Текст книги "Огненный крест"

Автор книги: Николай Денисов

Сержант сказал, словно себе одному: «Бери шинель, иди домой!»

Четвертого октября, утром, наступила развязка.

Девяносто третий год

 
Когда громили танки Дом Советов,
Я горько пил за души всех поэтов.
И багрянел от крови сам собой
Телеэкран, когда-то голубой.
 
 
Шестой канал – Ротару и «Лаванда»,
А на втором – расстрельная команда:
Грачёв-паша – змеиный камуфляж,
Бурбулис – подстрекателей типаж,
И прочие искатели наград...
 
 
Зашел сосед – упёртый демократ,
Я без раздумий вышвырнул соседа:
Локальный гром, негромкая победа.
И пусть ликует сам с собой один,
Зомбированный «ящиком» кретин.
 
 
А Дом горел, прицельно танки били,
При СССР их ладили в Тагиле:
Кумулятивным ухнут, пробасят...
И я налил ещё сто пятьдесят.
 
 
Возник Спецназ, ОМОН, Бейтара тени...
В столице кровь, беспамятство в Тюмени,
Россия вновь на дыбе и во мгле.
И злой прораб, кайфующий в Кремле,
Торжествовал и всем сулил удавки.
И Черномырдин – слон в посудной лавке,
Гоняя мух во рту, в герои лез,
Как лез вчера в ЦК КПСС.
 
 
Когда Немцов с Явлинским мух прогнали,
И всем Гайдарам сребреники дали,
В квартире дверь, как будто в небе кратер,
Развёрзлась вдруг, явилась Богоматерь:
«Переживём, – рекла, – а пьянку брось!»
И нимб сняла, повесила на гвоздь.
 

Из октябрьской «ТЛ»:

«Демократически настроенные оппоненты никак не придут к единому мнению: какой ярлык позабористей навесить на наше издание? Один литератор-коллега, грассируя и спотыкаясь на звонких согласных, вымолвил как-то словцо – «прокоммунистическое», а следом повторила его радиостанция «Свобода» из Мюнхена. Быть сему корреспонденту из Тюмени, снабжающему немецкую радиостанцию компроматами на «ТЛ», «лучшим немцем № 2», после М.С. Горбачева, естественно.

Наши друзья, русские эмигранты – патриоты, почитающие Государя и Национальную Россию, – пишут нам: «Держитесь! Берегите НАШЕ издание!».

* * *

Горький, тревожный – копя протестные силы – прожила Россия послерасстрельный 1994-й год.

Мучительно – в трагических размышлениях катился и для меня этот год. Что происходит? Обозревал я окрестности, наблюдая мерзость, предательства вчерашних знакомцев, перелицевавшихся в «нормальных пацанов», сквозь растопырку пальцев которых сочилась измена. Хамство, заимствованное из телевизора, вытянутое из кофейной гущи всё на тех же, обсиженных десятилетиями, панельных диссидентских кухоньках. И тут ничего не изменилось. Лишь вектор направленности ядовитых стрел. Вчера они были красного цвета, теперь же цвета мутно ельцинской бормотухи, с привкусом русофобии и сионизма. Торжество Хама?!

Искал ответа у классиков. Взял с полки Ивана Алексеевича Бунина, любимого моего лирика в прозе. «Темные аллеи»? Нет, совсем не лирическое – «Великий дурман». О России двадцатых. Статья «О писательских обязанностях». Господи, думалось, читая, всё как и в нынешние дни:

«Всё чаще слышим за последние годы:

– Не ваше дело толковать об этом (о политике). Ваше дело рассказы и стихи писать!

А давно ли твердили совсем другое:

 
Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан!
 

Давно ли сквозь строй гоняли дерзавших «в годину горя красу долин, небес и моря и ласки милой воспевать», с чисто раскольничьей яростью душили писательскую свободу, с настойчивостью и страстностью скопцов заманивали к себе молоденьких, чтоб кастрировать их души!

Толстой говорил, что многое совершенно необъяснимое объясняется иногда очень просто: глупостью.

В моей молодости, – рассказывал он, – у нас был приятель, бедный человек, вдруг купивший однажды на последний грош заводную металлическую канарейку. Мы голову сломали, ища объяснения этому нелепому поступку, пока не вспомнили, что приятель наш просто ужасно глуп.

Всё так. Большую роль играет в человеческих делах просто глупость, просто ограниченность человеческая, слабость логики, наблюдательности, внимания, слабость и распущенность мысли, поминутно не доводящей своего дела до конца, – этим последним мы, народ сугубо эмоциональный, особенно страдаем.

Но надо помнить и другое: помимо мыслительных качеств (равно, как и многих других, просто низких и корыстных) есть и другие тяжкие грехи на всех тех, что вольно или невольно содействовали (и содействуют еще и доныне) всему тому кровавому безобразию, в котором погибает Россия: например, наша нелюбовь к жизненной правде».

Всё так. И все созвучно нашим дням.

Но я нахожу отдохновение в письмах моих дорогих русских зарубежников, с которыми тоже думаю созвучно.

Венесуэла. Валенсия, о. Сергий (Гуцаленко). В Тюмень Н.В. Денисову. Май – август 1994 года.

«Дорогой Николай Васильевич! Мир и спасение доброй душе Вашей! Вновь получил Ваши газету и письмо. Спасибо. О том, что продолжает твориться в России (да и в мире) более-менее знаем – ничего утешительного, но упования на Чудо Божие не теряем. Продолжаем верить в Воскресение России, т.к. сейчас она распята сатанистами на Кресте, а после Креста будет Воскресение, на посрамление всех злых сил: лишь бы у нас хватило терпения... Господь кого любит, того и наказывает. Вот и наш народ находится под «епитимьей», чтобы выстрадать свои грехи и осознать их с покаянием: ведь все мы несём коллективную ответственность за всё, что натворили! Революция – бунт против Бога и Его помазанника Царя, нарушение заклятия Земского Собора 1613 года и море крови сплошь и рядом неповинных людей!

Вы пишете: «Продолжается смута». Увы! Это не смута, а плановая работа по уничтожению Государства Российского это задумано не сегодня, а много веков раньше. Не исполнила Святая Русь с подобающим бы той эпохе усердием завет Великого князя Владимира Мономаха (1053–1125) от 1113 года, принятого Советом князей: «Ныне из всея Русския Земли всех жидов выслать и со всем их имением, и впредь не впущать, а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать».

Говоря об уничтожении Государства Российского, всем бы нам надо помнить и о письме государственного деятеля В.Н. Татищева «к Рычкову П.И. и другим ученым мужам». Пишу и о нем в порядке информации.

«Их (евреев) сначала было много в России и во время Великого князя Владимира 2-го, в 1113 году общим определением всех князей выгнаны и закон положен, если впредь явятся – оных убивать и сие в Великой России до днесь хранится, но в малой России во владение польское, паки допущены, однако ж Указом 1743 года все изгнаны и впущать их наикрепчайше запрещено...

Добавить весьма надобно о пагубнейшей вредоносности жидов, сиречь евреев, наилучше сказать – иуд, предателей всесветных, дабы полное изъяснение дать причин их изгнания из России общим определением всех князей русских в 1113 г., а не то у доброхотных читателей может ложное мнение о жидах образоваться. Изгнаны они, иуды, из России за великие и злые душегубства убиения ядом лучших людей, людей русских. Распространение от равных зелий и тяжких смертельных заразительных болезней всяческими хитроковарными способами, за разложения, кои они в государственное тело вносят. А поскольку ни совести, ни чести, ни правды у жидов нет, то впускать их обратно в Россию – деяние, много хуже государственной измены. Маю я, что государство или республика, где жидов зело много, быстро к упадку или гибели придут, понеже евреи – семена разложения, злопагубного пренебрежения родными обычаями, добрыми нравами, повсюду вносят. Особенно опасны, они – природные ростовщики кровососы, тайные убийцы и всегдашние заговорщики для Великой России. Понеже народ Великоросский самый мужественный на земле, честный и трудолюбивый, но прямодушный и чистосердечный, что не малую помеху к распознанию жидов, тайных иезуитов и масонов, составляет.

Безмерно гостеприимство народа русского. Сим некогда пользовались, а могут и в будущем пользоваться, если МЫ ИЛИ ПОТОМКИ НАШИ МУДРЫЙ УКАЗ 1743 года ЗАБВЕНИЮ ПРЕДАДИМ». С.-Петербург, 1795 г.»

Будущее ЭТО пришло, Николай Васильевич. И что примечательно, Закон русских князей 1113 года и Указ 1743 года никто из законных правителей России правительственных этих документов НЕ ОТМЕНЯЛ.

Не хватило у нас ума и воли, слушали нашептывания духа зла, его споспешников, и сами себе готовили погибель. Ведь у нас с императора Павла Первого ни один император не умер своей смертью!

У России был свой путь, предуготовленный Богом заранее – быть 3-им Римом, хранить Веру Православную! А мы при Петре Первом устраивали «всепьянейший собор», закрывали монастыри, пороли епископов, заимствовали всякое зло с Запада, подчас до простого обезьянничания, особенно сейчас... Ну и попали в рабство к сатане и его слугам! Поди – выберись!.. Как выбраться? К Богу с покаянием возвращаемся туго и медленно. А надо поскорее и погорячее, т.к. только Господь может нам помочь: Чудо придёт, а от нас зависит ускорить этот процесс покорностью Божьей Воле и терпением. Побольше упования и веры Господу: «Сердце смиренного и сокрушенного Господь не уничтожит» (Пс. 50). Путь веры и молитвы подчас бывает действеннее открытой физической борьбы...

Говорите, что «души людские сатанеют». Сатанинские силы этого и хотят, чтобы вызвать бунт и гражданскую войну. Но это не Воля Божия, а сатанинская. Этого надо избежать – пользы не принесёт, а лишь вызовет интервенцию антихристовых войск Запада. Лучше стойкое сопротивление – без крови, и так её было много пролито! Лучше молитва и вопль ко Господу: «Прости и помоги!»

Не хватает объединения людей в единомыслие Союза Русских Людей с Вождём Богом во главе. «Единомыслие, братолюбие и благочестие» нам нужно, а не партийный плюрализм! Монах спасет Россию – «ИНОК», предсказывал Ф.М. Достоевский.

Мы, наше настоящее время – канун крутых событий, м.б. даже катастрофы, гибели западноевропейской цивилизации, которую сметёт война, вероятно, ядерная (атомная). Бедное человечество – слушает сатану и сатанистов – таковы будут и последствия.

Таковы мои мысли, а Господь всё ведёт, многое попускает для нашего вразумления и пользы, но последнее слово за Ним.

Наша Венецуэла захвачена тем же катастрофическим процессом, что и Россия, только здесь процессы идут помедленнее...

О нашей жизни.

Еще держимся, работаем, разъезжаем по приходам, но... и еда ём силами. Хозяйство сократил – продал кроликов с клетками. Но еще имею две собаки, две курицы и с полсотни голубей, так что двор не пустует.

Подумываем и мы о поездке в Россию, а то и остаться там, если власть перейдёт в национальные руки с благословения и с помощью Божией.

Господу всё возможно!

Напомню еще о пророчестве инока Авеля – в миру крестьянина Василия Васильева: «...Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей... и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет в откровении языков... И на Софии в Царьграде вновь возсияет крест Православный. И Царьград снова станет Русским Городом».

Благослови Вас всех Господь!

Сохрани Вас Господь от всех бед.

Молюсь о Вашей семье (Мария, Ирина и Наталья).

С любовью во Христе Ваши доброжелатели – протоиерей Сергий и матушка Ольга».

Христос

 
Каких кровей Он? –
старая дилемма.
Как был зачат? –
загадка глубока.
Метрических бумаг
из Вифлеема
Не сохранили горние века.
Известно лишь –
когда и кем распят
Он, И кто орал:
«Распни его, распни!»
Так что ж теперь
зациклились на пятой,
На краткой строчке
паспортной ОНИ?
Недавно лишь «расшили»
пунктик узкий,
Но не был снят
сей пристальный вопрос:
Еврей ли Он?..
Неважно! Он – за русских,
Он – Иисус Иосифыч Христос!
 

Господу все возможно! – тяжело, часто повторяю слова неистового отца Сергия. Возможно ли?! И как понять происходящее на Родине? Понимал. Понимал и то, чтоб изменить воцарившиеся дьявольские порядки, надо не щадя сил, отринув страх, класть себя «на алтарь Отечества».

В Венесуэлу друзьям-кадетам. Александр Лермонтов. Бразилия. Осень 1995 года.

«... Двадцать второго августа я вылетел в Россию с делегацией института «Бразиль – Россия», в которой я вице-председатель. В Москве мы остановились в гостинице «Интурист-Космос» на проспекте Мира. Так вот, приходишь ночью домой, а тебе звонок с вопросом: «Не хотите ли компанию девушки, чтоб не скучно было?». Утренний кофе. Не кофе, а банкет. Огромный стол со всевозможными произведениями кухни. Обед тоже обильный и вкусный – с большим выбором блюд и закусок. Но кухня не русская, а европейская.

В Петербурге мы остановились в гостинице «Москва», тоже огромная и приблизительно с теми же порядками. Но стол уже не такой обильный, выбора мало. Деталь – сахар в ограниченном количестве. На блюдечке и больше нельзя. Разобрали быстро, опоздавшим не хватило. Попросил. Мне ответили: «Нельзя, не положено». Тогда я сказал: «А что, немцы уже так близко от Петербурга, что сахар национализирован?» Кельнер засмеялся, пошел к шефу, принёс ещё.

Коснусь религии. Церкви восстанавливаются. Храм Христа Спасителя в структуре готов на три четверти. Идёт служба в Успенском соборе и других церквях Кремля. Храм «на крови» в Петербурге восстановлен. Красота необычайная. В Исаакиевском соборе часто служит патриарх. В Александре Невской лавре службы каждый день. Кладбище с русскими писателями, композиторами, с историческими личностями в прекрасном порядке.

Религия все больше захватывает чувства народа. Очень чтим Владыко Иоанн (Снычев), митрополит Петербургский и Ладожский. (Почитаемый всеми верующими, патриотами, русский святитель Иоанн смело говорил: «Нынешняя смута есть не что иное, как следствие жесточайшего антирусского террора, раз вязанного в первые десятилетия советской власти, и тихого геноцида русского народа, не прекратившегося до сих пор». Это было сказано в 1994-м. Через год (02.11.1995) имя великого пастыря продлило нескончаемый мартиролог русских, умученных сатанистами, чьи злые деяния, начавшиеся в глубинах веков, пытаются скрыть всегда враждебные Святой Руси и нынешней России, сионистские силы. – Н.Д.)

Поддерживаемые иностранным капиталом, пытаются войти в русскую жизнь различные секты. Силы, стоящие против православия, действуют.

Культурный класс переживает большую трагедию. Был я в доме бывшего кремлевского врача, в доме большого русского ученого с европейским именем, в доме доктора медицинских наук, профессора военно-медицинской академии (моего родственника), в доме директора большого лесного треста, а также в доме русского ученого-электрика, занимающего крупный пост в электрическом управлении Петербурга. Его жена профессор в университете русского языка для иностранцев, раньше часто ездившая в научные командировки за границу. У всех один и тот же мотив: «Как мы переживём эту зиму? И вообще как мы будем жить дальше?» Получают по 100–150 американских долларов в месяц, принуждены прирабатывать где-то. Многие бросают ученую карьеру. Один, сын моего знакомого, доктор биологических наук, профессор университета, бросил кафедру и биологию, стал поправлять и изготавливать мебель. Другой ученый тоже бросил науку, выделывает дешевые украшения для дам.

Я спросил одну девушку, наблюдавшую за коридором в гостинице и продававшую прохладительные напитки: «Как вы тут живёте и как можете жить на эти деньги?» В ответ – глаза полные слёз: «Не спрашивайте. А то начну плакать».

А рядом, тут же, дельцы, просаживающие деньги, обладающие огромными капиталами...

Москва и Петербург, и другие города наполнены иностранными товарами, главным образом американскими, японскими. Импортируют всё – от масла до модерновых компьютеров. Россия постепенно становится иностранной колонией. Масса вывесок на английском языке. Хотел купить книгу Шафаревича. Не мог нигде найти ни в книжных магазинах, ни у уличных разносчиков, а их масса на каждом углу. Один москвич сказал мне прямо: «Не найдёте. Боятся продавать. Сжигают киоски».

Политических партий множество. Конгресс Русских Общин Лебедя, Скокова и Глазьева ведет пропаганду за Великую Русь. Либерально-демократическая с лидером Жириновским... Странный тип, но под его словами может подписаться каждый русский националист. На вопрос – «Кого бы выбрали президентом, если бы выборы состоялись сегодня?» – за коммуниста Зюганова 15 процентов, 5 – за Жириновского, остальные – 2-3 процента. О монархистах ничего не удалось узнать.

Чем окончатся предстоящие выборы, ничего не известно. Боюсь, что международный капитал бросит все деньги на то, чтобы победили мафиозные структуры, и на то, чтобы отстранить все национально настроенные движения от влияния на народ. При полной незаинтересованности и апатии народа, думаю, что иностранцы победят и снова останутся у власти теперешние заправилы.

Разговаривал на улице с молодым продавцом матрёшек. Простое русское лицо, ухватки деревенского парня. Подходим. Спрашиваю цену матрёшек. Отвечает несколькими ломаными английскими словами. Спрашиваю, не говорит ли он случайно по-русски? Смеётся и тоже спрашивает – откуда я русский знаю? Объясняю. И он заговаривает о политике, о президентских выборах. Взволнован, видимо, много думал, размышлял. Потом сказал: «Вы правы, что живёте за границей. Что такое сейчас Россия? Колония американцев. Россию пропили, продали и продолжают пропивать и продавать. Лучше в день выборов президента пить водку и на выборы не идти». Всё это сопровождалось широкими жестами и говорилось очень громко. Собралась маленькая толпа и все были согласны с парнем. Кончилось тем, что один из толпы нам сказал: «Что, вы не видите, сколько нищих стоит у отеля и просит пищи или денег у иностранцев для детей, а ведь это дети ветеранов Великой Отечественной войны, проливавших кровь за Родину.

А Родина их так благодарит...»

* * *

Весь маразм и беспощадность политики ельцинизма, даже расстрел оппозиции, присягнувшей Конституционной власти, не всколыхнул «полной апатии» народа. Напротив, кровавые события в Москве повергли в шок вчерашних членов коммунистических и иных трудовых бригад. И шок этот длился и длился. В обществе воцарилось молчание, страх, чаще – равнодушие.

«Бойся равнодушных...»

Народ? Богоносец?! Вершитель истории – народ? Дальше некуда, туши свет! Интеллигенция, которая всегда в ответе за духовно-нравственный климат в любой стране, в подавленном, трусливом ступоре. Страх за потерю куска хлеба внедрился в поры, в поджилки, в мозжечки. Кому-то удалось устроиться на Западе, перепрофилироваться из кандидатов наук в грузчики и лифтёры. А малой части – и в олигархи! Офицерство, отчаявшись от унижений, вместо того, чтобы «мочить» своих врагов, малодушно стреляется. Научные «площадя» библиотек, книжные магазины, возглавляемые «засрабкультами» (заслуженными работниками культуры РСФСР и новой РФ), возлюбившими свободу и коммерцию, сдаются под сауны и экзотические джакузи, где оттягиваются быки и тёлки с райкомовским румянцем щек и португальским загаром накачанных волосатых ляжек. Торговые точки итальянской мебели, китайского тряпья и французских презервативов царят в залах, где когда-то поэты выщелкивали в соловьином восторге двойные хореи и шестистопные ямбы.

В оборонных цехах предприятий, где при советах делали секретнейшие приборы и детали для космоса, начиняя их электроникой, пекут пирожки и кексы, начиная их клюквой и брусникой тобольско-вагайских болот.

В газетах забавные и сногсшибательные объявления: «Интересная, интеллигентная и образованная госпожа ищет симпатичного и состоятельного слугу. Алкашам не беспокоить»; «Одинокая ждет... Любителей спиртного, кавказцев, судимых прошу не писать (ударение на первом слоге)»; «Господа! Кастрация ваших котов производится ежедневно с 9 до 13 часов. Ветврач Кошечкин М.И.»

Вчерашние красные репортеры марксистских газет, голубых экранов, скопом рванувшие на обслуживание «нового порядка», процветают. Так называемая творческая интеллигенция подавленно молчит или «скромно» пристраивается на кормление властей – региональных и столичных. Ушли в лучший мир строгие советские классики, наставники юных дарований. Раскрылись курятники графоманов, вылезло свинство, окололитературные колдуны, постельничие, чесальщики пяток. Пишут серо, скучно, неточно: «Россияне с давних времен строили свои отношения со всеми обитателями Земли и неба с практичным здравием и благоразумием». Глупость, тарабарщина, плетение словес. «Отражение» нынешних времен? Земля почему-то с большой буквы, небо с маленькой. Глупость!

И далее, из словоплетений одного «инженера человеческих душ»: «Придирчивым взглядом человек окидывал и открывал полянки и ляги с живительными дарами, мысленно примечал, ограждал их в пространстве для будущего спасения от голода». Очередная глупость. Ляга в Сибири – это несколько слоев камыша падальника на затхлом мелководье, место хлипкое, опасное. Какие уж тут «живительные дары»? Печатается.

Трясут сии авторы перед почтенной и малопочтенной публикой своими книжицами, требуют принятия в Союз писателей. Многим удается проникновение в когда-то авторитетную творческую организацию. И сама творческая наша контора разноцветилась на ряд осколков, где наиболее хваткие «ребята», чаще это новоиспеченные должностные литературные лица, успевают ковать себе премии – за «выдающиеся произведения».

Вот-вот потекут по столицам и провинциям действа более обширных премиальных балаганов с непрерывными банкетами и завыванием скрипок, как в киношном цыганском таборе или бессарабском шинке. В стране нет металла для производства тракторов и комбайнов, на медали «лавриятов» – пожалуйста, хоть из золотых слитков Центробанка!

«Наглость – прежде всего!» – даёт установку поведения друг и учитель приспособленцев Чубайс.

Срабатывает.

И только отдельные «сумасшедшие» еще пытаются пробудить в обществе дух протеста, говоря правду о происходящем в стране. И только эти единицы... Только они, может быть, спасают доброе имя интеллигенции – творческой, научной, технической, какой угодно, офицерства в том числе, сопротивляясь гадству и предательству слабых.

Расклад

«Отец мой был природный пахарь...»

Из народной песни

 
Ну что, орлы-интеллигенты,
Соколики-тетерева,
Как там «текущие моменты»,
«Свободы» ваши и «права»?
Теперь повсюду тары-бары,
Не жмёт, не душит агитпроп.
Вы ж так хрипели под гитары
Об этом – в кухоньках – взахлёб?
Ну допросились в кои веки
Почётных званий и наград,
Ну вышли в общечеловеки...
А дальше что? Какой расклад?
Вокруг желудка интересы,
Всё те же всхлипы про «судьбу»
Да злые шуточки от беса
Про белы тапочки в гробу.
А не от Бога – болевое
Еще живого бытия:
«Горит, горит село родное,
Горит вся родина моя...»
 

Слезы подступают. Не могу больше!

В.В. Бодиско. Из присланных записок «По Волге», 1995 год.

«...Проехать по Волге до Каспия была наша с женой мечта. И вот нас усадили в автомобиль и отвезли прямо к трапу «Максима Литвинова», второго министра иностранных дел Советского Союза, «урожденного» Баллах. Наши чемоданы кто-то унес, а нас просили пройти прямо в столовую на ужин, который кончался.

Кормят хорошо. Правда, готовится лишь одно блюдо на всех, но оно вкусно, аппетитно, разнообразно. Салатов не готовят, а на все столы подают овощи в сыром виде, обычно помидоры и огурцы. Подают и фрукты: яблоки, груши, апельсины. Один раз даже подали банан (камбур), довольно зрелый и вкусный...

Пришли в Казань. Была экскурсия по городу. Начали с мечети, продолжили Кремлём. Наклонная башня за два года, что не посещали мы Казань, не упала и стоит еще в своём корсете. Собор окончательно еще не отреставрирован. «Раскулаченная» церковь, в которой расквартировано какое-то татарское учреждение, так и стоит без видимого ремонта, без куполов и, понятно, без крестов. Меня сильно раздражает эта «автономия» маленьких народов. Во всех них число аборигенов если и превышает число русских, то на какие-нибудь десять процентов, не больше. В культурном отношении русские куда выше татар, чувашей или удмуртов. Однако правительства «автономий» всегда состоят из представителей народностей, русских избегают приглашать даже в качестве советников. Я отнюдь не сторонник господина Жириновского, но в этом вопросе я за него: нечего нянчиться с аборигенами, как и при Советах, нужно снова вернуться к порядкам старой России, где не было никаких «автономий», были губернии. Казанская, например. Правили губернаторы, а не «правительства», «парламенты». Татары даже выдумали свой флаг – зелено-бело-красный, причем, белая полоса узенькая. У них, у татар, есть и свой корабль под этим флагом, называющийся «Казан», размером приблизительно в треть нашего «Литвинова».

При выходе из кремля есть статуя какого-то здорового парня со связанными руками и ногами, опутанными колючей проволокой в добрый палец толщиной. Я сидел, смотря на неё, когда ко мне подсел милый человек, назвавшийся Михаилом Федоровичем Шмуровым, задавший мне вопрос: что это за статуя? Оказался он высшим техником из Саратова, находился в командировке в Казани. Услышав наши недоуменные разговоры, к нам подошел кто-то из местных жителей и сказал, что статуя эта в память татарского народа, героически боровшегося за свою свободу.

Плохо меня учили истории в кадетском корпусе: я о такой борьбе слышал впервые.

...Пришли в Астрахань. На берегу стоят скамейки, где можно было б спокойно посидеть, если бы не калмыки обоего пола. Было их человек десять и все они принесли на продажу зеленые помидоры, большие и красивые. Гвалт на калмыцком языке был весьма сильный. Тут же подъехал и камион, груженый арбузами. Видимо, пристань это своего рода базар для местных крестьян. К вечеру они всё распродали, причем главным покупщиком оказался наш корабль. Арбузы были отличные, почти не хуже наших, венецуэльских. Нам потом давали на сладкое. Помидоры же раскупило местное население, чтоб их засолить.

На пристани было много военных, солдат и матросов. Впечатление от них – отвратное. Одеты они были, по-видимому, в парадную форму, но какую-то мятую, не пригнанную, сидящую мешком. На головах пилотки или матросские бескозырки, но надетые крайне небрежно, у кого на боку, у кого на затылке. У многих на губах висели папиросы или сигареты. Походка вразвалку, сапоги не начищены, воинской подтянутости – никакой. Глядя на них, невольно вспомнился Максимилиан Волошин:

 
С Россией кончено... На последях
Её мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях.
 

Дай Бог, чтобы я ошибался, но вид солдат и матросов в Астрахани заставил меня вспомнить те разнузданные толпы, которые делали «великую, бескровную» в Петербурге, виденные мною в пять лет от роду, но запомнившиеся и по сегодня.

Проходил по набережной и некий вице-адмирал, но солдаты и матросы оказали ему не больше внимания, чем сербы какому-нибудь турецкому кладбищу (као турском гроблью). Оказалось, что через день ожидался праздник морского военного флота. Каспий екая флотилия готовилась к этому празднику. Когда я уже вернулся на корабль, то с палубы увидел и морскую подготовку к празднику. Вверх по течению реки прошло несколько судов военного вида, которые затрудняюсь назвать, то ли тральщики, то ли истребители, то ли катера. Первые два мне показались даже безоружными, следующие два имели пулемёты и орудия на корме, потом два тянули на буксире какие-то красные шары или эллипсы, расположенные в воде в веерном порядке. Замыкал же всё шествие, по-видимому, противопожарник, ибо из него во все стороны били фонтаны воды. Это было красиво...

На обратном пути зашли в Волгоград-Царицын. Жене Натусе настолько понравилась распланировка нового Царицына, что она уговорила меня проехать по городу на такси. Действительно, планировка отличная: широкие улицы, проспекты, кое-где зелень. Возил нас шофер такси – отставной майор, милый человек. Говоря о своем городе, он негодовал, что именуют его труднопроизносимым Волгоградом, а не историческим именем Царицын. Довез нас до самого подножия Малахова кургана, на котором установлена «мать Родина». Это огромных размеров бабища в широченной юбке, которая, доходя до полу, удерживает её от падения. У меня было совсем другое представление о «матери». В слове «мать» заключено столько любви и нежности, как ни в каком другом. А тут стоит огромная бабетина, замахнувшаяся на кого-то мечом. Говорили, что её рука с мечом около 14-ти метров. Так представляете, какой высоты сама баба. Шофер-майор мне рассказал, что при статуе живёт ремонтная команда, постоянно чинящая её изъяны: трещины, осыпающуюся штукатурку и т.д. Вспомнился мой спор с покойным Колей Домерщиковым, утверждавшим, что в Царицыне Малахова кургана быть не могло, он де находится в Севастополе.

Вернулись на корабль, но жена успела сбегать на базар и купить отличной малины и еще лучших персиков, спелых, сладких, сочных... Нужно отметить невероятные отпорность и геройство русских солдат, сумевших отстоять от немцев такой маленький пятачок своей земли. Увы, бабища на Малаховом кургане должных почестей, на мой взгляд, погибшим не воздаёт».

Занимательное чтение, сдобренное художественными деталями, вольным трактованием советских ценностей, чему еще сопротивлялось мое, вчерашнее, а чуткое ухо улавливало присутствие безответственной жириновщины и барского чистоплюйства. Усмехнулся этак: все ж таки правильно поступил тогда в Маракае, в доме «венесуэльского Суслова», интуитивно отказавшись от предложенной шарлотки. Уважаемый бывший кадет и сельскохозяйственный ученый, конечно, являл не только дельные замечания, но и пренебрежение к «быдлу». Оно сквозило. Это, как любит замечать другой кадет и бывший лейтенант РОА Юрий Львович Ольховский, «не подобает».

С подчеркнутым упорством именует господин агроном и скотовод Мамаев курган – Малаховым, знаменитый в Европе памятник павшим героям-сталинградцам – «бабищей, бабетиной».

А отставной «милейший майор» сомнительно ратует за «исторический» Царицын, не за Сталинград, как это принято еще в среде даже бывших советских майоров.

Не подобает, профессор!

А профессор катит «телегу жизни» вперед и вдаль по русской территории и не обожаемой им, понятно, советской истории:

«Ульяновск. Там родился и провел молодость Владимир Ульянов-Ленин. Понятно, что город посвящен ему и его семейству. Любопытство заставило и меня принять участие в поездке по городу. Ничего особенного я там не увидел. На горе, над Волгой, построен «мемориал» Ленина. Внутри же его, закрытые фасадом, сохранились два домика, в которых своевременно проживало семейство Ульяновых. Это коммунистический Вифлеем, ибо сам Ульянов-Ленин в Советском Союзе почитался как Христос. Здание большое, довольно красивое, с барельефом бородатого Мессии на фронтоне. Но и оно уже подзапущено. В окнах первого этажа видны довольно грязные стекла, а за ними какие-то бумаги и документы. Вход, понятно, воспрещен...»