюм из мужниного гардероба. "Интересно, как она завязывала галстук?" – подумалось Бабукину, и он стал медленно раздеваться. На пол упали мохеровая кофточка, затем джемпер, юбка, комбинация, ненавистный лифчик... Когда Владимир Иванович облачился в привычную пижаму (пришлось подвернуть рукава и штанины), в замочной скважине послышалось царапанье, дверь распахнулась, и на пороге возник знакомый мужчина – его жена, Ирина Бабукина. Куда там Владимиру Ивановичу! От Ирины так несло алкоголем, что даже изрядно выпившего Владимира Ивановича зашатало. Глаза Ирины Константиновны смотрели в разные стороны, изрезанные утром щёки успели вновь покрыться рыжей щетиной, пиджак (новый бабукинский пиджак!) вымазан в какой-то дряни, брюки расстёгнуты... – Ира, ты в своем уме? На кого ты похожа? – прошептал Владимир Иванович. – Я в-вам не Ира! М-ме-ня зовут Ири... ик! ...на Ко-онстантиновна Баб-букина! – В каком ты виде? Что с тобой случилось? – допытывался Владимир Иванович. – Я... ик!.. гналась за эт-той. Которая в за-агсе лекар-рство дала. А пот-том я в-выпила. Не тебе одному м-можно!.. – Ты тоже гналась за докторшей? – подскочил Бабукин. – Тож-же. С другими м-м-мужчинами... – С мужчинами – в смысле, с женщинами? – В смысле, с ними. Бабукин так я не понял, с какой категорией пострадавших Ирина гналась за докторшей, но ясно было одно: она тоже, до или после той погони, в которой участвовал сам Бабукин, видела врачиху. Странное совпадение... Пока Владимир Иванович приводил в порядок разбежавшиеся мысли, Ирина скинула пиджак, вплотную подошла к мужу, тяжело задышала ему в лицо, затем обняла, поцеловала в накрашенные губы и стала валить не диван. – Ты с ума сошла! Ты что, собираешься... – Бабукин яростно сопротивлялся. Ирина, пыхтя, расстегивала на нем пижаму. Бабукин засучил ногами и... проснулся.

Он лежал на раскладушке, на балконе, укрытый одеялом. Колючая щека его привычно царапала ладонь, Владимир Иванович радостно подскочил, бросился в комнату. Ирина, милая Ирина с распущенными длинными волосами сидела на диване и улыбалась сонными глазами. – Володя, мне снился такой ужасный сон... – Знаю, знаю! – Бабукин подсел на диван, чмокнул жену в щёку и, протянув руку, взял со стола сложенную вчетверо бумажку. Развернул её и удовлетворённо прочитал: "...Реасе, что значит по-английски "примирение"".

Реплики

Реплика. 1 – Краткое замечание, возражение, ответ...

4 – Авторское повторение художественного произведения,

незначительно отличающееся от оригинала.

Советский Энциклопедический словарь

Сегодня

– Я думаю, коллеги, что оживлять его было бы преступно.

– Вы хотите сказать, Валентин Петрович, что мы должны дать ему спокойно умереть?

– Я хотел сказать, Мария Федоровна, только то, что сказал.

– Это означает, Валентин Петрович, что мы его убьем. Мы, врачи, убьем человека.

– Это не человек в полном смысле этого слова, коллега. Это лекарство. Инструмент. Если хотите, нейрохирургический инструмент.

– Только потому, что у него нет документов?

– Не только потому... Дайте закурить, кто-нибудь!

"Они про меня?" – я давно уже лежу с закрытыми глазами, слушая странный этот разговор. Пахнет больницей. Я болен? Что со мной? Надо вспомнить... Как меня зовут?.. Господи, как же меня зовут?! Пахнет больницей. Папиросный дым... Я забыл, как меня зовут. Господи, господи, значит, я сумасшедший, а это – психбольннца!

– Валентин Петрович, видите! Он шевельнулся! Он застонал!!

– Да-да, коллега, теперь поздно спорить...

Вчера

– Повторяю еще раз, Иван Ефимович. Вы должны копировать мои движения как можно точнее. Иначе вся эта затея теряет смысл. Я буду помогать вам. Буду вслух комментировать свои действия. Все. Приступаем... Обрабатываю кожу. Смотрите, Иван, не сотрите зеленую черту... Кожный разрез... Сантиметра три... Гемостаз... Маша, лирообразный расширитель! Мне и Ивану! Раздвигаем края раны... Молодец! Маша, фрезу на пятнадцать... Да, да, мне и Ивану, я же все объяснял!.. Накладываем трепанационное отверстие, Иван, будь предельно внимателен!.. Готово! У тебя готово? Порядок! Твердую мозговую вскрываем крестообразным разрезом... Маша, пот со лба мне вытри!.. фиксируем опорную раму. Не так! По точкам!.. Канюля должна быть сориентирована строго в саггитальной плоскости... Провожу коагуляцию. Иван Ефимович, коагуляцию!.. Готово?.. Ну, господи, пронеси, начинаю пункцию. Иван, повторяй все мои движения, только с небольшим запаздыванием. Секунды три. Я тебе считать буду. Если промахнусь – я крикну – сразу же остановись! Тебе ошибиться нельзя... Готов? Поехали... Ноль-и-раз-и-два-и-так... За мной, за мной, не спеши... Маша, подкати осциллограф поближе, ни черта не вижу... Ноль-и-раз-и-два-и-так... Ноль-и-раз-и-два-и-так... Ноль-и-раз-и... Иван, стоп!!! У моего тремор... Просадил... Ты успел?.. Слава богу!.. Фу-у! Не волнуйся, все в порядке... Для того и выращен этот бедняга... Ему все равно не жить, а человека, кажется, спасли... Теперь продолжаем. Иван, можешь отдохнуть... Деструкцию я проведу сам. Маша, генератор!

Сегодня

...Я не могу пошевелить головой. Попробую открыть глаза... из тумана на меня тревожно смотрят люди в голубых халатах. Лица закрыты марлевыми повязками. Только у толстого повязка висит на шее... Курит... Двигаю правой рукой... Левой... Ноги... Почему головой не могу?

– Куинбус Флестрин...

– Что он сказал, Мария Федоровна, вы разобрали?

– Бредит...

– "Человек-Гора"... Я не могу пошевелить головой...

– Иван, освободите фиксаторы.

За головой слабо заскрипело. Мне помогли присесть. Женщина бинтует голову. Меня затошнило. Резкий запах нашатыря... Как меня зовут?

– Это психбольнииа? Доктор, я в психбольнице?

– Нет, что вы! Это медицинский институт. Вы не волнуйтесь, вам совсем не нужно волноваться. Голова болит?

– Доктор, я ничего не могу вспомнить...

Три месяца назад

– Итак, коллеги, завершая наш консилиум, я выскажу единодушное мнение, что для успешного лечения необходимо клонирование больного Журавина.

– Валентин Петрович, решение не было единодушным.

– Вас. Мария Федоровна, мы выслушали. Дайте мне закончить. Хорошо, хорошо. Скажем так: большинство коллег единодушно решило, что оперировать больного необходимо. Во избежание ошибок пункцию решено проводить параллельно, с небольшим опережением, на искусственно выращенном аналоге.

– Валентин Петрович, "аналог" – слово какое-то... Мы будем экспериментировать с человеком.

– Искусственно созданным аналогом человека, Мария Федоровна.

– Но физически он ничем не будет отличаться от больного Журавина.

– Физически – да, но формально – нет. Поймите, Мария Федоровна, без этого... тренажера... мы не можем гарантировать успешного хода операции. Погубим больного Журавина.

– Тогда я еще раз спрошу вас. Если обе пункции пройдут успешно, что будем делать с... со вторым?

– На этот вопрос я не могу вам ответить. Скажу только, что без клонирования мы Журавина не вылечим...

Завтра

– Двенадцать в квадрате?

– Сто сорок четыре.

– Как звали вашу мать?

– ...Не помню...

– В каком городе вы живете?

– ...Не помню...

– Ваш любимый писатель?

– Гоголь... Булгаков...

– Композитор?

– Бетховен.

– Сколько вам лет?

– ...Не помню...

– Спасибо, голубчик. На сегодня хватит. Отдыхайте.

– С сожалением вынужден констатировать, коллеги, что при введении канюли была случайно разрушена область...

– Я хочу уточнить. Это, строго говоря, не случайно. Искусственный человек был выращен специально для того, чтобы такой случайности не произошло при оперировании настоящего... настоящего человека. И то, что больной Журавин – на пути к выздоровлению, целиком заслуга этого метода...

– Вот именно! Важен результат. Мы имели умирающего больного Журавина. А теперь мы имеем выздоравливающего больного Журавина...

– ...И точную его копию, лишенную памяти...

– В том-то и дело, коллеги, что не лишенную. Этот человек прекрасно помнит все, за исключением только того, что касается его собственной личности. Он помнит, что первый спутник был запущен в октябре пятьдесят седьмого, но не помнит день своего рождения. Он обожает Гоголя. Цитировал мне вслух... Он играет на фортепьяно, и замечательно играет! По памяти. А вот сказать, где закончил консерваторию и какое вообще у него образование, он не в состоянии. Не знает, женат он или нет...

– Кстати, а больной Журавин женат?

– Не знаю. Можно посмотреть в его карточке. Да это и не важно...

Не важно?

– Ну конечно! Раз этот... второй... не знает о существовании жены, то и слава богу! Журавин выпишется и поедет домой, к жене, если она у него есть. А этот... Этот пока останется в институте.

Через два дня. Сон

"Счастливое ощущение свободного полета сменяется привычной тревогой. А вдруг сегодня не раскроется? Пора! Ха-ха-ха!.. Толчок!.. Оранжево-белый купол закрыл полнеба. Земля внизу перестала кружиться... Озеро... Башня... А, вот он, крест. Наляжем на эти стропы. Ветер... азимут триста пять... Наташка волнуется... Не нужно было приглашать ее на соревнования. Ну, а Димка, тот, конечно, счастлив. Смотрит на папу. А папа высоко-о-о!! Крест приближается. Все забыть! Группировка! Толчок!!!" – открываю глаза.

Что же мне снилось? Полет какой-то? Не помню. А вдруг мне снилась та жизнь, до болезни? Ерунда. Если я потерял память, то и во сне не должен ничего вспоминать... Как же меня зовут? Сергей? Нет, Володя? Нет. Игорь? Нет. Алексей? Нет...

– Хватит валяться в постели, голубчик. Иди умойся, я завтрак принесла.

– Тетя Вера, я в столовую могу пойти...

– Тебе ведено тут завтракать. Умывайся. Голова болит?

– Тетя Вера, скажи, как меня зовут?

– Нешто ты сам не знаешь? Ой-ей-ей... Так для меня вы все больные. "Больной из четвертой", "больной из двенадцатой"...

Через два дня. День

– Продолжим, больной. Сколько вам лет?

– Не знаю... Лет тридцать...

– Вы мужчина или женщина?

– Не валяйте дурака, доктор. Когда вы мне расскажете, кто я и что со мной?

– Всему свое время. Имейте терпение. Вас лечат. Вернее, будут лечить, если вы нам поможете. Нам необходимо изучить вашу память. Постарайтесь отвечать точнее. Вспоминайте, вспоминайте!

– Доктор, у меня родные есть? Я что, к вам такой и попал?

– Не отвлекайтесь, больной. В ваших интересах помочь нам. Продолжим. Вы спортом занимались?

– Доктор, я устал...

"Алексей? Нет. Вася? Василий? Нет. Михаил? Нет. Игорь? Нет. Сергей? Нет..."

Через два дня. Вечер

– Мы должны рассказать ему. Какое мы имеем право скрывать от человека его прошлое?

– Мария Федоровна, вы уверены, что это не нанесет ему вреда? Таламический болевой синдром...

– Не уверена... Но не уверена и в том, что наша скрытность ему на пользу. И потом не забывайте – это больница.

– Это институт.

– Это больница. Он все равно узнает. По-вашему, лучше, чтобы он узнал свою историю от нянечек или от больных?

– Я посоветуюсь с Валентином Петровичем...

Через три дня. Сон

– Папа, а лодка не перевернется?

– Нет, Димка.

– А если перевернется?

– Не перевернется.

– Ну а если?

– Мы с тобой доплывем до берега.

– Па-а-па! Я же не умею.

– Я тебя вытащу.

– Можно, я погребу немножечко?

– Можно...

...Скрипят уключины. Лодка медленно крутится на месте Солнце бьет в глаза...

– Димка, греби на юг.

– А где юг?

– На юге... Вон мама к нам плывет...

...Что мне снилось? Море? В этом городе есть море? Не помню...

В уборной пахнет дымом.

– Эй, чудак, у тебя курева нету?

– Я, кажется, не курю.

– Слушай, чудак, ты не из двенадцатой палаты?

– Из двенадцатой. Я там один.

– Так это тебя в пробирке вырастили?

– Что? Н-нет... Не помню...

– Ну точно, это ты... Ребята, это он и есть. Дубликат искусственный.

– Отойди от него. Мне жутко как-то...

– Парни, вы расскажите...

– Вы музыкант?

– Не знаю...

– Столица Швейцарии?

– Берн... Доктор, как моя фамилия?

– Позже, позже, не отвлекайтесь, больной. Столица Узбекистана?

– Ташкент.

...Они уверены, что я ничего не знаю. Чего они хотят от меня? Они не хотят, чтобы я встретился с Ним? С тем, кто и не подозревает о моем существовании...

– ...Вы меня не слушаете?

– Простите, доктор. Я вспоминал.

– Что же вы вспомнили, больной?

– Я, наверное, музыкант. Поиграть вам?

...Они не хотят меня выпускать отсюда. Во мне больше нет нужды. Меня создали, с моей помощью вылечили Его. При этом у меня, случайно или нарочно, вытравили память. Все. Они уверены, что я буду претендовать на Его место в жизни. У Него дом, работа, семья... У Него есть семья? Господи... Есть ли у меня семья??.

– Не отвлекайтесь, больной. Попробуйте назвать номер вашего паспорта.

– Из этого вопроса, доктор, я выяснил, что мне больше шестнадцати лет. А теперь спросите, помню ли я, что мне подарила жена на тридцатилетие. Узнаем сразу, сколько мне лет и заодно женат ли я...

Через четыре дня

– Валентин Петрович! Больного из двенадцатой нет нигде! Он сбежал!

– Ерунда. Поищите где-нибудь в курилке. Куда ему бежать?

...Все лицо исцарапано. Надо же – ворота на ночь запирают. Воров боятся... А может, Он вор? Потому и не говорят мне... Надо где-нибудь одежду украсть... Не ходить же мне в пижаме по городу. Кстати, сейчас узнаем, что это за город. Вот такси. Номер 12-09 ТТФ. Тула?.. Туркмения?.. Вот еще машина: 87-10 БК. Военная... Ладно, с этим успеется...

– Парень, ты что, из дурдома сбежал?

– А?!

– Ты чего, говорю, ночью в пижаме? Жена за молоком погнала, а про бидончик забыла? Ты домой иди, пока "синеглазка" не подъехала. А то тебе в твоей пижаме в вытрезвиловке ночевать, как пить дать...

...Бегом по этой улице. Магазин "Одежда". Работает с 10 часов. Еще ночь... И все равно меня туда в пижаме не пустят. Дальше... Афишная тумба. Стоп! Хорошо, луна светит... "В помещении ДК машиностроительного завода гастроли Новосибирского драмтеатра..." Значит, это не Новосибирск... Небогато... "В кинотеатре "Смена" премьера кинофильма "Ночные схватки"... "В Зеленом театре состоится концерт югославской эстрады"... Вперед!.. А куда, собственно, я направляюсь? Подальше от больницы? Искать Его? Где?..

– Дежурный по городу капитан Сотников у аппарата.

– Товарищ дежурный... С вами говорит профессор медицинского института Тарасов. Нужна ваша помощь... Из нашей клиники исчез больной. Тяжело больной.

– Фамилия?

– Тут... сложно, товарищ дежурный. У больного частичное выпадение памяти... Он не помнит своей фамилии...

– У вас тоже выпадение памяти, профессор? Вы-то мне можете сказать его фамилию?

– Он в светлой пижаме. Ему тридцать четыре года. Ему нельзя знать, кто он, понимаете?

– Мне тоже нельзя знать, кто он? Тогда ищите сами!

...Оп-ля! Кажется, вам повезло, больной. На веревке сушится белье. Ха! Тренировочные штаны... Шведка... Мятая. Но нам как будто не идти в Зеленый театр на югославскую эстраду... Брюки еще не высохли... Плевать! Ночь теплая... Морем пахнет... Море! Я почему-то уверен, что в городе есть море. Надо идти все время вниз. Туда!.. Когда-нибудь я приду в этот двор и отдам рубашку и штаны... Море! Пахнет солью. Тиной... Тихо... На горизонте розовая полоска. Ага, в той стороне восток! А на западе что? "Пляж санатория "Чайка"... За перегородкой стоят пустые шезлонги. Спать!

Через четыре дня. Сон

– Старший лейтенант Журавин! Приказываю вам прыгать без парашюта!

– Есть, товарищ майор! Разрешите выполнять?

...Ночь. Ни черта не видно... Где верх, где низ? Ветер в спину. Значит, я падаю спиной вниз. Какая разница? Какая разница, как падать с такой высоты? Где меня найдут? В горах? В море? В камышах?.. А если высокий стог сена?.. А если из него торчат вилы?.. Яркий свет. Толчок...

– Вы почему не были на завтраке?

Солнце бьет в глаза. Пляж санатория "Чайка". Передо мной женщина в белом халате. Нашли?!

– В санатории нужно соблюдать режим. Все уже позавтракали. Вы из какой палаты?

– Из двенадцатой. Я сейчас уйду.

– Куда вы уйдете? Марш в столовую!

Это меня устраивает. Поем, пока не прогнали, и... Там видно будет. Что же мне снилось?

– Игорь!

– Угу!

– Игорь, звонил профессор Тарасов.

– Тот, что меня оперировал? Опять анализы сдавать...

– Нет. Он просил тебе передать...

– Что?

– Странно... Он просил передать, что если к нам придет... К нам может прийти человек... Тарасов сказал, что мы его сразу узнаем. Чтобы мы не пугались, а тотчас позвонили ему.

– Кому?

– Ну, Тарасову же...

– А кто придет?

– Не сказал. Может, и не придет. А кто – не сказал. Мы оба, говорит, его узнаем. И чтобы не пугались... Я боюсь...

– Ерунда какая-то... Наташ... Пойдем сегодня на пляж. Димка уже проснулся.

– Тарасов просит еще зачем-то принести твою фотографию. Для статьи, говорит. Для какой еще статьи?

– ...Больной Ж., спортсмен-парашютист, в результате неудачного приземления получил серьезное повреждение какого-то там участка головного мозга. На фиг.1 – фотография Ж. до операции, на фиг.2 – после операции..." И на глазах черная полоска... Наташ, так мы пойдем на море?

– Не хочу.

– Он пропадет один в городе. Он даже не помнит его названия. Он заблудится и... и...

Ничего страшного. Его быстро найдут. Тарасов звонил в милицию. Больной в полосатой пижаме. Хотя у нас и курорт, а все же...

– Вы говорите о нем, как будто он сбежавший заключенный: милиция, полосатая одежда... Он свободный человек!

– Он сбежал из клиники.

– Он никому не опасен. Он сам в опасности.

– Не надо преувеличивать, Мария Федоровна. Я с ним ежедневно беседовал. Он на редкость здравомыслящий человек. Умный, резкий, принципиальный. Просто он не помнит, да и не может помнить, свое прошлое...

– Хуже, коллега. Для себя самого он не существует как личность.

– А вот тут вы ошибаетесь.

Через пять дней

...Порт. Краны. Кирпичное здание управления.

– Здравствуйте!

– Здравствуй, если не шутишь!

– Вам грузчики нужны?

– А ты грузчик?

– Грузчик. Диплом дома забыл.

– И паспорт забыл?

– С паспортом сложности...

– На прописке?

Во-во! Вам грузчик нужен или паспорт!

– Десятка в день. На двадцать девятой площадке спросишь бригадира Алексея Ивановича. Твоя фамилия как?

– Фамилия?.. Толмачев.

– Не брешешь?

– До свидания. Какая площадка?

– Двадцать девятая, Толмачев.

– Петрович! У тебя что, давно неприятностей не было?

Ну, скажем, были недавно. И еще будут. У меня работа такая.

Будут. Петрович. Явного алкаша на работу поставил. Да еще без паспорта... Лицо исцарапанное. Голова перевязанная...

Понимаешь, Лариса, я его узнал. Это Игорь Журавин. Между прочим, мастер спорта международного класса. Вот так. Он весной еще в какую-то аварию попал. Прыгать перестал. В Испанию не поехал. Вот и запил...

– Нету у меня сейчас людей, профессор. У меня только в Приморском районе вчера было два ограбления... Хотя, откуда мне знать, может, это ваш псих постарался...

– Товарищ капитан! Это интеллигентнейший человек. Спортсмен, музыкант...

В интеллигентности вашего психа я не сомневаюсь. Во дворе дома девятнадцать по Лермонтовской улице обнаружена полосатая пижама со штампом клиники медицинского института. А в соседнем дворе пропажа. Неизвестный злоумышленник снял с веревки белье. Рубаху и штаны. А вы говорите "интеллигентный"!

...Рулон на себя... поворачиваем на клине... вперед, на склад... Никогда бы не подумал, что бумага может быть такой тяжелой. Сколько в этом рулоне? Килограммов триста?.. Катятся рулоны... Олег? Нет. Николай? Нет. Игорь?..

– Эй, Толмачев! Садись обедать!

– Спасибо, ребята, я не голодный.

...Рулон на себя... поворачиваем...

– Валентин Петрович, ну??

– Его ищут, Мария Федоровна, ищут. Дежурный горотдела обещал сделать все возможное. Нашего больного видели в районе Старого порта. Туда уже направили наряд милиции. Через час-полтора его привезут в клинику. Не беспокойтесь.

– Ну, привезут его, издерганного, голодного... Он ничего понять не может... А что дальше? Расскажем ему все, походатайствуем насчет паспорта... "Журавин Игорь Александрович, такого-то года, был женат, растил сына, прописка...". Прописка... А где он будет жить?. В двенадцатой палате?

– Всего этого можно было бы избежать, если бы не ваша мягкотелость, Мария Федоровна.

– Вы хотели его убить...

– Выбирайте выражения, коллега. Не забывайте, что с его помощью мы спасли больного Журавина.

– Сказка про белого бычка.

– Товарищ старший сержант, посмотрите. Вон там, у пакгауза, на двадцать девятой площадке, не он? Не псих ли этот? По ориентировке вроде похож невысокий, чернявый, брюки тренировочные. Устроился за червонец рулоны катать...

– Погоди, Литин, погоди. Вроде похож. Ты подойди, проверь у него документы, а я здесь у машины подежурю.

– Димка, не крутись под ногами! Возьми маму за руку.

– Па, а на море сегодня не пойдем?

– Не пойдем.

– А почему?

– Потому.

– А за кем милиционер гонится?

– Где?

– Ну, вон, сзади.

– За хулиганом. Дядя хулиганил. Будешь хулиганить, и тебя...

– Папа, а дядя на тебя похож.

– Не болтай глупостей... Наташа, ты что?!

Через пять дней. Вечер

– Тетя Вера!

– Кто здесь? Щас свет зажгу...

– Тетя Вера, это я...

– Ты? Ох ты, господи... Тут из-за тебя такое! Зачем, скажи на милость, убежал? Всех докторов переполошил. Тебя уже с милицией ищут.

С милицией?.. Тетя Вера, принеси поесть чего-нибудь. Только, смотри, не говори никому, слышишь? Не говори...

– Мария Федоровна! Валентин Петрович! Там у меня в каморке этот... беглый сидит. Голодный прибежал, весь расцарапанный... Просил вам не говорить... А я уже...

– Просил не говорить, а вы сказали.

– Да я...

– Ладно, ладно, погодите... Поесть ему принесите. Просил поесть?

Просил.

Вы, Вера Михайловна, принесите ему поесть. Мы подойдем позже...

...Шаги по коридору. К окну! Кто?.. Так и есть! Валентин Петрович с этой... хирургом и с тетей Верой. Надо удирать. Я сегодня весь день от кого-то удираю... А тетя Вера – зараза!

Через пять дней. Ночь

– Смотри, Литин, он?

– Вроде он, товарищ старший сержант. Теперь не уйдет!

– Молодой человек!.. Да-да, вы. Попрошу вас предъявить документы.

– А я что-нибудь нарушил?

– Молодой человек, предъявите документы!

– А вы, старший сержант, всегда за хлебом с паспортом ходите?

– Я за хлебом в первом часу ночи не хожу.

– А я хожу. Ладно, скажем так: хочу встретиться с одним человеком. Документов с собой не взял. Не видел такой необходимости.

– Скажите вашу фамилию.

– Это что, допрос?

– Это выяснение личности. Вы скажете вашу фамилию или поедем в отделение?

– Журавин Игорь Александрович.

– Вы вспомнили вашу фамилию?

– Не понял. А вы свою помните?

– С кем вы хотели встретиться?

– Вы и сами знаете.

– Я с вами серьезно разговариваю.

– Я с вами тоже. Вы ведь днем гнались за ним. Я видел.

– Ничего не понимаю...

– И я ничего не понимаю.

Что им от меня надо? С милицией ищут. Может, он действительно преступник?.. Память они мне не вернут. Это ясно. Будут держать в мединституте в качестве экспоната...

– Перед вами искусственно выращенный организм, случайно выживший после проведения над ним таких-то и таких-то экспериментов. Экспонат не помнит своего имени, не помнит своего возраста, не узнает знакомых. Откликается на кличку "Больной из двенадцатой". Обратите внимание на характерное подергивание щек и конечностей..." ...Есть как хочется... Надо искать Его. Пойти в филармонию? Есть в городе филармония?.. "Здравствуйте, у вас работает пианист, как две капли воды похожий на меня? Фамилии я его не знаю. Нет, мне не нужна контрамарка..." Идиотизм! Который, интересно, час?

– Простите, который час?

– Без пяти два... Ты?!

..... Ты?!

...Туман... Снова кровавый туман...

– Скажи, прошу тебя, как твое имя??

– Игорь.

– Игорь... Игорь... Игорь... Игорь Журавин!!!

– Что с тобой? Помогите! Кто-нибудь, помогите, ради бога!!

Через шесть дней

– Доктор, он умрет?

– Боюсь, что да.

– И ничего нельзя сделать?

– Хирургическое лечение таламического болевого синдрома пока что неэффективно и попросту опасно. Помочь может, пожалуй, только стереотаксическая деструкция неспецифических таламических ядер...

– Таламических...

– Очень велика опасность чрезмерного погружения электрода-канюли... как в случае с вами, то есть с ним, с вашим аналогом... Для успешного проведения операции опять необходимо параллельное введение канюли с небольшим опережением. Но повторное клонирование снова приведет нас к решению... Словом, Игорь Александрович, все возвращается на круги своя...

– Я готов, доктор.

– Нет-нет, что вы! Я имел в виду совсем другой исход.

– Он спас мне жизнь.

Я бы не называл это так. Его специально создали, чтобы вылечить вас. Это искусственный человек, поймите.

– Доктор, у меня еще не отрасли волосы. И дырка на макушке еще не затянулась. Все-таки меньше хлопот.